НРКмания

ставлю на Шестикову. Пошла за попкорном

_________________
Не обижайте тех, кто вас любит, ведь они беззащитны из-за любви к вам

Я за Викусю!

_________________
"Я... боюсь художников. Очень уж легко их брата обидеть, проще, чем коту на хвост наступить." (с) МФ.

Пока выдохните Главный бой ещё впереди



-26-


- Андрюш, работать нужно, - Катенька немного отстранилась, уперлась ладошкой ему в грудь, предотвращая новый поцелуй.

Андрей недоуменно посмотрел по сторонам, вспоминая, как правильно дышать.

- Работать?

«Работа... Какая работа? Сейчас? Зачем?», - Жданов искренне не понимал, зачем нужно на что-то отвлекаться, он вертел головой, и напоминал скорее взъерошенного птенца, выпавшего из гнезда, чем вице-президента модного дома.

Катенька заулыбалась. Пригладила Андрею волосы.

- Ага. Работать.

Зацелованная, с красненькими щечками, припухшими губками, она смотрела на него смущенно. Нежно, трогательно... Так, как раньше — до всей этой ерунды с инструкцией...

У Андрея поплыла земля под ногами, материки сдвинулись и разошлись, обнажая тектонические плиты... Конференц-зал утонул, всплыл на просторах Африки, а затем снова прибился к Москве...

Все вокруг рушилось. И собиралось снова... Крошились секунды, разлетаясь над бездной... Время поворачивалось вспять, увлекая за собой, маня... Андрей падал туда — в неизвестность. И все еще не верил. Возможно ли это? Возможно ли было вернуть этот взгляд, воскресить его из гущи монотонных дней, пропитанных виски, снегом с привкусом крови, ложью и безграничной болью? Смел ли он вообще надеяться на что-то?

- Кать, - заправил за ушко прядку волос, и снова «упал» в этот взгляд. Вот дурак дураком! Пялился на Катерину и ничего не мог сказать, слова не мог произнести.

Катя улыбаться перестала, посмотрела очень серьезно.

- А... - трепетно вздохнула. - А работать мы сегодня... не будем?

- Работать? Будем. Обязательно будем, Катюш, - схватил первый попавшийся документ. - Вот. Я уже... К встрече с Верховцевым надо готовиться, да? - а сам смотрит только на Катю.

- Это меню, - усмехается Катерина. - Из ресторана «ШаломCity». Ромка заказывал... Ты по нему собираешься готовиться?

Откидывает документ-меню в сторону. Улыбается в ответ.

- Кать... - проводит пальцем по щечке. - Катюш, а давай дома будем готовиться!

Катерина теперь не просто улыбается, она смеется. Глаза, не защищенные стеклами очков, кажутся нереальными, бездонными, бесконечно-волшебными. В них искрятся смешинки.

- Дома — не очень хорошая идея. Андрюш, ты что! Там же папа!

Жданова охватывает то ли веселье, то ли предвкушение чего-то запредельного.

- Папа? - спрашивает он. - Как же мы про папу-то забыли!

- А еще мама, - подсказывает искусительница-Катенька.

- И мама? Мама — это аргумент. Только вот... - подхватывает Катю на руки, приподнимается. - Только вот, понимаешь, в чем дело, Катюш, - усаживает ее на стол. - Мама и папа будут у себя дома. А мы — у себя.

- Как это? - хлопает ресницами, смотрит недоверчиво, а сердце уже начинает биться быстрее.

- Ты, главное, не переживай. Мы с твоим папой поговорили. И он со мной согласился, - покивал Жданов, поглядывая по сторонам и прикидывая, а так ли им нужны эти документы, и Верховцев, в том числе.

- Согласился с чем?

- С тем, что тебе лучше пока пожить у меня. Так ведь удобнее. Мне не придется отвозить тебя, потом ехать к себе, потом снова забирать.

- Действительно, удобнее, - согласилась Катерина, хмуро поглядывая на Жданова. - И с этим согласился МОЙ папа, так?

- Да, именно так, - Андрей кивнул сам себе, придя к решению, что Верховцев не так уж критически и важен сейчас. Ведь не обязательно отказываться от встречи, можно же ее перенести на день... другой... неделю. А?

- Ты шутишь, да? - Катя находит свои очки, надевает их.

«И если выехать из «Зималетто» прямо сейчас, то есть вероятность не попасть в пробку и приехать домой быстрее. А впереди такой длинный вечер... К черту Верховцева!».

Жданов отскакивает от стола, потом снова возвращается.

- Я сейчас, Кать... заберу твои вещи, да? - мечется по конференц-залу. - И где эта Тропинкина, черт возьми? - кричит он вдруг, выбегая в президентский кабинет.

- Папа согласился, - Катя барабанит пальцами по столу, поглядывает на телефон. Звонить, не звонить?

Одергивает сама себя. Нет, не будет она звонить родителям и перепроверять, правду ли сказал Андрей. Так нельзя больше — без доверия.

- Нельзя, - тяжело вздыхает, снова смотрит на телефон, и решительно отворачивается.

Она верит Андрею. Верит всему, что он говорит. Потому что иначе нельзя, потому что иначе — бессмысленно.

Тогда тут возникает другой вопрос... Как Андрею удалось убедить ее папу? Папа согласился отпустить ее пожить у Жданова? Сам согласился?

Катя в шоке уставилась на приоткрытую дверь, ведущую в президентский кабинет. Где-то там буянил Андрей - отчитывал Тропинкину за отсутствие на рабочем месте.

«Стоп!.. Пожить у Андрея?», - до Катерины только сейчас по-настоящему дошел смысл этих слов. Дыхание перехватило, щеки запылали.

- Последнее предупреждение, Мария! - тем временем орал Андрей. - Вот список встреч, их нужно отменить.

- Андрей Палыч, но как отменить? - запротестовала Тропинкина.

- Срочно, Мария! Срочно отменить. О, а вот и Шурочка. Шурочка, как ваш зуб? Что? Легче. Вот и замечательно! Вот и отлично. Тогда самое время - поработать. Шура, к вам ответственное задание: найти вашего начальника — я имею ввиду Романа Дмитрича, и проследить за ним.

- А что случилось с Романом Дмитричем? - пискнула Шура.

- Эм-м... заболел Роман Дмитрич. Плохо ему стало. Шура, вы меня слышите? Найти, и глаз не спускать! Чтоб не вздумал еще что-нибудь написать, - последнюю фразу Андрей пробормотал уже себе под нос, входя в конференц-зал.

Катя с трудом выровняла дыхание, отлепила ладошки от пылающих щек. Андрей стоял рядом, смотрел вопросительно.

- Поехали? Катюш... - Катерина только сейчас заметила, что у Андрея уже на плече висела ее сумочка, а на шее — желтенький плащик. Улыбнулась.

- Прямо сейчас поедем, да? А ведь рабочий день еще не закончился.

- А мы уже... наработались.

- Вот как?

- Да. И нам срочно нужен отдых. Катастрофически срочно. Катюш... - подхватил ее на руки, зацепил с собой еще несколько документов. Пусть Катенька отвлечется на что-нибудь ненадолго, пока он ее похищает тут.

Катя посмотрела на меню из ресторана «ШаломCity», что Андрей прижимал к себе особо бережно. Улыбка тронула краешек ее губ. Но нет, она не будет ему пока ничего говорить. Ой... А они уже в лифте! Когда успели дойти?

* * *

Малиновский выбежал в главное фойе, добежал до стойки ресепшн, но створки лифта уже захлопнулись (прямо перед носом!), увозя с собой негодника Жданова.

«Чтоб его... Черт!», - досадливо ударил рукой по лифту.

- Ой, Роман Дмитрич, а я вас везде ищу, - раздался за спиной голос Шурочки.

Малиновский поморщился. Ну, не убегать же ему сейчас! Пришлось оборачиваться, пришлось растягивать губы в улыбке.

- Шурочка. А что случилось?

- Это у вас что-то случилось. Андрей Палыч сказал... что вам плохо. Вам плохо, Роман Дмитрич?

«Убью Жданова! Удружил так удружил! Так подставить... Чтоб его!».

Роман постарался придать лицу максимально страдающее выражение.

- Плохо, Шура. Плохо.

«Поговорить мне с ней нужно, вот, что... И желательно так, чтоб все выяснить... наверняка. Потому что бортануть какую-нибудь модель можно запросто. А вот единственную секретаршу... Шуру бортануть невозможно. И что за дурь ей в голову ударила? Надо выяснить».

- Шу-ра, - протянул Малиновский, прикидываясь в стельку пьяным. - Шура, а вызовите мне... ик... такси... На Марс. Или лучше к этим... к ик... к аметистам. Шурочка, поехали к аметистам. На Марс.

* * *

Ленка была в ударе. Все сплетни, все самые желтые новости были со смаком, в мельчайших подробностях, рассказаны Людмиле Борщовой. Людочка слушала, разинув рот, и даже почти забывала, что Мишенька куда-то пропал, и уже час, как не отвечает на телефонные звонки.

- А вы знали, что Кристина Орбакайте недавно удалила два ребра и несколько костей на лодыжке, чтобы двигаться лучше?

- Да вы что! - поражалась Людмила. - Леночка, вы такая молодец, столько всего знаете! Я поражена.

- Профессия обязывает, Людмила Петровна.

Они все сидели в ресторане «Мармеладоff» за праздничным столом. Алексей Борщев пил горячий шоколад и медленно приходил в себя от шока после встречи с прыгающим в сумке котом. Славик, в основном, молчал, хитро поглядывая по сторонам, и изредка отвечал кому-то на смс-сообщения.

Кстати, Себастиан после прыжков, видимо, ушиб немного голову. Он выгрыз все-таки дыру в железной переноске, но на этом его буйство вдруг закончилось. Себа вполне мирно уничтожил кусочки жареной курочки, стащив ее у повара прямо перед носом, и напугав бедолагу своим шипением до ужаса. Но на этом всё. Теперь Себастиан лежал на диванчике рыжим жирным пятном, и таращился в окно — на полнолуние.

