НРКмания

обожемой, Зорькина с собакой сравнили
/понимаю, что случайно. пишу исключительно ради шутки/


и правильно ))) чего тянуть кота за хвост ))

у Кати сейчас вещи поинтереснее происходят, инструкция на их фоне померкла

_________________

Tout est pour le mieux dans le meilleur des mondes possibles. (с) Voltaire.
Всё к лучшему в этом лучшем из миров. (с) Вольтер.

мой блог на форуме: мои фики, любимые фики, о сочинительстве и просто поболтать

Глава 10.

Конференц-зал представлял собой шахматную доску уже давно начавшейся партии, на которой вразброс были расставлены чёрные и белые фигуры. Невзирая на опыт некоторых игроков в создании многоходовок, на имеющийся у них багаж знаний и способность предугадывать шаги, было совершенно непонятно какой цвет фигур победит и дойдёт ли пешка до конца доски, а если и дойдёт, то станет ли она гордым ферзём или удостоится лишь звания коня или ладьи.
Милко, обладающий тонкой и чувствительной натурой художника, войдя в зал, сразу ощутил наэлектризованность и напряжение, витавшее между акционерами. Самым необычным было то, что отсутствовала согласованность даже между фигурами одной масти. Он с интересом наблюдал за каждым из них, изучающих папки с отчётом, это было намного познавательнее, чем какие-то там цифры. Сам Милко был уверен, что дела в компании идут в гору, после таких-то распрекрасных коллекций, выпущенных при его таланте!
Вот сидит его любимая подружка Кира, сразу видно — настоящая чёрная королева. Она раздражена и подавлена, имеет сероватый цвет лица и припухшие глаза. Её состояние было вполне понятно дизайнеру — так непрактично и в таком несметном количестве использовать шампанское! А вот и виновник всех переживаний Киры, и главный претендент на звание белого короля. Андрей, в отличие от невесты, выглядел свежим и подтянутым, ничего удивительного, свой объём алкоголя он получил в предыдущий день. Да и судя по расстановке фигур, он был уверен в своих тылах и был во многом прав — его главная пешка оказалась поистине неординарной фигурой, она однозначно может стать и конем, и слоном, да, пожалуй, и ферзём. Милко некоторое время задержался на Пушкарёвой: сегодня она выглядела настолько же достойной должности личного помощника президента компании, как и вчера. Дизайнер был горд собой, его творения способны были преобразить любую женщину. Правда, нужно и ей отдать должное, не так легко носить стильные вещи. Вчера у неё всё получилось: и ровная спина, и гордо поднятый подбородок, и ношение тонкого каблука. Хорошо, что Юлиана уговорила его на этот эксперимент, практически, заставила.
Милко перевёл взгляд на ещё одного представителя чёрных, явно стремящегося быть королём; судя по его взглядам, бросаемым на Пушкарёву и злой усмешки, он планирует вынудить Андрея сделать гамбит*. Зря он это, Катя — самоходка**, её уже не остановить.
— Ну что ж, я вижу, что дела в компании идут хорошо, — прокомментировал отчёт Павел Олегович, прервав шахматные раздумья дизайнера. — Впрочем, это и неудивительно, вчерашний размах показа и успех коллекции вкупе с этими цифрами доказывают, что стратегия Андрея приносит свои результаты.
— Да, цифры нарисованы красивые, сказочные, я бы сказал, — приступил к своему ходу Александр, — ты сам, Андрюша их выдумывал или твоя бесценная помощница?
— Сашка, вечно ты недоволен. Что на это раз не так? — усмехнулся Андрей.
— Да всё не так. Позвольте мне, Пал Олегович, ознакомить всех с интересной и весьма полезной информацией. Вот в этой папочке находится информация о залоге, которая показывает истинное положение дел в компании, — Воропаев похлопал по своей папке.
— И где же ты её раздобыл, Сашка? Снова рылся в компьютерах моих сотрудников? — Андрей ещё отшучивался, но уже понимал, что Воропаев не блефует.
— Мне это было не нужно, Андрюша, у меня есть свои источники. Так вот, — он передал Жданову-старшему журнал «Экономический вестник» и сжатую финансовую справку из банков, — «Zimaletto» заложено сомнительной организации «НикаМода», которая принадлежит любимой Андрюшиной помощнице.
В конференц-зале наступила зловещая тишина, каждый из игроков и зрителей переваривал услышанное, пока Павел Олегович пробегал глазами по статье в журнале.
— Это правда, Андрей? — первой очнулась Кира. — Ты переписал компанию на Пушкарёву?
— Андрей, скажи мне, этот отчёт поддельный? — уточнил Жданов-старший, держа в руках папку с фиктивными цифрами.
— Нет, да, но всё не так отец, подожди…- Андрей привстал со своего места.
— Мне всё понятно, — сухо отрезал Павел Олегович. — Екатерина Валерьевна, потрудитесь предоставить настоящий отчёт, я уверен, он у Вас имеется.
Милко с сочувствием посмотрел вслед уходящей девушке и перевёл взгляд на соперников.
— Я же тебе говорил, Андрюша, что ты неспособен на управление компанией. Ты ничтожный, бездарный руководитель. Ты своими авантюрами за такой короткий срок развалил прочную компанию, которую создавал твой отец, — медленно, словно вдалбливая каждое слово, говорил Александр, ощущая молчаливую поддержку остальных акционеров.
— Саша, ты же не изучил вопрос, не разобрался как на самом деле обстоят дела, — пытался протестовать Андрей.
— Мне достаточно того, что я знаю. Я же предупреждал вас всех, Пал Олегович.
— Так, прекратите. Я хочу сначала ознакомиться с реальным положением дел, — остановил перепалку Жданов-старший.
Дверь открылась, и вошла Пушкарёва. Она положила отчёт перед Павлом Олеговичем и села на своё место. Несколько минут главный акционер изучал цифры, после чего вновь обратился к Кате, рукой остановив приподнявшегося было Андрея.
— Объясните, Екатерина Валерьевна.
Катя кивнула и встала, обведя быстрым взглядом акционером. Как же она была благодарна Юлиане за то, что та убедила её выглядеть сегодня хорошо. «Катюш, уходить нужно красиво, да и неизвестно, как будет проходить совет директоров. А хороший внешний вид — это надёжная броня, придающая уверенность». Она поправила всё те же прямоугольные очки без оправы, одолженные Андреем, задержала на некоторое мгновение взгляд на Александре и, обратившись к Жданову-старшему, начала рассказ. Вся насыщенная полугодовая жизнь уместилась в десятиминутном отчёте, вызвав волну недоверия и негодования среди присутствующих. Катя старалась быть объективной и оперировала только реальными фактами, но каждый услышал своё.
Не успела девушка окончить повествование, как в конференц-зал впорхнула бодрая и развесёлая Кристина. Её жизнерадостный голос мгновенно снял понурое и зловещее оцепенение, и все перешли в наступление.

Как же плохо и больно было его Кате, как же она спешила покинуть офис, если не прибралась у себя в каморке. Даже настольная лампа была включена, как будто хозяйка кабинета вышла на одну минуту и вот-вот вернётся. Андрей сел за её стол и пошевелил мышкой, монитор зажегся светом, запрашивая пароль. Повсюду на столе лежали бумаги с ежедневными отчётами, несколько писем из банка. Не желая разбираться ни с чем, он открыл ящик стола с намерением всё смести туда. В ящике лежали игрушки, купленные Малиновским и подаренные Андреем, открытки, придуманные Малиновским и переписанные Андреем… Под открытками он нашёл три смятых листочка и сразу понял, что это и есть инструкция. По правде говоря, он даже рад был, что Катя её прочитала. Нет, не так. Он был рад, что Катя всё узнала, и между ними не было больше недомолвок и лжи. Сам бы он ещё долго не осмелился признаться в причинах, побудивших начать ухаживания. Благодаря узнанному она стала вести себя иначе, её странное поведение пробудило ревность у него, заставило задуматься обо всём, и он понял, что любит, впервые в жизни и очень серьёзно.
— Ты здесь, Андрюха, а я тебя ищу повсюду, — заглянул в каморку Малиновский. Заметив Жданова с инструкцией в руках и разбросанными на столе игрушками и открытками, он немного стушевался. — Да, тяжело пришлось сегодня нашей Катюшке.
— Ром, как ты мог вот это всё навалять? — Андрей потряс перед ним листиками.
— Да сам не знаю, что на меня нашло. Пошутить захотел, взбодрить тебя. Ну я же не предполагал, что для тебя эти отношения важны, да и не думал, что это попадёт Кате в руки.
— Не думал, эх Ромка, сколько же раз мы принимали необдуманные решения за эти полгода, — Андрей разорвал листики на мелкие клочки и выбросил в корзину.
— Да уж, ситуация, — согласился Малиновский, вид удрученного Жданова огорчал, но обнадёживало, что он не собирается разрывать их многолетнюю дружбу. — Что будешь делать? Поедешь к Кате?
— Не знаю, это было моим первым порывом, но я боюсь окончательно всё разрушить и испортить. Завтра, я поговорю с ней завтра, после совещания.
— А ты уверен, что она завтра появится?
— Малина, ты снова пытаешься меня убедить, что Катя собирается всё себе присвоить?
— Нет, не думаю. Просто после того, как с ней обошлись Воропаевы, она может прислать вместо себя адвокатов.
— И знаешь, она будет во всём права, — Жданов достал пустой пакет и принялся складывать туда игрушки и открытки. — Но она вернётся, она оставила семейное фото и бумаги, даже заявление на увольнение не написано. А у меня сегодня есть время, чтобы всё обдумать.
— Кстати, а тебе не показалось странным поведение Воропаева? — спросил Малиновский. — Он так странно давил на то, что от компании уже ничего не осталось и нужно со всем смириться.
— Ты тоже заметил? Похоже он любым способом хочет вынуть из «Zimaletto» деньги. Боюсь, что, если его поставят во главу, он распродаст все имущество и сохранять ничего не будет, — выключив свет в каморке, Андрей прошёл в свой кабинет и принялся надевать пальто.
— Так ты сейчас куда собрался? Может в бар? Нахрюкаемся до поросячьего визга, как бывало, снимем стресс, так сказать, — предложил Малиновский.
— Нет, Ром, я поеду к Кире, пришла пора быть честным.
— Удачи, звони потом, если что, — пожал ему руку Малиновский. Попрощавшись с другом, Андрей подхватил пакет с подарками и покинул офис.

