НРКмания

Мы в процессе, но получается очень медленно. Конец года, не вздохнуть

_________________

Глава 22.

Находиться в понедельник утром в собственном кабинете было тяжело: все время казалось, что сейчас откроется дверь каморки, оттуда выглянет Андрей, улыбнется, пожелает доброго утра и притянет к себе для поцелуя. Разговор в пятницу казался ночным кошмаром, но на столе упрямо лежало заявление Жданова на увольнение по собственному желанию, как свидетельство того, что в кабинете она теперь одна. В тот вечер Катя не нашла в себе силы его подписать. Подмахнула сейчас, не глядя. Нужно вызвать Татьяну, пусть унесет в отдел кадров Урядову.

Катя почти протянула руку к телефону, чтобы позвать секретаря, но многострадальные двери ее кабинета распахнулись под натиском Саши. Воропаев был в бешенстве, и счастливым женихом не выглядел. Разве к любимой женщине заходят вот так, потрясая зажатым в кулаке журналом, готовясь заорать с порога? Катя с наигранным интересом приподняла бровь, ожидая цирковое представление. Что, интересно, на этот раз?

— У тебя совсем мозгов нет?! — разъяренный Саша пинком закрыл дверь. — Тебе совершенно плевать на репутацию компании, раз позволяешь такое!

У Кати все рухнуло вниз: все-таки Андрей ее предал и вывалил все секреты в прессу…

— У меня не было другого выхода! — раздраженно ответила она.

— Ты вечно ищешь себе оправдания, — рявкнул Сашка, потрясая своим дурацким помятым журналом, — вместо того, чтобы головой думать! Думаешь, что раз сидишь в этом кабинете, то тебе все можно?!

— Прекрати на меня орать! — взвизгнула Катя.

— Где твой неотесанный помощник? — Саша чуть сбавил обороты. — Я башку ему сейчас оторву, раз ты его не можешь сдержать в рамках приличия!

— Он тут причем?

— А то ты не знаешь! — скривился Воропаев и кинул журнал Кате на стол. Громкий заголовок крупными буквами гласил о том, что сотрудник «Зималетто» прилюдно почти убил «уважаемого гостя». Все в лучших традициях желтой прессы. Катя фыркнула: какие мелочи! Про расквашенную физиономию Димочки она и думать забыла.

— Ну, съездил он по морде Синицкому, — ответила Пушкарева, значительно повеселев: с души словно камень упал. — Было за что.

— Он на людях себя вести не умеет! Неандерталец!

— Если стоять, обтекать и мило улыбаться, когда тебя обливают помоями — это умение вести себя в обществе, то да — не умеет, — холодно ответила Катя, улыбнувшись. — Если тебя успокоит, то Андрей больше в Зималетто не работает. Доволен? Тогда выйди отсюда вон. Я работаю.

Аргумент был железобетонный, никто не смел мешать госпоже президенту, если она занята. Да и ее ответ был именно тем, что действительно мечтал услышать Воропаев.

— Хвала небесам! У тебя все-таки есть мозги! — он закатил глаза и, наконец-то, оставил Катю в покое.

Как только дверь закрылась, Кате тут же захотелось спрятаться в каморке. В последнее время стало привычным находить успокоение в объятиях Андрея после очередного скандала с женихом. Дернулась, было, и сейчас, но взяла себя в руки. Ни к чему это. Проще сразу обрубить концы и забыть. Решилась и вызвала, наконец, Таню Пончеву к себе в кабинет.

— … Татьяна, отнесите это Урядову, пусть пришьет в личное дело и… уберет в архив, — Таня пробежалась глазами по тексту и невольно ахнула.

— Екатерина Валерьевна, но… как же так… Вы уволили Андрюшу… простите, Андрея Павловича?

— Да, — как можно тверже ответила Пушкарева, не поднимая глаз от поспешно схваченного документа.

— Но почему? — простодушно поинтересовалась секретарь. — Он же… он же…

— А он мою кошку задушил, — совершенно серьезно ответила Катерина.

— Какую кошку? — совершенно опешила Татьяна. — У вас же нет…

— Такую. Рыжую. Я не смогла простить. Как смотрю на него, так сразу ее себе представляю, ужасные мучения.

— А за что он ее… так?

— Много необъяснимого происходит вокруг! — горячо поддержала ее Пушкарева. — И если вы сей же час не прекратите задавать мне глупые вопросы, необъяснимо последуете за Андреем!

Даже имя его произносить было тяжело. К счастью, Пончева осознала свою ошибку сразу же, тихонько пискнула и без промедления оставила начальницу в одиночестве. Нужно было срочно обсудить сенсацию с девочками и, наверное, допросить Николая Антоновича. Уж их финдир точно в курсе произошедшего!

Катерина тоскливо уставилась на приоткрытую дверь темной каморки и тихо вздохнула. Эти боевые амазонки мужиков в своем коллективе раньше не жаловали. Сколько раз Федору от них доставалось, не сосчитать. И вдруг Андрюша… оказывается, этим курицам из женсовета он небезразличен. И чем он их так зацепил?

«А тебя чем?» — невольно подумалось Кате. Так, хватит! У нее работы полно! Жила же как-то до знакомства со Ждановым, значит, и сейчас проживет без него!

***

В женском туалете царила атмосфера уныния, а самой живой темой обсуждения было увольнение Жданова. Женсовет собрался полным составом и теперь наседал на Зорькина с допросом.

Коля, правда, держался молодцом и позволил дамочкам самим составить версию произошедшего — новость о драке распространилась очень быстро. Не рассказывать же женсовету, в самом деле, что их суровая начальница прорыдала в субботу половину ночи у него на плече, костеря, на чем свет стоит, Синицкого, Жданова и вообще весь мужской род без разбору. А то такую деятельность развернут, что самому впору будет увольняться и бежать за тридевять земель от гнева Екатерины Валерьевны. И убраться потихоньку из туалета никак не выходило: цепкие пальчики Шуры и Маши не оставляли никаких шансов.

— Кошка… кошка, — задумчиво протянула Амура. — Да не было у нее отродясь никакой кошки! Да, Николай Антонович?

Зорькин молча кивнул и продолжил наблюдать за мозговым штурмом женсовета.

— А мне она сказала, что он уехал работать к Биллу Гейтсу в Америку и бросил нас на произвол судьбы, — доложила Шура.

— А мне, что в монастырь ушел, — буркнула Машка.

— Значит, она нам всем наврала! — подытожила возмущенная Танечка.

— Что-то у них серьезное произошло! — раздраженно фыркнула потерявшая терпение Амура. — Ну не могла Катерина из-за какого-то пустяка уволить Андрея! Тут что-то другое, девочки!

— А это вам чем не серьезное? — вклинилась в размышления Ольга Вячеславовна, кивая на лежащий на пуфике журнал.

— Нет, ну вообще, Андрей неправильно себя повел, бить кого-то прилюдно, что бы он там ни сказал… — протянула Светлана, косясь на своего непосредственного начальника. — Но и увольнять одним днем человека из-за этого — свинство, я считаю!

— Катя и за меньшее увольняла, — буркнул Зорькин, посчитав, что ситуацию пора спасать. — Хорошо хоть по репутации компании не ударило и обошлись малой кровью.

— Николай Антонович, но ведь… — возмутилась Танечка, — ведь Андрей это… ну, другое…

— Ага, — хихикнула Машка, — Жданов от нее ни на шаг не отходил и, кажется, совсем незаменимым был!

— Андрей хороший специалист, — невольно оправдался Коля. — Катя его очень ценит… ценила.

— Да и парень он ничего, — хихикнула Шура. — А что упырю этому навалял, так это он молодец! Я б этому… как его… еще б ка-а-ак врезала!

Финансовый директор едва успел уклониться от яростного выпада секретарши и пробормотал, что ему пора, но его не услышали.

— Может, он Кате нравиться начал, и Александр Юрьевич это заметил? — спросила Светлана.

— Да ерунда это все, Катюша Сашу любит, — снова прервала рассуждения подруг Ольга Вячеславовна. — Нам Андрея жалко, понятно, что он наш друг, но Кате нужно думать о фирме, вы, девочки, не забывайте об этом. Как бы она выглядела, если бы не уволила его?

— Ну все равно несправедливо! — с жаром воскликнула Машка. — Николай, а может, вы бы поговорили с Катериной, может, она передумает?

— Точно! Ну пожалуйста! — подхватили дамочки из женсовета. — Вы же дружите с ней! Она должна вас послушать!

Зорькин не успевал и слова вставить, ошеломленный напором секретарей, и только мотал головой, зная прекрасно, что просьба девочек невыполнима. Дверь в женский туалет открылась внезапно, впустив в помещение Юлиану и Катю. Коля слегка смутился, не ожидал, что подруга его тут застанет.

— О, Коленька, ты, смотрю, пошел по стопам Милко? Когда в «Голубой огонек»? Псевдоним уже выбрал? — ехидно поинтересовалась Катя. — Там перья на складе остались от прошлой коллекции, дарю!

Уж она-то точно знала, что эта компания обсуждает за ее спиной.

— Это секрет, — Коля прищурился, пряча ухмылку: Пушкарева в плохом настроении. — Если я тебя смущаю, то я отсюда готов уйти.

— Подружек не забудь, а то они здесь проводят времени больше, чем на рабочих местах! — раздраженно посоветовала госпожа президент, запираясь в кабинке.

Женсовет поспешил исчезнуть из поля зрения начальства, а Коля замешкался у дверей.

— Кать, а скажи мне, как подруге, по секрету: а почему, все-таки твой девственник вдруг уволился одним днем? — краем уха услышал Зорькин и замер у двери. Подслушивать у него привычки не было, но, видимо, Женсовет и его испортил.

— Он веру сменил, ему теперь нельзя в модном доме работать, — донеслось из кабинки Катино обиженное ворчание.

— Чего? — не поняла Юлиана.

Коля тихо выскользнул за дверь и вздохнул. Час от часу не легче: такой свою Катерину он не видел никогда в жизни. Видимо, без обстоятельного разговора с Андреем он в происходящее не въедет. Значит, пора навестить приятеля. Благо, адрес Коля помнил.

***

Андрей сосредоточенно поглощал щи и строил из себя глухонемого, потому что Маргарита Рудольфовна прямо с утра поставила себе цель узнать причину плохого настроения своего отпрыска, когда раздался звонок в дверь. А что Жданов должен был сообщить матери? Что трахал начальницу, вместо того, чтобы сдать обиженному любовнику? Да отца, сидящего рядом, новый инфаркт бы хватил.

В общем, нежданный гость его спас, Андрей подскочил, чтобы открыть дверь, но мама оказалась проворнее. Не спросив, кто пришел, она распахнула дверь. На пороге стоял хмурый Зорькин, припорошенный свежим мартовским снежком.

— Коленька, здравствуйте! — обрадовалась Маргарита. — Как хорошо, что вы зашли! У меня как раз вот-вот пирожки подоспеют, уже поднялись в духовке!

