Глава 3
Нелепость ситуации, в которую он попал, если и смущала Жданова, то совсем недолго.
Ну напился до чертиков, ну уснул в незнакомом дворе, подумаешь, в жизни бывает всякое, особенно если учесть, что жизнь эта стремительно катится под откос. Хорошо, что не обморозился, не попал под руку каким-нибудь гопникам или, что тоже не очень приятно, не угодил в отделение полиции.
«Спасибо ребятам, выручили», – рассматривал Андрей своих благодетелей и пытался представить, кто они и чем занимаются.
«Очкарики-ботаники. Похожи на старшеклассников или на студентов первокурсников… Наверное, мне нужно их как-то отблагодарить, – вдруг пришла ему в голову мысль. – Надо подумать как. Может быть денег им предложить?.. Нет, – решил Андрей, присмотревшись внимательнее к молодым людям, – Деньги они не возьмут, еще и обидятся, хотя живут небогато, – он незаметно обвел взглядом давно не видевшую ремонта скромно обставленную кухню. – Что ж мне с вами, делать-то, молодежь? Может в боулинг-клуб или какой-нибудь караоке-бар вас сводить?» – пытался угадать Жданов, где и как предпочитают развлекаться на досуге современные тинэйджеры.
«Молодежь» по всему видать тоже была в замешательстве, смущалась, не зная как себя вести, и старалась ему угодить. Девчушка даже рассол предложила. Жданов чуть не рассмеялся, представив, что бы сказали мама или Кира, застав его за употреблением этого пролетарского чудо-лекарства от похмелья.
«Если нет «Зорекса», то пусть будет чай с лимоном и таблетка от головной боли», – решил он. Опуститься до огуречного рассола Жданов пока еще был не готов.
Поудобнее устроившись на табуретке за кухонным столом, покрытым простой клеенкой с изображенными на ней яркими тропическими фруктами, Андрей сосредоточился на чае и размышлениях о своей непутевой жизни.
«Докатился, – сетовал он на себя. – Андрей Жданов, краса и гордость гламурного мира, напился до помутнения рассудка, и как последний алкаш завалился спать под забором».
И вот ведь что странно, недоумевал Андрей, вспоминая вчерашний малоприятный день и последовавший за ним еще менее приятный вечер, выпил то он не так уж и много. С чего же его развезло?
Он хорошо помнил, как пытаясь справиться со свалившимся на его голову несчастьем, бессмысленно мотался на машине по городу, как заметив яркую вывеску, остановился и оказался
в незнакомом баре. Хотелось побыть одному, просто посидеть в тишине не опасаясь встретить кого-то из знакомых, успокоиться и привести мысли и чувства в порядок. Правда, ничего путного из этой затеи не получилось. Тишина в баре была относительной, а настроение таким отвратным, что даже любимый виски в горло не шел. Так что ни спокойствия, ни порядка в мыслях он так и не дождался и, просидев в одиночестве несколько часов, решил все-таки поехать домой. Оставив свой Порше Кайен на стоянке возле бара, вызвал такси, и почему-то на полпути попросил водителя остановиться, вышел из машины и отправился по улице пешком – прогуляться, проветрить мозги, что делать, конечно же, было категорически нельзя. Мороз и алкоголь, как известно вещи несовместимые. Что с ним случилось потом, он узнал только из рассказа Николая, сам как не пытался, вспомнить ничего не смог.
«Повезло тебе Жданов, если бы ни эти двое, такая «прогулка» могла бы обернуться для тебя большими неприятностями», – украдкой продолжал разглядывать сидевших с ним за одним столом молодых людей Андрей.
Парень и девушка, у которых он так неожиданно оказался в гостях, принадлежали к тому малознакомому ему сословию, которое принято называть простыми людьми. Небогатый быт, более чем скромная внешность, говорили не только о непритязательности этих людей и скудности их жизни, они говорили в первую очередь о пропасти разделяющей его и таких как он и таких как Николай и Катя. Если бы не возникшая на фирме кризисная ситуация и последовавшая за ней цепь случайных событий, в обычных обстоятельствах этот их совместный завтрака никогда бы не состоялся.
«Ситуация, - мысленно усмехнулся Жданов, вспоминая вчерашний день и пытаясь правильно оценить глубину и масштаб произошедшего. – Чего уж там! Катастрофа, вот как это называется, а не ситуация».
