|
Название: Что такое хорошо
Автор: Greza
Пейринг: Катя/Андрей
Жанр: «за роялем то же, что и было раньше»
Размер: миди, хотя с чем сравнивать
Рейтинг: можно всем
Длинный темный стол деформированной буквой «Т»: хилые плечики, гипертрофированная нога. Вдоль «ноги» - начальники отделов: костюмы, галстуки, во главе стола - глава нехилой компании. В атмосфере конференц-зала концентрация напряженного внимания превышает предельно допустимые нормы.
- Плохо, - коротко сказал Жданов.
Докладчик поежился, но все же возразил:
- Но ведь мы выполнили план по продажам за квартал. Почему плохо, Андрей Палыч?
- Потому что хорошо – это перевыполненный план. Далее.
- Вместо трех, как предполагалось в начале года, мы открыли пять новых магазинов за пределами страны. В Праге, в… - с энтузиазмом докладывал следующий, еще не освоившийся в компании менеджер.
- Плохо, - перебил его президент. – Значит, где-то были недоработки в планировании. Далее…
- Не огорчайся, - хлопнул по плечу один из выходящих с совещания начальника отдела «ИнРын», - у него всегда все «плохо». На похвалу не рассчитывай.
- Тоже мне прогрессивное управление. Никакой мотивации.
- Да? А премия – не? Не мотивирует? Оклад? Престиж?
- Я не жалуюсь, - тут же сменил тон спец по иностранным рынкам, вспомнив о размере суммы, упавшей вчера на карту. – Но почему… ?
- Такой человек. А тебе что важнее – улыбочки начальства или стабильно растущий доход вкупе с перспективой роста? – говорящий глазами и бровями указал в потолок. – Компания-то, сам знаешь, прет. А мужик он мрачный, но не вредный. Бабы наши его любят. Издалека, как католички Папу Римского. Видел в отделе рекламы постер на стене? Черно-белый? Называется «Анды. Полночь»? Ты приглядись потом, это же Ждановский портрет наша дизайнер Юля обработала так. Если не знать, то кажется - абстракция, сюр.
- «Анды» и «Полночь»? Странно…
- Так по созвучию с именем и потому что высокое наше начальство вечно чернее ночи. Ты глянь, глянь, Энди Уорхол нашим девчонкам и в подметки не годится.
- А говорили, что раньше он…
- Ха, ты больше слушай, еще не то расскажут!
- Хорошо, - обреченно согласилась с Юлианой Катерина, - я постараюсь.
Юлиана подорвалась в Рим так внезапно, что ее отъезд теперь, перед Новым Годом, когда на каждый день было запланировано по нескольку важных встреч и мероприятий, можно было сравнить с побегом Керенского из Зимнего. Нет, не в женском платье дело, которое к тому же миф, а в насильственном захвате чужого автомобиля: Катя сама не поняла, как согласилась отдать Юлиане свою машину. Машину, которая была ей самой крайне необходима. Теперь Пушкаревой придется ехать за ней в аэропорт, но нельзя же отказать Юлиане!
- Значит, я могу быть спокойна? Нам очень нужна Кренделищева, Катя! А Сучкова нужно обработать на презентации, организаторы перенесли ее на тридцатое, он ближе к полуночи обычно становится сговорчивым.
Катя тяжело вздохнула, но ничего не сказала.
- И не забудь, что я тебе говорила про Михаила. И про родителей тоже. Ты должна сделать качественный скачок, хватит позволять пережиткам прошлого влиять на твое будущее.
«Пережитки – это родители?» - хотела уточнить Катя, но промолчала. Она устала за этот месяц как никогда: работы было слишком много и, причем, такой, что требовала от нее огромных усилий.
Не выходила у нее роль, которую все чаще отводила ей Юлиана. Не Катино это, не умеет она. Одно дело быть помощницей при звезде, другое дело - звездить самой. Не прилипли к Пушкаревой ни имидж «бизнес-леди», ни раскованная смело-напористая манера общения с людьми, необходимые для этой сферы деятельности. Да, деловая хватка, светлые мозги и упорство помогали в работе со старыми клиентами, но новых вылавливать на светских вечеринках и мероприятиях, знакомиться с ними запросто, убалтывать, очаровывать, завлекать было для нее мукой. Пиар – он ведь начинается с тебя самой. Умеешь подать себя – значит и других сможешь продвинуть, а Катя себя не умела, не хватало твердой уверенности в себе, высокопробного нахальства, утонченной вальяжности. Ее амплуа – «труженик тыла», а не «полководец, принимающий парад», не кесарь, а «серый кардинал». Светиться и засвечиваться на тусовках бомонда стоило Кате огромных энерготрат, особенно, когда не за кого было спрятаться, и ведь потом еще нужно было выполнять свои обязанности, которых с нее никто не снимал. Она все больше ненавидела свою теперешнюю работу, но даже мысли не допускала, что может уйти от Виноградовой, ведь та в ней так нуждалась! А неблагодарность – ужасная вещь. Хорошо, Катя потерпит.
- И не позволяй никому на тебя давить! – сказала Юлиана обуваясь. Она оперлась рукой на Катино плечо с такой силой, что Пушкарева еле удержалась на ногах. – Нельзя идти на поводу у жалости, все так и норовят воспользоваться твоей добротой. Спасибо, что погуляешь сегодня с собакой. И обязательно носи те сапоги! Я все равно потом на фото увижу, в чем ты была!
Нет, усталость накопилась не внезапно. Очень трудно не быть собой который год подряд.
- Прогноз неблагоприятный, - сказал хмурый врач, выйдя к Андрею и Маргарите из палаты интенсивной терапии.
- Что это значит? – слабым голосом спросила мать.
- Все так плохо? – уточнил для нее и для себя Андрей.
- Пока мне не хотелось бы вас пугать, но и зря обнадеживать тоже: очень обширный инфаркт. Но всегда надо надеяться. Мы делаем все возможное.
Сердечный приступ у Павла случился в тот день, когда Андрей и Кира сцепились из-за Кати в присутствии родителей. Андрей утверждал, что Катя вернется и все им отдаст, а Кира выложила родителям инструкцию Малиновского в качестве доказательства своей правоты – не вернется, не отдаст. Вы бы после такого отдали?
