НРКмания

Название: Точки над "и"
Автор: Лёлишня
Рейтинг: PG
Пейринг: Катя/Андрей
Жанр: драма
Сюжет: Андрей перехватывает Катю у "Бон Аппетита", и та решает расставить наконец все точки над "и".


— Александр Юрьич приглашает тебя в ресторан, ты принимаешь приглашение. Не хочешь объяснить, что происходит?! — не сдержавшись, перешел на крик Жданов.
Катя поморщилась. Она вовсе не обязана была ничего ему объяснять, но его свирепый взгляд и полный ярости тон практически не оставили ей выбора. И она пыталась, правда пыталась донести до Андрея, что это был исключительно деловой ужин. Хотя и ужином сие мероприятие можно было назвать лишь с натяжкой — так, недолгий разговор, после которого она поспешила покинуть не самое приятное общество Воропаева, даже не притронувшись к заказанному блюду.
Но Жданов напористо гнул свое, высказывая ей претензии, бросаясь обвинениями, и она, будто не желая отставать, не менее безжалостно колола его в ответ.
И неизвестно, сколько бы продолжалась эта словесная баталия, если б Андрей не признал вдруг:
— Я просто не могу видеть тебя с другим мужчиной. Неужели непонятно?

Ответить Катя не успела: в дверях ресторана показался Воропаев, и она резко притянула Андрея к себе, вместе с ним укрываясь за громадой его авто. И на несколько мгновений он оказался непозволительно близко. И слова его — после, когда опасность уже миновала, — тоже были непозволительными:
— Я люблю тебя. Я все еще тебя люблю.
— Не говори мне этого больше никогда, слышишь? Оставь меня в покое.
Она распахнула дверцу своей машины, но он тут же резко ее закрыл.
— Не могу.
Катя развернулась, встречаясь с Андреем взглядом, замерла ненадолго, изучая его лицо, решительное выражение которого ясно давало понять: не оставит.
Вздохнула — почти обреченно:
— Наверно, нам и правда нужно поговорить. Расставить наконец все точки над "и".
Снова открыла дверцу водительского места и жестом указала Андрею на соседнее, кивком головы приглашая его внутрь.
И тот, все еще не веря, что она таки согласилась его выслушать, проворно обогнул машину и поспешно, пока Пушкарева вдруг не передумала, занял такое непривычное для себя пассажирское кресло.
— Катя, ты должна мне поверить, — начал с жаром, — я…
— Подожди… — оборвала та негромко.
К чему все это? Разве она не знает наперед все, что он может ей сказать?
Она смотрела перед собой, устало скрестив руки на руле. Нужно было собраться с мыслями и где-то взять решимость их озвучить. А близость Андрея, стоило им оказаться вместе в тесном пространстве салона, лишь добавляла ненужного волнения.
Однако сейчас, когда они поменялись местами, Катя по праву старалась ощутить себя хозяйкой положения — не влюбленной помощницей, которую он вечерами подвозил домой, как было раньше. Все это давно, давно в прошлом, ворошить которое не имело никакого смысла. Вот только Жданов, кажется, был с этим не согласен.

