Часть II. ПРОЩАЙ, ПАРИЖ! ЗДРАВСТВУЙ, «ЗИМАЛЕТТО»!
Сцена 16. Катя устало сидела за столом в гостиной. Сил не было даже на то, чтобы дойти до дивана, стоящего в другом конце комнаты, а уж о том, чтобы добраться до спальни, даже думать было страшно. Андрей все еще не приехал с очередной презентации, и некому было взять ее на руки и донести до широкой мягкой кровати. Катя положила голову на скрещенные на столе руки и закрыла глаза. Ох, отдохнуть бы чуть-чуть… Эти бесконечные встречи, презентации, банкеты… Со стороны посмотреть – не жизнь, а сплошное развлечение… А в действительности – сплошная мУка. И ведь не ездить нельзя – работа такая. В голове зазвучали слова Юлианы, сказанные в Египте: Катенька, все важные вопросы сейчас решаются именно на таких мероприятиях. Катя вздохнула. Скорей бы пришел Андрей... Скорей бы… Только он спасал ее от желания уткнуться в подушку и заплакать, как маленькой: хочу домой, к маме, к папе… Хорошо, что он приехал с ней… Катя даже в мыслях не могла себе представить, что было бы с ней здесь без него. Наверное, она бы уже сошла с ума от одиночества и перенапряжения… Юлиана оказалась права, когда предложила Кате пост директора филиала своего агентства во Франции. Катя действительно оказалась очень толковым руководителем: подобрала штат умелых работников, быстро нашла общий язык с местными бизнесменами и, что, может быть, еще важнее, с их женами, и ее клиентура росла, как на дрожжах. Агентство постепенно становилось известным. Заказы прибавлялись. За полгода ее руководства агентство разрослось до такой степени, что ему пришлось переезжать из первоначально выбранного небольшого офиса в более просторный. После каждого отчета Юлиана слала Кате восторженные письма. И все бы было хорошо, если бы не эта ужасная, ноющая ностальгия, тоска по Москве, по друзьям, а, главное, по родителям, по маме с папой… Катя опять вздохнула. Да, она была в курсе всех событий дома. Мама звонила чуть не каждый день, «докладывала обстановку», как она сама выражалась. Коля слал отчеты по «Никамоде» и «Зималетто», хотя, собственно, Катя уже не имела к этим компаниям никакого отношения. Но раз уж она обещала Николаю помогать, приходилось вдобавок ко своим делам вникать еще и в Колины трудности… Да, Коля был финансовым гением… но руководителем он оказался никудышным. Произошло то, чего Катя боялась с самого начала: он умудрился перессориться со всеми акционерами и обстановка в «Зималетто» день ото дня становилась все напряженнее… Особенно она накалилась, когда три месяца назад Павел Олегович, наконец, снял с себя обязанности И.О. президента, и президентом «Зималетто» стал Воропаев, который Колю не признавал абсолютно, разговаривал с ним с презрительной брезгливостью, как с проползающим мимо тараканом, и на все Колины предложения реагировал с чуткостью только что наевшегося удава, то есть не реагировал никак… Колины сравнения приводили Катю в ужас, и она все чаще задумывалась, а что же все-таки в действительности творится сейчас там, в «Зималетто». Никак не отпускала ее эта компания, не давала ей жить спокойно! К тому же Катя чувствовала себя виноватой: ведь это она втянула Колю в эту историю с управлением «Никамодой», когда передала ему права на нее. Ведь отказывался он, сразу хотел отдать «Никамоду» Воропаеву… А она настояла… И теперь Коля расхлебывает заваренную ею кашу и чувствуется, что ему приходится ой как несладко… …Зато Андрей чувствовал себя на новой работе, как рыба в воде. Ему нравились эти тусовки, льстило женское внимание, он оказался прекрасным танцором, и Катя этим беззастенчиво пользовалась. Когда надо было договориться с известной журналисткой о статье об их агентстве в популярной газете, или, действуя через жену, добиться встречи с каким-нибудь воротилой, Катя посылала Андрея. Пара бокалов вина, комплименты на ушко во время танца, к месту рассказанные анекдоты – и уже статья в газете переливается яркими красками, и Катя, как глава фирмы, обедает в ресторане с нужным бизнесменом, договариваясь об очередном контракте… Да, без Андрея ей бы было намного сложнее, так, как он, она действовать не умеет, и вряд ли когда-нибудь научится… Катя подняла голову и прислушалась: ей показалось, что стукнула входная дверь. Нет, все тихо… Показалось… Может, позвонить Андрею, спросить, когда он будет?.. А в памяти сразу возникло его лицо, когда он в который раз за вечер отчитывался по телефону перед Кирой: где он, с кем он… Катя улыбнулась: надо же, сколько