Думала, что последняя, но не вышло
Грю же: размеров не видать!
14. Но тебе в любом случае придется спать с нашей терминаторшей, иначе она может решить, что ты ее уже не любишь.В отличие от Ильи Ефимовича, автор без любви и пиетета относится (имеет наглость!) ко Льву Николаевичу, возможно, по причине давно затаенной на него обиды – ребенок автора до сих пор не может простить ему горьких слез, пролитых над «Львом и собачкой»: какого хрена не предупредила об отсутствии ХЭ? Но обиды – обидами, а все же Лев (тот, что как зеркало), урвал львиную долю литературной славы, не просто ж так. Вон, Tolstoy на пару с Dostoevsky – главные маркеры высокой образованности в Европе и Америке. Это мы можем фыркать и бухтеть еще на школьной скамье, пичкаемые маркерами, кочевряжась и выбирая – этот том читаем, этот пропускаем. Да, богаты писателями с выраженным психологизмом, есть в чем порыться! Да еще гордо задираем носы: а в чем оно, величие? Такой же чел был, как все, со своими страстишками и слабостями, тиранил жену, детей, селянок затаскивал в кусты, а потом проповедовал непротивление злу насилием, имел способности к литературе и имел характер отстаивать свое личное мнение – а че ему, графу, не отстаивать? Подумаешь... я и сама могу написать дюжину романов про Анну с кореньями, про Катьку-то вон сколько настрочила! На счастье...
Но все ж без ЛНТ никак:
Все смешалось в доме Облонских в компании «Зималетто».И может замес был бы не таким крутым, кабы не Викуля в качестве венчиков от миксера, соединившая мух и котлеты. Потому что без нее часть произошедших трагических событий могла бы не дойти до женсовета, а другая часть – до ушей Совета, но Вика, находясь в состоянии аффекта, смогла абсолютно всех обеспечить полной информацией и триумфально завершить дело, начатое ее злейшими врагами. Вот никогда не знаешь, откуда придет помощь!
Так что, Катины подруги получили полную картину того, чего видеть не могли, причем с озвучкой и в красках, и теперь поводов для раскаяния у них было больше чем достаточно.
Если раньше дамочки организованно шли поплакать в кафе «Ромашка», то теперь, в дни тяжкого безвременья, когда в компании воцарились анархия, они разнузданно рыдали каждая за своим столом, в крайнем случае, ненадолго толпой уединялись в туалете. Надо заметить, что отсутствие действующего президента, вице-президента и полный игнор своих обязанностей Кирой только положительно влияли на дисциплину: девушки тщательнейшим образом выполняли всю необходимую работу, и слезы в этом им были не помехой. Маша находилась за своим столом веселой расцветочки уже минут за десять до начала рабочего дня. Во как!
Если бы институт наемных плакальщиц у нас не был упразднен, женсовет мог бы срубить в этот период хорошие бабки, подряжаясь рыдать на всевозможных траурных и просто щемяще-торжественных мероприятиях.
Жданов на работу приходил, хоть и непонятно в каком качестве. Ведь после того, как Андрей вместо обещанной всем живой Кати предоставил совету лишь бумажки с печатями, Павел Олегович его за эту непростительную оплошность от должности отстранил. Роман проявил сознательность и самоустранился, Сашку, бьющего копытом, Жданов-старший приструнил, сказав ему «Тпррру!», а пакет документов, переданный Зорькиным, забрал с собой для изучения, консультаций с юристами и принятия решения о дальнейших своих действиях. С решением не торопился, наверное чего-то ждал. Есть версия, что второго пришествия. Пушкаревой.
Да, главный вопрос, теперь беспокоящий практически всех действующих лиц этой истории, был вовсе не «Кто виноват?» или «Что делать?», как любой, уже закончивший школу читатель тут же подумал, а «Где Катя?» Это новое слово в литературе, запомним же его.
- Андрей, а где Катя? – интересовался Павел Олегович, не понимающий, как его сын мог все это время следить за столь населенной компанией, если он не в состоянии уследить за одной маленькой помощницей.
- Да, где эта ваша Пушкарева? – вторил ему Александр. – Хотелось бы посмотреть на нее теперь, говорят, она расцвела на зималеттовском навозе?