- А Тина Канделаке, чтобы казалось, что она говорит быстро, сначала записывает себя на диктофон, а потом механически ускоряет. Это не настоящий ее голос, это фанера. Ага.

- Никогда бы не подумала! - воскликнула Людмила.

Когда в зал вошел Михаил, все обрадовались. Когда следом за Михаилом появилась Клочкова — насторожились.

- Простите, что мы задержались. Мам, пап, это Виктория — большой знаток кулинарии. Вика, это моя мама — Людмила Петровна, а это мой отец — Алексей Борисович.

Алексей Борисович даже привстал с места, так ему понравилась гостья.

- Очень приятно, - истерически хохотнула Вика.

- Виктория, а вы тоже ресторатор? - спросила Людмила.

Клочкова посмотрела на нее оскорбленно.

- По мне разве видно, что я работаю в музее?

- Я имею в виду, ваша работа связана с кулинарией? Вы готовите?

- Нет, я больше специалист по... по дегустациям.

- Да? Как интересно. А по вам и не скажешь, - окинула взглядом стройную фигурку Клочковой.

«Красивая», - вынесла вердикт Людмила. «От таких жди беды — уже доказано».

Людмила поджала губы, отвернулась от Виктории, посмотрела на Ленку Шестикову.

«А вот это — то, что надо!».

- А я слышала, что ты, Виктория, в «Зималетто» работаешь, - вдруг сказала Ленка, и хищно улыбнулась.

_________________
- Ты не туда идешь! Огни в другой стороне!
- Мне все равно, я зажгу свои.

Так, Шестикова пока лидирует... Викуся дышит нос в нос... Ждем развязки, добавим поп-корн

А Андрюша - прямо трудоголик...

_________________
Не обижайте тех, кто вас любит, ведь они беззащитны из-за любви к вам

Автор, вы ещё принимаете ставки? Я ставлю на Шестикову:1) она умнее Вики,2)она не Ногти красит на работе , а трудится и, думаю неплохо зарабатывает себе на жизнь. Милый автор, вы не забыли про Клаву, которая ждёт своей очереди? Как она там без присмотра? Точно что-то сотворит)))

Наконец-то и я догнала читающих!
Главные герои такие обаяшки, я от них в полном восторге! И мне оооооочень нравятся хитросплетения сюжетных линий! ))
Браво!

_________________

Пока только прелюдия. Разогрев


Ставки принимаются Главный бой еще впереди.
Клавочка пусть пока посидит в сторонке, почитает бизнес-план Жданова, поржет, потом на машинке покатается. Ей есть пока, чем заняться


Спасибо

_________________
- Ты не туда идешь! Огни в другой стороне!
- Мне все равно, я зажгу свои.

-27-


Придуманная нетрезвость скорее помешала, чем помогла. Но, к сожалению, выяснилось это слишком поздно — тогда, когда точка невозврата была уже пройдена. Но пойдем по порядку.

В «Зималетто» Роман пошел на все ухищрения, чтобы остаться с Шурой наедине. Он пугал ее, что сядет за руль, если она не поедет с ним, спотыкался о каждый встречный фикус, даже колено ушиб. Шура после недолгих сомнений дрогнула, и сопроводить Малиновского до дома согласилась. Она сама вызвала такси, сама помогла Роману дойти до лифта, сама пресекла сочувственные взгляды подружек из женсовета, и даже хмуро глянула на Свету, когда та пробормотала:

- Надо же! И этот нажрался. Все мужики одинаковые.

Шура Кривенцова повела себя как самая образцовая секретарша, и от этого Роману становилось почему-то особенно мерзко. В такси он прислонился к окну, и на Шуру больше не смотрел — чтобы не видеть ее участливого взгляда. Он сам до конца не понимал, от чего ему так противно — от собственного маскарада или от того, что он такой дурак нагородил невесть что в своей голове, какую-то влюбленность придумал, весь день места не находил. А все зря!

И что теперь делать? - этого Роман не знал. Не выгонять же Шуру! Не раскрывать же ей свой обман: да, напился, но не пьян, это просто шутка такая. Шутка? Не смешно.

Шура довела его до квартиры, помогла открыть ключами дверь.

- ООО «Мотель», - тихо прошептала она, когда вошла, но Малиновский услышал и нахмурился еще больше. Дурдом какой-то. Уже и секретарши в курсе его личных... эм... забав? Хотя... есть ли хоть что-то, чего женсовет не знает?

Шура осматривалась с интересом. Когда Роман шумно завалился на диван, она вдруг предложила сделать ему чаю.

«Ну, какой чай, Шура?», - хотелось ему закричать. «Разве в таком состоянии пьют чай?».

- Нет, Шурочка... Мне бы чего-нибудь погорячее чая, - проблеял он, силясь рассмотреть в щеках своей секретарши хоть какую-нибудь красноту, хоть краснинку. Но ни-че-го! Шура была спокойна, как аметистовое небо. И этот факт — что он тут мучается, выдумывает, старается, а она и глазом не моргнет — рассердил Романа страшно. Он привстал, вытянул шею, сфокусировал взгляд на губах Шурочки, и начал совершать непоправимые ошибки. Роман Малиновский решил выбить у Шуры почву из-под ног. А как еще Роман мог выбивать эту почву? Конечно же, самым проверенным способом — соблазнять.

- Шурочка, подойдите ко мне.

Шура подошла. Малиновский схватил ее за руку, вынуждая присесть рядом, и больше ее руку не выпускал.

- Знаете, я вдруг понял, что вы мне нравитесь, - во взгляде магнетизм.

Шура икнула, в распахнутых глазах ее стоял ужас. Самый настоящий, ничем не прикрытый. Ужас.

- Шурочка, не лишайте меня надежды. Скажите... я вам хоть немного... Хоть чуточку нравлюсь?

Она не ответила, смотрела только очень удивленно, недоверчиво. Смотрела и молчала. А Роман не решался переспрашивать. Пауза затягивалась.

- Вчерашний разговор с вашим... знакомым... Дал мне смелость надеяться, что... что я вам небезразличен. Это так?

Шура вздрогнула, высвободила свою руку.

- Нет, - сказала она. - Шурик... Это мой... парень. Он очень ревнив, Роман Дмитрич. Ревнует ко всем. Вот... даже к вам ревнует, представляете! - улыбнулась, а в глазах ни веселья, ни уверенности, если бы не улыбка, то могло бы показаться, что Шура плачет.

- Он... этот ваш Шурик... Он сказал неправду? - впился внимательным, требовательным взглядом.

- Конечно! - воскликнула Шура. - Он просто не так все понял. Ну... наш с вами поход на выставку. Вот и наговорил глупостей. Не воспринимайте всерьез. И... вы мне нравитесь тоже, Роман Дмитрич. Как человек, как начальник. Вы же знаете, что мы — команда. Так?

Малиновский кисло улыбнулся.

- Конечно, Шурочка. Мы команда. Я рад, что мы все выяснили.

- Вы же тоже имели в виду, что я нравлюсь вам... как друг, так?

Роман поежился. И что ей говорить? Мерзость какая-то, а не ситуация! Вот никогда он не любил сложностей в отношениях с женщинами. А уж с собственной секретаршей!

- Да, - сказал он невнятно, приглядываясь — не обидел ли.

Но Шурочка сразу просветлела. Даже обидно как-то стало.

- Я тоже рада, что всё выяснилось. Особенно рада, что вам стало легче.

Роман готов был треснуть себе по лбу. В какой-то момент он забыл, что притворяется пьяным, и заговорил вполне нормально. Идиот!

- Ну, раз мы всё выяснили... Я пойду, Роман Дмитрич, - вскочила, отошла от дивана.

Малиновский попытался подняться, чтобы пойти за ней следом.

- Нет-нет, не провожайте. Я сама, - и выскочила из его квартиры. ООО «Мотель» не оправдал сегодня свою категорию.

«Какой же ты пошляк, Малиновский!», - привалился к спинке дивана. «Не влюблена... Что ж... камень с плеч», - встал, прошелся по комнате.

«Только вот легче совсем не стало», - посмотрел на часы. Камень должен был упасть, но застрял где-то в районе груди - в легких.

«Наверное, это от голода... Точно! Поеду-ка я к Синицкому. И поем, и нервы успокою... Черт! Это Пушкарева во всем виновата! Чтоб ее! Всю душу наизнанку вывернула. Я даже не подозревал, что она у меня имеется! Кошмар!».

Роман вызвал такси. На улице Шуры не обнаружил (хотя, если честно, очень боялся, что она все еще где-то рядом, побаивался), уехала Шура, и след простыл. Только небо сияло россыпью аметистовых пятен.

Малиновский отвернулся, он запретил себе смотреть на небо. Иначе пятнами покроется уже его лицо — от аллергии на всю эту дурацкую ситуацию.

Как же хорошо, что Шура в него не влюблена! Одной катастрофой меньше. А легкость? Легкость и настроение подрулят чуть позже. Видимо, сегодня просто не его день! Так бывает.


* * *


Катя смотрела на свой чемодан, что стоял прямо посреди квартиры Жданова, и слов не находила, чтобы выразить свое удивление, даже недоверчиво ткнула в него пальчиком. Чемодан не исчез.

Катя стояла и не верила, что происходящее с ней сейчас — реальность. Ну, не может это быть правдой.

Где-то там — в просторах квартиры — суетился Андрей.

- Я сейчас, Катюш, - то и дело выкрикивал он.