времени прошло, а она все еще об этом помнит… и никогда без особой нужды не звонит Андрею с подобными выяснениями. Ладно, она подождет еще немного. В конце концов, еще всего двенадцать… Всего… Да уж… В Москве в это время она уже десятый сон видела, а тут – всего… Андрей… Андрей… Счастье мое… Как бы я без тебя жила… Катя унеслась мыслями на полгода назад, в то время, когда они только начинали развивать новый бизнес в чужой стране, без друзей, без знакомых… Первые месяцы для Кати были адом. Начать с того, что Андрей абсолютно не знал французский язык, и помощником в агентстве быть не мог, хотя как раз тогда помощник Кате был просто необходим. Но она сразу и решительно освободила Андрея от всех дел, заявив ему, что главное его дело сейчас – выучить язык. И дала ему на это месяц. И нашла ему интенсивные курсы французского языка для иностранцев, и индивидуального репетитора, и сама дома разговаривала с ним только по-французски. Язык Андрею давался тяжело. Слова запоминались с трудом, построение предложений приводило его в ужас. Каждый день он шел на курсы, как на бой, из которого неизвестно, выберется ли живым. Сто, нет, тысячу раз ему хотелось все бросить, но, стиснув зубы, он снова и снова слушал аудиозаписи французских текстов, читал газеты, пытаясь понять хоть что-то из прочитанного, отмерял километры по квартире, заучивая новые слова – на ходу они почему-то запоминались лучше. Он психовал и швырял тарелки, когда Катя утром рассказывала ему по-французски о своих планах на день, а он ничего не мог понять, и тогда Катя рассказывала ему все еще раз, но медленно, разъясняя каждое слово. А ему было невыносимо стыдно перед ней за то, что он оказался таким неспособным, за то, что именно сейчас, когда ей так нужна его помощь, он сидит дома и, как школьник, учит глаголы… И однажды, когда он в очередной раз не понял, что ему сказала Катя, он вдруг уселся прямо на пол, уткнулся лицом в колени и расплакался, как мальчишка, от злости на себя, на свою тупость, от отчаяния, что он сейчас для Кати не помощник, а, скорее, обуза… И Кате пришлось приложить немало сил, чтобы убедить его, что все получится, что он молодец и все делает правильно. И она была права. Такие усилия не могли пройти даром. Количество, наконец, перешло в качество. Однажды, за завтраком, Катя слушала по радио новости. И вдруг Андрей прокомментировал услышанное. И замер, сам себе не поверив… «Кать… - неуверенно сказал он. – Я, кажется, понял, что сейчас говорили… Я понял, Катя!» И тут уже заплакала Катя… Потом Андрей включился в работу, и сразу стало легче. Они понимали друг друга без слов, с полувзгляда, полужеста… Кате достаточно было издали посмотреть на Андрея, как она сразу понимала, как у него идут дела, как настроение: по наклону головы, по тому, как он ерошит волосы, да мало ли по каким еще мельчайшим признакам любящая женщина чувствует своего мужчину. Андрей пользовался успехом у дам. Акцент у него еще остался, но в сочетании с озорными глазами и открытой улыбкой он придавал ему особый шарм. И даже избалованные вниманием дамы высшего света с удовольствием принимали его ухаживания, а потом сплетничали, на кого и как Андрэ посмотрел, и какая из девушек все-таки сможет отбить его у красивой, «но такой ревнивой, просто ужас!» жены. Как ни странно, Катя в действительности совсем не ревновала Андрея. С одной стороны, она, вспоминая свои отношения с Андреем, когда он еще был помолвлен с Кирой, понимала, что ревнуй - не ревнуй, а если человек захочет изменить, он найдет и способ, и время, и место… А с другой стороны, та ночь в гостинице, когда она плакала в объятиях Андрея, не прошла даром. Катя поверила Андрею настолько, что теперь и представить не могла, чтобы Андрей ее обманул. А Андрей, в свою очередь понимал, что малейший обман с его стороны мгновенно разрушит все, что он так долго строил, к чему так долго шел, и разрушит уже навсегда. И всегда был предельно искренен с Катей. А слухи о ревнивой жене он распускал сам и именно для того, чтобы был благовидный предлог для отказа при слишком недвусмысленных намеках, которые ему частенько делали молодые и довольно наглые девицы из светских тусовок. Почувствовав, что у нее слипаются глаза, Катя все-таки добралась до дивана и прикорнула, свернувшись калачиком, укрывшись лежавшим на диване клетчатым пледом. Идти в спальню без Андрея не хотелось. «Подожду его тут…» - засыпая, подумала она. И уже не услышала, как открылась входная дверь и вошел Андрей.