Катя вернулась, все отдала, Жданов-старший выкарабкался. Правда, за те несколько дней, что отец находился на краю могилы, Андрей сильно изменился. Что говорил ему Павел, когда разрешили его ненадолго навестить, иными словами, попрощаться, неизвестно, но сын вышел от него с таким лицом, что все подумали: Пал Олегыч умер. К счастью, обошлось. В том смысле, что Павел не умер.
- Давай встретим Новый Год вместе, - Михаил переплел свои пальцы с Катиными и с чувством сжал ладонь. Ей стало больно, но она терпела. – Может быть, и правда – с кем встретишь, с тем и…?
- Я проверяла. Это не работает, - она кивает проходящему мимо официанту и делает знак свободной рукой: «счет, пожалуйста». На лицо Михаила опускаются зимние питерские сумерки, – Хорошо! Можно провести эксперимент еще раз, - за одним плечом сидит мама, за другим Юлиана, но шепчут они ей одно и то же. Катерина непроизвольно поводит плечами, чтобы сбросить фантомы советчиков. Но у нее совершенно нет сил сопротивляться их общему напору.
- Катя! – в его глазах зажигаются огни ростральных колонн, а межфаланговая пытка усиливается.
- Только мне бы хотелось не дома. Давай вот сюда пойдем? – заплечные репейники не отвалились, но зато удалось высвободить руку, чтобы достать из сумочки буклетик.
- Не дома? Я думал, что раз твоих родителей не… Хорошо, пусть все будет так, как ты захочешь!
А ведь эта песня ей так нравилась раньше.
Слова о машине на стоянке аэропорта уже почти сорвались с губ – она так устала, а дел еще прорва, и начался снегопад, а Михаил свободен и услужлив… Ох, нет! Лучше сама.
Катя с облегчением выхватывает из сумочки корчащийся в вибросудорогах телефон: «Прости, клиенты!»
- Почему сейчас? – Киру удивило не само его решение, а момент его принятия. – Перед праздниками? Я так хотела в отпуск, к морю! Я устала в этих четырех стенах! У нас билеты!
- Кира! Билеты?
- Мы можем жить в разных комнатах…
- «В разных каютах, дорогая? – В разных океанах, дорогой!» - Жданов с наслаждением цитирует любимый мамин фильм.
- Ты всегда был эгоистом! Мне что, одной ехать? Неужели не можешь потерпеть до возвращения?
- Нет, больше не могу.
- Бедняфка, - она давно не истерит, все вымерзло между ними за эти несколько лет брака, так похожего на большой ледниковый период, даже эмоции, - Что так резко? Припекло? Нашел кого-то?
Он морщится, зная весь дальнейший сценарий разговора наизусть. Да, припекло.
- «Где мне найти Кавота?» - опять семейная цитата. Кажется, что сделав заявление, он освободился от огромной тяжести, стало легче дышать. - Плохо, что отец может разволноваться… - Андрей бросает в чемодан рубашки прямо с вешалками, не складывая. Кира наблюдает за его сборами.
- Плохо, что рубашки помнутся, которые я только что погладила! Не говори пока родителям. Пусть встретят Новый год спокойно.
- Я не буду врать отцу, ты знаешь.
- Он не спросит. Он никогда не спрашивает про нас. Ты не заметил? Я их поздравлю. Скажу, что море теплое, а дальше мать будет говорить сама и о себе.
- Нет, так плохо.
- Плохо – не уходи сейчас.
- Так еще хуже.
- Хорошо, что я успела свернуть! – Катю перестало трясти от пережитого испуга, но теперь она замерзла в своих узких и непрактичных сапожках, блуждая вокруг разбитой машины по сырому глубокому снегу. – Никого не задела. Ладно, доберусь сама. Нет, Коль, не дергайся. И хорошо, что родители в санатории, а то увидели бы, что я без машины, перепугались бы. Папа? Говорит уже, но еще не так как раньше. Все понимает, но вот слова забывает, даже обычные. И на логопеда сердится. Смешной такой: «что он мне дурацкие вопросы задает? Я что, дебил, не знаю, как зовут мою жену?» - показывает всем своим видом, но не словами пока. Ладно, Коль, эвакуатор приехал. Позвоню потом.
Когда Катя добралась до дома в третьем часу ночи, она мечтала только об одном - упасть в кровать. Нет, о двух вещах: скинуть промокшие и страшно неудобные сапоги. А! Еще надо накормить Пижму.
Кошка не вышла встречать хозяйку, как обычно делала, когда весь день была дома одна. Катя босиком пошлепала в туалет. Запах из лотка насторожил.
Включила свет – по всей родительской комнате – маленькие лужицы.
- Пижа! Пижамка!
Кошка лежала на Катином диване хмурым пирожком. Катерина взяла ее на руки – прижала к себе.
- Что с тобой?
Кошка уперлась лапами Кате в грудь, вяло сопротивляясь. Как только высвободилась, тут же снова улеглась, замерла. Катя с тревогой за ней наблюдала.
Убралась в родительской комнате, с трудом оттерев уже порядком засохшую рвоту. Много. Что это? От чего расстройство? Ведь если б хоть, как в прошлые новогодние праздники – мишуры наелась, а то ведь нет, просто какая-то зеленоватая жижа. В этом году елку ставить и квартиру наряжать было некому: папа восстанавливался после инсульта в реабилитационном центре, мама моталась к нему сначала в больницу, потом в центр, вот теперь Катька к ним в санаторий.
Пижма на кухню не пришла, когда Катя наливала себе чай. Налила и забыла, уйдя в комнату снова взглянуть на кошку. Ложилась в постель, озабоченно поглядывая на нее. Та дремала в кресле, полуприкрыв глаза. Может хорошо, что не ест, не пьет? Кошки они же сами знают, что для них лучше.
- Плохо, что нельзя вот так вот взять в один момент и развестись! – Жданов сидит на кухне у Малиновского, тот возится у плиты. – Пришел, поставил подпись – все! Свободен. И чтобы больше никогда…
- Плохо, что ты так долго тянул с этим. А что, и так будет недолго. Детей нет, имущество только… Что у вас там? Квартира? Кстати, у тебя какие планы на Новый год?
- Мммм… - Андрей вдруг понял, что свалился на голову Роману внезапно, без предупреждения. У Ромки наверняка были планы. Именные. А после того, как Андрей столько времени пропадал, он не имел права… - Было несколько вариантов, я еще не выбрал. Плохо, что везде будут спрашивать: а где Кира? Но это, в общем, мелочи.