А Катя стояла, прислонившись спиной к входной двери, и пыталась унять дрожь. Мудрая, храбрая Катя Пушкарева смогла вынести многое — перенести предательство любимого человека, пережить инструкцию, найти в себе силы, чтобы отомстить... а затем и простить... и каким-то удивительным образом поверить Андрею. Но она совершенно, катастрофически не знала, как позволить себе принять любовь Андрея и быть счастливой. Страх, необъяснимый и всеобъемлющий, ослеплял и оглушал. Кате казалось, что эта картинка — вот этот вот чемодан — это ненадолго, это мираж. Пройдет время... и он растает. И потом снова придется платить. Платить жестоко за то, что снова осмелилась быть счастливой, что снова посмела мечтать...

- Катюш, - Андрей стоял совсем рядом и озабоченно вглядывался в ее лицо. - Извини, что заставил ждать. И... не пугайся, ладно? - озорно подмигнул ей. Подхватил на руки, и внес в гостиную.

У Кати челюсть отвисла. Вся комната была усеяна лепестками роз, в приглушенном свете ярким пятном горел камин. На журнальном столике стояла бутылка шампанского, бокалы и огромная корзина клубники.

- А-а... - Катя задохнулась словами.

- Кать, я сейчас... - усадил ее на диван, стащил с ног кроссовки, принес розовые пушистые тапочки, мягкие-мягкие — у Кати отродясь таких не было. Затем укрыл ее пледом.

- Катюш, ты проголодалась, наверное? Хотя, что я спрашиваю! Конечно же, ты хочешь есть. Я сейчас.

Он снова исчез. Катя подхватила несколько красных лепестков, понюхала, зажмурилась.

А может, она себя накручивает? Может, стоит отпустить себя, перестать дрожать, довериться Андрею? Он так старался. Приготовил ей сюрприз...

Катя расслабленно потянулась, повертела здоровой ногой, рассматривая тапочек.

Андрей вошел с подносом, на котором дымилось что-то горячее. Когда подошел ближе, Катя поняла, что на Жданове фартук, надетый вверх ногами и очень хитро завязанный на узлы. Сердечко сделало кульбит вверх и ухнуло в пропасть. Спокойствие и расслабленность как рукой сняло. Ну, не может она быть спокойной в его присутствии. Когда он тАк смотрит. И когда ложечкой размешивает тебе суп. И еще фартук этот... Какое спокойствие, черт возьми?

- А-а... ты? Ты будешь... кушать? - спросила, и смутилась своей несмелости.

Жданов довольно стрельнул глазками.

- Конечно... Катюш.

Снова вышел. Катя скинула с себя плед. Жарища-то какая!

А когда вернулся с еще одной миской супа, присел рядом, близко-близко, Кате стало еще жарче. Во всем виноват камин — не иначе!

- Кать, ты чего не ешь?

- Я... ем, - зачерпнула ложку, отправила ее в рот, смакуя вкус и теряясь в догадках: а не Маргарита ли Рудольфовна автор сего блюда?

Затем вскинула глаза. Жданов пожирал ее взглядом.

- Ну, как? Вкусно?

У Кати подкосились ноги, хотя она и так сидела.

- Вкусно, - потупила взгляд, нацелилась зачерпнуть еще одну ложечку. Какой там вкус! Она сейчас и имени своего не в состоянии назвать, не то, что вкус определить.

- А ты... почему не ешь? - набралась храбрости, спросила.

Жданов вздрогнул, словно пойманный на месте преступления.

- Я ем, - сказал он, отворачиваясь.

Катя расстегнула несколько верхних пуговиц на блузке. Духотища тут неимоверная! Кажется, Жданов за отопление переплачивает.

- Кать, а ты шампанское будешь? — сама учтивость, а в глазах чертенята пляшут. Или это ей только кажется?

Возможно, алкоголь поможет хоть немного прийти в себя? - подумала Катерина.

- Буду.

Андрей одобрительно кивнул, искусно вскрыл бутылочку. Крышка вылетела глухим хлопком. Затем щедро плеснул ей в бокал шипучей жидкости, налил и себе тоже. Жданов в фартуке, с бутылкой шампанского и в сравнение не шел с Борщевым. При виде фартука на Мише у Катерины разве что зевота появлялась. А вот Андрей... Андрей сумел довести ее едва ли не до тахикардии.

- Прошу, - протянул ей бокал. - Катюш, предлагаю выпить за...

- За успехи «Зималетто»? - спросила она, озорно улыбаясь. Призраки прошлого теперь не казались такими уж страшными. Про них теперь можно было и шутить. Все же разговор с Малиновским пошел ей на пользу.

А вот Андрей поморщился.

- За нас, Катюш. За тебя и за меня. Я очень рад, что встретил тебя. Что ты появилась в моей жизни. Что позволила почувствовать, что такое любить... любить по-настоящему, любить безумно. Ты изменила всё. Ты изменила меня. Я представить не могу, что бы я делал, если бы не встретил тебя.

- Женился бы на Кире.

- Возможно, - сказал, и передернулся. - Женился бы, и продолжал прожигать свою жизнь бесцельно, бессмысленно. В надежде однажды встретить тебя. За тебя, Катюш, - легонько коснулся своим бокалом ее бокала, раздался слабый звон.

- А я даже представлять не хочу, что бы делала без тебя, - сказала Катя серьезно. Бокалы были отставлены в сторону.

- Иди сюда, - прошептал Андрей, притягивая ее к себе.

Катя охотно ответила на поцелуй, с не меньшей страстностью и желанием, и так легко ей вдруг стало, так радостно. Появилось вдруг такое чувство, будто бегала она все это время неизвестно, где, моталась по всему свету, а вот сейчас, только сейчас оказалась по-настоящему дома.


* * *


Вика сразу разглядела в Шестиковой соперницу. Вот мгновенно. И как-то сразу поняла, что территорию придется отвоевывать. Благо, воевать было за что. Убранство и размеры ресторана "Мармеладоff" поражали воображение. Перед глазами сразу всплывали цифры - деньжищ тут немало. А Виктории на данном жизненном этапе хватило бы и "мало".

Вика уже мысленно представляла свою фотографию во весь рост на стене на входе в ресторан. И все ее датчики и курсоры поворачивались в одну сторону - в сторону Михаила.

- Леночка, а сколько раз ты была замужем? Три или четыре? - спросила Вика, присаживаясь рядом с Михаилом.

Людочка испуганно посмотрела на Шестикову.

- Замужем? - переспросила она.

- Да, - подтвердила Шестикова, скрежеща зубами. - Была замужем дважды, и дважды за одним и тем же человеком. Глупая была. Любила его очень. А он такой скотиной оказался. Представляете, Людмила Петровна, бизнесмен, очень богатый и влиятельный, а меня без копейки денег оставил при разводе, - пожаловалась она. - С тех пор решила, что к богатому ни на шаг не подойду. Сама заработаю, сама всего добьюсь.

- Правильно! - воскликнул Алексей Борисович. - Молодец, дочка.

- Большие деньги - зло, любви они не принесут, - согласилась Борщева.

- А ты, Вика, помнится пыталась охмурить Романа Малиновского, - придвинулась ближе к Людмиле и шепнула "по секрету". - Это тот, который друг Жданова, ну, вы знаете. Вика пыталась его ложной беременностью шантажировать.

Клочкова побледнела. Впервые кусок в горло не полез. Вот же сучка! - подумала она.

- Хотя нет, - воскликнула Шестикова, задумываясь. - Там не только Малиновский был, но еще и Воропаев. Она с ними двумя сразу... хм, встречалась. А потом двоих и шантажировала. Я ничего не упускаю?

На Вику уставились несколько злых взглядов, включая Мишин.

Вика не собиралась так легко сдаваться. Она тоже умеет давить на жалость.

- Всё было немного не так. Все знают Малиновского. Поматросит, как говорится, и бросит, - всплакнула. - Вот и меня бросил. И прямо под носом начал шашни крутить с пустоголовой секретаршей. Мне обидно стало. Захотелось проучить этого козла. Александр Воропаев - друг моей лучшей подруги, Киры Воропаевой. Он согласился мне подыграть, что мы встречаемся, и что я беременна от него. А Малиновский подумал, что это его ребенок. Как он испугался. Смешно было смотреть. А ты, Леночка, в тюрьме вроде сидела? Не помню, за что... Напомни-ка.

- В тюрьме? - выдохнула Борщева, ей стало дурно.

- Как же так? - испугался Алексей, придвигая к себе поближе бумажник.

Шестикову передернуло от злости.

- Нет, в тюрьме я не сидела. Всё было совсем не так...

_________________
- Ты не туда идешь! Огни в другой стороне!
- Мне все равно, я зажгу свои.

Три такие разные сцены.
Стойкий оловянный солдатик - Шура. Бедный Ромочка, так запутался в себе. И, что характерно, не распутался. А во всем Катя виновата

Прикольный Андрей. Интересно, как же он так фартук завязал, что аж отопление зашкалило.

А бой между Викой и Шестиковой - крутой. Сколько там еще скелетов в шкафу, интересно. Пока, все же, у Шестиковой небольшой перевес. Дочкой вон ее называют....

А, тут вот точно друг должен быть?

_________________
Не обижайте тех, кто вас любит, ведь они беззащитны из-за любви к вам

Кип


-28-


- Кать.

- Ум-м.

- А давай уедем куда-нибудь... дней на семь... десять.

Катя завозилась на плече у Андрея, запрокинула голову, посмотрела удивленно.

- Ты шутишь?

- Нисколько.

- Накануне показа? Андрей! Я ума не приложу, как управиться с подготовкой ЗДЕСЬ, как совместить больную ногу и работу, и не выпасть из графика. А мне ведь еще как-то показ открывать нужно.

- В чем проблема? Доставлю до сцены, и откроешь?

- На руках? Андрей! Что подумают люди?

- Что я тебя люблю.

Катя открыла рот и закрыла. Вот как тут возразить?

- А нельзя пока не афишировать, что мы... что у нас... - так и не решилась завершить свою мысль, краска бросилась в лицо, засмущалась, завернулась плотнее в одеяло.

