НРКмания

Не простая ситуация! Андрюше трудно будет поверить в искренность Катиных слов! Ведь он так долго "бился головой о стену".
Мария

_________________

Таша

Глава 24

Как мне из памяти вынуть твой шёпот на ухо, небо с просинью,
Если одна лишь мысль об ушедшем надолго лишает сна?
Сердце мое что дерево облетевшее поздней осенью —
Нет ни листочка надежды, как будто в мир не придет весна.

hamora*

Опять его спасли. Сначала, когда только очнулся, думал, что — зря. Не хотелось ни думать о смысле жизни и о тех, кто мог расстроиться из-за его смерти, ни пытаться увидеть правильный путь, о котором вещал отец… А, может, Андрей просто неправильно понял то, о чём ему говорили. Но это было неважно. На тумбочке еле слышно тикали наручные часы, отмеряя минуты так бездарно потраченного им времени. Надо было не лежать, а бежать из этой больницы, чтобы никто не смог найти. Бросить машину, «потерять» паспорт, исчезнуть, раствориться в пространстве… освободить Катю от своего присутствия. А не топтаться неуклюже по её жизни, как диплодок.

Надо было бежать, но он лежал и безучастно смотрел в потолок. Потолок был видимо ровным, без трещин, и белоснежным. Спокойным, как лист бумаги перед тем, как на нём появляется карандашный набросок. Вот грифель скользит по шероховатой поверхности бумаги, едва касаясь листа. Тонкими линиями на белом проступают овал лица, глаза, губы… знакомые до боли. И в памяти звучит такое трогательное и по-детски наивное «честно-честно». В «мысленный» рисунок на потолке вторгается солнечный луч и рушит иллюзию. Андрей отворачивается к окну. За стеклом не видно ничего, кроме бегущих по небу облаков. «Мимо текла, текла река. Плыли куда-то облака… — вспомнилась ему песня, которую любил петь дядя Юра, когда они собирались все вместе летом на даче. — И человек мечтал о том, что он построит где-то дом, и поселится счастье с ним в доме одном…» **

Дом… Где теперь его дом? От родителей он уехал много лет назад, свою квартиру продал… В квартире Киры так и не смог почувствовать себя дома. Хотя, если верить песне, то не важно, в каком доме ты живёшь, важно — с кем. А у него теперь ни стен, ни любимой женщины рядом… Обречён на бессмысленное существование. И сам в этом виноват.

Дверь скрипнула. Мама. Опять, наверное, будет вливать ему в уши свою жизнеутверждающую философию. Всё это он уже слышал от отца. «Найди правильный путь…» Как найти этот путь, если вокруг густой туман? Нет ни одной тропинки. И даже камня с надписью «налево пойдёшь…» нигде нет. У Андрея только и был-то один выбор: либо быть с Катей, либо… как-то существовать в одиночку. У него был выбор, точнее, его отсутствие. Катю он растоптал. И определил тем самым своё будущее… теперь уже настоящее.

Андрей слышал, как кто-то тихо подошёл к его кровати, но не решался обернуться. Это точно была не мама. Но это и не могла быть Катя, хотя он ощущал её присутствие. Катя бы не пришла. А если бы и пришла, то только из жалости. Но ему не нужна жалость.

Едва ощутимое прикосновение губ к его руке ошеломляет. Катя. Пришла. Внутри ярким солнечным светом загорается надежда: «А вдруг?!» Он резко садится и натыкается взглядом на её обнажившееся из-под рукава халата запястье. Такие грубые шрамы на такой нежной коже. А сколько шрамов он оставил в её душе?

«Кать, сможешь ли ты меня когда-нибудь простить?»

Она отворачивается. Что ж, это правильно. Отворачивается и Андрей. чтобы не видеть, как она уйдёт. Оказывается, уйти самому легче, чем наблюдать, как тебя покидает последняя надежда. Глупая надежда, которой и не должно было быть.

Но Катя не ушла. Что её держит здесь? Сожаление? Жалость? Сказала, что любит, точь-в-точь повторив его слова из той ночи. Но ведь он тогда лгал. Или думал, что лгал. Но сейчас это неважно. Катя просто забыла, как он с ней поступил. Да, Андрей рассказал ей всё, но… он не смог бы поведать ей о том, как она смогла выжить после такого. Потому что он не знал. Он не был рядом. Он только видел последствия. Но и того, что он видел, ему вполне хватает, чтобы осознавать, насколько он мерзок, насколько безнадёжен, насколько… ограничен? Катя выжила, но это не его заслуга. И он зачем-то выжил. Зачем?

Пытался убедить Катю в том, что всё у него будет хорошо, хотя и сам понимал, что «хорошо» уже не будет, по крайней мере, у него. А она снова удивила. Неожиданно всё вспомнила. Или не всё?

Даже не знал, что ей сказать. Андрей смотрел на Катю и понимал, что он что-то упустил.
Так не жалеют. А потом она потеряла сознание. И мир перевернулся.

Он словно слушал и не слышал. Смотрел, но не видел. А вдруг Катя и, правда, готова его простить? Так хотелось в это верить…

Верить, не верить… А есть ли в этом смысл? Когда Катя очнулась, он не знал, что ей сказать, но всё решила мама, вошедшая, когда он растерянно пытался привести Катю в чувство. Мама увела Катю с собой. Наверное, это было правильно, но Андрей вдруг впервые в жизни ощутил себя настолько одиноким, словно весь мир в одночасье опустел.

А вдруг это не мама привела Катю? Вдруг она сама пришла? Вдруг мама против Кати?
Странно, что мама ни слова не сказала о Кире. Андрей выглянул коридор. Пусто. И тихо, словно все люди вдруг разом исчезли.

«А как я буду жить без тебя, ты придумал?»

А он об этом только и думал. Думал, что Кате без него будет лучше. А сейчас он и не знал, что думать. Всё перемешалось в голове. Если Катя его всё-таки простила, то это надолго? Имеет ли он право надеяться? И что ей может наговорить мама?
Вопросы, вопросы, вопросы… И ни одного ответа. И это безмолвие, эта неизвестность страшит. Страшно позволить себе надеяться, но ещё страшнее представить, что, оставаясь на месте, Андрей может упустить свой последний шанс. Страшно поверить. И страшно — не поверить.