Воропаев был зол, он был очень зол на упрямство Пушкарёвой! Ведь вчера он дал ясно ей понять, что знает намного больше о «НикаМоде», чем рассказал акционерам. Он же совершенно чётко объяснил, что дальше в «Zimaletto» ей находиться бессмысленно. Он намекнул, что растопчет её и развеет по ветру. Но нет, вы только посмотрите, явилась на показ в совершенном современном образе молодой и успешной леди!
А ведь и там он ей успел шепнуть, чтобы она приняла решение до сегодняшнего совета директоров. Более того, у него были мысли перехватить её после окончания мероприятия, подвезти домой и настоять на своём. Но эта фифа сбежала! Нет, ну какая наглость! Не успела себя в порядок привести, так уже и носом воротит.
Ничего, после сегодняшнего совета директоров и правильно преподнесённой информации, Жданову-старшему ничего не останется, как передать руководство компанией ему, Александру. Сам Павел уже не потянет управление этим локомотивом, движущимся под откос. А вместе с Ветровым они быстренько придадут этому поезду ускорение, и ничего не останется, кроме как по кускам распродать компанию, вынуть деньги и двигаться вперёд к личным целям. Да и Андрея он уберёт в сторону насовсем. Ждановы достаточно накопили на свою старость, а сёстрам он, конечно, выделит немного акций своего нового бизнеса, да и после распродажи «Zimaletto» они в накладе не останутся.
Нет, ну как эта Пушкарёва только посмела перечить!

Катя брела вдоль дороги в сторону своего дома, когда её настиг звонок Юлианы.
— Катюш, как ты?
— Ужасно, просто ужасно. Воропаев угрожал судом и своими связями, Кира обвинила в том, что именно я втянула Андрея в аферу, Павел Олегович общался разочарованно и презрительно, — тяжело вздохнула Катя.
— Значит обо всём стало известно. Впрочем, неудивительно, Андрей должен был прежде сам всё рассказать Павлу Олеговичу.
— Да, но боюсь, это ничего не изменило бы. А вот я могла повлиять на ситуацию, если бы согласилась на предложение Александра, — Катя вздрогнула от неприятных воспоминаний о том моменте, когда он утром поймал её около копировального аппарата, где она размножала подкорректированные части отчёта.
— Ты что, Катя, нельзя идти на поводу у шантажистов! — воскликнула Юлиана.
— Я понимаю, ситуация патовая, — кивнула Катя сама себе. — Согласилась бы я и ушла к Воропаеву, это было бы предательством по отношению к Андрею. Но я отказалась, и теперь Андрей под ударом.
— Андрей — один из акционеров и сын Ждановых, максимум, что ему угрожает, это временное отстранение от дел, немного нравоучений, снижение самооценки. У тебя же могут быть более серьёзные проблемы. Но я уверена,
что Павел Олегович пригласит компетентных специалистов, и всё решится; он опытный, сознательный и сдержанный человек.
— Верно, завтра запланирована встреча с юристами. Я тоже должна присутствовать, но мне совершенно не хочется никого из них видеть. Впрочем, как и им меня.
— Я понимаю, родители Андрея, Воропаевы, а что сам Андрей, как он себя вёл?
— О, он пытался защищаться, брал ответственность за произошедшее на себя, но ему не дали даже двух слов произнести. Он очень растерялся. А потом ещё и Кира с Кристиной напали на меня. Не поверите, но Кристина обвинила меня в колдовстве.
— Нет, я знала, что Кристина эксцентрична, но к чему она про колдовство?
— Я даже не поняла. К тому моменту, когда она набросилась, я уже не могла отбиваться от обвинений. Говорила, что я подчинила Андрея, использовав свою неказистую внешность, о каких-то куклах вуду. Потом и Кира присоединилась… я не стала вникать, пообещала завтра прийти в 12:00 и сбежала.
— Я тебе очень сочувствую, Катюш, выдержать такой дурдом, но не стоит унывать. Я сегодня улетаю в Египет дней на 10, буду заниматься пиаром конкурса красоты. Но ты можешь звонить мне в любой момент. И мне не нужны рекомендации Вопопаевых - Ждановых, я прекрасно разбираюсь в людях и знаю, что тебе нет цены как работнику, — жизнерадостный голос Юлианы звучал ободряющей музыкой. — Так что через две недели выйдешь ко мне в агентство. Как раз хватит времени, чтобы завершить терапию с Владиславом, оставить весь этот ужас в прошлом и отдохнуть. Тебе просто необходимо восстановить силы, сменить окончательно гардероб и приготовиться к новой интересной работе.
— Спасибо, Юлиана, — уставшая девушка впервые за этот день почувствовала облегчение и тёплую волну поддержки и понимания.

Кира стояла у окна и смотрела на паркующегося под её окнами Андрея. Вот он остановился, но почему-то не глушит автомобиль и не поднимается к ней. Её охватило душное предчувствие перемен. Глупое утро, начавшееся с состояния непривычного для неё похмелья, когда она, лёжа в кровати, пыталась собрать разрозненные кусочки событий предыдущих дней в одну картину. Ей казалось, что она упускает одну малюсенькую деталь, всего один кубик, и всё встанет на свои места. Андрей от неё ускользал, она это видела и понимала. Вчера он ясно дал ей понять, что изменился, и намекнул, что может и не стоит выходить за него замуж. Этот показ! И зачем она пила так много шампанского? О, Боже, она же почти устроила скандал перед гостями, когда, ведомая Кристиной, обнаружила Андрея, беседующего с потенциальным партнёром из Франции. Беседа протекала на французском языке с помощью этой всезнайки Пушкарёвой, но звуки французской речи резанули слух, и Кира набросилась на этого француза. Особенно когда он произнёс имя Кати на французский манер. Поистине беда не приходит одна, и так ужасно начавшееся утро переросло в ещё более кошмарный день. Этот дикий совет директоров, на котором открылись махинации Андрея и, фактически, банкротство компании. Конечно, во всём виновата Пушкарёва, это она втянула своего начальника в долги и аферы. И посмотри же, прикидывалась неприметной дурёхой, а тут на тебе — приоделась. Так Андрей ещё и защищать её пытался. Нет, прав Сашка, тюрьма по ней плачет.
Андрей наконец-то вышел из машины, и Кира вздрогнула от его серьёзного выражения лица и напряжённой походки. Похоже ужасы дня перетекли в вечерний кошмар.

