НРКмания

Еле-еле уговорив Андрея остаться дома и хоть несколько часов отдохнуть, я добилась нужных мне результатов. Он действительно заснул на мое счастье, и теперь я могла морально собраться к тяжелому предстоящему разговору с Романом.
Приехала на такси. Хотя могла бы протянуть время и на автобусе. Только себе будет больнее. Знаю.
Чем раньше я поговорю, тем будет лучше. Так вообще будет лучше для всех нас троих.
Девочки как обычно кучковались на ресепшене. Незамеченной пройти мимо них невозможно, но и утолять их неиссякаемый интерес тоже не имеется никакого желания.
— О, Катюха вернулась! А что с Андреем Палычем? — первой спросила Маша.
— Ты была в больнице? — задала вопрос Амура.
— Что сказали? С ним все хорошо? — поинтересовалась Шурочка.
— Да, не волнуйтесь. Ему просто нужно побольше отдыхать после болезни. Он дома сейчас, — утолила я жажду интереса подруг.
— А ты почему с ним не осталась? Там помощь, поддержка?
— Маш, работы много. Роман Дмитриевич уже приехал?
— Да. Я доложу ему! — Шура тут же взялась за телефон.
— Не надо... Не торопись! — вдруг прервала я подругу и замялась в своем решении. Может быть, не стоит мне так резко разрывать нашу нить связи? — Ты не говори ему, что я пришла, ладно?
— Почему? — удивилась Шура. — Он ждет тебя! Сам мне сказал, чтобы я его предупредила, как только ты придешь.
— Так и сказал?
Но не успела девушка произнести что-либо, на горизонте появился сам вице-президент с черной папкой в руках. Засветился, как начищенный пятак, при виде меня.
— Шура, будьте добры, отнесите это в архив! — с улыбкой на лице Рома отдал папку секретарше и перевел на меня взгляд. — Пойдем?
"Не судьба! Что же, она решила так!"
Я кивнула и пошла вперед. У меня в запасе есть еще несколько минут, чтобы все обдумать и поставить окончательную точку в своем решении.
Ромка только подмигнул женсовету и пошел следом за мной.
— Ну и дела творятся в нашей компании, дамочки! — сделала Амура свое заключение.
— И не говори. На Катю смотреть жалко. Мечется, бедняга, между двумя мужчинами, — с печалью в голосе произнесла Мария.
— И зачем, собственно? Разве ей плохо с моим шефом? Посмотрите, как он обрадовался, как только увидел ее! Весь засиял от счастья! — добавила Шура.
— А как же Андрей? Он же муж ее в конце концов. Его вам не жалко?
— Амур, ну ты сама посуди, что Жданов вернулся в совсем неподходящий момент, когда у нашей Кати все наладилось с Романом. Вот что ему спокойно дальше с Кирой то не жилось, а? Скажи мне? — размышляла Мария.
— Ну, наверное, потому что Жданов до сих пор любит Катю, — предположила Амура.
— А Катя — моего шефа. Любовный треугольник получается какой-то!
— Бермудский! С одними вулканами! Б-р-р! Главное, в жерло не упасть! — сделала вывод Мария.


— Наконец-то мы одни! — блаженно произнес Роман и закрыл за мной дверь. — И никто нам не помешает. Катюшка... — он подошел ко мне и обнял за талию одной ладонью, вторую положил на плечо и потянулся к моим губам.
— Ром, подожди, — без особого желания отвернула я голову в сторону. — Нам надо поговорить.
— Потом, родная, потом...
— Нет, сейчас! — я несильно отпихнула Рому от себя и отошла на другой конец кабинета. Спрятала лицо в ладони и постаралась взять себя в руки. Иначе могу не сдержаться и снова удариться в плач. Что-то в последние пару дней я совсем не могу контролировать свои эмоции. Состояние какого-то угнетения, расторможенности постоянно преследуют меня.
— Катюш, что случилось? Андрею хуже стало? — тихо спросил Рома, подойдя ко мне сзади и нежно приобняв за плечи. От подобных ощущений у меня всегда замирает сердце.
— Нет. С ним все в порядке. Дело в нас. А именно во мне, — твердо ответила я.
— В тебе? О чем ты?
— А ты не понимаешь разве? Что я вру постоянно, что нам скрываться приходится, прятаться. Я работать спокойно не могу, потому что постоянно думаю о тебе и Андрее! Я не могу так больше! Это выше моих сил. Поэтому, Рома... — я развернулась к мужчине лицом и всмотрелась в его зеленые родные глаза. — Мы должны расстаться.
— Ч-что? — переспросил Ромка, боясь, что ослышался. — Что ты сейчас сказала?
— Прости, но так будет лучше для всех.
— Как лучше? Кать, ты что? Так точно не будет лучше. Что ты такое говоришь? — он легко коснулся своими пальцами моей щеки, но я тут же отвернула голову.
Нет ничего больнее, когда уже понимаешь, на какие страдания обрекаешь любимого человека. И самое страшное, что уже ничего не исправить.
И во всем виновата только я!
— Я знаю, что говорю. Мы не можем больше встречаться. Ни тайно, никак! Мы будем общаться только по работе и не более! Так будет правильно! — старалась я говорить как можно увереннее. Но получалось туго.
— Кать, я понимаю, как тебе больно, как тебе тяжело, но... Мне тоже не легко, поверь! Я едва ли смог уснуть в эту ночь, понимая, что ты с другим. Но... Ты — это все, ради кого я начинаю новый день. Потому что знаю, что смогу увидеть тебя, прикоснуться, прижать к себе. Катенька — ты самое дорогое, что у меня есть в жизни.
Такие искренние слова взяли за душу. Я не могла не согласиться с каждым из них! Потому что с Романом мне спокойно и хорошо. И ничего иного не нужно.
Я уже готова была взять свои слова обратно и почти дотронулась губами его мягких губ, но отпрянула от мужчины в последнюю секунду.
— Нет!! Мы должны расстаться! Это было лишь моим помутнением разума! Я... Я люблю Андрея! И я вернусь к нему! Ясно тебе?
— Ты врешь, — без сомнений ответил Рома, смотря мне в глаза. — Это не правда. Тебя с ним ничего не связывает, кроме штампа в паспорте.
Ах, Ромка! Понимает же правду! Он почти всегда чувствовал меня, мои страхи, мои эмоции и желания. Наверное, поэтому я боялась ему открыться до конца, чтобы он не смог прочувствовать мое больное место.
— Я люблю его и этого достаточно! — на одном дыхании вымолвила я. — И я больше не собираюсь ему врать! А ты... Я к тебе ничего не чувствую, ясно?
— Поэтому и легла со мной в постель, имея каменное сердце? — казалось, что Роман был совершенно спокоен. Но на самом деле его колотило всего изнутри, просто он умело держался.
— Это было... Это было лишь проверкой... Проверкой моих чувств!
— Значит, я для тебя — пустое место, так?
Но я промолчала. Невыносимо больно ответить "да". Язык не поворачивается.
— Значит, наши с тобой отношения были лишь только игрой для тебя? Проверкой чувств, так сказать? Прекрасно! Замечательно! Что же, убедилась? Жалеть, надеюсь, не станешь? Радоваться будешь, что решила все за нас двоих, да? А, действительно, отчего бы и нет? Ты же только о себе подумала, а что чувствую я, тебе все равно, да? Вот так взять и плюнуть мне в душу после того, что было? Таков для тебя верный исход игры, да? Замечательно! Тогда, зачем вообще ты сюда пришла? Что хотела услышать? А, может, мою реакцию увидеть? Вот! Пожалуйста! А теперь будь добра, покинь мой кабинет! — Малиновский указал на дверь.
— Рома, я...
— Выйди отсюда! — снизил он тон. — Я видеть тебя не желаю!
— Ром, все...
— Ты плохо слышишь? Или тебя силой отсюда вывести?!
Мне ничего не оставалось делать, кроме как добровольно покинуть пределы Роминого кабинета.
Я сама заварила эту кашу. Сама начала этот разговор, заранее представляя его исход.
Потупив взор на пол, я медленно направилась к двери. Остановившись на мгновение, я не обернулась и скрылась за дверью.


Боль пронизывала мое тело и разрывала на части по мелким кусочкам. Она сковывала меня по рукам и ногам, лишая возможности даже сделать лишний вдох.
Чего я хотела — добилась. Мы с Романом в ссоре. Теперь он явно не захочет даже видеть меня, а не то, чтобы желать со мной совместных ночей.
Только легче от этого не стало. И не станет. Уже никогда.
Я медленно шла по влажной дороге, довольствуясь только капюшоном, который совсем не спасал меня от проливного дождя. За руль в таком состоянии я сесть не решилась, боясь в таком состоянии причинить вред кому-нибудь из окружающих людей.
Прохожие куда-то торопились, толкали порой друг друга громоздкими зонтами, а я шла вперед, не оглядываясь по сторонам, погруженная в свои мысли:
"Все кончено. Между нами все кончено. Навсегда. Я знаю это. И это правильно. Я вернусь к Андрею. Я смогу быть с ним счастлива, потому что люблю его! Потому что я его жена! А он мой муж. И мы будем вместе!"
Сама того не желая, я добрела до дома Андрея. Мокрая, замерзшая и жутко уставшая. Единственное, чего хотелось сейчас, это завернуться в теплое одеяло и залечь в спячку. Минимум на сутки. Но, увы. Такого счастья мне не испытать.
— Катенька, это ты? — на мой шорох в коридоре вышел из спальни Андрей и ужаснулся моему внешнему виду. — О, Боже, ты вся вымокла! Давай раздевайся скорее и в теплую ванну! — он подошел ко мне и стал бережно снимать с меня пальто.
Как только я освободилась от верхней одежды, то сразу же обняла мужа за шею и уткнулась ему в плечо, тихо всхлипывая.
— Прости меня, Андрей, прости, пожалуйста...
— За что? — не понял он сразу.
— Не важно... Прости!
— Прощаю, дорогая! Правда, не знаю, за что. Но не важно. А теперь давай снимай обувь и в ванную бегом! А я пока чаю горячего тебе сделаю. Хорошо?
Я только кивнула и освободила от себя Андрея. Еще раз печально на него взглянув, скрылась за дверью ванной.

_________________
"Женщины – удивительные существа... Чем больше они страдают, тем больше они любят". ©

Горячий душ ожидаемого тепла не принес. Обжигающая все тело вода не унесла с собой в канализацию все мое адское состояние. Но я же Пушкарева, я сильная, я должна справиться со своим недугом! Потому что сама выбрала такой ничтожный путь.
Когда вышла из душа, то поплотнее закутавшись в халат, поспешила скрыться в одной из комнат. Андрей вошел совсем незаметно с чашкой чая в руках. Поставил его на столик и присел рядом со мной на постель.
— Согрелась? — шепнул он мне на ушко. — А я тебе чаю принес.
— Спасибо, Андрей, — произнесла я почти дрожащим голосом. — Ты так заботишься обо мне...
— Конечно, любимая, — он обнял меня за талию, но пока не спешил освобождать от одежды. — Ты же самый дорогой для меня человек. Я всегда буду о тебе заботиться!
Когда-то я уже слышала эти слова, только исходили они от Романа, да и ощущала я себя иначе тогда.
— Андрей... Обними меня! — неожиданно для себя произнесла я. — Покрепче!
— Ты действительно этого хочешь?
— Да! Хочу!
И не медля больше ни секунды, Андрей стал покрывать своими легкими и невесомыми поцелуями мою шею, плечи, оголив их от тонкой ткани халата. Я же робкими и дрожащими пальцами медленно изучала его спину, словно все происходит между нами в первый раз, невольно вспоминая ласки Романа. Он стоял перед глазами, но я старалась гнать его образ от себя как можно дальше! Иначе мне сегодня не прожить эту предстоящую ночь!
Мое дыхание заметно участилось, когда легкими профессиональными движениями Андрей скинул с меня ненужную одежду, и с упоением стал целовать мое лицо, шею, спускался к груди, рождая забытые чувства наслаждения в его обществе. Мне было немного не по себе, поэтому порой от его жарких поцелуев мое тело вздрагивало, мозг не давал полной воли своим желаниям. И Андрей это чувствовал.
Он сдернул с себя рубашку и затем аккуратно уложил меня на середину постели и разместился рядом, с нежностью и любовью смотря в мои темные влажные очи.
— Что с тобой, любимая? — заметил он в моих глазах тревогу.
— Поцелуй меня и ни о чем не спрашивай, — одними губами произнесла я и прикрыла глаза, ощутив уже весомый и долгий поцелуй его нежных губ. Я робко ответила, словно пробуя свои силы. Затем его губы перешли на мою шею, грудь, живот, заставляя меня легонько вздрагивать от первой волны получаемого удовольствия. Поцелуи становились долгими и страстными, заставляя меня постепенно терять контроль над ситуацией и быть полностью в его власти.
Ласки все смелее и откровеннее, наши тела горели от возбуждения и безграничной нежности, которой была пропитана каждая клеточка наших тел.
В эти часы нашей близости я полностью отдавалась мужу, уже ни о чем не думая. Я обрубила все концы прошлого с Романом, и теперь наше уединение с Андреем поможет мне вернуться к счастливой с ним жизни.
Постепенно наше дыхание успокаивалось, становилось размеренным. Остались только ласковые поглаживания кончиками пальцев наших обнаженных тел, ненавязчивые поцелуи и ласковые шептания на ушко.
— Катюшка... Мы так с тобой и не решили, куда пойдем сегодня вечером.
— Уже вечер, — тихо ответила я, положив свою ладонь на грудь мужчины.
— Но он только начался. Еще вся ночь впереди.
— Может быть, просто останемся вместе? — предложила я совершенно банальный вариант.
— Как скажешь! — согласился Андрей. — Я приму любое твое решение, — он выдержал небольшую паузу, а затем поцеловал в макушку. — Катюш, а у нас не было детей?
Я напряглась и чуть отстранилась от мужа, сказав про себя: "К счастью, нет! Не хватало, чтобы еще и наш ребенок мучился!"
— Нет. Не было. А почему ты спрашиваешь?
—Жаль. Я бы хотел ребенка. Представляешь, у нас бы родился этот маленький комочек, такой крохотный и беззащитный, а мы бы с тобой его воспитывали и любили. Вырастили бы настоящего президента "Зималетто"! Я уверен, ты была бы самой лучшей матерью для нашей крохи!
— Откуда в тебе столько уверенности во мне?
— Я знаю.
— Весомый аргумент, — чуть улыбнулась я. — Ты правда хочешь, чтобы у нас был малыш? — я перевернулась на бок и внимательно посмотрела в глаза Андрея.
— Правда! — он улыбнулся мне и поцеловал в губы. — Ты подаришь мне сына?
Я кивнула.
— Я рожу тебе ребенка...
Андрей ласково провел кончиками пальцев по моей щеке и страстно поцеловал.
В следующую секунду в дверь позвонили.
— Кто это? — удивился Андрей, ведь он никого не ждал. Даже обыкновенные соседи и то в планы не входили.
— Не знаю, — пожала я плечами. — Ты ждешь кого-то?
— Конечно, нет! Не буду открывать! — решительно произнес Жданов и снова вернулся к моим губам. — Я сегодня только для тебя!
— Но, может быть, это важно. Открой. А то не уйдут.
— Да кому я нужен, кроме тебя и Киры?
— Киры?! — произнесли мы оба и изумились, словно догадываясь, кто может быть незваным гостем за дверью.
Андрей тут же слез с постели, попутно надевая халат, и быстро направился к двери. Я тоже стала стремительно приводить себя в порядок.
Жданов не ошибся! За дверью действительно оказалась его бывшая и так и несостоявшаяся невеста.
— Кира? А что ты здесь делаешь? — спросил Андрей, открыв дверь.
Женщина только злобно на него посмотрела и, огибая стороной, прошла в гостиную.
Я едва ли успела накинуть халат, как на пороге появилась молодая женщина, готовая растерзать любого и каждого на своем пути.
— Вот ты где! Значит, Малиновского тебе мало, за Андрея взялась! Молодец! Время зря не теряешь!
— Кира, Кира, я прошу тебя, успокойся. Только не начинай скандал, — услышала я голос Андрея, а затем и увидела его самого в проеме двери.
— Ах, не начинать, дорогой мой, а ты знаешь, Андрюшенька, что твоя ненаглядная женушка уже давно тебе рога наставила! Вот такие! С благородным оленем не сравниться! А ты вот так легко с ней спишь и дальше слепо продолжаешь верить в ее любовь?!
— Кира, я не понимаю, о чем ты? Что за бред ты несешь? — Андрей подошел к женщине ближе и попытался взять ее за руку, но она не далась. Перевела на меня свой колкий и холодный взгляд, насквозь прожигая им все мое тело.
Я стояла, как вкопанная, боясь пошевелить даже пальцем, насколько напор Киры был силен.
— Давай ты успокоишься и объяснишь, зачем пришла, — тем временем продолжал Андрей.
— А я спокойна! Совершенно спокойна! Просто я ей пришла в глаза посмотреть! И как же вам, дорогая Екатерина Валерьевна, то не стыдно!
— За что мне стыдиться, простите? Андрей — мой муж и я...
— А Малиновский — любовник! Давай будем называть вещи своими именами! — вот и открыла Кира Андрею мою тайну.
Вот и вскрылась моя ложь.
— Кира Юрьевна, это все...
— Меня не касается, хочешь сказать? — перебила она меня. — Нет, милая моя, очень даже касается, потому что об этом знают все, кроме Андрея. А разве от мужа могут быть секреты?
— Кира, хватит! — не вынес всего натиска Жданов и схватил женщину за руку. — Довольно! Я не намерен слушать твой бред! Уходи, пожалуйста!
— Ах, бред! Ах, вот ты как заговорил, Жданов! А, если ты мне не веришь, то сам спроси у своей дорогой женушки, с кем она спала в твое отсутствие! Тогда я посмотрю, кто еще кому врет! Ну, давай! Чего же ты медлишь?
— Да как ты смеешь такое говорить, Кира? Ты с ума сошла! Ты хоть слышишь, что несешь? Катя верна мне и закончим этот бессмысленный разговор! — Андрей заметно повысил голос, сверля женщину холодным взглядом. — Пошла вон из моего дома! Быстро! — указал он рукой в сторону выхода.
— Верна, говоришь? Что же... Жданов, ты как был дураком, так и остался. Жизнь тебя ничему не научила! К сожалению. Давай! Давай! Верь ей! Жданов! Может быть, хоть после этого ты поймешь, кто именно желает тебе добра!
Напоследок Кира бросила на столик открытый журнал и сама покинула квартиру.
— Стерва! — бросил ей Андрей напоследок и вернулся в спальню.
Я сидела на краешке постели и тихо плакала в свои ладони. Ведь Кира права! Права, как никто иной! Я предала мужа и не должна об этом молчать!
— Солнышко мое, не бери ты в голову, она не в себе! Смириться не может, что я теперь больше не ее, вот и устраивает истерики, — тихонько произнес Андрей и обнял меня за плечи.
— Она права... Во всем. Я не достойна тебя, — сказала я совершенно отрешенным голосом.
— Но вот давай это я сам решу, достойна ли ты меня, или нет? Мне лучше знать, кто мне нужен! Ты — моя жена. И я никому не позволю дать тебя в обиду! Никто больше не посмеет на тебя кричать!
— Даже после такого ты будешь уверен в своих словах? — я подала мужу журнал с очередной статьей и очень живым заголовком: "Прощание со свободой: Роман Малиновский сделал президенту известного модного дома предложение!"
— Да мало ли писаки эти понапишут? Если верить всему, что публикует желтая пресса, то...
— Это правда! — перебила я Андрея. — Здесь ни капли лжи.
Андрей нахмурился, но журнал все-таки взял в руки.
Ошалевшими глазами пробежался по заголовку, затем первым строкам... Еще больше безумия отразилось в его взгляде.
— Да это чушь! Чтобы Малиновский и прощай свобода? Не, бред это!
— Нет. Рома действительно сделал мне предложение... Два месяца назад.
— Что?!
Я резко поднялась с постели и отошла к окну. По стеклу бил несильный дождь, оставляя после себя чистые слезы, по дорогам куда-то спешили пешеходы, желая быстрее скрыться от ненастья природы. Серое небо совершенно не желало выпускать из плена пушистых облаков яркое солнце.
— Ты бы все равно об этом узнал. Рано или поздно.
— Кать... Подожди... Нет. Это... Этого не может быть! — Андрей схватился за голову, пытаясь свести все свои мысли в одну кучу. — Да Малиновский быстрее родину продаст за свою свободу, чем женится! Он же... У него совершенно нет никаких даже представлений о семейной жизни, уж не говоря о желаниях! Да у него одни девушки с ногами от ушей на уме! Не мне тебе рассказывать!
"Но это все в прошлом..." — добавила я в мыслях.
— И причем здесь ты? Ты никогда его как женщина не интересовала! Уж я-то точно помню! Так что это все полный бред больной медузы и желание Киры мне насолить и все!
Но я продолжала молча стоять возле окна, чувствуя, как сердце разрывается от боли. Конечно, я могла бы скрыть эту истину, но... Теперь наступил момент, когда я больше не желаю врать!
— Кать, ну что ты молчишь? Скажи, что это неправда!
— Это правда! Мы с Романом действительно жили вместе, когда ты исчез, но я не специально! — я развернулась к мужу лицом и посмотрела в его темные очи. — Так получилось!
— Что значит вместе? — Андрей медленно встал с постели и сделал пару шагов ко мне навстречу. — Что значит жили? Значит, вы и... Не может быть! Значит Малиновский — твой любовник? Значит, ты... Ты предала меня? Вы оба...?
— Я не хотела, Андрей, поверь! Я не думала, что у нас все так далеко зайдет! — начала я оправдываться, правда, понимала, что это уже делать бесполезно. — К тому же я не знала, где ты, что с тобой! И мне необходима была поддержка!
— Конечно! Кто как ни Малиновский ею и стал! Господи! Моя жена спит с первым бабником Москвы! — усмехнулся Андрей и снова опустился на постель, не веря в то, что сейчас сказал сам. — И ты... Ты продолжала меня обманывать? Ты... Как ты посмела сейчас... Вот то, что между нами было... Это, чтобы Малиновскому отомстить?
— Нет, нет! Я никому мстить не собиралась, просто я... — на моих глазах появились слезы боли и отчаяния. Видимо, пришло время расплачиваться за свои грехи.
— Вы оба... Предатели! Ты лгала мне и не смей это отрицать! А теперь убирайся из моей квартиры! — резко закричал Андрей, что я даже зажмурилась, насколько крик был громким. — Вон!
— Но, Андрей... Пожалуйста, дай мне все объяснить! — я кинулась к нему, опустилась перед ним на колени и взглянула в блестящие и почти безжизненные глаза. Только сейчас я поняла, что муж изо всех сил сдерживает слезы.
Говорят, что мужчины не плачут. Но, когда любимый человек поступает с тобой столь подло, то остается единственное желание — дать волю эмоциям. Чтобы не держать всю эту нестерпимую боль в себе.
Жданов молчал. Моих слез уже не остановить, поступки не исправить. Правда сожгла все наше доверие друг к другу, которое когда-то было между нами, наши чувства, нашу любовь.
Но, может быть, все ушло гораздо раньше? В тот роковой день, когда я полностью отдалась Роману? Сначала телом, позднее душой. Только сейчас не хочу в этом себе признаваться.
Я медленно поднялась, с тоской понимая, что каждому из нас будет лучше остаться в одиночестве.
Лишь бы только всем нам троим пережить эту жуткую и несчастную ночь.

