|
Название: Не уезжай
Пэйринг и персонажи:Екатерина Валерьевна Пушкарёва/Андрей Павлович Жданов
Рейтинг: PG-13
Размер: Мини
Жанры: Романтика, Ангст, AU
Описание:
Уйти. Уехать. Подальше от боли, подальше от той, что не смогла простить. Не смогла поверить. Бросить всё: любимую женщину, родителей, компанию…
Главное, что Катя остаётся. А он… Он устал. Устал пытаться пробиться сквозь выстроенную ею стену.
Дверь кабинета со стуком раскрылась, и Катя ошеломлённо смотрела на ворвавшегося в кабинет Андрея.
Ну что ещё ему от неё нужно? Она же и так уходит!
— Что это значит? — он протягивал ей какой-то листок, смотря на неё обвиняющим взглядом. — Я спрашиваю тебя, что это значит?!
Андрей кричал на неё. Почему он на неё кричит? Почему?
— Неужели я тебе настолько противен, что ты не можешь спокойно пройти мимо меня в коридоре?
В его голосе, казалось, звенела обида. Как он может? Как он смеет обвинять её в чём-то, когда он… Как он смеет?
Катя смотрела на него и не могла не вспомнить, как раньше он тоже кричал на неё, когда был чем-то недоволен или зол… И так же, как тогда, она испуганно замирала, словно не было всех этих месяцев, и она снова не могла сказать ему что-то против.
— Я… я…
— Или, может, ты полагаешь, что я буду преследовать тебя до конца дней, — продолжал он, — и поэтому увольняешься?
Что она могла сказать? Он частично был прав. Именно это она сказала Кире сегодня. Что уезжает, чтобы спасти себя от его настойчивого преследования.
— Ты можешь быть абсолютно спокойна по этому поводу! И вовсе не обязательно со мной бороться подобными методами! Я тебя больше никогда не побеспокою. Всё нормально. Я всё понял, я усвоил все уроки. Компания больше никогда не будет расплачиваться за мои собственные ошибки.
Он говорил и говорил, то повышая голос, то понижая… Кате казалось, что стены и окна вибрируют от его тихого голоса даже сильнее, чем от крика.
И снова ей было больно. Ещё не отошла от вчерашнего, а он опять бьёт по старым ранам. Зачем он говорит о компании? Она и так всё знает и понимает. Но хочется уйти. Хочется бежать. Наверное, это уже рефлекс такой — убегать, чуть только он приблизится к ней.
— Именно поэтому уволюсь я, — ошарашил её Андрей. — Не переживай. Ты можешь спокойно отвечать на телефонные звонки. Я тебе больше никогда не позвоню. Ты можешь спокойно ходить по коридорам, — почти шептал он, — я здесь больше никогда не появлюсь. Обещаю тебе. Я навсегда исчезну из твоей замечательной жизни!
Он прокричал последнюю фразу и зло разорвал листок бумаги, который только в том и был виноват, что именно на нём она написала заявление об уходе.
Последний взгляд, рывок к двери, и он на секунду замирает, словно ждёт, что она его остановит…
Ушёл.
Уйти.
Уехать.
Подальше от боли, подальше от той, что не смогла простить. Не смогла поверить. Бросить всё: любимую женщину, родителей, компанию…
Главное, что Катя остаётся. А он… Он устал. Устал пытаться пробиться сквозь выстроенную ею стену.
Решено. Он уедет, и назад дороги нет. Если бы она только остановила его… Сказала бы хоть слово…
Но нет — она так не поступит.
Кира… Что-то говорит ему… правильное… Пытается уговорить его остаться. Зря. Всё зря.
Мама, милая мама… Удивляется, как его можно не любить. А за что его любить? Он не достоин любви. Особенно любви Кати. Он всё сделал, чтобы разрушить те светлые чувства, которые она когда-то питала к нему. Он её сломал. Сломал ту чистую девочку с косичками…
Прощай, Катя.
Прощай, «Зималетто».
Последний раз пройтись по родным коридорам, попрощаться с работниками… Последний раз вдохнуть это воздух…
На -2 этаже гомон и расстроенные голоса работниц. Всё-таки его здесь любили. Хотя бы здесь, на производстве. Обернулся назад, где столпились секретари, втайне надеясь увидеть среди них Катю, но её не было. Конечно же, её не было.
«На что ты надеешься, Жданов? Чего ты ждёшь? Что она вдруг поверит тебе и попросит остаться? Бред. Да и поздно уже. Поздно. Для тебя».
Андрей попрощался с сотрудниками и вошёл в лифт. Как быстро он едет, этот лифт. Как быстро…
Последний взгляд на величественное здание «Зималетто». Судорожный вздох. Руки на руль и — вперёд, в неизвестность. В тот мир, где нет Кати…
Катя, оглушённая откровениями Киры, долго не могла прийти в себя. Она и верила, и не верила…
«Это какой-то сон, — уверяла она себя, — это просто сон».
