Вот и прода. Больно не бейте, автор не виноват - это все они, герои.
Глава 3
- Милко, дорогой, предупреждаю сразу, ни на копейку больше «Зималетто» на этот показ выделить не может. У тебя и так все, что ты хотел и самое лучшее. – именно так приветствовала хозяйка светлого просторного кабинета заглянувшего к ней гениальнейшего гения-дизайнера модной одежды.
- И тебе приветик, Кэт, - подойдя к ее столу, со снисходительной улыбкой ответил он. – Ты на часы смотришь? Обед ведь уже. Мои рыбки, и те уже уплыли на подкормку, хотя все на диете. А ты, как видно, забыла, что мы договорились отобедать вместе.
- Ох, - она виновато опустила голову на руки, лежащие на столе, и резко подняла улыбающееся лицо. Слегка завитые длинные волосы красиво его обрамляли, подчеркивая тонкие черты и, необычайно манящие, медовые глаза. В которых, глубоко-глубоко, виднелись: грусть, усталость и какое-то холодное спокойствие, но на поверху они светились радостью жизни и лишь немногие могли прочувствовать глубину этого омута. – Прости, я действительно забыла. Прям из головы вылетело. Я доделываю отчет. Павел Олегович не успевает сам, у него важная встреча, а совет на носу.
- Так, все с тобой подруга ясно! Но умереть голодной смертью я тебе все равно не дам, так что хочешь, не хочешь, а обедать ты со мной пойдешь. Или мне в помощь женсовет призвать в полном составе? Ради такого случая, я готов пожертвовать своими нервами.
- Какое благородство! Не надо таких жертв. Дай мне только пару минут и мы пойдем.
- Вот и славно, ты собирайся, а я пойду возьму свои эскизы, которые я собирался тебе показать.
За ним закрылась дверь и Катя, дописав, как говорится, до точки, убрала все документы в ящик стола. Встала и, оправив элегантный бежевый брючный костюм, подошла к окну. Она немного потянулась, разминая тело после долгого сидения. За окном кипела жизнь. Лето было в самом разгаре, половина людей уже были в отпусках и наслаждались свободой. А она с грустью думала о том, что после собрания совета директоров и показа новой коллекции, наступит время ее первого, за два года работы, отпуска. Первый по трудовому кодексу отпуск ей чудом удалось избежать, так как он пришелся на авральный поток работы и о нем забыл начальник по кадрам, Урядов. За что она лично была признательна, но за что того отчитал сам Жданов. Понимая, что на этот раз увильнуть от отдыха, ей не удаться, она сосредоточенно размышляла, чем себя на это время занять. Вернее, размышляла до недавнего времени. И она бы обязательно остановилась на том, что поехала бы к брату в Питер и помогала ему в его работе, чего он не любил, потому что тогда Кольке самому было абсолютно нечего делать, и он скучал, лопая мамины пирожки. Но Павел Олегович видно за эти два года неплохо ее изучил. Он, с самого первого ее прихода в «Зималетто», относился к ней с теплом. Поначалу, ее это удивило и беспокоило, но потом она, незаметно для себя, сама прониклась к нему симпатией и глубоким уважением. Неделю назад он сам напомнил ей об отпуске и поинтересовался ее планами, но, услышав невразумительное бормотание насчет того, что вроде как не надо бы, да и без отпуска можно обойтись, он сказал, что Катерина ему еще долго будет нужна живой и поощрил трехнедельным круизом на корабле.
- Нда, вот уж незадача, многое умею, а отдыхать – нет. – пожурила она себя вслух. Затем взяла сумочку и вышла в приемную. Ее кабинет находился рядом с президентским, и это существенно облегчало работу: во-первых, если что, и она и Павел Олегович тратили совсем немного драгоценного времени на перемещение; во-вторых, это был самый тихий уголок офиса. Не то, что в мастерской у Милко или в приемных других отделов.
Проходя мимо кабинета Жданова, она услышала его голос. Он, по-видимому, разговаривал по телефону. «Наверно ему удалось раньше вернуться со встречи», - предположила Катя. Пушкарева тихонько постучала в дверь и, приоткрыв, заглянула. Павел Олегович как раз клал трубку на место. Кате показалось, что президент встревожен, но это выражение лица быстро сменилось на добрую улыбку.