Нет, он теперь не может позволить себе бездействовать. Он должен поговорить с Катей. Ведь именно за этим она и приходила — поговорить, а он её и не услышал. Вместо того, чтобы слушать, говорил сам. Смирился он… Как же. Так смирился, что готов сейчас приковылять к ней, опираясь руками о стены. Коридор, ещё коридор, лифт и снова коридор… Вот и травматологическое отделение.

Возле Катиной палаты непримиримо смотрят друг на друга мама и Елена Александровна. Андрей вдруг понимает, что зря шёл, зря надеялся на разговор с Катей. У него нет ни одного шанса. Елена Александровна никогда не сможет забыть то, как он поступил с её единственной дочерью. Даже если Катя сможет простить… Он и так уже испортил всё, что только можно.

— Здравствуйте, Елена Александровна, — Андрей здоровается с Пушкарёвой, но смотрит при этом на маму. — Мам, а я тебя ищу.

Маргарита с тревогой смотрит на сына:
— Андрюша, ну зачем ты встал? Тебе же…

— Мам, не надо, — он качает головой. — Пойдём, проводишь меня до палаты.

— Нет, Андрей, я этого так не оставлю! Я считаю, что Катерина должна сама решать…

— Моя дочь, — зло цедит слова Пушкарёва, — ничего никому не должна. Особенно, вашей семье.

— Мам, не надо. Ты же ничего не знаешь, — Андрей хватает маму за руку и, как в детстве, тянет на себя, пытаясь увести, потому что прекрасно понимает, что последует дальше.

Но мама не унимается.

— Нет, Андрюша, я никуда не уйду. Я хочу знать, в чём обвиняют моего сына. Столько ненависти… Разве ты это заслужил?

— Заслужил, — глухо проговорил Андрей. — Я заслужил. Ты хочешь знать, за что Елена Александровна меня ненавидит? Я скажу. За то, что я... обманывал Катю, ухаживая за ней из-за компании. За то, что... Катя узнала о моём обмане и... - он с трудом сглатывает комок в горле, - пыталась покончить с собой.

— Андрюша… что ты такое говоришь? Ты же… Нет, я не верю, ты не мог так поступить… Ты всегда был таким добрым мальчиком. Сынок…

Андрей молча развернулся к выходу. Последний побег надежды засох и рассыпался в пыль. Ещё один близкий человек разочаровался в нём. «Мама, прости, что тебе достался такой сын, как я.»
_____________

Примечания:
*https://ficbook.net/authors/2465366

** "Мимо текла река" - песня из детства)
https://www.youtube.com/watch?v=r_1PDUlfC1Y

P.S. Простите меня за эту безысходность в конце. Пока по-другому не получается. Хотя мне и самой уже очень хочется света.

_________________
«Самая трудная задача — быть самим собой в мире, где каждый пытается сделать вас кем-то другим».

Бенедикт Камбербэтч

С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
Всей кровью прорастайте в них, —
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь!
И каждый раз навек прощайтесь!
Когда уходите на миг!*

* А.Кочетков

_________________
Не обижайте тех, кто вас любит, ведь они беззащитны из-за любви к вам

Полнейшая беспросветность! И чем дальше, тем хуже!
Машенька, ты вгоняешь своих читателей в депрессивное состояние!
Может уже хватит мучить героев и нас заодно, а? Подай им хоть слабенькую, но надежду! )))

_________________

Вот-вот...

_________________
Уезжают таланты, творцы и умы,
едут люди отменно отборные.
И останутся там, как у всякой тюрьмы,
надзиратели и поднадзорные.

И. Губерман

Ну почему всё так плохо то?
Бедные, загнавшие себя в ловушку недоверия и вины герои никак не могут найти точки соприкосновения. Да ещё и родители со своим "как лучше"!
Автор! Не пропадайте! Так хочется узнать, а что дальше!

Да будет свет, - сказал автор и протёр очки

Глава 25

«Когда даёшь себя приручить, потом случается и плакать».

«Любовь — это когда ничего не стыдно, ничего не страшно, понимаете? Когда тебя не подведут, не предадут. Когда верят».

Антуан де Сент-Экзюпери

Очнувшись, Катя не сразу осознала, что произошло. Где-то на пути в травматологическое отделение она, наконец, выплыла из черноты и безразлично констатировала факт потери сознания. Сейчас ей не было дела до собственного самочувствия. Мысли роились в голове, сплетаясь с паническим страхом не суметь удержать, уговорить… со страхом потерять… Андрея.
Когда-то она тайно мечтала стать для него всем, а теперь было страшно от осознания того, что только от неё теперь и зависит, зажгутся ли вновь блеском любимые глаза. Тяжкий груз ответственности… но не тяжелее, чем груз вины, который ей нести, если… нет, она сможет, она справится! По-другому просто не может быть. Нужно только привести мысли в порядок, найти в себе силы не поддаться эмоциям, как это было только что…

Катя заверила взволнованную Маргариту в том, что чувствует себя лучше, и та, успокоившись, поспешила назад к Андрею — по крайней мере, Катя думала, что только туда сейчас и стремится материнское сердце.

Свернувшись на кровати калачиком, она погрузилась в воспоминания. Ей хотелось найти ту ниточку, за которую можно потянуть… С чего всё началось? Андрей считает, что с Коли. А Кате казалось, что с того момента, когда она впервые увидела Андрея. Её неуклюжая, глупая, так тщательно скрываемая ею любовь стала первой тайной, разделяющей их. Коля появился чуть позже, хотя уже довольно давно был важной частью Катиной жизни. Но Андрей очень скоро заслонил собой всё, даже не подозревая об этом. Если бы он знал, что Катя его любит, то вряд ли начал бы это «ухаживание»… Она не сказала ему тогда и не сказала сейчас. Это её вина. Катя не была с ним честной, и он совершенно обоснованно стал сомневаться в ней. Она обманывала его, он — её. Андрей дважды чуть не умер — по её вине. Если бы она сразу после инструкции поговорила с ним… Жаль, что Катя тогда не смогла найти в себе сил на этот непростой разговор. Да и боль ослепила её и оглушила. Услышала бы она его тогда?