Снег. За окном кружились самые настоящие снежинки, правда, долетая до земли, они быстро таяли. Кики потянулась за подарком матери и, накинув воздушную шерстяную шаль, спустилась и вышла во двор. Влажный свежий воздух принёс с собой грусть и одиночество. Она постояла несколько минут, рассматривая тяжёлые серые облака, скрывшие солнце. Девушка вспоминала Andruet и его сюрприз-возвращение в рождественскую ночь. О, это была чудесная ночь и такое домашнее доброе утро. Как же она тосковала без него в этом огромном, чужом доме в Париже. Кики вернулась в дом, села на зелёное уютное кресло около камина, открыла томик с сонетами Шекспира и погрузилась в мир грёз.
— Мадам Catishe, — в комнату вошла Мари с озабоченным видом. — К Вам пришёл мужчина, незнакомый, но благородных кровей. Просит аудиенции.
— Хорошо, Мари, пригласи его в кабинет, я сейчас подойду, — Кики поплотнее укуталась в шаль, прикрыв живот, выдававший её положение в домашнем, с незатянутым корсетом, платье.
Войдя в кабинет, она увидела высокого мужчину в чёрном плаще, греющего руки у камина. У него было сердитое, озабоченное выражение лица и слегка высокомерный взгляд. Он сразу обернулся на её шаги и без лишней вежливости, озвучил цель визита.
— Моё почтение, мадам Catiche. Позвольте представиться, Жак-Никола Шарон-Кольбер. Моя младшая сестра Луиза болеет, и, невзирая на присутствие лучших врачей, её состояние ухудшается.
— Печально это слышать, но чем я могу помочь?
— Я знаю Ваши способности, мне Вас рекомендовала графиня де Монжелье, да и не только от неё я наслышан о Вашем добром сердце и красоте. Увидев Вас, я склонен доверять их словам, — мужчина слегка поклонился, не отнимая загоревшихся глаз от девушки.
— Хорошо, я пойду с Вами, только мне нужно время, чтобы собраться, — Кики вышла переодеться, по дороге попросив слугу подать кофе и лёгкие закуски посетителю. Этот высокомерный мужчина очень не понравился хозяйке дома, от него веяло холодом и неприятностями. Но отказать в помощи воспитанная в церковной строгости девушка не могла, она была уверена, что ценна каждая жизнь. Именно поэтому, невзирая на требования отца Andruet, барона де de Montmorency, она продолжала помогать беднякам. К тому же в Париже у неё появилось более широкое поле для деятельности, она познакомилась с Клеменцией, женщиной, изготавливающей различные снадобья и оказывающей помощь не только простолюдинам, но и благородным господам и дамам. Клеменция очень напоминала Исабель, у которой Кики проводила бесчисленное время в юности, обучаясь искусству исцеления и травоведения. Как-то само собой получилось, что постепенно к ней стали обращаться за помощью, зная её безотказность и человеколюбие. Пока Andruet был в Париже, она украдкой посещала дом Клеменции, но вот уже несколько недель он отсутствует, чудесная рождественская ночь не в счёт, и всё свободное время девушка проводит среди нуждающихся. Благо бремя вынашивания первенца совершенно не отягощало её, только небольшие изменения внешности указывали на скорейшие перемены в её жизненном укладе. Барон de Montmorency постепенно шёл на поправку, отлёживаясь в своём поместье: к весне, максимум к началу лета он уже будет полностью в строю, и Andruet вернётся домой.
Кики с помощью Мари подтянула корсет, поправила верхнее платье и посмотрела на себя в зеркало — наряд вполне скрывал растущий живот. Удовлетворённо улыбнувшись, она вышла к графу.

Андрей ворочался и никак не мог уснуть, отчего-то сегодня, находясь в своей квартире, он ощущал непривычно давящее одиночество. Разговор с Кирой вымотал его и на удивление не принёс облегчения, а только усугубил чувство вины. Да, чувство вины за то, что играл не только своей жизнью, но и судьбами окружающих его женщин. За то, что вовремя не заметил, как взаимная влюблённость в их с Кирой взаимоотношениях переросла в удобную привычку с его стороны, и навязчивую зависимость со стороны Киры. Он этим вечером говорил правильные, хорошие слова, старался вспомнить только тёплые моменты их совместного прошлого, но всё наталкивалось на стену непонимания и холода. В какой-то момент он осознал, что ему придётся быть жёстким и принять окончательное решение за двоих, ведь Кира цеплялась за каждое слово, выворачивала каждую мысль наизнанку и пыталась всё оставить как есть. Кира, жизнерадостная солнечная девочка… А была ли она на самом деле, лёгкой и светлой, или это ему только привиделось? Как же так получилось, что за четыре года набралось совсем немного приятных воспоминаний? Да и были они в самом начале отношений, а после несколько лет уловок, увиливаний, лжи. Перед его мысленным взором прошли в ряд безликие, однотипные, красивые женщины, ничего не оставившие и ничего не взявшие. Совесть, это свербящее чувство называется совестью. Андрей мыслями переключился на Катю и его сознание наполнилось благодарностью и любовью. Она до последнего спора на совете держалась и была на одной стороне с ним. Такая хрупкая и в тоже время очень стойкая, такая уверенная в себе в этом брючном костюме по фигуре и с красиво уложенными волосами. Такая строгая и взрослая в прямоугольных очках. Катюша… Сейчас Андрей был благодарен, что вся правда о залоге и проблемах в «Zimaletto» вскрылась, пусть и таким жестоким способом. Это придало ему смелости разорвать с прошлым, переступить страх потери кресла президента и страх увидеть презрение и разочарование в глазах отца. Ещё утром это казалось невозможным и жизненно важным, а теперь чем-то незначительным и легко разрешимым. Завтра будет встреча с юристами, и отец увидит, что дела в компании идут в гору и всё поправимо. Завтра он поговорит с Катей, и они смогут начать жить с чистого листа и с лёгким сердцем. Катя…

Он ворвался в дом с улицы сметая всё на своём пути. Эта непредвиденная задержка, когда его конь подвернул ногу и пришлось делать крюк, оставлять его на постоялом дворе и подыскивать сменную лошадь. Он сбросил влажную верхнюю одежду, перчатки, скинул сапоги и прошёл в спальню отца, не желая преждевременно разбудить супругу. Там он разделся до пояса и обмылся прохладной водой, махнув рукой на приближающегося с целью помочь слугу. Тот без слов понимая сеньора, молча собрал грязную одежду и оставил его в одиночестве. Andruet вздрагивая от предвкушения встречи, прошёл в их общую с супругой спальню и остановился у входа. Он несколько мгновений разглядывал свою любимую, хорошо освещённую лунным светом. Она спала на боку, выражение её лица было безмятежным, нежным и родным. Не удержав нетерпеливого вздоха, молодой мужчина пробрался к ней на кровать, и осторожно провёл прохладной рукой по её спине.
— Catishe, — прошептал он, уткнувшись в её шею, рукой отодвигая разметавшиеся по подушке волосы и вдыхая запах лаванды.
Девушка слегка развернулась к супругу и обхватив его лицо руками, принялась целовать щёки, глаза, лоб, губы.
— Andruet, о, Andruet, как же хорошо, что Вы здесь! Как же безумно я тосковала по Вам. Как же мне было одиноко на этом огромном супружеском ложе, — она шептала между поцелуями, и её слова и ласка вызывали у мужчины восторг и состояние безмерного счастья. Отпустив себя на волю чувств, он принялся осторожно снимать с неё ночное платье, опаляя открывающиеся участки кожи поцелуями. Отбросив последнюю деталь гардероба, Andruet замер, разглядывая округлившийся живот супруги и налившуюся грудь. Она была прекрасна. Он знал наверняка, что её будет красить любое изменение, растущий ли плод внутри, первые морщинки вокруг глаз: его жизнь была и будет наполненной и осмысленной только рядом с ней. Мужчина оторвал взгляд от живота, время пообщаться с растущей внутри супруги жизнью ему ещё предоставится, и сосредоточился на Кики.
— Моя Catishe, Вы так прекрасны в своём нынешнем положении, — пробормотал он, вызвав прилив крови к её щекам. Она сама потянула к нему руки, истосковавшись по его поцелуям. Сама развернулась на бок, инстинктивно защищая живот, и прижимаясь к нему спиной. Застонав, Andruet ответил на её призыв, погрузившись в водоворот любви и страсти.
____________________
* Гамбит — одна из вариаций дебюта, когда в жертву приносится фигура или пешка для получения преимущества в развитии.
**Самоходки — пешки, которые продвинулись настолько далеко, что их уничтожить уже невозможно.

_________________
You will never know what you are capable of if you are afraid. Bodo Shafer

Ещё не успев прочитать, хочу сказать автору спасибо за долгожданную проду. Привыкла, что раз в неделю нас балуют новым кусочком и уже начала немного переживать, не увидев очередную порцию. И теперь, не смотря на ожидаемые драбблы, спаааасибо

Благодарю за продолжающийся интерес к истории.
Стараюсь придерживаться временных рамок написания глав, но, к сожалению, жизненные обстоятельства отвлекают.

_________________
You will never know what you are capable of if you are afraid. Bodo Shafer

bkol, спасибо за проду . подробнее не успеваю.. но слежу и жду)

_________________

Tout est pour le mieux dans le meilleur des mondes possibles. (с) Voltaire.
Всё к лучшему в этом лучшем из миров. (с) Вольтер.

мой блог на форуме: мои фики, любимые фики, о сочинительстве и просто поболтать

Благодарю за неисчезающий интерес!

_________________
You will never know what you are capable of if you are afraid. Bodo Shafer

Очень интересно и необычно. Идея переплетение с прошлым особенно.

Благодарю за проявленный интерес. Надеюсь, что продолжение рассказа не разочарует.

_________________
You will never know what you are capable of if you are afraid. Bodo Shafer

Благодарю nesmejana, irina_ti, Chertenok, Helenvu и всех кто следит за этой историей.

Глава 11.