- Андрюша, и правда, она же не могла не сказать тебе, своему руководителю, где ее можно найти? – сомневалась Марго. – И вообще, о чем она думает? Уволилась? Неблагодарная девчонка! Да где она еще найдет такого прекрасного абсолютно во всех смыслах начальника!
- А где Катя? – спросил Милко, и когда ему сказали, что она у них больше не работает, закатил такую истерику, что пришлось окатить его холодной водой, после чего он дал обет молчания, но не словесного, а творческого. До тех пор, пока ему не вернут Катю.
«Лучше б наоборот!» - хором подумали окружающие, но новой истерики не захотели, поэтому так же хором промолчали.
- Вы не можете не знать, где Катя! – давил (только авторитетом, не подумайте чего!) на подруг Пушкаревой всех вместе и по отдельности Андрей Палыч, но они горестно качали головами и молчали. Даже когда кричал(!) – молчали, умолял(!!) – молчали, потому что ж дали Кате слово (!!!) и на самом деле не знали, где она.
Андрей Палыч пытался подпоить Татьяну, но напрасно: она пила, но тайны не выдавала. Может, не знала ее на самом деле, а может алкоголь так сильно разбавлялся Пончевыми слезами, что совершенно не действовал.
Новоявленный Зорькин четко отвечал на все вопросы, связанные с компаниями и не прочь был поговорить о погоде и преимуществах вариаторной трансмиссии, но как только Жданов переходил к припеву «где Катя, где Катя, а Катя-то где», Николай Антонович впадал в глухую несознанку. Подловивший его во дворе Жданов уже почти замахнулся, собираясь как следует врезать нежелательному посреднику за то, что тот молчит, но Николай оказался таким предательски тщедушным и так спокойно снял очки, задрав вверх свой хрупкий подбородок, типа готовясь к бою, ха-ха, что Андрей понял: метелить его совсем неинтересно, а, главное, можно убить, он все равно ничего не скажет. Андрей Палыч позавидовал крепости Пушкаревско-Зорькинской дружбы, вспомнил о потерянной своей и ушел, горемыка горемыкой: «Ах, все на свете против АП – и Зорькин и пространство».
Старый Зорькин исчез бесследно, только его и видели. И страшно было думать, что именно с Катей.
Андрей, тщетно пытавшийся найти Пушкареву, задавал свой сакраментальный вопрос всем и каждому, даже барменам в ресторанах, и, не получая ответа, пускался во все тяжкие, исключая воровство, убийство, прелюбодеяние и ложное свидетельство. А! Жены ближнего своего тоже не желал. Как и дальнего.
Андрей Палыч настойчиво являлся каждый день на работу, еще больше расстраивая женсовет своим видом – призрака человека, замученного в застенках инквизиции с применением самых продвинутых для Средневековья пыточных технологий. Справедливости ради стоит сказать, что регенеративные способности Палычевого организма тоже были достойны изумления: его глубокие, на вид страшные раны и травмы заживали прямо-таки на глазах, в течение одного рабочего дня, а не за 10-14, как врут в медицинских справочниках. Может быть именно поэтому он настырно шел каждый вечер за обновлениями.
Трудился он теперь исключительно в каморке, стоя коленями на горохе и молясь на белый четырехугольничек, прикрепленный к стене: светлый лик был трудно узнаваем по причине затертости, зацелованности и ... даже не будем пытаться представить себе, что еще этот безумец с репутацией плейбоя, прошедшего все сексуальные огни, воды и трубообразные органы, вытворял с несчастной фотографией.
