У меня нет уверенности, что я делаю правильно, вставляя свое скромное исполнение в уже существующую тему. Но страха (сильного) нет – ведь если будет нужно, Модератор подскажет и поправит?
А какой у меня был выход?!
Только СЮДА – как мог бы сказать Андрей Палыч, властно вдвигаясь в … ладно, об этом лучше чуть позже. СЮДА – оттого, что из всех великолепных вариаций Новой Легенды о Неспящей Красавице и ее Местами Благородном Рыцаре (заказчик гениален!) – именно последнее исполнение данной темы сорвало мне предохранитель…
- Разбабахало бетонную оболочку, давно набравшую 100 % марочную прочность искусственного камня класса В75 (спецбетон для резервуаров с агрессивными жидкостями);
- Растрескало слой укрепляющей гидроизоляции на базе натриевого стекла;
- Дотеребенило до чертиков капиллярные структуры остаточного мозга… после чего выветривание данных остатков всего лишь вопрос короткого времени.
Да и просто по-человечески! не-воз-мож-но же! было читать эту трогательнейшую историю любви!!!
И если сочувствие к Андрею Палычу было мощно и рыдательно, то жалость к Катеньке просто-напросто взорвала.
И перескочила болевой порог, как девочка скакалку.
Исполнение №№¬_ здесь 2?
Катя не может уснуть, а Андрей ей в этом активно помогает…
Андрей Палыч подорвался ото сна, который помнил слишком хорошо.
Сердце выпрыгивало из груди, глаза выскакивали из орбит. Он все понял!
Вещие сны, как говорят регулярно видящие их люди – это всего лишь разновидности острокинкующего психоза. Ну когда тебе в бодрствующей жизни чего-то не хватает, или наоборот, всего хватает в избытке и ты по этой причине слегка зажрался (-лась): вот тогда и возможны приходы глюкоснов, с разной периодичностью. Ух, иногда и одного такого хватает, чтоб надолго спать расхотелось, - невольно подумалось Андрей Палычу.
Но настроение у него было бодрое, а план действий составился сам: сначала холодный душ, потом горячий душ, кофе без коньяка, возможно – завтрак. Далее – по пунктам, которых, собственно, всего один.
Так вот, зарядка, гантели, душ и быстрый завтрак, и не теряя времени, еще разок прогнать в памяти те кадры… сна? Видения? Да пусть хоть и психоза – неважно. Пока в твоей жизни возможны подобные психозы, жить определенно стоит! И стоит. В любом контексте.
Но для сохранения раскадровки, наверное, следует начать с… с предыдущего вечера, когда Андрей Палыч отвез сонную Катеньку домой, лично уложил ее в постельку и поцеловал на ночь. Он очень хотел, чтобы Катя уснула и отдохнула, и завтра утром он увидел ее не подобной черной вдове старого зомби, а прекрасно выспавшейся, розовой и веселой, какой бывает птичка-синичка летним утром на кормушке, где только что подвесили свежий кусочек пахучего свиного сала. Поэтому Андрей Палыч постарался вложить в глубокий поцелуй на ночь все свое уважение и нежную заботу по отношению к Кате: касался губами ее губ, пока она сама их не приоткрыла, затем скользяще и трепетно ласкал языком ее ротик согласно давно и качественно изученной методике французского поцелуя; впивался, покусывал и облизывал, и далее посасывал ей губки по очереди – нижнюю, верхнюю и так далее, и все это проделывал крайне старательно, примерно минут пятнадцать, но может быть, и дольше. В общем – он старался для Кати, как только мог. А перед этим он сорок пять минут качал ее на руках в одной ситцевой пижамке (сам, естественно, будучи одетым в черное пальто классического кроя и шарф). Уложенная таким образом Катенька по-прежнему глубокомысленно смотрела на своего начальника большими глазами, явно не собираясь даже моргать, уж не говоря о том, чтоб глазки эти закрыть. «Зачем я буду это делать», - разумно говорил Катин взгляд, - «если не собираюсь ни спать, ни делать вид, будто не вижу кредитно-финансовых причин вашего ко мне внимания?» … «Кто поймет, чего хочет женщина, тот поймет и все остальное… включая смысл жизни…» – в свою очередь невольно думалось Андрею Палычу, когда он надевал в прихожей Пушкаревых свои перчатки под сочувствующими взглядами Катиных родителей. Валерий Сергеевич вопросительно посмотрел на жену, - сказать Палычу? Ведь хороший же мужик, а, Лена? И Елена Сергеевна мягко намекнула дочкиному начальнику: «Андрей Палыч, носочки вот лежат, в ботиночках, а перчаточки лучше на руки…»
А приехав домой, он сразу выпил две бутылки виски общим объемом 1,45 литра, и далее видел сон.