— …Ничего больше нет, есть только я и мой голос, мой голос — проводник в глубины твоего подсознания. Все звуки, запахи и мысли покидают тебя, всё становится пустым и незначительным, важен только мой голос, — продолжал Владислав начатый сеанс. Его размеренный бархатный тембр обволакивал сознание Кати, помогая ей окунуться внутрь себя. — Твоё тело полностью расслаблено, тебе удобно и комфортно. Страхи, печали, сомнения, переживания покинули твоё сознание. Тебя наполняет ощущение тяжести, расслабленности, уюта и покоя. Волна тепла распространяется по всему телу, от макушки головы до пальцев ног…

Владислав внимательно наблюдал как разглаживаются черты лица девушки, тяжелеют руки и дыхание становится более размеренным. Сегодня будет полноценный длинный сеанс, непростой и для него, и для Кати. Он отмечал изменения, произошедшие с ней за короткое время их знакомства. Она стала более уверена в себе, сбалансировала чувства и эмоции. Перемены в одежде и во внешности, говорили о том, что она приняла себя, своё тело и стала заботиться о себе. Влад уже долго использовал гипноз в работе с клиентами, имел значительный опыт, чутьё, любил свою профессию. Он ещё не успел накопить раздражение, пренебрежение и был далёк от профессионального выгорания. Главным вознаграждением для него были вовсе не материальные блага, это скорее жизненная насущность, без которой невозможно существовать. Ему нравилось наблюдать за позитивными изменениями в жизни клиентов, появлением улыбок на их лицах, горящих глаз, за налаживанием социальной и личной жизни.
Основными запросами, с которыми он работал, были фобии, панические атаки, вредные привычки, диетология — всё то, что затормаживает существование человека. Реже появлялись клиенты, желающие повысить самооценку или разобраться с конфликтами в межличностных взаимоотношениях, переживающие развод или смерть близких людей. Такие же клиенты как Катя были единичны и очень важны. Ещё при первом общении девушка вызвала в нём профессиональный интерес, уже после первого короткого сеанса он почувствовал, что причины проблем в её жизни уходят корнями в далёкое прошлое.
— …Луч света растекается по твоему телу, наполняет тебя жизненной силой и энергией. Плотной защитной оболочкой он обволакивает твоё тело, защищает от вредных энергий и любых негативных воздействий. Ты можешь полностью наблюдать и полностью осознавать любые переживания, позитивные и негативные, но негативные переживания не могут проникнуть сквозь эту оболочку и навредить тебе. Ты будешь наблюдать происходящие с тобой события, извлекать пользу из них, осознавать их воздействие, но не испытывать боли, страха, ужаса и паники…

Она хохотала как безумная над его словами. Не выдержав её смеха, мужчина схватил девушку за плечи и начал трясти:
— Никто, слышите, никому не позволено смеяться над Жаком Кольбером. Моё слово законное и последнее, а Вы, а ты…
Но девушка продолжала смеяться в его руках. Лишь её причёска растрепалась, выпустив несколько локонов, и немного сползло платье с плеч, слегка оголив грудь.
— Ведьма, — неожиданно пришла в голову мужчине дерзкая мысль, — да ты ведьма!
Он оттолкнул девушку от себя, и она упала на стоящее рядом кресло. Его слова охладили её, и она в изумлении уставилась на мужчину
— Я не ведьма, что Вы такое говорите? — растерянно задала она вопрос, поправляя платье.
— У тебя все признаки ведьмы, рыжина волос, ты разбираешься в снадобьях, обладаешь чересчур яркой и привлекательной внешностью и сводишь с ума мужчин. Ты меня свела с ума, а я праведник и чту законы Божьи. И я заметил сейчас родинку на твоей груди, — страшно улыбаясь, со сверкающими глазами безумца кричал мужчина.
— Да как Вы можете?! Вы же знаете скольких детей я вылечила, скольким дамам я помогла справиться с недомоганиями. Вы, чью сестру я спасла от лихорадки и неминуемой смерти! Я выхаживала её две недели, и хворотьба не принесла ей никаких последствий: она расцвела своей холодной красотой, и радует Вас и других своим весёлым нравом и живостью!
— А скольких умертвила своими ядами? Думаешь я не знаю, как вы, знахарки, ловки в зельях!
— Ни одного, призываю святых отцов в свидетели. Я чиста!
— Не смей осквернять Бога своими бесстыжими устами. Неизвестно чьим именем ты спасала жизни — Божественным или Дьявольским.
Девушка в испуге прикрыла рот рукой и протянула другую руку к мужчине
— Вы не можете, зачем брать грех на душу… — прошептала она
— К тому же ты блудница!
— Нет, я венчанная, и Робер де Крессе это засвидетельствует. И я всегда была верна своему супругу, я его люблю и была, и буду только его! А Вы, Вы склоняете меня на подлость и низость! Вы злитесь, потому что я отказала Вам.
— Я всё равно всё докажу, и тебя будут судить, — уже полностью созрев в своих мыслях, кивком головы ответил мужчина.
— Andruet не допустит этого, он скоро вернётся и меня защитит.
— Не смеши меня, девочка, он далеко в Нимвегене, в свите короля, выторговывает выгоду для Франции и пытается удержать звание и имя своего отца. К тому же сейчас период бурь и непогоды. Он опоздает. Так что подумай.
— Но ты же склоняешь меня к обману. Ты хочешь, чтобы я преступила законы Божьи!
— Катя, всё, что сейчас происходит с Кики — это прошлое. Ты смотришь, анализируешь, ты спокойна и абстрагирована, — голос гипнолога не позволил Кате окунуться в глубину переживаний. — Давай мы сейчас оставим Кики решать возникшие проблемы и будем наблюдать со стороны. Скажи, что она сейчас делает?
— Она успокаивается, зовёт Мари, и они решают поскорее отправить письмо её супругу и пока не тревожить его отца.
— Хорошо, пускай события идут своим чередом, а мы с тобой попробуем определить какой сейчас месяц?
— Знаю точно, что зима… Январь? Да, январь–февраль.
— Хорошо, постарайся сосредоточиться и сказать какая эпоха, год.
— Не знаю…
— Я помогу тебе. Каждый раз, ты открываешь дверь и попадаешь в прошлое, на двери должны быть цифры, чаще всего это год или век.
— Да, да там были цифры, римские… XVII. Да, это 17-й век.
— Хорошо, эти знания ценны, и твоё подсознание прекрасно всё восстанавливает. Расскажи, кто сейчас король Франции? Речь идёт об окончании войны с Голландией? Кики встречалась с королём?
— Да, перед отъездом Andruet они посещали замок Сен-Жермен.
— Опиши короля и его свиту.
— Я очень волновалась и была невнимательна, — при описании Катя снова идентифицировала себя с той девушкой. — К королю обращались «сир», он был с длинными тёмными волосами, это скорее всего парик. В расшитом камзоле, с лентами и бантами, в обтягивающих брюках и туфлях… Я хорошо запомнила свиту, девушки и женщины были одеты в шикарные платья с глубоким декольте… Людовик, короля зовут Людовик.
— Хорошо, давай вернёмся к обвинениям, произнесёнными в сторону Кики. Действительно ли отношения к знахаркам плохое?
— Да, это сложный период в Париже. Одна маркиза была обвинена в отравлении отца и братьев, и ещё нескольких человек. Она использовала сильнодействующие яды.
— Что с ней произошло?
— Её обезглавили…
— Кики с ней была знакома?
— Нет, конечно, нет. Это было за год до её замужества. Но было возбуждено расследование, и по цепочке пришли к одной женщине, мадам Monvoisen. Она, действительно, ужасна, изготавливала яды, любовные зелья… Самое печальное, что её услугами пользовались многие в высшем свете в Париже… Её арестовали прошлой весной. Была создана комиссия для расследования дел об отравлениях. Началась охота на ведьм и чернокнижников.
— Хорошо, Катя, сейчас мы снова углубимся в жизнь Кики. Тебе нужно промотать события немного вперёд, — Владислав сделал небольшую паузу, позволив девушке переключиться, и добавил: — Пора, сделай это сейчас. И, пожалуйста, продолжай сообщать мне обо всём, что с тобой происходит.
Кики бежала, а точнее убегала, она явственно ощущала преследователя за спиной, и её сердце отчаянно колотилось. Ноги неприятно холодил камень: она была босой, чтобы не издавать лишнего шума, и туфли несла в руках. Одета она была в длинное неудобное, немного шуршащее платье, на плечи был накинут тёмный плащ с капюшоном. Путь её лежал по запутанным, тёмным в ночи улочкам, впрочем, дорога девушке была хорошо знакома. Свернув за угол невысокого каменного дома, девушка остановилась перевести дыхание и прислушалась: шаги за спиной стихли, и девушка облегчённо вздохнула. Ей оставалось пройти ещё несколько сот метров, и она будет в полной безопасности. Кики сделала глубокий вдох, обула туфли и скинула с головы капюшон, чтобы поправить уложенные в причёску косы, и в это мгновение её за локоть схватила чья-то рука.
— Мадам Catishe, не пугайтесь, это я Жан, — обернувшись Кики увидела хорошо знакомого юношу, щуплого, с взъерошенными волосами. На переносице у него поблёскивали слегка потёртые очки, доставшиеся в наследство от отца. Пожалуй, между ними могла бы зародиться настоящая дружба, но они были знакомы всего несколько месяцев, да и пересекались нечасто. Жан был школяром, который помимо латинского, риторики, философии увлекался магией цифр, астрономией и алхимией. Они познакомились, когда подхвативший простуду юноша, в состоянии лихорадки столкнулся с Кики на одной из улочек Парижа. Он относился к представителям среднего сословия, был совершенно небогат, рассеян и вечно голоден. При этом он был хорошо образован, любознателен, добр и надёжен.
— О, Жан, здравствуй. Я так испугалась, мне казалось, что за мной кто-то следит, — облегчённо выдохнула Кики. Она закуталась поплотнее в тёплый плащ и облокотилась на предложенную Жаном руку.
— Вам не показалось, мадам, за Вами приставлены наблюдатели. Людям Рени было приказано неустанно следить за Вами, собирать информацию, — он набрал побольше воздуха в лёгкие и с горечью завершил фразу: — На Вас готовят дело.
— Он всё-таки решился на это, — еле слышно прошептала девушка.
— Пойдёмте, пойдёмте ко мне, там Вас не думают искать. Вы обогреетесь, я расскажу все новости.
— Я направлялась к Клеменции, её дом совсем рядом.
— Нельзя Вам туда, к ней уже приходили, всё выспрашивали о Вас.
Отчаявшись Кики согласно повисла на юноше и позволила себя увести в тепло его небогатого дома.