_________________
"Женщины – удивительные существа... Чем больше они страдают, тем больше они любят". ©

Глава 6

Одной идти по темным улицам столицы под шум моросящего дождя было вдвойне неприятно. А, если прибавить к этому еще нестерпимую раздирающую боль в душе, то можно сказать, что черная полоса моей жизни в самом разгаре. И нет ей ни конца, ни края.
В родное гнездышко к родителям я специально не шла, так как не желала еще и их обременять своим поганым душевным состоянием и проблемами. Маме и папе лишний раз совершенно не стоит волноваться из-за моей дурости.
Поэтому моим убежищем в эту тяжелую ночь стала небольшая комнатушка лучшего друга.
Он, конечно, был не в восторге, что я заявилась к нему в двенадцатом часу ночи, нарушив его сладкие сны, но на пороге не оставил.
— Ну... Пушкарева, рассказывай, что опять у тебя приключилось на этот раз, что ты так жаждешь мне поведать в двенадцать ночи, — пробурчал Николай, поставив чайник с водой на плиту.
Я села на табуретку рядом со столом и отрешенным взглядом посмотрела на впереди висящий шкаф. Как же ему хорошо здесь живется. Он спокойно себе висит, не знает никаких проблем в отличие от меня, спокойно проживает свои годы и не трепет нерв.
Тогда почему от любви одни несчастья? Зачем испытывать эти чувства, раз потом хочется выть от боли?
— Я серьезно поссорилась с Романом, — тихо произнесла я.
— Господи... Когда ты успела? Из-за Жданова?
— Я переспала с Андреем.
— Что?! — опешил Зорькин от моих слов, не веря своим ушам.
— Я рассказала ему всю правду о том, что изменила с Малиновским.
— И что он? Какова реакция?
— Он выгнал меня из его квартиры. Пришла Кира и показала эту статью, где Ромка сделал мне предложение. Жданов не поверил, а я призналась, — произнесла я совершенно отрешенным голосом. — Коля! Я больше не могу так жить! Не могу! — я ударилась в слезы. Теперь я могу свободно вылить наружу свои эмоции. — Это два дня ада! В кого я превратилась? Разве так меня родители воспитали, чтобы приносить одни страдания?
Коля подошел ко мне и приобнял за плечи, всей душой сочувствуя моему состоянию.
— Я не могу так больше жить... Коль... Это невыносимо!
— Знаю, знаю. Но все теперь уже. Слезами ты уж не поможешь. Да, Катька... Наворотила ты дел...
— Но почему все так, а? — я заглянула в лицо друга. — Почему у меня все так гадко получается?
— Это очень сложный вопрос. И сейчас я вряд ли смогу тебе дать на него ответ, поэтому предлагаю выпить чаю, успокоиться и отдохнуть. Утро вечера мудренее. А уж завтра на свежую голову все обдумать как следует. Согласна?
Я кивнула, но особо не вникла в суть сказанного Николаем. Знаю, он плохого не пожелает.
— Коль, можно я у тебя переночую?
— Ты еще спрашиваешь? Тетю Лену и дядю Валеру лучше не тревожить. А то заявишься в таком виде... Никому радости не прибавит.
Зорькин налил мне горячего чаю, себе уж заодно, а то после услышанного сон, как рукой сняло. И все сновидения в придачу.
— Ладно, Пушкарева, я пойду на кресло в коридоре, а ты иди в мою комнату. Я тебе сейчас постельное белье дам.
— Нет, не надо. Не беспокойся за меня. Не до сна мне сейчас.
— Это ты так считаешь, а организм думает иначе. Все же я принесу, а там как знаешь.
— Спасибо, Коль! За все!
Он только махнул рукой и удалился с кухни. Я же глубоко вздохнула и прикрыла на несколько секунд глаза. Перед глазами тут же всплыл образ Ромки, его родное лицо, теплый взгляд, а потом все блаженство сменилось невыносимой болью в его глазах от моего решения. Может быть, я поступила совершенно необдуманно? Хотя, как теперь узнать правильный ответ на свой вопрос?
— Кать, комната свободна, — раздался голос Николая. — Уж, не обессудь, не царские хоромы Малиновского, но мягкий диванчик тебя готов принять в свои объятия, так сказать, — он чуть улыбнулся, желая хоть немного подбодрить меня.
— Спасибо. Не стоило так... Я все равно не усну.
— Лучше тебе, подруга, все же чуток, но отдохнуть и выбросить все дурные мысли из головы. Иначе можно свихнуться! Ладно, я спать пошел! Доброй ночи, — он сладко зевнул и побрел на свое новое место отдыха.
Я лишь печальным взглядом проводила друга и, когда убедилась, что больше никто меня не потревожит, то достала из своей сумочки дневник и медленно раскрыла его на чистой странице.
Со времени прошлой записи прошли лишь сутки, а за этот день так много изменилось в моей жизни.
"Я потеряла сегодня двух дорогих мне людей: доверие Романа и любовь со стороны мужа. Думала, что, разорвав отношения с Малиновским, станет легче сблизиться с Андреем, но, увы, я ошиблась. Наши несколько часов близости, честно признаться, ничего для меня не значили. Это были минуты слабости, отчаяния. Я пыталась вновь вернуться к прошлому и вспомнить, как нам было хорошо вместе. Но сегодня мое удовольствие обошлось слишком дорогой ценой.
Я открыла мужу правду про нас с Романом, как и советовал Коля, и причинила ею еще больше боли Андрею. А ему сейчас и так нелегко. С Кирой он не хочет иметь ничего общего, а со мной... Со мной вряд ли что теперь получится. Он прав! Любящие жены не предают мужей! Значит, я свыше заслуживаю эти страдания.
Но как бы мне не было стыдно перед мужем, я все равно продолжаю думать о Роме. Казалось бы, что наши отношения закончились по моей милости, но где-то в глубине души точку я не поставила. А Ромка? Что он сейчас чувствует?
А Андрей? Что творится в его душе?
Наверное, Коля прав. Каждому из нас нужно время, чтобы разобраться в себе и прийти к этому очень нужному решению".
Закончив свои записи, я закрыла дневник и отложила в сторону. Опустила голову на сложенные руки на столе и попыталась представить свое будущее.
Кто останется на моей стороне? Без сомнений: лучший друг и родители. А мое сердце? С кем оно желает биться воедино?


Пробудилась я от чьего-то прикосновения к моему плечу. Быстро распахнула глаза и увидела рядом сидящего Кольку в домашней одежке, то бишь пижаме темного цвета.
— Коля? Ты? — спросонья не сообразила я сразу, что происходит. — Что случилось?
— Я, я, все в порядке. А ты кого-то еще хотела увидеть?
— Я? Нет, наверное, — я напрягла мозги, пытаясь вспомнить, что произошло накануне.
Да... Память выдала не шибко приятные вещи.
— Ну и чем моя кухня приятнее дивана, скажи мне на милость, подруга? Чего себя мучила, когда я тебе целую комнату предложил?
— Сама не знаю... Даже не помню, как уснула, — вполголоса произнесла я, оглядываясь по сторонам. — А сколько времени уже?
— Шесть утра вообще-то. Я всегда в это время встаю, чтобы в твое дорогое "Зималетто" не опоздать! А то же у нас штрафы, вычеты из зарплаты... — недовольным голосом протянул Николай.
— О-о, не говори мне про работу... Мне даже появиться там стыдно. Как в глаза людям смотреть — не знаю.
— Пушкарева, послушай, я, конечно, понимаю, что за ошибки рано или поздно приходится платить, но... В твоем случае плату ты можешь выбрать сама.
— Ты о чем?
— Я о завтраке! Давай все за ним обсудим, хорошо?
Я вздохнула. Коля и еда — вещи неделимые. Так что проще согласиться, чем приводить свои доводы. К тому же выдвигать свои идеи я сейчас не готова совершенно.
Пару быстрых бутербродов и чашку чая с пряниками — вот, что предложил мне друг за столом. Правда еда сейчас стояла для меня на двадцать пятом месте. В голове вертелась только одна мысль: "Как жить дальше?"
— Ну чего ты такая кислая сидишь? Ешь давай, а то ног таскать не будешь. Посмотри, одни глаза остались.
— Спасибо, Коль, не хочется. Не до еды мне сейчас.
— Ага! Так я и поверил. Вчера — не до сна. Сегодня — не до еды. Ты что себя раньше времени хоронить удумала? — возмутился Коля не на шутку, вытаращив на меня свои глаза. — Ничего противозаконного не было в твоих поступках, чтобы так морить себя. Ешь давай!
— Легко тебе судить других! Ты не представляешь даже, что творится у меня на душе сейчас!
— Очень даже представляю, Пушкарева! Полный хаос! И я тебе советую уехать куда-нибудь на время, чтобы в нем разобраться. Да и проблемы пока поулягутся.
— Что? Уехать? — удивилась я. — Куда же?
— За границу. В Европу, — предложил Коля вполне оптимальный вариант. — В конце концов ты имеешь право на законный отпуск. Вот и возьмешь на пару недель и, наконец, разберешься в своих чувствах. К мужу и не мужу, то есть вице-президенту.
— Нет, это невозможно, — сразу ответила я отрицательно.
— Почему?
— Ты забыл, кто я? Я — президент. На мне вся компания. Дела, отчеты, производство. И я не могу бросить все только потому, что у меня проблемы в личной жизни.
— Имеешь, Пушкарева, как раз имеешь! Еще как! Потому что, пока ты здесь, среди этих бурлящих вулканов, ты никогда не сможешь сесть спокойно и обо всем как следует подумать! Это просто нереально в обществе Жданова и Малиновского! И пока ты не придешь к верному решению, делать тебе нечего в "Зималетто". А свои обязанности ты можешь передать пока мне, например, на время. Потому что вряд ли сейчас тебе нужно видеться с мужем или Романом.
— Ох, Колька... — я глубоко вздохнула. — Наверное, ты прав... Я и так столько дел наворотила в последнее время, что... У меня даже сил нет идти на работу. Просто нет.
— Вот именно. Заодно и нервишки подлечишь. Море, говорят, успокаивает и приводит в чувства. Так что, Кать, собирайся! Будем выбирать, куда отправить президента!
— Что прямо сейчас? — изумилась я.
— А, когда? Нет, ты, конечно, можешь сходить сейчас на работу, повидать там всех... Собрать косые взгляды Жданова и Малиновского, вагон и маленькую тележку вопросов женсовета. Пожалуйста! Тебе ж никто не запрещает. Только станет ли легче тебе от этого? Вот, в чем вопрос.
— Ты прав, Коля. Уже не станет. Но... А родители? Что я им скажу?
— Правду. Как есть. Ты едешь в свой законный отпуск на отдых. Никакой лжи. Все, как есть. Так что за них можешь не волноваться. Твоя порция еды не пропадет.
— Зорькин, ты только о еде и умеешь думать! — чуть повысила я голос. — Ни капли в тебе сочувствия.
— А вот это ты зря, подруга! Я только и делаю, что выслушиваю твои болячки и делаю из них правильные выводы: все-таки надо сначала сто раз подумать, а потом уж резать по живому. А ты...
— Ну, хватит! Мне и так тошно. Спасибо за совет. Я обязательно им воспользуюсь.
— Давай. Решай, Пушкарева, а я пошел одеваться!
Коля допил остаток чая и поставил чашку в раковину.
— Кстати, тете Лене и дяде Валере лучше будет скрывать место твоего будущего расположения. А то как еще заявятся наши красавцы, так... У-у-у!
— Иди уже! — я легонько пнула друга в спину, желая побыстрее остаться снова наедине со своими мыслями.

