Спасибо огромное за отзывы!
Фик, в принципе, можно писать бесконечно - в нем (надеюсь) заложен потенциал большой: тут и линия с родителями Андрея (одна Марго чего стоит) и Аня, которая, все же, уйти совсем не может,
и Воропаевы:
Цитата: Внятные и четкие сюжетные линии, кроме, пожалуй Воропаева, который в качестве мстителя андрюше как-то просто растворился
Правильно kim сказала - эта линия точно до конца не доведена, причем сознательно. В нашей жизни нам "аукается" все не сразу, да и мотивы, подоплеки и так далее вылезают на свет божий тоже не в один момент.
Это я к чему... если есть желающие продолжить - то я только "за" буду! *нагло так*
Еще раз спасибо за отзывы и вот обещанное про Воропаевых.
Скажу сразу - ответов тут не ищите. Скорее - вопросы.
Да! И по желанию читаталей кус поцокан основательно и "умягчен".
ИНТЕРЛЮДИЯ
- Ну, вот и все… - сумка с глухим стуком падает на пол. Я убираю руки в карманы, сжимаю в кулаки. Кира стоит около окна, обняв себя за плечи, и даже не оборачивается.
- Я приеду на выходных…
Молчание. Между нами три шага, но, чтобы преодолеть это незначительное расстояние, мне нужно сделать огромное усилие. И я стою, ничего не предпринимая. Пауза затягивается. Стоять так, рассматривая сутулую спину сестры невозможно. Уйти – еще труднее.
- До встречи? – я чуть повышаю голос.
Действует. Кира поворачивается, кривит рот в усмешке:
- Не надо, не приезжай.
- Я приеду, - упрямо повторяю я.
- Не надо, - она сама подходит ко мне и застывает на расстоянии вытянутой руки. – Ты что, не понимаешь, что это все бесполезно? – она раскрывает руки, крутит головой, - неужели ты думаешь, что, выйдя отсюда мы сможем жить нормально? Сашка… ты не понимаешь, что это невозможно? – в продолжение недавнего разговора.
- Я все понимаю… – я, действительно все понимаю, правда, никакой радости это понимание не приносит. – В жизни бывают чудеса…
Она смеется, запрокинув голову:
- Не в нашей жизни, Сашка, – резко обрывает смех, - отпусти меня. И себя. Найди Аньку какую-нибудь, женись, заведи кучу детишек. А то, гляди, скоро род Воропаевых прервется. Кстати, ты сказал Кристине? – садится на кровать, проводит рукой по шелку покрывала…
Эта клиника для богатеньких, и главврач клятвенно пообещал мне, что Киру тут приведут в порядок. Я ему верю, всячески игнорируя вычитанную когда-то истину: «Женский алкоголизм неизлечим». Но бывают же исключения? Почему бы Кире не стать этим счастливым одним процентом?
- Сказал. Она прилетит через неделю.
- Зачем? – Кира падает поперек кровати, закрывает глаза, - Сашка, у меня предчувствие, что я отсюда не выберусь.
- Ерунда. Один месяц и ты будешь как новая, - бодро возражаю.
- Посмотрим… Иди…
Я сажусь рядом, на самый край кровати, склоняюсь над Кирой, целую в щеку, потом, подумав, касаюсь легко губами губ. Кира лежит безучастная, не шевелясь, только глаза открыла и смотрит в потолок.
- Иди… - повторяет, отталкивая меня.
Я ухожу.
На крыльце закуриваю, поеживаясь от пронзительного мартовского ветра, стою, всматриваясь в голубоватые тени на снегу. Машина оставлена за воротами, и я спешу по скользкой тропинке, петляющей между сосен. Чтобы попасть на территорию этого «санатория», или чтобы выбраться отсюда, требуются пропуска-звонки и дополнительные усилия. Покой пациентов тут охраняют рьяно. Богатые и знаменитые не зря забираются в эту глушь: главный врач знает, за что его клиенты плат деньги и анонимность гарантирует. Он вообще щедр на гарантии и, мне кажется, готов посоперничать с самим Господом в этом деле. Но его оптимизм заразителен, я ему верю. «Возможно, это сказывается дефицит веры, - размышляю я, пока суровый охранник с внешностью Рембо созванивается и уточняет, можно ли меня выпустить, - когда не веришь в Бога, начинаешь верить в НЛО, гадалкам и главным врачам - прохиндеям, просто потому, что надо верить хоть кому-то, хоть во что-то…»
Дорога до трассы оставляет желать лучшего, особенно трудно пробираться по ней в темноте. Вот Россия! Элитный, твою мать, санаторий! А дорогу подъездную не сделать! Правильно, у богатых есть джипы – доедут. Матерюсь, шиплю, плююсь ядом, выплескивая всю злость, накопившуюся за последние месяцы. Ее много – злости - хватит, чтобы доехать до Сахары и обратно, но тут я выскакиваю на освещенное шоссе, немного успокаиваюсь и топлю педаль газа, торопясь попасть в город. Зачем? Понятие не имею. Там пустая квартира, наполненная ее запахом, ее вещами, там все будет напоминать о ней, и я знаю, что усну в обнимку с ее подушкой, еще хранящей аромат ее волос.