Андрей не любил бывать на презентациях без Кати. Обычно они везде ездили вместе. Хоть он и пользовался успехом, и вел себя, как очень уверенный в себе бизнесмен, но в душе всегда оставался маленький червячок сомнения. Сомнения в своих силах, в правильности своих действий. Катя знала об этом противном червячке, оставшемся у Андрея с детства, когда ему постоянно приходилось доказывать собственным родителям, что он не хуже Сашки, постоянно мучаясь чувством, что, видимо, хуже, раз это приходится доказывать… Своей любовью и верой в Андрея Катя убивала этого червячка, постепенно он становился все меньше, но до конца так и не исчезал, и Катя понимала, что ее усилий тут мало, что точку в этой борьбе должна ставить не она, а Павел Олегович с Маргаритой Рудольфовной, а вот они-то как раз и не торопились это сделать. Маргарита до сих пор не простила ему женитьбу на Кате, а Павел Олегович, хоть и звонил, но все как-то по делам… И ни разу не приехал, хотя и Андрей, и Катя неоднократно его приглашали. И Андрей мучился от этого, и мечтал о встрече… Как ему хотелось снова обнять отца, посидеть рядом с мамой… Хотя бы просто посидеть рядом… Неужели они так и не простят?! Эта мысль угнетала его. Почему, ну почему они не могут позволить ему быть собой, а не выдуманным ими героем. Он не герой, и никогда им не был… И не будет, потому что у него характер не тот… Не героический у него характер… И еще одна боль занозой сидела в сердце: «Зималетто». Он уехал в тяжелый для компании период. И чувствовал себя предателем… Да, его усилия были никому не нужны… Все, что он пытался делать для выхода из кризиса, не встречало отклика у отца, и как Андрей не старался, ему так и не удалось добиться не только его прощения, но даже обычного разговора… Его просто игнорировали… Он никому не был нужен, и его отъезд, как ему казалось, восприняли даже с облегчением… И все равно мысль о предательстве не покидала его. Если бы ему поверили, если бы дали хоть один шанс все исправить!.. Но нет, он не оправдал надежд и был вычеркнут из списка героев… С Катей ему было легче. Она никогда не требовала от него подвигов, не настаивала на героизме, не посылала на амбразуру… И, может, именно поэтому он был готов ради нее на все. Даже не видя ее, он всегда чувствовал ее присутствие, и это придавало ему сил и уверенности. Он знал, что Катя очень сильная, намного сильнее его, но когда она снизу вверх смотрела на него глазами, полными нежности и любви, он был готов вступить в бой с целым миром, если этот мир вдруг захочет причинить ей какой-то вред… Ни разу, ни на минуту, ни на секунду он не пожалел о том, что сделал, что ради Кати поменял всю свою жизнь, что женился на ней… Катя была его жизнью, его солнцем, его радостью… А разве можно жить без солнца? Андрей тихо закрыл за собой дверь. Он не знал, что делает Катя – а вдруг она уже спит? И поэтому он старался не шуметь, снимая ботинки, вешая на плечики пиджак. Потом так же осторожно прошел в гостиную. … И правда, спит. Одетая, свернувшись калачиком… Уставшая… Что же он еще может сделать, чтобы она так не уставала? Ему все время казалось, что он мало работает, что он мало берет на себя обязанностей, раз позволяет Кате так уставать на работе. Но в сутках только 24 часа и сделать больше, чем он делает, просто невозможно из-за недостатка времени… И все-таки… Надо успевать больше! Он мужчина, он должен брать на себя больше… Катюша… Катенок мой… Андрей на цыпочках подошел к дивану, опустился рядом на колени, легко провел рукой по Катиным волосам. Катя улыбнулась, во сне почувствовав его присутствие, не открывая глаз, протянула руки, обняла за шею. «Андрей! Как я соскучилась!» Легким поцелуем Андрей коснулся ее щеки: «Пойдем спать, Катенок», подхватил ее на руки и понес в спальню.