Его затуманенный алкоголем разум, хоть и осознавал весь драматизм положения, но должно быть в силу природного инстинкта самосохранения, воспринимал все через призму отрешенности, и Андрею очень не хотелось выходить из этого полудремотного полубольного состояния и возвращаться в реальную жизнь.
Решив про себя, что в качестве жеста благодарности посидит в компании своих благодетелей еще хотя бы четверть часа, Жданов, стараясь не делать резких движений, чтобы не провоцировать очередной приступ головной боли, сосредоточился на чашке горячего чая. Хозяева, спасибо им, разговорами не донимали. Николай, передав ему блистер с обезболивающим, все свое внимание переключил на внушительных размеров бутерброды с ярко-розовой вареной колбасой и на пироги горкой возвышавшиеся по середине стола на большом керамическом блюде, а девочка Катя, сообщив тихим голосом, что успела позавтракать дома, сидела, не поднимая глаз и делала вид, что пьет из своей чашки, хотя за все время «завтрака» не пригубила ее и пару раз.
Постепенно головная боль стала стихать, и Андрей даже рискнул чуть-чуть поесть. От сомнительных бутербродов он вежливо отказался, а вот от аппетитно выглядевших пирожков с капустой не смог. В результате так разошелся, что съел аж четыре штуки. Он и больше бы съел, но как-то неудобно было объедать хозяев.
«Интересно, – думал Жданов, дожевывая последний пирог, – кто испек такую прелесть? Неужели девочка Катя?»
Андрей мысленно благодарил Катю за доставленное гастрономическое удовольствие, а она в это время, ошеломленная своей реакцией на нового знакомого, тонула в океане охвативших ее смятенных чувств и никак не могла взять себя в руки и успокоиться. И что удивительно, ее мыслительные способности в этом чувственном водовороте почти не пострадали. Разум продолжал оценивать все происходящее трезво и рассудительно – душа металась, как обезумевший больной, запертый в замкнутом пространстве, а мысли были как никогда четкими и ясными.
«Пушкарева! – пыталась урезонить себя Катерина. – Ты решила доказать всем, что не способна адекватно воспринимать окружающий мир? Колька и тот косится, не понимая, что с тобой происходит, а Андрей – что он о тебе подумает? И потом, к чему все эти терзания? Ты же не можешь не понимать, что сейчас он допьет своей чай, попрощается и уйдет, и ты никогда его больше не увидишь».
Давно, еще до поездки в Германию с Катей произошел один случай, который почему-то сейчас всплыл в памяти. Оказавшись по делам в центре Москвы, она проходила по Рождественке мимо отеля «Савой» когда в нескольких метрах от нее у обочины остановилась шикарная машина. Из сияющего зеркальным блеском автомобиля вышли трое – двое мужчин и женщина и оживленно переговариваясь, проследовали к центральному входу в отель, дверь которого любезно для них придержал одетый в униформу служащий. Запах дорогого парфюма, который она почувствовала, когда эта троица проходила мимо, их «дышащая» роскошью элегантная одежда и особенная свободная манера поведения, все говорило о том, что она видит перед собой очень богатых и обласканных фортуной людей – баловней судьбы, встретиться с которыми в жизни, Катя Пушкарева могла вот только так, случайно.
Она не позавидовала им, нет. Оказавшись волею случая на расстоянии вытянутой руки от этой троицы, она только удивилась своему стойкому ощущению разделяющей их огромной пропасти. Катя отчетливо понимала, такие как она и такие как эти трое друг для друга инопланетяне, люди из разных миров или как у индусов – принадлежат к разным кастам, и общаться между собой не могут.
Молодой человек, который сидел сейчас за одним с ней столом, и от одного взгляда на которого у нее начиналась сердечная тахикардия, принадлежал к той самой высшей касте брахманов, куда доступ им с Колей был закрыт по определению.
«Эта случайная встреча не должна была случиться», – подумала Катя, исподволь наблюдая за Андреем. Жданов явно тяготился их с Колькой обществом и должно быть мечтал поскорее от них отделаться.