Я пленник. Добровольный вечный узник своих неправильных чувств. Вот так высокопарно и так ужасающе страшно. Это красиво звучит, но в реальности – это перемалывает душу в труху. Мне ничего не остается, кроме одного - жить с этим, каждый день проходить круг ада, считая их, сбиваясь и начиная с начала. Однажды это кончится, но я не хочу этого конца! Не хочу!
Кира. Моя сбывшаяся мечта, мое наказание. А я ведь был уверен…
***
- …Сашка! Сашкаааа! – она весело смеется, брызгает на него водой, он морщится и заслоняется.
- Кира! – густой бас, приводящий окрестных барышень в трепет.
Кира закусывает губу, скрещивает руки на груди: - Ты идешь купаться?
- Я хочу почитать, я специально…
Она подбегает, вырывает из его рук увесистый том чего-то нудно-серьезного, отбрасывает книгу в сторону, тащит его за руку к морю.
- Сашка! Когда мы еще посетим Майями? Ну? Это же океан, а ты уселся, как в библиотеке, - они бредут по кромке воды, уходя немного в сторону
- Куда ты меня ведешь? – спрашивает Саша.
- От этих хищниц, - Кира бросает недовольный взгляд на девушек, оставшихся на берегу.
- Ты что, ревнуешь? – с усмешкой спрашивает он.
- Я? Тебя? Еще чего, - спокойно отвечает она, глядя под ноги.
- Ревнуешь! – он смеется, хватает ее на руки, заходит в воду.
- Только попробуй отпустить, - шепчет ему на ухо.
- Никогда, - обещает от всего сердца и целует – горячо, страстно. Отпускает одну руку, Кира скользит по нему, прижимается к нему разгоряченным телом, отвечает на поцелуй…
Потом они плавают – совсем немного, чтобы остудить жар, но он не проходит, и они торопятся добраться до своего номера.
Хорошо в Америке – здесь никому нет до них дела. Никто не интересуется свидетельством о браке, и к Кире все обращаются: «Миссис».
- Так странно, - шепчет она Сашке за ужином, - быть твоей женой.
Он вздрагивает. Иногда он думает об их жизни и холодом обдает предчувствие беды. Он все время боится, что их сказка кончится, он уверен – этого не избежать, но каждый день надеется, что исполнение приговора отложится если не навсегда, то надолго…
***
Наша поездка в Америку. Мне кажется, ей мы исчерпали наш лимит на счастье. Если бы мы не поехали… Гадать, я знаю, бесполезно. Мы вернулись в Москву с уверенностью, что и тут, в привычном кругу, сможем жить нормально – не таясь, не скрываясь. Глупо. Правда, мы пытались. Кира затеяла у себя грандиозный ремонт, и теперь любопытные кумушки не задавали ей вопрос, почему она живет у меня – ремонт дело такое, может длиться очень долго, особенно если не стремиться его закончить. В то же время Кира нашла работу. Не Бог весть что, но ей понравился коллектив, а точнее, почти полное его отсутствие. Я не возражал. Я верил, что коли она продержалась все лето, то нам можно не бояться, что виски снова станет для Киры ежедневной потребностью.
Все было хорошо. Замечательно.
И я не буду говорить, что «вдруг что-то случилось». Не было этого «вдруг». Просто однажды она зашла с Клочковой в кафе, они выпили по мартини… Я промолчал: пятьдесят грамм мартини - не криминал. Через неделю уже с некой Эллочкой было другое кафе и сто грамм мартини. Я был слеп, я не хотел, так искренне не хотел, чтобы она сорвалась, думал, что если делать вид, что все в порядке, то все в порядке и будет – ЕРУНДА!
Скорость, с которой Кира возвратилась к своей норме – бутылка в день, была сверхъестественной. Я угрожал, кричал, уговаривал, стоял на коленях. Я просил и заставлял – все тщетно. О! Если бы в этом был кто-то виноват! Если бы Кира сказала, что она опять страдает по Жданову – я бы разбился в лепешку, но уничтожил причину. Но причины – не было! Все было до омерзения хорошо: она любила меня, я ее. Живи и радуйся, но… но…
***
- Кира! – взревел Сашка. На часах было около трех ночи, он не знал куда бежать и что делать – Кира ушла с работы как положено, в шесть, и где-то запропала. Он хотел бежать искать ее и боялся уйти. Так и метался полночи по квартире, обезумев от страха, пока она, еле живая, не ввалилась в квартиру, глупо хихикая при этом.