— Ты хотел, чтобы я объяснила, что происходит? Хорошо, я попробую, — сказала спокойно, принимаясь рассуждать вслух: — В компанию меня пригласил твой отец, я вовсе не напрашивалась на этот пост и покину его сразу, как только "Зималетто" рассчитается с долгами. Я не собираюсь нарушать свои обязательства перед Павлом Олеговичем и другими акционерами. И у тебя нет никаких оснований в этом сомневаться.
— Кать, да при чем тут "Зималетто"?! — не выдержал Андрей.
— Действительно, — на удивление легко согласилась та. — Ты же не из-за компании так бесишься, преследуешь меня? — посмотрев на Жданова в упор, произнесла она почти ровным голосом, и звучало это скорее не вопросом — констатацией факта.
И Андрей снова не поверил, обрадовался, разулыбался: неужели она все-таки поняла?
— Да, Кать, я… Какая, к черту, компания, мне ты нужна, правда!
— Не нужна… — покачала головой Катя и подняла руку, жестом предупреждая его возможные возражения, для которых он уже открыл рот. — Вероятно, тебе даже кажется, что нужна. Но это не так.
Знаешь, девочки рассказали мне, как у вас все начиналось с Кирой, как ты бегал за ней, пытался привлечь внимание, а она не принимала тебя всерьез. Но когда ты все же ее добился, то не столь уж продолжительное время спустя начал терять к ней интерес, стал позволять себе похождения на стороне. Разве не так?
Ты просто привык получать свое. Привык, чтобы все было по-твоему. Это ты решаешь, когда тебе быть с женщиной, а когда с ней расстаться, — не она. Иначе и быть не может. Когда я… когда я сама вешалась тебе на шею, ты спешил побыстрее от меня отделаться, спровадить домой, к родителям. Когда же начала отдаляться, забеспокоился вдруг, засуетился. Наверно, я была неправа, списывая все только на страх за компанию. Ты терял то, что считал по праву принадлежащим тебе. И не мог с этим смириться.
— Что ты такое говоришь? — Андрей отчаянно потряс головой, словно сбрасывая с себя вязкий морок ее слов, пока сам в них не поверил. — Да, я правда сходил с ума от ревности, к Зорькину этому твоему… Теперь ты проводишь время с Воропаевым — и я должен воспринимать это спокойно?!
— Я же сказала, это была деловая встреча, — тоже повысила голос она.
— То есть, если бы в ресторан тебя пригласил я — на деловую встречу, — выделил он голосом, — ты бы тоже согласилась? — неверяще хмыкнул Андрей.
— Но ты же не пригласил… — резонно заметила Катя.
Он открыл было, но тут же снова закрыл рот. Почему ничего подобного даже не пришло ему в голову? Не-е-ет, в любом случае все не могло быть так просто.
— Катя, послушай, — попытался он все же перехватить инициативу. — Я люблю тебя. Это правда. Мы должны быть вместе. Тебе нужно только дать мне шанс. Всего один шанс.
— Любишь? И ты правда хочешь, чтобы я в это поверила? Чему верить, Андрей? — усмехнулась она горько. — Я уже два месяца как вернулась в Москву, о чем ты был прекрасно осведомлен. Не пряталась, не меняла адрес, ты всегда знал, где можешь меня найти. И что ты со своей якобы любовью сделал, скажи? Заявил моим родителям, что я украла у тебя компанию?
— Кать…
— Когда понадобилось Воропаеву, он не мешкал: не успела я прилететь, как на следующее же утро он уже поджидал меня возле подъезда. Задался целью и добился своего, похвально, не правда ли? А что сделал ты?.. Если бы Павел Олегович не пригласил меня в "Зималетто", все шло бы своим чередом, мы бы жили своими параллельными жизнями и, вероятно, никогда бы больше не встретились. И ты принимал это, разве нет? Соглашался. И вовсе не искал со мной встречи. Хотя… хотя достаточно было даже просто позвонить.
— Я… я звонил, — в смятении проговорил Андрей.
— Да, действительно, — чуть задумавшись, припомнила она тот странный вызов на своем старом мобильнике, — это был весьма содержательный разговор.
— Просто ворвался Малиновский так некстати, и я…
— Опять Малиновский! — не сдержала смешка Катя. — Ты вечно будешь искать себе оправдания, сваливать на кого-то еще и…
— Все не так, Катя! — протестующе простонал Жданов. — Я хотел увидеть тебя, поговорить. Приезжал к этому недоделанному "Мармеладову", видел, как ты танцевала там с этим… Михаилом. Я хотел все тебе объяснить, но он и Елена Санна не дали нам встретиться.
— Я не знала… — Катя растерялась лишь на мгновение: откуда ему известно про Мишу, неужели и правда приезжал к ней, хотел увидеться? Но тут же усилием воли вернула лицу прежнее сосредоточенное выражение, вновь с печалью посмотрев на Андрея: — И, конечно же, ты послушался. Тут же смирился и отступил.
— Ты казалась счастливой, — опустив голову, тихо проговорил тот. — Я не хотел портить тебе жизнь. Снова.
— А теперь? — после паузы негромко поинтересовалась она. — Что же с тех пор изменилось? Или, позволь угадаю, может, это изменилась я? Дело в этом? — слегка коснувшись вьющихся волос, она неопределенным жестом очертила свой облик. — Просто теперь со мной не стыдно показаться на людях?
— Я полюбил тебя еще той, с косичками, — без особой надежды произнес Андрей.
— И потому напивался? — едко спросила Катя. — И это из большой любви ко мне ты так и не расстался с Кирой? — Она смотрела на него, но он сумрачно молчал, лишь стиснув зубы и кулаки в придачу. — Нет, я понимаю, ее голос на совете всегда пригодится, правда же?
— Кира давно ничего для меня не значит, и ты это знаешь!
— А она знает? Или ты забыл ей об этом сообщить?.. — Он не нашелся, что ответить, и она продолжила: — Хотя, знаешь, я видела вас — на дегустации. Ты вовсе не выглядел несчастным.
Вмиг в памяти всплыли их лучезарные улыбки и объятия на камеры — и собственное желание немедля сбежать, оказаться как можно дальше оттуда. Она невольно заморгала, пытаясь прогнать так и вставшие перед глазами их поцелуи, все еще ранящие прямо в сердце.
— Катя, да послушай же, посмотри же на меня! — воспользовавшись этой заминкой, Андрей схватил ее за плечи, развернул к себе.
— Не смей! — резким движением вырвалась из его рук. — Я уже не та девочка, готовая бежать по первому твоему зову. Готовая упасть в твои объятия, стоит лишь поманить пальцем. Ты уверяешь меня, что любишь, но это всего лишь слова. Просто слова, которым я давно уже не верю. Да и как верить? Еще тем утром перед советом ты обещал, что все будет по-другому. Еще утром. И я едва… едва в это не поверила. Но вовремя услышала, как своему дружку ты говорил совершенно иное.
— Катя, ты услышала совсем не то! Тогда я признался Малиновскому, что люблю тебя!
— Но женишься на Воропаевой? — подсказала она почти спокойно. — Даже свадьбу тогда, насколько знаю, отменила Кира, не ты, как обещал… Я не собиралась показывать ей ту инструкцию, — добавила она тихо. — Но так вышло… нелепо. Прости.

