НРКмания

Ой, как мне понравился этот разговор с Ромой!!!
Очень всегда жду что-то подобное.
И может я предвзята, под влиянием момента, но, кажется, это лучшее примирение Кати-Ромы или шаги к немУ, что я читала.
Спасибо большое Алла!

И шакарно было увидеть Ту сводку тут!
ржунимагу))))

_________________
"Я... боюсь художников. Очень уж легко их брата обидеть, проще, чем коту на хвост наступить." (с) МФ.

А мне очень понравилась реакция Катерины. Наконец-то, она не рубит с плеча.
А Федя-то какой верный паж...
Чудесная банда Борщовых-Воропаевых, и Шестикова, видимо, за свое борется. А то ишь - добыча сбежала...

_________________
Не обижайте тех, кто вас любит, ведь они беззащитны из-за любви к вам

Присоединяюсь!!!!

irina_ti
little_birdie
Кип
chaika





-22-


Михаил медленно, шаг за шагом, метр за метром, впадал в тоску-апатию. Шел по солнечному тротуару, опустив плечи, и грустил. А, казалось бы, надо радоваться! Ведь ситуация с арестом разрешилась очень быстро и легко. Спасибо Ленке, она вылетела из Питера следующим рейсом, даже кота с собой взяла. А Себастиану очень вредна любая транспортировка сейчас, бедняга, как оказалось, страдает острой формой психо-лунатизма — это когда в полнолуние вскипают психи, и кот тогда крошит всё, что попадается на его пути.

Миша передернулся. Он вспомнил жуткий бардак, что Себастиан устроил в его съемной квартире. Придется теперь делать ремонт: менять обивку дивана, покупать новые шторы, переклеивать обои... мда, все это может вылиться в немалую копеечку.

Ветер поднял на дорожке маленькое торнадо из пыли. Миша остановился, и задумался. А ведь психо-лунатизм — очень опасная штука. И как хорошо, что он, Миша, вовремя успел сообразить, что кот с бешеными глазами, притаившийся в позе «перед прыжком» - серьезная угроза, и надо скорее бежать. Миша и побежал. Ближайшая дверь была в ванную комнату.

Михаил присел на скамейку. Его охватило волнение... и страх. Он, как наяву, увидел соблазнительные формы Шестиковой, ее игривый взгляд из-под напененной шампунями прически. Ленка как-то быстро подумала, что он, Миша, хочет сделать первый шаг, что он ворвался к ней именно за этим, и сделала этот самый шаг сама, за него. Набросилась так неожиданно, так внезапно, что Миша поначалу отпрянул, прижался спиною к двери. И задержал дыхание... Позади него, за дверью, буянил кот, а впереди — голодная кошка. Опасно, черт возьми! По нервам шарахнуло неслабо. Миша даже не сразу понял, что Ленка его уже почти раздела и вовсю целует. Да и тело его — о, чудо - давно уже реагирует. Столько времени без женщины — это ведь вразумительное объяснение всему тому, что он сделал после?

После первого раза было хорошо, невероятно хорошо и приятно, даже слезы выступили в уголках глаз, а серый кафель на стене в ванной заиграл разноцветными красками. После второго раза подкосились ноги, пришлось ухватиться за умывальник, отдышаться, и внезапно ужаснуться, когда перед глазами вдруг всплыло осуждающее личико Катерины, ее тихое «Как ты мог?», и взгляд колкий, острый. Мише стало дурно, совесть тут же сдавила горло. Но Ленка тянулась за третьим разом, тащила его в спальню, на кровать, заставляла двигаться, извиваться, мучила его, истязала, и после, когда они обрушились на подушки, Миша издал свистящий вздох, и закрыл глаза, он чувствовал такую усталость - вечную, вековую усталость, будто он - трехсотлетний дуб или Ростральная колонна в Петербурге. Казалось, что руки и ноги проваливаются в невесомость, в большое мягкое облако, что вот-вот превратится в цемент, и поглотит Михаила навечно. Очень хотелось спать, глаза закрывались, веки казались свинцовыми, неподъемными. И тут Ленка потянулась за четвертым разом... и Мише стало страшно.

Нет, Ленка шикарная женщина! Темпераментная, самодостаточная, образованная личность. А какая она верная! Как самоотверженно кинулась спасать его из лап милиции, как поставила на уши всё отделение, и их выпустили тут же, буквально в течение пятнадцати минут, даже не составив протокол.

Хотя их и без вмешательства Шестиковой не собирался никто арестовывать. Так... вызвали для прояснения ситуации. Просто... мать очень уж громко верещала. А отец... случайно пнул проходившего мимо капитана Тимохина, ну, и... и решено было всех везти в участок.

Ну, просидели бы они в этом отделении лишний час, может, два, и их бы отпустили. Состава преступления не было. Записка Жданова оправдывала то, что Борщевы находились в квартире в статусе гостей... Тут Миша передернулся. Ну, какой же он идиот! Неизвестно, что подумал. Какое-то похищение себе выдумал. Жданов, конечно, подлец, но чтобы в плен людей брать... это совсем уж... странно, даже для него.

- Бросил все дела, отменил встречи. Как дурак себя повел, - Миша скривился, как от зубной боли.

И тут он вспомнил истинную причину своей тоски и смятения — Киру Воропаеву. Едва лишь посмотрев на нее, Миша уже не мог отвести взгляд. Серое невзрачное платьице, скромная прическа, бледное личико, простые ботиночки, коралловая помада на губах. А как она себя вела! Глазки отводила в сторону, была тиха и неприметна, как истинная русская красавица из сказки. Михаил вдруг понял, что теряет связь с внешним миром. Он смотрел на Киру, как на диво-дивное и сам себе удивлялся: и почему он не замечал ее раньше? Ведь они виделись несколько раз, мельком, когда Миша приезжал в «Зималетто». Но тогда Воропаева, почему-то, не вызвала в нем таких чувств, как сейчас. Как же он был слеп!

Миша смотрел на Киру, и тихо злился на мать. Ну, когда она перестанет кричать? И зачем оскорбляет Кирочку? Неужели Кире что-то грозит?

Но нет, и против Воропаевой милиция ничего не могла выставить. Киру Воропаеву опознала консьержка, а также подтвердила, что Кира является невестой Андрея Жданова, и находится здесь на законных основаниях.

Миша тогда от злости сжал зубы.

«И эта прекрасная женщина — невеста Жданова!», - думал он. Он несправедливости хотелось кричать, хотелось свернуть Жданову шею, чтобы не попадался больше у него, у Миши на пути, и не уводил понравившихся женщин, хотелось что-нибудь разбить, но разбивать что-либо с наручниками на руках, было крайне сложно. Вот он и выругался на милиционера, когда тот толкнул Мишу к выходу. Милиционер ответил пинком и очень больно дернул за скрученные сзади руки.

Миша поморщился, потер запястья. Истинная причина его смятения кроется вот, в чем: родители, узнав, кому они обязаны своим спасением, принялись буквально на руках носить Шестикову, даже отец кинулся к Ленке обниматься... а капитан Тимохин сказал, что Кира уже уехала, что ее забрали... а кто забрал — не сказал, мол, не твое дело, гуляй отсюда, Миша...