- Простите, Павел Олегович, я на обед. Но если я вам нужна…
- Нет, Катерина, во время обеденного перерыва на рабочем месте вы мне не нужны. – усмехнувшись сказал Павел, а затем серьезно продолжил, - Я сейчас вынужден срочно отъехать и, вполне возможно, сегодня меня уже не будет. Так что после обеда остаетесь за главную. – он выключил компьютер, встал, взял свой портфель и, обойдя стол, направился к выходу, где стояла Катя.
- Хорошо. А…
- А завтра я буду как обычно и вы мне обо всем доложите. – ответил он предупредительно.
- Есть. – бодро сказала Пушкарева. Они вместе пошли к лифту, по дороге столкнувшись с Милко, который как раз шел обратно за девушкой. В руках у него была папка, только что найденная в бескрайних просторах творческого беспорядка его мастерской.
Выйдя из здания, Жданов сел в свою машину и уехал, а Катя с Милко – пошли обедать в небольшой уютный ресторанчик, находившийся недалеко от офиса.
***
В ресторанчике было всего несколько человек. Пушкарева и Милко заняли столик у окна, сделали заказ и в ожидании его стали обсуждать эскизы. Когда Катя полтора года назад по глупости и наивности позволила себе малюсеньким штришком сделать поправку в черновом эскизе Великого Маэстро, она еще не знала, что этот Великий может быть и Ужасным. Как он вопил и верещал из-за того, что к его гениальнейшему творению посмели дотронуться чьи-то несведущие руки. Ох, все «Зималетто» стояло на ушах. Только после того, как виновница испарилась с глаз его и в полуобморочном состоянии от столь эмоционально воспринятой попытки поделиться советом дошла до своего рабочего места и, съежившись в кресле, вздрагивала от каждого звука. Только после того, как сам Маэстро выпил все запасы успокоительного. Только после почти часового разговора с президентом. Только после этого всего, наконец, успокоившись, Милко признал, что этот штрих улучшил его идею и сменил гнев на милость. С тех самих пор они дружили. А когда он узнал, что Катя еще и прилично умеет шить, то и вовсе растаял, и уже сам иногда приходил за советом.
Вот и сейчас они в легкой беседе обсуждали наброски. Но полностью отдаться этому разговору Катерина, как не старалась, не могла. Странно, но ей казалось, что у Павла Олеговича что-то случилось, хоть и по внешним признакам этого никогда не скажешь. Другие, может, и не заметили бы вовсе, но все же она больше других проводит с ним время, работая под его непосредственным началом. Чуть-чуть более резкие движения, чуть-чуть громче голос с еле заметным поддрагиванием – все это не прошло мимо ее чуткости. Это и мешало и помогало, а иногда Катя не знала, что с этой прозорливостью в себе делать. Никакому притуплению она не поддавалась, а значит, и нервничать, и предполагать, и беспокоиться за человека ей волей-неволей приходилось.
Обед прошел незаметно для Милко, который с эскизов плавно перевел разговор на вторую свою извечно больную тему, на Рональда, пропавшего в недрах курортных джунглей и не звонившего уже сутки. Обед прошел незаметно для Кати, слушавшей и по возможности вставляющей реплики, но думающей еще и о том, что же могло вывести Жданова из, присущего ему, состояния душевного равновесия. Вернувшись на работу, они разошлись каждый к себе, работа была у обоих.
***
Жданов уверено и аккуратно вед машину по столичной дороге. Вцепившиеся в руль пальцы побелели от напряжения. Звонок адвокату, сделанный еще в начале пути, ни капли не успокоил. Что толку оплачивать услуги свет нашей адвокатуры, если тебе не могут внятно объяснить, что случилось?! Еще вчера ему поочередно звонили: его бывшая жена, Кира, а затем, подходил, работающий в «Зималетто», друг сына – Роман Малиновский. И все интересовались одним вопросом – не звонил ли ему Андрей?