Сцена 17. Звонок телефона разбудил их в пять утра. Не открывая глаз, Катя на ощупь нашла трубку, поднесла к уху: «Я слушаю». «Катя, это Павел Олегович беспокоит. Извините, что разбудил, но я звоню уже из аэропорта, скоро посадка, хочу предупредить, что я лечу к вам». Катя резко села на кровати. «Павел Олегович? Что-то случилось?» «Да, Катя, случилось». «Что-то с Маргаритой Рудольфовной?» Андрей тоже сел, встревожено посмотрел на Катю. «Нет-нет, с ней все в порядке. Проблемы, скажем так, производственные. Мне очень нужна Ваша помощь, Екатерина Валерьевна. Я понимаю, что у Вас на сегодня были другие планы, но не могли бы Вы выделить время и для меня?» «Конечно, Павел Олегович… - проговорила Катя, лихорадочно вспоминая, что же у нее запланировано на сегодняшний день, и сможет ли она отменить эти дела. – Андрей Вас встретит». «Спасибо, Катя. Я скоро буду». Катя встревожено посмотрела на Андрея. Случилось что-то серьезное, раз Павел Олегович сам приезжает. Они быстро встали, молча позавтракали и Андрей поехал в аэропорт, а Катя – на работу, чтобы дать необходимые распоряжения и отменить запланированные встречи. Конечно, она могла бы это сделать и по телефону, но, представив, что она будет часа четыре сидеть дома одна и сходить с ума от беспокойства, она решила занять это время делом. И все-таки она вернулась раньше них, и с полчаса ходила из угла в угол, придумывая всякие неприятности, из-за которых мог бы приехать Павел Олегович, и все больше склонялась к мысли, что что-то наворотил Воропаев, что-то случилось с «Зималетто». Когда Павел Олегович и Андрей вошли в квартиру, Катя, только взглянув на Андрея, поняла, что сбылись самые неприятные ее предположения. Андрей был очень расстроен. И растерян. Это Катя поняла сразу. Что же случилось? «Павел Олегович, пойдемте на кухню, выпейте кофе». «Спасибо, Катя. Я позавтракал в аэропорту. Мне бы хотелось сразу приступить к цели своего визита». «Тогда пройдем в кабинет». Катя пошла впереди, спиной чувствуя растущее напряжение Андрея.