Ветерок трепал верхушки деревьев, обдавал Михила прохладой.

- Мам, ну, вы езжайте тогда ко мне, а я пока сбегаю по одному очень важному делу. Как раз заеду в «Мармеладоф», попрошу нам что-нибудь вкусненькое приготовить, - сказал Миша, когда они вышли из отделения.

- Так давайте прямо в «Мармеладоф» и поедем! - воскликнула мать. - Там и отпразднуем наше спасение. Леночка, какая же ты умничка! - в который раз заливалась соловьиной трелью Людмила, а Ленка в ответ лишь хищно улыбалась.

- Хорошая идея... - у Миши сел голос. - Только вам ведь нужно переодеться, привести себя в порядок. Так?

- Так, - согласилась Борщева.

- И у меня сейчас срочное дело. Так?

- Так. Хорошо! Тогда мы едем сейчас домой, но вечером... вечером встречаемся все в «Мармеладове»! - воскликнула она. - Леночка, и вы там тоже обязаны быть. О, нет, отговорки не принимаются. Я, точнее мы, приглашаем вас сегодня поужинать с нами. И это не просто просьба, это приказ.

- Ну... раз вы настаиваете, - протянула Шестикова. - Тогда я обязательно буду.

- Именно! Настаиваем! Ой, как чудесно! Мишенька, как здорово. Ты рад?

- Очень, мам... А вы такси не вызывали?

- Зачем же такси? - сказала Ленка. - Славик на машине, и он нас подвезет. Да, Славик?

Славик согласно кивнул.

- Какие замечательные люди! Леша, каких людей мы с тобой встретили! - толкнула мужа в бок, муж сказал «ага» и в ужасе посмотрел на ступеньки (что на входе в здание отделения милиции)... там медленно прыгала сумка... со ступеньки на ступеньку... вниз.

- Слава, а мы и вас приглашаем на ужин, - меж тем, продолжала щебетать Людмила. - Такой милый молодой человек.

Слава пожал плечами. Он уже прикидывал, как будет монтировать отснятые кадры задержания известного ресторатора, какой сенсационный текст на них можно наложить, и даже уже подсчитал итоговую премию за этот материал от начальства. Слава любил сенсации. Он ими питался, он ими жил. Особенно Славе нравилось придумывать позорные факты про своих жертв (так он называл всех, кто попал в объектив его камеры).

- Слава, а вы Святослав или Мирослав? Какое у вас полное имя? К такому доброму, уважаемому человеку хочется обращаться исключительно по полному имени.

- Вячеслав, - ответил Слава, раздумывая, снять ему еще кусочек видео, где все Борщевы в кадре, или не стоит.

- Мам, мне пора. Я побежал, - засуетился Михаил.

- Мишенька, а как же ты? Давай мы тебя подвезем! - заволновалась Людмила.

- Нет! - слишком громко и слишком поспешно воскликнул Миша. - Я сам. Я на метро... или такси вызову. Я сам... я разберусь. Я побежал.

И он побежал прочь, точнее сбежал. И не видел, как за спиной у него отец схватился за сердце и принялся заваливаться назад. Не видел, как сумка запрыгала на голос Шестиковой. Не видел, как Людмила влепила мужу пощечину, и, тем самым, привела мужа в чувство. Не видел, как Славик все же решился, и включил свою камеру.

Миша бежал, и легкий ветерок остужал его мысли. Бежал, и чувствовал, как страх отпускает, и на смену ему приходит тоска...


* * *


Коля даже не сразу понял, как это так получилось, что входил он в пустой лифт один, а следом протиснулись три девушки, модели, и как начали его «клеить»...

Колю Зорькина никто и никогда в жизни не «клеил». Даже в самых смелых фантазиях он не мог представить себе такой ситуации.

- Николай Антонович, - шептали девушки ему на ушко. - А вы такой умный, - вешались на него, оплетали руками.

- Николай Антонович, мне нужен совет... экономический, - шептала рыженькая, и это ее «э» в слове экономический так эротически прозвучала, что Коля вмиг вышел из ступора и весь напрягся.

- А мне нужен финансовый совет. И нужен он мне больше, - шатенка отпихнула рыженькую и завладела Колей полностью, обняла его со спины крепко.

- Нет, мне! - разозлилась рыженькая и толкнула шатенку в ответ.

- Девушки, вы чего? - у Коли челюсть отвисла, когда он понял, что за него - за Николая - женщины дерутся.

И тут вдруг третья девушка, блондинка, воспользовавшись ситуацией, юркнула Коле под руку и поцеловала.

- Ах, ты! - закричали рыженькая и шатенка, и оттащили блондинку.

Коля зажмурился, а потом распахнул глаза. Картинка не менялась. Тот же лифт. Те же модели. Дерутся. За него, за Колю.

- А... А вы... Вас Юлиана попросила, да? - спросил он, осененный внезапной догадкой. Ну, не может же это всё быть по-настоящему!

- Юлиана? Какая Юлиана?

- Это твоя девушка?

- Кто она? И чем она лучше меня?

Коля Зорькин не нашелся, что ответить. Когда прибыл лифт, он просто убежал... в свой кабинет, и даже закрылся, и даже стул придвинул к двери.

«Сходил пообедать называется», - думал он. «А что происходит-то? Если это не Юлиана... то почему они... что они от меня хотят?».

_________________
- Ты не туда идешь! Огни в другой стороне!
- Мне все равно, я зажгу свои.

Вот ведь, Зорькин. Мечтал о красивых женщинах, а теперь и сам не рад...
А Мишаня-то какой любвеобильный. И Катю не забыл, и Ленка, и на Киру вон нацелился..

_________________
Не обижайте тех, кто вас любит, ведь они беззащитны из-за любви к вам

-23-

- Да не было никакой ненависти. Я вас не ненавидел. Наоборот, всегда признавал ваш профессионализм, уважал, как специалиста. Даже боялся иногда. Но не ненавидел. С чего вы это взяли? - кинул затравленный взгляд в сторону Пушкаревой, и тут же поморщился. - Да. Вы правы... Инструкция. Не позволяла... мыслить иначе.

Катя сидела напротив. Она не задавала никаких вопросов, не кричала, не скандалила. Лишь смотрела пронзительно. Роман снова начал теряться. Вот как объяснить, например, жирафу, что есть такие создания, как муравьи, что собираются они обычно колониями, и ходят друг за другом где-то на уровне подошвы жирафа, и самое главное — что эти существа реальны, что они реально существуют? Как объяснить, доказать? Невозможно.

Малиновский вздохнул, и очень постарался найти правильные слова.

- Понимаете, Катя, у меня и в мыслях не было вас обидеть или оскорбить. Возможно, во всем виновато мое чувство юмора, корявенькое такое... с гадлинкой. Но мы с Андреем давно дружим, и подобный... эмм... стиль общения — для нас норма. А писал я эту инструкцию исключительно... Я хочу настоять на этом — именно ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО для Андрея. Я был уверен, что он посмеется тоже, - замолк, кинул еще один быстрый взгляд на Катю.

Скала. Чтоб ее... Не мигает даже. Так и загипнотизировать можно. Ромка уже взмок весь под этим взглядом. Выдержать невозможно, не говоря уже о том, чтоб переглядеть. Куда ему!

