НРКмания

Проходит всё, как эта ночь до рассвета
Герои: Воропаев, кто-то еще
Рейтинг: G
Заявка:


Вика презрительно пожала плечами, будто совсем не задетая очередной хамской шуточкой Воропаева насчет ее способности заработать на одежду, снимая ее. А он, довольный ее кислой улыбкой, направился в свой кабинет, небрежно разгоняя папкой с документами оказавшийся у него на пути женсовет, так и не избавленный от привычки клубиться на ресепшене. Можно было бы их и обогнуть, но негоже президенту уступать дорогу сотрудникам. Особенно сотрудницам.
Стоя у лифта, Вика мрачно смотрела на эту картину, думая, что если бы добавить еще и Зорькина, то все три главные неприятности ее жизни сошлись бы в одной точке времени и пространства. "Чтоб вам пусто было, без соли и сахара!" – пробормотала она и невольно повторила бабушкин жест, который помнила еще с беспечального питерского детства – будто что-то, зажатое в щепотке, отбрасывается прочь. Так ей хотелось бы отбросить всех этих надоевших людей. Можно вместе с работой, лишь бы деньги платили. Вспомнив про воропаевские штрафы, Вика едва удержалась от слез и потому зашла в лифт, не оборачиваясь. Она ехала в ссылку, на минус второй, который ей казался похожим на Сибирь времен декабристок. Только вот у нее не было ни мужа, ни кареты, ни надежды на то, что благодарные потомки станут снимать про нее фильмы. Впрочем, потомков у нее тоже не было.

Когда Александр пришел в себя, он испугался, что ослеп. И в панике принялся ощупывать сначала лицо, потом затылок, уронив папку на землю. Но глаза не были повреждены и голова была цела. Пощупав вокруг, он убедился, что если и падал… наверное падал, раз теперь лежит, верно? Если и падал, но на мягкий, слегка пружинящий мох. Осторожно сев, он не знал, что делать дальше. Покрутил головой, скорее по привычке, чем для каких-то нужд, но был вознагражден едва видным проблеском света. Далеко вверху. Так далеко, что фонарем это быть не могло. "Звезды", – прошептал он. Встав, он неспешно передвинулся на шаг-другой, каждый раз сначала ощупывая ногой почву и лишь затем ставя ее твердо. Постепенно он стал догадываться, что находится в лесу. Настоящем, глухом лесу вдали от Москвы, которая освещает своим электричеством половину неба. Здесь был только свет редких звезд, едва-едва проникавший сквозь мощную листву высоченных деревьев. Вопрос о том, куда же подевалась луна, Александр решил отложить на потом. Привалившись к тому, что на ощупь было похоже на ствол, он достал из кармана мобильник. Безнадежно разряженный, дохлый и никуда не годный. Так что необходимость размышлять о том, звонить ли в МЧС и смогут ли они определить его положение, отпала сама собой. Он выругался, но вяло и будто по обязанности. Темнота производила нехорошее впечатление, особенно с тех пор, как ему стало чудиться, будто слева что-то шоркает. Или шуршит. Или похрипывает. Зато справа точно кто-то хрустит, наступая на ветки. "Интересно, а почему у меня ни одной ветки не попалось под ноги?" Подскочив от внезапного уханья за спиной, Александр отбросил всю мыслительную деятельность и отдался на волю подсознания, которое гнало его вперед. Даже когда не хватало дыхания, даже когда закололо в боку, даже когда разум попытался разобраться с целью этого марафона – подсознание тащило его за шиворот, настаивая на своем праве командовать телом в экстремальной ситуации.

Споткнувшись обо что-то твердое и угловатое, Александр растянулся во весь рост и сквозь туман усталости понял, что рука ударилась о нечто, слишком похожее на ступеньку, чтобы не проверить это предположение. С открывшимся третьим дыханием он преодолел невысокое крылечко, влетел в дом и захлопнул за собой дверь, с превеликой радостью нащупав кованый засов. Всё! Спасен. Почти спасен. Александр замер и прислушался, стараясь выделить звуки внутри и не спутать их с негромким, но убедительным шумом снаружи. Не хотелось попасть в ловушку. Сурово посмеявшись над своей мыслью о пещере людоеда, Александр все-таки был готов к тому, что домик может оказаться приютом закононепослушных граждан. Бандитов, браконьеров… Бабы-Яги… Еще раз выругавшись безо всякого энтузиазма, он принялся изучать своё убежище, выбрав направление по часовой стрелке и считая вслух шаги. Счет заглушал как топотание вокруг домика, так и собственные дурацкие мысли. "Да, дурацкие! Даже если конкуренты траванули меня хлороформом и отвезли на погибель в лес, то леших они ради меня разводить не станут."

