|
Глава 82
(заключительная).
– Анд… рей… прощай…
– Катенька… – отвечал он, бережно собирая теплыми губами капли слез на моих щеках и шее:
– Любимая моя… родная… Не отдам! Не отдам тебя никому, даже этой…
– Этой? Ты о ком? – у меня еще хватило сил удивиться, улыбнувшись вопреки рвущимся наружу рыданиям.
– Об этой нахалке с косой…
Однако… Его тон был настолько уверенным, что смог бы, наверно, заставить поверить и великого Станиславского, что уж тогда говорить обо мне, простой смертной? И я поверила ему, впрочем, как всегда…
Поверила, что все будет хорошо, что мы спасемся и еще поживем. А еще в избитое выражение, что любовь сильнее смерти, а вера – отчаянья и скорби.
– Андрюша, какие же мы с тобой были глупые!
– Что? Почему были? Ну-ка, рядовая Катенька, отставить панику и пессимизм… А то, когда мы приземлимся, доложу главнокомандующему Валерию Сергеичу о том, что он вырастил маленькую трусишку и не миновать и тогда ей, бедняжке гауптвахты… – он улыбнулся, стараясь скрыть под маской беспечности боль и тревогу.
…когда мы приземлимся…
Господи, пожалуйста, сделай так, чтобы это “когда” наступило!
Пожалуйста, смотри, скептик всех времен и народов… смотри, как мужественно он держится перед лицом смерти. Как старается подбодрить, защитить тебя… Если бы только нам удалось cпастись…
Если бы, если-бы…
Тогда бы я уже ни секунды не раздумывала и приняла бы его предложение – быть вместе всегда…
И тут вдруг послышался частый звук каблучков стюардессы. Не сговариваясь, мы с Андреем оторвались друг от друга и замерли в ожидании информации. Девушка впорхнула в салон и ослепительно улыбнулась:
– Еще раз добрый день…
Да уж, добрее не бывает…
– Надеюсь, ваше пребывание на борту было приятным…
Не то слово! Столько аНДреналина… то есть, адреналина, за всю жизнь не получала.
– Может, желаете напоследок…
Что?! Напоследок?!!
И она сообщает нам это с этакой очаровательно-дебильной улыбочкой?
Это издевательство или столь феноменальная профессиональная выдержка?
– … чай, кофе, виски, коньяк?
Ууух…
Тогда уж лучше веревку–мыло–мышьяк, чтоб не мучаться, а сразу…
– Cкажите, мы падаем? – задал Андрей прямой вопрос.
– Падаем, в каком cмысле? – частое моргание отразило явные первостепенные признаки напряженного умственного процесса (если только так можно обозвать вялое шевеление единственной прямой извилины, обитающей в хорошенькой головке).
– Как это, в каком? – прорычал пан Президент, который, cудя по сведенным бровям и молниям из глаз, изволил впасть в свое обычное состояние (то бишь, гнева, эффект которого равен почти что аффекту):
– Или вы хотите сказать, что пошутили?
– Пошутила, я? – переспросила девица, от изумления прекратив моргать…
– Аааа… в правилах нашей авиакомпании нет пункта, включающего слово – шутить. Персонал нашей авиакомпании обеспечит вам высокий уровень сервиса и безопасности полетов… – cнова затараторила стюардесса, фальшиво-любезно осклабившись.
– Безопасности? – раздраженно перебил Андрей:
– Девушка, милая… а в правилах вашей авиакомпании случайно нет пунктика об изощренном издевательстве и давлении на психику пассажиров?
– Давления на что? – ошарашено переспросила бедняжка, уже чуть ли не плача.
– Ооо… – простонал Жданов, запуская обе пятерни в свою взъерошенную шевелюру:
– Очевидно, при подборе персонала, ваша уважаемая компания не утруждает себя проверкой коэффициента IQ…
– Что? Да как вы смеете? – возмущенно пискнула эта самоотверженная служительница небесных просторов, сделавшись цветом доведенного до готовности членистоногого представителя класса ракообразных:
– По уставу нашей авиакомпании во время полета категорически запрещено употребление нецензурной лексики…
Несмотря на всю трагичность ситуации, я не удержалась и прыснула. Да уж, несомненно, упоминание про интеллект в присутствии столь милого существа с уставом авиакомпании вместо мозгов, вполне может приравниваться к самому, что ни есть, изощренному сквернословию.
– Милочка, – Жданов начинал свирепеть по-настоящему:
– Если ты нам сейчас же не скажешь, почему ты делаешь вид, будто двадцать минут назад не объявляли о возможности катастрофы самолета, то твои маленькие ушки свернутся в трубочку от моих глубоких познаний в области фольклора…
– Что? – и тут вдруг белокурое создание сделалось белее белья из шедевральной рекламы, участники которой страдают неизлечимой манией ходить в гости по утрам с коробочкой волшебного порошка под мышкой:
– То есть, вы хотите сказать, что все слышали? – и стюардесса порывисто схватилась за сердце:
– Я невиноватая… честное слово… это все он… он!