— Ну что же, я вижу, что наша дорогая Лили-Марлен сбежала, — с ехидной улыбкой оглядел Воропаев присутствующих. — Пал Олегович, я предлагаю не затягивать и подать заявление в милицию, в суд, в общем обратить закон в нашу пользу.
— Саша, прекрати, пожалуйста, — остановил его Жданов-старший. — Наверняка её отсутствию есть какое-либо объяснение. Он перевёл свой взгляд на поникшего сына: — Андрей, у тебя есть какая-то информация от Пушкарёвой.
— Нет, пап. Я сам не понимаю, она обычно никогда не опаздывает, — Андрея удивляло и даже ужасало отсутствие девушки. Это было совершенно не похоже на неё. Утром он с лёгкостью и ясными намерениями забежал в кабинет, и споткнулся о его пустоту. Он дал ей время, предположив, что она просто решила отоспаться после вчерашнего стресса и собирается прийти к 10:00. Но она не появилась ни в 10:30, ни в 11:00, ни в 12:00. По многозначительному взгляду Малиновского он прекрасно понимал, какие мысли и подозрения роятся у того в голове, но отгонял их от себя. Было бы разумным набрать семь цифр домашнего или мобильного телефона Кати, но было страшно услышать ответ.
— Да она просто решила сбежать! Наверняка сейчас потирает руки и с адвокатами обсуждает следующие шаги! — снова выкрикнул Воропаев, придерживаясь выбранной язвительной манеры разговора.
— Что, Сашка, по себе никак судишь, да? — принялся защищать свою помощницу Андрей. — Кате не нужна наша компания, она появится и всё объяснит.
— Андрей, как ты можешь быть в ней так уверен?! — встрепенулась Кира. Она сегодня была молчалива и отчаянно красива, потратив всё утро на придание себе искусственного сияния, прикрывающего собой разбитые мечты и несбывшиеся желания. — Да у неё на лице написано, что она аферистка!
— Уверен, Кирочка, Катя меня не предаст, — Андрей посмотрел ей прямо в глаза и увидел ещё теплившуюся надежду на восстановление их отношений. Зря он предоставил ей право самостоятельно озвучить всем информацию об отмене свадьбы и их расставании. Он уже подумывал сделать объявление, но в кабинет вошла Клочкова, а вслед за ней появился юрист, рекомендованный Жданову-старшему как высококлассный специалист. На какое-то время все сосредоточились на предоставлении информации о состоянии «Зималетто», залоговых документах и отчётности компании «НикаМода».
— В принципе, у меня не возникает вопросов по имеющимся документам, — после ознакомления с ситуацией сказал Язловский, — но мне бы хотелось пообщаться с владелицей компании «НикаМода», узнать её планы.
— Нам всем хотелось бы с ней пообщаться! — воскликнул Воропаев.
— Подожди, Саша, — поморщился Павел Олегович от его крика и обратился к юристу: — Подскажите, пожалуйста, если Пушкарёва не появится, каковы наши шансы вернуть компанию? Да и в принципе, какие шаги нам нужно предпринять?
— Трудно сказать, ситуация очень неоднозначная. Все бумаги юридически оформлены грамотно, и «НикаМода», в соответствии с документами, имеет полное право претендовать на «Зималетто». Доказать что-либо иное в суде будет очень непросто и довольно затратно, да и шансов, в общем-то, немного. В любом случае, я считаю, что нужно разыскать владелицу «НикаМоды» и вести с ней переговоры.
Его слова окатили акционеров холодной волной, Малиновский и Жданов переглянулись, Воропаев собрался сделать очередной выпад в сторону Андрея, как дверь снова отворилась, и в её проёме появилась Виктория.
— Павел Олегович, там пришёл Зорькин Николай. Говорит, что от Пушкарёвой на совещание. Я не хотела впускать, но он утверждает, что это важно.
— О, ещё один мошенник, гони его в шею! — возмутился Воропаев, пару дней назад зацепивший краем уха информацию, что Зорькин ухаживает за Клочковой.
— Я уверен, что его необходимо выслушать, — высказал своё мнение юрист.
— Да, да, конечно, — согласился Павел Олегович. — Пригласи его, Вика.

— Вы же понимаете, Catishe, что за всеми этими расследованиями в деле о ядах стоят интриганы, желающие приблизиться ещё больше к королю и убрать соперников. Этот Жак Кольбер сам по себе не занимает особо высокого чина, но имеет отца, который возглавляет правительство. По правде говоря, отец его, Жан-Батист Кольбер, человек достойный, опытный финансист и политик, много сделавший для науки. Благодаря его влиянию, король открыл Академию наук и обсерваторию, — тон Жана поменялся с волнительного и торопливого на благоговейный. Всё, что касалось наук ему было абсолютно интересно, а потому и людей он мерил по их отношению к ней. Правда пока значительных открытий он сам не совершил, да и приходилось ему частенько подрабатывать писцом, но он был совершенно юн и жизнелюбив.
— Да, обсерватория действительно прекрасна, барон de Montmorency помог нам с Andruet туда проникнуть, — печально улыбнулась девушка. Вспомнив об отце супруга, Кики снова заволновалась. — Но что же теперь будет с бароном de Montmorency, Жан?
— Не знаю, Catishe, но я бы переживал сейчас только за Вашу судьбу. Барон много воевал, много принёс побед, он в фаворитах у короля, — Жан подлил Кики горячий напиток, настоянный на успокоительных травках, и продолжил рассуждать: — Да, так вот этот Жак, он очень неприятный человек. Очень кичится своим происхождением, груб и презрителен к простым людям, любезен только со своими родными, по большей части с сёстрами.
— Ну, конечно, его сестра Луиза, я излечила её. Она непременно будет честна и засвидетельствует в мою пользу! — с надеждой воскликнула Кики, всегда замечающая в людях только хорошее.
— Да, это было бы прекрасно, — осторожно согласился Жан и продолжил: — К большому сожалению, Жак знаком с Габриэлем де ля Рени, и пытается убедить его, что Вы опасны. Вы знаете, этот Рени человек очень странный, фанатичный, ввел новую должность генерал-лейтенант полиции и продолжает успешно возглавлять её. Он очень любит Париж и, на самом деле, пытается сделать его самым лучшим и безопасным городом Франции.
— Такой великий и грамотный человек не заинтересуется обычной девушкой, — задумчиво уточнила Кики.
— Да, но его супруга умерла давно, он полностью погряз в великих трудах на благо Франции. Он не жалует женщин, даже презирает их, как и многих мужчин, — заметив, как Кики побледнела при этих словах, Жан быстро добавил: — Пока рано волноваться, но Вам стоит быть осмотрительней. Больше времени проводить дома, не заниматься знахарством. И торопить Вашего супруга, он должен вернуться как можно скорее.

