|
Название: Можно, я тебя не отдам?
Автор: maria_mujer
Рейтинг: G
Размер: Мини
Статус: закончен
Жанры: Hurt/Comfort, Ангст
Предупреждения: Отклонения от канона
Описание:
У него была куча времени, чтобы прийти к этому решению, но он всё ещё медлил, держа в руках телефон и невидяще глядя в тёмный провал холодного камина.
Примечания автора:
Ты серьезна – не по годам:
Мало прожито. Много боли.
Можно, я тебя не отдам
Никому, заслонив собою?
Знаю – песенка не нова,
И с годами все меньше веры:
Ночь темна, и все кошки серы –
Я и сам разлюбил слова,
Но прошу тебя: продержись!
Подержись за меня, не падай –
Да какого же черта жизнь,
Если это не будет правдой? –
Мы записаны на веку
Друг у друга – не отвертеться:
Я налью тебе кофейку,
Ты – мне жизнью наполнишь сердце.
Александр Исаев
У него была куча времени, чтобы прийти к этому решению, но он всё ещё медлил, держа в руках телефон и невидяще глядя в тёмный провал холодного камина. Вспоминал, как преследовал Катю и умолял выслушать, практически поселился возле её подъезда, но так ничего не добился и, психанув, ушёл в трёхдневный запой. Послал всех: Катю, которой он так очевидно не нужен, Сашеньку с его злорадством, Ромку с его дурацкими вопросами и комментариями, Киру, которая не понимала его одержимость Катей, но всё равно надеялась, что он опомнится и вернётся к ней…
Три дня он никого не видел и не слышал, а на четвёртый проснулся и понял, что в уходе от реальности нет никакого смысла. Виски не спасал от боли, не стирал память — наоборот, только обострял чувства, и Жданов не придумал ничего лучше, чем просто отгородить стеной воспоминания о Кате от его повседневной жизни. И иногда у него это даже получалось, и тогда работа спорилась, глаз горел, а сон был крепким и спокойным.
А потом Катя пришла в «Зималетто». Сашка облажался, и Андрей надеялся, что уж теперь-то отец даст ему ещё один шанс, позволит починить то, что он так талантливо развалил, но отец снова поступил не так, как от него ожидали — попросил Катю возглавить фирму и вывести из кризиса. Катя согласилась. Он смотрел на неё и не понимал, как ему теперь не то что жить — работать. Память предательски подкидывала самые откровенные кадры из прошлого, и Андрей отводил взгляд, успокаивал так некстати участившееся дыхание и снова возвращался к её глазам, которые не могли изменить даже элегантные очки. Короткая стрижка с небрежно лежащей на лбу чёлкой, белый облегающий костюм и безмятежное лицо — от его Катюши почти ничего не осталось, но Андрей всё же не мог оторвать от неё глаз.
Он попробует — решил тогда Андрей, — попробует вернуть Катю, снова добиться её любви, нужно только не торопиться: Катя вновь привыкнет к нему, всё плохое останется в прошлом, и они будут вместе, потому что любят друг друга. По-другому и быть не могло.
Но вышло всё опять не так, как он себе придумал. Катя ни на йоту не потеплела по отношению к нему. Он мёрз от её взгляда на совещаниях и в коридорах «Зималетто», но не оставлял надежды покорить неприступную крепость. А она взяла и привела в свой кабинет повара и закрылась там с ним. И тогда Андрей сорвался. К чёрту осаду, — решил он и на следующий день, как только госпожа президент появилась в компании, ворвался к ней в кабинет.
— Что я должен сделать, чтобы ты меня простила?! — крикнул он прямо в любимое лицо, но не получил ответа: Катя молчала.
Он снова стал говорить ей о любви и о том, что не может без неё, но она только усмехнулась. Тогда он заявил, что если так нужно, то он может уволиться из «Зималетто», и, может, тогда она поверит в его искренность.
— Ваше право, Андрей Палыч, — заморозила его взглядом и насмешливо добавила: — Уволитесь, а акции-то всё равно останутся… Может, тогда и от акций избавитесь? Ради вашей великой любви. Нет?
Жданов бросил на Пушкарёву непонятный взгляд и вышел из кабинета, хлопнув дверью. А к вечеру привёз нотариуса с дарственной на акции и потребовал, чтобы Катя поставила свою подпись. Мол, вот, как сказано, так и сделал. Ничего для вас, Екатерина Валерьевна, не жалко. Катя чуть не убила его взглядом и разорвала дарственную на мелкие кусочки. Потом извинилась перед нотариусом и попросила Андрея покинуть кабинет.
— Катя, нам нужно поговорить, — снова повторил Жданов фразу, казалось, уже записанную на подкорку. — Катя!