Финдир посмотрел на хозяйку голодным взглядом и сглотнул слюну — ароматы в воздухе витали прекрасные, грех было не согласиться. Но он решил не отступать от намеченной цели:

— Я не могу, — поколебавшись, ответил Коля. — Я по делу.

— По какому? — не выдержал вышедший в прихожую Жданов.

— Морду тебе бить буду, — хмуро ответил Зорькин и почему-то опустил голову. — За Катю.

Маргарита ахнула и обхватила ладонями щеки, а из-за ее спины появился Павел Олегович.

— Зря вы это, молодой человек, — он потряс сложенной газеткой, — свежая пресса пишет, что у моего сына отличный хук с правой. Журналистам я бы на слово не поверил, но тут есть фотографии.

Коля вздрогнул, потом изо всех сил зажмурился, сжал губы в жесткую полоску, закрыл глаза ладонью, а потом… засмеялся. Андрей переводил ошарашенный взгляд от отца, который молчал как партизан все утро, наблюдая за потугами жены разговорить сына, на Колю, который ржал уже во весь голос, хотя собирался, видимо, вступаться за лучшую подругу.

— Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит? — в конце концов возмутилась Маргарита.

— Приглашай всех за стол, Марго, — тепло улыбаясь, ответил ей муж и пригласил жестом всех на кухню. — Я думаю, все, что нам стоит знать, юноши сейчас расскажут.

Зорькин был самым лучшим другом Кати Пушкаревой, сколько помнил себя, и подругу свою в обиду никогда не давал, даже если знал, что ему за это прилетит. Иногда прилетало сильно. Один раз в школе Катьке даже пришлось драться с главным хулиганом, чтобы тот не добил Колю ногами за то, что тот полез заступаться за нее. Но это не меняло ничего: Зорькин просто не мог сидеть в стороне. Привитое с детства чувство, что Катю нужно защищать во что бы то ни стало, не отпускало его ни в 5 лет, ни в 15, ни теперь, в 25. И все-таки Коля не был совсем уж дурачком. Пьяная истерика подруги, сопровождавшаяся словесным поносом о том, что она влюбилась в предателя, отдавала каким-то сюрреализмом. Сначала Жданов бил Синицкого (Наконец-то! Давно пора!), а потом оказалось, что он на него работает, а Пушкареву и не любил никогда, только попользовался и… Что «и», Коля так и не узнал, потому что подруга отключилась, то ли от выпитого, то ли от пролитого (пролитых слез, то есть). В общем, глядя на утренние извращения госпожи президента, Коля вспоминал, как Андрюха дышать на нее боялся, чуть ли не молился на нее. И это как-то не сходилось с тем, что не любил. Такой ли Жданов хороший актер? Или Катя, как любая девочка, в порыве обиды и захлестнувшей волны гормонов просто не совсем адекватно восприняла все происходящее? И, чтобы убедиться наверняка, Коля решил отправиться сразу к виновнику всей трагедии и поговорить с ним начистоту.

— Итак, молодой человек, — возмущенно начала Маргарита, выставляя перед Зорькиным тарелочку с румяными пирожками, — надеюсь, хоть вы расскажете нам, что случилось у нашего сына? Он уже третий день ходит чернее тучи, а сегодня еще и пропустил работу!

— Ма, я же тебе уже сказал. Я уволился по собственному желанию, — пробубнил поникший Андрей. — Не хочу больше там работать. Не мое.

— Поэтому уволился, значит? — не унималась Жданова. — То на работе чуть ли не сутками просиживал, а теперь «не мое», заявляет! Что-то ты, сынок, темнишь!

— Он просто предал свою любимую женщину и сбежал! — ехидно ухмыляясь, выдал приятеля Коля.

— Предал?! — грозно нахмурился Павел Олегович.

— Любимую женщину? — воодушевилась Маргарита Рудольфовна.

— Я не сбегал! — раздраженно рыкнул Андрей.

И все трое удивленно переглянулись.

— Никого я не предавал, — тут же поспешил оправдаться Жданов-младший, покосившись на отца. — Мы с Катей…риной все обсудили и решили, что мне лучше уйти сейчас.

— Да, результаты ваших переговоров у меня на рубашке были, — буркнул Коля. — Бурные, знаешь ли.

— Рассказывай все по порядку, сын, — вздохнул Павел Олегович.

— Началось все с того, что я искал работу… ну, ты, пап, знаешь, почему, — Андрей слегка покраснел от смущения, — И когда Ромка предложил мне эту авантюру, я иного варианта не видел и согласился!

— Ромка! Ну получит у меня этот паршивец! — мать семейства бодро сгребла с противня оставшиеся пирожки и убрала подальше, словно прятала от Малиновского. — Вечно от него одни беды!

— Мда, хорошие у тебя друзья, — хмыкнул Коля. — Заботливые.

— Да нормальный он! Мне работа была нужна, он хотел помочь! Я же не знал тогда Катю, и подумать не мог… что так получится.

— Что же тебе Рома предложил? — нахмурился Павел Олегович.

— Чтобы я устроился в Зималетто и принес им компромат на эту фирму и на ее президента, — не поднимая глаз от стола промямлил сгорающий от стыда Андрей.

— Не так мы тебя воспитывали, сын…

— Я знаю… прости, пап… да я и не смог. Влюбился, как последний дурак, а она наш с Ромой разговор услышала и решила, что я ее предал… А Ромке я тогда сказал, что не получится у меня ничего.

— Так значит, ты не у Ромочки ночевал в последнее время? — просияла Марго. — У тебя есть девочка?

Колька подавился пирожком и закашлялся. Все тут же всполошились вокруг него, хлопая по спине и подавая воду.

— Девочка — это вы опоздали, конечно, — наконец-то, выдавил из себя Зорькин.

— Ну слава богу! — обрадовалась Жданова. — Я то уж плохое начала подозревать. Куда это годно? 25 лет, а он у нас нецелованный!

— Ну ма! — обиженно протянул Андрей. — Не надо об этом!

— Видишь, сын, никогда душой кривить нельзя. Это хорошим не заканчивается, — спокойно, пряча в уголках губ улыбку, сказал Павел Олегович. Андрей кивнул отцу.

— А когда ты нас познакомишь с ней? Я приготовлю ужин… Что она любит? Для невестки сделаем все самое вкусное! — вмешалась Маргарита Рудольфовна.

— Ну ма-а-а-а!

— А она на него обиделась смертельно! — влез в разговор Зорькин. — Говорит всем, что ты с Громозекой улетел на Чумароз. Жданов, ты конкретно накосячил. Что делать-то будешь?

Николай сложил руки на груди, дожевав пирожок и уставился на растерянного Андрея, который молча пожал плечами в ответ.

Коля не ошибся в своих предположениях: не предатель Андрей. Дурак — да, но не предатель. И Катька тоже дура, раз решила за Сашку замуж выскочить. Не любят они с Катей друг друга. Но кого она обманывает? Разве что себя. Не жизнь это, когда сердце рвется к другому. Андрея, Коля знал точно, Катя полюбила.

— Ты действительно любишь эту девушку, сынок? — тепло спросил Павел Олегович, положив ладонь Андрею на плечо.

— Больше жизни, — не колеблясь ответил тот.

— Значит, чего ты сидишь, киснешь? Надо ей сказать об этом! — уверенно припечатала Маргарита. Андрей невольно улыбнулся.

— У нее свадьба через два месяца, — спустил всех на землю Коля. — Сначала с этим надо разобраться.

— И ты еще спрашиваешь, почему я уволился, — буркнул Жданов, мрачнея сильнее прежнего.

Уррррра, авторы вернулись с предновогодним подарком. Вроде бы грусть- печально всё, все плачут (окромя Сашки), а на душе как - то легко, потому что любят . Зорькину очередной респект за жилетку для Кати и гости к Андрюшке , и то, что зрит в корень, выводы делает правильные и приоритеты расставляет верно. Спасибо авторам за смех сквозь слезы и надежду на , оййййй, сейчас прям пафосно - приторно скажу, Победу настоящей любви!!!

И как же мне нравится эта зеркальность - Катя, которую всё время тянет в каморку, Андрей, который говорит родителям, что модный дом - это не для него. И только Коля - константа, улетающий пирожки )))

Ура, дождались!

Автору

_________________
Уезжают таланты, творцы и умы,
едут люди отменно отборные.
И останутся там, как у всякой тюрьмы,
надзиратели и поднадзорные.

И. Губерман

Спасииибо! Мы очень замотались обе, но решили возобновить все-таки написание. До нг закончить работу не успеем, конечно, но хоть что-то.

_________________

Спасиииибо

_________________

Глава 23.

— Дура! Как есть — дура! — в сердцах выплюнул Зорькин и даже хлопнул ладонью по столу для убедительности, когда Катя в очередной раз пришла к нему жаловаться на жизнь. — И Андрюша Жданов тебе собрат по разуму!

Его подруга уже вторую неделю безбожно парила ему мозг. Со злой и неудовлетворенной Пушкаревой общаться было совершенно невозможно. С депрессующим Ждановым — ничуть не легче.

— Ты меня такой и любишь, — как обычно ответила Катя. — Кроме того, ты на чьей стороне? На моей или на его?

— На вашей. Жалко тебя, дуру! На себя уже не похожа!

— Жалко у пчелки в жопке, — огрызнулась та. — Меня нечего жалеть, я живу и радуюсь! А сейчас так, мелкие трудности, были и прошли.

Коля скривился и закатил глаза, всем своим видом показывая, насколько скептически относится к заявлению подруги.

— А давай поспорим? — в конце концов не выдержал он. — Если я покажу тебе, что ты теряешь, если признаешь, что сглупила, ты заберешься на ресепшен и прокукарекаешь три раза. Прямо перед обедом.

— Коль, ты с дуба рухнул? — фыркнула госпожа президент. — Нам же не по пять лет!

— Это потому что я верю в Андрюху. Что за жизнь у тебя будет, если ты станешь Воропаевой? Да булочек в Москве не хватит, чтобы откачать!

— Меня?

— Меня! — удрученно воскликнул Коля. — Кому придется слушать твое нытье? Папе Римскому?

— Стриптизера сниму, они бывалые, — насупилась Катя.

— Час от часу не легче! Он тебе член под нос, ты ему про любовь к Жданову — идиллия!

Пушкарева прыснула от смеха, и финансовый директор тут же расслабился.

— Он переживает, Пушкаридзе. И любит тебя. Неужели готова забыть и пустить жизнь на благо Зималетто?

— Коль, я… я не могу. Сказка закончилась. Принц оказался лгуном и предателем. Добро пожаловать в реальность.

— Тебе просто удобно так думать, — серьезно ответил Зорькин. — Ведь если отбросить все обвинения во лжи, то остается только президентское кресло, которое обещано тебе исключительно в комплекте с истеричным женишком.

