Список предполагаемых авторов:
geroevnet Modin Ramayana Samanta Varen Мурзик Второй
Дневник выздоравливающего.
Пейринг Он/Она
1.
Где-то вдалеке ревели на разные лады сирены, как будто приближались и пожарная и скорая одновременно. Почудился запах гари, но через несколько секунд реальность уже перестала его тревожить…
Смутные тени мелькали, кружили вокруг в странном танце. Искаженные звуки достигали сознания, но их смысл ускользал…
Новая попытка пробуждения. Невыносимый свет бьет в глаза. Мужской голос что-то требовательно произносит, и свет гаснет. Мягкий полумрак смягчает углы, скрадывает очертания предметов в ирреальном пространстве. В интонациях женского голоса угадываются слезы и боль. Тьма наступает со всех сторон и вновь поглощает его.
Вокруг люди в белых халатах. На лицах невозможно сфокусироваться, но больничные запахи объясняют преобладание белого цвета. Что-то случилось. Невыносимо болит голова. Спать.
Речь медперсонала очень разборчива, но все равно не понятна. Вдруг приходит озарение – другой язык! Или даже несколько. Немецкий, французский… пожалуй, еще английский. Интернационал какой-то! Фокус все равно не наводится. Странно. И эта головная боль. Иногда ноющая, пульсирующая, иногда охватывающая стальными тисками всю голову. Как сейчас.
Оказывается с глазами порядок! Кто-то принес очки, и все встало на свои места. Симпатичная медсестра ласково улыбается и не понимает ни слова. Впервые задумался о себе. Кто он? Ни малейшего представления. Вытянул руку – немного худая, но все равно сильная. Пальцы длинные, трудовых мозолей нет и в помине. Значит, работал головой. Это грустно, потому что голова пока соображать отказывается.
Воспоминаний, по-прежнему – ноль. Жестами выпросил зеркало. В целом результат осмотра удовлетворительный. Черные волосы, карие глаза, крупноватый нос – нормальное мужское лицо. Даже симпатичное, медсестрам нравится. Только чужое.
Приходил доктор Стивенсон. Долго беседовал, сыпал терминами. Голова заболела снова. Бесконечно хочется спать. Сплю, помогает. Почему-то не слушаются ноги. Страшно, хотя Стивенсон утверждает, что все поправимо.
Доктор сообщил, что я попал в аварию. Говорит, что спасся чудом. Диагнозы звучат мудрено, но слово амнезия я понял. Он отказывается сообщать любые сведения обо мне, даже имя. Должен сам вспомнить. А с ногами вообще ничего не понятно. Оказывается, мне сделали операцию, а теперь восстановительный период. И сколько он будет длиться – зависит от меня. Хочется разозлиться, но мешает апатия. Не хочу ничего. Сплю по полдня.
Стивенсон принес эспандер и закрепил на спинке кровати. Я должен каждый день делать комплекс упражнений, качать пресс, руки. Совершенно не хочется.
Посетила модно одетая дама. Возраст неопределенный, красивая, ухоженная. Кажется, я слышал ее голос, пока был в бреду. Жена? Мать? Любовница? Сестра? В глазах слезы, смотрит с обожанием. Погладила по щеке, взяла за руку. Очень приятные ощущения, совершенно не помню, кто она, но очень родной человек. Сказала, что будет приходить часто.
Кто же я все-таки? Сколько мне лет? Чем занимался? Стучусь в закрытую дверь. Но говорю точно по-русски. И Марго тоже. Так ее Стивенсон называет. Знаю несколько английских слов. Попросил разговорник, что бы подучить язык для общения с персоналом. Или вспомнить? Приходится делать эту дурацкую зарядку. Марго приходит каждый день, приносит фрукты, которые я не успеваю съедать. Разговаривать особо не о чем, о прошлом Стивенсон запретил, а настоящее – больница. Реабилитационный центр. Что-то вроде санатория при больнице. Марго ужасно хочется проболтаться, она еле сдерживается. Подожду чуть-чуть, скоро прорвет.
Сквозь дремоту слышу, что пришла Марго, села на край койки. Физически ощущаю теплый ласковый взгляд на своем лице, слышу страдальческий шепот: "Как же так, сынок?" От удивления таращу глаза. Хотя… не такая уж это неожиданность, ведь догадывался, откуда взаимная щемящая нежность. Не бойся, мам. Это не во вред. Марго смотрит с облегчением, часть груза сброшена. Уверен, что больше от нее ничего не добьюсь, но не огорчаюсь. Теперь я не один. После ухода Марго долго смакую слово "мама", пробую на разные лады. Замечательное слово!
Стивенсон прикатил коляску. Инвалидное кресло. Мне нужен свежий воздух, новые впечатления. Ужасная беспомощность, которая угнетала с тех пор, как очнулся, только усилилась. Я должен пересесть в инвалидное кресло? И выехать в нем на всеобщее обозрение? Все во мне противится этому, но Марго… мама поддерживает Стивенсона. Она во что бы то ни стало хочет вывести меня на прогулку. Мамуля-то - с характером! Надо соглашаться, а то отшлепает. Запросто.
Даже не представлял, насколько осточертели стены палаты. Мама старается везти по малолюдным дорожкам. Вокруг застывшая в тишине красота, горы маскируются туманной дымкой, видны лишь с трудом угадываемые контуры. Много зелени – не знаю названий деревьев и кустарников, но вместе с любованием приходит умиротворение. Марго тоже молчит, она всегда понимает меня без слов. Приходится признать их правоту, прогулка действительно пошла мне на пользу. Завтра поеду снова.
|