Привет,
Маргарита, Негоша, Нурит, Мурлыча, Модин, Люси, Татьяна, Братья Глум, Кваки, Яна, Спейс, Ошера, Синичка, Ольга, ZSZU, Светуля,Ленушка, Елизавета, Люта, Ма-Машка, Татьяна, Дуся, Саманта!!!
Продолжаем танец "Семи покрывал"...
11.
Резко распахнулась дверь.
Я не поворачиваюсь. Пусть медсестра думает, что хочет. Безумный пациент валяется рядом с коляской и молотит руками по полу. Сейчас позовут Стивенсона и он пропишет мне какое-нибудь успокаивающее. Я провалюсь в темноту и на короткое время забуду о своих омерзительных поступках. Это замечательный выход. Снова все забыть. А что делать с Катенькой? И с тем, что произошло между нами. Я не могу оставить ее теперь. И не могу показаться ей на глаза. Дилемма, однако.
Медсестра гладит меня по волосам. Поднимаю голову. Рядом со мной сидит Катюша.
- Мне почему-то показалось, что тебе сейчас очень плохо.
В этом она вся. Я уходил-уезжал в приподнятом настроении, но она уловила сигнал из космоса, что объект уже рухнул в пропасть, и не стала слушать логических доводов разума. Поверила сердцу и помчалась сквозь предрассветный туман на выручку. Поэтому дверь распахнулась, а не открылась спокойно. Она боялась не успеть. Не пугайся, Катя. Я с собой ничего не сделаю.
Она осматривается вокруг, замечает, что пол усеян клочками инструкции и ни о чем больше не спрашивает. Наверное, также лежала и корчилась от боли много-много дней назад. Но выжила. Что дало ей силы? Надо спросить. Катя великодушна и благородна. Я - нет. Мне не простить себя, но надо научиться жить с осознанием собственной ничтожности.
Она кладет мою голову к себе на колени.
- Бедный мой, бедный.
Вот это уже выше моих сил. Утыкаюсь лицом в джинсовые колени с родным запахом, крепко зажмуриваюсь, чтобы не выпустить предательские слезинки из глаз. Мужчины не плачут. Но мужчины и не поступают так, как я. Обхватываю в отчаянии импровизированную подушку. Катя наклоняется и целует меня в висок.
- Родной мой, успокойся. Это все дурной сон. Ты проснешься, и он рассеется. Тебе помочь встать?
Я мотаю головой, а получается, что трусь носом о сочувственно предоставленные мне колени.
- Тогда я постелю нам на полу.
Ну уж нет. Ты не должна лежать на полу, в который я прокричал столько проклятий себе, ненавистному. Перебираюсь на кровать, Катя устраивается рядом, накрывает нас одеялом. Пару часов назад она лежала на моей руке. И вот наступила моя очередь класть голову ей на плечо. Катенька снова и снова целует мои волосы, висок, лоб. Поглаживает по спине, как мать - засыпающего больного ребенка. И меня потихонечку отпускает.
- Мой хороший. Любимый. Единственный. Счастье мое. Слышишь? Ты – мое счастье. Ты мой муж. Моя страсть. И мой ребенок. Благословение небес.
Шепот убаюкивает. Благословение. С этим Катя точно перегнула палку. Неожиданно для себя улыбаюсь. Я-то – благословение? Это она мое благословение. Смысл жизни. То, чему я отныне посвящу всего себя.
Приходят в голову чьи-то стихи.
Когда в минуту слабости преступной
Захочешь отказаться от любви,
Сочтя ее мечтою недоступной,
Меня к себе на помощь не зови.
Я не приду, я часовым у входа
Стою, чтоб зрела без помех в душе
Великая, всевластная свобода,
Которой ты не выдержал уже.
Я не приду, я не предам мечту,
И если смерть – то только на посту.
Легкий стук в дверь вырывает меня из сна. Катенька спит, как сурок.
Я присаживаюсь в постели, прикрываю девушку с головой одеялом.
- Войдите!
Мама. Не удивительно. Сказала, что приедет и разберется – приехала.
Поцеловала в щеку, села в кресло. Теребит ремешок сумочки, не зная с чего начать.
- Давай уж. Воспитывай. Пока я тепленький со сна.
- Сын! Так нельзя. Увлечения увлечениями, но у тебя есть обязательства. Молодая, красивая жена. Ты увидишь ее, вспомнишь все, что вас связывало…
- Кстати, почему я ее до сих пор не видел? Разве не обязанность жены ухаживать за горячо любимым мужем в тяжелом состоянии? Или нас не так уж много связывает?
Марго опускает глаза и бормочет про план доктора Стивенсона. Чувствуется, она и сама разделяет мое мнение.
- Мама, а что делать, если я люблю? Люблю по-настоящему, до помрачения. Я не смогу без своей любимой. Ты предпочтешь видеть своего сына умирающим от разлуки или счастливым?
- А если помрачение пройдет?
- Вот тогда и будем думать, что делать, кто виноват. И кому на Руси жить хорошо.
- Но ты хоть познакомь меня со своей новой девушкой…
Она сделала шаг к капитуляции! Я ликую. Отгибаю край одеяла и с пафосом произношу:
- Знакомьтесь. Мама. Моя любимая женщина. Екатерина Валерьевна Пушкарева.
Смущенная Катерина садится. Незаметно, но очень сильно щиплет меня за бок. Синяк останется. Награда из Катиных рук.
- Здравствуйте.
Мама смотрит растерянно на нее, на меня. Снова на Катю. Машет рукой, отказываясь от борьбы.
-От судьбы не уйдешь. – Произносит тихо и задумчиво.
- Катя, мы можем поговорить наедине?
Они уходят. Но я не волнуюсь. После пережитого ночью я вообще больше ни о чем не волнуюсь.
Потом Катенька возвращается, но лишь на минуточку.
- Я пойду к себе. Не забудь, сегодня ходим без костылей. Два шага.
Приходит мамуля, мы говорим о моем здоровье, о выписке, но не касаемся темы моей личной жизни. Она сообщает, что у нее много проблем на работе и в семье. Придется снова уехать. Но она оставляет меня в надежных руках. Это не про врачей. Про Катеньку.
Мы в коридоре у кабинета массажиста. Процедуры закончены, Катя дождалась меня. Встаю со стула. Она поддерживает меня и на всякий случай не выпускает из руки костыли. Неуверенный шаг, за ним второй. И – бонусом – третий. Хватит для начала.
Катя сияет, словно я пробежал стометровку.
Когда я вместе с ней, нет ничего невозможного.
Это правда.
|
Зоя, когда прежние твои фики читала, казалось что лучше уж не напишешь, а ты опять такое выдаешь! 
Спасибо за светлое настроение! 