Вика в эти дни не отсвечивала, что было единственным светлым пятном во всем этом мраке: она взяла отпуск и кредит и проходила полное обследование, хотя вопрос с ЗППП был снят в тот же страшный день. Ольга Вячеславовна, как только поняла, в какой острой форме проходит заболевание псевдосифилисом у Андрея и всей его семьи, сразу вызвала скорую помощь в виде своего знакомого пенсионера, и он уверенно развеял все страхи, мгновенно вылечив язву на шее на тот момент уже бывшего президента практически несуществующей компании. Вопрос с нетрадиционной ориентацией сняла сама Вика, рассказав всем, что она только что видела и слышала у дверей «Зималетто». Андрей получил весомую пощечину, залепленную тяжелой рукой Киры, и легкий поцелуй в эту же щечку от мамы: «бедный мальчик, совсем запутался». Ни того, ни другого особо не почувствовал, так как чувствительнее того, что Катя сказала про инструкцию и «ненавижу», ничего быть не могло. В нем все теперь словно онемело, а глазах стоял кадр: безвольно повисшая Катина маленькая ручка в широком голубом рукаве пальто, отороченном пушистым белым мехом.
«Где Катя?!»
«Катя, где ты?»
В тот короткий промежуток ночи, когда удавалось забыться, Андрею снился повторяющийся сон: Катя хочет вернуться в «Зималетто», к нему, но здание оцеплено войсками СЭС и химзащиты, окружено агрессивными группами гомофобов, состоящих из разнообразнейших секс-большинств, и она не может пробиться сквозь эти заграждения внутрь. Он же не может выйти из здания, хотя пытается незаметно ползти к ней, но его хватают за ноги какие-то люди, то ли кредиторы, то ли адвокаты, и когда он уже почти достигает крутящихся дверей, за которым видит Катю, преодолевшую кордоны и полосатые ленточки, откуда ни возьмись появляется Заяц и, с силой крутанув дверь, бьет ею Андрея по голове. От этого удара он тут же просыпается. Всегда с жуткой головной болью и с застывшим криком «Катя!» на губах.
В общем, на Андрей Палыча смотреть без слез было нельзя. Слезы хоть как-то замутняли картинку, смягчая яркость кровоподтеков, синяков и лихорадочного блеска глаз: «об кого б еще разбиться?» Вчера женсовет пытался поговорить с Кирой Юрьевной, чтобы хоть отчасти загладить свою с каждым днем углубляющуюся, как овраг во время сильных ливней с необсаженными кустами склонами, вину. Хотели объяснить ей про Зайца и сифилис, для того, чтобы она не держала на Андрея Палыча зла, пожалела его, поддержала по старой памяти, но Кира Юрьевна отнеслась к этому неожиданно.
- А знаете, девочки, я рада, что все так произошло. Если б не Заяц, я б так и бегала за Андреем, не понимая, что смысла в этом уже давно нет. А Заяц – он открыл мне глаза! Он мне помог отпустить Андрея, а главное – себя! Я теперь такую свободу почувствовала! Не надо беспокоиться, ревновать, переживать... ждать, бесконечно ждать этого Жданова! Да я счастлива! Вы себе не представляете, как мне легко! Он же молчал, когда я его подозревала? Значит, хотел, чтобы я так думала... При чем тут вы? Вы все сделали правильно, настоящие гении! Заяц – просто катализатор, реакция пошла быстрее, а значит – меньше боли пришлось терпеть. Андрей – пусть как знает. Пусть любит, кого хочет, пусть гробит себя, если ему нравится – «а нам все равно, а нам – все равно!»
Ольге Вячеславовне после этого разговора, вроде бы позитивного, стало плохо с сердцем.
- Сломать – сломали, а построить?
Девочки полночи провели у ее постели, оставили их с Милко спящими на одной кровати - нежный маэстро не захотел покинуть любимую Олечку. Когда уходили, нашли во дворе пьяного Жданова, распятого на ледяных железных трубах детской карусели. Попытались отправить его домой, но он сказал, что его программа на сегодня еще не выполнена.
Утром явился с опухшей губой и надорванным ухом.
- Неужто с Тайсоном сцепились, Андрей Палыч! – уважительно крякнул Федор.
- Если бы! – разочарованно ответил Жданов, - все куда-то попрятались!
С каждым днем становилось все хуже, и хуже, и хуже...