_________________
"Женщины – удивительные существа... Чем больше они страдают, тем больше они любят". ©

Снова окутали черной мглой еще одну бессонную ночь для Романа. Все его мысли были только о Катерине и их ссоре. Он ведь понимал, что она ему соврала опять, решив переступить через себя и вернуться к мужу. Он слишком хорошо умеет ее чувствовать, чтобы не отличить истину ото лжи.
Он ведь помнил ее нежный взгляд, ласковые прикосновения, горячие поцелуи, которые рождали нечто самое прекрасное, что может быть на свете. Она дарила ему саму себя и вовсе не желала даже в мыслях держать Андрея.
Роман понимал теперь отчетливо, насколько его Катеньке тяжело. И он должен быть с ней рядом, чтобы суметь помочь, если, конечно, уже не поздно. Ведь конкурент не дремлет.
Рома, конечно, не был на сто процентов уверен в том, что после их неудачного разговора Катерина отправилась к его другу. Да и пришедшая спустя пару часов Кира, которой он поведал причину ссоры, должна была поехать к своему возлюбленному и обещалась позвонить затем, но так и не позвонила. Малиновский сам испытывать судьбу и не решился. Он спросит обо всем сегодня у Кати лично. А, может быть, и спрашивать то не придется. Он сам все прочитает по ее личику и физиономии Жданова. И сделает соответствующие выводы.
На работу прибыл с опозданием в полчаса. Застрял в пробке по пути.
Поприветствовал перед входом в кабинет секретаршу, которая не успела его предупредить о засаде в кабинете. Рома слишком быстро скрылся за его дверью. Там за столом с видом грозным, как тысяча чертей, восседал его когда-то лучший друг Андрей Жданов, готовый к очень решительным мерам. Ромка кожей почувствовал его нехороший и совсем не светлый взгляд на вполне дружеское приветствие.
— Явился, сволочь! — прошипел Андрей, медленно поднимаясь с кресла.
— Э-э, Жданов, ты это... Поосторожней с высказываниями, а то я и обидеться могу, — Малиновский тоже насторожился, но пока не понял, в чем дело и отчего его друг в таком настроении с утреца пораньше. Хотя, если подумать, то причина на лицо.
— А мне плевать на тебя и твои жалкие чувства! Как ты посмел?! Как ты только посмел даже дотронуться до моей жены?! — сверля презрительным взглядом Романа, низким голосом говорил Андрей. — Кто тебе только дал право лезть в жизнь Кати и еще вдобавок спать с ней?! Мерзавец! — внезапно закричал Андрей, выплескивая всю скопившуюся за ночь злость на Романа.
"Он узнал! — вихрем пронеслось в голове Ромки. — Но от кого? От Киры или Кати, которая все-таки провела с ним эту ночь? Да какое теперь это имеет значение? Факт есть факт. И теперь надо поберечь себя, иначе от пыла Жданова мне несдобровать!"
— Это было ее право. Личное. Я ничего плохого ей не сделал.
— Конечно! Повесить лапшу на уши и в постель затащить для тебя ничего не стоит, Малиновский! Мало тебе девок, за Катю взялся? Так не получишь ты ее больше, понял меня?
— А тебе никто не давал права решать за нее! Она не вещь! Сама решит, с кем ей быть!
Хоть и при последнем разговоре Ромке было ясно сказано, чтобы он ни на какие отношения не рассчитывал, да только не хотелось верить в эти сказанные Катюшей слова.
— А она уже решила! И, если ты хоть на метр приблизишься к моей жене, я за себя не ручаюсь!
— Да ты что? — Рома сделал вид, что удивился. На самом деле Жданов мог устроить здесь бой без правил.
Стоило Ромке только вспомнить их ссору из-за дневника Катерины двухлетней давности. Не хотелось бы повторить подобного.
— Что ты мне сделаешь? Побьешь? А, может быть, прямо с этого окна спустишь? Не много ли ты на себя берешь, Андрюша? — не отводя взгляда от Жданова, произнес Рома, стоя буквально в шаге от друга. — Остынь! И смирись, что Катя выбрала не тебя! Ты даже не представляешь, что с ней творилось, когда ты исчез! В каком состоянии она была! Ты мне благодарен должен быть, что Катя вернулась к нормальной жизни! Ты считаешь, что у Малиновского нет сердца? Что он ничего не чувствует? И что любить не может! Так вот, друг мой, ты ошибся, приняв меня за бездушное существо, которое способно использовать женщин исключительно ради своего удовольствия, — Роман немного смирил свой голос. Дыхание стало размеренным. Нельзя доводить Жданова до бешенства. Рома не хотел превращать его из лучшего друга в первого врага. Просто Андрей должен понять и смириться с выбором своей жены.
Ах, если бы только Катерина сама скорее бы разобралась в своих чувствах.
— Нам с Катей действительно хорошо было вместе. Мне очень жаль, что ты... Что с тобой все так произошло, это несчастье, но... В твое отсутствие, Катя была в надежных руках. Поверь!
— Ты врешь! — резко выдал Андрей, сделав шаг в сторону. — Катя не может быть с тобой счастлива!
— Ошибаешься, Жданов. Без тебя многое изменилось.
— Можешь дальше не продолжать! — перебил Андрей, внутри кипя от злости. Он сдерживал себя из самых последних сил. Честно признаться, хотелось врезать Малиновскому по первое число, но разум твердил, что надо держать себя в руках. — Каждая собака знает, какой ты прекрасный актер! Влюбил, значит, в себя чужую жену и радуешься, да? Счастья себе желаешь? Так не получишь ты его с моей женой! Моей! — повторил он слово дважды. — Катя моя жена по закону! А ты... Ты ей никто, понял? А, если я узнаю, что ты решился взяться за старое, я в порошок тебя сотру! И это не шутки! И мне будет все равно тогда, друг ты мне или нет!
Косо посмотрев на Малиновского, Андрей решил больше не задерживаться в его кабинете. А то эта борьба взглядов, душ и эмоций может плохо закончиться для обеих сторон.
Роман смело выдохнул и опустился в кресло. Стукнул кулаком по подлокотнику и сильно зажмурился. Похоже, теперь придется слишком туго.
"Жданов знает правду. И мириться с ней не желает, — начали мысли свою работу. — Конечно, это естественно. Он вернулся сюда в надежде вернуть свою любовь, а тут я с нею нарисовался. Да еще женщина у нас оказалась общей. Одной. Вот зачем спрашивается я проникся чувствами к Кате? Кому от этого лучше стало? Никому!
Наверное, я должен поговорить с Катей... Да! Причем раньше, чем это сделает Жданов, который наверняка только жаждет этой беседы!"


Выговорился Андрей. А легче не стало. Даже наоборот еще противнее, потому что понял отчетливо, что его лучший друг имеет вполне серьезные виды на его жену, да и сама Катя не отрицала их связи с Малиновским. Жить после этакой правды захотелось иначе. Жданов понимал, что в данное время все зависит уже не от него, а от Катиного решения. А он, как последний эгоист, выставил ее из дома.
Решение пришло само собой — поговорить сразу же, как только она появится в компании.
Сосредоточиться на непосредственном содержании будущей беседы не дал Андрею звонок мобильного телефона. Не посмотрев на дисплей, мужчина нажал кнопку вызова.
— Да! Что? — произнес он довольно грубовато. Предыдущий разговор с Малиновским оставил неприятный отпечаток.
— Здравствуй, Андрей, — услышал он голос отца, Павла Олеговича.
— А, пап, это ты. Привет! Извини, думал, это... А не важно! Ты что-то хотел?
— Да... У нас печальная весть. Твоя мама в больнице.
— Что-то серьезное? — забеспокоился Андрей.
— Пока не знаю. Врачи говорят, что проблемы с сердцем. Но я чувствую, что причина намного серьезнее. Я бы очень хотел, чтобы ты приехал к нам в Лондон. Это очень важно для твоей матери.
— Я понимаю, па... Просто сейчас у меня...
— Вместе с Кирой, — четко добавил Жданов-старший. — Ей я уже сообщил. Это желание мамы. Она очень хочет видеть вас вместе. Андрей, я настоятельно тебя прошу отнестись с пониманием.
— Хорошо, пап, ты не переживай только. Я вылечу... Мы вылетим ближайшим рейсом.
— Спасибо, Андрей. До скорой встречи.
— До скорой.
"Надеюсь, что все обойдется", — сказал Андрей для своего успокоения и тут же набрал номер жены. В трубке слышались лишь долгие гудки. При втором и третьем наборе ситуация оказалась неизменной.
Тогда Жданов, не долго раздумывая, решил, что сначала свяжется с Кирой, хоть и желание для этого оставалось на нуле, а потом уж обязательно дозвонится Катерине.


Делами после столь откровенного разговора с Андреем у Романа заняться не получалось. Все мысли были заняты только Катюшей и вклинить в их содержание какие-то цифры становилось очень проблематичным.
Спасением от горестных дум стал звонок Киры, которая срочно желала с ним встретиться. У нее для Романа имелась какая-то очень важная информация.
Жданов и Малиновский встретились возле лифтов. Посмотрели друг на друга острыми взглядами, не желая сделать и шагу к примирению. Эта полоса вражды между ними становилась все шире и шире и оба не желали поражения.
Первая кабина пришла для Романа. На счастье Андрея. А то длительное изучение друга может для него вылиться нежелательным срывом, который в данный момент только может отяготить ситуацию.
В лифте Малиновский глубоко выдохнул. Чувствовал, что за любовь еще придется побороться. Лишь бы только знать, что не все потеряно и надежда еще жива.
Кира ждала вице-президента в небольшом ресторане неподалеку от "Зималетто" за центральным столиком в обществе чашки кофе и овощного салата.
Эта ночь немного охладила ее пыл после увиденного в квартире любимого, но не убавила решительности вернуть свою любовь. У нее даже созрел некий план, как добиться взаимности от Андрея при довольно минимальных усилиях. Хотя женщина была готова выложиться по полной, лишь бы только вернуть то счастливое время, когда они с Андреем свободно гуляли по паркам, аллеям, наслаждаясь исключительно обществом друг друга.
Из мира волшебных воспоминаний ее вывел севший за столик Роман. Судя по выражению лица Киры, разговор и вправду предстоял серьезный.
— Закажешь что-нибудь или сразу к делу перейдем? — напрямик спросила Кира.
— Давай к делу, — ответил Роман и отдал меню только что подошедшему официанту. — Ты по телефону была так взволнована, мне подумалось, что у тебя что-то серьезное произошло.
— Это произошло у нас, Рома! Два дня назад, когда Андрей окончательно все вспомнил!
— Я понимаю. Но, судя по твоим глазам, ты хочешь сообщить мне что-то важное? Что?
— Ты все еще любишь Пушкареву?
— Кира! — насупился Роман. — Ты сама это прекрасно знаешь! Если было бы иначе, я бы здесь не сидел!
— Значит, ты по-прежнему желаешь, чтобы она была с тобой? — продолжала женщина задавать нужные для нее вопросы.
— Да. Но того же вряд ли хочет Катя. Мы вчера с ней серьезно поссорились.
— Из-за чего?
— Сама не догадаешься?
— Что ж, теперь ясно, по какой причине твоя Катя провела эту ночь со Ждановым.
— Что?! — насторожился Роман. — Что ты сейчас сказала?
— Именно то, что сейчас слышал. Я чуть ли не застала их в постели! Андрей слеп, как щенок, и верит безоговорочно каждому ее слову, даже не пытаясь вслушаться в правду!
Роман глубоко выдохнул. Напрягся. А чего он хотел, когда Катя сама ему четко дала понять, что возвращается к мужу. А между ними не может быть в дальнейшем никаких тесных отношений. Это было очевидно, что его Катюша проведет ночь с другим мужчиной, который впоследствии узнал всю правду о жизни жены и его друга.
Только мириться с таким исходом событий не хотелось Ромке. Не в его силах приглушить любовь к той женщине, которая стала для него смыслом всей жизни за этот недолгий промежуток времени.
— Он знает правду. Андрей знает о нашей связи с Катей, — чуть хриплым голосом отозвался Роман, помня обрывки речи собеседницы. — Сегодня с утра он заявился ко мне с заявлением, что за Катю готов бороться до конца.
— А ты? Ты готов вернуть Пушкареву себе?
— Она не вещь, чтобы так ею распоряжаться! — повысил голос Малиновский. — Катя уже взрослый человек и сама должна решить, с кем ей связать свою жизнь!
— Значит, ты вот так просто хочешь сдаться? Рома, я не узнаю тебя! Неужели тебе все равно, где и с кем проводит ночь твоя Пушкарева? — на лице Киры читался полный протест словам Романа. Почему-то она считала с самого начала, что найдет в его лице союзника в плане возвращения дорогих их сердцу людей.
— Я повторяю еще раз, что одного моего желания быть рядом с Катей, недостаточно! И, если она выбрала Андрея, мы с тобой должны будем принять этот выбор и смириться. Как бы нам не было больно.
— Ну, знаешь, Малиновский, я не собираюсь сидеть и смотреть на то, как твоя Катя ломает жизнь моему Андрею. Извини, ничего личного. И, если ты намерен сдаться, то так и скажи! Я буду знать, что струсил и все! А раз ты уже сложил ручки, то жаль, что сделал это так рано. Потому что сегодня мы с Андреем уезжаем в Лондон. У Маргариты проблемы со здоровьем. И как раз там я сделаю все, чтобы Жданов вернулся ко мне! Я сообщу ему то, после чего он просто не поимеет права меня оставить! И Павел с Маргаритой меня поддержат!
Каждое слово Кира произносила четко и уверенно. И Роман дивился ее решительности. Хотя чего-чего, а этого качества в ней хоть отбавляй. Но вот о сути ее планов стоит задуматься.
— Что ты имеешь в виду? Что ты задумала?
— Ничего противозаконного, Рома. Всего лишь вернуть свою любовь! — ответила женщина и положила на столик сумму за обед. — Мне пора. Пока!
— Подожди, а вы надолго уезжаете? С Маргаритой что-то серьезное?
— Пока не знаю. Будут новости, я позвоню.
Роман кивнул и посмотрел в след уходящей женщине. Что она там придумала — одному Богу известно.
Но теперь после открывшихся обстоятельств, Рома, казалось бы, должен радоваться, что Жданов уезжает, значит, они с Катей останутся вдвоем. И никто им не сможет помешать. Но... Если выбор Катерины остановился все-таки на Андрее, он уже ничего поделать не сможет. И у него тогда путь только один — прямое увольнение из родной компании.


В "Зималетто" Ромка вернулся ближе к обеду. Амура с ресепшена сообщила ему, что Николай очень хочет его видеть. Причем срочно. Так же Малиновский узнал, что Катя в компании до сих пор не появлялась. Что же, отличный повод будет попутно узнать о ее местонахождении.
— Привет, Коля! — поприветствовал Рома финансового гения, зайдя в его кабинет. — Ты знаешь, где Катя? Мне очень нужно с ней поговорить.
— Вот как раз об этом я и хотел поговорить с тобой.
— С ней что-то случилось? — несколько взволнованно спросил Малиновский и присел напротив Николая на стул.
Тот положил на стол папку с документами и внимательно посмотрел на Романа.
"Переживает... Может быть, стоило все-таки не советовать Кате никуда ехать? Хотя, кто ж знал, что Жданов уедет в это же время, — стал размышлять Николай, прежде чем говорить Малиновскому решение подруги. — Да и Кате нужно время, чтобы разобраться в себе".
— Катя уехала, — начал Коля. — На две недели в северную столицу. И назначила тебя исполняющим обязанности президента в свое отсутствие.
Одна новость лучше другой за сегодня для Романа!
— Как уехала? Почему?
— А ты не понимаешь? Ей тяжело. И ей нужно время, чтобы побыть одной и разобраться в своих чувствах. Считай, что она взяла отпуск, на который имеет полное право.
— Да, конечно, но... — Роман замялся. Весть более чем неожиданная. — Она уехала сегодня?
— Да, сегодня. И очень просила, чтобы ни ты, ни Жданов не мучали ее своими звонками и сообщениями, если дела не касаются работы. Надеюсь, ты и сам это прекрасно понимаешь. Так что... Придется тебе взять шефство на две недели в свои руки, — Коля пододвинул папку с документами ближе к Роману.
— А... А что она сказала перед уездом?
— Знаешь, Рома, Катя очень не хотела ехать. Боялась, как бы вы с Андреем не поубивали друг друга. Но теперь, когда Жданов тоже у нас в разъездах, этот отдых будет для Кати лекарством. Я так же, как и ты желаю ей только счастья и спокойствия. Но после того, что произошло, понимаю, что с Андреем вряд ли это все ей светит. Я знаю, что вы с ней крупно повздорили, но, надеюсь, по ее приезду ты найдешь в себе силы простить ее и выслушать?
Роман отвел взгляд в сторону. А затем встал с места и обошел стороной рабочее место Николая. Уткнулся лбом в стену.
— Я уже ее простил. Только, увы... Мы оба с тобой прекрасно знаем, кого выбрала Катя. И в свой уезд она лишь только убедится в правильности своего решения.
Зорькин встал из-за стола и подошел почти вплотную к Роману.
— Правильности? Я не ослышался?
— Позволь, я больше не стану перед тобой откровенничать, — Рома обернулся лицом, и тогда Коля поимел возможность увидеть в его глазах бескрайнюю тоску, даже безысходность. Будто уже ничего невозможно изменить. — Где документы?
— Вот... — Коля подал ему в руку черную папку.
— Спасибо. Кате за доверие, — сказал Малиновский скорее сам себе, чем для ушей финансового директора и сделал шаг к двери.
— Рома, она любит тебя! — зачем-то вырвалось у Зорькина в спину Романа. Но тот не обернулся. Остановился на мгновение, слушая в эти секунды, как часто подает сигналы его сердце, и вышел за дверь.
Лучше бы он этих слов не слышал вообще.
Ведь теперь впереди ему предстоит долгих четырнадцать дней душевных терзаний в полном одиночестве, без Катерины. Когда нет возможности хоть одним глазком увидеть ее, услышать нежный голос и прикоснуться кончиками пальцев к ее атласной коже. Тот период, когда от Катиного решения зависит и его судьба.

_________________
"Женщины – удивительные существа... Чем больше они страдают, тем больше они любят". ©

Глава 7

Прошла ровно неделя с того дня, как я уехала из столицы. На мое счастье родители не очень сопротивлялись и в конце концов пожелали мне спокойного отдыха и восстановления сил. Ровно семь дней я не имела возможности видеть ни Андрея, ни Романа. Но постоянно думала о них и том, как оба этих человека изменили в корне мою жизнь.
Меня грыз долг, именуемый мужем, а так же голос разума, который твердо шептал, что есть человек, который меня любит, который только и жил ради меня, который вернулся ради меня, чтобы вновь продолжить нашу счастливую жизнь. Только я не учла в этом водовороте событий, что мое сердце отдалось его другу. Да... Я могу себе признаться, как мне плохо без Романа.
Каждый день, просыпаясь, я видела перед собой его лицо и вспоминала его нежный и бархатный голос, ласковые прикосновения и так сильно желала очутиться в его теплых объятиях и забыть совершенно обо всех проблемах.
Но, увы, о таком счастье мне оставалось только желать.
О дорогих сердцу людях я могла узнавать лишь только из уст Николая, так как страх услышать их голоса после наших размолвок брал вверх, и я ничего не могла с этим поделать. Роман с помощью Коли более-менее вел дела "Зималетто". С непривычки охватить сразу такой объем работы стало трудновато. А вот Андрей до сих пор не вернулся из Лондона. И больше никаких вестей о нем я не знала. Да и было это к лучшему.
Однако не в гордом одиночестве я продолжаю проводить свой отпуск. Последние два дня меня преследует полнейшая слабость, сонливость, будто бы я пашу целыми днями, как раб на плантациях, без обеда и выходных. О настроении говорить и не стоит. Оно постоянно не располагает к радости и веселью, поэтому большее количество времени я провожу в номере, лишь по вечерам на часок, другой могу выйти подышать воздухом и побродить по улицам города.
А сегодня ко всему перечисленному добавилась еще и утренняя тошнота. Хотя не могу даже предположить, что такого несвежего я могла съесть на ужин.
В общем, об отдыхе в таком плачевном состоянии, не только душевном, но и физическом, и говорить не стоит. Дни идут вперед, а силы не прибавляются.
Пора сделать единственный верный вывод: мне плохо без Романа. Часто по холодным и одиноким вечерам мне хочется прижаться к его груди и забыться крепким сном, а на утро пробудиться от его горячих поцелуев и ласк. Услышать нежное: "Доброе утро, любимая!" и улыбнуться ему в ответ, чувствуя, как внутри рождается тепло.
А пока приходится довольствоваться тем, что имею относительную свободу. Потому что никогда не посмею забыть о штампе в паспорте и о той первой ночи с Романом, которая изменила жизнь всех нас троих.