Боковым зрением она видела, как Андрей порывисто сдернул очки, прикрыв глаза, сжал пальцами переносицу. Сама же, отвернувшись к лобовому стеклу, подставила лицо приятному, ласкающему теплу солнечных лучей. Хотелось туда, на волю, к свету.
Давно пора было поставить точку в этой истории. Начать новую главу своей жизни — возможно, такую же солнечную и теплую.
Катя снова посмотрела на ссутулившегося и будто даже уменьшившегося в размерах Жданова, неверяще покачала головой, едва ли не смеясь сквозь стоящий в горле ком.
— Боже, я влюбилась в тебя с самого первого дня, я бы все для тебя сделала. Вовсе не надо было так утруждаться — весь этот спектакль, старания Малиновского!.. Но ты же не замечал, правда? Не обращал внимания. Так, калькулятор на ножках, очень полезная в хозяйстве вещь. "Я люблю", "я не могу"… — повторила она, копируя его интонацию. — Даже сейчас, Андрей, ты слышишь только себя, думаешь только о себе, ты хоть пытался поинтересоваться, чего хочу я? Нет, зачем, просто удобный инструмент, который можно использовать, а после выбросить за ненадобностью. Но не переживай, инструмент уйдет сам, выполнит то, что должен, и уйдет. А чтобы это быстрее случилось, в ваших же интересах ему не мешать… Надеюсь, вдали от Москвы у тебя будет время обо всем этом подумать.
Замолчав, она отвернулась, выпрямилась на сиденье и снова взялась за руль, давая понять Андрею, что не намерена больше его задерживать.