- Ни в коем случае! - воскликнул Андрей, хватаясь за кончик одеяла, и пытаясь перетащить его обратно — подальше от Катерины. - Нам еще с тобой в «Лиссабон» надо заехать.

- Зачем? - удивилась, перестала сражаться за одеяло.

- Как это зачем? Целоваться. Сядем за самый центральный столик. И прям там и начнем.

- Ты... - захлопала глазами, посмотрела на Жданова, как на слабоумного.

- А потом поедем в «Ришелье», а после — в один, до боли знакомый мне, бар. Ах, да! Еще арендуем тот зал, где показ с участием Волочковой проходил.

- З-зачем?

- Катюш, ну что ты всё заладила: зачем и зачем? - воспользовался тем, что Катерина сейчас была ошеломлена и даже немного испугана, откинул одеяло в сторону. - Целоваться, - поцеловал ее в носик. - Наверстывать упущенное.

Катя увернулась от поцелуя.

- Ты с ума сошел, да? - не выдержала, улыбнулась. Очень уж довольным выглядел Андрей вынесенным диагнозом. Взъерошенный, счастливый.

- А ну его... этот ум. Кать, - шепнул на ушко. - Из нас двоих должен быть умным кто-то один. И точно не я. Екатерина Валерьевна, а ведь я теперь могу приглашать вас на совещания на производственный этаж, там кабинет без ручки. И недавно завезли новые диваны.

Катя толкнула Андрея в грудь. Щеки ее пылали. Такого Жданова она еще не знала. Этот Жданов ни в какое сравнение не шел с январским, и уж тем более с декабрьским Ждановым.

Нет, Катерина, конечно, наслышана о чрезмерной любвеобильности своего бывшего начальника, несколько раз даже была свидетелем некоторых пикантных сцен... Но когда вся эта любвеобильность направлена исключительно в твою сторону... Как быть в подобной ситуации, как бороться — ни мамочка, ни экономические книжки, ни советы Юлианы ее не учили. И что самое постыдное... Катерина не была уверена, что хочет бороться. И уж совсем была не уверена, что сможет противостоять такому Жданову.

- Кать... Катюш, а мы будем есть клубнику? - именно так выглядел змей искуситель, вползая в сады Эдема.

Катя мысленно застонала. Приложила ладошки к щекам.

«Что ж... против течения плыть глупо», - решила она. Откинула мешавшие пряди волос назад. Посмотрела на Андрея увереннее, прислушалась к себе: «Чего она хочет?».

- Да. Буду клубнику. Только... Андрюш, а давай вернем тот... фартук.


* * *


- Я ведь самый важный человек в компании! - нагло врала Клочкова. - Без меня ни одна важная встреча не проходит. Наш главный дизайнер, Милко Вуканович, даже сказал, что я — лицо «Зималетто». Хотел пригласить меня поучаствовать в фотосессии для рекламы. Но я отказалась. Я МГИМО заканчивала не для того, чтобы лицом светить.

- Правильно! - подтвердила Людмила. - Внешность — еще не главное. Я вообще считаю, что от красивых жди беды. Да, Леша?

- Абсолютно верно, - согласился Алексей Борисович, продолжая пялиться на глубокий вырез декольте Викули.

- Я сама так думаю. Вот я — не красавица. Совершенно обычная, среднестатистическая москвичка. Не то, что Ленка. Вот Ленка — красива до неприличия, - заявила Вика, со смаком уничтожая жареное крылышко.

Шестиковой подобных комплиментов в жизни никто не делал. Она даже растерялась на несколько секунд от несправедливости. И именно этими секундами и воспользовалась Вика, чтобы улизнуть.

- Простите, - Клочкова привстала. - Нужно папе позвонить, сказать, что со мной все в порядке, что к десяти вернусь домой, а то он волнуется, - наигранно потупила глазки, и буквально убежала до туалета. А там первым делом позвонила Воропаевой.

- Кира, сними трубку, - молилась она, слушая долгие гудки. Вика уже и забыла, что считала Киру предательницей - так сильно изменились обстоятельства за последние несколько часов.

- Кира! Ну, наконец-то! Кир, мне срочно нужна твоя помощь... Нет, не деньги, подожди. Кир, постой... Мне некогда объяснять, - зашептала громко. - Просто скажи, что тебе известно про Шестикову. Самые грязные подробности. Что? Ты серьезно? Ладно. Кир, ты моя спасительница, - отключила телефон, обернулась. За спиной стояла Ленка, и смотрела о-очень недружелюбно.

- Вика, дорогая, - заговорила она елейным голоском. - Мой тебе совет: проваливай отсюда сейчас же.

- А иначе что? - Клочкова выпятила грудь вперед.

- А иначе мне придется пойти на крайние меры, - Ленка тоже шагнула вперед.

- Твое платье — вот крайняя мера. Где ты это тряпье купила вообще?

- У меня хотя бы есть деньги, покупать. А кто-то, я слышала, сейчас на мели. Бедненькая, - покачала головой, якобы жалея.

- И пусть! - воскликнула Клочкова. - Пусть на мели. Зато выгляжу дороже некоторых. Если ты думала, что накачав губы и грудь, стала хоть чуточку симпатичной, то ты ошибаешься. Вот у меня природная красота, натуральная. А ты — коняка кривая.

Шестикова позеленела от злости.

- Уйди с дороги, - крикнула Викуля. - Там меня жених ждет, - и обошла Ленку.

Шестикова побежала следом.

- Славик, - крикнула она, и сделала знак рукой.

Славик понял команду правильно. Стремительно поднялся, пошел навстречу Клочковой, перехватил ее прямо перед столиком, и поцеловал.

Вика Клочкова не раз сталкивалась с нежелательными кавалерами, чего только стоит грузчик с минус второго этажа. Поэтому, ни на секунду не растерявшись, она схватила нерадивого ухажера за горло и со всей дури заехала ему коленкой между ног.

- Руки прочь! - завопила Вика.

Славик отшатнулся. Эффект размытой камеры он испытал сейчас в реале, покачнулся и чуть не упал, в последний момент ухватился за что-то... Как оказалось... за грудь Людмилы Борщевой.

- Извращенец, - завопила Клочкова.

Людмила влепила Славику пощечину. Славик увидел перед собой анимацию из звездочек, а потом включилось затемнение, следующий слайд пока висел в разработке.

- Что вы наделали! - закричала Шестикова, подбегая к Славику, лежавшему на земле без чувств. - Он же болен. У бедного мальчика... этот... как его... сердечная достаточность. Он не со зла. Просто Вика ему улыбалась, вот он и воспринял это, как приглашение, - приподняла Славика, перетащила на диванчик, где уже почти засыпал Себастиан. Увидев, что на его территорию покушается какой-то хлюпик, Себа недовольно зашипел.

- Простите, - Людочка почувствовала себя виноватой. - Я не специально. Это рефлекс.

- У меня тоже рефлекс, - завила Вика, теснее прижимаясь к Михаилу.

Все кинулись приводить Славика в чувство. К счастью, в ресторане имелась аптечка, а в ней — нашатырь. Вдохнув едкий аромат, Славик вскочил с дивана. Он закашлялся, схватился за горло, приходя в себя.

А потом все сели за стол и долго-долго обсуждали редкий диагноз Славика. Пока Вика вдруг не припомнила:

- Лен, а тебя ведь тоже в психушке запирали как-то. Или это было принудительное лечение от наркоты?

Шестикова в очередной раз выкручивалась от наполовину правдивых обвинений. А сама тайком подливала Алексею Борисовичу вина, тот был совсем не против. И чем больше он пил, тем более откровенные взгляды позволял себе бросать на Вику. А после очередной, явно лишней, порции осмелел настолько, что положил руку на колено Викуле.

Вика, подумав, что это Миша, он тоже сидел рядом, только слева, начал распускать руки, довольно улыбнулась. Когда рука поползла вверх, одобрительно повела ногой.

А потом наступил страшный момент.

- Миша, ты не поможешь мне переложить Себастиана на другой бок, а то он начнет задыхаться? - спросила Леночка, хищно улыбаясь.

- Конечно, - сказал Михаил, встал и отошел к диванчику.

Миша отошел, а его рука осталась. У Вики волосы дыбом встали. А потом пришло осознание, что рука принадлежит не Мише, а...

И вот на этом самом моменте Ленка и завопила:

- Людмила Петровна, ваш муж! - подняла стол, сдвинула его в сторону.

Картина предстала всем очень уж неопровержимая. Рука Алексея Борщева успела заползти далеко под юбку Виктории, сама Вика сидела, слегка наклонившись к Алексею.

- И этот тоже сам приставать начал? - строго крикнула Ленка. - Алексей Борисович, серьезный мужчина, семьянин. Он никогда бы не посмел!

- Ах, ты, дрянь! - зашипела Людмила, мгновенно передумав бить мужа. Слова Шестиковой достигли цели. Леша не виновен, во всем виновата эта самозванка.

- Это не я, - пискнула Викуля, привставая и пятясь назад.

- Сейчас же покинь наш ресторан. Мишенька, Мишаня, я прошу тебя, никогда, никогда не общайся с этой женщиной!

- Мам, ну, ты чего?

- Пообещай мне!

Михаил кинул быстрый взгляд на Вику. Любительница кулинарии и та предпочла ему другого. И кого? Отца! Где тут справедливость? Что в нем не так, что женщины бегут к другим?

Хотя... Ленка вот, наоборот, бежит только к нему.

Выбор невелик, но хоть что-то.

- Мамочка, обещаю: с Викой больше связываться не буду.

Людмила облегченно схватилась за сердце. Ленка мысленно танцевала лезгинку.

А вот Вика... Вика печально вздохнула. Всхлипнула.

- Вы еще узнаете, кого потеряли! - закричала она. - Видите мое лицо? Так вот запомните: я, Виктория Клочкова — это лучшее, что было в вашей жизни!