Я сидела на холодной скамейке возле подъезда дома Николая в обществе зонта и небольшого чемодана вещей. Тряпочная его поверхность изрядно подмокла, так как зонт только частично укрывал собой мою упакованную одежду. Но мне было далеко безразлично. Я даже не радовалась, что вернулась в родной город, к близким людям, любимой работе. Все стало в один день серо и тускло.
И о своих наступивших проблемах снова и снова я желаю поведать только своему лучшему другу Николаю Зорькину. Родители пока не должны о них знать. Хотя всю вечность их непутевая дочь скрывать не может.
Но где-то в глубине души я уже знаю решение. И его содержание не менее плачевное, чем суть самой проблемы.
Колю долго ждать мне не пришлось. Я точно знала, что после работы он сразу же топает домой, вернее, толкается в пробках. Статус финансового директора обязывает ему разъезжать на автомобиле.
Свой красный "Мерседес" он припарковал, как обычно, на тротуаре. Во дворе его царской машине места не нашлось.
— Пушкарева??!! — его глаза стали размером с пятак при виде моей персоны. — Ты... Что ты здесь делаешь? Разве ты еще не в Питере должна быть?
— Должна... Но у меня, Коль, очень серьезные проблемы, — ответила я совершенно уставшим и обессиленным голосом. — Поэтому я вернулась. Это не телефонный разговор.
— По тебе заметно, — Коля окинул взглядом меня с ног до головы. — Будто ты ночь не спала.
— Так и есть...
— Ладно, пойдем, а то замерзнешь и вымокнешь вся в такую погоду! А ведь синоптики обещали переменную облачность!
Коля взял мои вещи, и мы вместе направились к подъезду.


— Может, расскажешь, что у тебя стряслось все-таки? — поинтересовался Зорькин спустя моего десятиминутного молчания, когда присел на диван со мной рядом. — А то вернулась на пять дней раньше, никому ничего не сообщила, родителям даже позвонить не желаешь. Сама вон... Бледная, как полотно. Что произошло там в Питере этом?
Я медленно повернула голову в сторону друга, отрываясь от бессмысленного изучения полок шкафа напротив и тихим, почти безжизненным голосом произнесла:
— Я беременна...
Дыхание Николая, очевидно, прервалось после таких моих слов. Он уставился на меня, не моргая, желая узнать, наверное, подробностей. А я сама толком ничего не знала. Кроме очевидной реакции организма на зарождение во мне новой жизни и положительного результата теста с двумя заветными полосками, никаких других фактов, подтверждающих мое положение, не имелось. Но уже этого всего мне хватило, чтобы погрузиться в бесконечные часы кропотливых мыслей, задаваясь одним единственным вопросом: кто отец моего малыша?
— Ох... Пушкарева... Да... Ну ты даешь!
— Хоть какая-то реакция.
— Погоди, а когда? Когда ты об этом узнала? И какой срок?
— Вчера, — вполголоса ответила я. — Я сделала тест, так как в последние дни чувствовала себя очень паршиво. Да и эта тошнота по утрам, задержка — все на лицо. Коль... Я... Не знаю, кто его отец... И мне очень плохо! — я громко всхлипнула и уткнулась в плечо друга.
Он ласково погладил меня по спине, по волосам, желая успокоить, но вряд ли сейчас это возымеет эффект.
— Ну, ну, Кать... Ты это... Не устраивай здесь потоп. Ведь можно обследоваться у врача. Да! И он скажет тебе точный срок!
Коля отстранился от меня и посмотрел в заплаканные глаза.
— По мне это самый лучший и единственный верный вариант.
— У тебя все так просто, — всхлипнула я. — А мне страшно! Страшно, понимаешь! — я снова закрыла мокрое лицо ладонями, чтобы огородить себя от страшных последствий моих безумных деяний. Оказалось, что к ним я совершенно не готова! — Вдруг это ребенок Жданова?
— Почему? А если Малиновского?
— Нет! — твердо ответила я, будто бы на сто процентов была уверенна в результате.
— Что — нет? Ты сама сказала, что не знаешь, кто отец. Так почему ты думаешь, что ребенок обязательно от твоего мужа? — похоже, Колька совсем не понимал моей логики. Рабочие часы выжали из него все мозги.
— Потому что я была близка с ним... В ту ночь! А симптомы появились спустя неделю! Все на лицо!
— Не факт. С Романом ты тоже... Понимаешь меня. Так что извини, вынужден тебя поправить в твоих убеждениях.
Да, в тот день мы с Ромкой были вместе, но... Потом эта связь с Андреем...
Господи! Это ужасно!
— Да... Ты прав, Зорькин. Я должна провериться, — сделала я вывод. — И если ребенок от Жданова, я сделаю аборт!
— Что? Ты с ума сошла! — Зорькин выпучил глаза. — Убивать жизнь! Пушкарева!
— Не сошла. Я не люблю его. Я не смогу жить с ним вместе только потому, что у нас общий ребенок. Нет! Это не в моих силах!
— Но давай ты не будешь делать поспешных выводов, Кать! А сначала все же сходишь к врачу, хорошо?
— Да! Завтра и пойду! — уверенно ответила я. — Завтра я все узнаю.
— Вот, молодец. Я пойду с тобой! Чтобы ты не натворила глупостей.
— Нет! — решительно возразила я. — Я сама! Спасибо, но... Я должна сделать все сама.
— Хорошо. Как скажешь, — согласился Зорькин. — Ты уже взрослая девочка и вполне самостоятельная. А сейчас я предлагаю соорудить что-то на ужин, потому что я чертовски голоден. Ну или сходить к твоим родителям в гости, чего я предпочитаю больше.
— Это без меня. Не в силах я сейчас строить перед папой отдохнувшее лицо.
— В этом ты права, — кивнул Николай. — Не похоже по тебе, что ездила в отпуск. Да, Пушкарева... Влипла ты... По самые уши.
— А то бы я не догадалась!
— Слушай, Кать, а если ребенок от Малиновского? Что ты будешь делать в этом случае?
Возникла пауза. Я как-то не думала о последствиях с этой стороны. Это меняет многое. Рома любит меня... Наверное, все еще любит. И есть шанс, что полюбит и... Нашего ребенка. Но это все так шатко.
— Надеюсь, ты обрадуешь папашу этой прекрасной новостью?
— Коль, все очень серьезно! Очень! Я не знаю! Я вообще ничего не знаю! — тихо всхлипнула я и закрыла лицо руками.
— Ладно, ладно, Кать. Не надо плакать, — Коля приобнял меня за плечи. — Может тест вообще ошибку выдал и ты вовсе не беременна. Может же быть такое?
— Тогда это было бы прекрасно.
— Вот завтра сходишь к врачу и все выяснишь. А сейчас давай все-таки поужинаем.
— Я не хочу. Спасибо. Пойду в комнату. Хочу побыть одна. Прости.
Окинув Колю усталым взглядом, я быстро покинула кухню. Впереди меня ждет бессонная ночь в муках и терзаниях за свои поступки. Видимо, такая пришла за них плата.


"Тест мог и ошибиться, но вот мой организм... Вряд ли, — выливаю я снова свою душевную боль на страницы личного дневника. — Да я и сама чувствую, что что-то со мной происходит. Такого раньше не было. И это мне знак.
Мне ужасно страшно даже подумать о том, что жду ребенка от Жданова. Тогда он поставит крест на моей жизни. Да, Коля прав. Малыш уже живой и его нельзя убивать так подло только потому, что у его матери в свое время не имелось мозгов. Но с другой стороны ребенок навеки свяжет меня с нелюбимым человеком. Все, к мужу я не испытываю никаких тесных чувств. Я поняла это. И теперь, когда более-менее разобралась в себе, такая новость.
И почему я не прислушалась к Колиному совету рассказать все мужу раньше? Еще в самый первый день его возвращения. А не тянуть эту резину. Чего в итоге я добилась?
Я стала совсем плохо отдавать отчет своим действиям. Где же та светлая и расчетливая голова Кати Пушкаревой? Почему меня до сих пор гложет совесть, если муж знает правду о наших отношениях?
Я, конечно, знала, что любовь всегда сильнее разума, но в моей ситуации это прекрасное чувство сыграло со мной жестокую игру. И плата за нее не малая.
Скорее бы завтра. Завтра все решится. Ах, теперь ребенок решает мою судьбу".

_________________
"Женщины – удивительные существа... Чем больше они страдают, тем больше они любят". ©

Едва мне удалось записаться на обследование на сегодняшний вечер, потому как ни одного свободного местечка не имелось. И это в платной клинике. Хорошо, что деньги могут оправдать срочность! Иначе я сойду с ума от неизвестности, если буду неделями ждать дня приема.
На работу, естественно, припозднилась. И даже спустя полтора часа от начала рабочего дня девочек на своих местах не застала. Неужели у них тоже была бессонная ночь, как и у своей начальницы?
Вообще Коля сильно был против моего появления в стенах "Зималетто". К тому же, когда мне еще положено отдыхать, а я, как ненормальная, рвусь на работу трепать нервы и мучить еще больше себя. Но, видимо, такова моя тяжкая женская доля. Без дела в моем состоянии сидеть еще хуже, а работа хоть как-то сможет отвлечь от насущных проблем. Это я точно знаю!
К тому же, по словам Коли, Жданов с Кирой еще в Лондоне. Мне нечего опасаться его приставаний. А Рома... Я хочу его, конечно, увидеть. Мне необходим этот воздух в его лице. Но, захочет ли он видеть меня после того, что между нами произошло?
Отметив про себя, что обязательно поговорю с подругами насчет дисциплины, я направилась в сторону своего кабинета. Еще в коридоре стали мне слышны голоса мужа и его бывшей невесты.
Оказывается, они вернулись. Неужели Коля от меня это скрывал? Хотя гораздо важнее для меня услышать их разговор на прилично повышенных тонах.
В приемной, подобая девочкам, я прильнула ухом к двери. Хотя и без оного отчетливо доносилось явное недовольство женщины.
— Андрей... Как ты можешь? Как ты можешь плюнуть на то, что между нами было?
— Представь себе, дорогая, могу! Я уже взрослый человек и сам решу с кем мне жить! — громко ответил Андрей, нервно жестикулируя руками.
— И тебе даже плевать на своего ребенка? На нашего ребенка? — Кира уже едва сдерживала слезы, чтобы не вылить наружу всю боль, скопившуюся за время их нелегкого разговора. — Андрей... Господи...
— Я этого не говорил! Ты знаешь, что от него я не отказываюсь и готов помогать, чем смогу! Но жить с тобой я не собираюсь, ясно тебе?
И Кира не выдержала. Разрыдалась прямо в кабинете, осев на пол от беспомощности.
— У меня есть жена! И я ее люблю! И ты прекрасно это знаешь!
— Перестань! Мне больно! — донесся до мужчины громкий всхлип вперемешку с плачем.
— А мне не больно? Ты знала, что я женат, что меня ждет Катя, но все равно продолжала нагло врать! Бесстыдница!
— Не ори на меня! Я хотела как лучше. Ты все равно для нее никто! Пустое место! Потому что твоя Пушкарева спит с Малиновским! Смирись!
"Боже мой... Кира беременна от Андрея... — вихрем пронеслось у меня в голове. — А ему не нужен этот ребенок. Он желает вернуться ко мне, но я то против!"
Внутри меня все сжалось, опустело. Захотелось вскрикнуть от боли и стыда! Ведь это из-за меня Андрей отказывается от собственного ребенка.
Да еще и мое положение... Это катастрофа!
Развернувшись в противоположную сторону, я бегом удалилась в дамскую комнату, ибо слышать дальше пререкания мужа и Киры становилось пыткой.
С блестящими глазами и мокрыми щеками я вошла в туалет, прервав шептания своих подруг, которые надежно обосновались на мягких розовых диванчиках. При виде меня их глаза вылезли на переносицу, будто бы разглядели во мне привидение с соседней планеты. Знала бы я о предстоящей засаде, ни за что бы не ринулась сюда.
— Катя? — в один голос воскликнули они.
— А... А ты уже вернулась из Питера? — спросила Мария, хлопая глазами, куря сигарету.
— Тебе там не понравилось? Плохо кормили? — затронула Татьяна свою любимую тему еды.
— Что-то случилось серьезное? — поинтересовалась Амура.
— Дамы, да успокойтесь вы! — прервала тираду вопросов Шура. — Дайте Кате в себя то прийти! Видите же, что случилось!
Она подошла ко мне и, приобняв за плечи, повела к банкетке. Но не успев я осесть на горизонтальную поверхность, как противный комок тут же подступил к горлу, что я резко отшатнулась к ближайшей раковине.
...Не стошнило на мое счастье. Видимо, запах табака совсем неприятен моему малышу. А девочкам совершенно не нужно сейчас знать о моем положении. Хватит в компании разговоров о Кире.
Я медленно умылась холодной водой и подняла голову. Зеркало отразило бледность лица, синеватые круги под глазами и тяжелые веки.
Женсовет окружил меня сзади, желая получить объяснений, на которые я совершенно не хотела тратить силы.
— Кать, а что случилось то? — задала вопрос Маша, которая уже избавилась от сигареты.
— Ничего... Я пойду!
Но девочки и шагу ступить мне не дали, а взяли под руку и усадили на банкетку.
— Рассказывай! — потребовала Татьяна. — Иначе никуда не отпустим!
— Вот именно! Мы же должны быть в курсе всего, что происходит в нашей компании! А в отношении тебя так в особенности! — добавила Шурочка.
— Хорошо... — сдалась я. — Скажите, а... Андрей с Кирой давно вернулись из Лондона?
— А-а... Но-о... — девочки переглянулись между собой, видимо, не ожидая такого поворота с моей стороны.
— Я знаю, что они в компании.
— А, но... Да... Они вернулись на днях... Вчера буквально...Поздно, — ответила Амура. — Андрей весь на нервах... На Шурупа вон даже сорвался.
— Ага! Хотя я всего лишь предложила ему принести кофе, — подтвердила Кривенцова.
— И что было дальше?
— Дальше... Дальше ну... — Мария замялась. — Я услышала такое...
— Кать, ты только не переживай раньше времени... — предупредила Шурочка. — Ведь еще же ничего не решено...
— Вы о том, что Кира ждет ребенка? — спросила я подруг напрямую.
— Да, но... Откуда ты знаешь? — изумилась Татьяна. — Ты же только приехала, а уже...
— Это не важно. Знаю и все.
— Но, Кать... Мы, конечно, понимаем... Как это больно... Для тебя... — издалека начала сочувствовать Мария. — Но... Кира Юрьевна очень хочет этого ребенка...
— Да! А Андрей Палыч против! — заметила Амура. — Он хочет к тебе вернуться. С тобой отношения наладить.
— Но сказал Кире, что ребенку будет помогать, что он ни в чем нуждаться не будет, — добавила Шурочка.
— Кать... Ну чего ты молчишь то? Скажи что-нибудь!
— А что говорить то, Тань? И так все ясно.
— Как ясно? — удивилась Шура. — Ничего не ясно! Вот что ты думаешь по этому поводу? Тебе же, наверное... Неприятно, да?
— Я не знаю, девочки! — тяжело вздохнула я и встала с банкетки. — Все слишком сложно.
— Но, Катя! Но, неужели тебе все равно, что думает, что чувствует твой муж?! — округлила глаза Амура.
— А Роман Дмитриевич?! Кать, а Малиновский! — напомнила Шура о своем шефе. — Ведь вы же с ним... Ну...
— Да, дорогие мои! Вы правы! — согласилась я с их мнением. — И Андрей, и Роман... Они мне очень дороги! Оба! Но... Вы же знаете, что Андрея долго не было...
"Слишком долго... Что я успела проникнуться настоящими чувствами к его другу!" — добавила я в мыслях.
— И ты... — продолжила мою фразу Амура, заглядывая мне в темные очи.
— Ты хотела нам сказать... — произнесла Мария, в ожидании услышать что-то интересненькое.
— Я хотела сказать, что всем пора вернуться на рабочие места! — постаралась я ответить как можно увереннее и сама направилась к выходу.
— Но, Кать!
Я вышла из туалета, не имея понятия, что делать и как теперь поступать. Душа требовала незамедлительного разговора с Андреем, хотя лучше бы он состоялся завтра, когда я буду осведомлена точной информацией о своем положении. Но с другой стороны я должна знать в полной мере, насколько сильны желания мужа начать наши отношения сначала.