Отвернулся, маетно вздохнул. Каяться, так каяться до конца.

«Мытарства и житие опального монаха Ромки Ослушника — не иначе», - криво усмехнулся сам себе, посмотрел на Пушкареву, снова отвернулся, посерьезнел.

- Но Жданов не посмеялся. И не оценил. По-моему, он и не прочитал ее до конца. Обидно даже немного, - попытался пошутить, но шутку не оценили, Ромка поерзал на кресле, и продолжил: - Андрей был... мягко скажем, в пришибленном состоянии тогда. Согласен, пришибла его сложившаяся ситуация, мой отъезд. Но и вы, Катерина Валерьевна, приложили тут не мало усилий, - усмехнулся. - Как вы его в бешенство загнали. Всего за пару дней, - Ромка откинулся на кресле. - Знаете, - сказал задумчиво. - А ведь с этого бешенства всё и началось. Да... точно... После чехарды Зорькина перед Ждановым, после ваших фокусов с машинкой и «Ришелье» и появился у него этот хищный взгляд.

- Финансовая ревность, - покивала Катя понимающе.

- Финансовая? Как бы не так! Никакая циферка не способна так выбесить Андрюшу, как ваше воркование по телефону с разлюбезным Коленькой. Да на него сразу кретинизм, помноженный на бешенство, нападал после этих ваших разговоров. Он хоть раз спросил вас о цифрах? Просил отчитаться о потраченных деньгах?

- Если вспомнить какой Андрей Павлович скандал устроил по поводу новой машины...

- Для Зорькина! - выкрикнул возмущенно. - Говорить нужно правильно: по поводу новой машины для Зорькина. Это имеет большое значение. Видите ли, Катя, любое ваше действие аккомпанированное присутствием Коленьки, вгоняло Андрюшу в ярость. Вы можете мне верить или не верить. Но ревновал он вас тогда жутко... Да и сейчас. Впрочем, вы, кажется, и сами уже начали догадываться, какого собственника и тирана выдрессировали этой вашей «финансовой ревностью»... А инструкция... - запнулся, взглянул на Катю, убедился, что она всё так же сканирует и почти детонирует. Но половину тарелки с салатом уже опустошила. Это ведь не плохой знак, да? Только тяжко как-то, с трудом ему даются подобные разговоры. Особенно сейчас, особенно сегодня.

Ромка поднялся. Прошелся по конференц-залу. Вытащил из-за телевизора припасенную бутылочку виски и бокал. Снова посмотрел на Пушкареву.

- Будете?

Катя отрицательно покачала головой. Малиновский невесело пожал плечами. Налил себе целый бокал и выпил его залпом. Затем резко сел, закинул в рот креветку. Быстро ее прожевал, глядя при этом в сторону очень задумчиво.

- Не обращайте внимания, Катя. Навалилось как-то. К вам конкретно это не относится... Так, на чем мы остановились? - спросил он, наливая себе еще один бокал. - Инструкция. Ха. Все то же. Все так же. А я не буду оправдываться, - заявил он вдруг нагло. - Потому что оправдываться — значит признавать свою вину. А я... нет, вина все же есть. Но... как ее... неумышленная. Вот! Не хотел я вас оскорбить — я уже это говорил. Просто... понимаете, мыслю я так — образами. Воображение у меня такое — образно-оскорбительное, - махнул еще одну порцию виски, не глядя. - Обожаю высмеивать недостатки, но не со зла. А потому что мне смешно. Я мерзкий тип, Екатерина Валерьевна. А какой циник — представить сложно. И я во всём такой — придумаю, и хочется разыграть, веселюсь я так. Признаюсь, я просто ухахатывался, когда представлял вашу парочку на свидании.

- Да уж, - сказала Катя, и с мрачным видом доела остатки салата.

Ромка смолк. Проглотил свой смех и поток новых словесных химер. Прокашлялся.

Как-то неправильно он сейчас извиняется. Он прощение вымаливать должен, а не издеваться. И не пьян еще вроде. А уже несет полную чушь.

И пока Ромка думал, как ему загладить некрасивые слова, брошенные так неудачно, Катя вдруг заявила:

- Знаете, шутки у вас, в целом, были довольно банальными. Не льстите себе. «Железная пасть», «очкастый монстр» - слабенько, не доработано, так себе... А открытки! Это же какое-то поздравление юбиляра, а не признание в любви. Вы их сами сочиняли? - спросила она вдруг.

Ромка, не ожидавший такого вопроса, ляпнул правду:

- Иногда сам, иногда списывал с готовых открыток или из интернета.

- М-да, провал тут у вас был. Я уж начала думать, что Андрей впал в детство. А подарки! - воскликнула она вдруг. - Плюшевые игрушки? Серьезно? Ну, ладно, печенье или шоколад в форме сердца. Ну, кукла. Да, похожа на меня. Тут вам плюс, постарались.

Ромка довольно заулыбался.

- Рано радуетесь, - осадила его Катерина. - А дальше что? Собачка? Кошечка, мышонок? И это ухаживания серьезного мужчины, богатого бизнесмена, покорителя дамских сердец? Двойка вам тут, Роман Дмитрич.

- А чего вам подарить еще можно было? - оскорбился Малиновский.

- А слово бижутерия вам о чем-нибудь говорит? Я не говорю о золотых изделиях или серебряных. Но пластмассовые сережки вы могли мне подарить?

- Но вы же не носили ничего подобного и я...

- Не носила, согласна. А с плюшевой собачкой я прямо наперевес, по-вашему, таскалась! - закричала она, да так, что Ромка вилку выронил. - Это не оправдание, Роман Дмитрич. Вы ужасно за мной ухаживали... Но вот образы — да, тут соглашусь. Я и Жданов... - усмехнулась. - Есть в этом что-то карикатурное. Как Штирлиц и Колхозница. Как Сталин и Тося из фильма "Девчата". Я и Жданов, - заразительно рассмеялась. - Это безумно смешно.


* * *


Вику просто трясло от боли и несправедливости. А еще от своей оплошности... Как? Ну, как она могла так облажаться? Как могла упустить такую добычу, такой лакомый кусочек? Сама ведь отказалась, прилюдно... Но откуда она могла знать, что он станет таким популярным?

- Господи, за что? - кричала она, глядя на мигающую лампочку на потолке туалета. - Ты бы хоть намекнул как-нибудь. Ну, почему я такая невезучая!

Сначала она подслушала, как модели шептались между собой о том, какой Коля ого-го в постели, и о том, что вчера вечером он уложил сразу двух. И это после Юлианы, что ли? Но как? Откуда в нем что взялось? Лично Вика никакого ого-го там разглядеть не успела... А вдруг это он не очень-то ее и хотел? - эта мысль пришибла Клочкову основательно. Неужели кто-то может ее не-очень-то хотеть?

Ну, как тут можно работать? Даже кофе нормально не выпить, потому что денег нет на это кофе. А варить она не умеет. Вика дура, что ли, чтоб кофе собственного приготовления пить? Пусть Жданов пьет, или эта... новая начальница. Даже выговорить такое противно. Начальница. Фу! До чего докатилась. Хотя Вика ей так еще ни разу и не сварила ничего. Стакан воды один раз подала. Но это только потому, что партнеры приходили. Мужики такие основательные.