Катя грустно улыбнулась, пожала плечами и пошла прочь из кабинета своего лучшего друга. Было даже немного совестно так беззастенчиво припирать подругу к стенке, бросать правду в лицо и видеть, как ее эта правда колет. Но Зорькин не намерен был так просто сдаваться. Упрямство Пушкаревой стоило победить — это стало задачей номер раз, потому что время до свадьбы утекало словно сквозь пальцы.

Но женское упрямство, как оказалось, ничто по сравнению с мужской депрессией. Жданов «радовал» Колю отросшими волосами, небритой физиономией, помятым видом и кругами под глазами.

— Ты ревел что ли? — с сарказмом спросил его Николай, в очередной раз придя проводить аутотренинг для бывших сотрудников на дому. — Я могу тушь посоветовать хорошую водостойкую. Твоя зазноба купила, теперь мои рубашки в безопасности. Экономлю на отбеливателе баснословные суммы!

— Только не говори, что она из-за меня плачет, — казалось, Андрей еще сильнее поник.

— А из-за кого? Конечно, из-за тебя!

— Не простила, значит, — сделал вывод Жданов.

— Знаешь что? Девочек надо иногда брать за ручку и вести в нужном направлении. Простила — не простила… Все равно, что на ромашке гадать. Глупо и непродуктивно.

— Катерина Валерьевна не из тех, кого нужно куда-то вести.

— Ну конечно же! Она же все сама! Только, думаешь, ей не надоело вечно быть ломовой лошадью? Ей Сашка на мозг капает, отец вечно что-то требует. Поверь мне, она уже сама от своей жизни задолбалась. Только она же «не такая», она будет тащить свою ношу, пока не скопытится.

Андрей с остервенением взъерошил волосы на затылке, но возражать не стал. Просто отвернулся к стене.

— Ты сам как думаешь, — продолжил наседать Коля, чувствуя приближающийся успех, — она рада будет всю жизнь жить с нелюбимым мужиком, потому что просто не решилась своей семейке «нет» сказать? Хочешь ее без выбора оставить?! Без альтернативы?

— Да что я должен сделать-то по-твоему?! — не выдержал Жданов.

— Должен показать показать товар лицом, — припечатал Зорькин. — К каким мужикам уходят принцессы?

— Уж точно не к таким, как я…

— Дурень! — выплюнул финансовый директор, махнул рукой и чуть не расколотил фарфоровую чашку, стоящую на столе с краю. — Но я сделаю из тебя белого коня, уж не сомневайся. Она мне так кукарекать будет, мало не покажется. Задолбали.

Вся эта ситуация напрягала Колю неимоверно. Планы вразумить хоть кого-то вокруг один за одним проваливались, а времени до свадьбы оставалось все меньше. И, возможно, так бы ничто и не помогло Зорькину достичь успеха, если бы в один из своих визитов в квартиру Ждановых, он не столкнулся на выходе из подъезда с миловидным шатеном, бодрой походкой направлявшимся к крыльцу. И никогда Коля не заглядывался на особей своего пола, но этот привлек внимание, особенно тем, что являлся буквально причиной всех его неожиданно свалившихся проблем.

— Молодой человек! — скрипучим голосом выдал он. — А это вы Рома Малиновский? Я не ошибаюсь?

— Нет, — с интересом ответил мужчина, — не ошибаетесь. Чем обязан?

— Ну и падла же ты, Рома Малиновский, — от души высказался Зорькин, ему даже слегка полегчало. — Тебе все по барабану, а люди страдают.

Рома опешил от такого заявления, и даже открыл рот от неожиданности.

— Это кто же?

— Да хотя бы твой лучший друг! Если бы не твои заказчики…

— Если бы не мои заказчики, — ехидно передразнил его Малиновский, — Очки, костюмчик, мудрый взгляд в будущее… Вы, очевидно, Николай Антонович, да? Наслышан о вас от Андрея. Адвокатом у своей стервозной подружки подрабатываете?

— Мне, в отличие от такого «друга», как вы, на своих друзей не плевать!

Рома в ответ только ухмыльнулся:

— Ещё скажите, что ваша ледяная принцесса страдает без моего чересчур наивного друга.

— Страдает. Они оба страдают, между прочим, — упрямо заявил Коля, — любят ведь друг друга, а уперлись оба рогами. Одна истерит, второй тоску нагоняет всем своим видом.

— А я Андрюху вашей стерве не отдам! Не для нее его роза цвела!

— Его роза, да будет вам известно, ждет одну конкретную пчелку, — возразил Зорькин. — И если Вы пришли его вгонять в еще большее уныние, то лучше валите обратно.

— Ишь ты… Какой! — с уважением произнес Малиновский. — Палыча от меня еще никто не защищал. Да еще с таким рвением! А ну-ка пошли, защитник, поговорим с тобой кое о чем.

***

— Я не одобряю его выбор, так и знай, — вещал Рома, потягивая третий бокал Джека Дэниелса, а внутри удивлялся, насколько же легко получилось найти общий язык с этим лощеным очкариком. — Но если Андрюха хочет поиграть в любовь с женщиной, которую вся Москва поимела…

— Ты вот умный парень, журналист, а мыслишь убого, шаблонно, — Коля поднял указательный палец. — Не суди, да не судим будешь. Во! Библия!

— Ууу, началось! Ты мне еще проповедь почитай! — фыркнул Малиновский.

— Да на кой черт ты мне сдался? Я просто хочу, чтоб не мешал. У них любовь. Неужели этого мало?

— Мало. Да, я считаю, что мало. Где Андрюха и где ваша Катерина Валерьевна? Ты ухажеров ее видел? В какие рестораны ее водят? Какие цветы дарят? Где он такие деньги возьмет? Она наиграется и поймет, что Палыч ее ухажерам не конкурент.

— А в твоем понимании любовь только деньгами меряется? — прищурился Коля.

— Слушай, ну давай начистоту, я ж тоже видел, с какими ты модельками по показам ходишь. Ноги от ушей, сиськи третьего размера! Скажешь, нет?

— Да, Роман Дмитрич, да. Только влюбился я в свою секретаршу, которая старше меня на пять лет, имеет двоих детей и год назад развелась с мужем.

— Шутишь?! А менее проблемного никого не нашлось? Или не из кого выбрать?

— Нет, конечно! Думаешь, в Зималетто недостаток молоденьких моделей? Вон их, пруд пруди, только свистни! Но сердцу-то не прикажешь. Веришь или нет, ни одна не нужна, кроме нее, даже самая красивая. Я бы хоть сейчас женился и детей ее принять готов, ничто не пугает, но она мыслит, как ты: мол, должен я быть таким-то и таким-то, и женщина должна быть рядом такая-то и такая-то, — чуть заплетающимся языком откровенничал Зорькин. — Но что если рискнуть, попробовать сломать систему? Что если за поворотом ждет счастье, а мы только и знаем, что дорогу прямо?

Рома залпом допил виски, сморщился и занюхал кулаком.

— Эх, Колян, ты такой романтик! Хочется сказать, что идиот, да язык не поворачивается! Слишком уж ты веришь в то, что говоришь… Ладно, слушай, помогу я тебе Андрюху пронять. Приведем в приличный вид и потащим свататься! Чем черт не шутит?

— У нас три недели, — крякнул Коля, отставляя пустой стакан, — а там показ будет, вот туда его и заманим!

Они ударили по рукам и начали детально обсуждать будущий план.

***

Маргарита Рудольфовна Жданова всю жизнь была красавицей, и женихов в свое время у нее было невероятное количество. Будучи еще студенткой филологического факультета, она ни дня не оставалась без приглашения прогуляться, сходить в кино или в театр, но ухажеров по большей части игнорировала, держала с ними дистанцию, потому что верила в настоящую искреннюю любовь. Именно ее она ждала и была уверена, что узнает своего суженого буквально с первого взгляда. И так действительно произошло. С Павлом они прошли огонь и воду, и даже спустя тридцать лет женщина не могла пожаловаться, что несчастна в браке. Ее Паша и его копия — сынок Андрюша — были для женщины всем миром.

Однако в отличие от многих эгоистичных матерей, которые держат сыновей буквально под юбкой, Марго мечтала отдать своего в надежные женские руки, ведь по себе знала, насколько искренне и сильно можно любить своего мужчину, принося ему успокоение и заряжая жизненными силами. И Маргарита ежедневно молилась, чтобы Андрею встретилась такая женщина на пути, а он ни в коем случае ее не упустил.

И вот, Жданов-младший ушел с работы и погрузился в такую беспросветную тоску, что материнское сердце почувствовало: это оно. Только настоящая любовь приносит такие страдания, и она же может спасти от них. Лишь бы девочка была хорошей, искренней и любила Андрея не меньше, чем он ее. И даже почитав в газетах про эту бизнес-леди, Маргарита сначала испугалась, а потом решила, что готова смириться со всем на свете, лишь бы сын был счастлив.

Не придумав, как расшевелить Андрея, она откармливала пирожками частенько захаживающего Зорькина, а когда увидела на пороге еще и Романа, то чуть на эмоциях не отлупила его мокрым полотенцем, вовремя вспомнив, что воспитанной женщине такое не пристало.

— Я тоже хочу пирожок, — обиженно забурчал Малиновский, глядя на кушающего с аппетитом Колю. — Маргарита Рудольфовна, я не виноват!

— Ты втянул Андрюшу в сомнительную авантюру, а я тебе доверяла! Искренне верила, что ты, Ромочка, такой хороший мальчик!

— Сейчас жизнь такая! Но я готов исправлять ситуацию, как могу!

— Да, Маргарита Рудольфовна, мы с Романов заключили стратегическое перемирие, — пояснил Зорькин.

— Перемирие, — проворчала Маргарита. — У вас перемирие, а у меня сын не спит, не ест! Что прикажете делать?

— Ситуация сложная, но не безвыходная, — вклинился Рома. — Вы же не думаете, что мы Андрюху бросим? У нас есть план, как его расшевелить и заставить Екатерину-свет-Валерьевну посмотреть на нашего дорогого друга под нужным углом, так сказать.

— А что, она не заинтересована?

— Нет, что вы, Маргарита Рудольфовна! — встрял Зорькин, с силой пихнув Романа локтем в бок. — Очень заинтересована! Просто у нее, вроде как, обязательства…

— Обязательная, значит? Это хорошо. Я уважаю обязательных людей. Только вот ее скорая свадьба… Жениху изменяет?

— Она бы давно с ним рассталась, если бы родители не заставляли. Точно вам говорю! Это вынужденная мера! Чувства, знаете ли… Сашка у нее вот уже где, — Коля постучал ребром ладони по шее и болезненно скривился. — Вы сами как считаете, можно ли собственного ребенка шантажом в ЗАГС отправлять?

Марго погрустнела, опустилась на стул и горестно вздохнула. Она и представить не могла, чтобы заставлять Андрея делать что-либо против его воли. А еще и шантажировать!