Спустя время, которое могло быть с равным успехом и получасом и тремя часами, Александр уже сидел за столом и пил молоко, заедая толстым ломтем мягкого белого хлеба. Керосиновая лампа давала неплохой – по сравнению с непроглядным мраком – свет. Углы небольшой избенки, в которой не было даже топчана, оставались в тени, но их он уже обследовал и знал, что ничего опасного они не таят. Так что позволил себе малую толику оптимизма. В конце концов, в подмосковных лесах не так уж много медведей и волков, как-нибудь он днем сумеет проскочить до ближайшего населенного пункта. Правда, неизвестно, в какую сторону идти, но так ли это важно? Вся область – деревни, фермы и поселки, уж куда-нибудь да попадет. У него снова закружилась голова. Ощущение было не из приятных. Александр понимал, что всё дело в тревоге и усталости, но почему-то в такие моменты казалось, что избенка двигается. "Потому что она – на курьих ножках!" – хохотнул он и сжал виски тонкими пальцами, впервые в жизни усомнившись в здравости собственного рассудка. Обстановка, конечно, нервная, но что, если в семье не одна Кристина со странностями? Что, если он сошел с ума и никакого леса нет? И засова нет? И на рассвете войдут санитары? "Как можно изнутри бреда тестировать его на несуразность? На что опереться, когда ничего нельзя проверить? Чудится мне, что в дверь постучали или на самом деле…" Стук повторился, уже погромче и посмелее. Невообразимой гнусности голос произнес:
– Открывай, человек!
Александр напрягся. Выводов из двух слов было целых три. Во-первых, если бы обладатель голоса мог взломать дверь, разговаривать бы он не стал. Во-вторых, он не охотился лично за ним, Александром Воропаевым. В-третьих, сам он вряд ли человек. Четвертый вывод он в голову не пустил, слишком от него несло жутью: шансов на то, что поутру удастся спокойно уйти, практически нет. Хотя… если тот, кто за дверью, активен только ночью, то шансы все-таки есть. "Кажется, я слишком логично мыслю для сумасшедшего. Но к добру ли это?"
– Открывай!
– Не должен!
Судя по топоту и треску, обладатель голоса был не один. Или у него было четыре ноги. Или шесть.
– Открывай, человек! А то я тебя съем.
Александр сдавил в руке краюшку хлеба, с ужасом вспомнив, что не нашел в избенке ничего, пригодного для самозащиты. Не было ни кочерги, ни ухвата, ни ножа. Он встал и изо всех сил дернул скамью. Она неохотно подалась, но оказалась столь тяжела, что поднять ее и обрушить кому-то на голову не представлялось возможным. "Из железного дерева тебя сделали, что ли? Или это я настолько ослаб?"
– Ослаб, ослаб, ослаб…
Он дернулся и едва не опустил скамью себе на ногу. Шепот звучал не снаружи.
– Молоко не пьешь, ослаб, пропадешь.
– Пил я молоко! – рассвирепел Александр на тихое и лишенное интонаций пророчество. – И отжаться могу на одной руке, это у вас тут скамьи нечеловеческие!
Запал выдохся и снова накатил страх. Мало того, что занавеска с ним разговаривает, так он ей еще и отвечает.
– Открывай, – снова загнусили под дверью.
– А то съешь?
– А то съем.
– Зачем же открывать?
– Чтобы я тебя съел.
– Хлеба с молочком не хочешь? – спросил Александр, вытирая дрожащей рукой испарину. – Вкусно, рекомендую.
– Мяса хочу! – заорал голос и к нему присоединились еще раскатистое рычание и хриплое подвывание.
– Так на мне мяса мало, я костлявый, – честно сказал Александр.
– Ничего, обглодаем, – сообщили ему через дверь. И, кажется, даже облизнулись.
Он сел за стол и опустил голову на руки. "Живым не дамся, в лампе есть еще керосин. Обольюсь и сгорю. Впрочем, чем самосожжение лучше? Только тем, что будет по-моему, а не как эта нежить за меня решила."
– Хватит галдеть! – произнес он тоном, каким привык разговаривать с подчиненными. – Я вас знать не знаю, поэтому не позволю собой ни ужинать, ни завтракать. Все свободны.

Тишина длилась так долго, что Александр начал придремывать, в глубине души надеясь, что проснется он уже в своей элитной многоэтажке. Или хотя бы в президентском кабинете Зималетто. В обычном, нормальном мире. Хотя, строго говоря, Зималетто он никогда нормальным миром не считал. Было в фирме нечто противоестественное и может даже потустороннее. Не просто же так ему всегда становилось не по себе, стоило зайти в гулкий холл, а затем нажать кнопку лифта. Холодком веяло… но манило… как оконце в болоте…
– Человечина!
Александр вздрогнул, резко поднял голову и чуть не сбросил со стола лампу, отчаянно шаря рукой по столу в поисках зажигалки. "Я же сюда ее положил, чтобы рядом была. Точно положил!" Руки затряслись, но он сцепил их, унимая дрожь, чтобы она не проникла в голос. Нельзя показывать, что так испуган. Нельзя! Он понятия не имел, чем ему поможет смелость, но от привычки быть жалкой жертвой обстоятельств и людей он отказался давным-давно. Он с тоской посмотрел на скромный огонек, керосина могло не хватить до рассвета. "Ну и пусть. Всё равно выхода нет. А если есть, то я найду его и без лампы."

Саша,не пей молоко!!!
Господа, это ж первый раз в жизни выполнили лично! мою! заявку! Да ещё как талантливо! Я буду ждать проды, каждый день нервно перечитывая и волнуясь за Сашеньку))
А Зорькин и женсовет тоже где-то там, да, да?
Клубящийся на ресепшене женсовет это потрясающе образно))

Сашка молодец. Идите нафиг, я вас не знаю
А Вика прелесть и гораздо больше похожа на ведьму, чем Амура)

_________________
"Не нужно вмешивать в бизнес наши отношения!" А. Жданов