И тогда Катя спокойным деловым тоном произнесла страшное «я больше не люблю тебя». Сказала так, что Андрей наконец-то поверил в то, что наблюдал последние несколько недель: он ей не нужен, всё перегорело, прошло, развеялось пеплом на ветру… Все его метания и надежды были бессмысленными и жалкими, — понял Андрей, молча покинул президентский кабинет и застыл где-то в коридоре, мысленно проговаривая про себя Катино «я не люблю» — горькое, тёмное, лишившее его последней надежды и опрокинувшее на обе лопатки.
Катя не спала всю ночь. Вспоминала лицо Андрея, потерявшее все краски после её слов, и спрашивала себя, не ошиблась ли она где-то, не слишком ли была несправедлива к Андрею. Ведь она ему солгала. Солгала! Сама не знала, откуда нашла в себе силы сказать тихо и ровно, словно ей было уже всё равно. Но всё равно не было. Было больно и неуютно от скребущейся где-то внутри совести, шепчущей о втором шансе для Андрея. Но она запрещала себе вслушиваться в этот шёпот. Слишком свежи ещё были воспоминания о его подлости и лжи. Каждый его взгляд обжигал и ранил, напоминая, какой доверчивой дурочкой она была… Нет, никаких вторых шансов. Она ему не верит. И никогда не поверит.
Утром, разбитая, с тщательно закрашенными синяками под глазами, шагнула в кабинет президента и резко затормозила: на странно свободном от папок столе белел листок бумаги. «Прошу уволить по собственному желанию…» Катя помотала головой. Что происходит? Неужели он вчера не поверил ей? Неужели решил продолжать свою игру, свой обман? Это уже слишком!
Катя схватила злополучное заявление и бросилась прочь из кабинета. Звонко стучали каблуки, пряди волос подпрыгивали на плечах в такт решительно-злому шагу, глаза метали молнии — такой мог бы увидеть её Андрей, если бы не предательски лопнувший ремешок на туфле, который на мгновение отвлёк Катю от её цели.
В кабинете Жданов невозмутимо собирал свои немногочисленные пожитки, стараясь не обращать внимания на мелькающего туда-сюда Малиновского.
— Палыч, может, подумаешь ещё? Ну, зачем тебе уходить?! Ну, послала тебя Катька, но ведь жизнь-то на этом не закончилась.
Андрей молчал.
— А Пал Олегыч знает?
— Знает.
— И как он отреагировал?
— А как ты думаешь, Ром? — горько усмехнулся Жданов. — Я в очередной раз его разочаровал.
— Может, всё-таки останешься? — не сдавался Малиновский.
— Нет, — отрезал Жданов.
— А хочешь, я с ней поговорю? Объясню всё, извинюсь, в конце концов…
— Ага, письмецо напиши. Покаянное, — сострил Андрей. — Мол, простите, бес попутал…
— Жданов, я серьёзно!
— Ром, не надо. Это бессмысленно, понимаешь? Она меня больше не любит. Вот и вся история. Всё когда-то кончается, вот и её любовь кончилась. И это, наверное, хорошо. Катя начнёт новую жизнь, выйдет замуж…
— А ты?
— А что я? Как-нибудь переживу. Катя вон пережила и забыла, значит, рано или поздно и мне станет легче. Всё заканчивается — помнишь?
— То есть ты решил смыться и оставить меня на съедение голодным псам?!
— Каким псам, Малиновский! Не неси чушь! — Андрей швырнул папку на стол.
— А вот таким! Маргарита Рудольфовна с меня скальп снимет, если узнает, что я так легко тебя отпустил. Да и Пушкарёва твоя…
— Если бы моя, — тяжело вздохнул Жданов. — Ничего тебе Катя не сделает. Ты хороший специалист, ты нужен компании, так что волноваться не о чем.
— А, может, мне с тобой уйти?
— И бросить Катю? Фирме до выхода из кризиса ещё, как минимум, месяца полтора потребуется. Ром, я прошу… Она никогда не признается, что ей тяжело. Будет нести эту ношу с ледяной улыбкой, словно это и не ноша вовсе… Помоги ей, поддержи. Сделай это для меня, хорошо?
— Хорошо, — буркнул Малиновский и достал из шкафа бутылку виски. — Давай, что ли, выпьем… так сказать, на дорожку.
Катя сидела на полу, безуспешно пытаясь вытереть льющиеся из глаз слёзы. За дверью Андрей просто и честно говорил о своей к ней любви, в которую она так и не смогла поверить. Андрей сейчас точно так же сбегает от боли, как сбежала тогда она. Катя стянула туфли с ног и поднялась. Как хорошо, что женсовет опять где-то гуляет, иначе она бы так и не услышала, не узнала бы…
Катя села за стол Шуры, нажала кнопку селектора и произнесла одно-единственное слово:
— Андрей…
_________________ «Самая трудная задача — быть самим собой в мире, где каждый пытается сделать вас кем-то другим».
Бенедикт Камбербэтч
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