Под тяжестью Катиных слов ощущая себя совершенно ничтожным и беспомощным, Жданов с трудом вынырнул из наступившей оглушающей тишины. Медленно, словно ища предлог остаться здесь подольше, надел очки.
— Ты не сказала, что не любишь меня больше, — осознал вдруг и, как за соломинку, ухватился за эту спасительную мысль. — А значит, это не последний наш разговор.
— Надеюсь, последующие будут сугубо деловыми, — сумев сохранить самообладание, отрезала Катя.
А он смотрел на нее и не узнавал. И правда, как сам недавно сказал Ромке, другая какая-то, чужая. Далекая. Не мисс Железные зубы, отнюдь, — железная леди, до которой невозможно достучаться, которую бесполезно переубеждать. Которая, возможно, уже и любить не способна.
А может, она права? И он действительно все себе придумал?
— Я завтра уезжаю, — угрюмо сказал наконец, прежде чем выйти из машины. — Надеюсь, что, когда вернусь, смогу забыть обо всем. Честно говоря, мне уже самому этого хочется.
Зло хлопнув за собой дверью, он стремительно зашагал к своему авто.
А Катя, глядя ему вслед сквозь застилающую глаза пелену слез, которым теперь уже можно было дать волю, упрямо повторяла про себя:
— Все правильно, Пушкарева. Ты все сделала правильно.

Права Катерина...Хоть и грустно от концовки, но есть надежда на лучшее.

Автору

_________________
Уезжают таланты, творцы и умы,
едут люди отменно отборные.
И останутся там, как у всякой тюрьмы,
надзиратели и поднадзорные.

И. Губерман

Грустно - грустно - грустно

Она всегда есть. Спасибо.

Да-а, было время, когда мы грустили от фиков. Надеюсь, когда-нибудь оно вернется...

Предыдущая часть является самодостаточной, и данная к прочтению вовсе не обязательна. Изначально никакого продолжения вообще не планировалось, но, как мы знаем, иногда все идет не по плану.



Вернувшись в свою машину и мрачно плюхнувшись на сиденье, Андрей нервно забарабанил пальцами по рулю, даже разок вдарил по нему хорошенько — не полегчало.
Убраться отсюда, улететь из Москвы, подальше от Пушкаревой и всей этой истории. Пора, давно пора прийти наконец в себя. Образумиться. Разобраться со своей жизнью и четко выстроить приоритеты. Месяца ведь на это должно хватить?
"А Кате может хватить этого месяца, чтобы выскочить замуж. За того же Михаила хотя бы", — сама собой возникла тревожная мысль. И Жданов резко мотнул головой, чтобы ее прогнать. Вздор! Да и вообще, какое ему дело? У него своя жизнь, у Катерины — своя, и иди оно все лесом!

Но мало-помалу клокочущие внутри злость и раздражение остывали, улегались, вновь сменяясь смутной тоской и одновременно — беспокойством.
Андрей украдкой бросил взгляд на соседнюю машину, которая, так же как и он, все еще не тронулась с места.
Почему Катя не уезжает, стоит? Случилось что? Или просто выжидает, чтобы он уехал первым? Боится, что он рванет за ней, снова будет следить? Хочет скрыть, к кому собралась? Но она не сказала, что не любит его больше. И не сказала, что у нее другой. Хотя могла бы. Ясно дать понять, что ничего уже ему не светит и никому он со своими признаниями — пусть даже тысячу раз искренними — уже не нужен.
И поэтому, наверно, что-то не пускало, не давало просто повернуть ключ зажигания и умчаться восвояси, даже не оглянувшись.
А при виде удручающей пустоты пассажирского сиденья и вовсе тоскливо сжималось в груди и приходилось гнать прочь воспоминания о Катиных робких поцелуях, которые он тогда совсем не ценил. Кретин!