Как можно ее, Викторию Аркадьевну Клочкову, красавицу с изящной фигурой, и не-очень-то и хотеть? Как?

Вика послонялась по компании, нашла старый лак, что давно еще у Киры утащила, накрасила ногти. А потом произошло то, что добило Вику окончательно. Мало ей моделей, зачастивших вдруг сегодня на административный этаж, так явилась и сама Юлиана Виноградова, и по прямой пошла к Зорькину в кабинет. Вот так, сразу. Это что же делается? Вика подбежала почти к самой двери, чтоб подслушать... Лучше бы не подслушивала! Юлиана что-то лепетала, в чем-то оправдывалась. А Коля ее гнал, вот прямо выгонял из кабинета, и так орал... А потом они стихли. Заговорили очень тихо. А после... лучше бы Вике этого не видеть и не слышать... Юлиана чмокнула Колю то ли в губы, то ли в носик, пообещала заехать за ним вечером и направилась прочь из кабинета, размахивая зонтиком и озорно улыбаясь.

Вика еле успела отскочить в сторону и прикинуться ветошью, изучающей календарь на рабочем столе этой мымры Светы. А Юлиана ее, кажется, и не заметила даже, пролетела мимо.

«До вечера, значит?» - Вика не могла больше выносить такую несправедливость, ей хотелось кричать, хотелось выцарапать кому-нибудь глаза, какой-нибудь модели или какой-нибудь нахалке с зонтиком, и Вика отправилась в курилку-туалет — не поплакать, нет, а поорать.

- Ну, за что? Почему всегда так — все толковые мужики проходят мимо меня? - вопрошала Вика лампочку. - Чем я хуже других? Да я лучше других! В сто! Нет, в тысячу раз! Ну, почему, Господи!

Вдруг, в, казалось бы, пустующем туалете, в одной из кабинок зашумела вода. Вика икнула, огляделась, хлопая глазками. Дверка открылась, из кабинки вышла Амура, спокойно прошла к раковине, открыла воду, помыла руки.

- Давай я тебе погадаю, что ли, - пробормотала она, вытаскивая бумажные полотенца.



* * *


- Нет, Роман Дмитрич, это ты слишком загнул, - заявила Катерина, забирая из рук Малиновского чашку, приготовленного им, чая. - Не одна я такая в своем роде. Образ хорош — соглашусь. Но ведь можно взять любого человека и запихнуть его в неудобную ситуацию. И будет смешно.

- Катенька, чтобы было смешно, нужен еще один человек, который максимально не похож, вот, чтоб сущей противоположностью был. Ну, как вы со Ждановым, - подсел рядом, придвинул себе свою чашку. - А это большая редкость. И не с любым такое прокатит. И инструкцию не для каждого можно написать, к сожалению. Вот ты говоришь: образ есть у каждого. А неповторимость? Оригинальность? Ты была просто преступно неповторима и оригинальна. Я прямо задыхался от восторга и смеха. И руки так и чесались разыграть вас... То есть тебя. Мы же на «ты». Лютые враги не должны друг другу выкать — это я помню.

Вот удивительно просто, как Катенька его уделала. Она соизволила его то ли простить, то ли проучить - пока не понятно. Но ее гневное: "Что вы мне всё выкаете?" - выбило Малиновского из колеи. И смотрит она все так же - как сканер. Неуютно, черт возьми!

И то, что Катенька сейчас с ним так запросто болтает - пугает, если честно. Ромка не всегда знает, как реагировать на некоторые ее вопросы. Вот, как на этот:

- Отчего же не разыграл?

Не вопрос, а тупик. Черт!

- Жданов стоял на подступах лютым Цербером. Я и пошутить толком не мог. «Не трогай Катю!», «Катя моя!» - передразнил он. - Да кто ж спорил-то?

У Кати покраснели щечки. Засмущалась, что ли?

- Ну, по поводу инструкции, - заговорила она, отворачиваясь, - в целом, идея оригинальная. Только исполнение...

- Нормальное там было исполнение! У меня времени было мало, - заявил Ромка, обиженно поджимая губы.

- Сейчас у тебя его просто навалом. В чем проблема? Напиши.


* * *


Карты были раскинуты, прямо на рабочем столе в кабинете Амуры. Вика сидела напротив и с любопытством и нетерпением вглядывалась в масти и в изображения, пытаясь разглядеть в каком-нибудь короле знакомое лицо, а желательно банковский счет этого короля. Она была безумно напряжена, почти не дышала.

- Ну! Что там? - не выдержала, придвинулась ближе, буквально нависла на столом.

- Не мешай. Я уже почти... сейчас. Вика, карты говорят мало. Но я вижу.

- Что ты видишь? Кого?

Амура поморщилась.

- Вика, если будешь мешать, то ничего не узнаешь. Видения... они, знаешь ли, не просто так видятся. Заткнись и слушай.

Амура закрыла глаза, сосредоточилась.

- Вижу суженого твоего. Он рядом. Совсем рядом. Но не всегда. До этого был далеко, а теперь рядом... Ничего не понимаю, - еще раз окинула взглядом карты. - Вика, у тебя есть только один шанс. Понимаешь, только один.

Клочкова почти не дышала, жадно впитывала информацию. Но кое-что хотелось знать в первую очередь. Не выдержала, спросила:

- А он богатый?

- Да... довольно обеспеченный, а в будущем очень богатый. Перспективный он. Но не мешай... Мне надо понять главное... Я уже сказала, что у тебя один шанс. Только один. Твоя судьба будет рядом сегодня. Вика, как же тебе повезло, что именно сегодня я взялась тебе погадать. И чтобы твой суженый был твоим... чтобы заполучить богатого суженого...

Вика сначала побледнела, а потом позеленела от нетерпения. Сжала кулачки, скукожилась.

- Так... Чтобы его заполучить, тебе нужно сегодня трижды отказаться, трижды сказать «нет». Даже на тот вопрос, на который «нет» сказать невозможно. Будь внимательна, Вика. Не ошибись. И еще... уходить из «Зималетто» тебе нужно прямо сейчас, - вдруг сказала Амура, и посмотрела в глаза Клочковой со значением.

Вика вскочила с места.

- Как это выходить? А он разве не... в «Зималетто» работает?

- Я не могу знать, мне не видно. Карты говорят, что надо уходить, вот я тебе и говорю.

- А как? А как он выглядит?

- У меня тут телевизора нет. Я не знаю.

- Как же я его тогда узнаю?

Амура призадумалась.

- Ты сразу это поймешь. Это очень светлый человек. И только рядом с ним ты должна будешь «нет» говорить.

- А если он замуж позовет?

- Не позовет. Не идиот же он, чтобы замуж звать в первую же встречу.

- А зачем тогда такой нужен? Я замуж хочу.

- Вика, наберись терпения. Все будет. Только уходи уже.

Клочкова поколебалась несколько секунд, ей хотелось еще расспросить, поподробнее, но время идет. Вдруг, действительно, опоздает? А кто тогда в этом месяце за коммунальные услуги заплатит?

Вика решительно рванула к выходу из кабинета. Амура усмехнулась, и набрала номер своего Амурчика.

