|
Название: Однажды в Дубровке
Автор: Ms. Prosto
Пейринг: Катя/Андрей
Жанр: сказошный
Рейтинг: PG-13
От автора: не ругайте за очепятки, никакой серьезности в данном тексте нетЪ; давно уже в голове и надоел безумно, дайте скинуть груз!
Пы.сы: хотела успеть на ЁлАЧьКУ, но не успела.
ПослеПыСие: С Новым Родом и Рождеством!!!
-1-
Малиновский похудел, осунулся даже как-то: щеки впалые, мешки под глазами; свитер висит, как мешок наброшенный на сук дерева. Все время в движении, не может усидеть ни минуты. Оно и понятно, что времена снова не из легких, но чтобы настолько нервничать! Помнится, еще год назад Роман Дмитрич не выказывал подобной суеты, порхал, как бабОчк, изредка хмурясь при виде реальных отчетов. А тут словно почву выбили из-под ног. Видимо, это что-то личное или кто-то... А может, и не личное.
Катя позволила себе взглянуть на Андрея. Он сидел в углу кабинета в кресле и молчал, глаза его были опущены на переплетенные между собой пальцы рук.
- Сядьте, Роман Дмитрич, - сказала тихо, почти шепотом. Потому что голос сел, потому что все внутри вот уже пол часа, как пребывает в полном нокауте — прямо с того самого момента, когда она вошла в этот кабинета и увидела ЕГО. - Я вас поняла.
Свет выключен, горит только лампа. Мечется Малиновский, по стенам бегают тени, в углу, словно крупные мазки морской пены на картине, белеют ЕГО пальцы, сжимающие какой-то журнал по краям. Глянец высвечивает в журнале чьи-то лица или просто цифры. Но Катя видит совсем другое... Журналы...
- Катюш, если сейчас поторопимся, то успеем не только в кино, но и на каток! Помнишь, как тогда... в Африке? - глаза искрятся торжеством, он приобнимает ее крепче, так, что Катя теряется в чувствах: ей и радостно и легко сейчас, все проблемы отступили, новое дело, новый бизнес только набирает обороты, но уже всё получается и ей это нравится; всё хорошо, даже можно сказать, что отлично, но... некий барьер, некая стена, все равно, по-прежнему, неустанно разделяет ее с идущим рядом с ней мужчиной. И именно эта стена отталкивает Катю сейчас в сторону, так, что она едва не падает, чудом удерживая равновесие. И теперь стоит, согнувшись, расставив руки в стороны, и вдруг замирает, с ужасом глядя на витрину газетного киоска.
- Кать, ты чего? Болит что-то?
«Сердце. Болит сердце», - почти отвечает она, но слова застревают в горле. Из журнала ей улыбается Жданов, рядом с ним Кира, смотрит, будто прямо в душу, обдавая ледяным презрением, проступающим через приподнятые уголки губ. Да нет же! Она тоже улыбается. Просто Кате кажется... Кажется, что она...
- Когда кажется, нужно креститься! - слова вылетают злым потоком воздуха. Катя встряхивает головой и решительно уходит. Миша бежит за ней следом.
- Катюш, ты чего?
- На каток боюсь опоздать, - последние силы уходят на улыбку.
- Ты как-то неважно выглядишь, может быть...
Миша говорит что-то еще... Автомобили стреляют фарами, подсвечивая клубы выхлопных газов, и проникают дальше — между десятков ног, топающих по лужам, между пожелтевших листьев, уносимых ветром, прямо за стекло витрины, врезаясь в поверхность глянцевого журнала... в черный прыгающий текст: «Андрей Жданов: Да, у нас были некоторые проблемы. Но теперь все размолвки позади».
- Екатерина Валерьевна. Катя, вы меня слышите? - Малиновский совсем рядом. - Что вы скажете?
Быстрый взгляд в черноту угла. На пальцах нет колец. Вообще ни одного. Значит, еще не женат. Все размолвки позади, но до свадьбы дело не дошло — так получается? Или, все же, замешана Надежда?
- Конечно, я вам помогу. Пусть Павел Олегович не беспокоится.
Был слышен облегченный выдох Малиновского и хруст переломанного карандаша в углу кабинета.
- Екатерина Валерьевна, нам не хочется отрывать вас от дел. Наши проблемы — это наши проблемы. И впутывать вас в это снова — мне кажется, это не правильно...
О, боги! Он подал голос. Чудо из чудес свершилось! Даже привстал, позволяя свету лампы высветить чуть больше, чем просто руки. Хорош!
- Вы не хотите меня видеть?
