Ночи и фикус пока подождут
-7-
Малиновский вошел в приемную, насвистывая мелодию какой-то модной песни. Увидев притихшего за рабочим столом Жданова, смолк и озорно улыбнулся.
- А ты всё работаешь?
Андрей отодвинул в сторону огромную стопку папок, пробуравил Ромку хмурым взглядом, и вернулся к монитору компьютера, не проронив ни слова.
Роман присел на краешек стола, и спросил шепотом:
- А это... Лягушонка еще в коробченке?
Андрей тяжело выдохнул.
- В коробченке, - посмотрел на дверь президентского кабинета, скривившись. - И не одна. Там еще жаба к ней прибилась.
Малиновский понимающе покивал.
- С Кирой, значит, опять шушукаются.
- Уже больше часа заседают. Кофе просили принести аж три. Внимание: ТРИ! Раза.
- Жданов, тебе памятник надо при жизни поставить. Я не понимаю, как ты всё это выдерживаешь. Кира - дома, Кира - на работе, и не загуляешь ведь, потому что Клава тебе скорее голову оторвет, чем позволит опоздать на работу хотя бы на пять минут.
Андрей резко встал с кресла, пнул ножку стола.
- И главное, ты этой Клаве слова против сказать не можешь, - продолжил бить в больные места Малиновский, не обращая внимания на перекошенную физиономию Андрея. - Потому что, чуть что, она сразу Павлу нажалуется. Чаша доверия твоего отца снова перевесит в сторону Сашки Воропаева. И тогда все твои труды и надежды на президентское кресло окажутся напрасными, - Ромка загадочно усмехнулся, все еще не замечая бури, нависшей на Ждановым. - А самое главное, как эта Катенька тебя построила. Ты ей и бизнес-план новый, и отчет любой — хоть за месяц, хоть за год, хоть за пятилетку. Стахановскими темпами идешь. Всех секретарей догоним и перегоним!
Спрыгнул со стола и уткнулся взглядом в злющего Жданова.
- Андрюха, ты это... не секретарь, ты помощник президента. Это звучит гордо! - выкрикнул он, отскакивая в сторону, и забегая за стол.
Андрей двинулся следом, навис над столом. Дернулся влево, вправо. Малиновский отзеркалил его действия. Скрылся за монитором компьютера. Андрей рванул за ним. Папки с бумагами полетели под ноги. Жданов перемахнул через стол, схватил Малиновского за ворот рубашки и довольно прижал его к стене. У Андрея давно уже руки чесались кого-нибудь поколотить, а тут такой случай сам подвернулся.
- Палыч, не дури! Моя светлая голова еще пригодится компании.
При слове «компания» Жданов еще больше позеленел от злости.
- Не компании. Что я несу! Тебе. Палыч, тебе еще пригодится. У меня есть план, как тебя вызволить из цепких лап Клавы.
- Все твои планы провалились, Малиновский, - Андрей вдруг разжал пальцы, отпустил Романа, и устало повел шеей. - Я больше не могу так... - сказал он.
- Эй! Не унывай. Мы обязательно что-нибудь придумаем.
Дверь президентского кабинета открылась, едва не припечатав Романа к стенке.
- Роман Дмитрич, а вы чего тут стены протираете. Займитесь лучше делом. Продажи коллекции снова упали на ноль целых девяносто шесть сотых процента. Вы портите мне статистику, - Катя пробуравила Малиновского недовольным взглядом. Затем переместила внимание на своего помощника.
- Андрей, мы с Кирой Юрьевной уходим по важному делу. Вам же я доверяю доделать презентацию к завтрашней встрече. Все данные я отправила вам на почту, - перевела взгляд на разбросанные по полу папки, покачала головой. - И приберитесь тут, - повернулась, закрыла свой кабинет на ключ. И кивнула сияющей торжеством Кире, намекая, что они свободны и могут идти. Кира чмокнула Андрея в щечку.
- Пока, милый. Не скучай тут. Помни, я жду тебя дома, - помахала ему ручкой, и ушла вслед за Катей.
В приемной повисла напряженная пауза.
- Ума не приложу, как они могли подружиться, - воскликнул Роман. - По магазинам вместе ходят, на выставки, в балет, даже в гости друг к другу. Я никогда не забуду, как Клава заявилась у тебя дома в гостиной и грозно потребовала: «Выпрямите спину, Андрей Палыч! Это вы что, боевик тут смотрите? Какой ужас!». Кира и Катя — лучшие подружки! Бррр. Я вообще не припомню, чтобы у Киры были подруги. Только Викуля. Ну, брюнетка такая с пышным бюстом и с пустой головой, помнишь?
- Клочкова.
- Точно! Она. Эх, я бы с ней полистал вечерок-другой марки. Жаль, занята. Замуж собирается за какого-то ресторатора.