_________________
- Ты не туда идешь! Огни в другой стороне!
- Мне все равно, я зажгу свои.

Ура! Какое замечательное продолжение. А Катька - не промах, палец в рот не клади. Даже вечно неунывающий Сирано теряется и не знает, что сказать...
Очень жду, что дальше

_________________
Не обижайте тех, кто вас любит, ведь они беззащитны из-за любви к вам

Сирано, не Сирано, а отдуваться Ромке все равно
Кип

_________________
- Ты не туда идешь! Огни в другой стороне!
- Мне все равно, я зажгу свои.

Очень интересный диалог Кати и Ромы.
Здорово про Вику.
И я очень рада, что ты продолжила это потрясную прелесть!! :-*

_________________
"Я... боюсь художников. Очень уж легко их брата обидеть, проще, чем коту на хвост наступить." (с) МФ.

Действительно, потрясная прелесть! Очень нравится - всё! Очень жду продолжения!
Автору -

_________________
Понять,значит простить.(с)

little birdie , galina
Продолжаю



-24-


Миша стоял на тротуаре, неподалеку от «Зималетто», и уже несколько минут наблюдал интересную картину - как из дорогого спортивного автомобиля выходит Кира Воропаева, следом за ней, пиликнув сигнализацией, плетется какой-то рыжий тип в дорогом костюме, потом они останавливаются, и начинают о чем-то разговаривать, а точнее спорить.

Кирюша... Это же она? Она... Вот только выглядит теперь иначе — так, как раньше — стильная, надменная, очень уверенная, знающая себе цену, женщина. И нет в ней и следа от той - той, что пленила Мишино сердечко совсем недавно, несколько часов назад - той - тихой, невзрачной, загадочной. Исчезли скромность, застенчивость и трепет пушистых ресниц. Эта Кира Воропаева скорее придушит обидчика, чем засмущается. Вон, как с рыжим типом спорит — как фурия! Тип только морщится, не успевая и слова сказать.

- Кира, ну, хорошо, - сдается он. - Я понял, ты сейчас быстренько сходишь в компанию, испортишь Жданову день, и обратно. Я понял, я подожду тебя на подземном паркинге. Нет никакого желания видеть этого придурка.

«К Жданову?», - у Миши в глазах потемнело. «Несмотря ни на что, к Жданову? Что он с ними делает?», - отшатнулся, попятился назад, и уже не слышал, как Кира громко возразила, как сказала, что Жданов ее не интересует, что не пошел бы он лесом, что у нее и без Жданова дел хватает.

Миша ничего больше не слышал. На его глазах растаяла мечта, как мираж, раскололась на мелкие осколки, обнажая реальность. А реальность была такова: нет, это не в Киру Воропаеву он внезапно так сильно влюбился, нет. Все гораздо хуже... На секунду, на мгновение Кира напомнила ему Катеньку... Взглядом ли, позой, движением, возможно, одеждой? Неважно. Призрак надежды и любви всколыхнулся внезапно, и так же внезапно исчез.

Не нужна ему эта стильная, холодная женщина. Не нужна. Ошибся. Обознался. Что он здесь делает?



* * *


- Не было никакой драки, девочки, отстаньте вы уже, наконец, от меня! - взмолилась Шура. - Пустите, я пойду... Пойду я... Не могу я так больше. Пойду к нему, извинюсь и... - всхлипнула, быстро смахнула со щеки непрошеную слезу. - Девочки, Шурик ему такого наговорил... Видели бы лицо Романа Дмитрича. Что он обо мне теперь подумает? Уже думает. Нет, так больше нельзя... Я пойду... поговорю... И больше никогда в жизни не посмею перешагнуть эту черту.

- Да какую черту? Шурка, не кипятись, еще ничего не ясно, - Света гладит ее по плечу, смотрит сочувственно.

- Черту между начальником и секретаршей. У нас теперь будут только рабочие отношения, девочки, - губы дрожали, Шурка отмахивалась от подруг. - Я сейчас пойду... Только успокоюсь немного.

Успокаивалось пока очень плохо, Шура прикрыла рукой лицо, привалилась с стойке ресепшн, и у нее за спиной тут же что-то с грохотом упало. Кажется, принтер...

Лина Копылова посмотрела осуждающе: «Опять притащились! Мало им туалета, так они еще решили для своих вечных драм и мизансцены менять? Прям драм кружок какой-то, а не компания!», - Лина решила отвернуться и максимально не замечать глухую стену из женсовестчиц перед своим рабочим столом.

А тут прибежала еще одна кандидатка на койку-место в больнице имени Кащенко — Виктория. И выглядела Вика странно даже для самой себя. Она была взъерошена, помята и явно чем-то испугана. Руки к груди прижимала, и пялилась в потолок.

А потом приехал лифт. Из лифта вышла блондинка. И через мгновение «Зималетто» содрогнулось от крика:

- Киииирааа!!

Клочкова налетела на блондинку, принялась ее обнимать, хватать за руки.

- Киираа! Кирочка, ты вернулась! Ты вернулась за мной. Я верила. Я ждала. Киираа! Забери меня отсюдааа.

Блондинка, как ни странно, не оглохла и признаков контузии пока не подавала, она спокойно так улыбнулась.

- Вика, я тоже рада тебя видеть.

- Кира, если бы ты знала, что со мной произошло тут без тебя! Это сущий кошмар. Пойдем, Кир. Пойдем, посидим где-нибудь, по-у-ужинаем! - в глазах промелькнули хищнические блики.

- Вик, обязательно, только... - повертела головой. - Здравствуйте, девочки. А вы, как всегда, не на рабочих местах?

- Здравствуйте, Кира Юрьевна. А мы тут по делу все... - пролепетала Таня.

- Ага, факс ждем, - покивала головой Шура, постучала по факсу, и случайно отломала от него какую-то детальку.

Лина Копылова угрожающе взмахнула телефонной трубкой. «Женсовет» синхронно отошел от стойки ресепшн на шаг.

- Конечно, по делу, никак иначе, - усмехнулась Кира. - Но я все равно рада вас видеть.

- Мы тоже, КирЮрьевна, очень рады, - соврала Маша.

- А где же Амура?

- А Амурка работает, она у себя в каб... то есть у вас в кабинете, то есть... Ну, вы поняли, - Шура смущенно кашлянула.

- Понимаю, - протянула Кира. - Незаменимых людей нет.

- Кииира, что ты с ними возишься? - возмутилась Вика. - Ты меня лучше послушай! У меня тут такое... Мне такое нагадали... Кира! Ты обязана это услышать! Пойдем в ресторанчик, Кииир.

- Ну, раз обязана услышать, то пойдем, - посмотрела по сторонам, - только... Ты не знаешь, Зорькин сейчас у себя в кабинете?

Вика замерла, уставилась недоверчиво.

- Зорькин? А тебе он зачем? - подозрительно присмотрелась к Воропаевой.

- Да так... Нужно кое-что ему вернуть. Так он у себя?

У Вики перекосило лицо.

- Прости, Вик, я забыла, что вы с ним в ссоре. Светлана, ваш начальник сейчас у себя?

- Да, Кира Юрьевна. Он и на обед сегодня не уходил.