На крик, доносящийся из президентского кабинета, Роман просто не мог не отреагировать. Особенно, если там с кем-то выясняет отношения его друг. Да... Несмотря на то, что случилось между ними, Рома по-прежнему считал Андрея другом. Единственным и лучшим. Просто когда-нибудь тот обязательно поймет его чувства к Катерине. Роман на это очень надеялся.
— Да что здесь происходит?! — с этими словами без стука он вошел на порог и увидел Киру всю в слезах, сидящую на полу, поджав колени под себя, и Жданова напротив нее, который упорно что-то ей доказывал. — Андрей, ты так кричишь! Сейчас весь женсовет сбежится, если уже...
— Оставьте все меня в покое! — внезапно сорвался Андрей. — Только и делаете, что учите меня жить! Надоели! — бросив косой взгляд на Малиновского, Андрей быстро покинул кабинет.
Ромка только осуждающе посмотрел ему в след и перевел взгляд на Киру. Опустился на корточки рядом с ней и медленно дотронулся до ее плеча.
— Ну, все, все. Не плачь, Андрей ушел. Больше он не посмеет на тебя так орать. Я обещаю.
— Я не нужна ему, понимаешь? Он втюрился в свою Пушкареву и все! И ничего и никого слышать не хочет! Ром... — Кира подняла на него заплаканные красные глаза. — Ему даже на собственного ребенка наплевать, понимаешь?
— Думаю, что он погорячился. Ну... Ты же знаешь, Андрей вспыльчивый человек, сначала говорит, а потом думает и долго сожалеет. Давай руку, вставай. Пол холодный и грязный.
Роман помог Кире подняться и подвел ее к кожаному креслу. А затем подал стакан воды.
— Держи. Постарайся успокоиться. Тебе вредно сейчас волноваться.
— Почему он такой бесчувственный? Когда он таким стал? — в отчаянии произнесла Кира, сделав несколько глотков. — Ведь я же на все готова ради него!
— Я знаю. Знаю. Но дай ему время. И я уверен, у вас все образуется.
— Успокаиваешь? Зря. Не учел ты в деле Пушкареву! Даже не представляю, что будет, когда она вернется.
— Она тебе не соперник, — тихо ответил Роман, опустив голову.
— Это почему же? Вы помирились? Или она из двух зол выбрала тебя?
— Ни то, ни другое. Просто за время ее отсутствия я понял, что не могу без нее. Каждый новый день прожит зря. Ты должна меня понимать.
— Тогда чего ты ждешь? Скажи ей это! Скажи, Рома!
— А ты? Ты сама что делать намерена?
Кира глубоко вздохнула. Вопрос предполагал не один вариант ответа.
— Рожать, конечно!
— Я не об этом. А об Андрее.
— Я ни за что не отдам его Пушкаревой! И за свою любовь буду бороться до последнего! — четко заверила Кира, что у Романа не возникло ни капли сомнения в ее словах.


С опущенной головой и погруженная в собственные мысли я чуть не врезалась в Андрея, который несся по коридору, никого и ничего не замечая. Конечно, после такого откровенного разговора с Кирой настроение выше плинтуса быть и не может.
— Катя? — его удивление при виде меня в просторах "Зималетто" мгновенно переросло в широкую улыбку. — Рад видеть тебя! Ты... Прекрасно выглядишь!
— Спасибо, Андрей, — выдавила и я на лицо небольшую улыбку.
— А ты давно вернулась? Как отдохнула? Как Питер?
— Красивый город. Время, проведенное там, пошло мне на пользу.
— Рад за тебя. Знаешь, я бы хотел поговорить с тобой. Если, конечно, ты не занята. Это очень важно.
— Я тоже хотела с тобой поговорить, — уверенно ответила я. — Только в другом месте.
— Согласен. Может, пообедаем вместе?
Чуть смедлив, я кивнула.
— Хорошо. Тогда я жду тебя на ресепшене.
Опустив голову вниз, я проследовала в свой кабинет, чтобы собраться с мыслями перед трудным разговором.
С мужем мы разошлись в противоположные стороны.

_________________
"Женщины – удивительные существа... Чем больше они страдают, тем больше они любят". ©

Ура! Женсовет позиции не сдает!



Кира, Кира, Кира...
Только и счастья в жизни досталось, что родилась богатой и красивой. И авторы за что так тебя не любят - все заставляют страдать?



Ох, Катька, Катька...

_________________

И создал бог женщину. Посмотрел, засмеялся и сказал: да, ладно, накрасится!

Да вот сама не знаю, почему Кира у меня злодейка своеобразная получается в историях. Так на самом деле я ее люблю по сериалу, мне нравится ее характер, поступки, сила, но вот в фиках я ее делаю эгоисткой. Так сложилось что ли.
Розалия, дорогая, спасибо за отзыв!

_________________
"Женщины – удивительные существа... Чем больше они страдают, тем больше они любят". ©

Я надела пальто, стоя спиной ко входу, а в следующую секунду услышала хлопок двери. В кабинет кто-то вошел.
Обернулась. Передо мной стоял Роман.
Мое дыхание замедлилось в разы, мгновенно отступили щемящая тревога и немой страх от одной мысли, что предстоит беседа со Ждановым.
Кажется, что Рому я не видела целую вечность. Или даже больше, потому что устоять перед его нежным и чарующим взглядом зеленых очей почти невозможно.
Какие-то несколько секунд мы просто молчали. Изучали друг друга взглядами. И разговаривали взглядами.
Но вдруг Роман нарушил нашу тонкую нить трепетного немого разговора:
— Привет. Шура сказала, что ты вернулась с отпуска. Я... Безумно рад тебя видеть!
До меня еще не сразу дошел его мягкий голос, приятные интонации. Так могла бы просто слушать его и смотреть на его обладателя. Ничего иного больше не нужно.
— Д-да, вернулась... По делу, — скромно ответила я, теребя пуговицы пальто.
— Что-то случилось?
— Нет! То есть... — я замялась. Так не хотелось скрывать от Ромы свое положение. Даже умалчивать и то сродни лжи. А я не хочу больше повторять былых ошибок.
Ромка сделал несколько шагов мне навстречу, но дотронуться рукой меня не посмел. Он чувствовал свою вину за ссору, полагал, что его напор может стать неуместным в данный момент.
— Я... Очень скучал по тебе... — тихо произнес он, смотря в мои очи.
Сейчас они ему казались еще темнее и красивее. Захотелось несмотря ни на что прикоснуться к моей нежной коже, ощутить вкус мягких губ. Но надо держать себя в руках.
— Я... Тоже. Скучала, — тихо ответила я и потупила взгляд в пол. — Но... Давай поговорим позже, ладно? Мне надо идти сейчас.
— Хорошо. Как скажешь.
Роман отступил. Сейчас он готов принять любое мое решение.
— Спасибо, — поблагодарила я и сделала шаг к двери. Покидать общество вице-президента не имелось никакого желания. К черту все объяснения с мужем! Он сам должен понять, что мои чувства к нему охладели. Неужели это так незаметно?
Как только за мной закрылась дверь, я тут же глубоко выдохнула. Что сейчас творилось в моей голове и моем сердце, трудно разобраться даже мне. Все горит и полыхает желанием забыть адское прошлое вкупе со своими ошибками и начать новую жизнь с чистого листа. Но, пожалуй, в ближайшее время сделать это невозможно.


С Андреем мы расположились в небольшой кафешке неподалеку от места нашей работы за столиком у окна. Чтобы не собирать лишних взглядов. Кроме нас в помещении находилась еще одна пара, но она слишком была занята разговором на свою тему. И на нас не обращала никакого внимания.
— Закажешь что-нибудь? — спросил меня муж, взяв в руки папку с меню.
— Нет. Я не голодна.
Еще не хватало, чтобы в такой серьезный момент накатил приступ тошноты.
— Тогда и я ничего не буду, — Андрей отложил меню в сторону и внимательно всмотрелся в мои очи, отчего сразу стало как-то неловко.
— Как Маргарита Рудольфовна себя чувствует? — начала я издалека.
— Мама-то? Хорошо. Ей уже лучше. Просто давление подскочило. Нельзя ей много волноваться.
— Ты... Хотел поговорить со мной. Я готова тебя выслушать.
— Да, Кать, я хотел извиниться перед тобой за тот наш разговор. За то, что накричал на тебя, не выслушал, вел себя, как последний эгоист... В общем... Дураком был, Кать. Знаю, как тебе было больно и обидно в тот момент, какие чувства ты испытывала, но поверь... Мне тоже было нелегко, когда ты призналась, что вы с Малиновским... — Андрей остановился. Боль до сих пор жгла его изнутри от одной мысли, что его любимая женщина отдалась другому. Но он обещал самому себе держать себя в руках! — Но ведь это было все в прошлом, ведь так? Я понимаю, что моя болезнь... Она многое изменила и в твоей жизни, и в моей. Малиновский долгое время помогал тебе в работе и... Даже больше. Но теперь... Теперь я вернулся! Вернулся к тебе! И только тебе, Катюш! — Андрей выдержал паузу, чтобы собраться с мыслями. И снова посмотрел на меня. А я думала только об одном, расскажет ли он о своем ребенке от Киры или все же предпочтет умолчать. — Да, я знаю, что в моей трудоспособности теперь есть большие сомнения. И что я как прежде не смогу управлять фирмой, и, возможно, тебе понадобится время, чтобы вновь доверять мне. Я готов. Готов ждать столько, сколько нужно, лишь бы знать, что не напрасно.
Я не торопилась давать свой ответ. Все продолжала слушать молча позицию мужа.
— Ты, наверное, сейчас подумала о Кире. Как можно мне доверять, после того, что между нами было? Да, Кира очень помогла мне в свое время, но нас более ничего не связывает. И не может связывать, потому что... Я люблю тебя, Кать! Люблю! Мне никто не нужен, кроме тебя, поверь! Я очень хочу, чтобы мы с тобой начали все с самого начала. У нас получится, ведь я уверен, что ты все еще любишь меня! Я почти знаю это! А помнишь, как ты хотела родить мне ребенка, Кать? И как я говорил, что мы с тобой станем самыми лучшими родителями.
Я моментально изменилась в лице. Когда речь заходит о ребенке, мне сразу становится не по себе. Потому что неизвестность меня пугает еще сильнее. И сколько умрет моих нервных клеток, пока я буду ждать своей очереди на прием к врачу!
— Я до сих пор пребываю в мечтах о нашем светлом будущем. Катюш, я ни о ком другом думать не могу, только как о тебе. Ты простишь меня?
"А я и не держу на тебя зла. Зачем мне на тебя сердиться, если больше не люблю? — пришел ответ в мыслях. — За что прощать? За правду, в которой ты был прав? За Киру, которая безумно тебя любит? За исчезновение, благодаря которому я обрела свое счастье? Как я могу иначе поступить после всего, что с нами произошло?"
— Почему ты молчишь, Кать?
— Андрей, я... Я больше не хочу и не буду мучить никого из нас, — твердо и уверенно начала я. — Ты сам понимаешь, что за год нашей разлуки многое изменилось. Разбитую вазу не склеишь. А, если и починишь, то останется вечный рубец. Его не сгладит даже время. Я очень ценю все твои искренние чувства ко мне, но не могу дать тебе того, чего желаешь. Прости. Я пыталась. Но... Мы должны расстаться и начать каждый свою жизнь. Порознь.
— Что?! — Андрей округлил глаза и даже выпрямился на спинке стула, насколько эта весть стала для него неожиданностью. — Что ты сейчас сказала? Расстаться?
— Да, Андрей. Расстаться, — спокойно подтвердила я свои же слова. — Мы не можем больше быть вместе и на этот счет есть две причины: Кира и мои чувства.
— Но Кира...
— Не перебивай, пожалуйста. Я тебя выслушала, теперь и ты дай мне шанс, хорошо?
Кивком головы Андрей подтвердил, что согласен на условия.
— Спасибо. Я знаю, что Кира ждет ребенка. Знаю, как ей будет тяжело без твоей поддержки, в которой она так нуждается. Ты нужен ей и своему ребенку, у которого должен быть отец. Обязательно. А что касается меня, то время, проведенное в Петербурге, расставило все на свои места. Я не могу больше и не хочу притворяться и давать пустую надежду на то, что между нами еще что-то может быть. Да... Когда ты только вернулся, я хотела, безумно хотела вернуться к тебе, бросить Романа, потому что я – твоя законная жена, но... Жизнь показала, что не всегда то, что мы желаем, осуществимо. Я действительно хотела вернуть наше былое понимание, доверие и любовь, но моя жизнь изменилась. И твоя тоже. Пожалуйста, не говори ничего сразу. Просто пойми меня и сделай выводы.
Вот... Кажется, коротко я сказала то, что хотела. Вроде бы стало легче. Просто сама еще не до конца понимаю, что произнесла то, что когда-то даже боялась и в мыслях держать.
— Это из-за Малиновского, да? — в голосе Андрея слышались отрешение и боль. — Из-за него ты готова перечеркнуть все, что между нами было?
— Нет. Дело во мне. И в моих к тебе чувствах.
— Или в Кире? И в этом ребенке? Кать, ну... я понимаю, как это ужасно, но... Если ты о нем так переживаешь, то с ним все будет хорошо. Я сумею позаботиться о его прекрасном детстве. Да ты никогда и не вспомнишь даже, что он вообще существует! Я все для этого сделаю.
— Ему нужен ты, Андрей. Ты как отец. А Кире, как любящий муж.
— Да не люблю я ее! — взорвался Андрей. — Не нужна мне Кира! Мне ты нужна, Катя! Ты! Понимаешь? Только ты! Кать, ну неужели Малиновский смог тебя в себя влюбить? Да он понятия не имеет, что такое семья, а...
— Он любит меня... А я люблю его. Прости.
В следующее мгновение в моей сумочке зазвонил мобильный телефон. Кто-то очень желает поговорить со мной, потому как мелодия продолжала играть еще каких-то несколько секунд.
— Извини. Да, слушаю, — ответила я в трубку. — Конечно. Конечно, могу. Я буду где-то через час. Всего доброго.
Это звонил врач из клиники, к которому я записалась на прием, и предложил мне подъехать пораньше, так как кто-то из его пациентов не сможет приехать в назначенные часы. Чтобы не терять времени, он меня и пригласил.
— Я не верю. Я не верю тебе, — тем временем продолжил Андрей. — Это ложь. Ты специально мне говоришь это, чтобы сделать больно. У тебя не может быть с ним ничего серьезного!
— Но, тем не менее, это правда, Андрей. Пожалуйста, подумай над моими словами. А мне надо ехать. Прости.
— Катя! — он тут же оказался напротив меня, когда я успела только встать с места. — Пожалуйста! Выслушай меня! — и дотронулся до моей руки.
Ничего лишнего он себе не позволил, хотя очень хотелось буквально задушить любимую женщину в объятиях и никуда не отпускать!
— Андрей, не надо, — тихо произнесла я, не смотря мужу в лицо. — Кругом люди.
— Мне все равно на них, но не все равно на нашу с тобой жизнь! Куда ты так торопишься? К Малиновскому, да?
— Нет.
— Кать, одумайся! Ты даже не представляешь, что тебя с ним ждет! Это же Малиновский! Ты хочешь стать для него одной из тех на пару ночей? Чтобы в следующую сотрясаться от рыданий, потому что у твоего любимого теперь другая? Этого ты желаешь?
Сначала я наградила мужа презрительным взглядом, а потом произнесла:
— С каких пор ты так отзываешься о своем друге? Ведь ты даже не знаешь, насколько он изменился. Прости, мне надо идти.
Я медленно высвободила свою ладонь из его руки и сделала несколько шагов назад. Повернуться спиной к тому человеку, которому делаю так больно, не хватило сил. Лишь только в паре метров от выхода, скрепя сердце, я почти бегом покинула кафешку.


Шла вперед и плакала, провожая в последний путь прошлое, которое с таким желанием когда-то хотела вернуть. Я о многом тогда мечтала с Андреем, а сейчас желаю только одного — спокойствия в этом суматошном мире.
Правда, в ближайшие часы оно мне вряд ли светит. Может быть, надо было Кольку взять с собой? Он хоть разговорами смог бы отвлечь меня от Бог знает каких мыслей. Самых разных.
Но нет! Это только моя проблема. И я сама должна ее решить!
Когда подъехала к территории клиники, то более менее успокоилась. Нельзя показываться врачу в таком виде. Хотя саму внутри всю трясло. Так страшно узнать о последствиях своей ошибки.
В коридоре народу в такое время суток и будний день было не много. В основном это молодые женщины до сорока лет на разных сроках. Кого-то сопровождали их мужья, молодые люди, будущие отцы, а кто-то рассчитывал только на свои силы. Как и я.
А как мне сейчас было легче, если бы со мной рядом был Рома... Мой Ромочка...
Но пока ему нельзя знать о моем положении. Никому пока не нужно. Только после результатов обследования я смогу уже думать, как быть дальше.
Через минут десять вышел молодой врач, лет двадцати пяти и назвал мою фамилию. Его возраст меня ни сколько не смутил. Более того, я даже и не обратила на эту деталь внимание, если бы не девушка, которая сидела на диванчике рядом со мной, слишком громко не оповестила бы вслух то, что думает.
Наступил мой черед. Через каких-то полчаса решится вся моя судьба.

_________________
"Женщины – удивительные существа... Чем больше они страдают, тем больше они любят". ©

Глава 8

Как обычно Колька не упустил своей возможности, чтобы за ужином не полакомиться вкусностями моей мамы, поэтому в районе семи вечера его голос я услышала в нашем коридорчике. Мама сразу же пригласила его за стол, предлагая отведать своих фирменных вареников с творогом и не тревожить меня в виду моего плохого самочувствия. Так я сказала маме, когда отказалась от еды. Списала все на здоровье и удалилась в комнату.
Но Коля все же решил меня побеспокоить для того, чтобы узнать результаты обследования.
— Привет, Пушкарева! — бодро поприветствовал меня Зорькин, как только перешагнул порог.
— Виделись уже, — ответила я негромко, не повернув головы в сторону друга, так как больше меня интересовал ночной пейзаж за окном. — Закрой дверь.
— Закрыл. Кать, ну что? Что врач сказал? — первым делом спросил он то, что так его волновало.
— Ничего.
— Как это ничего? — изумился Зорькин. — Совсем?
— Совсем. Нужно досдать еще кое-какие анализы и тогда приходить.
— А-а. Это так все сложно...
— Ничего не сложно. Так положено, — отвечала я коротко, без энтузиазма. Лишь бы Колька только отстал от меня со своими вопросами.
— Ну, да... А что без этих анализов никак нельзя определить?
— Нельзя, Коля! — повысила я голос и развернулась к другу лицом. — Я же сказала, чего непонятного?
Коля потупил взор в пол.
— Но мало ли... Я подумал...
— Не надо думать! А надо внимательно слушать! И вообще ты пришел к маме на ужин? Так иди! Тебя уже заждались.
— Да я пойду, конечно, только вот...
— Что?!
Я нервничала. Сильно причем и срывалась на ни в чем невинном друге. Но в этот вечер мне совсем не до него.
— Странная ты какая-то, Пушкарева. А тебе точно врач ничего такого жуткого не сказал?
— Нет же, не сказал, — чуть снизила я тон голоса. — Просто я очень устала и хочу отдохнуть. Могу я этого желать?
— Понимаю. Конечно, можешь, — сочувственно произнес Николай. — На тебя многое навалилось в последнее время. Тогда я это... На кухню пойду. Ты ужинать пойдешь?
— Нет. Спасибо. Позже кефиру выпью.
— Ну, да, — Коля пожал плечами. — Как знаешь.
Зорькин улыбнулся мне краешком губ и покинул пределы комнаты, отметив про себя, что что-то от него укрыли.
"Хотя не в стиле Пушкаревой скрывать что-либо, касающееся личной жизни. Тем более, когда речь заходит о ребенке", — подумал про себя Николай, вдыхая за кухонным столом запах горячих вареников.