— Лишь бы девочка Андрюшу любила…

— И что же, — осторожно сказал Малиновский, с опаской глядя на мать своего друга, — вас совсем не смущает, что она — главная сердцеедка Москвы? Вдруг через год-два посчитает, что Палыч ее недостоин?

— Ох, да простит меня Рудольф Генрихович, такого разврата в семье он бы не потерпел. Но кто я такая, чтоб решать? Это мы еще проверим, достойна ли она моего Андрюши! А если да, то и слова ей против не скажу.

***

Вдоволь наевшись пирожков госпожи Ждановой, ребята пошли дожидаться Андрея в его спальню. Привычно развалившись на продавленном диване, Ромка вытеснил Зорькина на стул, и начал перебирать книжки на тумбочке, без интереса разглядывая обложки.

— И что, он всегда такой был? — удрученно спросил Коля, получив бесцветное «угу» от собеседника. — Просто не понимаю. Видный, умный парень! Просто «сын маминой подруги», ни дать, ни взять! А уверенности в себе — ноль!

— Ну так жизнь тяжелая была. У него нет твоих миллионов. С родителями проблемы, опять же…

— Так и у меня не было миллионов… — задумался Зорькин, а потом, будто вспомнив, добавил: — Зато была Катька.

— Вот и у Андрюхи теперь… была, — отозвался Малиновский, с интересом вчитываясь в потрепанный ежедневник. — Я и не думал, что Жданов настолько небезнадежен, уже и крест на нем успел поставить! А тут вон че…

Лицо Ромки становилось все более восхищенным и веселым.

— Ты чего это? — с подозрением покосился на него Коля.

— Слушай, слушай! «Ее округлые, коричневые, спелые, словно налитые на солнце вишни…»

— Э-э-э, это что это такое?! — насторожился Зорькин.

А Рома тем временем продолжал:

— «…покачивались прямо перед моим лицом, и я не мог справиться с соблазном взять один из них в рот и…»

— А-А-А-А! — взвизгнул Коля. — Вот только не говори мне, что читаешь про секс наших друзей! Я не хочу этого слышать!

— Тьфу ты! — фыркнул Малина. — Неужели неинтересно?

— Как мою подругу детства прет ее секретарь? Да нет, что-то не очень!

— Не секретарь, а помощник, между прочим! А как ты мне про любовь лечил, Коля! Не стыдно? Быстро переобулся! Еще и словечки какие! Вы, господин, финансовый директор, где понабрались-то такого: прет? Это же вершина соития душ и тел влюбленных! А ты… Эх… И вообще, у меня, может, друг себя как писателя похоронил, я должен разобраться.

— Не смешно, — простонал Зорькин, закрывая ладонью глаза.

— Еще как смешно! Слушай! «…она положила свой тонкий пальчик на мягкие влажные складочки и нежно сказала: «Вот здесь, ритмично, мягким языком», и весь мир померк…» Блять, если он в обморок упал в этот момент, то надежды нет.

— «Нежно сказала» — это он по-любому загнул, — всерьез задумался Коля. — Где Катерина, а где «нежно сказала»?

— Не по себе он шапку нашел, ох, не по себе, — Ромка продолжил яростно листать страницы.

— Всегда нужно тянуться выше… Может, Андрею только и не хватало в жизни, что раскрепощенной женщины? Слушай, Рома, может, ты уже положишь эту тетрадку на место? Явно же не тебе предназначалась!

— Да погоди ты!

Коля снова хлопнул себя ладонью по лицу и тихонько застонал.

— «Рома говорит…» — вот! Смотри, Коля, тут и про меня есть! — «Рома говорит, что сперма не должна быть вредна для желудка, а даже полезна. В интернете тоже пишут о положительном влиянии мужских гормонов, которые помогают женскому организму правильно функционировать. Но, чтобы не переживать, я на всякий случай в верхний ящик своего стола положил мезим. Ведь единственное, о чем я забочусь, это благополучие моей Катеньки». Да вашу мать, Коля, зачем я подписался тебе помогать?! Жили же нормально!

Зорькин тихонько завыл, стирая с глаз выступающие слезы, и начал съезжать со стула на пол.

— «Катюша выглядит сильной и волевой женщиной. Она строгий руководитель, стратег и не боится принимать экстремальные решения. Она умеет соблазнять мужчин и делать так, чтобы они плясали под ее дудку. Но кто ее видел настоящей?» — Рома сделал паузу, прочистил горло и продолжил: — «Кому из них она нужна после ссоры с Александром Юрьевичем, когда приходит в мой кабинет без сил и в слезах? Или когда она двенадцатый час кряду работает с документами, а на часах уже три ночи, и сил нет даже просто подняться на ноги? Что они готовы сделать для нее, кроме как воспользоваться телом и наплевать в душу? Говорят, мужчины не любят грустных, любят веселых и страстных, но я — мужчина, и я люблю ее любую, просто за то, что она такая есть…»

— Все, Ром, хватит, — вмиг посерьезневший Зорькин забрал тетрадку из Роминых рук и, закрыв, положил на место.

— Да, это уже личное, — пробормотал Рома. — Слушай, а может, на это и надавим? Если он не хочет ничего делать ради себя, пусть делает ради нее! Кто еще, если не он, поможет вашей Пушкаревой? Может, он и правда единственный, кто готов ради нее на все. Пусть выкладывается!

— Точно! — подхватил Коля. — И деньги пусть зарабатывает как будто для выкупа акций Зималетто.

— Какие деньги?

— Хочу его заставить на бирже поиграть. Он умный, у него получится, — пожал плечами Зорькин.

— Там же стартовый капитал нужен.

— Ну, ты ж говоришь, у него нет моих миллионов? Теперь будут.

— И ты готов на такое пойти?

Коля неопределенно пожал плечами и решил не отвечать на вопрос Малиновского. В конце концов, не было бы этих миллионов, если бы не Катя. Сидел бы он в их с матерью хрущевке в вытянутом застиранном свитере и рассматривал красивых девушек в интернете до старости. Но для Зорькина это не воспринималось возвращением долгов, нет. Это была дружба, которая по-настоящему: и в горе, и в радости, и в богатстве, и в бедности.

Одна из лучших Маргарит - красивая, мудрая, пирожки печет, сына правильно любит. Надеюсь, что план Зорькина - Малиновского сработает. Дневник такой личный, интимный. Такой мамам читать нельзя, да и остальным тоже. Как я понимаю, из романтики и грустяшек мы немного переходим к подвигу, ну если так можно назвать будущую игру Жданова на бирже ради любимой женщины. Большое спасибо авторам за главу. Обожаю здешних Катерину и Андрея - каждый "в своем характере", образы идеально ложатся в перевёртыш. А Зорькину отдельно очередной респект)))

Нет, все, хватит грустяшек =)))) По нашим расчетам осталось две насыщенные главы и эпилог. Поэтому за дело берутся настоящие профессионалы - примирители влюбленных - в лице Ромы и Коли.

И дневника хватит тоже. Андрей там уже себя реализовал как фикрайтер (это нам сегодня на фикбуке про него написали).

В общем, мы вышли из праздничной комы и продолжили писать.

Спасибо, что вы с нами

_________________

Ура, продолжение.

Верю в Романа и Николая.

Автору

_________________
Уезжают таланты, творцы и умы,
едут люди отменно отборные.
И останутся там, как у всякой тюрьмы,
надзиратели и поднадзорные.

И. Губерман

Спасибо

_________________

Наконец-то Вы вернулись! Ну и дневничок у Андрюши- "50 оттенков серого" отдыхают. про мезим - минут 5 не могла успокоиться: зашлась истерическим хохотом ( пока пишу - снова заржала!)
Поймала себя на мысли, что мне нравиться Ваш Зорькин, хотя раньше не задумывалась об этом. Коле - реальной респект ( И Авторам)... А мою любовь к Малине вы и так вроде знаете... Очаровательный тандем получился из Ромы и Коли, интересная коллаборация - да и что я говорю, весь Ваш фик - сплошная интересная коллаборация!! Очень рада была встрече с этим фиком после столь долгой разлуки... Браво и с нетерпением жду проду

_________________
-Вика - просто красивая упаковка, разворачиваешь - внутри пусто.
-Где содержимое, Малиновский?!
-Содержимое у тебя в коморке сидит, правда, без красивой оболочки...

Рада вас видеть!
Мы пропали, но не совсем)))
Вообще весь этот фик - сплошной эксперимент и комедия положений, поэтому можно творить, что душа пожелает. Ну и только рады, что происходящее поднимает настроение)))
Следующая глава почти готова, надеюсь, не слишком затянем

_________________

Глава 24.

А в Зималетто все шло своим чередом: та же рабочая суета, звонки телефонов, переругивания секретарей, истерики Милко и только сама президент впервые практически не принимала участие в подготовке к показу, переложив ответственность на своих подчиненных. Она практически спряталась от всех в кладовку и сидела в компьютерном кресле Андрея и задумчиво крутилась в нем, сбросив туфли и поджав под себя ноги. Сколько бы Катя не сопротивлялась себе, казалось, только здесь она могла найти покой и умиротворение.

До свадьбы оставалось всего каких-то две недели. Честно сказать, она даже не интересовалась, что там приготовила Елена Александровна для празднования «самого важного дня для их с Сашей молодой семьи». Зачем? Все равно нет разницы, чего она хочет, главное, чтобы фото красиво смотрелись в глянце.

Андрей не давал о себе знать, хотя Катя надеялась, что он вот-вот наберется смелости и позвонит. Возможно, она бы заставила себя не отвечать, но сам факт того, что он попытался связаться, должен был греть душу. Каждый раз при звуке входящего вызова ее телефона, внутри загорались надежды, но им не суждено было оправдаться. Ей звонили все, кроме того самого, единственного, кто так сильно был нужен.

В конце концов, Пушкарева практически убедила себя в том, что так даже лучше. Значит, она не так уж нужна Андрею, раз тот не борется, раз не пытается доказать свою невиновность или извиниться, покаяться — что там будет правильней? Значит, и не было любви. Она снова почти уверилась в давно усвоенной истине: чувства — это слабость, а слабость допускать нельзя.

И все равно глубоко-глубоко в душе упрямо ждала его звонка.

— Катерин Валерьевна, тебя там к телефону, — скучающим голосом доложила Вика, появившись на пороге темной каморки. — Что сказать?

— Что я сдохла, — устало ответила Пушкарева, колупая ногтем столешницу.

— Что, фигово?

Катя подняла взгляд на свою секретаршу и скривилась.

— Совсем ты, Клочкова, охренела. Ты слышала что-нибудь про субординацию? Я же тебе не подружка, а начальница. Уйди, по-доброму прошу.

Виктория картинно закатила глаза, но не исчезла из вида, а, наоборот, прошла вглубь комнаты и села на стремянку в углу.

— Ну и что, ты не баба, что ли? Или, думаешь, не вижу? Такая же брошенка, как и я.