Но мучиться сейчас от чувства вины и жалеть себя — невиданная роскошь. С этим она справится как-нибудь… потом. Сейчас нужно спасти Андрея. Снова. Словно тёплое молоко разлилось в ее груди. Спасать Андрея. Как знакомо…
Что такое было для неё «Зималетто»? В первую очередь — Андрей. Без него фирма была просто стенами. Катя чётко осознавала: не будет фирмы, не будет и Андрея — у неё не будет. Поэтому одним из самых страшных кошмаров для Кати было увольнение. Наверное, поэтому она и не сказала про Колю. Испугалась, что Андрей посчитает это предательством, что перестанет ей доверять, что уволит. А ещё стыдно было признаться, что ей банально не хватает времени и сил на то, чтобы помогать Андрею. И Колина помощь была очень кстати.

Да, сейчас Катя понимала, что тогда Андрей взвалил на неё слишком много, но… она и сама была рада взять на свои плечи любую ношу, лишь бы он улыбался. Во многом она виновата сама. Сама с готовностью расстелилась на полу, чтобы по ней прошлись. И Андрей прошёлся… и сам страдал от того, что делал. Да, он мог прекратить «ухаживание» в любой момент, если бы только захотел, но теперь нет смысла об этом думать. Нужно оставить прошлое в прошлом. Они оба обманывали друг друга, оба причиняли боль. Только Андрей уже расплатился по счетам, раскаялся… Рассказал Кате всё, хотя мог и скрыть, мог воспользоваться её амнезией, но не стал. И когда она впала в истерику, просил её не волноваться. Кате тогда показалось — словно в насмешку, а на самом деле… это ему было нельзя волноваться. Ему было больно и плохо, а он думал только о ней? А когда-то казалось, что в тяжёлые моменты он умеет думать только о себе. Но теперь Андрею как будто всё равно, что с ним будет дальше. Он продал квартиру, подарил акции, ушёл из «Зималетто» — отбросил всё, что составляло когда-то его жизнь. И вернулся только из-за неё — она это чувствовала.

«Ты мечтала стать для него самым важным человеком? Всё исполнилось. Бойтесь своих желаний, как говорится…» Не о таком она мечтала. Совсем не о таком.

Конечно, воспоминания о прошлом ещё не скоро перестанут быть болезненными, но…

Но всё же… сердце грела мысль, что и тогда, в самом начале осуществления их с Малиновским плана — Андрей ей не врал в главном — что она ему была дорога. Катя и тогда это чувствовала, иначе не поверила бы. Да, он не любил её тогда, но всё же… она не была ему безразлична. Каково ему было тогда? Обманывать близких тяжело — Катя знала это по себе. Пусть ложь маленькая, пусть во благо — но всё равно ложь. Андрей, вероятно, не рассказал ей и сотой доли того, что испытывал тогда, как и промолчал о случившемся с ним приступе, обозначив то время скупым и невыразительным «непросто». Непросто… чуть не умер, но не сказал ей. «Тебе нельзя волноваться…»

Нет, не Андрея она будет спасать. Вернее, не только Андрея, но и саму себя. Потому что без него мир холоден и пуст, даже если это она его прогнала. Как бы она ни злилась на него, как бы ни ненавидела, а разлюбить не смогла. И, вероятно, никогда не сможет. Андрей так хотел её от себя освободить, что отказался от всего, но она, Катя, не найдёт в себе сил так поступить. Не сможет его оставить. Особенно теперь, когда она всё вспомнила. Не случись та авария, она бы бросилась на его поиски. Она бы нашла и выслушала его, но… жизнь решила иначе. Может, и к лучшему. Потому что Катя, забыв об инструкции и своей боли, вспомнила, каково это — любить Андрея, просто любить, просто дышать им, как раньше… когда она верила, что «не обидит и не предаст». Когда она водрузила Андрея на пьедестал, считая его «самым-самым». Если прислушаться к сердцу, то Андрей и сейчас «самый-самый», только теперь он не на пьедестале с божественным нимбом над головой, а — рядом. Просто человек. Человек, имеющий право ошибаться, но также имеющий право на любовь и прощение. И на ещё один шанс.

А Катя его уже простила. И надеялась, что удастся уговорить Андрея простить самого себя.

Она поднялась с кровати и подошла к двери. Ей показалось, или действительно за дверью говорит Андрей? Катя потянула на себя ручку.

— Я заслужил…

Столько боли в его голосе и столько обречённости, что Катя едва сдерживает слёзы. Но её никто не замечает. Андрей смотрит на Маргариту, а мама смотрит на Андрея и хмурится. Но молчит, не спорит. Неужели Андрей, сам того не зная, пробил брешь в её обороне? Катя надеялась, что так и есть.

Андрей развернулся к выходу, и Катя шагнула из палаты вслед за ним. Мама пыталась было что-то сказать, но девушка отрицательно мотнула головой. Теперь она сама устанавливает границы. Маргарита растянула губы в бледной улыбке, но кивнула.

— Андрей, — позвала Катя. Он остановился возле выхода.

Прошли секунды, но ей показалось, что вечность. Андрей открыл дверь и, ссутулившись, вышел.

«Беги за ним, дура» — истерично завопил внутренний голос. И Катя побежала. Рванула дверь и испуганно огляделась: Андрея нигде не было. Но он бы просто не успел дойти до лифта или лестниц, в его-то состоянии… Ну он же должен где-то быть!

— Андрей! — крикнула она. До неё донеслось еле слышное «Кать», и она повернулась на звук. Андрей стоял в углубленной в стене возле выхода из отделения нише и чему-то печально улыбался. Не ушёл. Значит… всё же надеялся?..

— Как ты меня напугал… — прошептала она, осторожно прижимаясь щекой к его плечу, которое еле ощутимо подрагивало. «Бедный…»

Потом подняла голову и поймала его взгляд:
— Андрюш, пойдём? Я тебя провожу до палаты. Тебе нужно прилечь. И мы поговорим, хорошо?