Андрей ворвался в пока ещё свой кабинет, добежал до стола, достал из ящика начатую бутылку виски, плеснул немного в бокал, жадно сделал несколько глотков и с облечением вздохнул.
— Кх, кх, Андрюх, ты никого не забыл? — раздался за спиной голос Малиновского. Нет, конечно, нет, Жданов никого и ничего не забыл, но замена Кати на Зорькина, появление новой информации и документов, упрямство Воропаевых — ему необходимы были несколько капель успокоительного. Он невозмутимо достал ещё два бокала, плеснул немного туда и предложил Малиновскому и, скромно стоящему позади того, Зорькину.
— Прошу, — он указал им жестом на бокалы и подошёл к окну. Стоя и всматриваясь в снующие по дороге машины и спешащих по своим делам прохожих, он обдумывал сложившуюся ситуацию.
Появление Николая с генеральной доверенностью на управление «НикаМодой», составленной на имя Андрея Жданова произвело странный эффект. Казалось бы, акционеры должны были успокоиться и прийти к согласию, но этого не произошло. Катя, Катя подстраховалась, помимо доверенности на Андрея, она поставила условие, что финансовым директором «НикаМоды» останется Зорькин. Ему бы радоваться, но это означало, что его помощница в компании появляться не собирается, ни сегодня, ни завтра — никогда. «Никогда» — какое жуткое слово. А он-то, непонятливый, истолковал её поведение как готовность простить и поверить. То, что она не оставила его одного пьяного у дома Уютовой и пошла с ним; то, что она подготовила улучшенную версию отчёта; то, как она защищала его, их план развития и выхода из кризиса. Но нет, она просто была честной и пыталась довести начатое до конца. Она действительно любит «Zimaletto» и пытается исправить их ошибки. Вот и всё. Неужели это всё?
— Андрюх, что будем делать? Какого плана придерживаться? Скоро перерыв закончится, — подал голос Роман. Андрей отвернулся от окна и сосредоточился на двух парах внимательных глаз, обладатели которых сидели на красных креслах.
— Я бы не отказался пообедать, — подал голос Зорькин, привыкший к приёму пищи по расписанию.
— Не знаю, Рома, у тебя есть какие-либо предложения? — Андрей прошёл в приёмную, но Виктории уже не было на месте. — Чёртова Клочкова, будь неладен тот день, когда я взял её на работу!
— Ром, попроси Шуру организовать нам бутерброды, а то наш финансовый директор не сможет функционировать. Как там было? У него же пища перерабатывается в мозг, да, Николай?
— Очень смешно! Я, между прочим, свою миссию выполнил и могу уходить, — обиделся Зорькин, правда его немного сморило от виски, да и обещание, данное Кате, заставило сидеть на месте.
— Нет уж, Николай Антонович, — хлопнул его по плечу Малиновский, — теперь Вы с нами заодно, так что придётся остаться и совместно продумывать следующие шаги.
Все трое немного помолчали пока Шура несла бутерброды и кофе с коньячком, пока Зорькин с аппетитом обедал, Роман просил добавки кофе, а Андрей всё с таким же меланхоличным видом рассматривал движение жизни за окном.
— Жданов, я думаю тебе стоит сходить и поговорить с Кирой, помириться, наобещать всего, и тогда она проголосует за тебя. Ты сохранишь президентское кресло, — первым нарушил молчание Малиновский.
— Нет, я вчера с ней расстался. Это окончательно, — заметив скептический взгляд Романа Андрей добавил: — Да и не зависит сейчас ничего ни от Киры, ни от нас с тобой. Отец теперь будет единолично принимать решение, опираясь на мнение юриста.
— Хорошо, что мы имеем? Доверенность на управление «НикаМодой» на твоё имя, это раз. План выхода из кризиса, это два, — Малиновский покосился на размякшего Зорькина. — Потенциального финансового директора, знакомого со всеми нюансами взаимоотношений компаний, в лице Николая, это три.
— Да, — вдруг встрепенулся Зорькин, — Катя передала письмо Вам, Андрей Палыч.
Он полез в папку, достал довольно увесистый запечатанный конверт и протянул Жданову. Тот выхватил бумаги, прошёл в каморку и, закрыв поплотнее дверь, принялся читать.
Андрей Павлович!
Так сложились обстоятельства, что теперь я пишу Вам инструкцию, правда, носящую деловой характер. К ней я также прилагаю таблицу, вернее список, в котором суммированы все обсуждаемые нами шаги, которые необходимо предпринять для минимизации расходов «Zimaletto» и для получения дополнительной прибыли.
Во всех финансовых вопросах Вам поможет Николай Зорькин. Помимо «НикаМоды» он может взять на себя финансовую деятельность «Zimaletto». Это избавит Вас от необходимости искать нового человека и тратить время на введение его в курс дела. Я очень надеюсь на благоразумие и опыт Павла Олеговича, на то, что он оставит Вас управлять компанией, по крайней мере, до полного выхода из кризиса. В случае, если Воропаев будет более убедителен и повлияет на его мнение, а юрист необъективен, то помимо таблицы Вы найдёте письмо к Павлу Олеговичу; оно запечатано, прошу отдать лично ему в руки. Это действительно важно, чтобы управление компанией не перешло Александру Юрьевичу.
Насчёт ближайшего суда не волнуйтесь, я написала генеральную доверенность на предоставление моих интересов Николаю, так что всё пройдёт хорошо. Уверена, что суд будет на нашей стороне и предоставит отсрочку.
Также прилагаю своё заявление на увольнение.
Простите, что не смогла появиться, считайте меня трусихой, но выслушивать оскорбления я больше не собираюсь.
Катя.
Андрей зло отбросил Катину записку в сторону. В конверте лежало запечатанное письмо, адресованное Жданову П.О., таблица и заявление на увольнение. Он разорвал конверт, в надежде найти что-то ещё, хотя и сам понимал, как это глупо. Катя всё написала в письме, лаконично и сурово.
«Никогда» — снова это отчаянное и пустое слово пронеслось у него в голове…
Письмо отцу, доверенность на Андрея, мозги Николая — всё, чтобы сохранить компанию для Ждановых — Воропаевых…
Дверь в каморку открылась, и в неё заглянул Малиновский:
— Жданов, пора идти, Пал Олегович всех снова собирает.
— Ну что, Ромка, последний раунд? Всё для фронта, всё для победы? — Жданов поднял на друга покрасневшие от напряжения и внутренних переживаний глаза.
— Андрюх, что там, в письме? Когда Пушкарёва вернётся?
— Не вернётся она, Малиновский. Впрочем, пляши, она всё сделала для того, чтобы мы с тобой остались у власти, — Андрей убрал в ящик стола Катину записку, взял остальные документы и прошёл вслед за другом.
— Ну что, Николай Антонович, официально с сегодняшнего дня назначаю Вас на должность финансового директора компании «Zimaletto», — обратился к Зорькину Андрей и, не дав вставить ни слова, продолжил: — Вижу, Вы согласны, это замечательно. Тогда вперёд, господа, в бой!

_________________
You will never know what you are capable of if you are afraid. Bodo Shafer

Так всё грустно - напряжённо, что в прошлом, что в будущем. Надеюсь, что пока... Автору спасибо за проду . Как всегда - безумно интересно.

Благодарю за комментарий)

_________________
You will never know what you are capable of if you are afraid. Bodo Shafer

очень нравится развитие событий в настоящем.
да и в прошлом тоже волнительно-интересно.


спасибо!

_________________

Tout est pour le mieux dans le meilleur des mondes possibles. (с) Voltaire.
Всё к лучшему в этом лучшем из миров. (с) Вольтер.

мой блог на форуме: мои фики, любимые фики, о сочинительстве и просто поболтать

Спасибо за комментарий!

Этот день для них ещё не закончился...

_________________
You will never know what you are capable of if you are afraid. Bodo Shafer

Благодарю всех за комментарии и интерес к рассказу.

Глава 12.

Андрей сидел за Катиным столом и в очередной раз перечитывал короткое письмо. Оно было слишком деловым и лаконичным, но вот это её «на нашей стороне» давало надежду на то, что он Кате не безразличен. Андрей взял в руки семейное фото Пушкарёвых и провёл указательным пальцем по девушке, грустно улыбнувшись её непосредственности и детскости — неважно в какой одежде и где, но она была счастлива в тот момент.
В кабинете президента раздались шаги, и он прикрыл финансовыми документами личные вещи помощницы. В дверном проёме появилась растерянная Кира. Не найдя Жданова в кабинете президента и заметив свет в каморке, она направилась туда.
— Да, Кира, ты что-то хотела? — Андрей оторвался от бумаг и посмотрел на неё.
Она окинула взглядом тускло освещаемое светом настольной лампы помещение, обратила внимание на стоящие около стола Катины туфли, на зелёный пакет с торчащим из него ухом мягкой игрушки, на огромную картину-окно, опирающуюся на стеллаж, на разбросанные бумаги по всему столу и переключилась на Андрея.
— Андрей, ты зачем здесь спрятался? У тебя прекрасный кабинет и стол.
— Ты за этим сюда пришла? Странно, что тебя это интересует, но я отвечу. Я разбираю бумаги, которые оставила Катя. Это всё?
— Нет, не всё. Ко мне заходила Маргарита и спрашивала насчёт отмены свадьбы. Это ты ей рассказал?
— Да, Кира, я попросил маму проконтролировать отмену приглашений на свадьбу. Предупредить гостей. Ты же, как я пониманию, этим не озаботилась, — тихим усталым голосом отвечал ей Андрей, по большому счёту, всё что он должен был сказать Кире, он сказал вчера, максимально сглаживая углы.
— Но я решила, что ты передумаешь. Я понимаю, что вся эта неприятная ситуация в компании, долги, перевыборы завтра нового президента «Zimaletto» сказались на твоих нервах. Ты устал… — упрямо цеплялась за прошлое Воропаева.
— Да, Кира, я устал, я очень устал объяснять тебе, что между нами уже ничего не может быть. Ещё утром я надеялся, что мы сможем поддерживать дружеские отношения, а сейчас сильно сомневаюсь.
— Хорошо, Андрей, но ты же понимаешь, что ты очень изменился и я не знаю, кто или что так на тебя повлияло. Но я не могу больше доверять тебе.
— Не старайся, Кира, не нужно, я тебя услышал. Я понял, что завтра на совете ты будешь голосовать против меня. Очень жаль, что личные отношения ты переносишь в профессиональную сферу. Впрочем, это твоё решение. Сейчас оставь меня, пожалуйста, одного.
Кира ещё раз внимательно оглядела своего жениха, теперь уж наверняка бывшего, и молча вышла из комнаты, гордо подняв голову. У неё не оставалось выбора, кроме как объединиться с Сашкой против Андрея и Кати… Она просто позабыла, что выбор есть всегда.