Катя фыркнула, но отвечать значило бы при любом раскладе начать оправдываться.

— Без Жданова тут как-то пусто, что ли… Кто бы мог подумать, что это недоразумение может быть таким… хм… роковым? — Вика захихикала над собственной шуткой. — Вот только не надо мне говорить, что ничего не было! Сама лично вас прикрывала, пока вы бурно обедали.

Пушкарева вяло подумала, что должна была бы удивиться, ведь шпионка ее будущей золовки прикрывала ее походы налево, но почему-то было ей было все равно.

— Компромат-то собрала? Кире будет чем похвастаться перед Сашкой и моими родителями?

— Переживаешь за репутацию? — лукаво улыбнулась Вика. — Зря! Кем бы я была, если бы ваши охи и ахи Кире передала? Вы вот все считаете, что я тупая, и интересуют меня исключительно деньги, да шмотки. Но, думаешь, я не знаю, что значит, влюбиться? Потерять голову?

Катя неопределенно пожала плечами, но рассуждения секретарши ее заинтересовали. А Вика продолжила:

— Я вообще не понимаю, зачем Кира к тебе цепляется. Живет же спокойно, дивиденды получает, даже палец о палец не ударив. Насмотрелась я, как ты тут батрачишь. Кто вообще в здравом уме на такой геморрой подпишется?

— Твоя подружка считает, что тут медом намазано.

— А хочешь честно, Пушкарева? Я думаю, она просто тебе завидует, вот и пытается самоутвердиться на каждом шагу.

— Не дай бог кому такую подругу как ты, Вика, — покачала головой Катерина.

— Ой, да и ладно! Кира сама не лучше, так что не вижу никакой проблемы. А ты не кисни, госпожа президент! Чем хуже женщине в душе, тем шикарнее она должна выглядеть и шире улыбаться.

Клочкова встала со стремянки и модельной походкой от бедра прошествовала к выходу.

— Не хочешь меня сделать лицом новой коллекции, раз мы с тобой так сблизились?

— Не имею ни малейшего желания, — фыркнула Катя, но настроение странным образом поднялось.

Вика лучезарно улыбнулась, словно и не ожидала иного ответа, и направилась в приемную, где снова затрезвонил телефон. А у Пушкаревой пропало все желание сидеть в душной темной каморке. Сегодня вечером ей предстояло блистать на показе Зималетто, некогда было хандрить.

***

— Нет, я не понимаю, зачем мне новый костюм, — рычал Жданов, пока Ромка силой запихивал его в примерочную фирменного магазина элитной мужской одежды.

— Ты молодой инвестор или хрен с горы? — вопрошал в этот момент Зорькин. — Девушка, этот молодой человек должен быть сегодня самым — САМЫМ — желанным куском мяса на сегодняшнем показе модного дома Зималетто. Бюджет нас не интересует. Сделаете?

Длинноногая блондинка на умопомрачительно высоких каблуках с готовностью кивнула и, почуяв недельную выручку, упорхнула в торговый зал.

— Я не хочу быть куском мяса! — обиженно высказался Андрей.

— Тебя, Палыч, никто не спрашивает. У нас задача на сегодня четкая: твоя Катерина должна изойти слюной, глядя на нового представителя бизнес-элиты Москвы, — ответил Рома. — А ты как пугало огородное, соломы только не хватает на башке.

— Да какая из меня бизнес-элита! Зачем вы вообще тащите меня на этот показ? Катя будет недовольна.

— Ой, это нас интересует в последнюю очередь, — заметил Коля, разглядывая костюмы, которые любезно притащили девочки-консультанты. — Ты мой гость, а не ее. Вообще, предлагаю тебе познакомиться на показе с парой симпатичных моделей для разнообразия. Очень освежает.

— Нет! Ты что?! — возмутился Андрей, высовываясь из-за двери примерочной. — Я так не могу.

Его уши начали настолько стремительно краснеть, что не выдержал Малиновский:

— Он же тебе познакомиться предлагает, а не трахнуть их прямо на столе с закусками!

— Рома!

— Этот номер ты можешь провернуть только с госпожой президентом. Идея неплохая, так мы сразу и от проблемы со свадьбой избавимся.

Жданов взвыл и в сердцах захлопнул дверь.

— Вашему другу не нравится? — наивно удивилась девушка, держа в руках дорогой черный костюм и белоснежную рубашку, одобренные Зорькиным.

— А это уже неважно, прелестная фея, — шикарно улыбнулся Малиновский и приобнял ее за талию. — Наш капризный друг с мезимом в верхнем ящике стола сейчас соберет свои яички в кулак и перестанет выделываться.

— Да вы совсем уже охренели! — в кабинке что-то с грохотом упало, отчего девушка даже вздрогнула.

— Галстук, — с невозмутимой улыбкой продолжил Роман, словно ничего не произошло. — Еще нам нужен галстук.

— Чтобы сразу на нем повеситься! — раздалось из примерочной.

— И запонки, — добавил Коля, игнорируя протестующий стон Андрея. — Сейчас без них никуда!

— Я вам двоим это припомню!

— Еще должен нам останешься!

***

Вспышки фотокамер прессы, микрофоны, яркий свет прожекторов, грохочущая музыка, вибрацией отдающаяся в груди. Жаждущие, полные нетерпения, глаза, не сводящие с нее взгляда. Она — хозяйка праздника, ведь каждый показ — праздник, невероятно запоминающееся событие. Все ждут, что она скажет, как представит коллекцию. Все знакомо: это ее стихия, ее жизнь. Она знает, что она — совершенство. Ладонь обхватывает прохладный пластик микрофона, она обводит взглядом зал, и хорошо отрепетированная речь застревает в горле, как кость.

Он сидит у барной стойки вместе со своим нахальным дружком — прихвостнем Синицкого, лениво отпивает вино из бокала, улыбается. Предатель! Как только попал сюда?! А ведь она думала, что он убивается, страдает, скучает по ней и места себе не находит, а он… Словно с деловых переговоров заскочил на огонек — уверенный, красивый, ухоженный. И кажется, не сводит с нее взгляда, насквозь прожигая даже на расстоянии. Хозяин положения и ее сердца. Будто уверен, что через десять минут трахнет ее в гримерке за сценой. И — досадно — но, кажется, она бы позволила.

Сволочь какая!

Через несколько долгих секунд, пока пыталась оправиться от шока, к этим мерзким типам подошел Коля. Предатель! Спелись! Вот она какая, мужская солидарность, да? Ну, ничего, Зорькину она устроит! Всем им покажет, где раки зимуют! Как только ей можно будет спуститься со сцены в зал, так… черт возьми, какие там слова были про новую коллекцию?!

***

— Катерина ваша сейчас лопнет от возмущения, кажется, — хмыкнул Ромка прямо над ухом Андрея, заливая в себя очередную порцию дорогого коньяка.

Коля пытался как-то шикнуть на него, чтобы не напивался, но когда Малиновский кого-то слушался?

— Она задушит меня, как только подойдет, я вас уверяю, — доверительно сообщил финансовый директор. — Но ничего, игра стоит свеч. А вот и тесть твой будущий, Андрюха. Предлагаю начинать общаться с родственниками.

Жданов не был уверен, что готов к таким виражам в своей жизни, но выбора не было: Коля и Рома очень доступно объясняли ему, как сильно его Кате нужна поддержка и защита даже от собственных родителей. Андрей понимал, что вряд ли президент огромной фирмы такая уж беспомощная, какой друзья ее выставляют. Но не он ли собирался быть ее помощником во всем, даже если и не рядом? Если понадобится, он любой огонь возьмет на себя, лишь бы Катя была счастлива. И это осознание придало столько сил и уверенности, сколько отродясь у него не было.

И… чем черт не шутит? Вдруг он сможет добиться Катиного расположения? Вдруг не все еще потеряно? За один ее взгляд Жданов готов был горы свернуть. А взгляд ее в этот момент был очень горяч!

— Ну, здравствуйте, молодые люди, — пробасил подошедший к ним Пушкарев. Задумавшийся Жданов вздрогнул от неожиданности. — Вот, Андрюха. А чего сидишь? Показ хороший, конечно, организовали, но что-то ты себя как гость ведешь.

— А он — мой гость, Валерий Сергеевич, — ответил за него Коля, не надеясь на то, что приятель сам сможет сходу внятно ответить. — Андрей уволился из Зималетто месяц назад, занялся инвестициями. Очень — ОЧЕНЬ — перспективный биржевой брокер. Рекомендую.

Зорькин многозначительно поиграл бровями. Получилось смешно, но отставной полковник воспринял посыл правильно и заинтересованно посмотрел на юношу.

— То-то, я смотрю, ты такой солидный стал. Одобряю, одобряю. Не место такому парню у какой-то девчонки на побегушках. Давай за твои успехи выпьем!

Настроение у Андрея резко упало, зато решительность скакнула вверх. Неужели отец настолько не уважает свою дочь, что запросто называет ее «какой-то девчонкой» при всех ее достижениях? Возможно, Зорькин с Малиновским не так уж сгущали краски?

— Катерина Валерьевна — не «какая-то девчонка». Я многому у нее научился, и считаю достойнейшим руководителем, — уверенно заявил Жданов, глядя в глаза потенциальному тестю.

— Ты смотри, каков наглец сделался! — восхитился тот. — А раньше только кивал! Что, думаешь, без тебя не знаю?

— Раз позволяете себе прилюдно унижать молодую женщину, то все ваши слова выглядят неубедительно, — упрямо процедил Андрей, отпив немного вина из бокала для храбрости. — И, уж поверьте мне, Валерий Сергеевич, при всем моем уважении к вам, я не позволю так выражаться о Катерине в моем присутствии.

—Это ты молодец, уважаю! — засмеялся Пушкарев, хлопнув Андрея по плечу. — Давай-ка, коньячку с тобой выпьем, защитничек. Ставь свое бабское пойло в сторонку, несолидно.

Отставной генерал сунул Жданову наполненный почти до краев бокал с крепким алкоголем, тут же чокнулся с ним и выпил до дна. Андрей последовал его примеру, с содроганием вспоминая предыдущий свой опыт распития водки в компании Пушкарева. Однако отступать было поздно.

— Да знаю я, Андрюха, что дочь моя — молодец — вся в меня! Но ты меня пройми правильно: что с одной бабы возьмешь? Мужика ей надо, чтоб в узде держал! Ничего, Сашка ее приструнит, осталось-то пару недель дотерпеть.

— Уверены? — фыркнул Жданов, усмехаясь. Валерий Сергеевич приподнял бровь, кажется, удивившись сомнениям Андрея. — Приструнить вашу дочь? Ту, которая под каблуком держит огромную фирму, производство и сеть магазинов? Смешно. Александр Юрьевич способен только на ежедневные бабские истерики. А когда доходит до дела… надежной опорой своей будущей жене он не будет.