- Плохо, что ты совсем разучился врать. Я был бы очень рад провести эту ночь с тобой, - Малиновский нежно провел пальцем по руке Андрея, тот даже не дернулся. - Но у меня будут гости. Гостья. Она приезжает завтра.
- Понял. Не буду мешать. Мне когда лучше уйти? Прямо сейчас?
- Жданов, какой ты стал мерзкий! Не удивлен, что Кира не расстроилась.
- Мне самому от себя плохо. Тошнит. И вообще. Все плохо.
- Что плохо-то? – Ромка поставил на стол перед Андреем тарелку.
- Долма? Пахнет обалденно.
- Да, у меня на рынке блат. Сказочный, фантастический просто. Тетка одна сама делает – попробуй.
Андрей, обжигаясь, разжевывал половинку виноградного кулечка.
- Очень!
- Давай, за тебя! – Малиновский поднял рюмку. – Так, продолжаем. Долма – хорошо? Хорошо. Первая зашла хорошо? Хорошо! А ты говоришь…
А он говорил. Много, долго, горько… Улеглись далеко за полночь и не пьяные вовсе. Все выдал, только о том, от чего хуже всего на душе - не рассказал.
- С ним нужно больше разговаривать, чтобы речь восстановилась, так врач сказал. А он не хочет. Ему тяжело слова вспоминать, вот он и сердится, когда я с ним разговор завожу, - ябедничала на мужа Елена Александровна, встретив дочь в коридоре. – Поговори с ним ты, тебя он лучше послушается. Надо всякие простые вопросы задавать, чтобы он отвечал.
- Хорошо, поговорю.
- Валера, смотри, Катюша нас сегодня пораньше навестила, у нее оказывается вечером еще деловой праздничный ужин. Поэтому она такая нарядная, - затараторила Елена, будто это ей нужно было разрабатывать навык речи.
- Здравствуй, пап, – Катя обняла отца, вгляделась в его лицо. Носогубные складочки стали почти симметричными, но рука еще… Да и походка… - Как вам тут? Привыкли?
- Привыкли! – то ли сердито, то ли радостно повторил отец. Просто повторил, одно слово – отметила про себя Катерина. А вот раньше бы выдал сразу все, что он думает про деловой праздничный ужин.
- Чем кормят? – Катя усадила отца на диван и с удовольствием устроилась рядом. Она утомилась в пути – без машины сюда было непросто добраться, да еще по такой погоде, да еще в неудобной для нее одежде.
- Чем кормят, - попытался пожать плечами отец. – Кормят!
- Так чем, чем? – Катя кивнула маме, которая предложила ей чаю.
- Кормят чем? – Валерий Сергеевич сложил руки на коленях. – Ну чем. Суп дают.
- Суп! Какой суп-то? – любознательная дочь не собиралась сдаваться.
- Ну, суп. Какой суп… Да, йэх! – отец махнул рукой, не в состоянии подобрать слова.
- Пап, пожалуйста. Давай ты постараешься, это важно.
- Важно это! Важно! Отстаньте от меня.
- Ладно. Звонил твой друг, Петрович. Спрашивал о тебе. Где он живет, пап? Забыла.
- На Домодедовской, - наконец отреагировал Валерий на вопрос, но Елена тут же открыла рот. Катя положила руку ей на коленку.
- Разве? Пап, мне кажется он жил на…?
- Домодедовской, - уверенно повторил отец.
- Я понимаю ход твоей мысли, только не в дедушках дело, а в…? Кто есть у дедушки?
- Во Внуково?
- Валер, на Бабушкинской же! – не выдержала-таки мать.
- Да, на Бабушкинской, - виновато повторил он и отвернулся.
Катя вздохнула. Отпила чаю. Еще отпила, опять вздохнула. Все хорошо, папа жив, поправляется, просто медленно. Терпение и труд все перетрут. Она найдет еще специалистов. Просто нельзя сдаваться.
- Катенька, а ты навестишь нас завтра? Может быть с Михаилом?
- Вот, с Михаилом! – тут же встрепенулся отец.
Так, раз эта тема его так интересует, можно поговорить и о Михаиле, ничего, потерпишь.
- Что будем делать, если мы приедем, а, пап?
- Ну, что будем делать? Будем делать! – уверенно и бодро ответил отец. – Как что делать? Все будем делать! Вы приезжайте!
Юлиана была права, Сучков около двенадцати часов ночи, как по волшебству из высокомерного и ехидного типа превратился в добродушного дядьку. Катерина, чувствуя себя мошенницей, дождавшейся пока клиент «дойдет до кондиции», выбила из него все, что требовалось. Но чувства удовлетворения она не почувствовала, наоборот, вдруг стало жаль всех этих часов, проведенных здесь, на этом шумном и помпезном мероприятии, которое, не смотря на огромное количество вложенных в него денег, не смогло подарить Кате новогоднего настроения и на малую толику.
«Не хочу больше, не хочу!» - бормотала она, открывая входную дверь и думая о своей работе. И тут же забыла о ней и обо всем: в квартире стоял неприятный запах, а Катю никто не встречал.
- Так обильно, говорите? – полная девушка-ветеринар осматривала Пижму со всей тщательностью. Звериный доктор излучала оптимизм и не выглядела заспанной или уставшей, хотя на часах уже была четверть второго.
- Очень. Даже не знаю, откуда столько, - вспомнила Пушкарева зловонные лужи по всей квартире. – Она уж сколько не ела. И не пила.
- Возьмем кровь, анализ мочи катетером, сделаем УЗИ, укольчики. Так, держите, я сбрею шерсть…
Ослабевшее животное не сопротивлялось.
- Все хорошо, хорошо, - врала кошке и себе Катя, неся ее за пазухой домой. – Завтра будут готовы анализы, а значит, все станет ясно, чем лечить и как. - В переноску сажать Пижму побоялась – холодно, вдруг еще и простудится?
Квартиру отмывала уже ближе к утру, наспех, чтобы хоть немного поспать - на 31 декабря было намечено очень много дел. Но получилось не быстро – все засохло, прилипло. Зато Пижма выразила желание поесть и слопала корм с поразительным аппетитом. Катя уснула с легким сердцем.