Она схватила сумочку, гордо развернулась и вышла из ресторана. На последние деньги поймала такси, и поехала домой — к неоплаченным платежкам за ЖКХ, к пустому холодильнику и к холодной постели.

Себастиан громко захрапел. Снились ему белые ботинки с мордочками мышек, бегающие вокруг его мисочки с кормом. Себа дергал лапками, шевелил усами и крепко сжимал зубами кончик розового язычка.

_________________
- Ты не туда идешь! Огни в другой стороне!
- Мне все равно, я зажгу свои.

Не нацеловался Андрюша! Все-то ему мало. А Катька еще и сопротивляться пытается, правда робко как-то - самое интересное, что это почти моя фраза. Я, обычно, мужу говорю, на его "глупая" - "нам и одного умного в семье хватает"
А бои без правил мне нравятся. Опять пока Шестикова лидирует. Все еще сижу с попкорном... А Миша, вообще уникум. По остаточному принципу живет. "На безрыбье и рак - рыба".
Клочкова-то ведь не сдастся? А, кстати, что там с тюрьмой-то было? Психушка вместо нее?

Alla,

_________________
Не обижайте тех, кто вас любит, ведь они беззащитны из-за любви к вам

Какой напористый у Вас Андрюшка! Правильно, нечего кота за хвост тянуть!))
А Шестикова с Клочковой просто блеск, настоящие стервятницы...

_________________

Чуть позже приоткрою эту завесу



Точно Стервятницы

_________________
- Ты не туда идешь! Огни в другой стороне!
- Мне все равно, я зажгу свои.

-29-



- Девчат, это не выходные были, а какой-то трэш! - Тропинкина спешно скручивала мокрый зонтик. Так получилось, что весь женсовет пришел сегодня на работу с небольшим опозданием, и теперь дружной толпой поджидал лифт.

- Опять Егорка шалил? - улыбнулась Ольга Вячеславовна.

- Ах, если бы! - Машка сделала страшные глаза. - Меня родители замуж отдавали.

- Как это? За кого? - Таня даже жевать перестала от удивления.

- К нам погостить приехали старые знакомые отца, то ли однокурсники, то ли одноклассники. Но не суть. Приехали они не одни. А с сыном. Сыночке этому далеко за тридцать. Такой в очках, с двумя или тремя высшими образованиями, какой-то там кандидат наук.

- Так это же здорово, Маш, - Света одобрительно покивала. - Образованный, значит, умный.

- Девочки, там перебор, причем, всего. Слишком умный. Он Егорку знаете как таблицей умножения замучил! Сыночка от стресса даже свой нелюбимый салатик с горошком съел, а потом уснул в семь часов, не дождавшись своей «Спокойной ночи, малыши».

- Вот, видишь! Мальчику на пользу.

- Ну, какая польза! Светочка, ты бы его видела. Фитнеса ноль. Фигура тоже похожа на ноль. На голове страусиное гнездо. Заросший, как чучело. Не мужик, а оживший портрет из учебника по физике. И главное, родителям очень понравился. А как же! Слова он правильные им говорит: какой хороший у вас внук, детей я люблю. И прочая бла, бла, бла. Ужас! Я не представляю, как бы я от этой семейки избавилась, если бы не...

- Что? - Таня округлила глаза. - В смысле избавилась?

- Танюш, прекращай смотреть ужастики, тебе в твоем положении это вредно. Всё с ними нормально. Укатили в свой Белгород.

- Сгораю от любопытства, как же Вам, уважаемая Мария, удалось отцепиться от гения физики? - Амура последняя вошла в прибывший лифт, и придвинула к Тропинкиной свой зонтик, якобы это был микрофон.

- Мне помог один человек, - торжественно заявила в зонтик.

- И кто же этот герой?

- Я, - крикнул Федя, в последний момент заскакивая в лифт, едва успев протиснуться в закрывающиеся двери.

- Федор Михайлович, - Амура насмешливо склонила голову. - Мое Вам почтение! Не соблаговолите ли Вы утолить наше жгучее любопытство подробностями?

Федя улыбнулся, поклонился в ответ.

- Всенепременнейше. Но только с позволения дамы.

- Дама не против, - кивнула Маша и начала рассказывать сама: - Когда ситуация стала совсем патовой - когда мама уже начала раскидываться приглашениями на дни рождения, на выходные для дорогого Витюшеньки...

- Так любителя физики и таблицы умножения зовут Виктор?

- Ага, Виктор Петюхин, - Маша скорчила рожицу. - Сами понимаете, нужно было предпринимать какие-то меры... Ну, вот я и предприняла. Позвонила Феде.

- И тут приехал такой я! - живо вклинился Федя. - На крутом мотоцикле. С букетом шикарных роз. В белом костюме (я слышал, белый костюм — беспроигрышный вариант для встречи с любыми родителями). С кольцом. И всё! Дама моя. Гости повержены! Егорка спасен.

Тропинкина повертела ручкой, на пальце красовалось обручальное колечко. Женсовет ахнул.

- Маша! Поздравляем! - заговорили все наперебой. - Такое событие!

- Спасибо, дамы! Оставляю вас с этой новостью наедине, - Федор шутовски поцеловал девушкам руки. - Милая, - по-хозяйски обнял Машу, чмокнул ее в щечку, и, довольно напевая какую-то популярную песенку, зашагал по коридорам.

- Девочки, я в шоке, - пожаловалась Тропинкина.

- Ты не рада? - удивились все.

- Я не знаю. Девочки, я вроде и рада, а вроде и... Я не зна-а-а-ю, - чуть не плача протянула она.

- Так ты не любишь Федьку?

- Люблю.

- А в чем тогда проблема? Федька вон, как тебя любит. Ты любишь его. Машуль, что-то ты не договариваешь? - Амура хитро подмигнула. - Повелитель таблицы умножения все-таки запал в сердце, да?

- Нет, - Маша улыбнулась сквозь выступившие слезки. - Просто всё произошло так быстро. Я ничего не поняла.

- Так это временно! Всё! Девочки, нам срочно нужно выбирать Машке свадебное платье! - радостно воскликнула Света. А потом перевела взгляд на Шуру. Шура была молчалива, ни слова не сказала за все это время, и выглядела, как двойник привидения.

- Шур, а как у тебя дела?

Шура печально вздохнула.

- Лучше не бывает, девочки, - пожала плечами, поправила съехавший ремешок сумочки. - Маш, поздравляю. Потом, хорошо? Я сейчас... надо побыть одной, - мотнула головой, и зашагала прочь, причем, в обратном от рабочего места направлении.

- Что случилось с Шуркой, кто знает? - быстро спросила Маша.

- В пятницу она ушла с работы с Малиновским, - испуганно сказал Таня.

- О, боже... У них опять что-то произошло, - упавшим голосом сказала Света.



* * *


Это утро началось с пригоревшей яичницы и круто продолжилось долгой и мучительной поездкой на маршрутке. Еще никогда в жизни Виктория Клочкова не чувствовала себя такой несчастной и разбитой. Она даже забыла нахамить мужику, толкнувшему ее в бок, когда маршрутку занесло на повороте, и толстухе, из-за которой мелочь рассыпалась на грязный пол.

Вика вышла из маршрутки, как Родина-мать, как герой войны с поля боя. Потрескавшиеся губы плотно сжаты, черные круги под глазами не прикрыты даже толстым слоем пудры, а впалые щеки не были результатом продолжительных диет. Всклоченные волосы ее развивались на ветру. Дождь мелкой рябью решетил последний приличный костюм из прошлой коллекции дорогого французского бренда.

На административном этаже стаей сорок щебетали женсоветчицы, но даже они не могли испортить Вике настроение еще больше. Виктория даже не обратила на этих идиоток никакого внимания. Она по прямой пошла на свое рабочее место, даже в бар по пути не зашла. Какой смысл? Денег нет. Одна надежда — поклянчить у Пушкаревой еще один аванс. Благо у этой мымры нога сломана, далеко убежать не сможет. Можно считать, что деньги у Вики уже в кармане.

Виктория даже улыбнулась слегка первым приятным мыслям за последнее время. А когда подошла к столу, улыбка сползла с ее губ. На столе стоял большой розовый пакет, на котором размашистым почерком было написано:

«Спасти рядовую Клочкову».

- Что за хрень?

Вика быстро вскрыла пакет. Внутри лежала баскетбольная бита и конверт с письмом. На конверте имелась вот такая вот надпись:

«Инструкция по совращению Воропаева А. Ю.».



* * *


Коля имел одну очень полезную привычку — просыпаться в одно и то же время без будильника. Эта привычка безумно пригодилась в сегодняшней его жизни. Потому что проснуться раньше рыженькой красотки и быстро от нее улизнуть — этот навык был очень кстати.

Довольный и очень стремительный Николай вылетел из незнакомой ему многоэтажки незнакомого микрорайона, на ходу дожевывая сделанный в спешке бутерброд, щелкнул брелоком сигнализации и быстро запрыгнул в свою красную ласточку. Следующим пунктом назначения был тренажерный зал. По мнению Юлианы, спорт — важная составляющая успешного мужчины. А Коля считал себя именно успешным, и вот уже третий день усердно терял калории на беговой дорожке и протирал седушки силовых тренажеров.

Кстати, о Юлиане. Она, конечно, вклинилась в его жизнь очень сильно и очень навязчиво, и в первое время Коля хотел от неё даже избавиться, но потом передумал. Потому что сам давно мечтал измениться, стать лучше, солиднее, значительней. А Юлиана Виноградова, кажется, знала, как ему помочь. Катьку вон, как изменила. Другим человеком стала. А чем он, Николай, хуже? Вот и доверился.