Сегодня Амуре приснился сон, причем это случилось на работе, когда она на минутку уронила голову на сложенные на столе руки: большая пестрая змея подползла к Кате, стоящей неподвижно и смотрящей куда-то вдаль, как любила замереть Пушкарева в последнее время, и стала обвиваться вокруг ее тела. Все выше и выше, вот уже и руки, прижатые к бедрам, скрылись за толстыми кольцами, и грудь. Змея делает еще один оборот и останавливается лицом к лицу с Катей, как на картинках про зеленого змия и алкоголика. Раскрывает свою пасть и Амура видит вместо раздвоения на кончике змеиного языка белую таблеточку. Кошмар ледяной волной окатывает Амуру, и она открывает глаза. Плохой, очень плохой сон! Женщина вскакивает и подбегает к окну, бормоча заветные слова: «куда ночь, туда и сон!» Только бы не сбылся! Нет, нет! Но это же было не ночное видение, это был непростой, залетный сон! Она знает, что этими заклинаниями не поможешь.
Ни Катя, ни Зорькин не берут трубку. Амуру все больше охватывает тревога.
- Что-то случится! – твердит она подругам все время, пока они обедают в «Ромашке», наводя страх на и без того несчастных женщин, – Змея – это опасность, угроза, враг. Надо Катю предупредить.
- О чем? – Шурочка крошит булочку.
- Как? Она ж не звонит, на связь не выходит, дома ее нет. – Светлана ищет истину на дне стакана.
- Вдруг Зорькин перезвонит попозже, сейчас не услышал или не может говорить? - Танюша шинкует грушу.
- Да, надо ждать. А что снилось-то? – Маша размазывает кашу.
Амура рассказала.
- Ужас какой, - сказала даже чуть схуднувшая за последние дни Танюша. – Но она же ее не укусила? Не задушила?
- Нет... и это немного успокаивает, но опасность есть и, значит, мы должны что-то сделать!
- Таблетки! – вдруг вскрикивает Шурочка, - Боже мой! Вдруг Катя захочет...?
Все замолкают, пораженные догадкой.
- Неееет, - Амура почти плачет, потому что понимает, что «да» очень даже возможно.
- Что же натворили мы...
- Что же мы наделали!
- Мы еще хуже этих!
- Мы же не хотели – так!
- И они так – не хотели!
- Они – из-за корысти, а мы – по справедливости!
- А результат?
- О, результат превзошел все наши ожидания!
- Девочки, какие же мы дууууры!
Отчаяние черной тучей накрывает поредевший и похудевший женсовет, они горько плачут и стенают, но ни одна не пытается обвинить в чем-то свою подругу, каждый знает, что сам хорош. Хороша. Вот что автору в них очень нравится, и что совсем не нравилось в мальчиках: желание как можно быстрее найти виноватого, нежелание принять ответственность за поражение на себя.
- Так! Каяться будем потом, - берет инициативу в свои руки Шурочка, - надо понять, что нам делать!
- Как, у вас в планах есть еще что-то? – вырастает над столиком образ Роман Дмитрича. Нет, не образ, он сам. Он сам и белочка.
Девушки дружно охают и замолкают.
- Надеюсь, что-то не менее грандиозное и занимательное, чем «Ночь зеленых ведьм»?
По его лицу не поймешь, злится он или совсем нет - просто подтрунивает.
Злиться он перестал уже давно. Практически сразу, как начал понимать, что происходит.
А начал он понимать, когда увидел этих двоих вместе на белом экране свежевыпавшего снега, Андрея и Катю, для которых не существовало в тот момент больше ничего и никого. Для каждого из них мир был заключен в другом, и этот мир рушился на глазах Малиновского, складывался двумя башнями-близнецами. Что там потерянное «Зималетто», все страшные недуги скопом, гнев родителей, подпорченная репутация, ядерная война или рост тарифов на ЖКХ – их волновало только одно, только расчет дроби: ты меня не любишь?/ты меня не любишь! И ответ был тоже в виде дроби: жизнь/смерть. Как-то так странно выходило, что Малиновский точно знал: люблю/жизнь, а в действительности получилось совсем наоборот – оба теперь умирали, уверенные, что «не любит». На ноль делить нельзя!
Доказательств правоты Малиновского было навалом:
- страсть, с которой врезал ему Жданчик за ночь с Катей, которой не было;
- бережно сохраненная Катей для ненавистного Жданова компания;
- вроде бы необъяснимая Ждановская ревность к Кате и - надо же! - искреннее желание жениться на ней;
- сначала солнце-Катя, а потом зомби-Катя;
- безнадежные Катины мечты параллельные нежеланию отдаться ему, зеленоглазому божеству!