Сцена 18. «Вот такие дела, Екатерина Валерьевна, - закончил свой рассказ Павел Олегович. - Александр разорил «Зималетто», а когда я попытался как тогда, с Андреем, взять управление в свои руки, он просто рассмеялся мне в лицо и заявил, что он не отдаст мне компанию, потому что мне ее из кризиса все равно не вытащить, зато я могу помешать его планам». Павел Олегович сидел в кресле и от всей его фигуры веяло какой-то горестной безысходностью. «Честно говоря, я даже не знаю, зачем приехал, чем Вы сможете помочь. Меня Николай к Вам отправил, чтобы я все рассказал. Почему-то он уверен, что Вы что-нибудь сможете придумать…» Когда Павел Олегович замолчал, Катя кипела от возмущения: почему обо всех этих событиях она узнает от Павла Олеговича? Это Колька должен был ее давно уведомить! Она сняла трубку, набрала номер, включила громкую связь. «Офис компании «Никамода»….» «Слушай, друг мой Колька…» - перебила было Катя, но Николай не дал ей договорить. «Пушкарева?! Ну, наконец-то ты позвонила! Ты все мои отчеты прочитала?» «Какие отчеты, Колька! О чем ты говоришь! Тут Павел Олегович приехал, такое понарассказывал, а ты – об отчетах! Почему ты мне ничего не сообщил?!» «Да я тебе целую ночь уже сообщаю, только от тебя ответа дождаться не могу! Ты загляни в компьютер. Там увидишь все необходимые документы: последний отчет, посланный мне Воропаевым и реальные цифры. А разговаривать мне некогда, я расчеты делаю. Я для этого Павла Олеговича и послал к тебе, чтобы самому поменьше разговаривать». Катя кинулась к компьютеру. Андрей уже включал его. Секунды, требующиеся для загрузки, показались часами. А Коля пока продолжал: «Понимаешь, он меня обманывал! Он компанию разорил еще два месяца назад. А мне липовые отчеты посылал. С вас, видимо, пример взял. Я случайно все узнал. Перестарался он в последнем отчете, цифры меня кое-какие насторожили. Ну, я взял Павла Олеговича, и мы пошли разбираться. Мне-то бы он ничего не сказал, ну а Павлу Олеговичу все-таки раскололся… Кошмар полный. А главное, вы-то тогда хоть действовали, антикризисный план написали, «Никамоду» придумали, а он за два месяца ничего толком и не сделал! Он мне, представляешь, что заявил? Что нет смысла откачивать утопленника, что он собирается продать «Зималетто», чтобы разделаться с долгами!» «Как – продать? Он что, совсем свихнулся? - воскликнула Катя. – А Павел Олегович сказал…» «Дурак твой Павел Олегович!» «Почему?» - опешила Катя. «А скажешь, нет? Отдал бы компанию Андрею, все было бы в порядке. А он, видишь, на сына обиделся… Ну, и прообижался…». Катя затаила дыхание. Конечно, нехорошо Павла Олеговича оскорблять, но все-таки пусть услышит мнение постороннего человека об Андрее. Может, это поможет ему изменить свое отношение к нему. «А почему ты думаешь, что с Андреем было бы по-другому?» «Пушкарева, ты что, в своем Париже совсем поглупела? Уж кому-кому, а тебе должно быть известно, как твой Жданов к компании относится. Она ж для него – все. Он ее зубами готов был из ямы вытаскивать. На все шел, даже с тобой спать начал, извини, конечно, за напоминание… Он за нее лоб расшибет, жизнь отдаст». Несмотря на серьезность ситуации, Кате стало смешно, слишком уж несопоставимые понятия Коля рядом поставил. «Так все-таки лоб расшибет, или жизнь отдаст?» «Ну, сперва лоб расшибет, потом жизнь отдаст… - уже спокойнее ответил Николай. – А Воропаеву ведь на компанию наплевать. Ему власть нужна была. Повластвовал – не получилось, ну и гори все синим пламенем. Еще и дровишек подкинет… Главное, усилий наших жалко! Ведь, если б Павел Олегович не отдал «Зималетто» Воропаеву, уже в этом месяце компания смогла бы получить первую прибыль, а еще через три-четыре месяца компании могли бы разделиться…» Павел Олегович встал с кресла, отошел к окну. Ну что, получил? Старый дурак… И ведь, главное, не поспоришь… Ведь все видел, все понимал, и отношение Андрея к компании знал, и видел, как больно, как плохо Андрею было, как он старался загладить свою вину… И не дал ему ни одного шанса. И еще обрадовался, что Андрей уехал, что не надо с ним больше отношения выяснять… Практически, вычеркнул сына из своей жизни… Прообижался… И потерял компанию… Николай прав: Андрей бы этого не допустил. После того, что он пережил, он бы уже не стал пускаться на авантюры, каждый свой шаг бы проверял… А если бы еще и Катя была рядом… И Николай… Как же он, всегда гордящийся своим умением разбираться в людях, не увидел, не понял, какая у Андрея сильная команда, как самоотверженно