- Вот и прекрасно.

Клочкова Виктория со смесью боли и недоверия смотрела, как ее лучшая подруга, лучший и единственный оставшийся спонсоркий кошелек, смело и уверенно шла к кабинету Зорькина.

Во второй раз за сегодняшний день она стояла под этой дверью и подслушивала (и немного подглядывала). Кира нежно и многословно благодарила Николая за что-то. Даже страшно подумать, за что!

«Кира? И она? И она тоже?.. Куда катится этот мир?», - в животе громко заурчало, Вика обиженно хмыкнула. И совсем уж растерялась, когда увидела, как Воропаева протянула Зорькину ключи, по-видимому, от квартиры, и какой-то пакет, а потом отчетливо так сказала:

- Это твои вещи. Спасибо еще раз... за всё.

Нет, Вика не могла больше наблюдать за этим предательством. И пусть желудок урчит, но она сегодня будет гордой и не пойдет с Кирой ни в какой ресторан! Виктория Клочкова неподкупна!

А пусть этот Зорькин хоть с Анджелиной Джоли тут отношения выясняет. Пусть делает, что хочет! Пусть катится ко всем чертям. У нее, у Вики, тоже есть жених. И он где-то рядом.

Вика выскочила из приемной, вбежала в прибывший лифт, затем пробежала мимо Потапкина. А оказавшись на улице, задумалась:

- А куда дальше бежать-то?


* * *


Как хорошо, что он решил все же заехать сначала домой и удостовериться, что Борщевы уже ушли, а на полочках в ванной комнате не завалялось ни одной кириной помады. Ну, и еще вещи Катюши привез. Хотя мог бы и в багажнике оставить пока... Хорошо, что не оставил. Потому что это же кошмар просто какой-то.

Войдя в квартиру, Андрей было подумал, что его ограбили. Такого бардака у него никогда не было, даже в самые загульные времена. Диван перевернут, по ковру раскиданы шампуни, шторы в спальне сорваны, постель вывернута на пол. А на кровати сверкают металлическими бликами забытые наручники.

- М-да, - протянул Жданов. - Вот тебе и сибирское воспитание, - подцепил наручники, поразглядывал их, и понимающе хохотнул. - Скромники, однако.

Радовало одно: Борщевых и след простыл. Андрей (на всякий случай) проверил, на месте ли ценности — деньги там, телевизор, камин, зеленый пакет с его открытками для Кати. Все было на месте, только... Почему шампуни на ковре? В чем смысл?

Андрей завис ненадолго, разглядывая шампуни, а потом взглянул на настенные часы, и понял, что безбожно опаздывает. Как он мог оставить Катеньку на такое время одну? А вдруг ей нужна помощь? А вдруг...

Андрей грохнулся на диван, едва не промазав.

А вдруг Катя передумала, вдруг опять решила отгородиться от него ветряными мельницами? Вдруг решила его не прощать?

Во рту пересохло, воздух застрял в легких.

- Нет, Катюш, я не позволю, - прошептал он уверенно, и кинулся наводить хотя бы видимый порядок.

Все-таки гостеприимство иногда бывает наказуемо.


* * *


Вика пошла направо, затем вернулась, и пошла налево, затем снова вернулась и пошла направо. У Потапкина, благодаря такой зарядке, мгновенно улучшалось зрение, расширялись сосуды, успокаивались нервы и потихоньку начинал вырабатываться мелатонин.

Сергей Сергеич широко зевнул, потер глаза. А когда снова посмотрел на Клочкову, увидел, что она оступилась, и едва не завалилась под куст. Но куст, дай бог ему здоровья, Викулю удержал, и даже помог отряхнуться... Стоп. Это и не куст вовсе, а чьи-то руки... И тело. Чье-то. И этот что-то-кто-то вышел вдруг из-за куста, откидывая ветки.

- Мужик какой-то. В белом. Маньяк, что ли?

Потапкин внимательно присмотрелся.

- Ааа, - протянул он. - Нет, это не маньяк, это Миша, - зевнул еще несколько раз, и решил вернулся в здание — выпить кофе.

Миша галантно подал Виктории руку, проводил ее до скамейки, и спросил:

- Вы как, не ушиблись?

Вика, как зачарованная смотрела на Борщева, она сразу его узнала. Это же он — владелец ресторана, состоятельный пушкаревский жених под номером два. Первый номер Вика уже бездарно упустила, номер два она теперь не упустит никогда.

- Нет, - сказала она, силясь улыбнуться как можно очаровательней.

- Простите, что вас напугал. Представляете, в третий раз за последние несколько дней телефон потерял. Выскользнул из рук, и будто под землю провалился. Проклятие какое-то, - Миша развел руками. - Придется покупать новый.

«И мне!», - подумала Вика. «И мне покупать новый телефон!».

Вслух же сказала другое:

- Михаил, а я вас узнала. Я столько статей прочитала про ваш ресторан, и даже пару раз бывала. Таких вкусных пельменей я в жизни не ела, - сказала, и очень правдоподобно облизнулась.

Борщев заулыбался, он был польщен, вот только...

- Это не пельмени, а манты, - поправил он. - В отличие от пельменей манты варятся на пару — или в классической двойной кастрюле, в нижней части которой кипит вода, поднимающаяся паром в верхнюю, где этажами расположены манты. Кстати, такую кастрюлю часто называют мантушница, мантоварка, мантышница, мантница. Или можно воспользоваться классической мультиваркой, но приготовленные в ней манты будут иметь уже не тот вкус. В моем ресторане, как раз, используют мантницу. Или мантушницу, мантоварку, мантышницу...

Голодный блеск Викиных глаз, отвлек Михаила от приятных размышлений.

- Простите, девушка, как вас зовут?

- Виктория Аркадьевна Клочкова, специалист по связям... с этой, как ее.. с общественностью компании «Зималетто».

Миша поморщился. Компания «Зималетто» оставила неприятный осадок в его душе, наверное, навечно. Но эту девушку Миша помнил. Видел несколько раз, когда приходил за Катериной в конце рабочего дня. Тогда он не обратил на нее даже внимания. И очень зря. Виктория, оказывается, очень увлекается кухней, с ней явно есть, о чем поговорить.

- Виктория, а можно пригласить вас в ресторан?

Вика задохнулась от невозможности происходящего. Она что, должна сказать «нет»? Сейчас? Когда заветный ужин так близко? Ему? Сказать «нет»?

Вика проглотила ком в горле, и прохрипела:

- Нет. Я не пойду в этот... ваш ресторан.

Миша удивленно посмотрел на девушку.

- Не хотите?

У Виктории задергался глаз, но она стоически промолчала.

- Знаете, а вы правы. Я вот тоже не хочу сейчас в свой ресторан. Тем более, телефон потерял. Никто до меня не сможет дозвониться. Если я приглашу вас в другой ресторан...

Вика уже мысленно прощалась с другим рестораном и с вереницей блюд, проплывших у нее перед глазами.

- … вы же не откажете мне во второй раз? - сказал Михаил, и очень мило улыбнулся.

Вика не верила своему счастью.

- Нет, - сказала она. - Не откажу.

- Вот и замечательно! Пойдемте, Виктория, еще успеем на автобус. Простите... я как-то без машины сегодня остался.