К тому, что сын иногда пропадает на некоторое время с поля зрения родителей, Павел привык. Рабочий график Андрея был расписан по минутам. Но Кира? Она ж всегда была рядом с ним. И если уж она не знает, где его мальчик, то что-то явно не так. Да и сердце в последнее время было неспокойно за сына. А началось все с того, как стартовали съемки нового фильма, где Андрей играл самого Григория Распутина. С этим фильмом все не ладилось с первого дня: сначала вмешивалась погода, потом несколько раз давала сбой техника. По словам самого Андрея, в отличие от других своих коллег не верящего, что это все знаки свыше, обстановка в группе была нервная. Многие хотели отказаться от съемок, но не решались из-за подписанного контракта.
А теперь еще и эта смерть!
Павел вспоминал прочитанную в утренней газете статью. В ней говорилось об отравлении начинающей актрисы пирожным, предназначавшимся для съемок, но вполне съедобным. Как выяснило предварительное следствие, оно было начинено цианистым калием. Девушка, в этом фильме играла, одну из фрейлин ее величества. Но самое главное, что труп нашли не где-то, а в машине Андрея, там же нашли и его самого спящим, в дупель пьяного. Их, вместе с машиной, обнаружила на окраине города местная детвора и вызвала милицию, предварительно сфотографировав находку на свои мобильники. Фотографии, конечно же, прилагались к столь сенсационной статье. Но, глядя на эти фото, Павел видел похожего, очень похожего на его сына человека, а вот самого Андрея на них не было. Так говорило его сердце, но всё и все остальные: обстоятельства, люди, факты – говорили, что это Андрей.
Понимая, что это какой-то бред, Жданов сразу связался с прокуратурой, где ему посоветовали найти для сына лучшего адвоката. Так он, собственно, и поступил. Все происходящее никак не укладывалось у Павла в голове. Андрей не пил вообще, не говоря уже о том, чтоб напиваться. Зачем надо было девушке есть реквизит? Откуда взялся яд? И каким образом пьяный Андрей смог доехать до окраины? Ничего не сходилось. Но это у него, а вот у обвинения - все очень даже сходилось, они-то не знали Андрея так, как знал его отец. «Как же душно. – и Павел ослабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. – Как же трудно.... – очередной светофор задерживает его. – Как сложно быть спокойным». Наконец, взвизгнув тормозами, его машина остановилась напротив здания прокуратуры.
***
Катя сидела в кресле, поджав под себя ноги, и читала исторический роман. Было уже поздно, но домой она вернулась совсем недавно, заканчивая отчет, она не следила за временем. И только доделав, она осознала, как засиделась. В такие минуты она думала, хорошо, что мама с Колькой в Питере. Вот и сейчас вместо того чтобы, как все нормальные люди лечь спать после трудового дня – она читала совсем не легкую книгу. Окна, балкон – все было распахнуто настежь, и по квартире гулял свежий, ночной летний ветер, легко играя с ее распущенными волосами и полами ее халатика с узорами в китайском стиле. Рядом на столе стояла большая тарелка с персиковым мороженным. Между перелистыванием странниц – она снимала сверху растаявшую жидкость и отравляла в рот. В эту июльскую ночь спать совсем не хотелось. И думать о наболевшем не хотелось, поэтому Катя с завидным упорством вчитывалась в текст.
Внезапно-резкий поток воздуха принес с собой запах дождя. Затем послышались еще далекие раскаты грома, и сверкнула ослепительная молния. Катя поднялась и подошла к окну. Шел хороший ливень, сбивая пыль, и даря удушливому воздуху аромат легкости. Она вздохнула полной грудью и забралась на широкий подоконник. Было так покойно слушать шум дождя, шелест листьев деревьев и ни о чем не думать. Так редко это возможно и так мимолетен и шаток этот покой.
Окно ее комнаты выходило на внутренний дворик, облагороженный фонарями, неизменно горевшими в ночное время, скамейками, лавочками, детской площадкой и беседками для друживших и домами, и семьями. Двор всегда жил бурной жизнью. Почти круглосуточно, одна компания жильцов сменялась – другой. Но сейчас многие разъехались в отпуска на курорты и дачи. Опустевший дворик скучал в молчании. И именно в этом молчании, под музыку дождя и ветра Катя заметила одинокую человеческую фигуру, сидящую на одной из скамей. Силуэт этого человека показался знакомым, и она внимательней вгляделась в него. Сердце тревожно забилось, казалось, после нескольких пропущенных ударов, в тот миг, когда до сознания, наконец, дошло, кого напоминает тот силуэт.