Кики совершенно не понимала, как могло так быстро всё решится против неё. Сидя в одиночестве на этой неудобной скамье в плохо отапливаемом помещении, одетая в простое шерстяное платье, она припоминала напутствия матери о непростой и лицемерной жизни в Париже. Ох, её прозорливая maman всего лишь полагала, что дочка приглянется королю и он сделает её своей любовницей, но всё оказалось как-то глупее и проще. Вся эта фальшь религии, яростно поддерживаемся Королём — Солнцем, борьба с инакомыслием и патриархальное возвышение католицизма, когда на деле ни король, ни его ближайшие подчинённые не отказывали себе ни в каких удовольствиях и прегрешениях. Что уж говорить, если его первая фаворитка маркиза де Монтеспан очень активно пользуется услугами знахарей, и не только с благими намерениями…
О, как же счастливы они были с Andruet в их небольшом поместье, расстроенном из бывшего охотничьего дома, принадлежащего королям прошлых веков.
— Andruet, мой дорогой и любимый супруг, только бы увидеть Вас ещё раз, только бы вселить в Вас веру, что впереди всё сладится. Только бы Вы смогли быть счастливым без Вашей Catishe.
Она заплакала о потерянной спокойной жизни и возможном счастье. Если бы только барон de Montmorency не повредил ногу. Если бы он не убедил сына быть рядом с королём, если бы он увидел, что иногда достаточно малого… Перед её взором проносились картинки их неосуществимого, но такого реального будущего, как они гуляют в лавандовых полях, у него на руках их сын, они смеются и парят в упоении…
— Вас хотят видеть, — дверь без предупреждения отворилась, и жандарм прервал размышления девушки. Она быстро вытерла слёзы и приняла мужественный независимый вид, ожидая увидеть Жака Кольбера, уже несколько раз появляющегося здесь с целью «спасти» и облагодетельствовать сломленную девушку. Но дверь отворилась, впустив растрёпанного юношу.
— О, Жан, — Кики бросилась ему в объятия, — как же я рада тебя видеть! Но как, как тебя пропустили ко мне?
— Вы же знаете, что я то там пишу, то здесь переписываю. К тому же средство от излишне выпитого вина поутру многим стражникам необходимо, — Жан подвёл девушку к скамейке и сел рядом с ней.
— Расскажи же мне всё, что знаешь, ничего не утаивай, прошу, — взмолилась девушка.
Жан начал рассказывать о сомнениях между членами комиссии в её виновности, о спорах относительно барона де Montmorency, о том, что королю это может не понравиться. Судья очень хотел выждать время, но Кольбер повлиял на него.
— А потом они позвали Луизу, эту девушку, сестру Жака, которую Вы выходили. Она дала показания против Вас, сказала, что не уверена в божественности ваших способностей. Несла полную нелепицу, что после её выздоровления какой-то монах изгонял бесов, напущенных Вами. Её убедил брат, она была немного запугана, но искренне верила в то, что говорит.
Кики никак не отреагировала на слова друга, она смирилась…
— Catishe, Вы не сдавайтесь, прошу Вас, и мы не сдаёмся. Робер де Крэссе уже в пути в Неймеген с последними новостями, они с Вашим супругом добьются от короля нужного письма.
— Ну что ты, Жан, всё хорошо, — она пригладила юноше взъерошенные волосы и печально улыбнулась. — Но я должна готовиться, ты же сам всё понимаешь. Ты сможешь ещё пробраться ко мне?
— Да, я постараюсь, — немного растерялся от тона девушки Жан.
— Хорошо, иди сейчас, я очень устала, — Кики прилегла на скамью и закрыла глаза. Жан тоскливо вздохнул, взял тонкое одеяло, прикрыл девушку и вышел из её кельи.
— Катя, пожалуйста, давай сделаем несколько глубоких вздохов, вместе. Вдох… и выдох, входящий воздух наполняет тебя энергией и светом. Вдох… и выдох, — Владислав отметил, что веки Кати перестали нервно дрожать, и продолжил:
— Пожалуйста, пропусти события немного вперёд, ближе к концу… Хорошо. Смотри на всё со стороны, помни, что ты защищена, а я рядом. Расскажи, что сейчас происходит.
— Меня везут на площадь. Со мной в повозке ещё два человека — мужчина и женщина. Их тоже обвиняют в колдовстве и причинении намеренного вреда здоровью. Вокруг огромная толпа людей. Прохладно.
— Какое время года сейчас, месяц?
— Конец февраля-начало марта, все тепло одеты. Да и я почти не изменилась, исхудала немного.
— Хорошо, что будет сейчас происходить?
— О, они выводят и привязывают нас к столбам на возвышении. Внизу и вокруг много веток, сухих веток, это хорошо, это благодаря Жану.
— Поясни, пожалуйста.
— Ну как же, на костёр кидали людей фанатичные безумцы и им нравилось смотреть как осуждённые страдают перед смертью. Они, порой, заготавливают сырые деревья, для продления мучений…
— Как Жан смог договориться?
— Он выменял некоторые мои украшения.
— Хорошо, продолжай рассказывать, что происходит.
Кики стояла и смотрела затуманенным взором на безумную толпу, рассеянно слушая судью, зачитывающего сфабрикованный приговор. Она ощущала лёгкость во всём теле, совсем не чувствовала страха, и всё благодаря Жану. Это он договорился с жандармом и ей пронесли одурманивающее разум и тело зелье, дабы облегчить страдания. Он расплатился монетами, вырученными за её драгоценности, с палачом, и её некрепко привязали к столбу. Она уже успела освободить руки из пут и сейчас потирала кисти, пытаясь собраться с мыслями. Свежий ветер пошевелил длинные распущенные волосы девушки и слегка прояснил разум. Она встрепенулась, будто почувствовала приближение любимого и скорейшее освобождение.
Но приговор был оглашён, палач, перекрестившись, подошёл к постаменту и факелом стал поджигать ветви. Кики, неожиданно для себя самой и как будто против воли, заговорила:
— Я проклинаю тебя Жак Кольбер, тебя и всех твоих единокровных родных! И в этой жизни, и в последующих вы будете искупать вину за смерть невинных! — её голос звонко разносился над вмиг утихнувшей толпой, впитывающей каждое слово. — Я предрекаю постепенное падение Франции. Истощённая войнами и искусственной величественностью её короля, она будет экономически разорена, к тому же, у короля будут проблемы с престолонаследием.
Девушка резко замолчала, закашлявшись от удушливого дыма. В это время ветер слегка изменил направление пламени и Кики сквозь него увидела в толпе очертания любимого супруга. Она облегчённо улыбнулась и прокричала свои последние слова перед тем, как потерять сознание:
— Будь счастлив, Andruet!

— Катя, дыши глубоко и отстранённо. Хорошо. Продолжай…
— Я не понимаю, как это произошло, но я стою рядом с костром, он очень яркий и горячий. Слышу безумный от горя возглас мужчины, это мой супруг, его держат несколько человек, он безутешен. Жан, Жан с письмом от короля уже разговаривает с судьёй, но слишком поздно.
— Что ты ощущаешь?
— Мне грустно, что Andruet страдает, я пытаюсь утешить его, пытаюсь обнять, но он ничего не чувствует. Пытаюсь прокричать, что со мной уже всё в порядке, но он не слышит.
— Тебе уже нужно идти? За тобой пришли?
— Наверное нужно идти, — в голосе Кати послышались сомнения, — но я не могу оставить Andruet в таком состоянии, я должна облегчить его мучения. Я жду вечера, когда он будет более расслаблен. Обычно это удобно делать, когда человек спит, а его разум свободен. Но Andruet сидит в кресле около камина, он в полудрёме, и это хорошая возможность. Я наклоняюсь, обнимаю, окутываю своей энергией и тёплом, шепчу, что со мной все хорошо и что мы непременно увидимся, но у него ещё много дел и задач на земле…
Катя замолкает и только лёгкая улыбка, появившаяся на губах, говорит Владиславу, что она ещё там, с супругом. Он дал ей несколько минут попрощаться и повёл сеанс дальше:
— Вы с ним уже попрощались?
— Да, я его оставляю успокоенным, но я ещё вернусь через несколько дней, когда он готов будет меня «услышать» во сне. Я сделала всё, что могла, и теперь точно знаю, что в его жизни всё наладится. К тому же, совсем скоро, он отдаст своё сердце другому человеку.
— Ты совсем не ревнуешь?
— Ревную? — недоумённо уточнила Катя. — Здесь нет такого понятия… Я желаю ему счастья, ведь наш с ним путь мы уже прошли в той жизни.
— Хорошо, ты всё ещё с ним или уже ушла?
— Я ухожу домой, это очень странное ощущение, как будто плыву сквозь пространство и время. Но это приятно и очень легко.
— Как ты выглядишь?
— Я всё также как Кики, пока мне привычнее сохранять этот образ. О, мне навстречу выходит Наставник, — ожившим, радостным голосом продолжала описывать происходящее Катя. — Как же я рада оказаться дома!
— Тебя ждёт серьёзный разговор?
— Да, но после восстанавливающего все энергии душа. Это займёт какое-то время.
Владислав не торопил девушку, это было не первое его сопровождение клиента в переходах между жизнями, он уже знал, что необходимо давать время на восстановление энергии. Через пару минут Катя сама продолжила:
— Теперь, когда я отдохнула и восстановила свои силы, мы будем обсуждать прожитую жизнь.
— Хорошо. Как к тебе обращается Наставник? Как тебя зовут там?
— Меня? Моё имя немного странно звучит, похоже на Тэжели.
— Необычное имя. Ты встретишься ещё с Andruet?
— Да! Я буду его встречать, когда он сюда вернётся. И если ему будет грустно, и он меня позовёт, я всегда приду к нему.
— Вы пересекались с ним в других жизнях?
— Да, несколько раз…
— Ты задумалась. Это разве необычно, пересекаться в разных жизнях с одними и теми же людьми?
— Нет, конечно, такое часто бывает, вот только здесь, с Андреем, всё очень повторяется, это редкость… Это означает, что мы не выполнили все свои задачи ранее…