— Я так хотел уйти, — устало произнёс Андрей в лифте. — Но не смог. Ты позвала — и я не смог. Глупо, да?

— Нет, совсем не глупо. Я позвала, и ты услышал. И если ты меня позовёшь, то я тоже никуда не уйду. Потому что я снова тебя слышу, понимаешь?

— Наверное… Я не знаю, — Андрей мотнул головой и покачнулся.

Катя подавила желание расплакаться. Сглотнула горький ком в горле и попыталась улыбнуться.

— А знаешь, что мы сейчас сделаем? Дойдём до палаты, и ты ляжешь. А я посижу рядом. Поспишь, а потом поговорим, хорошо?

— Нет, Кать, — начал Андрей, как только его голова достигла подушки, — нам не нужно ни о чём разговаривать. Я понимаю, ты меня пожалела в который раз, но…

— Дурак ты, — беззлобно фыркнула Катя, забравшись с ногами на кресло. — Пожалела… Я тебя люблю. Понимаешь? Люблю с первого взгляда, с первой наши встречи.

— Кать, ну зачем…

— Не перебивай. Я, как сейчас, тот момент помню. Ты меня, наверное, тогда даже и не заметил, а я втюрилась. Не влюбилась, а именно что втюрилась. Напрочь. Крепче, чем жвачка в волосы вклеивается. И захочешь — не отдерёшь. Помнишь, как Татьяна у Пушкина? «Ты чуть вошел, я вмиг узнала, Вся обомлела, запылала И в мыслях молвила: вот он!» * Вот так и я. Чистая правда! — Катя звонко рассмеялась. — И ещё такой ракурс удачный вышел. Я внизу, как дурочка, собираю с пола пирожное, а ты возвышаешься надо мной, словно божество. И свет из окна так удачно падает, что вокруг твоей головы словно нимб сияет. Ну как я могла не влюбиться?

— Кать…

— Да?

— Обними меня, пожалуйста…



Примечания:
*А.С. Пушкин "Евгений Онегин"

ПЫ.СЫ. Спасибо всем, кто терпеливо ждал))

_________________
«Самая трудная задача — быть самим собой в мире, где каждый пытается сделать вас кем-то другим».

Бенедикт Камбербэтч

Первый, самый сложный шаг сделан! Хочется верить что и дальше они будут двигаться в нужном направлении.
Мария

_________________

Таша

Глава 26

Андрей не ожидал, что Катя выйдет и, тем более, не ожидал, что она его позовёт. И, наверное, даже не хотел, чтобы звала. Потому и не откликнулся сразу. Вышел, а дальше идти не смог. Не нашёл в себе сил оставить её — позвавшую. Так странно… Прошлое словно отзеркалилось в настоящем. Когда-то Катя бежала из каморки на каждый его зов. Вспомнилось, как позвонил ей среди ночи, наряженный в дурацкое красное платье, напомаженный, в общем, идиот идиотом, а Катя просто взяла и приехала. Как всегда, откликнулась на зов и ни разу ни в чём его не упрекнула. Даже тогда, когда по его милости ночевала в каморке.

Облокотился о стену и смежил веки, ощущая, как слабость наплывает всё чаще и чаще — тяжело ему дался этот короткий разговор у Катиной палаты. Но он всё сделал правильно. Пусть мама знает. Прошли те времена, когда он старался выглядеть в её глазах лучше, чем был на самом деле. Теперь все мамины иллюзии о нём рассыплются в пыль. И человек он хреновый, и сын из него вышел так себе. Полное ничтожество.

Открыл глаза, когда услышал Катин крик. Ну вот, опять он всё сделал не так. Только испугал её. Катя, наверное, подумала, что он где-нибудь навернулся, а он тут стоит, рефлексирует. А она его пожалела, довела, как маленького до палаты, уложила. Добрая девочка Катя. Его Катя — та, которую он не убил, хотя мог… она была здесь, его девочка с косичками, пусть от кос остались только воспоминания, да и очки были не те, но…
Он понимал, что вынужден её прогнать. Она просто пожалела его и стала на миг той, родной и тёплой, но если он поддастся сейчас, то рано или поздно вернётся другая, холодная. А она вернётся, Андрей был уверен в этом — рано или поздно он снова обидит её, потому что такой вот он есть — бесчувственный чурбан, глухой к чужим чувствам и желаниям. Однажды погнавшись за журавлём, раздавил синицу. И только потом узнал, что журавль-то был механический, неживой. А синицу уже не вернуть. Той лёгкости уже не будет. И тех звёзд в Катиных глазах — тоже. А Катя заслуживает большего. Не нужен он ей такой, не нужен.

Но Катя опять его удивила. Сказала, что полюбила с первого взгляда. Разве так бывает? Нет, он, конечно, слышал о такой любви-вспышке, но сам не верил, что она существует. Вспышка страсти? Вполне. Но не любовь. Но не поверить Кате он не мог. Её лицо так оживилось, когда она рассказывала ему о той их первой встрече, которую он и не вспомнил бы, а она помнила. Словно это случилось не много месяцев назад, а вчера…

Значит, Ромка был прав? Тогда зачем было всё…? Если Катя и так его любила? Влюблять уже влюблённую… Бред какой-то. Кажется, они с Ромкой тогда тронулись умом. Хотя какая разница — обманывать влюблённую девушку или не влюблённую. Суть одна. Он подлец, и эта чернота останется в нём навсегда. Люди не меняются. И то, что он так поступил из-за компании и благосостояния работающих в ней людей — на самом деле пустые слова. Он просто нашёл повод и сделал гадость. Такие, как он, всегда находят какие-то оправдания своим гнусным делам, стараются обелить себя. Но Андрей больше так делать не будет. Позволит себе напоследок только одну маленькую слабость и пойдёт своей дорогой.
И будет как-то жить. Потому что Кате будет больно, если его не станет.

Катя его обняла, как раньше: тепло, уютно, крепко, как умела только она. Или ему так казалось… Его многие женщины обнимали, многие говорили о любви, но так, как она — никто. Катя — самое удивительное чудо в его жизни. И самое ценное, что у него есть.
И что он вынужден оставить.