— К чему это ты клонишь? — Пушкарев нахмурился. — Хочешь сказать, что сын моего друга никудышный мужик?! Юрка, знаешь, какой был!

— Да так… — алкоголь придавал смелости Андрею, и его понесло. — Я не припомню ни одного дня, пока работал в вашей компании, чтобы Александр Юрьевич зашел в президентский кабинет без оскорблений и ругани. Да и слов он много говорит, делает мало. Зачастую только и может, что занимать кабинет. К слову, даже Кира Юрьевна на его фоне выглядит убедительнее.

— Ты говори, Андрюха, да не заговаривайся! После смерти Юрки Сашка мне как сын родной. И я не позволю!..

Валерий Сергеевич, уже изрядно подпивший, попробовал замахнуться на Жданова, но тут же бы остановлен сразу двумя парами рук. Андрей же даже бровью не повел: пусть бьет, если правда глаза колет.

— Папа, это что такое?! — ахнула подошедшая к ним Катерина.

Она уже успела изрядно накрутить себя, пока произносила речь, но странное и вызывающее поведение отца заставило забыть даже о самых жгучих обидах.

— Вы в своем уме? — со злостью и осуждением она посмотрела на своего бывшего помощника. — Задумал еще раз опозориться? Теперь уже на нашем мероприятии?

— Я могу опозориться только по одной причине: защищая ваши интересы, — уверенным тоном ответил Жданов. — И продолжу это делать. С вашего позволения или без.

— Ты смотри, какой защитничек выискался, — из-за Катиного плеча нарисовался Воропаев, словно чувствовал, что речь идет о нем. Его тон был настолько ехидным и противным, что Андрей невольно поморщился. — Кто тебя просит лезть? Зачем пришел? Ты уволен, значит, не имеешь права…

— Саша, заткнись, — припечатала его Пушкарева, даже не глядя на жениха.

Валерий Сергеевич тем временем уже поостыл и с интересом наблюдал за разворачивающейся картиной.

— Ты его вечно защищаешь! Вечно на его стороне! Уволила специально, чтобы руки себе развязать, да? Так, значит? — не унимался стремительно краснеющий Воропаев.

Катя раздраженно дернулась в сторону жениха, но одним легким прикосновением к предплечью Андрей остановил ее, и девушка тут же замерла, подняв удивленный взгляд на Жданова. Он едва заметно улыбнулся ей и перевел взгляд на Воропаева

— Александр Юрьевич, вам бы уже пора начинать думать прежде, чем что-то говорить.

— А я подумал! — зло выплюнул тот. — Или я слепой, по твоему? Альфонс!

Жданов дернулся в сторону Александра, и теперь уже Катя останавливала его, упершись ладошками в грудь.

— Андрей, нет!!!

Жданов опустил взгляд, встречаясь глазами с Катей, но не отступил.

— Андрей, не надо! Успокойся, я прошу тебя. Ты испортишь показ, а нам… Нам это не нужно. Саш, пойдем, — Катя, словно обжегшись, отдернула ладони от Жданова, но взгляд на него поднимать не стала, отвернулась, взяла за руку своего жениха и потянула в другой конец зала.

— Это что это тут было? — ошарашенно пробормотал Пушкарев, хлопнув еще бокальчик коньяка в компании Коли и Ромы.

— А это, Валерий Сергеич, — ответил довольный Зорькин, — жизнь наша. Во всей красе! Может, еще выпьем?

***

От греха подальше Катя утащила Сашу к его старым знакомым. Тот не особо сопротивлялся, только пытался облапать за задницу, и попытки эти пришлось строго пресечь. Для полного счастья не хватало только компрометирующих фото президента Зималетто в завтрашних журналах, и дело совсем не в том, что здесь, в зале, ее любимый мужчина. Оглядываться назад и проверять, что там поделывает Андрей в компании ее отца и предателя-Кольки она зареклась: страшно не выдержать, бросить все и пойти к нему, чтобы… да, чтобы поговорить, высказать ему все, дать понять, как она не рада его видеть. Облить его презрением, чтобы сбежал отсюда… чтобы перестало так жечь ладони от прикосновения к нему…

Но она обернулась. И сильно пожалела о своей слабости. Верных оруженосцев Андрея в лице его дружков сменила самая настоящая змеюка, и он, черт возьми, улыбался ей и не сводил с неё взгляда.

***

Меньше всего Андрей хотел разговаривать с Кирой, но повода послать ее он пока не придумал. Ромка, взбодрившись порцией алкоголя, пошел окучивать и опылять красоток, Колю увлекли какие-то рабочие вопросы, так что Жданов остался наедине со своими мыслями. К несчастью, не надолго.

— А вы, смотрю, нашли свое призвание в публичных скандалах, — хмыкнула Кира, без приглашения подсев к Андрею за барную стойку.

— Да, знаете ли, мне понравилось бывать на первой полосе светской хроники, — Жданов ухмыльнулся. — Добрый вечер, Кира Юрьевна. Составите мне компанию?

Бармен тут же навострил уши, ожидая заказа, но Кира от него отмахнулась и пытливо посмотрела на бывшего помощника Катерины.

— В мордобое? Увольте! Мне пока ещё дорога моя репутация, — ответила она, скривив губы.

— Я никогда не допущу участие женщины, в — как вы выразились — мордобое, — ответил Жданов, с наслаждением глотнув вина, к которому Андрей благоразумно вернулся после ухода Валерия Сергеевича. — А само по себе мое присутствие вряд ли вам повредит. Уверен, присутствующие знают о вас достаточно!

— Мне только наглые выскочки не раздавали советы, — огрызнулась Кира, а Андрей улыбнулся шире.

— Возможно, иногда стоит услышать мнение со стороны. Кто знает, вдруг жизнь заиграет новыми красками? Вы даже не представляете, Кира Юрьевна, как полезно иногда сменить стиль поведения.

— А я смотрю, теперь вы в этом профи… — Кира слегка скривилась, смерив Жданова скептическим взглядом. — Из скромника в дебошира — прекрасный карьерный рост. Изменение цветов фингалов на вашем воодушевленном лице подходит под определение «новые краски жизни»?

— Еще как! — Андрей засмеялся и отсалютовал Кире бокалом. — Смотрите, а вы можете быть милой, поддерживать приятную беседу! Неужели вам действительно нравится вечно разводить конфликты на ровном месте? Может быть, вы энергетический вампир?

Кира опешила от такого простодушного заявления.

— Вы ведь добились бы куда большего, если бы сотрудничали с той же Катей, чем разводить вражду, — продолжил Жданов, начисто игнорируя ее реакции.

— Много ты понимаешь, — фыркнула Воропаева, не выдержав и перехватив из рук бармена какой-то коктейль кислотного цвета. — Так с детства повелось, что мы не терпели друг друга. Что нам теперь, начать подлизывать друг другу?

— Какая вы развратная, Кира Юрьевна, — хихикнул Андрей и чокнулся с ней бокалами. — И стерва редкостная, уж простите за прямоту. Просто ваши близкие стесняются вам об этом сказать.

Если Катерина это видела, то наверняка прибьет его на месте. Но эйфория несла его на своих пьянящих волнах, и каждое действие казалось единственно правильным.

— И откуда ты взялся такой убийственно честный дурень? — вздохнула Кира, закатив глаза, но коктейль все же отпила. — Повезло Катьке с тобой. Дружков у тебя нет случайно? Я, может, тоже хочу пуститься во все тяжкие?

— Андрюха, хорош надираться в одиночестве, пойдем, немного развеешься! Такая нимфа, просто прелесть! Я вас познакомлю! — прервал их разговор взявшийся из ниоткуда Малиновский.

— Прости, дорогой, но я обещал повторение бурной ночи Зорькину, — Рома закатил глаза и картинно схватился за сердце. — У нас ведь свободная страна?

— И это после стольких лет почти бескорыстной дружбы! — заохал Роман. — Ты разбиваешь мне сердце!

— Цирк уехал, клоуны остались, — пробурчала Кира. — Да вы, смотрю, вообще без комплексов.

— Сочту это за комплимент, Кира Юрьевна. Из ваших уст любой яд сойдет за мед, — Андрей широко улыбнулся, блеснув глазами, и совершенно не заметил, как на щеках Воропаевой выступил едва уловимый румянец. — А это вот, кстати, мой дружок — Роман Дмитриевич Малиновский — к вашим услугам. Рома, Кира Юрьевна хочет пуститься во все тяжкие, ты ответственный за ее грехопадение.

В глазах Романа тут же вспыхнула заинтересованность, и он уже не смог оторваться от новой знакомой.

— Только помните про новые краски, Кира Юрьевна, — бросил Андрей напоследок и удовлетворенно отметил, что и Воропаева сосредоточила весь свой интерес на Малиновском.

Хоть у кого-то сегодня точно будет приятный вечер.

***

— Сволочь. Предатель. Говнюк. Моральный урод, — бубнила Катя себе под нос, старательно запивая каждое ругательство щедрым глотком шампанского.

— Аутотренинг, дорогая? — пропела Юлиана, останавливаясь по правую руку от госпожи президента и направляя свой взгляд в ту же сторону, что и она. — А девственник твой теперь Воропаеву клеит? Умно.

— Мне это совершенно неинтересно, — фыркнула Пушкарева, замечая, как Жданов чокнулся бокалами с ее злейшим врагом.

— Трахни его в туалете, тогда точно будет неинтересно, — Виноградова показательно облизала губы и поправила юбку. — Рекомендую.

— Ты что, уже? — удивилась Катя. — Мы же на работе!

— Я стресс снимала, — невинно пожала плечами Юля. — И тебе рекомендую. Тем более, пальчиком только помани и твой зайчик вмиг прискачет.

— А если застукают? Вот будет номер…

Заманчивое предложение подруги никак не выходило из головы. Почти два месяца воздержания сами по себе были нереальным сроком для Пушкаревой, но присутствие Жданова в непосредственной близости заставляло хотеть не то что быстрого траха в туалете, как минимум секс-марафона на пару суток. Интересно, он выдержит?

— Дура похотливая, — в голос засмеялась Юля, глядя на подругу.

— С чего это?!

— Да у тебя на лице все написано: сожрать зайчика живьем готова. Смотри, Сашка увидит… — многозначительно протянула Виноградова и растворилась в толпе.

Андрей шел прямо к Кате. Решительно и неумолимо. Девушку начало бросать то в жар, то в холод, настолько он был красив сейчас, когда толпа гостей сама собой расступалась перед ним, давая дорогу. Она даже испытала некоторую зависть к той женщине, которой принадлежит этот мужчина, краем сознания отмечая, что эта женщина — она и есть.

— Кать…ерина Валерьевна, — низким бархатным голосом обратился к Пушкаревой Андрей. — Я хотел поговорить. С вами.

— У меня есть идея получше, — отозвалась Катя, завороженно глядя в его глаза. — Пошли.