- Как после 21 часа? Вы же говорили, что после 9 утра? – Роман отложил нож, сосредоточился на разговоре. – Но я не могу вечером. Я же говорил вашему менеджеру, что мне важно именно в первой половине дня! Давайте перенесем. Серьезно?! Только после праздников? Так, подождите. Мне нужна эта мебель не позднее второго числа. Девушка, не может быть, чтобы вы не смогли что-нибудь придумать. Да, я понимаю, что не все от вас зависит, давайте рассмотрим варианты – я заплачу дороже за доставку в праздничный день. Ах, склад…
- Ром, - Андрей попытался привлечь к себе внимание поглощенного разговором друга. – Я могу. Что надо-то?
- Жданов, ты меня очень выручил! Спасибище!
- Да брось ты, не благодари. Я даже рад. А что так срочно-то?
- Да у меня квартирант есть один. Он уже десять лет у меня квартиру снимает за очень неслабые деньги. Приличный мужик, семейный, обеспеченный крайне и крайне активный в сексуальном плане – квартиру использует для свиданий. Я тут недавно еще прикупил жилплощадь под сдачу и обмолвился ему об этом. Оказалось, что он готов снимать новую еще за большие деньги, потому что она в удобном для него районе. Но ему нужно уже 3 января, мы с ним договорились. Причем ту, его прежнюю, я уже сдал, потому что он предновогодние дни проводит всегда с семьей, а потом их отправляет отдыхать, а у самого типа работа.
- Какой ты, оказывается, предприимчивый!
- Еще какой предприимчивый! И вот видишь, эти уроды напутали с доставкой. Там ремонт уже практически сделан, осталось по мелочи – светильники повесить, ручки прикрутить, и мебель привезти и собрать. Я с рабочими договорился на второе, с уборщицей на третье, утро. Квартирант заезжает вечером, все было тютелька в тютельку рассчитано.
- Значит, все верно рассчитано. После 21? Я встречу мебель и Новый Год в твоей новой квартире для свиданий. Может, это не так уж плохо? Как встретишь, так и проведешь?
- То есть, один в чужой квартире и лишь с надеждой на свидание? – усмехнулся Роман, - Там даже телевизор еще не будет подключен!
- Ромка, скажу тебе: мне так плохо, что от отсутствия телевизора хуже не станет. И замяли эту тему.
- Смотри, уснула! – мастер выключила фен и глядела в зеркало на клиентку, которая, кажется, спала глубоким сном.
- Зато у тебя укладка шикарно получилась. С ее волосами и такое сотворить! – оценила коллега.
- Да я уже знаю просто, как с ними работать. Юлиана сама ее записывает ко мне. Даже жаль будить.
- Буди, она ж сказала, что торопится.
Катя была благодарна Михаилу: он устроил сегодня ее родителям настоящий праздник. И даже смог немного разговорить отца, и все это у него получалось без неловкости, легко, весело. Он очень старался, Катя это чувствовала всей поверхностью своей кожи – то, как Михаил из кожи вон лез, чтобы доказать ей… А ведь ничего доказывать не надо: про него она и так все уже знает, Миша хороший, очень хороший. Вопрос ведь не в нем.
- Катенька, ты нам ночью не звони, мы, может, уже и спать ляжем. Побудьте вдвоем с Мишей, а про нас не думай. Хорошо, доченька?
- Хорошо, мам. Спасибо.
Если б не Михаил, Катя б выбилась из своего напряженного графика, но теперь она во всеоружии: одета и причесана, как подобает для этого отвратительного вечера в компании чужих людей – известных и полезных людей! – как сказала бы Юлиана. Осталось раздобыть Кренделищеву, потом отужинать с Михаилом, потом… Об этом думать не хотелось - что и как будет после ужина. Хорошо, что убедила его встречать Новый год в ресторане, можно будет потом сослаться на усталость, например, хотя, он, конечно, ждет другого… Как же все это огорчает! Несовпадение желаний. Ладно, будем решать проблемы по мере поступления. Хорошо, что у Пижмы больше не было ни рвоты, ни поноса, и она утром опять с удовольствием съела свою порцию хрумок. Может быть, и нет ничего страшного, и те четыре укола, что сделала доктор ночью, уже помогли?
- Приглашаем вас на наш поэтический вечер, посвященный Афанасию Фету! – девушка была слишком мила, чтобы Андрей мог пройти мимо. К тому же он уже слегка замерз, гуляя по центру Москвы и любуясь ее праздничным убранством. Как раз раздумывал – посидеть в ресторане или купить еду с собой и поехать на Романову квартиру пораньше, хоть там еще должны были быть рабочие.
- Афанасию Фету? В новогодний вечер? – Андрей взял программку и попытался вчитаться.
- Да, так сложилось, - девушка была рада, что хоть кто-то остановился и заговорил с ней. – Вечер был ко дню рождения поэта. Просто мероприятия нашей студии все переносили, переносили то по одной причине, то по другой. А потом сказали: вот вам площадка, если не 31-го, то потом никогда. А наши студийцы так готовились! Конечно, у всех на сегодня давно уже все распланировано. Но мало ли…
- Я с удовольствием принимаю ваше приглашение. А что вы делаете после поэтического вечера, сударыня?
Девушка замерла на мгновение, а потом сделала небольшой шаг назад.
- Я… Я встречаю Новый год с семьей, - она еще улыбалась, но теперь совсем не так лучезарно и открыто.
- Завидую вам! А я вот… - он внезапно передумал продолжать. – А я вот очень рад, что у меня появилась возможность культурно провести этот вечер. Спасибо. Куда идти?
В маленьком зале небольшого старинного особняка было человек 12-15, и все они были знакомы между собой: наверняка друзья и родственники студийцев. Андрей сел чуть поодаль от сплоченной группы зрителей и приготовился немного поскучать, снисходительно поулыбаться и бодро поаплодировать. А пока он разглядывал элегантную хрустальную люстру, печь в зеленых изразцах в углу зала, лепнину на потолке. Тепло, уютно и красивой девушке приятно – не худший способ убить время. Посмотрел на часы: Кира давно уже должна была уехать в аэропорт, но все равно было тошно от мысли, что нужно вернуться в их общую квартиру. Плохо, что они тогда съехались, продав свое жилье. Теперь он чувствует себя бездомным. Как же так все сложилось, что куда ни посмотри – все не так, все хуже некуда? «Вот не надо только врать! – проговорил холодный внутренний голос, - в «Зималетто» все отлично!» Ну, да. В «Зималетто»… Еще б в «Зималетто» все было плохо, когда ради компании он… Мммм…
Его стон был заглушен звуками музыки. Вечер начался.