- Сааашк! Ну что ты… ик… кричишь? Я дома! Все… хорошо!
- Ты! – он подскочил и схватил ее за плечи, - ты понимаешь, что ты делаешь!!!- затряс, отчего ее голова замоталась из стороны в сторону, словно у тряпичной куклы.
- Не тряси меня! – слабая попытка вырваться, - ну что я тебе сделала? – плаксивые нотки в голосе.
- Мне? Что ты себе делаешь! Кира! Сколько было разговоров уговоров! Сколько можно!!!
- Я только чуть-чуть, - она показывает пальцами сколько выпила, но перегар, исходящий от нее, доказывает обратное.
- Да ты на ногах не стоишь! Чуть-чуть! Зачем ты себя гробишь?!
- Отстань, - разговор ее утомил, ноги подкашиваются, и она пытается оттолкнуть вцепившегося в нее железной хваткой Александра.
- Кира! – он понимает, что говорить с ней бесполезно. – Хорошо, - сбавляя тон, пойдем, я уложу тебя.
- Я сама! И вообще, - кокетливо заигрывает, проводя пальчиком по его верхней губе, - я не хочу спать.
Алекс смотрит на нее: он знает, что все еще любит ее, до смерти любит, но… уже не хочет. Страсть улеглась, и ее тело в его руках не вызывает былого прилива желания, которое туманило разум и сбивало ритм сердца.
- Пойдем, - обнимает ее за плечи, отводит в комнату, раздевает, как ребенка, игнорируя ее бурчание.
Она ворочается - ей не уснуть, после возлияний ее тянет на приключения. Но Сашка садится около двери, подпирая ее спиной, пресекая всякую возможность выбраться, достает мобильный и звонит одному хорошему человеку. Последнее время этот человек частый гость в их квартире. Пара уколов, капельница, и наутро Кира, свежая, без малейших следов вчерашнего разгула, спешит на работу.
- Сашк, ее надо лечить, - они курят на кухне. Петька уже почти друг, почти член семьи. Наверное, он догадывается, что в их отношениях с сестрой не все так просто. Но сейчас Сашке наплевать, считают ли его извращенцем или нет.
- Я понимаю, но где? И что это даст?
Петька затягивается, пожимает плечами: - Тебе честно? Или обнадежить?
- Честно, - вздыхая тихо, говорит Воропаев.
- Единственное, чего можно добиться – стойкой ремиссии. Но угроза, что она сорвется - будет всегда. Абсолютно. Она не перестанет быть алкоголиком. Понимаешь? Это хроническая болезнь, и относиться к ней надо соответственно, не делать вид, что проблемы нет.
- Хорошо, куда ее везти?
- Я узнаю. Сейчас масса вариантов, но я найду вам что-то подходящее.
- Моя благодарность…
- Ладно, я знаю, ты чертовски щедрый парень, - Петька получает новый вызов и откланивается, а Сашка сидит, обхватив голову руками, раскачиваясь из стороны в сторону, не в силах смириться с очевидным.
***
Я бы никогда не подумал, я даже представить не мог, что смогу поднять на нее руку. Но однажды… Я не люблю это вспоминать, но иногда – помимо моей воли, воспоминания наваливаются, и я вижу эту сцену, будто со стороны:
Кира пришла опять под утро, я опять не спал – в который раз. Метался не хуже зверя, запертого в тесную клетку. В тот раз она была хмурой, хотя обычно алкоголь приводил ее в стояние крайнего веселья. Не знаю, до сих пор не знаю, что произошло. Помню, что когда я подошел к ней, она резко сказала:
- Отвали! – оттолкнула меня грубо.
Я стерпел. Столько, сколько я терпел от Киры, я не терпел ни от кого. Даже от родителей.
- Кира, - я постарался, чтобы голос звучал ровно, - где ты опять была? Ты знаешь, сколько времени?
- Знаю, - она, пошатываясь, пыталась стянуть с себя узкие сапоги. Получалось у нее плохо, рука скользила по стене, и Кира то и дело прислонялась к стене плечом, переводила дух и повторяла попытку.
- Ну, может, поможешь? – она обессилено опустилась на банкетку.
Я подошел и молча стянул с нее сапожки. Она раздраженно высвободила свою ножку, вскочила:
- Саш, ну что ты со мной как с… с маленькой, - запинаясь выговорила она, - я большая девочка, в конце концов, и ты не должен меня опекать!