Катя так и заснула, обхватив его руками, словно боялась, что он уйдёт. Как будто почувствовала. Лежать с ней в обнимку и слышать, как она тихонько посапывает во сне, было непривычно, но приятно и горько одновременно. Вот от чего он отказывается. От таких маленьких моментов, наполненных тихим счастьем. Тихим — потому что о таком не кричат. Кричать можно о любви, о ненависти, о боли… А о таких теплых моментах — только шёпотом и только любимым. Посторонним вход воспрещён. Да и разве расскажешь кому, как забавно Катя морщит во сне нос? Как она по-хозяйски закидывает на него ногу, словно делала это тысячи раз? Как ему кажется, что они уже давно женаты, хотя на самом деле…?
А сколько таких моментов он пропустил, когда у него было столько возможностей за ней наблюдать? Он упустил слишком много. Знал, какой хороший Катя работник и какой верный соратник и даже… друг. Но самого главного о ней не знал. Не знал, какое время года ей нравится больше, или что она любит есть на завтрак. Не знал, какой её любимый цвет. Такие важные мелочи… Он был, как те Взрослые у Экзюпери: интересовался чепухой вместо того, чтобы разглядеть суть. Жаль, что поздно прозрел.

Его Розе лучше без него. Да и не Принц он никакой. Ни маленький, ни большой… Так, человек с очень маленькой буквы. С очень-очень маленькой буквы.

Глаза слипались, мысли усмиряли свой торопливый бег, и ему уж не хотелось никуда уходить. Он немного подремлет рядом с Катей, а потом…

Андрею снился странный сон: они с Катей в лесу собирают ягоды, и он, шутя, спорит с ней о чём-то. А Катя вдруг смотрит на него серьёзным взглядом и спрашивает: «А почему ты всё решил за меня, Андрей?» И его выбросило из этого сна в реальность. Проснулся среди ночи и так и не смог заснуть. Ведь он, и правда, всё решил за Катю. Забыл, да что там забыл, даже и не подумал, что у неё тоже есть право голоса. Не дал ей ни единого шанса. Когда она сама пришла к нему. Не дал шанса ИМ. Вдруг он сможет измениться ради Кати?

Андрей аккуратно выполз из-под руки девушки и встал с кровати. Посмотрел время на телефоне. 4:15. А ему не терпелось поговорить с Катей, рассказать ей о том, что он боится снова её обидеть, боится причинить ей боль, как тогда… рассказать обо всём, что чувствует и о чём мечтает. Дать ей возможность решать самой, нужен ли ей такой Андрей Жданов. И если она решит, что нужен, то он сделает всё возможное, чтобы Катя никогда больше не плакала из-за него. Не обидит её ни словом, ни делом. Ну, а если решит, что… тогда он уедет, как и собирался.

Только нужно успокоиться и не думать о том, что будет дальше. Будет так, как должно быть. Катя сделает правильный выбор, Андрей был уверен в этом. Сейчас у неё нет никаких иллюзий насчёт него, он показал себя во всей красе, как это ни прискорбно. Один раз она ошиблась на его счёт. Теперь не ошибётся. Просто потому, что у него давно уже нет причин лгать Кате. А у неё больше нет причин ему верить.

Ну если только одна.

Та причина, по которой в фильмах и книгах герои готовы вытерпеть любые испытания или банально умереть, если будет нужно или нет другого выхода…

Любовь. Которой, как ему казалось, не существует. А она взяла и проникла в его сердце. Не спросила, нужна ли она ему, ждал ли он её… Потому что знала: ждал. Не верил, но ждал.

А любовь сидела за тонкой дверцей и бегала пальцами по клавишам. Почти каждый день рядом. Бок о бок. Верный друг, соратник и далее по списку. Маленькая девочка, радующаяся открыткам и странным куклам. По-детски открытая. И любящая так же по-детски просто и во всю ширь маленького сердечка. Которое он раздавил.

Успокоиться не очень-то получалось. Правильно ли он поступает? Ведь не только Катино решение было важным для него. Оставались ещё её родители. И если Валерий Сергеевич отнёсся к нему тепло, несмотря на всё, что он сделал, то Елена Александровна, возможно, никогда не сможет его простить. И Катя будет вынуждена метаться между ними… Нет, это неправильно. Кто он такой, чтобы вставать между матерью и дочерью? Он бы мог поговорить с Еленой Александровной, пообещать ей, что… Нет, она даже слушать его не станет.

Тогда — что? Попрощаться с Катей и уехать?

И это неверно. Ведь решил же, что Катя должна выбирать сама. Сел на подоконник и, закрыв глаза, прижался щекой к холодному стеклу.

Рассвет медленно наступал на спящий город, высветляя небо и стены и крыши домов, когда Андрей услышал лёгкие шаги. Катя.

— Андрей?

— Кать, нам нужно поговорить.

_________________
«Самая трудная задача — быть самим собой в мире, где каждый пытается сделать вас кем-то другим».

Бенедикт Камбербэтч

Правильно - пусть поговорят, давно пора! Не таясь, выплёскивая всё, что наболело... А уже потом можно будет на что-то надеяться, что-то планировать!
Мария

_________________

восхитительный слог. как кружево. завораживает.. спасибо!

_________________

Tout est pour le mieux dans le meilleur des mondes possibles. (с) Voltaire.
Всё к лучшему в этом лучшем из миров. (с) Вольтер.

мой блог на форуме: мои фики, любимые фики, о сочинительстве и просто поболтать

Спасибо))
Таких приятностей мне еще не говорили


Таша

_________________
«Самая трудная задача — быть самим собой в мире, где каждый пытается сделать вас кем-то другим».

Бенедикт Камбербэтч

Тёмный лес, словно сказочный злой великан,
Возвышался и ветками бил по щекам.
Страх мне сердце сжимал. И в пугающей тьме
Я шагала вперёд. Я шагала к тебе.