Клубные тусовки, разгульный образ жизни, каждый вечер новая женщина, дорогой стильный костюм, который ему действительно идет, тренажерный зал, дорогие рестораны, правила этикета — всё это ворвалось в его будни так пугающе естественно, что Коля уже даже не представлял, как он жил раньше. Днями напролет сидел у Пушкаревых и мечтал о новой работе? Это, правда, был он?

Зорькин усмехнулся сам себе. Вытер мокрые волосы полотенцем. После тренировки и жаркой сауны тело пылало энергией и жаждой новых свершений. Свершения не заставили себя ждать, активизировался мобильный телефон. Звонила Катя.

- Коль, ты не мог бы прикрыть нас на парочку часов. Мы опоздаем, - сказала Пушкарева, тяжело вздыхая.

- Нас — это тебя и твою манию величия?

- Нас — это меня и Екатерину Валерьевну, - пробасил в трубку Жданов. -Зорькин мы тебе премию выпишем.

- Таблетки себе успокоительные выпишите, - пробубнил Коля, сбрасывая звонок. - Совсем с катушек слетели. А отдуваться Зорькину. Эх.


* * *


В «Зималетто» они попали только к обеду. Катя долго возмущалась, надувала губки. Но как он мог отпустить ее этим утром в какую-то зималетту? Такую теплую, уютную, сонную. Нет, Катеньке вредно работать так рано. Катеньке положен постельный режим. Так даже доктор прописал. Ну, и что, что этот режим у них продолжается уже третий день!

Жданов растянулся в довольной улыбке. Встречные пешеходы мигом начали обходить его стороной.

Доставив Катеньку до рабочего места, Андрей сразу же бросился улаживать накопившиеся дела: съездил в банк, встретился с поставщиками, навестил зал для будущего показа, пообщался с Юлианой, намеками давая ей понять, что следующим заказом «Зималетто» будет свадьба, затем забежал на производство, вволю поорал там на нового начальника производства. И довольный проделанной работой вернулся на административный этаж. Теперь можно с чистой совестью и к Катюше заглянуть. А то ведь рабочий день движется к концу.

Настроение сходу испортил Зорькин.

- Жданов, там твои родители приехали. Уже час сидят в кабинете Пушкаревой. Даже не знаю, кому сочувствовать.

- Родители? - Андрей озадачился. Родители в его ближайшие планы не входили.

Двинулся к президентскому кабинету. Отец и мать уже были в приемной, общались с Тропинкиной.

- Маша, я вас поздравляю, - щебетала мать. - Федор — серьезный парень, тобой дорожит. Андрюша! - воскликнула она, едва его увидев.

- Андрей, нам надо с тобой серьезно поговорить, - тихо сказал отец.

- Пойдемте в мой кабинет? - Андрей удивленно вскинул брови.

- Да, это будет удобно, - согласился отец.

А в кабинете, выгнав похмельного, но очень веселого Малиновского, они огорошили его следующим:

- Андрюша, скоро показ, а после показа, я уверен, наступит момент, когда «Зималетто» выйдет из долговой зависимости от «Никамоды», а это значит... - отец печально вздохнул. - А это значит, что Екатерина Валерьевна захочет уволиться. Я поговорил с ней сегодня. И почти уверен, что переубедить ее будет почти невозможно. А менять президента сейчас, когда компания только-только пришла в себя — равно большому шагу назад. Андрей ты должен поговорить с Екатериной Валерьевной. Вы же прекрасно раньше общались. Пока у вас что-то такое не произошло, о чем вы наотрез отказываетесь говорить.

- Андрей, ты просто обязан помириться с Катей, - заявила мать, причем, очень категорично. Не то, чтоб Андрей был против, но именно эта категоричность его позабавила.

- Мы с матерью решили, что после показа у вас с Екатериной Валерьевной будет командировка в Лондон. Цель: привлечение новых инвесторов, общение с моими давними партнерами. Думаю, двух недель вам будет достаточно, чтобы выяснить все разногласия, и переубедить Екатерину Валерьевну увольняться.

- Вы уже говорили с Катей?

Мать хмуро кивнула.

- Говорили. Андрюш, она настроена решительно против. Мы с Павлушей, конечно, приложили все усилия, чтобы ее уговорить, но она все равно отказывается. Такая упрямая, - недовольно поджала губы.

Андрей широко заулыбался.

- Ну, конечно, мы не можем после показа поехать в Лондон, - перекатился с пятки на носок. - У нас свадьба. Родители, мы с Катей сегодня подали заявление в ЗАГС. Через три недели у вашего сына свадьба. Ну, какой Лондон, мама!

Папа рухнул в кресло, едва не промазав, мама вытаращила глаза, не веря услышанному.

- Так вы уже помирились? - прошептала она.

- Вот, почему Катерина так стойко отказывалась от Лондона, - усмехнулся отец.

- Нет, мы обязательно поедем с Катей, только не в командировку, а в свадебное путешествие.

- И когда ты собирался нам об этом рассказать? В день свадьбы?

- Мам, ну, прости, - обнял Маргариту, поцеловал в щеку. - Я сам еще не до конца поверил, что все это — правда.

- Ты счастлив? - спросил отец.

- Очень.

- Поздравляю тебя, сын, - пожал Андрею руку. - Что ж, теперь можно надеяться, что Екатерина Валерьевна не будет так спешно покидать пост президента?

- Кто ж ее отпустит? - улыбнулся Андрей.

- Андрей, а ты хорошо подумал. Свадьба — это очень серьезно.

- Мамуль, это самое взвешенное решение в моей жизни. Родители, а давайте сегодня все вместе поужинаем?

_________________
- Ты не туда идешь! Огни в другой стороне!
- Мне все равно, я зажгу свои.

Так. Одного женили, второй на подходе. Колюню готовят в мачо. А для Викули приготовили подарок
Ромашка, видимо, постарался... Главное, биту не забыл. Это, чтобы сразу, без долгих прелюдий...
Только вот Шуру как-то жалко...

_________________
Не обижайте тех, кто вас любит, ведь они беззащитны из-за любви к вам

Потрясающе! Жду дальнейшего развития событий!

Ну, да) А чего тянуть-то?


Я тут, не пропала. А задерживаю дыхание перед финальным рывком

_________________
- Ты не туда идешь! Огни в другой стороне!
- Мне все равно, я зажгу свои.

В общем, финальный прыжок немного растянулся... Это не последняя глава, как я надеялась



-30-


Как она оказалась возле кабинета Малиновского — сама не поняла, искала Машу, решила проверить, нет ли ее у Амуры. Уже в приемной зацепилась краем платья за угол стола, бумаги, естественно, выпали из рук, разлетелись по всему полу. Пришлось нагибаться, поднимать. Нога больше не болела — это удивляло и радовало. Солнце светило по-особенному ярко. Такой удивительный сегодня день! С ума сойти! Екатерина Валерьевна, президент модного дома, ползает по полу. Если увидит кто, засмеют. Засмеют? Пол, позор... Дежавю какое-то. Все это уже было. В прошлой жизни.

Катя уже собиралась подниматься, как вдруг услышала отчаянный крик за дверью. Кричал Андрей.

- Надоело мне всё это! Я устал изображать из себя влюбленного идиота!

- Палыч, надо потерпеть. Вот пройдет показ, потом совет. После совета попросим нашу железную леди вернуть кресло президента. А она не может теперь уже отказаться. Срок установленный в полгода давно вышел. Так что финита ля комедия. А как проводим госпожу Пушкареву в дальнее плавание, вот тогда и погуляем.

- Я не могу больше притворяться.

- Терпи, казак, президентом станешь. Просто нужно немного подождать.

- Все у тебя просто!.. Еще свадьба эта. Не могу я на ней жениться. Я вообще жениться не хочу.

- Свадьбу отменим. После совета. Все уже давно оговорено. Ты чего психуешь?

- Бесит меня всё это.

- А ты не бесись. Что так на меня смотришь? Я дело говорю. Успокойся, посмотри фотографии моделей, вдохновись их красотой. Да, придется пару раз поцеловаться с Катюшкой. Но не привередничай, Катенька сейчас выглядит вполне прилично. А когда целуешься, представляй, как сплавишь ее куда-нибудь. К очкастым лемурам отправлять больше не будем. Бесполезно, Катенька и из Африки все равно вернется. Может, на северный полис ее работать устроить... вахтовиком? А что! Годика через два-три вернется посвежевшая, отдохнувшая.

- Малиновский, тебе не надоело?

- Надоело. Надоело чувствовать себя в подвешенном состоянии. Так что, Палыч, соберись! Э-э! И прекращай пить! Отдай мне это. Если Катенька увидит тебя пьяным, нам несдобровать.

- Не могу я на трезвую!

Стало плохо. Очень. Всё вокруг закружилось: стены, пол, двери, потолок. В этой карусели с трудом сумела подняться на ноги, оперлась о стол. Тошнота подпирала к горлу. Дышать не получалось.

- Катя? - он стоял посреди распахнутой двери. Испуганный, всклоченный.

Потолок, двери, стены, пол. Трудно удержаться.

- Катя, это не то, что ты подумала.

Схватила бутылку воды. Больше пролила, чем выпила. По бумагам расползлись мокрые пятна. Жалко. Кажется, документы важные.

- Кать! - теперь уже закричал.

Вскинула глаза. Андрей тоже расплывался, сливался со стенами.

- Уходи, - прошептала, отходя назад.

Почему так плохо видно? Где ее очки? Уронила. Кажется.

- Катя! Кать. Катенька, - голос звучит отовсюду, полифония звуков, лицо совсем близко.

Сделала глубокий вздох. Распахнула глаза.

- Кать, - Андрей был совсем рядом, улыбался, гладил ее по щеке. - Уснула, Катюш?

Посмотрела по сторонам. Она в машине, с Андреем, едет куда-то... Нет, не едет. Стоит... Сердце колотится, как бешеное.

- Прости меня. Это я виноват, спать не даю. Еще показ этот.

От слова «показ» холодок прошел по спине. Поморщилась, села ровнее.