они работали, чтобы спасти компанию… Обиделся на сына: не оправдал, мол, он моих надежд, обманул, не рассказал… А Андрей просто знал его реакцию, знал, что, как только он расскажет о кризисе, его тотчас отодвинут от дел, выгонят из президентов и не дадут исправить содеянное… Да-а-а, Павел… И отец ты плохой, и психолог никудышный… Андрей сидел у компьютера, скачивал почту, распечатывал присланные отчеты и, слушая Николая, чувствовал, как жаром наливаются щеки, как начинают пылать уши. Ему было стыдно. Андрей, Андрей, когда же ты научишься разбираться в людях! Никогда он не относился к Николаю как к равному себе человеку. Сначала, когда Катя выдала его за своего жениха, не мог понять, что она нашла в этом «чуде в перьях». Потом, увидев, что с этой стороны он угрозы не представляет, стал относиться к нему с насмешливой снисходительностью… И опять никак не мог понять, почему же Катя, так хорошо разбирающаяся в людях, с такой нежностью и любовью относится к этому ходячему недоразумению. И Коля знал об этом его отношении к себе… Но это не помешало ему увидеть в нем, Жданове, хорошие черты, за которые его стоило бы уважать. И кинуться спасать Его компанию от краха, хотя, казалось бы, какое ему до нее дело… Он еще ничего не знал, а Николай уже ночь не спал, делая расчеты, готовя антикризисные предложения… Нет, Жданов, не учит тебя жизнь, ничему не учит… А Катя уже изучала посланные Колей отчеты. «Колька, но это же ужасно!» «В том-то и дело, Пушкарева! По сравнению с этой ямой первый кризис был просто маленькой неприятностью!» «Коля, какие у нас шансы на возможность выхода из кризиса?» «Очень маленькие… но есть… Во всяком случае, попытаться стОит. Только придется принять жесткие меры: провести большое сокращение штатов, понизить зарплату административному аппарату, перестать выплачивать дивиденды акционерам, ввести режим строгой экономии… Ну, и еще кое-что… Я тебе там все написал… В общем, будем на военном положении... Первые расчеты я тебе вышлю примерно через полчаса, я их уже заканчиваю… Это, конечно, еще не план, это так, информация к размышлению… Но главное сейчас не это, Катька. Главное, найти способ остановить Воропаева, не дать ему распродать компанию!» Остановить Воропаева! Остановить Воропаева… Как?! Как его остановить?! Но ведь должен же быть какой-то выход! Выход… выход… Катя стояла, вцепившись в спинку стула и застывшим взглядом смотрела в окно. Окна она не видела, была погружена в свои мысли. Выход… дверца такая с зеленой надписью и нарисованным бегущим человечком… Где же он, этот выход… Бегущий человечек… Что же сделать, чтобы этим человечком стал Воропаев? Он – президент независимой фирмы, он может делать с фирмой все, что захочет… Президент независимой фирмы… Независимой фирмы… Независимой… Вот он, выход! «Коля! Немедленно звони адвокатам! Прямо сейчас! Пусть срочно завершают процесс «Никамоды» против «Зималетто». Срочно, одним заседанием! Пообещай им двойной… нет, тройной… короче, какой они захотят гонорар, если процесс завершится на этой неделе». «Что?! Пушкарева, ты хочешь, чтобы «Никамода» все-таки поглотила «Зималетто?» «Колька, неужели ты не видишь, что это – единственный выход? Если, по решению суда, «Зималетто» вливается в «Никамоду», она перестает быть независимой фирмой, а становится дочерним предприятием «Никамоды». И президент «Зималетто» становится просто директором твоего филиала. Ты понял?» «Понял, Пушкарева, не дурак. Тогда Воропаев без моего ведома пальцем пошевелить не сможет, не только фирму продать». «Более того, Колька! Ты сможешь его уволить, как не справившегося со своими обязанностями!» «Класс, Пушкарева! Я всегда знал, что ты гений! Все, я звоню адвокатам, потом доделываю расчеты, а потом тебе перезвоню». Николай положил трубку. По комнате разнеслись писклявые гудки. Катя отключила громкую связь, устало опустилась на стул. Интересно, как Павел Олегович воспримет ее план? Опять подумает, что она у него компанию отобрать хочет? «Кать, ты и правда гений… Мне б такое в голову не пришло…» Андрей смотрел на нее с благоговейным восторгом. «Да уж… - заговорил Павел Олегович. – Мы так всегда боялись этого поглощения, что действительно не смогли бы увидеть, что в нем – наше спасение… Спасибо, Екатерина Валерьевна, Вы дали нам шанс…» «Я рада, Павел Олегович, что Вы не расценили этот шанс как мою очередную попытку захватить «Зималетто», - улыбнулась Катя. – Ну, а теперь давайте-ка посмотрим, что можно сделать помимо того, что предложил Коля».