Как только симптомы похмелья стали проходить, настроение Андрея резко пошло на убыль. О недавнем желании, поблагодарив сердобольных хозяев, распрощаться с ними как-то сразу забылось, наоборот уходить уже никуда не хотелось. Не хотелось идти на улицу, там было чертовски холодно, не хотелось возвращаться к себе домой. Что он там будет делать один? Ходить из угла в угол и выть от безысходности?.. Пусть уж лучше он как можно дольше сидит за этим скромным столом, рядом с незнакомыми, но добрыми и приветливыми людьми. Если уж совсем честно, больше всего ему сейчас хотелось еще чая и необыкновенно вкусных пирогов.
Заметив, что их гость приуныл, Николай, словно угадав желание Андрея, предложил наполнить его опустевшую чашку, и, подвинув к нему тарелку с пирожками, неожиданно поинтересовался.
– Андрей, у тебя что-то случилось?
Почему Жданова потянуло на откровенность? Возможно, просто захотелось выговориться. Но скорее всего сработал эффект дороги. Это когда незнакомые люди встречаются, например, в купе поезда и откровенно рассказывают друг другу о своей жизни, зная, что встретились они случайно, что через день два на конечной станции расстанутся и больше никогда не увидятся.
– Я уже говорил, – обращаясь к Катерине, начал свою «исповедь» Андрей, – что работаю (работал, – поправил он сам себя, криво усмехнувшись) на фирме моего отца в качестве его первого помощника. Должность вице-президента я занимал уже несколько лет, но к самостоятельной работе отец меня не допускал…
Жданов вздохнул, и замолчал, напряженно всматриваясь в пустоту. Зачем он разоткровенничался? Что изменится, если он вывернет себя наизнанку перед посторонними людьми? Да и как он может объяснить, тем более им, незнакомым людям, каково это чувствовать себя богатым и никчемным отпрыском хорошо известного в деловых кругах уважаемого бизнесмена. Постоянно слышать за спиной, что его дежурная должность досталась ему не по праву, а по наследству, что специалист он вообще никакой, а просто папочка пристроил его в своей фирме на тепленькое местечко… А главное, практически не иметь возможности опровергнуть эти домыслы и доказать свою состоятельность.
– Конечно, мне хотелось проявить себя, – продолжил Андрей после недолгой паузы, – Я заручился поддержкой нашего дизайнера, который был двумя руками за, потому, что ему также не хватало свободы действия, и он давно мечтал создать собственную коллекцию, а не только бесконечно адаптировать под зималеттовское производство западные бренды. Мы с начальником маркетингового отдела компании и моим лучшим другом Романом Малиновским подготовили подробный бизнес-план и постарались убедить президента и акционеров в том, что выпуск своей оригинальной коллекции не только сулит компании небывалую прибыль, но и позволит поднять престиж «Зималетто» на новый более высокий, может быть даже на мировой уровень. Предоставив совету директоров все расчеты, все выкладки, мы обосновали каждый свой шаг, каждое действие, и единственное о чем мы умолчали, это о том, что чтобы уложиться в смету нам с Ромкой пришлось искать новых более дешевых поставщиков тканей… На этом мы и прокололись. Ткани были очень качественными, и цены удивляли своей дешевизной, вот только поставщики оказались жуликами, а ткани, которые они нам продали, запросив предварительно стопроцентную предоплату, контрабандными. В результате у нас не оказалось ни денег, ни тканей. Выпуск коллекции теперь под большим вопросом, а фирма «Зималетто» по моей вине находится на грани банкротства.
Закончив свой рассказ, Андрей опять глубоко вздохнул и судорожно потер ладонью лицо. До него только сейчас стали доходить истинные масштабы спровоцированной им катастрофы. Дело ведь не только и не столько в возможном банкротстве компании. Не это самое страшное. Отец! Вот кого он подставил под удар! Если «Зималетто» обанкротится – его отец этого не переживет. Компания дело всей его жизни и если все что он так долго создавал и взращивал в одночасье рухнет… да еще и с «помощью» сына, которому он доверился…
Что ж он натворил? Как он мог так безрассудно рисковать? Он должен, обязан был все просчитать до мелочей и ни в коем случае не допустить такого развития событий.
На душе было так гадко, что не передать словами. И даже понимание того, что в любом случае, чем бы ни закончилась вся эта история, на его карьере можно будет поставить крест, не угнетало, а казалось заслуженным наказанием и самым благополучным исходом. Пусть будет плохо ему, одному, только бы в «Зималетто» все наладилось и с отцом ничего не случилось.