Оптимизм у Клочковой мгновенно поугас.

«А такси нельзя вызвать? Жмот!».

Но Вика молчала, в ее положении грех жаловаться.

_________________
- Ты не туда идешь! Огни в другой стороне!
- Мне все равно, я зажгу свои.

Вику отдать Борщеву - это сильно! Теперь точно не оголодает.
Бедный Жданов, вот помогай потом людям, никакой благодарности... Убирайся вот, пока Катерина с Романом беседы беседует...

_________________
Не обижайте тех, кто вас любит, ведь они беззащитны из-за любви к вам

Какая прелесть: Андрей проверил на месте ли ЦЕННОСТИ -деньги, телик, камин, ЗЕЛЁНЫЙ ПАКЕТ С ЕГО ОТКРЫТКАМИ ДЛЯ КАТИ!!! Я

Мне тоже этот момент ОЧЕНЬ понравился.
Вообще, я от этого Андрея - местного, в каком-то диком, неописуемом восторге.
Хотя я тут почти ото всех.
Персонажы потрясные.
Страть и юмор ну просто сплошной перец.
Шикарррно!!! (сердечки)

_________________
"Я... боюсь художников. Очень уж легко их брата обидеть, проще, чем коту на хвост наступить." (с) МФ.

Отдать - громко сказано И ещё неизвестно, кто пострадает больше


А как же без него? Без зелёных пакетов Жданов - не Жданов


мне б дописать только))))

_________________
- Ты не туда идешь! Огни в другой стороне!
- Мне все равно, я зажгу свои.

-25-



В приемной президента было пусто. Андрей хмуро уставился на разрывающий от звонков телефон.

Опять эту Тропинкину где-то носит! А если его Катеньке понадобится срочная помощь? Например, подать что-нибудь или отнести. А вдруг она пять упадет, разобьет что-нибудь, поранится? Черт! Ни на кого нельзя положиться. Ни на шаг нельзя отойти. Как хорошо, что он не стал ждать ни минуты, вызвал в квартиру домработницу и целую бригаду из клинингового сервиса ей в помощь, а еще заказал флориста для украшения комнат, шеф-повара — для приготовления ужина, и мастера по фен-шую... Хм.. интересно, а он не слишком перестарался?

Жданов решительно вошел в кабинет, но Катеньки там не обнаружил. Пустое кресло и забытая сумочка сквозили тревогой. Андрей подошел ближе, на перфекционистски чистой поверхности стола лежал забытый лист бумаги, где простым, но до боли знакомым почерком, от руки, было написано:

«Инструкция по соблазнению Пушкаревой Е.В.».

Андрею стало дурно. В груди внезапно закончился кислород, ноги подкосились.

- Убью, гада! - прохрипел он почти беззвучно, хватаясь за ворот рубашки, спешно расстегивая верхние пуговицы, и пытаясь сфокусировать взгляд на том, что в этой чертовой писульке было написано. Но буквы расплывались, сердце скакало по ним, как бешеное, не различая ни знака.

Андрей думал, что задохнется, что сойдет с ума или умрет от мгновенного инфаркта, но громкий заливистый смех Кати Пушкаревой, раздавший где-то рядом, где-то в просторах конференц-зала, помешал ему это сделать.

- Катя? - шагнул к двери, и замер, не решаясь войти.

И вдруг услышал, как Катенька сказала:

- «Почаще ори на ее, Пушкаревой полезно быть в тонусе, а пока орешь, незаметно подкинь открытку под номером три, пусть теряется в догадках — испытываешь ли ты к ней нежные чувства или же люто злишься. Пушкарева любит ребусы. Кстати, задачник по математике подаришь на следующий же день», - Катя прервала чтение, потому что смех, рвущийся изнутри, мешал читать. - Ром, ну, признайся, что тема исчерпана, - сказала она через некоторое время, когда перестала смеяться. - Признайся, что ничего придумать не можешь.

- Знаешь, что Катерина Валерьевна, - ответил Малиновский обиженно. - Я... Просто момент упущен. Ты изменилась, Жданов тоже. Не могу я про вас писать.

- Изменилась, - пробормотала Катя. - Возможно, так и есть... Хорошо, раз про меня не можешь написать, напиши про кого-нибудь другого, - великодушно разрешила Катерина. - Только принеси уже мне, наконец, отчет по продажам. Он на моем столе в синей папке.

- А вот и напишу! - заявил Малиновский, открывая дверь, и вдруг налетел на черного от злости Жданова.

- Оп-па. Андрюха... А ты тут?

Жданов схватил Малиновского за плечи.

- Что тут, мать твою, происходит? - прохрипел он зло.

Роман нервно хохотнул.

- Ничего особенного. С Катенькой миримся...

И так дохнул на Жданова перегаром, что у того тут же перед глазами всплыла картинка, как этот хмырь может мириться с женщинами, когда выпьет.

- Палыч, - затрепетал Малиновский, уловив недобрые намерения друга, - отпусти меня, а? Отпусти меня в море морское, я тебе еще пригожусь.

Андрей крепче сжал его плечи, дышал тяжело, смотрел напряженно... А потом резко отпустил. Даже отступил на шаг назад. Сердце колотилось, испуг отпускал.

- И что? Как она? - спросил вдруг взволнованно.

Ромка, когда понял, что Жданов передумал его убивать, осмелел, даже хватило наглости усмехнуться.

- Не скажу, что мы стали вдруг друзьями, - шепнул Роман, отходя от двери. - Но есть определенные успехи. Мне кажется, - заговорил еще тише, - Катенька теперь вполне может выносить мое присутствие, и даже передумала скидывать меня с крыши «Зималетто» тушкой вниз.

Андрей недоверчиво просверлил его взглядом.

- А это что? - потряс листком бумаги с «инструкцией».

- Неудачные пробы пера.

- А-а...

- Написано исключительно с разрешения Катеньки, - клятвенно приложил руку к груди.

И предвидя новую волну гнева, Малиновский решил сбить этот гнев, развернув в другое русло.

- Ты бы лучше помог Екатерине Валерьевне с отчетами там всякими... А-то она сидит, бедняжка, там одна... совсем уработалась. Вот тебе папочка синенькая, - сказал, и толкнул Жданова к двери.

Но Жданов был бы не Жданов, если бы не проявил противодействие. Увернувшись от тактических толчков друга, Андрей настойчиво так спросил:

- А почему ты пьян? Ты... - в глазах потемнело. - Ты пытался споить Катю?

- Боже упаси! - воскликнул Роман. - Я? Катеньку? Споить? - протестующе замахал руками.

- Тогда почему?..

- Для храбрости, - заявил Роман.

- А губа почему разбита? - недоверчиво присмотрелся.

- Не в ту сторону я ее раскатал.

В глазах Жданова начал загораться новый пожар.

- Спокойно! Шутка. Шучу. Просто Катерина не сразу захотела со мной разговаривать. Вот... влепила пощечину.

- Что? - вытаращил глаза. - Как ты посмел? Она же могла руку ушибить!

- Жданчик, а ты вообще способен сейчас трезво мыслить? - нагло усмехнулся подвыпивший Малиновский.