Сцена 19. Коля перезвонил через час и уже практически не отключался. Весь оставшийся день и половину ночи они обсуждали антикризисные меры, вносили все новые предложения. К утру антикризисный план стал приобретать более-менее целостный вид. Николай пообещал, что к вечеру он придаст ему подобающую форму и можно будет запускать его в работу. «Только вот что, Пушкарева, - сказал он напоследок. – Давай-ка возвращайся-ка ты из своего Парижа в Москву и сама руководи всем этим процессом. А я тебе «Никамоду» с радостью отдам обратно». «Коль, не дури. Я не могу вернуться. Я же тоже директор фирмы, я не могу ее бросить. Андрей приедет вместе с Павлом Олеговичем, втроем вы и без меня справитесь. А я отсюда помогать буду». «Катька, неужели ты за полгода еще не убедилась, что руководитель я никудышный? А здесь сейчас железная рука нужна будет, которая бы и рубить могла с плеча, и сумела бы всех на место поставить, человек нужен, которого бы все уважали, чтоб все его приказы исполняли. Я с такой должностью не справлюсь». «Ага, нашел Железного Дровосека…» - возмутилась Катя, а сама подумала, что, пожалуй, Коля прав, не справиться ему без нее. А главное, если Андрей уедет… и она останется здесь одна… Тоскливый обруч сжал сердце. Но как же быть? Она не может бросить свое агентство… подвести Юлиану… «Катя, - заговорил Павел Олегович. – Я, наверное, эгоистичен, но мне кажется, Коля прав. В Москве Вы сейчас нужнее. Хотите, я позвоню Юлиане и объясню ей ситуацию?» «Нет-нет! – поспешно возразила Катя. – Я сама ей позвоню!» И поняла, что уже приняла решение.
Сцена 20. Светало… Андрей с Павлом Олеговичем еще раз просматривали бумаги, вполголоса обменивались мнениями о шансах и сроках выхода из кризиса. Вдруг Павел Олегович замолчал и приложил палец к губам: «Андрей, Катя уснула». Андрей обернулся. Катя спала, забравшись с ногами в кресло, откинув голову на спинку. И выглядела во сне по детски нежной и беззащитной. Лицо Андрея смягчилось, а глаза потеплели и подобрели, мягко и ласково смотрел он на Катю. Павел Олегович, исподволь наблюдая за ним, вдруг подумал, что совсем не знает своего сына… «Пап, тебе, наверное, тоже надо отдохнуть. Я сейчас тебе постелю в кабинете, только Катю уложу», – сказал Андрей, не сводя с жены любящего взгляда. Он подошел к ней, осторожно поднял на руки. Катя вздохнула и прижалась к нему, положила голову на плечо, обняла за шею… И Андрей осторожно, как очень ценный и хрупкий груз, понес ее из комнаты. Павел Олегович некоторое время еще посидел в кресле, потом встал и подошел к окну. Посмотрел на светлеющее небо. И долго стоял в задумчивости… «Папа, - раздался голос Андрея. – Я постелил тебе, иди, ляг, отдохни немного». «Андрей, - не оборачиваясь, сказал Павел Олегович, – я хочу тебе сказать…» И замолчал. Тяжело это – признавать свои ошибки… Но надо… Павел Олегович повернулся, подошел к Андрею, положил руку ему на плечо. «Андрей… Прости меня, сын. Николай правильно сказал: если бы я был мудрее, если бы хотя бы поговорил с тобой – все могло бы быть иначе. Мне нелегко это говорить, но я был не прав очень во многом, в том числе и в отношении к Кате. Прости, сын…» «Папа…» - выдохнул Андрей. Он не мог поверить, что слышит это наяву. Отец… отец просит у него прощения… говорит, что был не прав… Да он и мечтать о таком не смел… Единственным его желанием было, чтобы отец выслушал и простил его… А прощать отца… «Папа…» Вся сумятица его мыслей, его смятение отразились