– В конце-концов, вы объясните, что происходит, черт возьми?
– Если вы пообещаете, то никому не скажете… иначе меня уво-о-олят, – зашмыгала носом девица, размазывая по щекам тушь, которая, очевидно, оказалась паленой, не оправдав высокого звания – водостойкая.
– Послушайте, если вы сейчас же все не объясните, то увольнять будет просто некого… – прорычал Жданов, багровея от ярости.
– Просто, это мой первый полет и нужно было прорепетировать выдержку в чрезвычайной ситуации… Вот и первый пилот предложил мне…– и она запнулась, залившись краской.
– Послушайте, дорогуша, ваша личная жизнь нам абсолютно неинтересна, – проворчал Андрей.
– Да при чем тут личная жизнь! Просто я должна была произнести текст о том, что самолет падает, как можно бодрее… И вот, по ошибке включили громкую связь с вип-салоном…
– Так значит, – начала я, вдруг почувствовав страшную слабость и головокружение от радости, что смертельная опасность оказалась вымыслом, ошибкой, недоразумением:
– Значит… – я взглянула Андрея и вдруг любимые черты стали плавно расплываться перед моим затуманившимся взглядом. Я услышала встревоженный его голос, не разобрав слов… только успела ощутить, как сильные руки бережно поддержали меня, не дав свалиться на пол… А потом я провалилась в черную пустоту…
– Доктор, она очнулась! – мое возвращение в сознание было сопровождено голосом и светящимся от любви взглядом самого дорогого для меня человека.
– Вы помните, что ей нельзя волноваться? – строго спросил мужчина с профессорской бородкой.
– Да-да, конечно…
– Андрюша, где мы? Что со мной было? – эти две короткие фразы стоили мне больших трудов, поскольку я еще была очень слаба.
– Катенька, родная… мы в больнице. Ты потеряла сознание уже перед посадкой. Cкорая приехала прямо к трапу.
– Но что со мной? Почему ты так странно смотришь? – я знала Андрея слишком хорошо, чтобы не заметить отчаянье и какую-то опустошенность в его взгляде.
И тут взбудораженное сознание тут же подбросило своей хозяйке версию. О том, что я смертельно больна, а он не знает, как мне об этом сказать…
– Андрей… не надо ничего говорить…
– Катя… – он взял меня за плечи и дохнул воздух, будто собирался сказать, но я порывисто приложила ладонь к его губам:
– Не надо, я все сажу сама… Чтобы со мной ни случилось, ты должен знать правду.
– Ммммм… – он пытался что-то возражать, но я только поплотнее прижала ладонь ко рту:
– Я должна исповедоваться перед тобой. Мы с Колей…
– Ууууу… – послышался тоскливый звук из-под моей ладони.
– Наш брак был полноcтью фиктивным. Меня шантажировали, угрожали тюрьмой… не говоря уже об угрозе здоровью и спокойствию моих родителей. Кира, она каким-то образом узнала все о делах наших скорбных (я об афере с Никамодой) и с виртуозностью опытного игрока использовала этот козырь против нас…
Так что, твоя ревность была безосновательна. Я всегда любила только тебя одного. Ты – единственный мужчина, который был в моей жизни… – я остановилась, не в силах говорить дальше. Мне казалось, будто это говорю не я, а моя душа. Андрей порывисто обнял меня и прижал к своей груди так, что я услышала, как колотится его сердце:
– Так значит… значит, этот ребенок мой? – произнес он, прижимая меня еще крепче.
– Ребенок? Что? – я отстранилась и посмотрела и изумленно посмотрела на его лицо, буквально сияющее от счастья:
– У тебя есть ребенок?
– Да… есть…
– П… поздравляю… Может, у тебя еще и жена имеется? – я даже не пыталась скрыть горечи разочарования. Вместо ответа он проурчал что-то неразборчивое и попытался снова обнять меня, но я протестующее выдвинула руки вперед:
– И где же они?
– Здесь, вот здесь… – ответил он и, не обращая внимания на мой протест в устной и физической форме, бережно обнял меня и положил голову на живот…
… А через несколько месяцев в молодой семье Ждановых родились двое очаровательных малышей: смешной карапуз Павлуша и лапочка-дочка Сашенька. Радости родителей, а также бабушек-дедушек не было предела.
И, хоть и говорят, что человеку на этой земле не дано испытать полного счастья, наши влюбленные сполна опровергли это утверждение.
С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
Всей кровью прорастайте в них —
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь,
Когда уходите на миг!..
КОНЕЦ
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
А Андрей молодец, для убеждения Катерины выбрал самый действенный способ - меньше разговоров, больше дела. Так держать! 
Мурзенька, спасибо тебе за такую прекрасность! 