Ну не могла же Кира прийти к ней с ТАКИМ разговором?
Но отгородиться от сказанного ею, забыть — невозможно. НЕВОЗМОЖНО!
«Он сказал, что… любит вас…»
«Он напивался каждый день до невменяемого состояния…»
«Он будто мстил самому себе за то, что сделал с вами. Он наказывал себя, а в его жизни ничего не менялось».
«Андрей не забыл вас и не разлюбил вас…»
И последняя то ли надежда, то ли просьба…
» Сохраните Андрея и Зималетто…»
Но разве может она отказаться от своего решения? Никогда ещё она не поворачивала назад.
Что ей делать, что же делать?
Как хочется, чтобы он вернулся. Чтобы САМ вернулся.
Так сложно САМОЙ сделать шаг навстречу. Так страшно.
Страшно ошибиться.
Страшно вновь поверить.
Но так хочется!
ТАК ХОЧЕТСЯ!
Кате казалось, что она в каком-то странном коконе. Ничего за пределами её оболочки не доходит, не трогает её, не задевает.
Дурацкий разговор с Воропаевым.
Уговоры девочек, которые, так и не дождавшись от неё никакой реакции, скрылись за створками лифта.
«Я навсегда исчезну из твоей замечательной жизни!»
«Я навсегда исчезну из твоей замечательной жизни!»
«Я навсегда исчезну из твоей замечательной жизни!»
Эта его последняя фраза, как нарочно, засела у неё в голове и звенела, звенела…
НАВСЕГДА!
ИСЧЕЗНУ!
Да что же она стоит?
Горячие слёзы текли по щекам, пока она жала и жала на кнопку, но лифт почему-то не приходил. Наконец, двери открылись, и она шагнула внутрь.
Опоздала.
ОПОЗДАЛА!
И снова она жмёт на кнопку. И снова исступлённо рыдает. И жалеет, так жалеет, что опоздала, что не успела…
Но надежда ещё есть. Она ещё живёт в ней.
Выбежала наружу, оглянулась — его машина медленно разворачивалась, словно он тоже надеялся, что она, Катя, кинется ему в след и не даст уехать.
— Андрей!
Катя, спотыкаясь, бежит за автомобилем, и, кажется, что ещё шаг — и она догонит, она успеет, но каблук ломается, и она падает на асфальт. Пытается подняться, но — поздно: машина набрала скорость, и бежать за ним нет больше смысла. Она его потеряла. Потеряла.
Казалось, весь окружающий мир вдруг скукожился и потемнел. Остался только этот, нагретый солнцем асфальт и ощущение беды.
Он уехал.
Уехал.
Как же она сможет без него?
Как же она сможет без него ТЕПЕРЬ?
Слёзы, горячие солёные слёзы капали на запыленный подол платья, на руки, на серый асфальт…
Она уже не слышала взволнованного голоса Потапкина, не слышала раскатов подступающей к городу грозы, не слышала визга затормозившего недалеко автомобиля. Ничего не слышала.
— Катя, Катюша… — родной и любимый голос всё-таки прорвался сквозь стену охватившего её горя, — Катя, Катенька… Что с тобой? Что?
— Андрей, ты… — она не может поверить своим глазам.
Вытирает заплаканные глаза, чтобы удостовериться, УБЕДИТЬСЯ…
Это он. Он! Склонился над ней. Смотрит с тревогой…
— Катя…
— Ты вернулся, — неверяще шепчет она, — ты вернулся…
— Вернулся, Катюш, — он улыбается. — Я бумажник забыл. А там твоя фотография…
Какая фотография? Хотя… Разве это важно сейчас? Он вернулся. И только это важно.
— Ты ведь не уедешь? Не уедешь? — она хватается нервными пальцами за ворот его куртки, — Не уезжай. Не уезжай, Андрей. Я не смогу без тебя. Пожалуйста… Прости меня, я так виновата…
— Теперь-то точно не уеду, — он лукаво прищуривает глаза, прижимает к себе и целует её. Крепко. Глубоко. Как он мечтал все эти невыносимо долгие, холодные, одинокие месяцы.
Потом будут долгие разговоры. С её родителями. С его родителями.
Но это потом…
А сейчас они спешат в его квартиру, чтобы вновь коснуться друг друга.
Впитать тепло кожи.
Раствориться в ощущениях.
Забыть обо всех.
И вспомнить, как хорошо им было раньше.
И сплетаться в объятиях.
И вновь и вновь повторять: «Люблю. — Люблю. Честно-честно? — Честно-честно».
_________________ «Самая трудная задача — быть самим собой в мире, где каждый пытается сделать вас кем-то другим».
Бенедикт Камбербэтч
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Maria_mujer, спасибо. 
Это дало толчок о переосмыслении ситуации с Андреем. 