Понимая, насколько странна ее догадка, но не понимая, почему и зачем, она, как и была босиком и в халате, побежала из своей квартиры во двор. Шлепая по мокрому, но еще не остывшему, после дневного палящего солнца, асфальту, траве, не обращая внимания на то, что с каждым шагом промокает. Она, как вкопанная, остановилась только напротив сидящего человека.
Сквозь сбившееся дыхание слова звучали сдавленно и еле слышно.
- Что с вами? Вам плохо?
***
Только с вечерними сумерками Жданов оказался у своего дома. После развода с Ритой десять лет назад, он сменил место жительства, оставив все, что мог ей. Себе же он купил двухкомнатную квартиру в тихом районе. В районе, где прошло его детство.
В прокуратуре его долго гоняли по кабинетам. И в одном из них он узнал, что адвокат уже нужен не просто лучший, а лучший из лучших. Так как его сын сбежал из-под конвоя во время перевозки, тем самым, подтвердив свою вину. «Черт, они в этой прокуратуре все с ума сошли, что ли! Какой Андрей отравитель?». Ему бы только домой со съемок доползти, а дома – до постели. Не единожды попытки уговорить того упростить рабочий график были провальными. После того кошмара все пошло не так. И вот теперь Андрей пропал, а с ним и ответы на мучавшие вопросы.
Сколько времени Павел еще кружил по кварталу? Не в счет. Но, почувствовав, что силы его на грани, он, наконец, остановился у своего дома. В пустую одинокую квартиру сейчас заходить не хотелось, а от духоты в машине уже раскалывалась голова. Поэтому, выйдя из нее, он прошел во внутренний двор и, облегченно вздохнув тому, что там никого не было, присел на скамью.
Он не заметил когда пошел дождь. Из полузабвения его вернул голос, пожалуй, ставший единственно родным, после Андрея, за последние несколько лет. И этот голос звучал сейчас взволновано, тихо-тихо.
- Что с вами? Вам плохо?
Павел внутренне собрался. «Незачем пугать девушку, заставляя ее волноваться еще и за него самого. Ей вполне хватает «Зималетто»». Еще один вдох, и он, открыв глаза, посмотрел на стоящую перед ним Катерину. Встревоженное лицо, по домашнему, не тронутое косметикой, блестящие испугом глаза, мокрые волосы. К фонарям примкнула еще одна вспышка молнии, ярче освещая тонкую фигурку в китайском халатике, также уже промокшим до нитки, а потому облегавшим тело девушки плотнее нужного. Капли с неба, попадая на нее, стекали к ее босым ногам.
- Нет, Катерина, со мной все замечательно. – соврал Жданов, снова включив спокойствие. – Вот сижу, любуюсь долгожданным летним дождем, - он даже улыбнулся, - А вы как себя чувствуете?
«- Я? Чувствую? Ну да, чувствую. Совсем не то, совсем не к тому, да и вообще чувствую себя сумасшедшей, когда ваша видимость не совпадает с моими ощущениями, еще ни разу не подводивших меня. Господи, что же случилось-то? Неужели начало сбываться? Не Хочу я. Не Хо Чу».
- Я? Н-н-нормально. – почувствовав, что вот-вот упадет, она присела на скамью напротив Жданова, - Просто вышла подышать и увидела вас. И мне показалось, что вам плохо…
«- Да, Кать, врать ты не умеешь совсем. Но, черт, что же делаю я. Ведь не слепой же. Вижу ведь твое отношение ко мне. Но принять – значило бы разрушить, такую молодую, твою жизнь, а оттолкнуть – значило бы сломать последнюю подпорку, на которой, особенно сейчас, держится моя жизнь».
- Показалось, Катерина, вам просто показалось. Вы не боитесь простудиться? – и он посмотрел на нее в упор. – Я пойду уже, Катерина, и вам советую не задерживаться. – и, уже поднимаясь, чтобы уйти, он выронил газету, которая лежала у него в кармане пиджака. Взглянув на быстро впитывающую воду бумагу, он оправил промокший пиджак. Девушка тоже бросила быстрый взгляд на газету.
- Павел Олегович, это не Андрей Павлович на фотографиях. – со слезами в голосе прошептала Катя.
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