- Кать, ты чего? - вмиг посерьезнел. - Болит что-то?

- Нет. Просто... кошмар приснился. Ерунда, - натянуто улыбнулась, посмотрела в окно. - А мы уже приехали?

- Приехали, - снова улыбнулся. - И немного опаздываем. Мне было жаль тебя будить. Ты так сладко спала.

- Правда? - в голосе проскользнули печальные нотки.

- Кать... что-то не так, - это был не вопрос.

- Всё так, - повернулась, посмотрела ему в глаза. - Сон... ужасный приснился. Пойдем, Андрюш, нехорошо опаздывать.

- Точно всё в порядке?

- Точно, - быстро поцеловала Андрея в губы, схватила сумочку, открыла дверь, намереваясь выйти.

- Стоять! Тебе нельзя еще ходить, - пулей выскочил из машины, огибая ее с другой стороны.

- Глупости! Неделя уже прошла. Нога почти не болит. Я могу сама идти.

- Не можешь. Пока врач не подтвердит, что всё зажило.

Подхватил Катю на руки, нажал на брелок сигнализации, и спешно зашагал по направлению к зданию травмпункта.

Их уже ждали. Прыщавый докторишка даже навстречу вышел.

- Здравствуйте, Андрей Палыч, - сказал он ехидно.

- И вам... здравствуйте, - посмотрел на табличку на двери, вспомнил, усмехнулся. - Петр Игнатович.

- Ну... Как ваша невеста? Присаживайтесь, Екатерина Валерьевна, - сказал, и потянулся своими мерзкими ручонками к ножке Катерины. Из потаенной двери вышла медсестра — та, у которой от «сестры» только косичка осталась. Оттеснила Андрея в сторону.

- Вы можете подождать за дверью.

За дверью? Он? Не дождетесь!

- Спасибо, я здесь постою. Петр Игнатович, руки... уберите, - в глазах Андрея наливалась злость.

Доктор взгляд оценил. Руки убрал. Сел за стол, начал что-то строчить в медицинской карточке.

- Ревнивый у вас жених, Екатерина Валерьевна.

- А он мне не жених, - усмехнулась Катя. - Так... Коллега надоедливый.

- Я так и подумал, - кивнул доктор.

Андрей посмотрел на Катю удивленно, обиженно даже. Не ожидал такого предательства.

- Коллега, значит? - пробормотал он. - Надоедливый?

- Андрей Палыч, будьте добры, не мешайте. Значит так, Екатерина Валерьевна. Нога ваша в порядке. Можно наступать. Но желательно ее пока не перегружать, сами понимаете.

- И на каблуках нельзя ходить?

- Категорически запрещено. Рекомендую передвигаться по-минимуму. А для полного восстановления вот вам рецепт. Пропьете курс витаминов, минералов. На крайний случай, вот обезболивающее, - застрочил ручкой еще быстрее.

- Спасибо.

- Вот, держите.

Андрей перехватил рецепт, вчитался в него.

- Андрей Палыч, не сочтите за назойливость. Но я просто мечтаю попасть на вашу с Екатериной Валерьевной свадьбу, - снова ехидненько рассмеялся, подмигнул медсестре, та тоже загоготала.

- Мы вышлем вам пригласительный, Петр Игнатович, - пообещал Андрей. - Свадьба через семнадцать дней. Если придете в белом халате, против не будем. Невесту затмить у вас не выйдет. Не надейтесь. Екатерина Валерьевна, - потянулся к Катерине, чтобы подхватить ее на руки — по привычке. Но Катя отпрянула.

- Я сама могу идти, - двинулась к выходу. - Спасибо вам, до свидания.

- До свидания. Андрей Палыч, и вам до свидания!

- Всего доброго! - сказал сквозь зубы. И двинулся за Катериной следом.

Нагнал уже в коридоре, притянул к себе.

- Кать, что происходит?

Катя не вырывалась, наоборот, прижалась спиной теснее, подняла голову, посмотрела Андрею в глаза.

- Прости, Андрюш, - перевернулась в его руках, обняла за шею. - Это всё сон... Трудно прийти в себя.

- Расскажи мне. Обещаю, всех монстров уничтожу самолично! От всех тебя спасу. Кать, ты мне веришь?

Катя несколько секунд смотрела ему в глаза.

- Главным монстром в этом сне был ты.

- Я? Интересно. И что, у меня были большие зубы или хвост?

- Нет. Ты... - покрепче обняла Андрея за шею, ноги подкосились. - Вы там были с Малиновским, - заговорила быстро. - Ты жаловался, что устал изображать большую любовь, Малиновский обещал тебе, что потерпеть осталось совсем чуть-чуть - до совета, а потом отправите меня куда-нибудь на Антарктиду. Нет, не на Антарктиду, а на северный полис, работать, на несколько лет, - нервно улыбнулась, в уголках глаз блеснули слезы.

- Кать... Это всего лишь сон, - в горле запершило. - Я тебя люблю.

- Я знаю. Я знаю, Андрюш. Просто всё было так реалистично. Я снова чуть не умерла.

- Кать... Посмотри на меня, Катюш. Я с тобой. И никому не позволю тебя обидеть. Даже себе.

Катя смотрела на него неотрывно, не мигая, доверчиво, с надеждой. На щеках высыхали слезы. Мимо ходили люди, хлопали двери, гуляли сквозняки. Смотрела, и боль потихоньку вытекала из легких, таяла с каждым выдохом и вдохом.

Сны бывают разные, правда? И все они — нереальны, не существуют. Андрей, любящий, честный, нежный — вот ее реальность.

Придвинулась ближе к Андрею, и поцеловала. Сама.

Петр Игнатович вышел из кабинета. Наткнувшись взглядом на целующуюся парочку, изумился: жених, все-таки?

Дарья Алексеевна тоже выглянула из-за двери.

- Надо же... Действительно, жених, - удивилась она. - Готовьте парадный халат, Петр Игнатович. На свадьбе гулять, все же, будем.

Они оба замерли, глядя завороженно на целующуюся парочку. Нет, это был не обычный поцелуй - не страстный, не пошлый. В этом поцелуе был какой-то надрыв, трагедия, загадка, которую хотелось разгадать. Некоторые посетители травмпункта тоже оборачивались, улыбались, некоторые проходили мимо вздыхая.

Внезапно зазвонил телефон. Катя и Андрей отпрянули друг от друга, затуманенными взглядами посмотрели по сторонам. Потом поняли, что звонит телефон, начали искать его в сумочке Катерины, едва не выронили, хихикнули.

Звонила Юлиана.

- Кать, у нас проблема. Наш зал для показа затопило водой. То ли трубу прорвало, что ли то-то еще. Там еще с проводкой что-то. На устранение последствий нужно дня два, не меньше. Хорошо, что арендодатель согласился вернуть деньги. Кать, завтра показ. А проводить его негде.

- Негде... Юлиан, мы найдем зал.

- Найдём-то найдем — да. Вопрос: когда и успеем ли?

- А... Ты сейчас где?

- Подъезжаю к «Зималетто».

- Я тоже скоро буду, - сбросила звонок, крепко сжала телефон.

- Что случилось?

- У нас нет зала для показа. Тот, что арендовали, затопило водой.

- Черт! Как не вовремя.

- Как точно подмечено, - усмехнулась. - Совсем не вовремя.

- Я не про показ. А про нас с тобой. Вообще-то, я собирался заехать с тобой в одно очень симпатичное местечко, позавтракать.

- Если бы кое-кто не отвлекал меня... всякой ерундой, - щеки запылали. - Мы бы успели и позавтракать и... - вздохнула. - Кофе, приготовленное Машей, и мамины пирожки тебя устроят?

- Более чем, - счастливо заулыбался. - А я не жалею, что мы сегодня не позавтракали, - подмигнул Катерине. Подхватил ее на руки, пресекая все попытки «идти самостоятельно».

- Андрюш, я сама хочу! - проговорила она жалобно, крепко держась за шею.

- Обязательно, но не сегодня.

- Андрей Палыч, а вы тИран.

- И деспот.

- Ага.

Они сели в машину, ту самую, что повидала многое: и ложь, и страсть, и боль, и отчаяние. Андрей бережно усадил ее в кресло, пристегнул ремень, потянулся за поцелуем снова. Андрея можно понять, на него тоже вдруг обрушились призраки прошлого. Точнее это она, Катя, обрушила. Испугалась сама, напугала Андрея. У него тоже травма, у него тоже страх — потерять ее. Катя это видит, чувствует.

Нужно научиться бороться с собственными страхами... Это трудно. Очень.

Можно сменить имидж: одежду, прическу, походку. Можно научиться врать, скрывать свои чувства. Можно уехать куда-нибудь в надежде, что раны заживут сами по себе. Можно найти человека, который будет тебя любить, даже боготворить, и цепляться за него, как за спасительную соломинку.

Но как позволить себе быть счастливой? - этот вопрос мучил Катерину всю дорогу до «Зималетто».

Быть счастливой — оказалось самым сложным испытанием. Да-да, именно испытанием.

А она ведь не Андрею не верила. Она не верила себе, а точнее в себя.

«Легко быть жертвой: некрасивой, неуклюжей. Жалеть себя. Сидеть в норке-каморке. И как трудно быть... Кирой», - эта мысль повергла Катю в шок.

Так и приехала в «Зималетто» шокированная.

_________________
- Ты не туда идешь! Огни в другой стороне!
- Мне все равно, я зажгу свои.

-31-


В «Зималетто» жизнь кипела с самого утра. По этажам носились женсоветчицы, у них накопилось столько новостей, которые хотелось срочно обсудить, что голова шла кругом, но обилие работы перед показом значительно мешало качественному смакованию каждой сплетни, и это очень раздражало.

Вы только подумайте, что произошло за последние дни! Загибайте пальцы.