– Каковы потери компании? – неожиданно поинтересовалась Катя, прервав его внутренний монолог. – Если это не коммерческий секрет конечно.
– Около двух миллионов долларов, - ответил Андрей, с усилием пытаясь стряхнуть оцепенение и прийти в себя.
– Мне казалось, – удивилась Пушкарева, – что фирма «Зималетто» обладает многократно более значительными активами и такая сумма не должна была стать для нее критической.
– Активами да, но оборотные средства не так велики. Отец задумал модернизацию производства, и вся прибыль ушла на закупку нового оборудования. Эти два миллиона для выпуска коллекции были нами взяты в кредит.
– Теперь нужен новый еще больший кредит чтобы и коллекцию выпустить, и погасить проценты по старому кредиту, – подвел неутешительный итог Николай.
– Да, все так и есть, – согласился Андрей, и печально добавил. – Но самое ужасное, что у нас нет времени на исправление возникшей непредвиденной ситуации. Все должно быть сделано очень быстро. Модный бизнес опасный бизнес и не прощает даже самых незначительных ошибок. Если мы не выпустим в срок коллекцию и не отправим ее в магазины на продажу, нам нечем будет платить не только проценты по кредитам, но и осуществлять текущие платежи и выплачивать зарплату рабочим и служащим. Ситуация создается патовая. Мы только что взяли огромный займ, и необходимость в новом еще большем естественно вызовет у банкиров недоумение и может спровоцировать панику. Но если такового и не случится, быстро получить новый кредит у нас наверняка не получится, а если, чтобы найти средства на выпуск коллекции, мы начнем продавать имущество компании, об этом тут же станет известно и тогда на нас обрушаться все кредиторы, все поставщики разом и разорвут «Зималетто» на части.
– Да уж, – вздохнула Катерина, – одна ошибка как снежный ком, пущенный с горы, может вызвать целую лавину. Мне хорошо знакомо как это происходит.
– Я заблуждаюсь, – вдруг поинтересовался Андрей, переводя взгляд с Кати на Николая, – или вы оба как говорят в теме? Вы случайно по образованию не экономисты?
– Они самые, – подтвердил Зорькин, – и поверь на слово очень даже неплохие.
«Надо же, – удивился Жданов, – какое интересное совпадение… Только мне, ребята, сейчас без разницы экономисты вы или программисты. Ничего для меня это не меняет».
Его рассказ-исповедь, судя по всему, произвел на новых знакомых удручающее впечатление. Николай хмурился, разглядывая на собственном столе нарисованные бананы и ананасы, а Катя о чем-то сосредоточено думала, машинально вращая в пальцах маленькую чайную ложечку. Молчаливая пауза затягивалась.
«Пора уходить», – решил Жданов, уткнувшись взглядом в чашку с остывающим чаем. Не пить, не есть ему больше не хотелось, после такого откровенного разговора, как говорится и кусок в горло не лез.
– Андрей, – отложив в сторону столовый прибор, обратилась к нему Катерина, – а вы не смогли бы в короткий срок найти триста, четыреста тысяч долларов и одолжить их нам, точнее Коле, в обмен на нотариально заверенную расписку с его стороны, конечно?
– Пожалуй… – прикинул в уме Жданов стоимость своей квартиры, машины, прибавив имеющиеся у него в банке наличные средства, – такую сумму можно будет собрать достаточно быстро.
– Хорошо, – задумчиво проговорила Катерина, встала и отошла к окну.
Опершись ладонями о подоконник, Катя всматривалась в привычный пейзаж за окном и пыталась понять, что с ней происходит. Откуда возникло это настойчивое желание помочь Андрею? Помочь, во что бы то ни стало, любой ценой. Честно ответить себе на этот вопрос у нее не получалось, слишком непонятным было вдруг возникшее чувство сострадания по отношению к совершенно незнакомому ей человеку, но и отмахнуться, сделать вид, что проблемы Жданова ее не касаются – у нее не получалось тоже. Катя почему-то была уверена – если она сейчас не поддержит Андрея, не протянет ему руку помощи, с ним случится непоправимое.