Третий сон Андрея Палыча
Лес был мрачен. Недалеко слышался полный голода, а может, и страсти волчий вой. Впереди что-то мерцало, наподобие света в конце тоннеля, и Андрей Палыч пошел туда сам. А когда подошел ближе, увидел костер и троих у костра.
Синий туман курился над потрескивающим пламенем, и пахло все тем же – виски. Там, где пахнет виски, бояться нечего – пришла облегченная мысль. Следующая мысль была чуть трезвее – и добавляла: бояться нечего, если кроме виски, там окажется еще и закуска. И еще Андрей Палыч чувствовал, что дико замерз и вся его душа, включая холодное пальто, стремится именно к этому огню. И не только душа стремится, но и тело - невзирая на опасения быть, попросту говоря, сожранным личностями явно каннибальского вида, вокруг этого огня сгрудившимся.
- Эй, мужик, чо прячешься? Голубой чо ли?
Его увидели. И, по обыкновению, заподозрили, и у него не оставалось выбора. Только подойти к ним и представиться.
- Жданов Андрей Палыч, натурал, президент Дома Моделей. Город Москва.
Трое у костра одобрительно отнеслись к заявленной ориентации нового знакомого, презрев при этом должность и прописку, и пригласили присесть и принять. Закуска, против опасений Андрея Палыча, была у них богатая – сало с луком, чесноком, хреном и даже немного сухарей. Самогон у них, как выяснилось, было принято принимать алюминиевыми кружками, по рекомендации знакомого фельдшера. В отличие от лицензированных врачей-наркологов, фельдшера плохого никогда не посоветуют.
Приняли, разговорились. Андрей Палыч и сам не понял, как выложил перед незнакомыми, в сущности, людьми все мучающие его дилеммы. Все – спать или не спать, доллар или евро, Кира или никогда больше не… в общем, у него много было вопросов к жизни, вот он все и выложил сразу, во сне это плевое дело. Тем более, когда не знаешь, кому изливаешь душу.
Собеседники отреагировали сочувственно, бурно и неожиданно для него осуждающе, впрочем – предупредив, что тут у них по-простому, без режиссуры с редактурой и всякой подобной проституции – правду-матку режь, первачом запивай.
- Андрюха, да ты чо это… вообще ниче не соображаешь?
- Во придурок, до чего бабу довел.
- Пацан пупу дался, - авторитетно резюмировал третий, непонятная личность из-под куста. И добавил: - не голубой, да? Тады иди сюда ближе. Мы тебе щас на пальцах все покажем, что тебе делать надо. Не бойсь, иди.
И показали. Пока Андрей Палыч обдумывал показанное и пытался повторить неожиданно креативные фигуры из пальцев, собеседники душевно с ним общались. Один представился прорабом на пенсии и сказал для краткости, что учет и финансовая отчетность для прорабов фигня. И посоветовал Андрею Палычу тоже не заморачиваться, а жить как прораб. Три года работаешь себе спокойно, год на зоне. Дальше выходишь и опять три года спокойно строишь, материальную ответственность при том блюдешь, да и себя с семьей не забываешь. И так до пенсии. Да и это не предел. Второй был кинорежиссером и тоже пенсионером, а третий, поначалу показавшийся непонятной личностью из-под куста, оказался литературным критиком и по совместительству пенсионером - журнальным редактором. Но, к сожалению, Андрей Палыч слишком долго мялся в кустах, и двое вторых собеседников – режиссер и критик, лыка уже не вязали. Только старый прораб Михеич спокойно прихлебывал самогон, закусывал доброй хреновиной, подливал Андрей Палычу и говорил, что думал. За жизнь, бетон и еврорубероид, да что по свежеуложенному бетону только полный придурок будет топтаться в импортных ботинках… и что удачно вышло, что ребята – знатоки литературы и искусства, не могут щас поучаствовать в беседе. Они страсть какие умные да грамотные. Стихи наизусть шпарют, сценарий из чего хошь слепют, хоть из запаренного бетона. А все ж таки один на один поговорить вернее будет. Как мужик с мужиком, если уж сам к костру пришел.
Таким образом вспоминая сон, пальцевые фигуры и бетон, Жданов бодро приступил.
Далее события развивались в точности по плану Андрея Палыча. Если точнее, то он их и развивал. Долго ли коротко, но в спальню Катенька была доставлена Андреем Палычем без особых проблем: немного сказала о бедствиях жителей Сомали ввиду большого разнообразия глистов в этой теплой стране, и еще о росте профессиональных заболеваний у манекенщиц, оперных певиц, художников и балерин ввиду небрежного отношения к их здоровью некоторых руководителей. И умолкла, обессиленно прислонив головку к черному пальтовому плечу шефа. Было заметно без очков, что Катенька уже ничего не соображает. Если б соображала, то не мямлила бы, путая слова, а такую терминологию с аргументацией выдала бы, что Андрей Палыч засомневался бы не только в абсолютной правильности своих подсказанных виско-сном действиях, но и в себе как в Ггерое. Нет, Катя была задумчива и тиха, и обратила внимание на то, что лежит в постели у начальника, лишь после того, как поняла, что уже лежит в постели.