Ночь выдалась бессонной и тяжелой в моральном смысле.
В дневнике на чистом листе грызла мою совесть одна единственная фраза "Я беременна от Жданова...".
Мысли одна за другой струились бурным ручьем в моей голове, не зная ни начала, ни конца.
Плачевный результат моих поступков вылился в то, что теперь жду ребенка от нелюбимого человека.
Я пришла к выводу, что никто и никогда не узнает правду. Поэтому даже Кольке пришлось соврать.
Это моя ошибка. И я ее исправлю.
Сообщив другу с утра, что плохо себя чувствую и не приеду в "Зималетто", я снова отправилась в клинику, чтобы узнать все об интересующем меня вопросе. Для аборта нужно было сдать всего лишь несколько анализов и через пару дней, словно страшный сон, я навсегда смогу забыть об этом нежеланном ребенке.
Хотя, конечно, он вечно останется в моей памяти. Разве такую ошибку когда-нибудь забудешь?
Более того, мне объяснили и последствия этой недолгой операции. Мой срок ее позволяет сделать физически безболезненно. А за душевный разлад я только сама в ответе.
Конечно, никто мне не гарантирует, что в будущем все будет идеально. Знаю, что бывали и случаи, когда женщина больше никогда не сможет иметь детей. Но мучить себя и своего ребенка мать не должна!


— Коля, привет! — поприветствовал Роман Николая, заглянув к нему в кабинет. — А где твоя подруга?
— Дома. Она нехорошо себя чувствует. Так что сегодня в компании ее не будет, — спокойно ответил Зорькин и снова уткнулся в документы.
— Что-то случилось серьезное?
— Нет, с чего ты взял? Ничего особенного. Просто Катя решила отлежаться дома. Имеет же она на это право?
— Имеет, конечно, — вздохнул Малиновский. — Ладно, пойду поработаю.
— Давай!
"Что-то мне не нравится твое самочувствие, Пушкарева! Я, конечно, понимаю, что у тебя личные проблемы, но мне бы могла сказать и правду!" — мысленно обиделся Николай, имея в виду сдачу анализов.


Роман вернулся в свой кабинет и тут же решил набрать номер Катерины. Долгие гудки заставляли его уже нажать кнопку отбоя, но в следующую секунду он услышал родной голос любимой.
— Привет, Рома. Что-то случилось?
— Привет! Нет. Просто... Тебя хотел услышать. Коля сказал, что ты плохо себя чувствуешь. Я волнуюсь.
Я улыбнулась краешком губ и присела на холодную лавочку напротив подъезда своего дома.
— Не стоит. Со мной все в порядке. Просто я приболела чуть-чуть.
Снова пришлось соврать. Опять. Но иначе поступить я не могу.
— Может быть, тебе помощь нужна? Я приеду! Мне не трудно.
— Нет, нет! Не надо. Со мной родители тут рядом. А я выйду через пару дней.
— Хорошо, — согласился Роман от безвыходности. — Тогда выздоравливай. За "Зималетто" не переживай. Возьму все дела в свои руки.
— Спасибо. Я знаю, что могу тебе довериться. Пока.
— Подожди, Кать! — еле успел Ромка что-то еще сказать. А то разговор получается таким коротким.
— Да. Что-то еще?
Рома замолк на несколько секунд. В трубке я могла слышать только его дыхание.
— Выздоравливай поскорее и... Береги себя. Я очень буду ждать твоего возвращения в стенах компании.
"Зачем я сказал такой бред? Я же ведь не знаю, что она там решила в свой отпуск. Вдруг это последние дни, когда я еще могу надеется на что-либо".
— Спасибо, — тихо произнесла я и отключилась.
Затем посмотрела вверх, на серое небо. В воздухе пахло дождем. Слабый, но северный ветер придавал еще больше неуюта атмосфере. А в моей душе уж все покрылось льдом.
У нас все будет хорошо с Романом. Я знаю. Я уверенна в этом. Вот только уничтожу все, что связано с прошлым, и начну жизнь заново.

_________________
"Женщины – удивительные существа... Чем больше они страдают, тем больше они любят". ©

Прошлое останется в прошлом, но может аукнуться в будущем.
Неужели медицина ссобна определить время зачатия с точностью до дня? А вернее - до

часа? Кажется Катя была близка с обоими мужчинами в течение суток...

Автору

_________________
Архив


Сведения о моих книгах: topic1796.html?&p=1287322#
Архив

Да, все верно, Катя была близка и с Андреем и Романом в один день. Но и это заключение... Тоже не просто заключение . В общем не буду раскрывать все.
Спасибо за отзыв!

_________________
"Женщины – удивительные существа... Чем больше они страдают, тем больше они любят". ©

Очень интересно девки пляшут!! Заинтреговали!!! А что дальше??!! Жду?!!

Вот и еще один читатель! Автору приятно то как!

_________________
"Женщины – удивительные существа... Чем больше они страдают, тем больше они любят". ©

Очень вовремя Роман закончил беседу с Катериной, потому как без стука в его кабинет вошел Жданов. Малиновский и сам не знал, что он здесь делает каждый день. Вроде Катя ни к каким обязанностям его не приурочила, кроме того, что Андрей изо дня в день умудряется ссориться с Кирой. Их разговоры на повышенных тонах слышат даже крысы на производственном этаже. Роман не сомневался в этом.
А после того, что произошло вчера, Рома твердо решил поговорить на этот счет с Андреем. Нельзя так мучить мать своего собственного ребенка. Был бы сам Ромка на его месте, то непременно бы устроил Кире полноценный отдых, ухаживал за ней еще больше, да просто поддерживал во всем. Хотя это только со стороны Малиновскому казалось, что все просто. Не сложно в том плане, если бы будущий отец испытывал чувства к матери своего ребенка. А этот малыш оказался нежелательным. Он уже в утробе матери чувствует, что его появлению рады не все.
— Катя не приходила? — натянутым тоном спросил Жданов, стараясь не лицезреть друга.
— И не придет. Сегодня можешь ее не ждать, — коротко ответил Роман, раскладывая документы по столу.
— Почему? Что с ней?
— Потому что Катя приболела. И в ближайшие пару дней все важные вопросы, если таковые у тебя имеются, можешь решать со мной. Я Кате все передам.
— А не много ли ты на себя берешь, Малиновский? — насупился Андрей и подошел к столу Романа. Тот принял вертикальное положение, приготовился к словесной атаке со стороны друга. — Президент у нас пока еще моя жена и никто не имеет права решать что-либо за нее!
— В ее отсутствие и.о. президента Катя, к твоему сожалению, назначила меня. А вот у тебя нет точно прав так кричать на Киру и доводить ее до слез! Она носит твоего ребенка! Если ты забыл.
— Малиновский, не лезь в мою жизнь, а? Я сам с Кирой разберусь! Без твоей помощи!
— Нет, дорогой мой. Как бы то ни было Кира для меня не чужой человек и для тебя в том числе! Не забывай, сколько всего она для тебя сделала. И она, прежде всего, женщина, которая заслуживает к себе уважения!
— И с каких это пор, Малиновский, ты говоришь об уважении к женщинам? — возмутился Андрей. — После того, как нагло переспал с моей женой?! Других девок мало тебе, да?
— Причем здесь твоя жена, Андрей? Успокойся. И речь не о ней. А о вас с Кирой. Она выходила тебя, вернула к жизни, а ты... Ты нужен ей. Пойми это и все.
— Не дождешься! Катя твоей не будет! Никогда! Понял?
Косо взглянув на Романа, Андрей с силой толкнул дверь и покинул кабинет.
Рома лишь с досадой опустился в кресло. Бесполезный вышел разговор. Жданов уперся, как бык, в одни ворота и другие видеть не желает.
В нынешнем случае жаль только Киру, которой хуже всех в этой ситуации. Она не виновата в том, что судьба к ней так повернулась. Желанный ребенок от любимого человека... Это для нее огромное счастье. Но, к сожалению, что только для нее одной.


Эта ночь выдалась тревожной для Романа. Мысли целиком и полностью царствовали в его голове, мешая организму спокойно погрузиться в сон.
Он так и не поговорил с Катериной после ее приезда и это его еще больше мучило. Ведь он понимал, что от ее решения зависит его судьба. Их судьба. И даже жизнь Киры с Андреем в том числе.
А еще Ромка ужасно соскучился по своей Катюшке. Ему очень хотелось самого малого — лишь заключить ее свои объятия и никогда больше не отпускать.
Но его любовь сыграла с ним злую шутку. Раньше он никогда не мучился оттого, что настолько привязан к одной, именно к одной женщине, но сейчас все изменилось. С появлением Кати переменилось абсолютно все и радоваться этому или не очень, Рома уж и не знал.
Просто взять и забыть свою любовь, уничтожить и вычеркнуть из сердца он уже не сможет. Слишком многое между ними произошло, чтобы остаться бесчувственным существом.
Выбор очевиден: либо он, либо Андрей станет спутником жизни для их президента.
Очередной тяжелый рабочий день для вице-президента отечественного модного дома начался с решения позвонить своей начальнице, да, лучше считать этот разговор рабочим, чем личным, и узнать о ее самочувствии. Это ведь не возбраняется законом. Он бы, конечно, лучше сам съездил к ней домой и убедился лично, что с Катей все в порядке, но так он сделает только в том случае, если Катя сама его попросит. Навязываться в его случае сейчас не лучший вариант. Он умеет терпеть. В отличие от Жданова. Небось тот уже успел потрепать нерв своей жене. Хотя... Кто его знает? И что у него на уме после болезни?
Долгие гудки на мобильном президента заставили Рому начать нервничать. Хотя в следующую секунду он подумал, что Катерина может просто крепко спать и не слышать звонка. С ним самим такое часто бывало раньше после воскресного загула. Что едва ли слышал противный писк своего будильника в шесть утра. Зато от звонка весьма раздраженного Жданова Ромка затем пробуждался, как заведенная игрушка. Потому что не имелось желания получить разнос на работе из-за опоздания.
Но все же Роман нервничал. И никакие былые воспоминания не хотели его успокаивать. А потом они были слишком давно, что Ромка старался как можно меньше вспоминать свое прошлое.
Набрал номер еще раз — все те же безжизненные долгие гудки. Глухо, как в танке.
"Может стоит поинтересоваться у Зорькина? Он-то наверняка больше меня знает о своей подруге", — подумал Роман в процессе слушания все тех же гудков над ухом и уже хотел нажать кнопку отбоя, как в трубке ответил чей-то низкий, но довольно приятный мужской голос.
— Здравствуйте. Екатерина Жданова не может подойти сейчас к телефону. Она перезвонит позже.
— Здравствуйте... А-а, подождите! — спохватился Рома. — Постойте! А кто это? Что с Катей?
— С вами разговаривает главврач отделения женской консультации Сергей Иванович. Вы кем приходитесь пациентке?
— А-а-а... Я... — Рома замялся. Кем? Кем? Если говорить правду, то теперь выходит любовником. Но врачу совершенно не обязательно знать такие подробности. — Я ее коллега по работе. Что случилось?
— В таком случае ваша коллега после операции сама все расскажет, если посчитает нужным. Всего доброго.
— После операции?! — изумился Роман. — Какой? Я ее друг, очень близкий друг... И я... Я должен знать, что случилось! Это очень важно! У нас друг от друга нет секретов! Поймите!
— Хорошо, хорошо. Может быть, вы ее сможете отговорить от ее решения. Но сейчас она под наркозом. И поговорить с ней можно будет только через пару часов, не раньше.
— От какого решения? — повысил тон Малиновский, теряя терпение. — Что с Катей?
— От решения сделать классический аборт.
— Что-о?! — глаза Романа стали размером с пятак. — Что вы сказали? Аборт? — испуганно переспросил он, не веря своим ушам.
— Да. Именно. Через несколько минут ей предстоит операция. Но, раз вы позвонили, то, может быть, сможете ей объяснить, что еще не все потеряно. Мы всегда используем любой шанс для сохранения новой жизни.
— Д-да... Да... К-конечно... — пробормотал Рома себе под нос, отходя от постигшего его шока. К тому же надо было что-то ответить врачу.
— Тогда вы подъедите? — кажется, его о чем-то спросили, но Ромка уже находился глубоко в своих мыслях и лишь услышал какие-то обрывки вопроса.
— А? Что? Да... Конечно. Вы... Вы только не делайте ничего... Пожалуйста. Не надо никакой операции.
— Не беспокойтесь. Ваша коллега будет находиться под присмотром персонала. Адрес вы знаете?
— Адрес? — с волнением переспросил Рома. — Какой адрес?
— Клиники, разумеется. Записывайте.
Трясущимися руками Ромка отыскал ручку и кусочек бумажки у себя на столе и начеркал то, что ему продиктовали.
— Всего хорошего.
В трубке теперь Малиновский слышал только размерные прерывистые гудки. Он смотрел куда-то вперед, в одну выбранную для себя точку и ничего не соображал, кроме того, что осознал, что только что спас эту маленькую еще не появившуюся на свет, но уже зародившуюся жизнь.

_________________
"Женщины – удивительные существа... Чем больше они страдают, тем больше они любят". ©

Мы читаем но не всегда пишем!!! Мы же читатели!!!!
Просто сейчас ещё не вошли после летних каникул в рабочий режим.!!!
Вот!!!
А если серьезно мне ваши произведения очень нравятся!!!
Вдохновения и успехов!!!

Спасибо!)) Мне очень приятно:)

_________________
"Женщины – удивительные существа... Чем больше они страдают, тем больше они любят". ©

Глава 9

Выкурив не одну сигарету, окрестив про себя, какой мерзостью накормил свои легкие, Роман твердо для себя решил, что вытрясет у Зорькина все, что касается тайной беременности Кати. И пусть Коля только попробует сказать, что ничего о ней не знал и слышит в первый раз!
— Зорькин, нам надо поговорить! — твердо и уверенно начал Малиновский, как только вошел в кабинет, плотно закрыв за собой дверь, чтобы женсовет не распускал свои локаторы там, где не следует.
Коля насторожился. Уж очень вице-президент был решительно настроен, судя по его выражению лица.
— Что случилось?
Рома присел на стул напротив стола и облокотился на него локтями. Затем пристально стал вглядываться в глаза финансового директора, пытаясь в них прочитать ответы на множество своих вопросов. Но, увы. Пока безрезультатно.
— Это я у тебя хочу узнать, что с Катей? Она мне не чужой человек и я имею право знать, что с ней происходит, — начал Роман с небольшого вступления.
— Да я знаю не больше твоего, — несколько волнительно начал Николай. — Катя плохо себя чувствует. И все.
— Нет, не все! Коль, ты знаешь, как я отношусь к твоей подруге, и я имею право знать всю правду о ней. Пожалуйста.
Николай замялся. Опустил голову. Умом понимал, насколько Малиновский прав. Но он поклялся Катерине, что будет хранить ее беременность пока в тайне. И Катя сама все всем расскажет, когда будет иметь ясную картину перед глазами.
— Зорькин, не тяни! Я знаю больше, чем ты думаешь. Только услышать от тебя хочу, чтобы не делать поспешных выводов.
— А... Что ты знаешь? — тихо спросил Николай, краснея от приступа стыда.
Рома мог бы и так дальше тянуть кота за хвост, вернее время, если бы не новость об аборте!
— Где сейчас находится Катя по твоему мнению?
— Дома. У родителей.
— Ты уверен?
— Абсолютно! — четко ответил Николай, правда, по взгляду вице-президента сразу понял, что что-то здесь не то. Такой открытый человек, как Малиновский, не будет умалчивать то, что ему не выгодно.
— Ее нет дома у родителей.
— Как нет? А где она?
— Она в больнице.
— Что-то с ребенком? — сразу вырвалось у Николая, после чего он тут же прикрыл рот рукой, поняв, что проговорился.
— Почему Катя решила укрыть от меня свою беременность? — Роман по-прежнему спрашивал сдержанно, хотя его внутри всего колотило. — Ты знал о ее решении?
— Она не хотела пока тебе ничего говорить, потому что была не уверенна.
— Не уверенна в чем? — перебил Роман. — В том, что собирается взять грех на душу и сделать аборт?!
— Что? Какой аборт? — похоже, для Коли эта новость тоже стала неожиданностью.
— Только не притворяйся, говоря, что ничего об этом не знал. Если бы я только что не позвонил Кате, то... Не знаю, какие были бы последствия.
Роман встал со стула и тяжело вздохнул. Видимо, он действительно стал для Кати последним человеком, раз от него укрыли такое. Боль обожгла его сердце, пролилась на его совершенно искренние и светлые чувства к Катерине. За что? За что она так хотела поступить с их малышом?
Малиновский опустился на кожаный диванчик у стены и закрыл лицо руками.
— Я... Я ничего не знал об аборте, Рома, — начал оправдываться Николай. — Понимаешь, Катя сама не уверенна в том, что беременна. Ей нужно было досдать какие-то анализы и только потом пойти на прием.
— Видимо, она уже узнала, либо... Сказала тебе неправду.
В памяти Николая моментально всплыл тот вечер, когда ему Катя говорила про эти недостающие анализы. Видимо, тогда она узнала, что беременна от Жданова и решила таким образом убить малыша, чтобы ничего ей не напоминало об этом прошлом или настоящем.
— Но... Мы не должны допустить этого аборта, Рома! Мы должны ехать! В больницу, к Кате. Ведь еще не поздно??
— Нет, — отрешенным голосом ответил Роман. — Она сейчас под наркозом и операцию отложили, если я уговорю ее не прерывать беременность.
— Но ведь ты так и поступишь? Так же, Малиновский?
— Катя хотела убить... Нашего ребенка. Она... Хотела уничтожить все, что может напоминать обо мне... Она не хочет иметь ничего общего со мной... Так зачем мне еще что-то делать? Почему я тогда по-прежнему так за нее переживаю?
— Нет, Роман, это не так! Катя не хотела! Я уверен, это от отчаяния, — поспешил Коля встать на защиту подруги, присев рядом с вице-президентом. — Просто этот ребенок от... — Коля вовремя остановился. Нельзя в таком состоянии говорить Малиновскому, что его отцом может стать Жданов. К тому же ничего пока не известно.
— Ребенок от кого? От Жданова? — донеслось до ушей Зорькина Ромины догадки. Его глаза заметно покраснели и заблестели вдобавок к душевным мукам, которые приходилось скрывать от общественности.
— Нет, что ты? Я в том плане, что ты... Ты можешь не принять этого ребенка... Что ты можешь быть против... Вот Катя и... Побоялась. Она... От отчаяния. Она...
— Господи... — шепотом промолвил Роман и откинулся на спинку дивана. — Я поеду за Катей!
— Я с тобой! — вызвался Николай.
— Нет, Коль, я должен сам поговорить с ней.
Роман встал и подошел к двери.
— Будь на связи, если что, хорошо?
— Но все же, может быть, я...
— Не стоит. Я справлюсь.
— Постой! — Коля подошел к Роману почти вплотную и внимательно посмотрел ему в глаза. — Пообещай мне, что не откажешься от этого ребенка! Что примешь его, независимо от тех обстоятельств, которые сложились! — буквально потребовал Зорькин.
Но Роман ничего не сказал и вышел за дверь. Его молчание Николай расценил, как согласие.