- Нет
Прямой вопрос — прямой ответ. Но почему же так больно?
- Жданов, что ты несешь? Катя, не слушайте его! Он просто не в себе. Сами понимаете, выход коллекции теперь под большим вопросом, Павел Олегович в больнице, у Маргариты Рудольфовны давление...
- Ром, прекрати. Я понимаю, что говорю! - быстрые шаги к столу, но ближе подойти не сумел, остановился, как вкопанный, дышит тяжело. - Катя, мы, действительно, справимся сами. Возьмем кредит, влезем в долги, но выпустим эту коллекцию, и черт с ним — с этим Куличевским, с Воропаевым и всеми прочими!
- Александр хочет забрать свою долю.
- Он ее забирает уже почти год! Ничего, потерпит! А Куличевский пусть еще попробует потягаться с нами! - в полутьме глаза его кажутся черными, словно смоль, словно черная лава, стремительно набирающая обороты и готовая рухнуться вниз — с обрыва.
Ситуация проста до банальности. И Кате впору бы смеяться, да вот только смех в данную минуту для нее — непозволительная роскошь. Лишь бы хватило сил, чтобы дышать, дышать ровно, а не хватать рваные потоки воздуха; смотреть спокойно, а не плавиться от его слов; не трястись от его взглядов. Лишь бы хватило сил пережить эту встречу. Чтобы прийти потом домой, закрыться в своей комнате, и тихо, мирно умереть, накрыв голову подушкой.
Чушь несусветная — вся эта ситуация! Некий Игорь Куличевский, втершись в доверие к Милко, ворует эскизы и выпускает по ним коллекцию на десять дней раньше «Зималетто» от лица своей компании, известной, преимущественно на западе, точнее — в Польше, компании «Кrokk». Бред несусветный! Не было ли уже похожей ситуации с «Фонтаной»? Кто те сценаристы, что пишут жизнь Кати Пушкаревой? Что вы творите? Остановитесь немедленно? Это давно уже не смешно, давно уже вышло за рамки комедии и даже мелодрамы, это нечто — не пойми что!
Дела в «Зималетто» в последние месяцы шли не совсем хорошо, продажа франшиз принесла значительно меньший доход, чем планировалось. Компания, вышедшая недавно из долговой ямы, распрощавшаяся с «игом» «Никамоды», едва-едва начинала приходить в себя, вставать на ноги. И тут такой удар... У Павла Олеговича инфаркт. У Жданова — шарики за ролики, иначе эту свистопляску рук не назовешь!
Катя резко схватила его за плечо.
= Прекратите! - Андрей заледенел, замер, глядя в пол оборота. - Я не уйду, и вы это знаете. Слишком много моих сил было вложено в «Зималетто».
Ослабила хватку, а затем и вовсе разжала кулак. Рука безвольно скользнула вниз, задев край его пиджака. Андрей вздрогнул, отошел на шаг назад.
- Дайте мне отчеты, всю информацию. Мне нужно знать всё! Цифры, эскизы, что готово, что еще в процессе: всё!
Катя резким жестом сорвала с себя очки, потерла переносицу.
- А еще лучше посмотреть, что уже готово. Сравнить с коллекцией этого Куличевского... Собрать все данные. Где-то должен быть выход.
- Прямо сейчас? - Малиновский обвел взглядом полумрак кабинета, демонстративно остановившись на настенных часах.
Пять минут двенадцатого. Позднее некуда.
«Катя, никуда не уходите. Я приеду к вам, в одиннадцать. Вы слышите меня, Катя?», - донеслось эхо из прошлого.
- Да, вы правы, - тряхнула головой. Прическа совсем распалась. Волосы еще не совсем отрасли и в пучок собирались с большим трудом. - Дайте мне тогда отчеты, я почитаю и... завтра...
Жданов плавил ее взглядом. Черте, что было там намешано — и ярость, и мощь, и протест и еще кое-что совсем непонятное, а оттого и тревожное.
Катя нацепила на себя очки. За стеклами привычнее.
- Да, конечно... - Малиновский суетится у стола. - Катя, спасибо вам. Без вас мы... - смолк, шурша бумагами. - С вами нам всегда спокойнее. Вы наш ангел-хранитель.
Жданов по-прежнему смотрит тяжело. Видно, что еле сдерживается, чтобы не наговорить гадостей.
- Вот, держите. Здесь последний отчет. А вот это все документы, по новой коллекции. Я не знаю, чем это может вам помочь. Мне лично не помогло, - залпом выпил стакан воды. - А коллекцию «Krokkа» можно посмотреть прямо сейчас в конференц-зале, у нас есть запись, чтоб ее...