Две гитары, флейта… Мелодия уколола сердце, подцепила его на острие иглы, вынула из грудной клетки, чтобы оно смогло услышать слова само, напрямую, без помощи ушей:
Напрасно!
Куда ни взгляну я, встречаю везде неудачу,
И тягостно сердцу, что лгать я обязан всечасно;
Тебе улыбаюсь, а внутренне горько я плачу,
Напрасно.
Разлука!
Душа человека какие выносит мученья!
А часто на них намекнуть лишь достаточно звука.
Стою как безумный, еще не постиг выраженья:
Разлука.
Свиданье!
Разбей этот кубок: в нем капля надежды таится.
Она-то продлит и она-то усилит страданье,
И в жизни туманной всё будет обманчиво сниться
Свиданье.
Не нами
Бессильно изведано слов к выраженью желаний.
Безмолвные муки сказалися людям веками,
Но очередь наша, и кончится ряд испытаний
Не нами.
Но больно,
Что жребии жизни святым побужденьям враждебны;
В груди человека до них бы добраться довольно…
Нет! вырвать и бросить; те язвы, быть может, целебны, —
Но больно.
Ему было еще больно, когда в зале наступила тишина, и молодой голос сказал:
- Этот прекрасный романс на стихи Афанасия Фета написал Сергей Никитин. И если не знать биографии поэта, то невозможно понять всю глубину драматизма, что заложен в этом стихотворении.
А ему показалось, что он все понял.
Катя была готова поверить, что разговор, состоявшийся с Кренделищевой прямо у гардероба, где они обе раздевались, это ее новогодний подарок от Деда Мороза. Десять минут общения – и все, дело сделано! Не надо идти в эту блестящую в прямом и переносном смысле толпу, улыбаться, изображать из себя что-то, следить взглядом за жертвой и ловить удобный момент. Какое счастье! Как хорошо все сложилось - у нее есть время до ужина с Михаилом, чтобы съездить домой, отдохнуть. Набраться сил для нового испытания.
Кошка сидела на обувном ящике. Катя вдохнула запах ее шерсти и улыбнулась.
- Все хорошо, Пижамка? Ведь все у нас хорошо? Пойдем, я тебя покормлю.
Пушкарева прошлась по квартире – все чисто, заглянула в туалет: никаких изменений в лотке с утра. Но это ничего, такое и раньше бывало. Ой… Она и забыла позвонить в ветеринарку, чтобы узнать результаты анализов! Но, может до завтра это можно отложить, ведь кошка гораздо лучше себя чувствует? Завтра!
Есть не хотелось совсем, даже наоборот – подташнивало от усталости. Скорее лечь, только не забыть поставить будильник, а лучше два! А то Михаил напрасно прождет ее в этот вечер. Катя была уверена, что стоит донести голову до подушки, как сон накроет ее. Но не тут-то было! Когда насущные страхи и печали отходили на второй план, на первый всегда возвращался он.
- Сколько можно? – серьезно спросила темноту пред глазами Катя вслух. – Неужели это никогда не кончится?
Сколько там, говорят, живет любовь? Она читала - все сроки уже давно прошли. Может, это и не любовь, а болезнь? Болезненная зависимость? И что тебе это дает? Можно ли от нее избавиться? Нет, вопрос не в этом. Правильно вот так: хочешь ли ты от нее избавиться?
- Андрей…
Произнесла имя и пожалела. Такая глухая тоска затопила душу, так невыносимо стало от того, что нужно будет провести этот вечер не наедине с мыслями о нем, чего так давно хотелось, а с Михаилом, перед которым она всегда чувствовала себя безмерно виноватой и в воронку отношений с которым ее неумолимо засасывало. Она уж думала, что все кончилось, когда он женился. Так была рада! И вот новый виток, еще более яростные ухаживания: он понял, что ему никто не нужен, кроме Кати. Может уступить им всем? Чего уж лучше-то будет в ее жизни?
- Не хочу… Не хочу! Не хочу!
Хорошо, что родителей нет дома, они бы испугались ее крика.
«И не позволяй никому на тебя давить! – услышала Катя голос Юлианы. – Нельзя идти на поводу у жалости».
Кате стало смешно, когда она представила, как удивилась бы ее подруга-наставница, объясни ей Катерина, что она сделала то, что сделала, следуя Юлианиному совету.
Пушкарева ледяными пальцами набрала номер Михаила.
Разговор не получился быстрым и простым. Катя, слушая уговоры Михаила, встала и прошла на кухню, включила свет. Слушала, отвечала, смотрела в окно. Не видела ни мигающих в окнах разноцветных новогодних гирлянд, ни всплесков салюта, ничего… Только чувствовала тошноту вины и тупую боль в сердце – отражение острой боли Михаила. Но устояла, как – сама не поняла.
- Вот, Юлиана. Я меняюсь. Никакой жалости больше, - опять вслух.
Пушкарева усмехнулась, поняв, что Юлиана скоро это и сама поймет: Катя больше не хочет насиловать себя на этой работе, тратить силы на то, что совсем не нравится.
Слез почему-то не было, как и облегчения. Катя не чувствовала ничего, кроме смертельной усталости.
Хорошо, что я никому больше ничего не должна. Выключить телефон и спать!
«Спать в новогоднюю ночь, все равно что ходить по розам».
Протянула руку, чтобы погладить вспрыгнувшую на подоконник кошку. Кошка сделала пару шагов и замерла в странной позе: ее голова свисала вниз, и у животного словно не хватало сил ее поднять.
- Пижма!
Катю охватил страх: поза кошки была пугающе противоестественной, с ней творилось что-то неладное.
- Здравствуйте, мы вчера были у вас на приеме, вы сказали, что можно позвонить, если что.
Катерина говорила с ветеринаром долго. Доктор сказала, что ничего страшного в состоянии животного не видит, можно подождать до утра.
Катя принесла Пижму в комнату, не стала выключать свет, прилегла, наблюдая за питомицей. Все-таки странно та себя вела: поводила головой, будто та неподъемна или очень болит, смотрела исподлобья. От этих наблюдений у Кати схватывало живот, и по телу пробегала волна страха.
