little_birdie писал(а):
мне кажется или не кажется...
... без литра тут не разберусь.
Алкоголь полезен исключительно в маленьких дозах! Литрами следует пить молоко, чистую воду и фруктовые соки.
Р.S. Вам не кажется.
Глава 1. продолжениеСтранностей было много. Не только паспорт и маленькое цветное фото, под Таниным увеличительным стеклом остающееся ярким и точным, без крупинок зернистости, это где ж такая фотопечать есть?!
К Урядову с плотной печатью фото и прочими странностями документов новенькой секретарши Таня не совалась, без толку – все равно слушать не станет. После того, как Нинель Аскольдовна спасла его от смерти в результате удушения и кровопускания непосредственно на рабочем посту, искать косяки? Нет, конечно! Да, вплоть до этого происшествия Георгий Юрьевич и сам косился на новую секретаршу президента с подозрениями да барабанил сухими когтями по столу, да искал к чему придраться, но после – он смотрел ей в рот, и, привставая с места при ее появлении, просветленно выдавал улыбку самой послушной, самой дружелюбной, самой милой рептилии.
Дело было так: Нинель Аскольдовна как раз порхала вблизи кабинета кадровика, когда ее чуть не сбила с линии полета другая бабочка-махаонша, а вскоре раздался и вопль. Из разряда воплей «не виноватый я, она сама пришла» - это горестно и жалобно из-за захлопнутой двери отдела кадров взывал к милосердию Урядов, а крупная хищная траурница, судя по ударным вибрациям стен и пола, очень быстро долбила его хоботком, приговаривая: «Ты уже заразу мне носишь, гнус? Это что, это что такое, я тебя спрашиваю!»
Нинель Аскольдовна твердой рукой открыла дверь, твердыми шагами подошла и отняла мужчину у его хищной супруги, приговаривая: «К свету, мой дорогой, вот сюда к окошечку, давайте-ка посмотрим. Где еще, вы говорите, на животе? Ах, нет? Только вот здесь, под ухом, и сразу боль и краснота? Стрептодермия, мои дорогие, срочно к дерматологу. Ничего страшного, с любым может случиться.» А после того, как окрыленный кадровик убежал, приятельски улыбнулась даме-пиранье: «К счастью, далеко не каждая ссадина мужчины превращается в твердый шанкр, дорогая моя, не правда ли? Уж нам ли, счастливым женщинам, не знать... Ваш муж вас очень любит, по всей видимости. И какой же он импозантный, магнетический мужчина! Понимаю ваше волненье...» ... После этого случая Урядов простил бы новой сотруднице не только опоздание, но даже и прогул, а скорее всего и не один. Что касается его жены, то она подтвердила истину о том, что пиранья пиранье лучшая подруга, и при каждом контрольном посещении Зималетто стремилась уединиться с секретаршей президента и поворковать.
Таким образом, нерегулярный рабочий график Нинель Аскольдовны был узаконен; заинтересованный персонал частично умиротворен, частично запуган, и единственное, что можно было бы поставить секретарше Жданова в упрек – это ее легкое, веселое и нежное пренебрежение своими рабочими обязанностями. Пренебрежение фактически полное!
Да, секретарша Тараканова не любила секретарскую работу.
Но она ее делала!!! Как, когда? И делала исправно – но как будто не сама, как будто птички по ночам слетались и перебирали за Нинель Аскольдовну письма и договора, собирали отчеты по отделам и сводили данные - аккуратнейшим образом, и каждое утро Андрея Палыча ждала на столе ровненькая тонкая стопочка документов, к его полному удовольствию! Утром – да. Но в течении рабочего дня госпожа Тараканова сидеть за компьютером не обожала, нет. Она целыми днями или носилась по Зималетто и общалась, или же ее не было – нигде. Просто нигде не было, ни на месте, ни в туалете, ни в баре – женсовет следил и все видел. Работа? А что работа? Вежливые, даже искательно-вежливые дневные запросы руководства новая секретарша отбивала легче чем мячики пинг-понга: «Потом, потом, чуть погодя, дорогие мои! Запишите мне в напоминалочку и на столике оставьте, Андрей Палыч мой дорогой, как вы сегодня чудно выглядите!» ...