Растворился мой сон, лес в рассветную мглу
Обратился. Но я с той тропы не сойду.
И костёр разожгу, чтоб огонь не погас,
Чтобы вновь осветил глубину твоих глаз.

Сон был нервным и рваным. Катя бежала куда-то, пробиваясь сквозь цепляющиеся ветки кустов и деревьев. Куда она бежала? Зачем? Было темно и страшно, и бег всё больше походил на шаг, но она не могла остановиться. Что-то (или кто-то?) звало её из глубины леса, и Катя не могла противиться зову. Чувствовала, что там нужна её помощь. Так странно… Вдруг лес словно расступился перед ней, и впереди, на открывшейся её вниманию опушке, Катя увидела едва теплившийся огонёк костра, который почти прогорел, но всё ещё светил — удивительно ярко, словно тратил на это последние силы. Катя шагнула к костру и проснулась.

Открыла глаза и увидела неясный силуэт в окне, пригляделась — Андрей. Сидит на подоконнике неподвижно, как будто спит… Катя еле слышно вздохнула. Значит, она так и уснула вчера с ним в обнимку. Он попросил обнять, и она почему-то успокоилась. Прижалась к нему, как раньше, когда хотелось держать его крепко-крепко и никуда не отпускать. Когда в его объятиях казалось, что весь остальной мир — иллюзия, что нет ни Киры, перед которой было всё-таки стыдно, ни родителей, к которым нужно было возвращаться, зная, что папа не ляжет спать, пока дочка не переступит порог дома. А потом звонила Кира, и в их маленькую вселенную врывался реальный мир.
Катя грустно улыбнулась. Всё-таки воспоминания ещё причиняют боль. Но она как-нибудь справится, обязательно справится. Подумает об этом завтра. Кажется, одной прыткой леди это помогало, может, и ей поможет.

Катя поднялась с кровати и подошла к окну. Окликнула Андрея.

— Кать, нам нужно поговорить, — сказал он.

И ей стало страшно. Что он надумал за то время, пока она спала? Катя подошла ближе. В матовой серости разлившегося по палате рассветного утра лицо Андрея казалось ещё бледнее, словно восковой слепок с того — доинструкционного — Андрея. И синева под глазами. Как будто он совсем не спал в эту ночь. Быть может, так и есть.

— Кать…

— Да, Андрюш.

— Ты только меня не перебивай, хорошо? — он соскочил с окна, напомнив ей снова того Андрея, и схватил её за руку, и сразу же, чертыхнувшись, отпустил. — Кать, сядь на кровать, пожалуйста.

Страх усиливался. Что ей скажет Андрей? Хотелось заткнуть уши и не слышать ничего. А ещё хотелось просто прижаться к нему, как вчера, обхватить руками, согреться и согреть в ответ… Но Катя понимала, что поговорить им действительно нужно. Разобрать по винтикам прошлые обиды, отсортировать важное и второстепенное, разобраться с чувством вины…

— Кать, у тебя такой взгляд, словно ты… Ты боишься меня, Кать?

— Что ты такое говоришь? — Катя резко поднялась с кровати. — Андрюша, я никогда тебя не боялась и сейчас не боюсь. Я могла ненавидеть тебя, но бояться… Нет, даже не думай о таком. Поверь, ты мне не страшен. Я страшусь этого разговора, потому что не знаю, что ты мне скажешь, — она взяла руку и прижала к своей щеке. — Я боюсь, что ты решил оставить меня ради меня же, как ты это уже делал. Я тебе верю, Андрей. Понимаешь? — Катя светло улыбнулась ему. — Верю тебе и знаю, что эти руки никогда не обидят меня. И не обманут. Потому что когда ты мне лгал, твои руки были честны. Так же, как были честными твои губы и глаза. И я это чувствовала, Андрюш. Просто не могла сама себе объяснить, что именно чувствую… Хотя в главном ты мне не солгал. Я была тебе дорога.

— Но всё же, — он высвободил свою руку и отвернулся к окну, — я ведь могу тебя обидеть. Я столько раз обижал и разочаровывал близких мне людей, что, наверное, больше ни на что другое и не способен.

— Андрюш…

Андрей повернулся к Кате и покачал головой.

— Кать, я долго думал… Я и правда хотел уйти. Мне казалось, так будет лучше для тебя: я уйду, а ты начнёшь жизнь заново. Когда-то я спрашивал твоего совета по многим поводам, а тут решил всё сам. За двоих. Но это же неправильно, верно? — он подошёл к ней, взял за руку и благоговейно прижался губами к запястью. — Кать, ты теперь знаешь меня со всех сторон. Ты видишь меня таким, какой я есть. Зрелище малоприятное, конечно, но… Ты почему-то здесь, рядом, хотя я совсем этого не заслужил. Кать, я хочу спросить… Ты дашь мне ещё один шанс? Позволишь быть с тобой рядом? Ты только не торопись с ответом, Катюш. Подумай, ладно?

Катя, всхлипнув, обхватила его руками.

— Кать, ты что… плачешь?

Она отрицательно замотала головой, но тут же разрыдалась. Андрей растерялся.

— Катенька… Кать, ну прости меня, пожалуйста. Кать… — гладил её по вздрагивающим плечам и понимал, что сделал что-то не то. Снова обидел её. — Я снова тебя обидел, да?

— Н-нет, — сквозь слёзы сказала она, пытаясь успокоиться, — это я, д-дурочка, расплакалась, — она шмыгнула носом и прижалась щекой к его груди. — Я просто боялась, что ты скажешь другое и накрутила себя. Расплакалась от облегчения, понимаешь? — Катя отодвинулась и посмотрела ему в глаза. — Прости, я не хотела тебя пугать. Я так хотела стать твоей поддержкой, а теперь только и могу что хлюпать носом.

— Ох, Катя, Катя… Разве мало ты меня поддерживала? Ты практически закрывала меня своими хрупкими плечами от всех трудностей. А я и рад был понавесить на тебя эти тяжести. Нет уж, теперь моя очередь быть опорой и поддержкой. Независимо от того, что ты решишь на мой счёт, я обещаю тебе, Катюш, помогать всем, чем смогу. Какая бы помощь тебе не потребовалась. Помни об этом, хорошо? А сейчас иди. Обход скоро, — он мягко отстранил Катю и погладил по щеке.