- Не должен, - я начал заводиться, и с каждой минутой сдерживать себя было все труднее. – Может, ты скажешь, что я тебе только и исключительно брат? Может, появился кто-то наподобие Жданова, с кем можно свить гнездышко?
Я шел за ней по коридору, при упоминании Жданова Кира остановилась резко, я автоматически сделал шаг и, безотчетно, протянул к ней руки, обнял, зарываясь носом в волосы:
- Ки-ра! Что происходит?
- Оставь… меня…в покое… – ответила с такой злостью, что я даже опешил. На секунду показалось – она трезвая и только притворяется пьяной. Я развернул ее к себе лицом: мутные глаза, становящиеся с каждым днем все прозрачнее, перекошенный рот и запах виски. Нет, она была пьяной. Может чуть меньше чем обычно, но была.
- Ты… ты… - она оттолкнула меня, - ты сволочь и мерзавец! – прошипела мне в лицо.
Вот в этот момент вся моя хваленая выдержка полетела к чертям. Я сжал е запястья так сильно, что она вскрикнула:
- Больно! Придурок! – завизжала, но добилась только того, что я разозлился еще больше:
- Я, значит, мерзавец? Я? Тот, который все время, все силы, всю жизнь тратит на тебя. Да?
Она залилась истерическим смехом:
- Ты делаешь все ради меня? Сашка, ты все делаешь для себя, а не для меня! И со мной возишься только по этой причине! Ты мной не наигрался.
- Что ты говоришь? – я наступал, она отходила, пока не уперлась спиной в стену. – Значит, я тобой играю? Значит, это все игрушки, да? – рычал я ей в лицо.
- Да! Да! Да! – закричала она, - пройдет немного времени, и ты выбросишь меня, а разве не так? Я вижу, как ты смотришь на других девиц! Всегда смотрел! Ты меня больше не хочешь, я чувствую это. Я чувствую, я тебе больше не нужна! Кобель, сволочь! Ненавижу!
И тут я не выдержал и залепил ей пощечину. Ее голова со стуком ударилось о стену. Она смотрела на меня расширившимися от удивления глазами, потирала щеку и оседала по стене, к моим ногам. А я, вместо того, чтобы броситься к ней и умолять простить меня, стоял и сжимал кулаки, пытаясь подавить бушующую ярость. Сейчас вспоминаю и никак не могу понять: что именно так вывело меня из себя? Ее слова? Вряд ли – мало ли что она говорила в таком состоянии, я никогда и слушал особо. Нет, просто накопилась такая усталость, и будущее рисовалось только темными, серо-бордовыми красками без единого вкрапления другого, солнечного цвета.
Еще пару таких выступлений, и предложение Петьки стали представляться мне единственно возможным выходом.
- Сколько раз еще я ее вытяну? – спрашивал он меня чуть больше двух недель назад. – Сколько она протянет? Ты что, не видишь – она себя гробит просто.
Она себя гробит. Так и есть…
- Почему, Кира? - спрашивал я ее, когда мы ехали в эту клинику – я за рулем, а она свернувшись калачиком на заднем сидении.
- Мы не заслуживаем счастья, - шелестящий голос.
- Что значит – не заслуживаем счастья? Кир, что за настроения? – я очень старался выглядеть веселым.
Она не ответила
И вот я возвращаюсь в Москву, оставив Киру среди заснеженных лесов. Месяц. Пройдет месяц, а потом мы попытаемся начать все сначала….
***
Кира сидела в холе, с интересом разглядывая гуляющих пациентов. Пятнадцать минут свободного времени, потом занятие в группе, потом ужин, потом «хобби» (Кира с сарказмом ответила медсестре, что ее хобби – портить другим жизнь), а потом – отбой. Подъем в полшестого утра. Веселенькое местечко, ничего не скажешь.
К Кире подошла женщина со смутно знакомым лицом. Воропаевой казалось, что она должна знать эту полную блондинку, только выглядеть незнакомка должна немного по-другому.
- Вижу, ты меня узнала? – женщина плюхнулась рядом.
Кира отрицательно покачала головой.
- Нет? – неподдельное удивление. – Раньше меня вся страна знала! – гордо возвестила блондинка. – Мои песни все пели!
Мимо прошла медсестра и женщина замолчала, но как только они остались в относительном одиночестве, наклонилась к Кире и зашептала:
- Если хочешь, у меня тут кое-что припрятано! Пусть мои родственнички не надеются! Ха! Думали, загнали меня в глушь и все, списывать меня можно? Фигу им! – и женщина показала кому-то невидимому неприличный жест, - я знаю, как устроиться! Если есть бабки, выпивку всегда достать можно… - и замолчала, ожидала ответа.
Кира улыбнулась, протянула руку:
- Давайте познакомимся? Меня зовут Кира Воропаева…
|