Мужчины не мешали Катиным размышлениям, молча ожидая от нее какого-нибудь слова или, может быть, начала разговора. Николай догадавшись, что Катерина решила каким-то образом вмешаться в дела Жданова, недоумевал, зачем ей это нужно? Ситуация в «Зималетто» критическая и чтобы выйти из нее потребуются колоссальные усилия. Вряд ли им двоим под силу решить такую трудную и рискованную задачу.
Андрей вообще ни о чем не думал, он затаив дыхание всматривался в напряженный девичий профиль и с нетерпением ждал, какое решение примет эта строгая девушка. Сейчас Катя уже не напоминала ему девочку-подростка. Что-то подсказывало Жданову, что перед ним опытный специалист, знающий, что и как нужно делать для спасения его бизнеса.
– Постарайтесь собрать нужную сумму как можно быстрее, – повернулась к нему Катя, – а мы с Николаем попробуем найти для вашей фирмы выход из неблагоприятной ситуации.
Проводив Жданова ошеломленного неожиданно возникшей надеждой на благополучное разрешение спровоцированного его неумелыми действиями кризиса, Зорькин вернулся на кухню, где все также стояла и смотрела в окно его подруга.
– Катька, ты чего задумала?
– А… – очнулась Катерина. – Ну ты и сам все понимаешь. Из такой ситуации есть только один выход.
– Подставная фирма.
– Она самая, – ответила коротким кивком, соглашаясь с ним Пушкарева. – Ты откроешь на деньги Андрея новую компанию, а я помогу тебе взять большой кредит, который ты в виде ссуды передашь потом под залог имущества фирме «Зималетто».
– Катька, во-первых, зачем тебе этот надо? А во-вторых, где ты видела, чтобы только что созданной фирме в банке дали кредит? Не то, что большой, совсем никакой не дадут, – твердо заявил Николай.
– Я же сказала что помогу.
– Каким способом? Ограбишь свой любимый банк?
– Начальник департамента подготовленные мной договора подписывает, не проверяя, а к Вячеславу Семеновичу я пойду сама и… напомню ему о долге.
– Это ты сейчас о чем? О той ошибке, которую обнаружила?
– Да. Директор мне сам сказал, что он у меня в долгу.
– Пушкарева, ты, что не понимаешь, он так сказал, предполагая, что ты как порядочный человек никогда ему об этом долге не напомнишь?
Катя ничего не ответила, только посмотрела на друга как-то незнакомо, слишком уж серьезно, что ли, и улыбнулась грустно, одними губами.
– Кать, а если, не дай бог, вскроется, для кого на самом деле предназначены эти деньги, тебя же вышибут из банка с волчьим билетом. Ты это понимаешь?
– Понимаю, – коротко ответила Катерина. – Не волнуйся, Коль, ты ничем не рискуешь, фирма твоя будет абсолютно легальной, а я… Андрей хороший человек, и если уж судьбе было угодно нас свести, значит, зачем-то ей это было нужно.
«Хороший человек, – повторил про себя Николай. – Весомый аргумент. А если нет? Если этот хороший человек нас подставит? Что тогда?.. Ладно, – решил он, – в конце концов «кто не рискует, тот не пьет шампанское». Если у нас будет начальный капитал, возможно, мы не только Андрею сумеем помочь, но и сами сможем раскрутиться».
Когда-то давно еще в школе Катя вела дневник, потом эта милая детская забава была заброшена, не до дневниковых записей ей было, хватало бумаг в университете. Да и писать в дневнике было не о чем. Дневнику ведь доверяют тайные желания, какие-то значимые события в интимной жизни. А ей, что было доверять? Экономические формулы что ли? Если у человека нет личной жизни, то и вести личный дневник ему без надобности.
Вернувшись от Зорькина, Катерина как раз успела распрощаться с родителями, отправившимися за покупками на продуктовый рынок и, оказавшись в одиночестве в своей комнате, достала из стола толстую чистую тетрадь и сделала в ней первую запись.
«Я никогда не думала, что смогу сказать о себе – влюбилась с первого взгляда. Я даже не догадывалась, что так бывает! Один взгляд и Катя Пушкарева уже не принадлежит самой себе.
Я не понимаю в аду ли я или в раю, на душе так тревожно, но я твердо знаю, что сделаю все, что смогу, чтобы помочь Андрею. Он для меня теперь самое главное в жизни».
|
УРА!УРА! Новое произведение! :RoseЖдём продолжения!