— Но Андрей…

— Иди, Кать, и подумай серьёзно, готова ли ты быть с таким, как я. Пусть это будет взвешенным решением. А я подожду, сколько нужно.И ещё: твоя мама вряд ли сможет меня простить. А я бы не хотел вставать между вами. Подумай, пожалуйста, и об этом тоже. А теперь иди.

Катя шагнула к двери. Ничего больше ей сейчас не хотелось так, как остаться в с Андреем. Просто остаться и никуда не идти. Но ему это важно. Что ж, пусть будет так, как он хочет. А она уже всё для себя решила. И надеялась, что мама поймёт.

— Кать, — окликнул её Андрей. Она развернулась. — Я люблю тебя.

— Я тоже очень люблю вас, Андрей Палыч, — улыбнувшись, прошептала Катя. И вышла.

_________________
«Самая трудная задача — быть самим собой в мире, где каждый пытается сделать вас кем-то другим».

Бенедикт Камбербэтч

ура! продочка!
проглотила.. и снова хочется знать, ну что же там дальше ))))

понравился приём со снами. (!)

_________________

Tout est pour le mieux dans le meilleur des mondes possibles. (с) Voltaire.
Всё к лучшему в этом лучшем из миров. (с) Вольтер.

мой блог на форуме: мои фики, любимые фики, о сочинительстве и просто поболтать

Спасибо) Я люблю сны. И люблю использовать их как рычаг сюжета или иносказательное описание внутреннего ощущения героя)

_________________
«Самая трудная задача — быть самим собой в мире, где каждый пытается сделать вас кем-то другим».

Бенедикт Камбербэтч

В любви признались - это радует! Ещё один шанс быть вместе и постараться стать счастливыми они получили! Будем надеяться, что они его не упустят!
maria_mujer

_________________

Не должны упустить) и так намучились)

_________________
«Самая трудная задача — быть самим собой в мире, где каждый пытается сделать вас кем-то другим».

Бенедикт Камбербэтч

Глава 28

Не сдавайся, если можешь,
Ты верни и просто больше
Не теряй меня

Валерий Меладзе и Валерия

— Я тоже очень люблю вас, Андрей Палыч, — сказала Катя и, сама, вероятно, даже не ведая этого, зажгла в нём надежду. Маленькую надежду на счастье. Быть может, он не совсем ещё конченный, раз Катя его любит. Любит после всего, что он сделал.

Катя его любит.

Думая о том, какие чудеса порой приносит жизнь, и как ему повезло встретить Катю, Андрей сам не заметил, как заснул. Снилось что-то тёплое и доброе: отголоски смеха, плеск воды, крики чаек… В последний раз нечто подобное снилось ему в детстве. После таких снов обычно случалось что-то особенно хорошее.
Проснулся незадолго до прихода врача и несколько минут просто лежал с закрытыми глазами, ощущая, как солнце теплыми пальцами скользит по лицу. Улыбался. Подушка пахла Катей, и ему казалось, что девушка рядом с ним. Попробовал представить, как день за днём засыпает и просыпается рядом с Катей, вдыхает её запах, ощущает её кожу под пальцами…

«Рано, Жданов, мечтать. Рано. Катя ещё не дала ответ».

Но как теперь хотелось — мечтать. Представлять. Рисовать в воображении картины их возможной жизни. Строить планы. Позволить себе чувствовать что-то кроме боли…

«Только бы Катя согласилась. Только бы…»

Дверь распахнулась, и в палату решительно шагнул Лев Борисович Сердечный, заведующий кардиологическим отделением и старый друг семьи Ждановых. Лев Борисович одно время был лечащим врачом отца, пока тот не перебрался в Лондон. Шутки про фамилию одного из лучших кардиологов столицы в то время постоянно звучали в доме, когда тот приезжал в гости. Несмотря на свой возраст — что-то около восьмидесяти лет (Андрей точно не помнил) — выглядел он довольно-таки молодо. Худощавый, даже подтянутый, с выбеленной сединой головой и удивительно яркими синими глазами, он до сих пор производил неизгладимое впечатление, особенно, на женщин.

— Ну, здравствуй, Андрюша, — врач озорно сверкнул глазами и сел в кресло. — Смотрю, сегодня ты выглядишь поживее, чем вчера. Как самочувствие? Вчерашние занятия физкультурой не сказались?

— Какие занятия? — не понял Андрей.

— Ну как же, — Лев Борисович подмигнул Жданову, одновременно снимая с шеи стетоскоп, — тебя вчера как минимум четверть медперсонала видела, когда ты бежал на свидание к некой Пушкарёвой Е.В. А потом девушка у тебя ночевала.

— Бежал — это сильно сказано, — фыркнул Андрей. — К тому же… Катя просто спала. Ничего не было… Если вы об этом. Значит, папа опять приказал следить за мной?

— Так… Дыши… не дыши… Спиной повернись. Хорошо… Сердцебиение спокойное. Приказать мне твой папа ничего не мог. А вот попросить по-дружески — вполне. Паша попросил, а мне не сложно, да и девочки рады помочь присмотреть за таким красавчиком, — Андрей хмыкнул. — А уж после того, как ты с боем к этой девочке пробивался… Вся больница гудит, всем интересно стало. Даже мне, чего уж скрывать, — Лев Борисович усмехнулся и поднялся с кресла. — Так, минут через двадцать к тебе придёт Леночка и сделает кардиограмму. По палате не скакать, думать только о хорошем и… — врач осёкся, увидев влетевшую в палату девушку.

— Ой, — Катя смутилась, — извините, я попозже зайду.

— Отчего же? — хохотнул Лев Борисович. — Проходите, девушка, проходите. Так значит, вы та самая Катя из травматологии?

Она беспомощно посмотрела на Андрея, потом перевела взгляд на смеющегося врача и кивнула.

— Что ж, хорошо, — мужчина взялся за дверную ручку. — Только хочу попросить вас не волновать Андрея. Опасны как отрицательные эмоции, так и остро-положительные. Ну и постельный режим обязателен. И никакого секса, молодые люди! — подмигнув пунцовой от смущения Кате, он вышел из палаты.