И снова улетала, оставив начальству сочный как пломбир на жаре воздушный «чмок».
А порой и нагло обдавала взглядом. Этаким прожорливым, явно читаемым спелым бабьим брызгом из-под туши для ресниц; обсматривала и прямо и по касательной со знанием дела, да так уверенно, что Андрей Палыч вбирал голову в шею и сглатывал чуть ли не с ужасом, а в его зрачках под очками снова и снова дергался все тот же столбик цифр: «скоко-скоко, тридцать пять? Сорок?! Еще больше?!! Ой, бли-и-иин... и правда, пусть лучше летит, летит отсюдова, и напоминалочку ей на завтра...» ...
А дальше он орал:
— Вика!!!
Клочкова, светлый мир которой рухнул в одночасье, чапала на своих шпильках принимать задание. Чуть ли не скуля от горя. Кира смеялась и злилась, сотрудники перешептывались, женсовет готовил восстание...
А мадам Тараканова порхала везде, нигде и всюду, и порой никто в Зималетто ее не видел часами. И никто, включая Андрея Палыча, не знал где ее искать.
И все ей сходило с рук.
Глава 2. Опять - двадцать пять?!— У нее ко мне материнские чувства. — Поспешно ответил Рома на дружеский прямой вопрос.
— Это она сама тебе так сказала?
— Именно так и сказала: «Ромочка, мне сильно охота послать тебя к такой-то матери.»
— Чем был вызван сей наезд? — мирно пытал его Андрей Палыч, строя пирамидку из батончиков-пралине.
Малиновский занервничал и забегал по кабинету, отплевываясь аргументами:
— Глупости. Глупейшие бабские глупости! Вика опять разнылась, Тропинкина развыступалась. А эта, блондинка с непродленным контрактом, вспомнила как я ее... и тоже оборзела!
Сладкая пирамидка разлетелась по кабинету.
— Время теряем. Время – деньги, Роман Дмитрич.
Малиновский повернулся к Жданову и отбросил спектакль. Действительно, время идет, а воз и ныне там. Они не продвинулись ни на шаг.
— По первоначальному плану, Ром? — тихо спросил Жданов. — Вот по этому?
Он достал из тайничка под столешницей ключик и отпер верхний узкий ящичек.
Лист, покрытый убористым почерком, занял центральное место на президентском столе. План был в целом логичен, а учитывая женскую психологию – беспроигрышен. Но как же не хотелось, как не хотелось... но что, если жизнь не оставляет выбора? Бизнес, мечты, будущее – все зависит сейчас от того, смогут ли они двое быть твердыми и решительными, решатся ли отбросить сопливые сантименты и взять ситуацию в свои руки твердо, по-мужски! Цель, у них есть цель – вот что важно, вот о чем следует думать...
Малиновский тоскливо мялся у двери секретарской каморки. Удивительно, но любящая уют, свежий воздух, свежий кофе и булочки Нинель Аскольдовна потребовала себе именно эту каморку, «бывшую Катенькину», как она выразилась. В эту каморку друзья-предприниматели и вошли, оглядываясь на дверь кабинета, чтобы выполнить дежурный досмотр стола и ящиков, в которых секретарша держала всякую дрянь – буклеты, журнальчики, блокноты с зачеркнутыми строчками, фото рыжей кошки и мелкой наглой собачонки, конфеты и шарфики, и – порой оставляла свой загадочный планшет. При попытке войти экран выдавал удивительную картинку, мультипликационный мини-фильм с тремя героями: Катей Пушкаревой в жутком берете и зубах, с торчащим вперед подбородком; таким же подбородчатым мачистым Андреем Палычем в щетине и бомжевато-профессорских очках, и еще с узкогубым и медузообразным, но отчего-то вполне узнаваемым Ромой – мультик был забавен, но ничего кроме мультика экран не выдавал. Хотя сегодня, похоже, было что-то новенькое!