Он снова, словно невзначай, глянул на автомобиль по соседству, пытаясь рассмотреть, что в нем происходит. Но блики солнца на стекле слепили, мешая различить хоть что-то. Выждав еще немного — надолго терпения не хватило — и не рискнув идти открыто, Жданов незаметно выскользнул из машины и, обойдя ее сзади, с опаской приблизился к "ниссану" Кати.
Однако все эти меры предосторожности были напрасны: Пушкарева вовсе не смотрела в его сторону, голова ее была опущена, а плечи сотрясались в беззвучных рыданиях.
Андрею потребовалась лишь доля секунды, чтобы рывком распахнуть дверцу, оказаться рядом с Катей, сжать ее в своих объятиях.
— Пу-пусти! — она слабо затрепыхалась, пытаясь оттолкнуть, выбраться из его рук, но он держал крепко и отпускать не собирался. Кто знает, когда еще доведется и доведется ли вообще вот так ее обнять, прижать к своей груди, утешая.
Лишь больно задевало, что сейчас она не искала у него защиты, не стремилась уткнуться ему в плечо, укрываясь от всех бед, как было в их вторую ночь, когда она рассказывала ему про Дениса. Напротив, старалась отпихнуть, освободиться. Когда-то она тоже отбивалась — в каморке, во время совета, но потом так же сдалась и, затихнув в его неуклюжих объятиях, даже практически обняла его в ответ.
Наверно, с ним одним она могла бы бороться, но бороться еще и с собой было бесполезно.
— Ты все еще меня любишь, — прошептал убежденно — с нежностью, с поневоле расцветающей на губах улыбкой.
Железная леди? Как же он ошибался, как ошибался.
Все себе придумал? Глупости! Снежную королеву он придумал, которая таяла прямо у него на глазах. И он бережно вытирал ее слезы, которые все струились и струились, и ее размазавшаяся косметика запачкала его рубашку. Но он совсем не обращал на это внимания, глядя лишь на Катино раскрасневшееся лицо и безумно желая поцеловать ее дрожащие солоноватые губы, но еще безумнее боясь лишь все испортить. Если он собирался вновь завоевать ее доверие, то начинать с того, чтобы набрасываться на нее с поцелуями, вряд ли было хорошей идеей. Хотя и, чего греха таить, чертовски привлекательной.

Это всего лишь минутная слабость, сказала себе Катя. Просто она была совсем не готова к внезапному возвращению Жданова, и ему удалось застать ее врасплох.
Но сейчас она соберется, возьмет себя в руки и вытолкает этого наглеца взашей. А то возомнил себе невесть что!
Как хорошо, что завтра он уезжает. На целый месяц! И ей не придется видеть его довольную, улыбающуюся физиономию. Думает, что все про нее понял. Что сейчас она опять падет жертвой его обаяния и подчинится. Черта с два!
Как там любит петь папа, когда выпьет? Врагу не сдается наш гордый "Варяг"… Вот и она не сдастся.
Сейчас. Только соберется с силами.

Но Андрей опередил.
— Кать, да, наверно, ты во многом права. Но не во всем, — заговорил он быстро. — Тебе кажется, что ты все про меня знаешь, понимаешь. Но это не так. Что-то я и сам понял лишь недавно. Мне самому потребовалось время, чтобы осознать, что происходит. Я изменился — благодаря тебе. Представляешь, ты даже такого, как я, заставила что-то почувствовать. Да не что-то — что я говорю — я полюбил! Скажешь, так не бывает? А вот, оказывается, бывает, Кать, еще как бывает! Врал тебе, что люблю, и сам не заметил, как это стало реальностью. Только было уже поздно, ты уже не хотела меня слушать, а потом и вовсе уехала…
Он продолжал говорить, но Катя не откликалась, не реагировала — ни словом, ни жестом, и изначальный запал проходил, выдыхался, его голос звучал все менее убежденно, а уверенность стремительно таяла, вновь уступая место безысходности.
Все это слова. Просто слова, которым Катя давно уже не верит. Но какие, какие доказательства своей правдивости он мог ей предъявить? Не было их у него. Ничего не было. Хотя…