"Через тернии к звёздам" . Андрей наш учится быстро . Талантливый мальчик. При появившемся внешнем лоске, "бархатности", остаётся верным рыцарем Кати.
Катька - такая женщина -женщина. Казалось бы, всё в ее жизни уже было, а такого - не было. И злится она очень по-женски, даже, скорее, как девочка - подросток. Вот она - любовь. И что с ней делать, как со всем этим быть, когда вокруг "и всё не так, и всё не то". Мне кажется, Катя - максималистка. По крайней мере, была до встречи со Ждановым. Работать - так работать, гулять - так гулять. Есть свои и остальные. А вот когда свой, родной, который добрался к самому сердцу, оказался вроде бы как среди остальных - как с этим быть. Катя ещё не умеет "смешивать краски", допускать, что любимые не всегда полностью белые и пушистые.
Написала , наверное, совсем не о том. Просто жалко Катю в каморке без Андрея.
Понравилась Вика . Я бы ей дала в этой проде приз за правильные слова и поддержку.Ну, а триумвират Зорькин - Малиновский - Жданов - это просто песня, подарок измученному авитаминозом организму. А Катя пусть Юлиану не слушает, пусть уже помирится - оторвется по полной где - нибудь в романтичном месте, подальше от всех, и не пару дней...
P.S.А папа - Пушкарёв пи-пи -пи. Не хочется портить комментарий ненормативом.
Написала вам по самые ушки и в основном, не по теме. В оправдание могу сказать, что соскучилась по вашим героям. Начиная читать фанфик, не ожидала, что эта перевернутость так меня затянет...

Ваши комметарии прям счастье какое-то! Безумно приятно читать. И обязательно недостающему здесь соавтору все скриню и отправляю))))

Да, я согласна. У Кати все на максимум. Она и осталась подростком в некоторых моментах,особенно касающихся семьи и отношений. Следствие сложных отношений с рожителями, ну и привычки за себя отвечать, брать ответственность. Она ж на работе будто мужик в юбке, но ранимую душу под всеми слоями брони никуда не денешь. Девочке хочется любви, и стихов, и подвигов. И вот нашелся рыцарь))))

А у нас в следующей главе развязка. Вот. Мы уже пишем))) Я тоже не думала, что так милейше получится. И посмеяться, и взгрустнуть. Мы пишем то, что сами бы почитали, и очень рады, что кому-то заходит, настроение поднимает. Это круто! Спасибо

_________________

На самом интересном месте...

Автору

_________________
Уезжают таланты, творцы и умы,
едут люди отменно отборные.
И останутся там, как у всякой тюрьмы,
надзиратели и поднадзорные.

И. Губерман

Спасибо

_________________

Глава 25.

Безумным, бурным потоком пронеслись выходные, слившиеся в одну сплошную массу звуков, поцелуев, прикосновений, объятий и… любви. Даже голова кружилась от одного только воспоминания. Они почти не отрывались друг от друга, с неохотой делая перерывы на еду и на несколько часов беспокойного сна в объятиях друг друга. И все равно ей было мало. Ещё! Ещё! Наверстать упущенное по глупости, восстановиться после месяцев беспросветной тоски, набраться впечатлениями перед браком с совершенно другим мужчиной… Ведь только любимые губы приносили успокоение и любимые руки могли доставить удовольствие. Катя все еще плохо представляла себе, какой станет ее жизнь после похода в ЗАГС. А глядя на расслабленного, удовлетворенного Андрея в своей спальне, даже представлять не хотела.

Но фирма. Президентство. Обязательства, будь они трижды прокляты!

Андрей категорически не желал разговаривать о чем-то серьезном, пока они валялись на разворошенной постели, только шептал милые глупости, которые распаляли огонь в груди. А ей не хватало духа начать разговор самой. И все-таки им необходимо было проститься, отпустить друг друга. Каждый раз, кидаясь в его объятия Жданова, Катя убеждала себя, что она допустит еще только одну слабость, а потом возьмет себя в руки. Даже если Андрей будет умолять, обещать, клясться и уговаривать, она все равно сделает так, как задумано. Она шла к своему безоговорочному президентству годами, и это слишком много, чтобы променять свой труд на глупые мимолетные чувства.

Однако, наслаждаясь теплым майским вечером, Катя прекрасно знала, что он никогда не опустится до героев мыльных мелодрам, которые ползают на коленях перед женщинами. Нет, ее бывший помощник не такой. Слишком гордый, чтобы отказываться принять суровую реальность. Но как же спокойно и хорошо было в его объятиях! Что Катя позволяла себе остаться слабой еще и еще.

— Даже немного жаль, что все должно скоро закончиться, — эта фраза сорвалась с ее губ настолько неожиданно, что Пушкарева невольно вздрогнула и бросила испуганный взгляд на Андрея.

— Все когда-нибудь заканчивается, — Андрей пожал плечами. — Только…

В его взгляде читалась неподдельная грусть.

— Что? — навострила уши Катя, прильнув к нему.

— Единственный вопрос состоит в том, как именно все закончится, — Жданов вымученно улыбнулся и убрал прядь волос с ее лица. — Разойдемся, сожалея о сделанном или будем вспоминать все с улыбкой. Назовем произошедшее чудовищной ошибкой, сделаем вид, что ничего не произошло, и будем отводить взгляд при каждой случайной встрече, или хотя бы изредка сможем сыграть добрых знакомых.

— Нет…

Протест вырвался прежде, чем Катя подумала, что говорит. Андрей, казалось, остался таким же расслабленным, как и был, только вгляделся в ее глаза чуть пристальнее. Пушкарева даже немного смутилась.

— И как ты себе представляешь наши встречи?

— Как? Хм… Не знаю. Скажем, на каких-то светских мероприятиях. Коля с Ромой плотно за меня взялись, не разрешат отсиживаться дома. Увидишь меня через зал, полный людей…

— С эффектной блондинкой или брюнеткой, — фыркнула Катя, не дав ему договорить.

— Ревнуешь? — усмехнулся Андрей. — Прекратите, Екатерина Валерьевна. Вы будете с мужем, не к лицу беспокоиться об уволенном сотруднике. Можете разве что кивнуть мне в знак приветствия как давнему знакомому.

— Я не хочу… Андрей, я не хочу так… Ты мне нужен… — тихим приглушенным голосом призналась она и спрятала глаза.

Казалось, что от картинки, представшей в голове веет холодом. Кивнуть ему через зал? Наблюдать, как он обнимает и целует другую? Терпеть, терпеть, терпеть, напоминая себе, что сама так решила, сама хотела, принесла личную жертву ради блага компании.

Да за какие же грехи Вселенная послала ей Жданова? Еще и прямо перед свадьбой, чтобы взрастить в душе ворох сомнений.

— Я к твоим услугам. Всегда. Ты же знаешь, — после недолгой паузы выдохнул Андрей.

— Мне не нужны твои услуги, — огрызнулась Катерина. — Я выхожу замуж.

— Да, это мне сильно усложнит жизнь. Надо признать, что в вашем присутствии я не очень хорошо себя контролирую, — Жданов фыркнул, рассматривая свежую царапину на собственном предплечье. — Придется держаться на безопасном расстоянии друг от друга, ведь ваша выдержка тоже пустой звук.

Он замолчал, задумавшись, и чуть тише добавил:

— Мне будет очень не хватать наших… встреч наедине.

— Андрей… — нерешительно коснулась его руки, прося ласки.

Жданов прикрыл глаза и ответил на невысказанную просьбу. Легко, почти невесомо, провел пальцами по ее обнаженной спине. Катя отозвалась на его прикосновение, прижавшись теснее, словно хотела слиться с ним в единое целое, врасти в него, пока не стало поздно.

— Ты не выглядишь счастливым, — прошептала Катя, губами касаясь его кожи.

— Ты тоже, — Андрей равнодушно дернул плечом и невесело ухмыльнулся.

— Я не хочу расставаться с тобой.

— Но ты выходишь замуж, — напомнил Андрей.

— Тебе это не нравится?

— А сама как думаешь?

— Тогда почему не попросишь меня отменить эту дурацкую свадьбу? — возмутилась Катерина, привстав с кровати.

Она словно упрекала его в том, что смирился. Что не борется.

— Потому что это не моя свадьба. Не мое решение, — твердо ответил Жданов.

— То есть ты хочешь сказать, что… — Катя слегка прикрыла глаза. — Что это я…

Андрей не стал ничего отвечать, опустив голову. Он мог бы зацеловать ее сейчас, в очередной раз довести до исступления, трахнуть, в конце концов, чтобы выбить другое решение. Но стоило ли? Если она сама не хочет отступать от намеченного плана, значит план важнее.

Однако когда нет слов, Жданову всегда помогали стихи.

— Друг без друга у нас получается все, — начал он негромко, —
В нашем жизненном трудном споре.
Все свое у тебя, у меня все свое,
И улыбки свои, и горе.
Мы премудры: мы выход в конфликтах нашли
И, вчерашнего дня не жалея,
Вдруг решили и новой дорогой пошли,
Ты своею пошла, я — своею.

— Убирайся, — тихо, но уверенно сказала она. — Убирайся вон отсюда.

Казалось, ее сейчас вывернет наизнанку, если он сейчас же не исчезнет из поля зрения.

— Ты уверена, что хочешь так расстаться?

— Какая разница, как мы расстанемся, Жданов? Ты не хочешь за меня бороться…

— Я хочу, чтобы это было твое решение. Я могу предоставить тебе выбор. Черт, Катя, да я весь для тебя! Но заставлять не буду. Принуждать не могу. Я не могу быть до конца уверен, что со мной тебе будет лучше, даже если я все для этого сделаю. Если ты будешь счастлива без меня, значит, так тому и быть.

Андрей резко поднялся и начал собирать с пола свою одежду, резкими движениями натянул штаны, застегнул ремень, встряхнул в ладони рубашку.

— Это не значит, что я не буду до последнего тебя ждать.

Он улыбнулся уголками губ, бросил на Катю долгий пристальный взгляд и вышел из комнаты. А через минуту раздался хлопок входной двери.

Катя так и не подняла глаза.

***

Казалось, что подготовка к очередному показу Зималетто, превращающая фирму в гудящий улей, это настоящий ад. Но последние четыре дня перед свадьбой побили все рекорды, приближая президента модного дома к неконтролируемому нервному срыву. Елена Александровна вместе с организаторами оккупировали Катин кабинет, завалив стол образцами тарелок, тканей и цветов, а если и покидали поле видимости, то тут же начинали трезвонить на ее мобильный.

Во вторник прошел девичник, больше напоминающий пьянку в клубе в привычной компании Юлианы и Милко. Наутро болела голова и першило в горле, как перед простудой, а ощущение праздника так и не появилось.

В четверг днем Катя не выдержала и диким криком вперемешку с матами выставила из кабинета всех посторонних, а потом рухнула в свое кресло без сил. В офисе резко стало тихо, даже телефонных звонков стало не слышно.