- Закатай губу, Малиновский. Мешаешь думать.
- А что тут думать. Тут надо устраивать переворот.
- Ты прав. Пора что-то менять.
Андрей замер, осененный какой-то мыслью, посмотрел по сторонам.
- Знаешь, что... А пусть оно всё катится к черту! Поехали в бар, Малиновский!
В баре Андрею мгновенно полегчало. Несколько сотен грамм виски сбавили напряжение, улучшили ясность мысли и настроили на приятный лад. Две блондинки, подсевшие к ним за столик, отвлекли от тягостных дум.
- Вот она... жизнь! - протянул Андрей, откидываясь назад, на спинку дивана.
- А я тебе давно говорил: пора эту Клаву приручить. Чтоб не кидалась на тебя больше с работой и поручениями всякими. «Андрей, припаркуй машину!», «Андрей, закажи обед!», «Андрей, где мои туфли?», - сказал он, передразнивая.
- Я бы с радостью... приручил! Да не поддается она... дрессировке, - икнул, и попытался сфокусировать взгляд на одной блондинке, но она почему-то двоилась. Махнул перед собой рукой, пытаясь снять морок.
- Значит, плохо старался. Девочки, красавицы, оставьте нас с другом на минутку. У нас тут серьезный мужской разговор.
- Ага, про какую-то Клаву, - пропищали блондинки, захихикали, и ушли, припудрить носики.
- У меня на это имя уже аллергия, - пожаловался Андрей.
- Слушай, Жданов. А я знаю, в чем причина! Все это время у нас ничего не получалось, потому что мы играли по ее правилам. А что мы знаем про эту Клаву? Правильно! Ничего. Нам нужно больше информации. Нужно узнать про нее всё. Даже то, чего она сама не знает. Палыч, не так страшен черт, как его малюют.
- Излагай свой план, комбинатор. Внимательно слушаю, - подпер щеку рукой, с трудом удерживая потяжелевшую голову.
- Ты не поверишь. План остается прежним. Мы всего лишь сместим немного акценты.
* * *
Впервые за долгое время Андрей не пришел ночевать домой. Кира пол ночи резала фотографии Андрея, другую половину — плакала, пытаясь дозвониться «до этой скотины». А утром, прихлопнув будильник, вскочила, быстро собралась, и злая и не выспавшаяся, приехала в «Зималетто». И тут же напала на сонного Потапкина с требованием отчитаться, не прибыл ли на работу Жданов. Потапкин сначала жестко тупил, потом извинялся за свою тупость, потом снова тупил и извинялся, и в результате, выдал заветную информацию: «Андрей Палыч, приехал, давно».
Кира поспешила скорее к приемной президентского кабинета. Всё еще злая и разъяренная, она налетела на Андрея.
- Кирюш, я почти всю ночь работал, - заявил вдруг Андрей, дождавшись, когда Кира выговорится.
- А потом? Где ты был потом?
- Потом я поехал к себе, в свою квартиру, потому что она была ближе, и я не хотел тебя будить.
- А телефон? Почему ты не отвечал на телефонные звонки?
Андрей изобразил удивление.
- Телефон?
Похлопал по карманам, посмотрел по сторонам. Затем, будто бы вспомнил, открыл тумбочку и вытащил оттуда свой мобильный.
- Разрядился, - виновато пожал плечами. - Прости, любимая. Совсем заработался.
Кира стояла, обезоруженная, но всё еще злая, не зная, что сказать, как еще обвинить Жданова, каким-то шестым или седьмым чувством ощущая во всей этой ситуации обман.
- Милая, прости, проект... надо доделать. Сосем чуть-чуть осталось.
Андрей состроил ангельское личико, а когда в приемную вошла Клава, расплылся в нарочито широкой улыбке.
- Екатерина Валерьевна, доброе утро! - воскликнул он, прожигая Клаву самым преданным, самым обожающим взглядом, на какой он был способен в данную минуту (после бурной ночки и неслабого похмелья).
«Помни, для начала нужно разбить этот гадюшник в пух и прах!» - звенел в ушах голос Малиновского.
- И вам утро доброе! - кивнула Клава, глядя на Андрея недоверчиво. - Презентацию сделали?
- Конечно, Екатерина Валерьевна! Выглядите сегодня потрясающе! Позвольте открыть вам дверь. Это что, новые духи? Этот запах вам необычайно идет.
Кира проводила Андрея и Катю растерянным взглядом.
- Откуда эти цветы? - воскликнула вдруг Катерина.
- Это я взял на себя смелость привнести в рабочую атмосферу немного ярких красок. Вам эти цветы не понравились, Екатерина Валерьевна? Я сейчас же их уберу!
- Отчего же... пусть стоят.