— А знаешь, что я делал вчера, примерно в это самое время? — быстро глянул он на часы.
Катя не спрашивала, затихла, стараясь даже дышать бесшумно, но он все равно продолжил, чуть улыбнувшись даже:
— Копался в зималеттовском мусоре. Потому что уборщица выкинула твой зеленый пакет. Я вовсе не хотел его выбрасывать, просто так вышло… нелепо. Но нельзя же было позволить, чтобы все наши открытки и памятные вещицы так глупо пропали. А значит, пакет нужно было вернуть. Во что бы то ни стало. И я собственноручно перерыл все скопившиеся в подвале мешки, едва не сорвав при этом график ответственной за вывоз мусора компании, представляешь?! И тут меня застукал Федя, но я взял с него слово, что ни одна живая душа не узнает, где и за каким занятием он меня застал. — От этих воспоминаний Андрей снова улыбнулся, хотя тогда происходящее вовсе не казалось ему таким уж забавным. — Но потом, уже наверху, я попался на глаза Воропаеву, который, конечно же, не смог удержаться от своих сверхостроумных комментариев. Обрадовался, что ты подыскала мне новую работу, более подходящую. — Он покосился на Катю, но та и сейчас не улыбнулась. — В итоге я пошел вернуть пакет тебе, но в кабинете, как назло, оказалась Кира. Умеет же подгадать момент…
— Она решила, что у нас что-то есть, — вдруг еле слышно подала голос Катя.
— А разве нет? — тут же ухватился за ее слова Андрей. — Не могло же все пройти без следа, Кать… Знаешь, вчера я снова перечитывал открытки — свои, не те дурацкие сочинения Малиновского. "Твое равнодушие убивает меня. Я схожу с ума, когда думаю, что ты можешь любить другого, что могу тебя потерять. Я готов на все, лишь бы ты была со мной. Ты, а не Кира, женщина моей жизни. Хорошо, что я вовремя это понял. Если бы не ты, я бы никогда не узнал, что способен любить так сильно. Тебя любить, Кать. Только тебя". Помнишь? — Он смотрел на Катю уже серьезно, без тени веселья. — Может, сам до конца всего не осознавая, я думал так, когда это писал. И по-прежнему так думаю. Знаю, ты не верила мне тогда, не веришь сейчас, но когда-нибудь это ведь может измениться, правда?
Катя не отвечала, и он вздохнул, коротко оглянувшись на вывеску "Бон Аппетита":
— Да, не я пригласил тебя в ресторан — большое упущение с моей стороны. И много чего еще не сделал. Но ведь у нас еще будет время? И на это, и на все остальное. А знаешь, пока тебя не было, неподалеку от "Зималетто" я случайно обнаружил одну славную пекарню, там булочки московские делают — воздушные, во рту так и тают. А с молоком и правда очень вкусно. Поедем?..

Какой хороший драббл - или как его назвать? Спасибо большое!

_________________
"Насилию нечем прикрыться, кроме лжи, а лжи нечем удержаться, кроме как насилием. Всякий, кто однажды провозгласил насилие своим методом, неумолимо должен избрать ложь своим принципом".
А.И. Солженицын.

Какой хороший драббл - или как его назвать? Спасибо большое!

_________________
"Насилию нечем прикрыться, кроме лжи, а лжи нечем удержаться, кроме как насилием. Всякий, кто однажды провозгласил насилие своим методом, неумолимо должен избрать ложь своим принципом".
А.И. Солженицын.

Пожалуйста. Вам спасибо.