- Ждановские ломки в отсутствие поцелуйной дозы при широчайшем выборе качественных наркотиков;
- а Андреевы постночные серенады? Он же сиреной пел, собака, об этих ночах с Пушкаревой! Святого бы с пути праведного сбил! Не то что пытливого и любознательного Романа...
Да мало ли... этих
весны любви веселых примет? Малиновский не ошибался в Катиных чувствах, он был прав! А со Ждановым – да, лопухнулся! Тот же втюрился уже давно, а Роман все не догонял! Это кровавое признание в любви, еще более веское оттого, что никого-то Андрей вокруг не видел и говорил это только для Кати – будет посильнее клятвы в церкви, потому что там свидетелями всего лишь священник и Бог, а здесь женсовет в полном составе и Вика.
А Катя все равно не поверила, потому что инструкция. Что сила устных заявлений против написанного пером? А потом еще вырубленного топором прямо в ней, в ее сердце, как бы отвратительно пафосно это ни звучало!
Эх, Катя, Катя... Ты ж первая обманула всех своей некрасивостью! Ну чтоб тебе раньше не приодеться?
Ужасно не хотелось чувствовать себя виноватым, хотелось найти себе оправданий. И глупым не хотелось себя чувствовать, лохом, которого женщина – легко! - обвела вокруг пальца, поймала на такой ерунде! Но ведь все так естественно, ловко было подстроено! Натурально и живенько... Стоп! Живенько – это ведь совсем не про теперешнюю Катю. И ловко – тоже не про нее. И все это проделать с ним она одна бы не смогла! Или смогла? Он не знал, что думать о Пушкаревой.
А ведь дамочки были поражены дракой, но вовсе не удивлены! Испуганы – да! И красавчика этого хорошо знали, и словно руководили им...
И очкарик этот – Николай. Тоже Николай. Совпадение?
В базе номер автомобиля, увезшего Пушкареву, был зарегистрирован на некоего Никодима.
Совсем немного нужно было времени Роману, чтобы догадаться если не обо всем, то о многом. Катя подругам показала инструкцию или они сами увидели, а потом... Одна и все, и все на них со Ждановым одних! Как здорово у них получилось! Роман отдавал должное фантазии, смелости и организаторским способностям девушек. И дневник... он был написан так, что Малиновский не отказался бы иметь его у себя. Это было настоящее искусство, коснувшееся самых тайных струн его души, и ведь они откликнулись, зазвенели! Или... это было настоящее, не искусство.
Кстати, он еще тогда хотел сравнить, да забыл. Где же, где же? Какую книжку он тогда читал? Что-то фантастическое, кажется, про остров, секс без устали, а, вот... Закладкой – открытка с 23 февраля. Всем мужчинам дарили. Он свою не выбросил, как обычно, потому что ему вдруг понравился юморной легкий текст, искренний и даже игривый. Кто писал? Та же толстая петелька у буквы «в». А Катя тогда еще не работала в компании.
Есть у него мысль. Среди всего, что успел бегло прочитать, запомнилось ощущение – так, легкий туманный намек, основная тема, которая потом Антоновской песней крутилась в голове: «Для меня нет тебя прекрасней, но ловлю я твой взор напрасно, как виденье, неуловима, каждый день ты проходишь мимо». Это можно прояснить позже. А пока...
Бабы без мужиков могут все. Нуууу... почти все. И то, это «почти» - временно. Еще чуть-чуть – и научатся почковаться, а что еще остается? И все же лучше, когда в трудный момент есть возможность опереться на крепкое плечо мужчины, хоть какого-нибудь плохонького, а Малиновский был неплох. Совсем неплох в своем веселом великодушии, в красивой рубашке (или все же в свитере? автору трудно выбрать, ему и то, и то нравится), еще роднее, чем раньше, потому что тайн у него от них стало меньше, а сердится за это он на дам не собирался, поэтому женсоветчицы, измученные собственными совестЯми, подломленные свалившимися на любимое начальство по их вине горестЯми и, главное, добитые непониманием, можно ли хоть что-то теперь исправить, кинулись к Роману Дмитричу с воплями, что он немедленно должен им помочь хоть как-то улучшить ситуацию.