Они склонились над неподдающимся айпадом, листая пальцами кадры из смутно знакомого кино – вот свадьба под летним небом, на мелких картинках не разглядеть лиц; потом еще что-то такое же цветное и умильное, и вдруг лицо Пушкаревой – крупно и необычно, в красноте глаз и слезищах, на больном красном фоне и в обрамлении висящих вдоль щек скудных косичек – когда это, где? А дальше опять Пушкарева, без очков, зато в бусах, крупных как орехи вульгарных бусах и дичайшем полосатом бурнусе – что за хохма, домашние заготовки? Они так увлеклись, что не обратили внимания на легкие шаги, звук открываемой двери и веселый голос: — Вика, а Андрей Палыч разве не у себя?
«Кирочка пришла, надо заканчивать здесь», - показал глазами Андрей. Торопливо убирая в ящики стола предметы досмотра и поглядывая в кабинет, Роман снова замешкался: «А зачем это ей итальянский разговорник? А это что за «перечень лекарственных средств по группам...» ... В дверную щель было видно, как ходит по кабинету Кира, вот она подошла к столу и засмеялась, указывая Вике на исписанную бумагу: — Нет, ну это уже наглость. Опять стихи!
И схватив листок со стола Андрея, заскользила взглядом, побежала небрежными ресницами, легко отстраняясь от лезущей Вики и закрывая текст плечом...
Лист затрясся в тонких пальцах.
– Там же... ты дебил! Ты - оставил ЭТО на столе!!! — сдавленно рычал Жданов, держась за голову, а бледный Малиновский застыл, и оба смотрели в дверную щелку, поскольку что-то делать было уже поздно... они смотрели, как прелестное тело изящно валится на пол, трепеща извивами бедер и шеи, а следом донеслось и звуковое сопровождение: неожиданно гулкий и твердый бамм-сс-с, рожденный ударом Кириной головы о половое покрытие...
Глава 3. Ой, кто-то нарвался... В стекло стучал злой дождь, и ей тоже хотелось стучать пальцами по подоконнику. Нет, лучше по лбу... по лбам. Некоторым. Таким гладким, молодым и сексапильным. У этой бромантичной парочки даже лбы сексапильны, да что там – даже карманы их брюк тянут из глаз искорки, ах, взгляд, да еще взгляд, а следом медленную улыбку; даже карманы притягивают глаза, что уж говорить о других пошивочных элементах мужских брюк, которые - к слову, один ее знакомый одесский портной не шил, по его твердому заявлению, а строил... мужские брюки следует «строить», да...
Да бог с ними, с брюконосцами этими. И с брюками – своих мало, что ли? Не настиралась, не нагладилась и штанишек и джинсиков, и дитячьих и школьных и студенческих, а у недетских да других-разных, да с размерными рядами поболе дык еще и ширинок не нарасстегивалась? А чаще наблюдала с улыбкой в ресницах, как перед ней расстегивали – и что, мало, что ль? Ах, не мало, ах, в избытке - и того, и другого, и третьего, да и еще пятого-десятого... бальзаковская русская баба – она полновесная, ее широко и много, она что бульдозерный тягач супротив малолитражки французской!
И не секретарша она. И не Тараканова она и не Аскольдовна, и даже не совсем Нинель, и есть у нее другие дела, есть, есть, есть! Больше чем она успевает переделать! Она занятая женщина, востребованная семьей, работой, друзьями... еще как востребованная. А все это – зималеттовское - это было всего лишь игрой, вдохом-выдохом со смешинкой. Игрой, такой сладкой милой куклой с человеческим лицом и чувствами, да, и пусть еще это было отдушиной в обыденности ее мира, сном, после которого хочется хихикать, как девчонке... пускай это было дыханием фантазии, воздухом ее счастья – но ведь и все! Все!
Тогда отчего так грустно смотреть на дождевые слезы по стеклу...
Продолжение следует...)))
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
в расцвете бальзамических лет...