— Что, дочь, говорят, построила личный состав?

В самый неожиданный момент на пороге Катиного кабинета появился сам Валерий Сергеевич и, войдя без спроса, по-хозяйски расположился на диване. С грустью Пушкарева сообразила, что орать на отца сейчас бесполезно, потому что криком его не напугать, можно только распалить и поссориться, а такие развлечения затягиваются надолго. Проще стиснуть зубы и терпеть, насколько это возможно.

— Не давали сосредоточиться на делах, — буркнула в ответ и сфокусировала взгляд на экране компьютера с открытым рабочим столом.

— Почему ты до сих пор работаешь? У тебя завтра свадьба, — удивился Пушкарев, судя по всему, серьезно ожидая от нее ответа.

— А почему нет? По уставу я должна сидеть дома у окна и мечтать о первой брачной ночи?

— Дерзишь? Отрастила зубки!

— Выросла, — вздохнула Катя и посмотрела на отца. — Ты поговорить хотел?

— Что-то ты не выглядишь счастливой, дочь…

Катя усмехнулась и изобразила на лице обворожительную улыбку.

— А с чего мне быть счастливой? Свадьба была твоей прихотью, папа.

— Прихотью! Ишь! А ты как хотела, всю жизнь гулянки свои устраивать, семью нашу позорить? — удивительно тихо ответил Валерий Сергеевич.

— Позорить? Да брось, пап. Всем плевать. Можно подумать, вокруг есть кто-то святой… Это же Москва.

— И все равно, я тебе добра желаю, — уверенно припечатал Пушкарев. — Женщина должна быть при муже. Чтобы стабильно…

— Чтобы как у всех, — продолжила Катя. — Я поняла, не утруждайся. Как видишь, ради фирмы я на все готова. Надеюсь, ты доволен.

Она поднялась из-за стола, всем своим видом показывая, что разговор окончен, а Валерий Сергеевич, будто сник. Поджал губы и уже на выходе бросил:

— Я тебе добра желаю, дочь, как бы то ни было. Колька у себя?

— Должен быть, — безэмоционально ответила Катерина, и отец вышел, даже не попрощавшись.

***

— Какая же ты у меня красавица, Катюша! — с наслаждением вздохнула Елена Александровна, восхищенно глядя на накрашенную и одетую в пышное свадебное платье дочь.

Валерий Сергеевич стоял чуть поодаль и не выглядел таким же воодушевленным, как жена. Пушкарев все утро был скорее задумчивым, нежели удовлетворенным, и Катя в глубине души ждала, что, может быть, он отменит свое решение по поводу Зималетто, и станет можно прервать весь происходящий фарс. Но отец упрямо молчал, только пристально следил за ней из-под грозно сведенных бровей. И сейчас, в комнате невесты одного из столичных ЗАГСов, где полагалось нанести последние штрихи образа перед церемонией, казался инородным предметом. Но не уходил.

— Ох, ПушкАрева, в мОем платье ты бОгиня! — поддержал настроение Милко.

— Катюша у нас всегда богиня! — подтвердила Ольга Вячеславовна, чем заслужила недовольный взгляд дизайнера. — И не говори, что нет!

— Ладно, дочь, мы пойдем, — мать доверительно сжала Катину руку и тут же отпустила. — Там журналисты приехали, гости. Нужно все проконтролировать. Вы тут уже сами справитесь. Валера, ты со мной?

— За дверью подожду, — буркнул Пушкарев и вышел вслед за женой.

Катерине тут же стало легче дышать. Родители давили на ее психику одним своим присутствием.

— Я так вОлнуюсь, так вОлнуюсь, как будто это мОя свадьба! Нужно было взять с собой бутылку шАмпанского и Отметить твОю свадьбу, ПушкАрева!

— Отмечать нужно уже после ЗАГСа, а то примета плохая, — осадила начальника Уютова.

Она единственная в комнате сохраняла спокойствие и монотонно подшивала подол пышной юбки, не давая Кате даже дернуться. До регистрации оставалось каких-то десять минут, и нервы натягивались все сильнее и сильнее.

— Я нЕ верю в эти ваши прИметы! Мой гений нЕ зАвисит от прИмет!

— При чем здесь твой гений, Милочко? — усмехнулась Ольга Вячеславовна. — Платье — это еще не свадьба, а свадьба — не семейная жизнь. Семейная жизнь, она долгая, трудная. Шутка ли, плечом к плечу много лет вместе пройти и в горе, и в радости? Одной, новой дорогой…

Катя вздрогнула. Она уже несколько дней крутила в голове стихотворение, которое Андрей прочитал ей перед уходом:

Вдруг решили и новой дорогой пошли…

Оно врезалось ей в память с первого раза, и будто наждачкой скребло душу. Девушка боялась специально искать его в сборниках, но сейчас стало жизненно необходимо узнать, есть ли там продолжение…

— Ольга Вячеславовна, — позвала Катя, надеясь, что ей повезет, — а вы знаете такое стихотворение: друг без друга у нас получается все в нашем жизненном трудном споре…

— А как же, Катюша, конечно! — улыбнулась Уютова. — Я когда молодая была, очень любила стихи Асадова! Зачитывалась и наизусть учила!

— Вдруг решили и новой дорогой пошли, — начала Катя, надеясь, что женщина продолжит.

— Ты своею пошла, я — своею, — подхватила та. —
Все привольно теперь: и дела, и житье,
И хорошие люди встречаются.
Друг без друга у нас получается все.
Только счастья не получается...

Так вот что хотел сказать Андрей, — подумалось Кате. Но не сказал, оставил между строк. Промолчал, но заверил, что будет ждать ее до последнего. Что если для них только вместе возможно настоящее счастье? Слезы выступили на глазах от досады, но что с ними делать Катя не знала.

— Катюш, ты что же это? Плачешь? — забеспокоилась Уютова.

— ПушкАрева, ты ты обдАлбалась?

— Долбанулась, — машинально поправила она.

— ГлАзы потЕкут!

— Кать, ты же так хотела за Сашу замуж. Или нет?

— Ольга Вячеславовна, а где мой телефон? — проигнорировала ее вопрос Катерина.

Уютова тут же нашла ее мобильник, но там было пусто: ни звонка, ни смс. Девушка сжала его в ладони: а что если позвонить? Что если отменить все, и…

Никогда в жизни она не была настолько неуверенной в себе. Всегда жестко решала все вопросы, умела брать ответственность, а сейчас как девчонка не может решиться набрать заветные цифры, которые помнит наизусть.

— Пошли, Катерина, пора, — послышался с порога недовольный голос отца.

Катя испуганно повернулась к нему, и Валерий Сергеевич просканировал ее взглядом.

— Или передумала? — прищурился он с хитринкой в глазах.

Катя мотнула головой, чтобы отогнать сомнения и смело шагнула в его сторону, все еще сжимая в руках телефон. До зала регистрации идти было буквально несколько метров, и через полминуты они уже оказались на пороге.

Пушкарев, держа дочь под руку, сделал несколько шагов вперед и замер, словно предоставляя ей возможность разглядеть окружающих. Заиграла торжественная до зубного скрежета музыка, начали мелькать вспышки фотоаппаратов. Вдали, напротив строгой женщины-регистратора, стоял расфуфыренный Сашка, посылающий ехидную победную улыбку в толпу. Рядом суетилась Елена Александровна. Юлиана в очередном граничащим с приличием платье подставляла грудь на обозрение журналистам и Катиному жениху. Кто-то уже пил шампанское и чокался, даже не глядя на виновников торжества. А пресса напоминала гиен, почуявших добычу.

Разве об этом она мечтала?

В руке завибрировал зажатый мобильник. Не помня себя, Катя взглянула на экран и прочитала короткое:

«Алые паруса ждут свою Ассоль.»

И следующее:

«Всегда. И сейчас. Прямо у входа.»

Легкий туман в голове рассеялся мгновенно, и решение пришло легко и быстро. Катя скосила глаза на отца, безмятежно осматривающего зал ЗАГСа и резко отдернула руку.

— Великий день! — Катя припадочно засмеялась.

Вспышки замелькали с новой силой, гости наконец-то обратили на невесту внимание, музыка как по команде стихла. Она окинула присутствующих торжествующим взглядом и повернулась к отцу:

— Пап, я не стану президентом, — произнесла тихо, чтоб услышал только он.

Валерий Сергеевич лукаво усмехнулся:

— Ты же Пушкарева. Кто тебе запретит?

Улыбка заиграла на ее губах с новой силой. Катя никогда в жизни не чувствовала себя настолько сильной и уверенной в своих действиях. Она набрала в легкие побольше воздуха и громко заговорила:

— Ну что, господа хорошие? — с сарказмом обратилась к залу. — Банкет будет через час в Ришелье! Лучшие напитки, закуски, изысканое горячее. За все заплачено, вам понравится. Анатолий Сергеевич! — Катерина расплылась в улыбке при виде хозяина Техноколора, выцепив его взглядом. — И вы тут? Следующую жену не ищете? Нет? Зря. Уверена, будет отличный ассортимент. Исключительный! Мама позаботилась. А вообще, я этот праздник весь в гробу видала. И платье — прости, Милочко — откровенное говно из перьев. Ты действительно думал, что мне понравился?!

— Катя! — прошипел Воропаев, готовый сорваться в ее сторону в любой момент. — Что ты несешь?

Но Пушкарева еще не все сказала.

— Прости, Саш, не могу больше тебе рога наставлять и молчать! Это не по-человечески!

— Что-о-о-о?!

Зал загалдел. Катя сложила ладони рупором и прокричала:

— ЗАПОМНИТЕ ЭТОТ ВЕЛИКИЙ ДЕНЬ, КАК ДЕНЬ, В КОТОРЫЙ ЕКАТЕРИНА ПУШКАРЕВА НЕ ВЫШЛА ЗАМУЖ! Выпейте там на банкете за мое счастье! Чао, крошки! — она снова рассмеялась, а потом максимально фотогенично показала всем присутствующим отставленные средние пальцы на руках, подхватила огромную юбку и рванула к выходу из ЗАГСа.

— Ну и ладно, дура, все равно Юлька лучше трахается! — обиженно бросил ей вслед жених.

Шокированные поворотом гости распределились по окнам, выходящим прямо на проспект, и увидели только, как невеста запрыгивает в открытую для нее дверь красной феррари, а машина сразу же срывается с места, уезжая в закат.

— Не, ну… Пушкарева… — ошарашенный Коля даже не смог подобрать слов.

— Да хоть что-то стоящее сделала, — фыркнула Кира, придерживая под локоток Романа Малиновского.

— Красавчик, — выдохнул Рома и повернулся к Пушкареву. — Ну что, Валерий Сергеевич, по коньячку?

— По водочке, — крякнул генерал, — и не закусывая.


*Стихотворение Эдуарда Асадова "Друг без друга у нас получается все" 1980 г.