Он бежал, бежал выбиваясь из сил, и, в то же время, из-за страха опоздать и всё потерять, увеличивал скорость. Толпа прохожих расступалась перед гневливым молодым человеком, беззастенчиво расталкивающим всех, кто попадался ему на пути. «Только бы успеть, пусть мои ноги меня не подведут. Только бы не опоздать, Господи, прошу тебя, пусть кто-то или что-то остановит эту процессию!» — проносились мысли у него в голове. Немногие горожане, кто узнавал этого мужчину, с жалостью и сочувствием смотрели вслед. Как назло, дорогу ему перегородила повозка с утренним подвозом, он выругался, обходя препятствие.
— Помоги, Вам, Святые отцы, милорд, — услышал он юношеский голос за спиной и, резко обернувшись, увидел Жака или Жана, юношу 18-ти лет, одного из подопечных его возлюбленной. Парень с надеждой всматривался в лицо бегущего, пристроившись рядом и намереваясь сопроводить его к желанной цели. Спешащий мужчина выхватил на ходу из кармана плотный запечатанный конверт, скреплённый личной печатью короля, и помахал перед мальчишкой. Это означало, что прощение и снисхождение получено, а значит дело за малым, нужно всего лишь вовремя передать это послание. Уплотняющаяся толпа говорила о том, что они приближались к месту событий. Внезапно раздался мощный звон колоколов из находящегося неподалёку собора, в нос ударил запах дыма. Мужчина, невзирая на осеннюю стужу, почувствовал жар и ломоту во всём теле, как при лихорадке. Они переглянулись с Жаном и побежали ещё быстрее.
Выбежав на площадь, Andruet мгновенно понял, что опоздал. Огромная безмолвная толпа с вожделенными глазами смотрела на жарко горящий костёр. До молодого человека, с мгновенно поседевшими висками, ветер донёс обрывки фраз, произнесённых любимым голосом.
— Нет, Catishe, нет! — вскричал Andruet, роняя, теперь уже бесполезный конверт на землю. Расталкивая людей, он бросился к костру, с намерением разгрести ветки, но в это время резкий порыв ветра подхватил огонь и пламя охватило все дровяные заготовки и деревянные подмостки изнутри.
— Помогите же мне! — вскричал Жан, пытаясь удержать Andruet на месте. На его призыв откликнулись пара стоящих рядом мужчин: они подхватили бьющегося в агонии мужчину и отвели немного в сторону. Позади них с шумом обрушилась деревянная конструкция, народ, накормленный зрелищем, стал постепенно расходиться по домам, обсуждая между собой силу воли и последние слова девушки.
Судья с недоумением и лёгким испугом читал поднесённое Жаном письмо. В нём совершенно ясно было изложено указание не принимать окончательных мер, ждать возвращения короля и свиты. Жак Кольбер, запутав следствие и манипулируя меняющимися законами, уговорил принять неосмотрительно быстрое решение и привести приговор в исполнение. Похоже теперь и у судьи, у самого Жака, да и у его отца Жана-Батиста, возглавляющего правительство, будут проблемы. Хотя, если использовать последние слова этой сожжённой девушки, то проблемы будут у барона de Montmorency. Всё зависит от того, чью сторону примет он, судья, его помощники и свидетели… А в этом деле нужно хорошо подумать.
Андрей подскочил в испуге и ударился головой о стоящий за спиной стеллаж. Он всё ещё находился в «Zimaletto», в каморке за своим кабинетом. На часах было уже одиннадцать часов вечера: прикрыл глаза всего на минутку, а время незаметно отмерило три часа. Вздохнув, Андрей выключил свет, накинул пальто и поспешил вниз. Он перестал понимать границы между сном и явью. Всё было слишком правдоподобно и ужасно в этой полудрёме. Дико. В голове вертелась ужасная мысль, что он опоздал, что он потерял её навсегда. Кого её? Эту девушку из сна или Катю?
Пролетев мимо полусонного охранника на ресепшн, Жданов с трудом дождался лифта, спустился на подземный паркинг и запрыгнул в машину. Он торопился. На его везение дорога в это позднее время была свободна от скопления автомобилей, но Андрей сдерживал себя, стараясь не нарушать скоростной режим. Чтобы отвлечься от тоски, навеянной сном, он обдумывал свои слова и действия на послеобеденном совещании в компании. Реакция Воропаева была предсказуема, но уж очень агрессивна. Он пытался оспорить распоряжение Андрея о назначении Зорькина финансовым директором, пытался оскорблять, но его слова натыкались на презрительное спокойствие.
Отец совершенно не поддержал Андрея и в этот раз, что неудивительно — после обрушившейся на него информации, он ещё не пришёл в себя. Но, неожиданно, на стороне порицаемого всеми пока ещё президента компании оказался юрист. За время обеденного перерыва он успел детально ознакомиться с документами, и вынес предварительную рекомендацию сохранить «НикаМоду» и оставить взаимоотношения компаний на существующем уровне, т.е., фактически, предлагал придерживаться антикризисного плана Пушкарёвой. Его размеренный тон и грамотные доводы вызвали новый прилив гнева и оскорблений в адрес Андрея. Впрочем, отец решил прислушаться к рекомендациям профессионала и, невзирая на мнение Александра, утвердил имеющийся антикризисный план. Решение вопроса о том, кто же воплотит план в жизнь, ему пришлось перенести на следующий день, ибо все были безмерно удивлены, когда Андрей принялся настаивать на своей кандидатуре. На чаше весов с его стороны была мама и Малиновский, со стороны Воропаева сёстры, и теперь уже всё решал голос Павла Олеговича.
— Андрей Павлович, письмо, — наклонившись к нему напомнил Зорькин и, видя недопонимание, пояснил: — Письмо, которое писала Катя на имя Вашего отца. Вам нужно отдать его.
Андрей с сомнением смотрел на Зорькина, во-первых, он не хотел давить на отца, ему искренне, с детской затаённой обидой и ребяческим желанием хотелось, чтобы папа был за него. А во-вторых, он сомневался, что письмо поможет.
— Андрюх, это единственный шанс всё исправить, — видя сомнения друга, встрял Малиновский. — Ты же не хочешь смотреть, как «Zimaletto» растаскивают по кускам, а Воропаев именно к этому и хочет привести компанию.
Скрипя зубами, он достал письмо из-под папки и передал отцу, с неохотой согласившемуся ознакомится с ним дома.
Мысли Андрея снова вернулись к Кате и его сердце тревожно заныло, неужели сон в руку, и с ней что-то случилось нехорошее?
Припарковавшись около знакомой невзрачной пятиэтажки, Андрей заглушил машину и принялся высчитывать окна Катиной комнаты. Отыскав её окно, он откинулся облегчённо назад в кресле — в окне горел приглушённый свет, а значит, владелица комнаты дома, отдыхает и готовится ко сну. Она совсем рядом, стоит только взбежать по ступенькам на четвёртый этаж и прижать к себе эту упрямицу! Он уже открыл дверцу машины и занёс ногу, чтобы осуществить желаемое, когда вспомнил о том, что она не желает его видеть; о том, что там на страже её покоя стоит суровый Пушкарёв с трудовым кодексом, армейским уставом и старомодной моралью.
Нет, сначала Андрей должен устранить последнее препятствие — оставить управление компанией в своих руках, чтобы предотвратить козни Воропаевых в сторону Кати. А потом, уже совсем скоро, завтра вечером, нет, сразу после обеда, он приедет вот сюда с огромным букетом каких-нибудь сиреневых цветов, внешне напоминающих лаванду, и будет добиваться прощения.

_________________
You will never know what you are capable of if you are afraid. Bodo Shafer

Автору спасибо за проду. Но так сейчас всё грустно - грустно, до слез. Особенно, в прошлом. Не успел, на несколько бесконечных минут опоздал... Надеюсь, в этой жизни Андрей успеет !

bkol, спасибо!


да? мне наоборот светлее было, чем в прошлой главе. проклятие только цепануло.. может аукнуться Катиш.


было бы другое прошлое, не было бы этого будущего....

а в этом будущем всё должно быть хорошо. Катя, наконец, разобралась с той жизнью, и поняла, что ситуацию в этой нужно решить, а не избегать и прятаться. ну и Андрей настроен решительно. ))

_________________

Tout est pour le mieux dans le meilleur des mondes possibles. (с) Voltaire.
Всё к лучшему в этом лучшем из миров. (с) Вольтер.

мой блог на форуме: мои фики, любимые фики, о сочинительстве и просто поболтать

Helenvu, irina_ti, спасибо за комментарии.



Да, всё так и есть. Я бы очень хотела описать события прошлого позитивно, чтобы случилось чудо, но это было бы исторически неприменимо к описываемому периоду времени...

_________________
You will never know what you are capable of if you are afraid. Bodo Shafer

Спасибо большое за главу.
Очень многое понравилось.
И конец мне кажется позитивным!

_________________
"Я... боюсь художников. Очень уж легко их брата обидеть, проще, чем коту на хвост наступить." (с) МФ.

Благодарю за комментарий.
Это отлично, что у меня получилось немного смягчить треволнения главы под конец.

_________________
You will never know what you are capable of if you are afraid. Bodo Shafer