на его лице… И Павел Олегович вдруг взял его за плечи, поглядел в глаза и крепко обнял: «Андрей! Может, я и не самый лучший отец, но я люблю тебя, сын, и всегда любил. И мама тебя очень любит. И переживает за тебя. А что не показываем это… Так характеры у нас с ней такие… дурацкие, наверно… но тут уж ничего не поделаешь. Какие уж есть… Ты не обижайся на нас, Андрей…» «Папа…» Андрей крепко обнял отца. Эмоции переполняли его. Ему столько надо было сказать отцу… но горло перехватило, и он смог только снова выдохнуть: «Папа…» Наконец, Павел Олегович отстранился, посмотрел на взволнованное лицо сына, улыбнулся: «Ну, как я понимаю, я прощен? Тогда я пойду, полежу. А то что-то я действительно устал. День был очень длинный». Павел Олегович вышел. Андрей закрыл глаза. Счастье переполняло его, перехлестывало через край… Папа… не сердится… простил… и сам еще попросил прощения… и сказал, что любит… и мама любит… Какой день сегодня… счастливый!.. Жалко, Катя спит… Так хочется ей рассказать, поделиться своей радостью… А может, разбудить… Нет, она так устала… Но ведь она тоже переживала из-за их отношений с отцом… Нет, нет… Пусть спит… А ноги уже сами несли его в спальню. Быстро раздевшись, нырнул под одеяло, прильнул к Кате. «Кать, послушай…» И вдохнул нежный запах ее тела… И почувствовал его тепло… И рука, действуя самостоятельно, без его участия, вдруг заскользила вниз, отыскивая край ночной рубашки… «Катюш, извини, что разбудил… У меня такая радость…» «Ты помирился с папой?» И Андрей опять поразился, как точно она угадывает его мысли. «А ты откуда знаешь?» «Догадалась… Я рада, Андрей, очень рада…» И нежные Катины руки обняли его, и губы прильнули к губам… А его рука двинулась обратно, поднимая мягкую ткань, выше и выше, по гладкой коже бедра, по мягкому животу к бугоркам грудей, к твердым соскам, которые так приятно целовать и ласкать, и Катя выгнулась под его руками, дала стащить мешающую рубашку, и прижалась к нему… И Андрей, застонав, жадно прильнул к обнаженному телу, растворяясь в Катиной любви, сходя с ума от страстного желания и переполняющего его счастья.
Сцена 21. Юлиана прилетела в Париж в тот же день, сразу после Катиного звонка. Она была в таком шоке от услышанного, что, ни минуты не раздумывая, согласилась на возвращение Кати в Москву, поставив ей единственное условие: найти среди наиболее перспективных сотрудников агентства человека, который смог бы заменить Катю на посту директора. Для Кати это труда не составило: она прекрасно знала своих работников, и кадровые перестановки провела быстро и уверенно. Познакомив Юлиану с новым составом руководства и оставив ее обсуждать текущие дела и планы на будущее, Катя вернулась домой, где ее с нетерпением ждали мужчины. Билеты были куплены, вещи собраны… И вот – снова самолет, гудение моторов, взлет… Но Катя не чувствовала страха: рядом был Андрей, а впереди – «Зималетто», компания, которая, как оказалось, уверенно и прочно поселилась в Катином сердце и, видимо, навсегда. Катя посмотрела в иллюминатор и улыбнулась: прощай, Париж! Здравствуй, «Зималетто»! И, взглянув на Андрея, сжала его руку и сказала: «Все будет хорошо, вот увидишь. Я это чувствую!» Самолет оторвался от земли и серебристой птицей взмыл в небо…
_________________ Группа в ВК https://vk.com/netolkofenteziВсе мои книги в электронном варианте можно приобрести на: https://feisovet.ru/%D0%BC%D0%B0%D0%B3% ... %8C%D1%8F/Наталья Корепанова - Пушистик
|