Хорошо, что я никуда не ушла, что я дома!
Андрей ехал на квартиру. Из головы не шла история, рассказанная и показанная студийцами всех возрастов - от школьников до пенсионеров: он не ожидал, что нечто подобное может настолько его задеть. Так все вроде просто и незатейливо: юный Фет - удар судьбы, зрелый Фет – подарок судьбы и он же – новый удар, старый Фет – безрадостное существование; возлюбленная Фета, факел из его возлюбленной, тень его возлюбленной, жена Фета… нелюбимая. Он – поэт – становится мерзким злобным стариком, оставаясь поэтом. Его недостижимая цель – цель достигнута. Его попытка самоубийства, его смерть…
Он ничего не знал о судьбе Фета. А Катя? Она наверняка могла рассказать ему об этом. Он представил…
- Фет, который считался, русским дворянином Шеншиным, в 14 лет узнал, что он всего лишь немец-разночинец, так как вскрылись истинные факты его рождения. Это позор, бесчестье, лишение наследства, доходов. Всем нужно объяснять теперь, почему ты вдруг немец Фет, никто, а не потомственный русский дворянин. Афанасий решил венуть свой дворянский титул во что бы то ни стало. Для этого он становится военным, хотя всем сердцем ненавидит воинскую службу.
Когда Фет познакомился с Марией Лазич, ей было уже 24 года, и на ней лежала ответственность за все большое семейство – отца и младших сестер. Говорят, она не отличалась красотой, но была очень умна, образована, талантлива, приятна в общении. В ее альбоме имелось музыкальное произведение, посвященное ей Ференцем Листом. Она - дворянка-бесприданница. Любовь между молодыми людьми возникла сразу, и общество недоумевало, почему Фет не делает девушке так долго предложения – два года. Он не имел содержания, не мог ее обеспечить, но более того, женившись на ней, он терял надежду вернуть себе титул. Фет все рассказал своей возлюбленной. Объяснил, что ради ее репутации, возможности встретить кого-то более достойного и его будущего они должны прекратить знакомство. «Я общалась с Вами без всяких посягательств на Вашу свободу, а к суждениям людей я совершенно равнодушна. Если мы перестанем видеться, моя жизнь превратится в бессмысленную пустыню, в которой я погибну, принесу никому не нужную жертву».
Она умоляла его хотя бы о переписке, без каких-либо обязательств с его стороны и надеж с ее. Он тяжко страдал, но был непреклонен.
Говорят, что лампада упала на ее кисейное платье случайно. «Во имя неба спасите письма!» - кричала выскочившая в сад, охваченная огнем девушка. Четверо суток нечеловеческих страданий: «Можно ли страдать на кресте более, чем я?» - спросит она, а еще скажет: «Он не виноват, а я - …»
Фет был потрясен, когда узнал о трагедии. Но смог пережить ее. Да тут еще правила получения дворянства к его бесконечному ужасу изменились: теперь ему пришлось бы служить в армии в два раза дольше, чем предполагалось. Судьба словно издевается над ним, но Фет в очередной раз проявляет последовательность в действиях, ради достижения своих целей: он оставляет армию, женится на богатой купеческой дочери, покупает имения, успешно ведет хозяйство, становится мировым судьей. На старости лет ему, наконец, высочайшим указом были возвращены дворянство и родовая фамилия. Современники не понимали, как в Афанасии Фете – старике с грубыми манерами, жестоком, холодном, расчетливом, корыстолюбивом жила душа поэта, который сочинял удивительно нежные и пронзительные стихи о любви. Все они были посвящены одной женщине – Марии Лазич.
И что же? Вот человек добился всего, чего так жаждал: богатство, дворянство, положение в обществе, фамилия. Но, оглядываясь на свою жизнь, Фет со всей отчетливостью понимает: все было напрасно, все было ужасной ошибкой. Приобретенное ничто по сравнению с утерянным. Он сам уничтожил то, ради чего только и стоило жить. В возрасте 71 года поэт диктует своей секретарше последнее послание: «Не понимаю сознательного приумножения неизбежных страданий. Добровольно иду к неизбежному». После пытается нанести себе смертельную рану стальным стилетом для нарезки бумаги, но ему это не удается. В попытке докончить начатое, Фет бежит на кухню и тянется к ножу, но падет замертво, успев сказать «Добровольно…».
Задремавшая Катя очнулась от звука лап, ударивших по паркету. Пижма соскочила на пол и неуверенной походкой направилась из комнаты. Пушкарева вскочила и пошла за ней. Ледяная волна, как тогда, с папой, ударила в грудь: Пижма сделала несколько шагов по коридору, ее лапы расползлись, и она упала, вытянувшись в струночку – как никогда раньше не вытягивалась. Катя присела над кошкой, та дышала ровно, но подняться не могла. Срочно, срочно к врачу! Пусть она сама это увидит.
До ветеринарки было 15 минут ходьбы, Катя добежала минут за девять. Может, смогла бы и быстрее, но боялась слишком сильно трепыхать на бегу Пижму. В кабинете у врача кто-то был, Пушкарева села на банкетку, просунув руку в переноску и поглаживая торчащую из одеяла голову кошки. Скорее бы они там. За неплотно прикрытой дверью скулила собака, громко разговаривали две женщины.
- Не могу вам сказать, это собака людей, у которых я убираюсь. Я согласилась выгуливать ее, пока они в отъезде. И вот такое увидела. Позвонила им, они говорят: ведите к врачу срочно, это надо оперировать.
- Да, воспаление анальных желез, сейчас вскроем, промоем, поставим дренаж. Только вам надо будет промывания делать.
- Ну, что ж тут попишешь, буду промывать. Не было у бабы печали…
Опять душераздирающе заскулила собака, Катя сглотнула, решила не прислушиваться, стала читать объявления на информационном стенде про прививки, корма, образование камней в почках у малоподвижных животных. На отдельном листке было распечатано стихотворение Ники Батхен, которое называлось «Молитва о коте».
Господи, сохрани жизнь моему коту.
Пусть он и дальше пялится в пустоту,
Любит гонять за пробкой, сшибать герань,
Будит меня, паршивец, в такую рань!
Господи, там на небе полно котов,
Пестрых и толстых, а я еще не готов.