Малиновский сверкал иронично глазами, сдержанно шутил, пытаясь сохранить в дамах чувство вины перед собой, но понимал, что они ему нужны так же, как он им.
- Доложите обстановку.
Как раз когда Малиновский понял масштаб катастрофы, позвонил Зорькин. После обстоятельного разговора с ним Света дрожащим голосом, но с некоторым облегчением сообщила:
- Катя сейчас живет у Никодима, он попросил ее последить за кошкой, пока он будет в отъезде. Зорькин сегодня уехал к Пушкаревым в санаторий по просьбе Кати, а вчера он у нее был. Николаю совсем не понравилось, что ответила Катя на вопрос, что это за таблетки у нее, он испугался, что ей совсем плохо.
- И что она ответила?
- Что это способ решить все проблемы раз и навсегда.
- Ой, девочки, - прикусила кулачок Танюша. – А если она только из-за кошки не... Катя такая ответственная!
- Надо было у нее сразу после... – Амура глянула на Романа, - забрать их, да не до того было.
- Коля молодец, сначала хотел просто незаметно экспроприировать, как он выразился, флакончик, а потом решил, что лучше подменить таблетки. Он ей туда своего глицина насыпал, благо совершенно так же выглядит. Даже поломал немного.
Все помолчали, обдумывая, что одинаковые мысли совсем не просто так приходят разным людям в голову, значит, есть основание.
- Андрей Палыч так искренне сказал, что любит Катю... – вспомнила Светлана.
- Я думаю, что он не врал, - ответил ей и всем Роман. – Я просто уверен в этом. Он мне и раньше говорил, что хочет жениться на ней, только мне все казалось, что это у него такой юмор, черный.
- Он это сказал еще до того, как Зорькин отдал документы, поэтому она и не поверила.
- Да разве поверишь после такой инструк.... – Амура не договорила.
- Надо убедить Катю поговорить с Андреем Палычем наедине! Иначе они оба дойдут до точки, насколько я их знаю! И это будет точка, после которой можно будет поставить лишь слово «конец»! – горячо заговорила Шурочка, а Роман бросил на нее быстрый острый взгляд.
- Да как ее убедишь? Во-первых, мы обещали оставить ее в покое, во-вторых, она ничего не хочет слушать, в-третьих, мы даже не знаем, где она с этой кошкой проживает, в-четвертых, хочет ли она теперь вообще с Андрей Палычем говорить! Она же сказала: не хочу больше никого их видеть. Никогда!
- А Андрей Палыч? Это ж ужас, летящий на крыльях ночи! Разве он сейчас может хоть что-то сказать или объяснить...
- Сказать, может быть и не может, - задумчиво крутил в руках нож Роман, не подозревая, что именно этим тупым оружием его хотели кастрировать, - а сделать – запросто. Нужно только создать условия.
- Что сделать?
- То, что будет убедительнее слов.
- Жениться?
- Это тоже, но потом.
До девушек постепенно дошло.
- Но как?
- Во-первых, я Кате никаких обещаний не давал, во-вторых, ее можно ни в чем не убеждать, в-третьих, я, кажется, могу выяснить, где она живет с кошкой, в-четвертых, если говорить она с Андреем не хочет, то я знаю, что она с ним хотела делать.
- Ну, Роман Дмитрич! – фыркнула Маша.
- Это не то, что вы подумали, Мария! Она мне сказала кое-что, что сначала я принял на свой счет, потому что уж очень убедителен был Пушкаревский (ковычки пальцами) дневник, - от Романа не ускользнули взгляды девушек, брошенные на Шурочку, - но потом я понял, что она говорила об Андрее.
- И что это?
- Я вам поведаю о своем плане, если вы мне обещаете помочь.
- Обещаем! – энергично и с надеждой откликнулись барышни.
- и... если скажете, кто писал дневник.
- Нет! – дружно сказали все, кроме Шурочки.