Когда я проснулась после наркоза, то не ощутила никакой боли в области живота. Наверное, все прошло без осложнений. Я ничего не помню.
Но зато сразу подумала, что теперь я свободна. Свободна от Жданова навсегда. Ведь я так этого желала.
Правда, радости не испытывала. Потому что сначала дала жизнь этому ребенку, а потом...
От одной мысли, что его больше нет, на глазах выступили слезы. Я повернула голову к стенке и разрыдалась почти в голос, что уже ничего невозможно вернуть.
Послышался скрип входной железной двери. На звук я обратила внимание и повернула голову обратно. Это вошел врач, который делал мне операцию.
— Екатерина Валерьевна, не плачьте, — улыбнулся он мне, присев рядом на черный стул. — Вам не за чем тревожиться.
— Теперь... Наверное, уже нет...
— Ваш ребенок по-прежнему с вами. У вас все будет хорошо.
— Конечно... Я всегда буду его помнить...
— У вас очень хороший и понимающий друг, Екатерина Валерьевна, который искренне за вас переживает. Мой вам совет: прислушайтесь к его словам.
— О ком вы? — не сообразила я сразу, кого имеет в виду врач. Ведь даже Николаю я не сообщала о своем решении.
— Узнаете чуть позже. Он ждет вас в коридоре. Вы как себя чувствуете?
— Нормально. У меня ничего не болит.
— Это хорошо, — широко улыбнулся Сергей Иванович. — Так и должно быть. Значит, вашему ребенку уютно и комфортно.
— Что? — одними губами произнесла я, округлив глаза. — Что вы сказали?
— Что чуть меньше, чем через девять месяцев вы сможете увидеть вашего малыша.
Я насторожилась и чуть приподнялась на локтях с кровати. Пристально всмотрелась в глаза мужчине.
— Вы просто спали, Екатерина Валерьевна. Ваш ребенок жив.
— Как жив? То есть... Вы... Не делали операцию?
— Именно так. Аборт — необратимый процесс. В любой ситуации есть выход. Возможно, сейчас этот ребенок является для вас не желаемым, а через какое-то время ваше мнение изменится, но будет уже поздно. Вы бы никогда не простили себя за ваш шаг. Я уверен, что в вашем случае все еще образуется.
— Зачем?.. Зачем вы так... Поступили? Кто вас просил... Решать за меня? — сквозь пелену слез проговорила я. — Зачем?
— Вы обязательно поймете, что так было лучше для вас, — сказал врач заключительное слово и затем медленно покинул палату.
Я опустилась обратно на подушку и еще пуще ударилась в слезы. Невыносимо понимать, какая расплата ждет меня за совершенные деяния. Сердце кровью обливается от душевной боли за тот ад, который для меня наступил.
Я уже не хотела обращать внимания на того человека, который вошел в палату. Наверное, это еще кто-нибудь из медперсонала. Но, когда он подошел ближе и так ласково назвал меня "Катюша", я сразу узнала в нем Романа.
— Ты? Как ты узнал... Что я здесь?
— Позвонил тебе, а к телефону подошел врач и сказал о твоем решении.
Роман присел все на тот же стул и аккуратно дотронулся до моей руки своей ладонью.
— Значит, это ты помешал! Значит, ты решил, что имеешь право распоряжаться моей судьбой, да? Кто тебя просил?! — перешла я на крик. — Кто тебя просил вмешиваться в мою жизнь?!
— Катя, но ведь он же живой! Ведь мы с тобой дали ему жизнь, а ты... Ты решила так с ним поступить. Кать, он не виноват в склоках и ошибках родителей! Он не должен за это все отвечать, Катюш! — Роман выдержал небольшую паузу и крепче сжал мою ладонь, а затем продолжил: — Я понимаю, ты... Ты была, наверное, в отчаянии, когда узнала о беременности. Тебе было страшно. Но... Но почему ты скрыла ее от меня? Почему решила все в одиночку? Ведь я такой же полноправный родитель, как и ты! А я... Даже не имел понятия, что ты ждешь ребенка. Неужели для тебя пустое место все, что между нами было?
— Это не твой ребенок... — вполголоса промолвила я, глотая остатки слез, стекавших с мокрых щек. — Я беременна от Жданова...
Роман моментально изменился в лице, дыхание участилось. Он расстегнул несколько верхних пуговиц рубашки и вспотрошил волосы. А затем медленно встал.
Мне уже терять было нечего. Потому что я уже знала, что потеряла двух дорогих мне людей. С одним у нас все закончилось по моей воле, с другим... Теперь между нами стоит чужой ребенок. Роман не сможет его принять. Зачем я ему с ребенком Жданова? Это крест на всей нашей жизни. Он всегда будет напоминать мне о той роковой ночи.
Малиновский прошелся взад-перед по палате и затем вернулся обратно на свое место, словно раздумывая, как поступить.
— Ты... Уверенна?
— Думаешь, я — бесчувственное существо и мне не больно? Думаешь, мне легко далось это решение? Да сколько раз я карила себя за ту ночь со Ждановым... После нашей ссоры, — я снова ударилась в слезы, хоть таковые и ни чем не смогут уже помочь. — Да толку то... Срок совпадает. И альтернативы быть не может... Я хотела избавиться от всего, что может напоминать о муже, чтобы начать жизнь с тобой... Я ведь даже Жданову уже сказала, что между нами все кончено, чтобы он возвращался к Кире, которая... Тоже скоро матерью станет... Господи... Это все моя вина... Моя...
Роман встал с места и присел на корточки передо мной. Аккуратно дотронулся кончиками пальцев до моей щеки и убрал с лица струйки слез. В его глазах одновременно с нежностью плескалась боль и тоска. И все только из-за меня. Нет мне прощения за мои гадкие поступки.
Желание обрести свое счастье и быть любимой женщиной вылилось для меня в мучения близких моему сердцу людей.
— Катенька... Катюшка... — ласково произнес он и улыбнулся краешком губ. — Не плачь, пожалуйста. Ребенку это вредно.
— Прости меня, Рома... Прости, если когда-нибудь сможешь...
Он переместил свою ладонь с моего лица на руку и несильно сжал. Я сразу почувствовала тепло его родных пальцев, которое, наверное, ощущаю в последний раз.
— Поедем домой... К нам домой, — вдруг предложил он неожиданно для меня.
— К тебе? — удивилась я.
Он кивнул и поднес мою ладонь к своим губам. Я смогла почувствовать его дыхание на своей коже.
— Но... Ты уверен?
— Да. Тебе нужно отдохнуть, набраться сил. А потом... Потом мы решим, что делать дальше. Вместе.
На моем лице появилась едва заметная улыбка после слов Романа, которые так грели мне душу. Значит, у меня есть еще шанс? И Рома вовсе не собирается отталкивать меня, узнав всю правду? Наверное, я его не заслужила. И даже такого к себе отношения тоже.
Но я согласилась. Все равно на глаза родителям я не могу показываться в таком виде. А с Ромой мне всегда тепло и уютно. При любых обстоятельствах.

_________________
"Женщины – удивительные существа... Чем больше они страдают, тем больше они любят". ©

— Держи, Катюш, — Рома подал мне в руки чашку с горячим чаем и присел рядышком на постель.
— Спасибо, — я обхватила ее двумя ладонями и тяжело вздохнула.
— Может быть, все же покушаешь что-нибудь?
— Нет, — покачала я головой. — Ничего не хочется. Спасибо. Ром, если я тебе неприятна, то я уйду.
— Что ты? — нахмурился мужчина. — Выброси это из головы!
— Но... Ведь я беременна от другого. Разве это может приносить что-то радостное? — я опустила глаза на чашку, которую по-прежнему держала в руках.
— Катя! Посмотри на меня! — серьезно произнес Роман. Я подчинилась. — Обещай мне, что никогда больше и не помыслишь об аборте! И никогда не станешь принимать поспешных решений.
— Обещаю, Ром. Но что теперь будет с нами дальше?
Роман пододвинулся ко мне ближе и приобнял за спину. Я уткнулась лицом в его плечо и тихонько всхлипнула.
— Надо все рассказать Андрею. Так будет правильно.
— Но как же Кира? Какого ей будет знать, что ее любимый человек станет отцом моего ребенка? Тогда он ее бросит и ей уже не на что будет надеется.
— Но ведь такое не скроешь, Кать. Скоро твое положение станет известно всем. И молчать нет смысла.
Я подняла на Романа блестящие глаза и поймала на себе его печальный взгляд.
— Жить с Андреем из-за ребенка? Что он будет чувствовать? Что его мать ничего не испытывает к его отцу? Что она днем и ночью думает о другом мужчине? Что она желает совсем иного — ее ребенка от него. Что она будет мучить себя за совершенные ошибки и никогда не сможет себя просить? Легче сразу умереть и все.
— Что ты такое говоришь, родная? — всполошился Роман. — Я этого не позволю! Да... Ты права! Да и я не смогу каждый день видеть тебя с ним... Но... Андрей — отец твоего ребенка. И он полностью имеет право его воспитывать! — сказал Ромка уже тише, что в следующую секунду даже испугался своих слов.
— Рома... Я люблю тебя... — вполголоса произнесла я, глядя в родные зеленые глаза любимого мужчины. — Прости меня за эти чувства...
— Глупенькая, — он чуть улыбнулся и робко позволил себе дотронуться до моих губ. Такой манящий и желанный поцелуй постепенно разворачивался в более чувственный и долгий. Наши сердца бились почти в унисон, оставляя все тревоги и проблемы на дальнем плане. Пусть хоть какие-то мгновения они не станут нас тревожить. Роман обхватил мое лицо ладонями и затем всмотрелся в мои печальные очи. — За что же мне тебя прощать? Ведь я... Так долго ждал этих слов... — Он снова покрыл мои губы нежным поцелуем, уводя меня в наш особенный и райский мирок, где царит только спокойствие, умиротворение и настоящая любовь. Без обид и претензий, боли от расставаний, лжи и наигранности.
В следующее мгновение звонкая мелодия моего мобильного оглушила спальню. С нежеланием оторвавшись от Романа, я взглянула на тумбочку.
"Это Жданов", — подумала я, так как понимаю, что муж не оставит в покое ни на минуту.
— Наверное, Зорькин переживает. Ответь, — произнес Рома, держа меня за ладонь.
— Скорее, Андрей с теми же намерениями. Я не хочу.
— А, если нет? Хотя бы посмотри. Вдруг это родители?
Поджав губу, я все же заставила себя сойти с дивана и направиться к тумбочке. Ромка оказался прав. Друг волнуется.
— Да, Коль. Привет.
— Пушкарева, ты где? С тобой все в порядке? Только не вздумай врать на этот раз! — почти потребовал Николай, крича в трубку.
— В порядке, Коль. Не переживай. Я с Ромой, — ответила я усталым голосом и взглянула на Малиновского, тихо сидящего на краю постели.
— Ты у него дома? Вы поговорили? А что врач сказал? Кать, ребенок правда от Жданова?
— Колечка, не мучай меня сейчас вопросами. Я тебе завтра все расскажу.
— Пушкарева, да я места себе не нахожу после того, что ты решила сделать! Хорошо, что Малиновский вовремя оказался! Катя, здесь Жданов опять скандал поднял! Сорвался снова на Кире! Что ты там ему такого сказала, что он рвет и мечет?
— Господи... Ничего особенного, кроме того, что между нами все кончено.
— А ребенок?! — изумился Зорькин. — Или все же отцом его стал Малиновский? Тогда зачем ты хотела...?
— Коль, потом... Все потом... Ты Жданову только не говори, где я, ладно? Скажи, что завтра я обязательно с ним поговорю. Хорошо?
— Я-то скажу, только ты будь начеку, если вдруг он заявится на квартиру к своему другу.
— Спасибо за предупреждение. Пока.
— Пока, подруга... — ответил Зорькин, когда в трубке уже слышались прерывистые гудки. — Да, Катька, не позавидуешь тебе. Впутаться в такую историю... И я даже ни чем тебе помочь уже не могу.
— Ну что там? — спросил меня Роман, как только я закончила разговор с другом.
Я опустила голову вниз и заплакала. Не удержалась.
— Из-за меня столько проблем...
— Катенька... — Роман приблизился ко мне и обнял за плечи. — Не говори так. Что-то серьезное случилось?
— Андрей опять с Кирой поссорились. И он меня видеть хочет... Вдруг он сюда придет? А я сейчас совсем не готова ничего ему говорить...
— Не придет, родная, не придет! — Роман крепко прижал меня к своей груди и поцеловал в макушку. — Не волнуйся. Я дверь ему даже не открою.
— Но Кира... Это все из-за меня, Ром...
— Не наговаривай на себя. Ты же знаешь, какой у Андрея взрывной характер. К тому же времена сейчас у него не легкие. И я понимаю его. Просто надо это как-то пережить.
— Как? — я чуть отстранилась от Романа и посмотрела ему в лицо. — Если у нас нет выхода.
— Выход, Катюш, есть всегда. И мне думается, что тебе сейчас необходимо отдохнуть. День сегодня был трудный. А тебе и ребенку нужен отдых.
— Ты прав, но... Вряд ли я сейчас смогу забыться сном. Это невозможно.
— Я тебе сейчас успокаивающего чаю приготовлю. С мятой. А ты пока располагайся здесь.
Роман поцеловал меня в лоб и встал с постели, но я успела ухватить его за ладонь. Он вернулся ко мне, трепетно взглянул в мои очи и крепко прижал меня к своей груди.
— Не уходи, пожалуйста... — взмолила я, сжав его ладонь. — Не уходи. Не оставляй меня!
— Я с тобой, с тобой, — ласково произнес Рома, гладя меня по голове, стараясь утешить и согреть своим теплом.