- Ром, - послышался голос Катеньки из конференц-зала. - Там кто-то пришел?

Андрей и Роман переглянулись.

- Ром? Она зовет тебя на «ты»?

- Палыч, это скорее ненависть, чем уважение. Иди уже. А-то заждалась тебя твоя Катенька, - прошептал Малиновский.

Андрей вдруг неприлично разулыбался, прижал к груди синюю папку, и вошел в конференц-зал.

Катерина сидела, обложившись кучей бумаг, и делала какие-то пометки. Услышав его приближение, обернулась.

- Андрей, - улыбнулась, посмотрела с такой нежностью, что Жданову снова стало дурно.

- Кать... - откинул папку, подошел к ней, присел на соседнее кресло. - Катюш... - взял ее ручку в свои руки, поцеловал в ладошку, затем в запястье. - Кать, а поехали домой?

- Сейчас?

- Ага, - придвинулся ближе, поцеловал Катю в краешек губ.

- А как же встреча? Ты помнишь, что ты завтра встречаешься с Верховцевым вместо меня? - щечки покраснели, попыталась увернуться от быстрых поцелуев в шею. - Нужно подготовиться.

- Мы подготовимся, - перетащил ее к себе на колени. - Обязательно подготовимся... дома.

- Андрей, что ты делаешь? - вырываться было бесполезно, Катя сама тянулась к нему, обнимала.

- Успокаиваю нервы, - прошептал он, и, наконец, жадно поцеловал ее в губы.


* * *


Михаил привез Клочкову в какую-то забегаловку, сказав, что это ресторан его хорошего друга.

«Ну, если только друга», - подумала Вика, окидывая придирчивым взглядом зал, и прикидывая, какой бы столик выбрать. Но Михаил внезапно решил проявить то ли изобретательность, то ли занудство. Он не пригласил Викторию присесть за столик с удобными диванчиками, нет! Миша потащил ее прямо на кухню, и как начал готовить сам.

Вика сначала расстроилась. А потом увидела большой кусок мяса брошенный на сковородку, унюхала сводящие с ума запахи жареной картошечки, и твердо решила:

«А он ничего такой... этот Михаил».

И вот уже перед ней стоит одно блюдо, и второе, и третье, и четвертое, и пятое. «Венский шницель» из свинины; куриные биточки с сыром «Креметте», грибным соусом и картофелем; стейк из говяжьей вырезки «Перчетто»; утиная ножка в сладком чили с печеными овощами и клюквенным соусом; густой ирландский суп из телятины с гренками и зеленым луком... Слюни текут, желудок содрогается в спазмах. А Борщев довольно улыбается, садится рядом, придвигает к себе одно из блюд. Вика перехватывает это блюдо, и тянет его обратно. Михаил улыбается. Виктория улыбается. Тарелка со стейком из говяжьей вырезки «Перчетто» намертво приклеена к рукам Клочковой. Михаил уступает. Улыбается еще шире.

- Хотите попробовать? - спрашивает он.

У Вики трясется рука с занесенной над говяжьей вырезкой вилкой.

- Нет, - произносит она сквозь зубы.

- Не хотите? Тогда попробую я, - и отвоевывает у Клочковой тарелку, придвигает к себе, смачно откусывает кусочек.

Вика с трудом переключает внимание на «Венский шницель».

- Тогда, может, попробуете шницель?

Вика бросает на Борщева злой взгляд.

- Михаил, а расскажите мне лучше секрет рецепта этого блюда. Пахнет волшебно!

Борщев с удовольствием садится на любимого «коня», он с упоением начинает расписывать историю возникновения блюда, перечисляет разновидности шницелей в разных кухнях, сыпет деталями.

Вика в этот момент с упоением уничтожает все, до чего может дотянуться рука.

- Как же вкусно! - произносит Клочкова. - Вы просто волшебник какой-то!

«Какая же она чуткая женщина! Приятная собеседница», - думает Михаил восхищенно.

- А десерт у нас будет?

Борщев расплывается в широкой улыбке.

- А что бы вы хотели?

- Все, что вы приготовите.

И Миша, окрыленный вдохновением снова возвращается к плите, оттесняя других поваров. Кругом шум, суета кухни. Обычный ресторан в обычный будний день. А Мише на какое-то мгновение показалось, что они тут одни на этой кухне. Фантастика какая-то.

«А что, если познакомить Вику с родителями?», - подумал он, взбивая крем. А потом вспомнил Ленку, и скис.

«Ленка хорошая. Энергичная. И кот у нее... интересный. Только вот временами кажется, что я жертва, что ли... Чувство такое странное. Может, действительно, кажется?».

Клочкова доедала последнее блюдо, и теперь с жадностью поглядывала на запекающийся в духовке пирог.

«Была не была! Приглашу ее тоже в ресторан на встречу с родителями. А там и сравню, кто лучше — Ленка или Виктория. Кати в моей жизни больше нет. Глупо надеяться, что она позвонит. Глупо ждать, что бросит этого подонка Жданова. Всё! Пора начинать жить без мыслей о Катерине. А чтобы не думать о ней, нужно думать о ком-то другом», - Миша довольно улыбнулся.

- Виктория, - сказал он, придвигая к Клочковой пирог, украшенный воздушными кремом. - А можно вас пригласить на встречу с моими родителями?

Расслабленная, довольная Клочкова ехидненько усмехнулась:

«Вот, зовет с родителями знакомиться. А Амура говорила, что дурак на первом свидании замуж не позовет. Это, может, такую уродину, как Амура и не позовет. А меня, красивую, умную, сексуальную не просто будет звать, а на коленях ползать, умоляя».

- Конечно, - великодушно махнула рукой, и нацелилась на пирог.

- Правда, вы согласны?

«Она уже от меня без ума!», - подумал Михаил с гордостью и самодовольством.

- Да, согласна, - кивнула Вика, слизывая с верхушки огромного куска пирога крем.

- Тогда поехали прямо сейчас! - сказал вдруг Борщев.

Вика с неохотой оторвалась от крема.

- Поехали, - вздохнула она печально.

_________________
- Ты не туда идешь! Огни в другой стороне!
- Мне все равно, я зажгу свои.

Действительно, особенно с фен-шуем.
А Мишаня молодец - смотрины решил устроить, как царь-батюшка. Интересная встреча получится у Клочковой и Шестиковой... Заклятые подружки порадуют Мишаниных родителей...

_________________
Не обижайте тех, кто вас любит, ведь они беззащитны из-за любви к вам

Я прямо позавидовала Вике, столько вкусностей Мишаня приготовил

Автору

_________________
Уезжают таланты, творцы и умы,
едут люди отменно отборные.
И останутся там, как у всякой тюрьмы,
надзиратели и поднадзорные.

И. Губерман

А я прям аж онемела, предвкушая воссоединение Андрюши и Катюши...
Но главное, чтобы автор не молчал!!
Тем более когда столько всего потрясного из-под пера выходит!!!

_________________
"Я... боюсь художников. Очень уж легко их брата обидеть, проще, чем коту на хвост наступить." (с) МФ.

На кого ставки? На Викулю или на Шестикову?))


Я тоже

_________________
- Ты не туда идешь! Огни в другой стороне!
- Мне все равно, я зажгу свои.