Улыбка стекла с лица Андрея, сменившись мгновенно наполнившим его сердце страхом, что Катя уже всё решила. И решила не в его пользу. Ведь всего пара часов прошли, хотя он давал ей сколько угодно времени! Он был готов ждать и неделю. Было бы трудно, но он бы подождал. А тут… так быстро. Андрей приказал себе успокоиться и попробовать принять то, что ему скажет Катя. Всего несколько часов назад он хотел исчезнуть из её жизни, а теперь боится услышать отказ. Это неправильно. Не должно его так бросать из стороны в сторону. Нужно взять себя в руки. Но как?

— А меня выписывают, — тихо и грустно сказала Катя.

— Так это же хорошо, Кать, — он растянул губы в улыбке, — будешь дома. Я бы на твоём месте бежал отсюда, сверкая пятками. Ненавижу больницы.

— Но ты-то останешься здесь, — Катя села рядом с ним и, не поднимая глаз, заговорила быстро и яростно, словно боялась, что он перебьёт её, — Ты дал мне время на размышления, но оно мне оказалось не нужно. Потому что я уже давно всё для себя решила. Я люблю тебя. Я хочу быть с тобой. Я хочу оставить прошлое в прошлом. Понимаешь? Я боюсь, что уеду домой, а ты… я боюсь, что с тобой что-то случится. Я не хочу тебя потерять. И мне всё равно, что подумает мама, хотя я надеюсь, что она сможет посмотреть на тебя другими глазами. Но она не может запретить мне любить тебя, Андрюш. И никто не может. Даже ты, — она подняла на него мерцающие от слёз глаза. — Ты позволил мне выбирать. И я выбираю тебя. И… прости меня, пожалуйста, за всё. Я причинила тебе столько боли, я…

— Что?

— Прости меня, — повторила Катя.

Андрей поднялся с кровати, сделал несколько шагов к выходу и развернулся, глядя на Катю со странной смесью нежности и страха. Он во всём виноват, а просит прощения она… Такое ощущение, словно он упал в кроличью нору. Мир перевернулся. Страна Чудес сама вошла в его жизнь.

— Кать… Катенька, мне не за что тебя прощать, — девушка подошла к нему, и Андрей бережно обнял ладонями её лицо. — Это мне нужно просить у тебя прощения. Всю оставшуюся жизнь.

— Не нужно. Я давно простила тебя. Ещё в тот день, перед аварией. Оставим прошлое в прошлом. Начнём с чистого листа…

— Кать… Тогда я тебя поцелую. Можно?

— Нужно, — шепнула она и первой начала поцелуй.

А потом ушла, обещав звонить и навещать как можно чаще. А ему только и оставалось, что надеяться, что всё произошедшее не сон…

Ближе к обеду позвонил Ромка, и Андрей понял, что со вчерашнего дня от друга не было ни слуху ни духу, а он даже и не вспомнил о Малиновском.

— Андрюха, ну как ты там? Поговорил с Катей?

— Поговорил.

— Что, всё так плохо? — обеспокоенно спросил Роман. — Или… она всё вспомнила? Андрей, не молчи.

— Мы с ней помирились, Ром. — «А ещё целовались», — добавил Андрей про себя. Ромке эта информация была ни к чему.

— Врёшь!

— Не вру. И она всё вспомнила.

— Не понял, — обескураженно протянул Малиновский, — Как так? Вспомнила, но простила? Ты извини, Андрюх, но она же тогда была, словно Гитлер в юбке. Бесчувственная и злая. Я перед ней чуть на колени не встал, ну был готов встать, это точно. А она на все мои слова о твоих страданиях только нос презрительно сморщила. Я не понимаю…

— Теперь я не понимаю, — нахмурился Андрей. — Ты зачем за моей спиной к Кате полез? Я разве просил?

— А что ещё мне оставалось делать?! — зло вскричал Роман. — Смотреть на то, как ты в петлю себя загоняешь? Ты мой лучший друг, и ближе тебя у меня никого нет. И хватит об этом. И, вообще, я тебе звонил по другому поводу. Спросить про Катю и сказать, чтобы ты не волновался, если вдруг меня потерял. Меня Павел Олегович неожиданно в командировку отправил. Видимо, оценил нашу задумку про франшизы. А телефон свой я вчера посеял, поэтому пришлось симку восстанавливать, чтобы до тебя дозвониться. Ты же на незнакомые номера не отвечаешь.

— Вообще-то, идея с франшизами принадлежит Кате, — напомнил другу Жданов. — И надолго? Я про командировку.

— На месяца полтора. Ты там как, справишься без меня? Я, конечно, верю, что Катя тебя простила, но мало ли…

— Что ты хочешь этим сказать?

— Да не бери в голову.

— Нет уж, говори, коль начал.

— В общем… Палыч, только не злись. Я подумал, что Катя может сделать вид, что простила, а потом бросить. Ну, типа месть такая. Бабская…

— Малиновский, что за бред лезет тебе в голову? — рассмеялся Андрей. — Ты там любовные романы, что ли, на досуге почитываешь? Катька не такая. Уж я-то знаю. И она меня любит, Ром, представляешь? Лю-бит.


Примечания:
Хэй, движемся к свету, дамы и господа))

/Сразу скажу, не имею ни малейшего понятия, отличается ли обход врача в кардиологии от обхода в том же детском отделении, например.) Поэтому не бросайтесь тапками./

_________________
«Самая трудная задача — быть самим собой в мире, где каждый пытается сделать вас кем-то другим».

Бенедикт Камбербэтч

Машенька, я очень ждала продолжения этой истории!
Так радостно за героев!
Хочется пожелать им не обращать внимания ни на чьи советы и предостережения и жить лишь своим умом и чувствами!
Спасибо за новую главу!

_________________

Я сама за них очень рада)) устала от страдашек))
Спасибо

_________________
«Самая трудная задача — быть самим собой в мире, где каждый пытается сделать вас кем-то другим».

Бенедикт Камбербэтч