Пусть мой дерет обои, орет в ночи –
Знаю, он точно когда-нибудь замолчит.
Но не сейчас, пожалуйста – вот он лег,
Мягкий и теплый, тощенький уголек.
Чмокает, ищет мамку, вильнул хвостом.
Нет бы им жить единожды лет по сто…
Господи, это глупости, слезы и маета –
Если так нужно, бери моего кота.
Вон Авраам сына тебе принес.
Сын же важнее, чем кот, или, скажем, пес.
На, возьми осторожно, это котик, а не дракон.
Пахнет полынью, летом и молоком.
Может обнять за шею, куснуть, шутя,
Сделал с полсотни черных шальных котят.
Ты береги его, Господи, гладь, корми.
С ними, хвостатыми, хлопотней, чем с людьми.
Пусть не филонит, ловит мышей в раю,
Тихо мурлычет баюшки, кот-баюн.
Пусть обо мне забудет – он зверь, не друг.
Но если вдруг с мяуканьем спрыгнет с рук,
Ты покажи: вот город, вот дом, в окне
Виден хозяин, думает обо мне,
И о тебе, кот, что ушел с Земли…
Господи, если можно продлить – продли!
Тихо рыдать не получилось, ветеринар выглянула в приемную и озадаченно посмотрела на Катю.
- Что случилось? Экстренное? Еще пять минут, мы уже заканчиваем.
- Ничего, ничего, все хорошо, - попыталась членораздельно проговорить Пушкарева, но весь ее вид говорил об обратном.
- Так, хорошо, заходите, вынимайте кошку на дальний стол.
Пижма при виде собаки ожила и полезла Кате на шею.
- Сейчас доктор решит, что мы с тобой все придумали! – пробубнила Пушкарева кошке.
- Вот воротник, справитесь? – врач уже закончила с собакой и мыла руки. – Если нет, я потом помогу вам, а то тут девушке надо будет самой помощь оказывать, она вон еле на ногах стоит.
- Да, конечно, - спокойно, но с некоторой долей обреченности сказала женщина. У нее зазвонил телефон, она взяла трубку, начала разговаривать, потом подхватила собаку подмышку и вышла из кабинета.
- Так, как раз посмотрим ваши анализы, - после того, как врач выслушала Катю и осмотрела животное, она перешла к компьютеру. – Похоже на панкреатит, и… да, я так и думала, в крови снижен уровень калия, видимо из-за рвоты и поноса. Вот из-за снижения калия у нее мышечная слабость, которая поначалу проявляется такими движениями головы – она подвисает будто.
- Что, что это значит?
- Будем лечить панкреатит и восстанавливать калий, это все поправимо. Вот прямо реально – ничего страшного, что вы так расстроились? – доктор опять поразила Катю своей мощной энергетикой. А ведь уже поздний вечер.
- Вы что, одна тут работаете?
- Да, так получилось, кто-то заболел, кто-то уехал. Третьи сутки дежурю. Сейчас домой пойду, чтобы завтра к десяти вернуться, в новогоднюю ночь нам разрешили не дежурить, - улыбнулась ветеринар.
- Как же это? Откуда же силы взять? Терпение? Внимание?
- Я люблю свою работу, животных. Мне пришлось побороться за право учиться на ветеринара, родители категорически были против. Все на меня давили… Но вот я не жалею, что настояла на своем. Вот даже это: вы сейчас пришли ко мне вся в слезах, напуганная, а уйдете спокойная и счастливая, что с вашим хвостиком все будет в порядке. Но, конечно, столько работать тяжеловато, больше не соглашусь на такое. Просто жалко было коллег, просили. А я незамужняя, без детей. Так, вот вам рецепты, я тут все расписала, сколько чего, когда, как. Не пугайтесь, если придете домой, и она опять ослабнет - сейчас у нее стресс, а потом он отпустит, и слабость, конечно, проявится. Я сделаю укол, и если бы вы сегодня начали давать панангин, то уже завтра этих симптомов могло бы не остаться вообще. Антибиотик я вам сейчас уколола, теперь следующий через сутки, а эти лекарства по списку можно и послезавтра.
- У нас есть панангин, да! – Катя действительно чувствовала себя счастливой. – Его папе прописывали.
- Ну и отлично, со стремительно наступающим вас! - и обращаясь к вернувшейся с собакой в воротнике клиентке, - Прекрасно справились! Теперь я объясню вам, как делать промывания.
Катя уже отошла от дверей ветеринарки, когда ее догнала женщина с собакой.
- Девушка, постойте!
На женщине не было лица, ее глаза казались огромными.
- Да?
- Я хочу вас попросить. Мне срочно, срочно нужно домой! Мама позвонила, сказала, что у сына круп. Она сама не справится. Я не могу взять собаку к себе – у ребенка аллергия, и отвести ее домой – это время. Круп – это очень опасно, а мама старая… Пожалуйста, я вас умоляю. Я вам дам ключи, вы ее просто запустите в квартиру, я завтра к вам приеду и ключи заберу. Тут минут двадцать пешком. В ту сторону. Она указала в противоположном от Катиного дома направлении.
- Но я… - Катя так хотела домой, в постель.
- Девушка, пожалуйста! Вы не знаете, что такое круп! Каждая минута может иметь значение, а в больницу тоже… не хотелось бы.
«И не позволяй никому на тебя давить! – Юлиана опять была тут как тут. – Нельзя идти на поводу у жалости».
- Я должна быстрее оказаться с сыном рядом, чтобы понять, насколько все серьезно, но если вы не… Да, извините, я понимаю. – Женщина развернулась и пошла.
- Хорошо! Я отведу собаку. Давайте ключи, адрес, ваш телефон, я дам вам свой.
- Вы не представляете, как я вам благодарна! – женщина пошуровала в своей объемной сумке и вынула оттуда не глядя связку блестящих ключей. – Вот, там на брелке адрес. Тут просто найти. Пишите свой телефон, вот мой.
Катя проводила глазами женщину: та бежала, поскальзывалась, одновременно что-то кричала в трубку. Собака оплела ноги Пушкаревой поводком и дернулась вслед удаляющейся фигуре. Катя с трудом удержала равновесие.
- Уф! Но сначала мы отнесем Пижму домой! – сказала она инфанте в пластиковом воротнике.