Да, наши милые герои наконец-то там, куда и следовало бы их поместить в первых же трех-пяти сериях. И так бы и было, не будь: жизнь кино жестока; эфир жаден подобно кракену; зарплата преданных исключительно высокому искусству тружеников кино и телевидения зависима от рейтинга и принципа серийности (для кого-то плоская структура бытия, а для кого-то прямая пропорция количества серий и заработной платы), и прочей как санты, так и барбары.
- Что это вы делаете, Андрей Павлович? – строго спрашивает Катенька, непонимающе глядя в нависшего над ней шефа очами, черничные круги вокруг которых превышают в диаметрах аналогичные кругам ее очковых линз.
- Я поясняю вам на практике, Екатерина Валерьевна, важность изоляции – любой: термо-, гидро-, звуко- и так далее, для стойкости контроля над любым процессом, - строгим голосом отвечает Андрей Павлович.
- На практике… то есть опытным путем? – догадывается умненькая Катенька, машинально приподнимая попку, чтобы не создавать помех эксперименту. Андрей Палыч утвердительно дергается и ловко стаскивает с теплых ножек Катеньки теплые шерстяные рейтузы – две пары, как учила мама.
Мамы учили в свое время их обоих – Катеньку не застужаться, потому что еще рожать, а Андрюшу кривиться и убегать при виде девушкиных рейтуз, а не чулочков с кружевом или уж, ладно, французских колготочек (которые можно носить, перемещаясь по улицам зимней Москвы исключительно в кондиционируемом салоне авто).
- Вы, возможно, слегка удивитесь в начале процесса, Екатерина Валерьевна, но прошу вас отнестись с должным уважением к логическому завершению моих теоретических построений – говорит Андрей Палыч, подцепляя твердым ногтем нежные кружавчики Катенькиных трусиков, в данный момент совершенно лишние. Мысль о причинах, заставивших послушную Катеньку скрыть от своей мамы факты отсутствия в зоне бикини панталон с начесом, придет в голову Андрею Палычу уже после первичного завершения опытных последовательностей, когда Катенька… но не будем забегать поперед тайминга.
- Хорошо, Андрей Павлович. Но вы ведь помните, что я не сплю уже тридцать суток тайм-реала? И могу среагировать слегка неадекватно, будучи удивленной вашими построениями? – вздрагивает Катенька, в задумчивости водя руками по непонятно зачем обнажившему торс начальнику. Ах, да, речь ведь шла об изоляции – догадывается Катя Пушкарева, и это логично, ведь ему нужна чистота эксперимента, а это достаточная и уважаемая причина, чтобы очень аккуратно сложить брюки, пиджак и рубашку, да и всю остальную одежду, а потом и ботинки с галстуком, и даже черное пальто, и в заключение шарф – в высокую кучу у кровати.
- Помню, Катенька, о, помню… – Андрей Павлович уже увлечен лабораторной деятельностью настолько, что выдавливает последние слова хрипя и сквозь зубы, и явно уже не думая ни о чем, как только о скорейшем внедрении в экспериментальную область, уже подготовленную и открытую им Terra не совсем Incognita, но трагически подзабытую за последний их с Екатериной Валерьевной совместный, сложный и теоретически выдержанный период.
******************
Катя Пушкарева спит.
С розовыми щеками и улыбкой на губах. Она спит так крепко, что совершенно не замечает, как старательно Андрей Палыч оберегает ее сон.
Наверное, ей снится детство, проведенное в Забайкалье. Походы в лес за грибами и ягодами и веселые крики – «ау! Здесь! и еще здесь, и я тоже!» Полеты с крутых горок на санках - тоже да, иначе с чего бы ей Кате выгибать спинку, подбрасывать ножки и кричать – «ух, как здорово!! Еще-еще и побыстрее!! Не останавливайтесь, саночки!» А может быть, ей снится игра в Зарницу и азартная защита, а потом и бурная сдача крепости, соответственно с вполне адекватными воплями из разряда: «не поймаешь, не получишь», и сразу же «давай-давай, не тормози!!» Впрочем, сны – личное дело спящего. Захочет – проснется и расскажет.
Главное, что этот фильм можно смотреть всей семьей. Каждый вечер, и не надоедает - хоть днем, хоть на сон грядущий. А если родители чего-то не поймут, то детишки себя просить не заставят. И за милую душу папе с мамой все про это кино растолкуют.
…
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