- Что ты, Ром! Катерину Валерьевну, наверняка, ждут. Не будем ее задерживать!
Миша! Точно! Как она могла про него забыть? Взгляд заметался в поисках телефона. В сумочке, в боковом кармане. Вытащила. И посмотрела Жданову прямо в глаза.
- Ничего страшного. Подождут.
И вышла из кабинета, чтобы позвонить Мише.
- Кать, у тебя точно все хорошо? - он переживает. Ну, разумеется, Миша будет переживать! Она ведь ЗДЕСЬ, а рядом ОН. И голос оттого дрожит, что нервничает, как бы она... Как бы она что? Не вернулась к Жданову? Что за бред? К этому чудищу, что смотрит волком?
- Миш, я позвоню. И вообще, я прекрасно доберусь на такси.
- Об этом не может быть и речи! - заявил Миша и поспешно отключился.
И чего он так нервничает? Катя ведь прекрасно справляется! Вдох, выдох. Открываем дверь. Делаем шаг вперед. Смотрим на Жданова спокойно, говорим спокойно. Не забываем дышать. План прост до безобразия.
- Прошу вас, Катя, - Роман — сама учтивость — пропускает ее в конференц-зал первой. Надо будет попросить его открыточку написать, по старой памяти. Все же завтра такой день...
Модели, подиум, монотонная музыка. Экран телевизора бьет ярким светом по глазам. Кате хочется зажмуриться, но она себя сдерживает. Нужно быть сильной. Нужно выдержать всё, до конца.
- Кира предлагает изменить некоторые штрихи. Да, цветовая гамма будет та же, да и стиль... но все же...
Кира. Она где-то здесь, где-то рядом. Вероятно, ждет его дома, смотрит на остывающий ужин и ждет. Возможно, порывается позвонить, но не смеет, потому что там ЭТА Пушкарева, и звонок может ЭТУ Пушкареву спугнуть. Или... Нет, все бред.
Прожектора высвечивают восторженные лица зрителей. Коллекция всем нравится. А еще больше - полураздетые модели. Акцент на оголенные ноги — злая шутка модельера. Хотя Милко сейчас уже не до шуток.
Душно. Ярко.
Катя привстала.
- Я все поняла. Роман Дмитрич, я изучу бумаги и буду завтра. На свежую голову...
- Завтра? - весь вид ЕГО смеется над ней. - Вы уверены, Екатерина Валерьевна, что завтра вы придете сюда?
- Конечно, - сглотнула подступивший к горлу ком. - Почему нет? До свидания.
Шагнула в президентский кабинет, схватила папки. Затолкать их в сумочку не получилось, поэтому прижала к груди.
- Стойте! - Жданов стоял в пороге. - Положите на место! Я не разрешаю выносить из компании документы, любые. Нет доверия, как вы понимаете ни к кому!
- Зачем же так нервничать, Андрей Павлович? - швырнула папки обратно — на стол, те проскользили до самого края и остановились, едва не свалившись на пол. Секундная заминка отвлекла Андрея и прибавила злости Катерине. - Так и до паранойи не далеко, а там и навязчивые идеи дарить открытки появятся. Не бережете вы себя, Андрей Павлович. Всего вам доброго.
Хлопнула дверью. Добежала до лифта. Нырнула в него, ускользнула — в метель, в рой снежинок, шепчущий, вонзающийся морозными иголками в уши, проникающий в голову:
«Он тебе не доверяет. Снова! Он тебя не любит. Снова! А ты, Пушкарева — дура. Снова!».
«Глупая, влюбленная дура!» - голосит метель.
Катя бежит еще несколько метров и останавливается. Закидывает развязавшийся шарфик за спину.
"Почему опять все так складывается? Почему я не могу его просто взять и отпустить?".
Снег липнет к щекам. Или это слезы плавятся из самых глубин заледеневшего сердца?
- Катя!
Шаги за спиной, хруст снега. Рука ложится ей на плечо.
- Катюш, а ты чего тут стоишь, мерзнешь? Пойдем скорее. Валерий Сергеевич уже несколько раз звонил. Они спать не ложатся, нас ждут. Ну чего ты, Катюш, - целует ей руки, греет своим дыханием. - Как ледышка, - улыбается. - Поехали?
- Поехали.
Идет за ним покорно. Как ледышка.
_________________
- Ты не туда идешь! Огни в другой стороне!
- Мне все равно, я зажгу свои.
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Малиновскую рожу в деревенские записали 
Вот прям временной портал какой-то 