Рабочие уже ушли, оперативно собрав и расставив мебель – желание скорее оказаться за праздничным столом – хорошая мотивация. В квартире было пыльно, только кухня уже была более-менее готова. В ней не хватало лишь потолочного светильника, вместо которого свисал заизолированный провод. Андрей нашел вешалку, снял костюм, но куда его пристроить в комнатах не придумал – там и сям белая пыль. Повесил на потолочный крюк на кухне. Занялся праздничным ужином. В пиццерии к заказу ему дали воздушный шар, который теперь жался к потолку.
- Ну, вот и праздник, - сказал Жданов, обращаясь к шарику. – Выпьем?
Он посидел какое-то время в темной кухне, несколько раз доливая себе в стакан и любуясь на отблески близких салютов. Позвонил родителям, которые общались с ним отстраненно-приветливо и сдержанно после его сообщения об их с Кирой разводе. Да, конечно, это плохо, что он огорчил их накануне праздников. Зато сказал правду, как всегда и хотел отец. Плохо, что лишил их надежды иметь внука, как они мечтали… Плохо, конечно, что они встретят Новый год с такими новостями! Плохо, что он опять виноват - кругом, и, кажется, это какой-то порочный круг…
Постелил себе на новом диване, выключил свет, улегся, задрав ноги. Может просто поспать? Когда еще представится такая роскошная возможность – встретить Новый год во сне? А если еще и приснится что-нибудь приятное, как бывало несколько раз… Кто-нибудь… Спать! Супер оригинально, свежо, ново! Завернулся в одеяло, за окном полыхнуло красным - опять вспомнил про сегодняшний Фетовский вечер.
Аналогии с собственной жизнью напрашивались сами собой. Но ведь… к чему вся эта непрошенная лирика? Поздно что-то исправлять. Да и чуть ли не с самого начала было – поздно. Хотя, он так не думал тогда, это потом увиделось иначе. Объяснили. К тому же - столько лет прошло, и ему говорили про Катю… Да, сама Юлиана говорила, что у нее все прекрасно – чудесная работа, преданный мужчина. Честный. Новая жизнь, совсем другая – полная, счастливая, красивая. Обрисовала, как только Юлиана умеет: не жизнь у Кати – Дисней. Да и если б не так все замечательно, все равно: век-то на дворе не тот, когда чувства живут десятилетиями! Вон, психологи выяснили – на самом деле у любви, которая не что иное, как острая психо-эмоциональная реакция на подходящий по запаху и вибрациям объект, короткий срок, все подчиняется биологическим циклам, выбросам гормонов. А ему, Андрею, просто плохо, давно, всегда плохо, вот он и вспоминает постоянно о Кате - он же подлец и эгоист, ему это тоже объяснили. А вспоминает потому, что с ней было не так плохо, даже когда становилось совсем хреново. Вполне понятна его привязанность к прошлому – хочется, чтобы хоть капельку стало легче, лучше, как бывало тогда, с ней, а других способов он не может придумать. Виват психологии, при чем здесь любовь? Но какой же придурок этот Фет!
Хорошо, что собака тянула вперед, так было гораздо легче идти. Катя уже пожалела, что не осталась ждать такси дома, ну и пусть машина приехала бы только через час-полтора, зато потом получилось бы быстрее и не пришлось бы мерзнуть и блуждать среди незнакомых домов. Она тогда подумала, что это не займет столько времени и даже хорошо будет прогуляться новогодней ночью, успокоить расшалившиеся нервы: руки подрагивали, на сердце не рассасывалась тяжесть. Почему? Все же так хорошо разрешилось, а когда она найдет отличных специалистов отцу, подлечит Пижму, забудет о том, что причинила Михаилу страдания, уволится с этой работы – все будет еще лучше! Так почему так тяжко на душе? Так безрадостно?
В подъезде Кате под ноги метнулась какая-то тень, она не успела сообразить, кто это – кошка или крыса, но успела испугаться. Уф. Невротичка, опять сердце заколотилось чуть ли не в горле. Собака не среагировала, наверное, пластиковый воротник очень ей мешал нормально воспринимать мир. Зато замки открылись легко и бесшумно, Катя приоткрыла дверь и запустила собаку в квартиру, та куда-то сразу побежала, волоча за собой длинный поводок. Пушкарева уже собиралась запереть за собой дверь, но подумала, что неправильно не отстегнуть поводок от ошейника, мало ли – запутается, не сможет к миске с водой подойти, упадет, задушится. Она вошла в квартиру, щелкнула выключателем – свет не зажегся. Глаза чуть привыкли к полумраку, прислушалась – собака цокала коготками где-то слева. Ага, наверное, на кухню рванула. Сможет поесть-то со своим воротником? Сейчас проверим.
Катя пошла на звук, огибая какие-то ящики и коробки. Повернула в проем кухонной двери и…
Под потолком висел человек, его голова была безвольно наклонена.
- Господи! – Катя попятилась назад и уткнулась во что-то спиной. Нет, в кого-то! Медленно повернулась…
Своего сдавленного писка она уже не услышала, обмякнув на чьи-то сильные руки.
- Все хорошо, все хорошо, Катя! Очнись, это же я, Андрей. Катя, Катенька, ты слышишь меня? Господи, неужели это ты? – кто-то целовал ее лицо, растирал руки, звал по имени. Она приоткрыла глаза, и ей показалось, что она видит Жданова.
«Все совсем плохо, - подумала Катя и снова опустила веки. – Вот теперь все действительно плохо».
Увидев, что Катя пришла в себя, Андрей громко засмеялся, прижал ее к своей груди, вдохнул ее запах.
«Боже, как же хорошо! Хорошо-то как, Господи!»
Конец
Февраль-апрель 2020
_________________
Не пытайся переделывать других - бесперспективное и глупое занятие! Лепи себя - и ты не пожалеешь о потраченном времени! (я так думаю)
Последний раз редактировалось Greza 25 апр 2020, 02:14, всего редактировалось 2 раз(а).
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Строгий режим: регулярный прием пищи, физическая активность, медитация с концентрацией на дыхании, культурный отдых. Умничка Птичка! 
.
одиночество... 
самоизоляция... 
А еще к этому Катины нервы, истрепанные всеми предыдущими событиями, глючность мозга из-за глобального недосыпа... Мне кажется, я б обмороком не отделалась! Хотя, она еще молода, в молодости все легче переносится!