- Спасибо, я понял. Итак, Катя говорила, что у нее есть ключи от квартиры Жданова. Вы не знаете, она их забрала с собой, вернула ему или...?
- Они у меня в сейфе.
- Прекрасно. Нам надо будет разделиться на три группы. Одна займется Катей и кошкой в квартире, другая придет ей на помощь в нужный момент, третья должна следить за Ждановым, чтобы он не угробил себя сегодня окончательно, меня всегда раздражал финал Ромео и Джульетты. Загнать его домой надо не раньше, чем будет все готово. Затем...
Разделились легко: первая группа «Психологи» - Амура и Мария, вторая «Зачистка» - Роман и Шурочка, третья «Загонщики» - Татьяна на правах старого друга-собутыльника и Светлана.
Если бы у автора было чуть побольше времени, он бы показал зрителям три разных по жанру короткометражки: «Чип и Дейл спешат на помощь», психологическая драма, в главных ролях Амура, Мария, Катя, бутылка, в эпизодах – кошка, носовые платки, рюмки, леденцы «Дюшес» в качестве закуски, 1\4 стандартной РДМ-феедозы; «Двор. Автомобиль. Девушка.», романтическое фэнтези, в главных ролях Шура, Роман Дмитрич; «Залечь на дно в «Брюгге», культовый триллер, спонсором которого стала элитная забегаловка «Брюгге», излюбленное место встречи московских хомячков. В главных ролях: Жданов, Таня, Света, просто в ролях – чемпионы мира по боксу Хомяков, Хомячан, Хомякченко, Хомидчидзе, Нур-Хомяк, бармены, посетители, вышибалы, таксисты и случайные прохожие, которым не повезло.
Ждановской консьержке Роман по-приятельски объяснил: у Андрея праздник, группа товарищей решила сделать ему сюрприз. Зная Малиновского, бдительная старушка не стала спрашивать, что это за рулон он несет в руках. Понятно же, что девицу.
Катю аккуратно сложили на краешек Ждановской кровати, чтобы он сразу, как прошел в спальню, смог ее заметить. Катя впервые за долгие-долгие дни и ночи спала крепко и спокойно. Видимо, выпитый алкоголь с крупинкой снотворного и пролитые слезы подействовали благотворнейшим образом на истощенную нервную систему Пушкаревой.
Сделав еще кое-какие приготовления, оперативная группа покинула квартиру. Как только дверь захлопнулась, Катя глубоко вздохнула, улыбнулась во сне, прижала к груди ладошки вместе с краешком покрывала и откатилась к самой стенке, намотав на себя приятную бархатистую ткань.
Измученные Ждановским стремлением сразиться с каждым мало-мальски похожим на Зорькина Первого мужчиной (благо наш мужик в общей своей массе мелок и темноволос), но не побежденные его энтузиазмом и выполнившие задание с честью – Андрей был избит, но не поломан и пьян ровно настолько, чтобы слушаться женщин, но не падать, Татьяна и Светлана загнали своего бывшего, но вечно любимого президента в квартиру в нужное время. Помогли ему снять пальто и шарф, но дальше прихожей, чтобы не вызывать подозрений не пошли.
- Что-то я сомневаюсь, что у них эээ... получится сейчас, - сказала, закуривая, Амура, когда все встретились на общественном балконе.
- У Жданова в любом состоянии получится, - с уверенностью сказал Роман Дмитрич, - Ну, аминь! Наверное, уже началось! Я бы подержал свечку...
- Да они оба почти трупы!
- Тогда это будет в чистом виде мечта Кати. Она хотела спать с ним, не просыпаясь, причем чтобы они оба были трупами. Как по писанному, - был чему-то неимоверно рад Малиновский.
- Так это ж и есть "Ромео и Джульетта"!
- Иногда даже автор ничего не может сделать со своими героями и роком, нависшим над ними. Остается только ждать.
- Чего?
- ХЭ.
Дамочки не расслышали, что сказал Роман Дмитрич, поэтому поняли это "хе э" каждая -по-своему, но все одинаково. Чего еще можно ждать от Малиновского? Пошляк!
В этот момент Андрей, даже не скинув ботинок, прошел в темную спальню, рухнул на кровать с краю и тут же уснул.