Во-первых, Катя и Андрей помирились, подали заявление в ЗАГС, и вообще, уже несколько дней живут вместе. А им, лучшим подругам, Катя рассказала об этом только позавчера. И то — только потому, что Машка их застукала случайно, обнимающимися. Ну, катастрофа же!

А еще есть во-вторых — Маргарита Рудольфовна аж три раза приезжала к Катерине, попить чаю, поболтать о том, о сем, обсудить предстоящую свадьбу. Маргарита Рудольфовна — к Кате! С ума сойти.

А в-третьих, Зорькин вдруг превратился в казанову — разбивателя женских сердец. На днях одна модель даже рыдала у Милко на груди, потому что «Коленька ее бросил». А что Коленька? Он каждый день кого-то бросает, а иногда и сразу нескольких. Приоделся, приосанился. К такому мачо теперь на сивой кобыле не подъедешь. Бровью как поведет, так бабы штабелями и падают. Ну, не совсем так, но принцип похож.

И последняя новость — Шура, Шурочка решила записаться в кружок танца на шесте. Говорит, ей это надо для общего развития. Роман Дмитрич, как услышал их (громковато они это обсуждали с девочками, все же), так сразу побледнел. Оно и понятно. С его-то вкусом, с его преклонением перед девушками модельной внешности, и вдруг представить Шуру на шесте. Страшно же. Да и перепутать можно, - но это сказала уже Вика, гогоча.

Кстати, Вика в последнее время поживее стала себя вести, а то ведь после отъезда Киры совсем зачахла бедолага. Даже скандалы почти перестала устраивать. Теперь же ходит по компании, нос к верху, деньги у всех не клянчит. Поклонником, что ли, обзавелась новым. Вот вам и пятая новость... Уже и Машкина свадьба не кажется чем-то таким невероятным, как пару дней назад, потускнела в ворохе новых событий. И как тут работать, когда столько всего происходит?

Пока женсовет бегал по компании, образуя в пространстве новые электроды, в демонстрационном зале эффектно истерил Милко.

- Мне нужна тишина! - орал он. - Мне нужна тишина и искусство. Мне нужны легкие капельки, прыгающие по крышам, дуновение ветерка с переливами арфы. Ну, куда ты попрыгала, рыба моя? Куда ты прыгаешь?

- Вы же сами сказали...

- Это образное выражение! Метафора. Хотя... с кем я разговариваю? - отвернулся от подиума. - Деня, Ден, воробушек, ты мне нужен. Только ты можешь спасти этот колхоз-совхоз.

На подиум вскочил Денис. Подстроился под музыку, и пошел именно так, как просила душа великого гения, Милко аж руки к груди прижал. Среди моделей прокатился завистливый шепот.

С Рональдом Милко помирился в тот же самый вечер, как приехал в свой любимый клуб. Они тогда с Денисом сели за столик, заказали коктейли, разговорились. И вдруг подошел Рональд, потребовал объяснений. А когда услышал про свою якобы измену, расхохотался. Сказал, что духи на него пролил товарищ по команде. Они случайно столкнулись в раздевалке после матча, духи вылетели из рук, разбились. А приехал он поздно, потому что победу отмечали. И Милко он звонил раз десять, даже пропущенные звонки показал — в качестве доказательства. В общем, помирились. И надобность в Денисе вроде отпала. Но парню так нужны были деньги. Милко подумал, что платит ведь не он, а компания, а лишние руки в его мастерской не помешают, да и Рональд пусть поревнует немного. Вот так и привел Дениса работать своим помощником, и даже не подозревал, какой алмаз не ограненный скрывается в этом парне, редкий талант. Так чувствовать искусство, так двигаться могут единицы. Даже просто наблюдая за Денисом, за тем, как он ходит, говорит, Милко вдохновляется новыми образами.

Вот и сейчас увидел Дена на сцене, и почувствовал такое умиротворение.

- Рыбы мои, все понятно? - спросил он уже вполне спокойно, даже миролюбиво. - Поднимайтесь на сцену. Вы должны блистать, как жар-птицы, порхать, как беззаботные бабочки, как капельки летнего дождика прыгать по... Милана, даже не вздумай при мне прыгать!

Модели ломали головы, силясь вспомнить, как блистают жар-птицы и прыгают капельки, но так, чтоб не прыгать.

А в конференц-зале, тем временем, шли ожесточенные споры.

- Нет, в «Зималетто» мы не можем провести показ, - размахивала зонтиком Юлиана. - Нам нужен другой зал - больше, величественнее.

- И по той же приятной цене, что мы за прошлый зал отдавали. А для вашей величественности, Юлиана Филипповна, у нас бюджета не хватит, - вставил свои «пять копеек» Зорькин.

- Коленька, я тебя сейчас покусаю.

- Не советую, отравитесь.

- Николай Антонович прав, - сказал Роман, - большой зал, в более-менее приличном районе города за наши деньги, да еще за день до показа снять нереально.

- Вот, а я что говорю! - поддакнул Коля. - Давайте проведем показ в «Зималетто», и все дела.

- Фу! Коля, как ты не понимаешь! Этот показ должен пройти в другом месте, и точка.

- А я не против. Вы ищите, Юлиана Филипповна, ищите, - постучал карандашом по столу.

Юлиана смерила Зорькина возмущенным взглядом. Каков нахал!

За стеной, в президентском кабинете, хлопнула дверь, послышались голоса. А потом в конференц-зал заглянул Андрей.

- Вы уже тут? - снова скрылся за дверью. - Катя, не вздумай наступать на ногу!

Катенька в ответ что-то сказала, слов было не разобрать, но, судя по тону, чем-то была недовольна.

Через мгновение распахнулась дверь, на пороге стояла возмущенная Катерина, следом за ней плелся Жданов, выглядел он и злым, и виноватым. О, как его скрутило, - ухмылялся Зорькин.

- Андрюш, а ты снова перебей Катеньке лапку, - скорчила личико Юлиана. - Тогда она от тебя точно никуда не уйдет.

- Катя от меня и так не уйдет. И вообще, слышать подобное от человека, который занимается нашей свадьбой — свинство.

- А давайте займемся показом, - сказал вдруг Роман. Для всех стало неожиданностью то, что Малиновский оказался в эту минуту самым серьезным и самым рассудительным среди них.

- А давайте! - согласился Андрей, присаживаясь рядом с Катериной.

- Зал нужен большой — это понятно. Но что ты имеешь в виду, говоря о величественности? - Роман посмотрел на Юлиану. - Колонны? Мраморный пол?

Виноградова призадумалась.

- Колонны — возможно. Нужен определенный стиль.

- Какой? Классицизм, барокко, сталинский ампир?

- Боже, Ромочка, какой ты начитанный, оказывается! Сталинский ампир не обязателен, но высокие потолки вписались бы точно.

- Высокие потолки, говоришь? - задумчиво постучал пальцами по столу. - Коллекция называется «Поток света». Так... поток света, поток света, - резко вскинул глаза, во взгляде мелькнула смешинка. - Есть у меня одна идея. Только нужно сперва позвонить.

Он поднялся, взял свой мобильный, вышел из-за стола, а потом и из конференц-зала.

- Что сказал врач? - спросила Юлиана.

- Что ходить можно, только не на каблуках.

- И не на Жданове, надо полагать? - ткнула зонтиком в Андрея, и случайно задела Колю.

- Юлиана, когда же прилетят эти ветра перемен и унесут этот зонтик и вас куда подальше? У меня уже с десяток синяков на теле от этого вашего орудия мести.

- Николай Антонович, летаю я обычно на метле. А зонтик со мной исключительно в качестве интерьера.

- А я думал, что в качестве интерьера у вас кавалеры, - пробормотал Зорькин.

Юлиана рассмеялась.

- Катюш, твой друг всегда был таким дерзким?

Катя нахмурилась, призадумавшись.

- Только когда голоден.

- Тогда Николая нужно срочно накормить, - усмехнулась Юлиана.

- И меня, - прошептал Андрей на ушко Катеньке.

В конференц-зал влетел взбудораженный Малиновский.

- Точно! Надо заказать обед сюда, - выдохнул Роман. - Я договорился. Помещение для показа у нас есть. Давайте пообедаем, и нужно ехать, смотреть.

- Ромочка, ты меня поражаешь!

- Да, я такой — поразительный, - очаровательно заулыбался. - А еще у меня есть идея. Только... Вам придется поддержать меня в споре с Милко.

- Споре с Милко? Даже так? А без спора никак?

- Нет, Екатерина Валерьевна, никак.

- И что у тебя там за идея, креативный ты наш директор? - Андрей развалился на кресле, мысль о предстоящем обеде грела, катенькина рука в его руке навевала приятные мысли.

- Нужно чуть-чуть переименовать показ. И изменить концепцию.

- Всего-то? - хмыкнула Юлиана. - Всего лишь поменять основу основ коллекции, над которой целая команда профессионалов работала больше месяца.

- Я знаю, о чем говорю. Моя идея лучше вашей.

- Ну, не тяни уж, идейный ты наш! - Юлиана снова повела зонтиком, и снова задела Колю. Зорькин одарил ее убийственным взглядом.

- Я предлагаю назвать коллекцию либо «Аметистовое небо», либо «Аметистовые ночи». Вы увидите помещение и все поймете. Только нам нужно заказать больше прожекторов, и нанять еще одного художника по свету.

«И шест к подиуму приделать», - ухмыльнулся Роман.

_________________
- Ты не туда идешь! Огни в другой стороне!
- Мне все равно, я зажгу свои.

Уф, я уж испужалась! Хорошо, что сном оказалось и, что в машине, а не в ЗЛ проснулась, иначе бы не оправдаться Андрею. И так, Катька успела себя накрутить.

Очень мне понравился деятельный Роман. Редко его таким можно увидеть.
И я рада, что еще не конец

_________________
Не обижайте тех, кто вас любит, ведь они беззащитны из-за любви к вам