Еще какое-то неопределенное время, тесно прижавшись друг к другу, мы сидели на постели, без слов понимая желания друг друга — быть вместе. И больше ничего не нужно.
Но потом сон все-таки взял надо мной власть, давая мне забыть обо всех проблемах на пару часов. Проснулась я в тревоге из-за того, что услышала хлопок входной двери и сразу подумала о Жданове.
Быстро скинула с себя одеяло, всунула ноги в тапочки и выбежала в коридор прямо в том халате, который и не сняла перед сном.
К счастью, мои опасения не оправдались. В коридоре только что выключил свет Рома. И он в помещении был только один.
— Что такое? Что с тобой, Катюш? — беспокойно спросил Рома, окинув меня тревожным взглядом.
— А-а... Кто это был?
— Да Интернет предлагали подключить. Сомнительная контора какая-то. Ходят, всем предлагают...
— Фу-х... Я уж думала, что это... Андрей... За мной...
Рома подошел ко мне и обнял за плечи, легко поцеловал в шею и увел в спальню.
— Не переживай. Я не позволю, чтобы ты лишний раз тратила на него нервы.
Роман кончиками пальцев дотронулся до моей влажной щеки и стряхнул с нее слезы.
Я улыбнулась краешком губ и покрыла своей ладонью его руку.
— Ну, вот. Так гораздо лучше. Катюш, знаешь, я тут подумал... А ты... Ты точно уверенна, что... Беременна от Жданова? Вдруг это наш ребенок? А ты... Просто не подозревала о том, что ждешь его.
Я тяжело вздохнула и опустила ладонь на свои колени. Так больно вспоминать тот день, когда врач сообщил мне срок — неделя. Вывод был очевиден.
— Я бы очень хотела, чтобы было так, как ты говоришь, — тихим шепотом начала я свой ответ. — Но это невозможно. Врач точно определил срок. Как раз неделю назад я была близка с Андреем. В ту ночь.
— Когда мы поссорились? — сделал уточнение Ромка для себя.
— Да. Я ведь к нему ушла. Думала, что смогу возобновить наши отношения. Но не вышло. Через какое-то время пришла Кира и застала нас вместе. Показала ему статью о нас с тобой и я... Я рассказала Жданову всю правду о наших отношениях.
— И что было потом?
— Он сначала не поверил, а дальше попросил уйти. И все.
На это Рома ничего не ответил. Он чувствовал свою вину за то, что обрек тогда свою Катюшу на такие мучения. И теперь она вдвойне расплачивается за них, изводя себя и своего ребенка.
— Но ведь в тот день мы с тобой тоже были вместе. Помнишь? Мы тогда уехали еще вместе из "Зималетто".
— Д-да, конечно, помню. Но что ты хочешь этим сказать? — нахмурила я брови, не сообразив сразу, о чем имеет в виду Роман.
— Я не знаю, но... Мы все люди... Мы все можем ошибиться. Никто от этого не застрахован. Ты уверенна, что результаты обследования так точны?
— Ну... Да... Уверенна. Но я и в мыслях не держала, что в них могут быть какие-то неточности. То есть ты думаешь, что в... В моем сроке могли ошибиться?
Роман кивнул.
— Есть вероятность. М-м, скажи, а врач был молодой или в зрелом возрасте?
— Молодой. Мужчине было лет двадцать пять-тридцать. Не более. Я что-то слышала, что его поставили на замену, потому что главного гинеколога вызвали к другой пациентке.
— Ну, вот, — кажется, Роман нашел подтверждение своим предположениям. — Молодой, у него еще мало опыта в таких делах. Значит, тебе нужно провериться еще раз.
— Еще раз?
— Да! — голос Романа заметно повеселел. — Еще раз. Но в другой клинике и у другого врача. Понимаешь?
— То есть... Ты думаешь, срок ошибочный и этот ребенок может быть твой?
— Наш... — с улыбкой на лице произнес Роман и перевел взгляд на мой живот. А затем очень аккуратно приложил к нему ладонь. — Наш, Катюш!
Улыбка тоже появилась и на моем лице. Ведь только от одной мысли, что Рома может оказаться прав, на душе сразу начинает выглядывать солнце из-за плена облаков.
Конечно, все, что угодно может быть в нашей жизни. И с чего я так решила, что ребенок от Андрея? Почему не подумала о тех счастливых минутах, проведенных с Романом. Все случилось в один день и тогда второе обследование мне точно не помешает.
Неужели у меня появилась надежда?
— Но я не знаю такого врача, который имел бы столько опыта...
— Кажется, у меня есть идея! Скажи, у тебя в ближайшее время не запланировано никаких встреч?
— Вроде, нет.
— Отлично! Так, где мой телефон? А! Наверное, в куртке!
Рома быстро сходил за мобильным в коридор и вернулся ко мне, чтобы сообщить о своих намерениях.
— У одной моей бывшей знакомой отец — очень хороший гинеколог. В медицине он около тридцати лет работает. Так что в его результатах можно не сомневаться. Сейчас я ей позвоню и все узнаю!
Я набралась терпения и следила за каждой манипуляцией любимого, как он стал искать номер своей знакомой в списке контактов, как долго никто не хотел отвечать на вызов, но все-таки ответили.
— Алло! Леночка? Привет! Узнала? Нет? Значит, буду по уши в деньгах. Это Роман Малиновский, помнишь такого?
Тишина со стороны Ромки. Видимо, узнали.
— Да, все правильно! Слушай, у меня к тебе дело есть. Вернее, к твоему папе. Он же еще работает у тебя в медицине? Это замечательно. Так вот! Дело очень серьезное. Моей... В общем... Коллеге по работе очень нужен хороший гинеколог. И желательно в самое ближайшее время. Ты можешь устроить запись как-нибудь внепланово?
Снова Ромкино молчание. Долгое. Видимо, либо сейчас ему, то есть мне откажут, либо нет.
— Желательно. Да. На этой неделе. В любое время. Завтра можно? Конечно! Устроит! Очень! Во сколько? Замечательно. В двенадцать. Да! 301-й кабинет. Запомнил. Леночка, я в долгу! Век не забуду! Когда встретимся? М-м... — Роман перевел на меня взгляд и положил свою ладонь мне на руку. — Не знаю... Много работы очень. Встречи, показы... Давай я как-нибудь сам тебе позвоню, ладно? Договорились! Спасибо еще раз! Пока!
Роман выдохнул. Звонок удался и принес весьма неплохие результаты.
— Вот. Ты сама все слышала. Завтра пойдем с тобой на прием. Кстати, к этому врачу запись за два месяца вперед идет. Так что нам считай, повезло.
— Спасибо, Ром... — тихо произнесла я, потупив взор на постель.
— Солнышко, ты чего? — Ромка легко коснулся моего подбородка и чуть приподнял его. — Ты расстроилась из-за того, что мне пришлось позвонить одной из своих бывших подружек? Да... Не бери во внимание. Телефон случайно завалялся и не более.
— Нет... Я не об этом. Просто... Мне страшно. Страшно узнать эту правду.
— Не бойся, любимая, — Рома тесно прижал меня к себе и поцеловал в щеку. — Мы вместе пойдем. А вдвоем же не так страшно, правильно?
В квартиру раздался звонок. Я даже вздрогнула от этой внезапной "птички". Каждая моя клеточка напряглась. В Романа я вцепилась мертвой хваткой, лишь бы только чувствовать себя защищенной.
— Это он... Он за мной пришел...
— Не волнуйся, родная, только не волнуйся! — Роман погладил мою руку и посмотрел в сторону двери. — Я посмотрю, кто там, и вернусь.

_________________
"Женщины – удивительные существа... Чем больше они страдают, тем больше они любят". ©

Посмотрев в глазок, Роман по ту сторону своей квартиры узнал в женщине Киру. Что ей надо было в такое позднее время суток от самого Малиновского, вопрос, конечно, не легкий. Но оставить ее за дверью Ромка не мог. Мало ли что-то важное она хочет ему сообщить.
Мужчина медленно открыл дверь.
— Привет. Что-то случилось?
— А ты еще спрашиваешь?! — недовольным тоном возразила Кира. — Войти то дашь?
— Но... Конечно, проходи.
Кира быстро проникла внутрь и закрыла за собой дверь.
— Она здесь?
— Кто?
Не дожидаясь ответа, Кира сама прошла в комнату и нашла ответ на интересующий ее вопрос. Расплылась в довольной улыбке и перевела взгляд на Малиновского.
— Замечательно! Просто превосходно! Я так и знала, что она здесь! Действительно, беременна от одного, крутит любовь с другим! А ты живи, как хочешь!
Я моментально напряглась, как только услышала про беременность из уст женщины. Откуда она могла об этом узнать?
— Кира, Кира, успокойся! Давай без крика, — прервал ее пламенные речи Роман. — Давай мы пройдем на кухню и там обо всем поговорим, хорошо?
— Ну, уж нет! Пусть она мне сначала объяснит, что все это значит?
Я медленно встала с постели и, не отводя глаз с Киры, не спеша подошла к ней почти вплотную.
— Откуда вы узнали о моем положении? — тихо спросила я.
— Ваш друг очень ярко выражал свои эмоции по телефону, что волей-неволей эта информация дошла до меня. Только я хочу знать, Катя, кто отец вашего ребенка?
— Кира, — снова перебил ее Роман. — Ты сюда зачем пришла? Катю мучить? Ей и так...
— Пусть ответит! Катя, я спрашиваю! Кто отец ребенка?
— Я... Я... — опустив голову вниз, я собралась с мыслями и произнесла: — Не знаю.
— Как не знаешь? — Кира вытаращила глаза. — Ты мать! Да что ты врешь в конце концов! Мы обе с тобой прекрасно знаем, где и с кем ты провела ту ночь!
— Ну все, довольно! — на этот раз Роман решил, что пора кончать этот бессмысленный разговор. — Кира, пошли на кухню!
— Я, правда, не знаю, Кира Юрьевна! — в отчаянии воскликнула я. — Отцом моего ребенка может быть и Роман. Я не знаю... Я была близка и с ним в тот день...
— Господи... — Кира закрыла лицо руками, не в силах сейчас осознать весь масштаб этой плачевной ситуации. — Рома... У тебя есть... Выпить?
— Выпить? — изумился мужчина. — Тебе же нельзя... В твоем положении.
— Все мне можно! Неси! — она махнула рукой в его сторону и сама покинула пределы спальни.
Я опустилась на постель и тяжело вздохнула. Нет ничего больнее осознавать, сколько мук я принесла всем окружающим: Андрею, Роману и даже Кире. Ей, которая заслужила этого счастья быть вместе с любимым человеком!
А сейчас получается, что от моих результатов обследования зависит судьба каждого из нас!
— Катюш... — Рома присел рядом со мной и положил свою ладонь мне на руку.
— Все хорошо, Ром. Со мной все в порядке. Иди к Кире. Не переживай за меня.
Мужчина подчинился.
Когда он вошел на кухню, то увидел женщину уже в обществе бутылки виски и полной стопки золотистой жидкости.
— За эту проклятую жизнь! — сделала Кира тост и поднесла стопку ко рту, чтобы выпить, но Роман вовремя и настойчиво взял ее из руки женщины.
— Не делай глупостей.
Кира только рассмеялась.
— Какой же ты наивный, Малиновский. Неужели даже ты поверил в искренность моих слов?
— О чем ты? — нахмурил мужчина брови.
— Да не беременна я. Это был всего лишь спектакль.
— Что?
— Я думала, что хоть ради ребенка Андрей обратит на меня внимание. А он... Ему наплевать! Он никого не хочет видеть, кроме твоей Пушкаревой!
— Значит... Вот, что ты задумала... — наконец дошло до Малиновского. — Значит, ты обманом хотела вернуть Жданова. А, если бы он все узнал? Если бы он все понял? Боюсь, тебе бы он этого никогда не простил!
— Да ничего бы он не узнал, если бы не твоя Катя, которая сломала мне жизнь! Которая решила, что ей позволено все! И муж, и любовник! И ребенок теперь неизвестно от кого! На что она вообще рассчитывает?
— Кира, прекрати! — повысил голос Роман. — Ты не имеешь никакого права судить Катю! Ей сейчас еще хуже, чем нам с тобой! Она действительно не знает, кто отец ребенка. И я бы все отдал, чтобы им стал я, а не Жданов. Нам надо подождать. Завтра все будет ясно.
— А, если нет? Если ребенок все-таки от Жданова? Что ты намерен делать в этом случае?
А Рома и сам не знал. Он вообще не желал такого страшного исхода, который перечеркнет всю жизнь. Не только Катину, но и его тоже.
Волей-неволей я могла слышать через стенку каждое слово беседующих. Я сама замерла на последнем вопросе Киры. Вариантов не будет тогда никаких, кроме как сказать Андрею правду. Роман прав. Жданов — биологический отец. И он имеет полное право на воспитание собственного ребенка.
— Ладно, можешь не отвечать. Что гадать? От тебя как обычно ничего не зависит. Я надеюсь, что этот разговор останется между нами?
— Во мне и Кате можешь быть уверенна.
— И на том спасибо. Не провожай меня.
Киру я застала уже в коридоре. Она поспешно надела на себя пальто и обувь. С презрением посмотрела на меня, прежде чем ответить на мой вопрос: "Вы не скажете Андрею, где я была этим вечером?"
— Это не в моих интересах, Катя. Теперь ты ответь на мой вопрос. Кого ты на самом деле любишь?
— Романа, — не задумываясь, ответила я.
— Что же. Спасибо за честность. Всего доброго.
Я закрыла за ней дверь на ключ, в глубине души надеясь, что на сегодня день открытых дверей закончен.
В прихожую вышел Роман. Я тут же прижалась к нему, а голову приютила у него на груди. Едва слышно всхлипнула, чувствуя его теплые ладони у себя на спине.
— Ромочка... Мне страшно. Страшно даже представить, что будет, если отец малыша мой муж.
— Катюш, давай не будем нагнетать обстановку раньше времени. Тебе сейчас нужно думать о ребенке, прежде всего. Независимо, кто его отец. Ведь он в любом случае нуждается в твоей заботе.
Я с благодарностью посмотрела в родные очи Романа и снова прижалась к нему еще теснее. Мне хотелось, чтобы его объятия согревали меня вечно, чтобы я никогда больше не ощущала на себе чужих рук и прикосновений.
Но мои желания, видимо, далеки от реальности. Она слишком суровая по отношению ко мне и теперь остается только надеется и верить, что жизнь сама все расставит по своим местам.


Ранее утро началось для меня с тянущих болей в животе, тошноты от совершенно обычного и ранее привычного для меня апельсинового сока и жуткого хотения забыться сном минимум на сутки. После всего это букета реакций и приспособлений организма к появлению будущего малыша естественно ни о каком отдыхе речи и не шло. К тому же и мысли вряд ли дадут мне спокойно дожить до посещения врача. Я же вся изведусь, пока наступит заветный и решающий час икс.
Еще полусонный Роман застал меня на кухне с беспокойным выражением лица, пытаясь разобраться, что произошло со мной в такую рань.
— Катюша, что с тобой? Тебе нехорошо? Ты вся бледная. Присядь.
Роман усадил меня на диванчик на кухне и с тревогой посмотрел в мои темные очи.
— Не переживай, Ром, все в порядке, — я дотронулась до его плеча и слабо улыбнулась. — Это нормально в моем положении, — я приложила ладонь еще к ноющему животу, надеясь, что боли в ближайшее время поутихнут.
— Вот такое состояние? Мне думается иначе. Кать, давай я врача вызову! Вдруг что-то серьезное... С ребенком!
— Нет, нет, не надо врача! — поспешно произнесла я, положив ладонь на руку любимого. Он тут же сжал ее в своей и снова перевел на меня волнующий взгляд. — Все нормально. Все хорошо. Меня тошнить будет первое время всегда по утрам. Ведь нас теперь двое.
— Катенька... — Роман искренне улыбнулся и поднес мою руку к своим губам. — Но все же... Может быть тебе прилечь?
— Я все равно уже не засну. Нет смысла. А ты иди, поспи еще немножко. На работу скоро вставать.
— Я не поеду в "Зималетто". У нас с тобой сегодня очень важный день. Вряд ли я смогу заняться делами, когда решается твоя судьба. Да и моя тоже.
— Ромочка... — тихонько произнесла я и прижалась к его груди. — Спасибо тебе за то, что ты так понимаешь меня и принимаешь меня такой, какая я есть, со всеми моими слабостями.
— Нет... Ты сильная. Ты через многое прошла достойно. Не каждый выдержит то, что испытала ты на себе.
— Ты имеешь в виду исчезновение Андрея?
— И это тоже. Может быть, все же попробуешь поспать? Ведь так рано еще и до двенадцати есть время.
— Да... Ты прав. Отдохнуть надо бы...
В обнимку мы вернулись в спальню. Рома бережно укрыл меня пуховым одеялом и только, когда убедился, что мне удобно, сам лег рядышком и обнял меня за талию.
— Я не понимаю, зачем Кира врала Андрею про свою беременность. Разве можно таким способом возвращать былое счастье? Ведь в скором времени все равно все узналось бы.
— Наверное, она посчитала, что справится. Просто любит она его. И делает все для этого, чтобы быть с ним рядом.
После этих слов Романа я только сделала глубокий вздох и не стала отвечать ничего. Ведь я понимаю Киру и тоже люблю. Только теперь мое счастье зависит не совсем от меня. А от будущего ребенка. Он решил мое счастье. За меня.


В коридоре больницы народу было многовато. Все толпились возле нужных им кабинетов и ждали, что вот-вот их вызовут. Каждый желал побыстрее пройти прием и поехать по своим делам.
Меня же саму всю трясло изнутри. Мертвой хваткой я держала Рому под локоть, с волнением представляя то, что может сообщить мне врач.
Роман тоже нервничал, но умело держал себя в руках, понимая, что не может выдать на лицо своего волнения. Хоть кто-то из них двоих должен быть силен духом.
Мы нашли свободное местечко на краю мягкой банкетки в конце коридора. Заведенную новую карту отдала чуть ранее медсестре, так что теперь наступило время тишины перед предстоящей бурей. Время томительного ожидания своего вызова.
Роман сразу обнял меня за плечи, стараясь хоть как-нибудь меня успокоить. То, что он здесь, со мной, уже дало для меня знак, что я не безразлична ему, и он понимает всю серьезность сложившейся ситуации.
Однако меня каждую секунду мучил только один единственный вопрос: "Что будет с нами со всеми дальше, если я беременна от Андрея?"
— Не знаю, родная... — задумчиво ответил Роман. — Но я знаю только одно... — и нежно окинул меня своим чарующим взглядом. — Я тебя люблю.
Улыбка мгновенно озарила своим светом мой холодный внутренний мир. Это так прекрасно осознавать, что наши чувства взаимны и наши сердца желают только одного — слиться вместе в единую звонкую мелодию гармонии и любви.
— Жданова Екатерина Валерьевна! — услышала я свою фамилию, имя и отчество. Что заставило меня вспомнить, чей женой я являюсь.
Мы переглянулись с Романом и одновременно встали.
Держа друг друга за руки, подошли к кабинету.
— А вас, молодой человек, попрошу подождать в коридоре, — обратился врач к Роме и перевел на меня свой добрый и понимающий взгляд. — Пойдемте, — и жестом руки пригласил в просторный кабинет.
Перед решающим моментом своей жизни я еще раз с тревогой взглянула на любимого и прикрыла дверь.
— Проходите. Присаживайтесь, — мужчина, средних лет с темными волосами, кое-где лишь подпитанными проблесками седины, предложил мне место напротив своего стола. — Рассказывайте. Что вас тревожит? Волнует?
— Волнует только один вопрос: точный срок. От него зависит вся моя жизнь. Поверьте, для меня это очень важно. Вас порекомендовали, как очень опытного врача, который не совершит ошибку.
— Ошибки совершают все. Никто от них не застрахован, — приятным голосом ответил врач. — Благодаря ним люди учатся в будущем их не совершать. А насчет точного срока вам может дать ответ только господь Бог. А я привык доверять опыту и приборам, которые тоже порой могут, увы, ошибаться. Но вы не переживайте так, — врач легко дотронулся до моего плеча. — В любом случае, какие бы вас не постигали сомнения, помните, что вас уже наградили таким маленьким счастьем. Оно часто стоит на ступени выше любой, даже самой масштабной проблемы.
"Кажется, что мой ребенок их только создал, помимо тех, что у меня были в немалом количестве", — подумала я про себя.
— Ладно, это, как говорится жизнь, а теперь перейдем к делу. Раздевайтесь. Сапоги можете не снимать. Ложитесь на кушетку.
Я кивнула, принимая во внимание слова врача. Сразу видно, он мудрый человек. Ребенок — это всегда маленькое счастье. И я должна обеспечить все необходимые условия, чтобы ему было хорошо.

_________________
"Женщины – удивительные существа... Чем больше они страдают, тем больше они любят". ©