-7-
- Константин, я вам потом все объясню. Но, ради Бога, подыграйте мне, пожалуйста! Сделайте вид, что мы — пара, - шепнула я, когда мы входили в ресторан. Малиновский шел впереди, Жданов подле него, прям, как жеманная барышня, а я чуть замедлила шаг и потянула на себя Константина. Мне было крайне важно, на данном этапе, чтобы он был завербованным. Потому что, я вдруг ясно поняла, что эти двое отчаянных соблазнителей настроены очень серьезно и готовы пойти на многое, чтобы добиться своей цели. А их целью была я. Из «Зималетто» мы поехали на машине Жданова. Они так на этом настаивали. Чтоб именно на этой машине, и непременно, чтоб все вместе. И аргументы какие-то даже приводили, доказывали что-то. Я кожей чувствовала подвох, но, честно, не настроена была с ними спорить. Меня занимал другой вопрос: как от них отделаться, но, при этом, убедительно и незатейливо разыграть партию с Константином, раз уж он оказался в деле. И поэтому я сдала позиции, намереваясь выиграть войну, а не жалкое сражение за право ехать на своей машинке. Мне пришлось оставить ее одну, на морозе, в почти незнакомой местности, мне пришлось принести жертву… А знаете, что я вам скажу, друзья-товарищи? Вам это еще зачтется, господа хорошие!.. Я села к ним в машину. И даже улыбнулась. Малиновкий всю дорогу нес какую-то ахинею. Кажется, он шутил… Я пришла к такому выводу, потому что после очередной высказанной глупости он начинал ржать в голос и хлопать себя по колену, как полоумный герой американской комедии с пивным брюшком и чипсами, застрявшими в бороде. А иногда он промахивался и задевал колено Константина, сидевшего с ним рядом, на заднем сиденьи. Константин каждый раз вздрагивал при этом, косился на Романа Дмитрича с опаской, но молчал. Эх, бедный Константин! Я даже представить боялась, о чем думал он в тот момент. Ах, да! Мне же досталось место рядом с самим водителем, господином Ждановым. Такая честь! А главное, как неожиданно-то! Фантастика! Роман Дмитрич, можно, я посыплю на себя конфетти? Ну для полноты картины… Я ведь должна быть счастлива? Я должна трепетать от каждого слова, брошенного вашим протеже? Но простите, не получается. Ваш протеже… как бы это сказать… К сожалению, не блещет умом. Андрей Палыч изволил делать мне комплименты. Довольно типичные даже для меня, привыкшей скорее к критике. И я должна была бы млеть от них, наверное… Но я была зла! Чертовски зла!.. Потому что он был не искренен. Я это чувствовала. Он сейчас действовал скорее по инструкции Малиновского, даже, наверное, по написанному им сценарию. И очень скверно играл свою роль. Не верю, Андрей Палыч. Не верю… Когда мы добрались до ресторана, я уже чувствовала себя уставшей от переизбытка вранья, и мечтала сбежать. И я почти сделала это. Но потом посмотрела на своего помощника. Как он, слегка ссутулившись, просто идет рядом со мной. И поняла, что останусь. Не знаю, что заставило меня передумать. Даже под прицелом кухонного ножа я не в силах объяснить, почему и из-за чего почувствовала себя снова сильной и готовой на все. Но я сделала этот шаг, и завербовала Константина. Он успел мне только кивнуть. Мы вошли в ресторан. Довольно странный, на мой взгляд. И заняли один из столиков, расположенным прямо возле импровизированной сцены, на которой располагался большой белый рояль, и человек во фраке, играющий что-то из Листа, а рядом с ним гитарист, с электрогитарой, подыгрывающий в такт. Это необычное музыкальное сочетание ненадолго меня отвлекло. И я не успела даже опомниться, как оказалась на стуле, плечом к плечу со Ждановым, очаровательно мне улыбающимся. - Что будете заказывать, Екатерина Валерьевна? - вежливо поинтересовался Малиновский. Водки мне, - хотелось ответить ему. Но я сдержалась. Прилежно заглянула в меню и притихла, вглядываясь в замысловатые названия блюд. Из всего перечня меня привлек, к моему глубочайшему сожалению, только маленький такой кексик, черненький, с изюминками и сахарной пудрой, нарисованный под заголовком десертов. Я скрытно облизнулась, перевела дыхание, захлопнула меню, откинула его от греха подальше, и сказала: - Мне «Витаминный салат», пожалуйста. И улыбнулась. Очаровательно. Надеюсь, это выглядело именно так. - А вы, Константин? - А мне то же самое, - уверенно заявил он. - Вы что, вегетарианцы? - воскликнул Роман Дмитрич. - Что простите? - пробормотала я потрясенно. Малиновский передернул плечом. - Вегетарианцы, - повторил он. - Это те, кто не ест мясо и… - Я знаю, кто такие вегетарианцы, - бросила я слегка раздраженно. - Но с чего вы… Меня перебил Константин. - Очень любопытно, но вы не первый, кто предполагает нечто подобное. Просто у нас с Ек… с Катей… Такая традиция — мы всегда заказываем одинаковую еду. - Да? - спросили мы все втроем одновременно. - Да. А так как Катя чаще всего предпочитает салаты мясной, рыбной и сдобной пище, то… Мне тоже приходится приобщаться к здоровому питанию. Что он несет? Да еще смотрит так, словно издевается надо мной. Неужели помнит тот случай, когда я, выведенная из себя бестолковыми «купцами» из Новгорода, отправила его в кондитерскую за десятью пирожными, пятью кексами и одним бисквитным тортом «Трухлявый пень», а потом, запершись в своем кабинете, уничтожила все эти вкусности за раз, без кофе или чая, запивая изредка только водой, и весь вечер потом мучилась угрызениями совести, болями в животе, и собирала перепачканные шоколадом бумаги… Я тогда запретила ему приносить мне сдобное и сладкое, даже если я попрошу, даже если прикажу под страхом увольнения. И он запомнил это. Гад такой. - Это так мило, - проблеял Малиновский с кислой миной на лице. - У вас такие теплые и трогательные отношения. А вы давно встречаетесь? - спросил он, как бы невзначай. Я собиралась было ответить, но тут снова меня опередил мой верный и на редкость изобретательный помощник. - Если пол года для вас - давно, то, пожалуй, да. Знаете, я влюбился в Екатерину Валерьевну года два тому назад, она приходила читать лекцию в наш университет, и так сильно тронула мое сердце, что я вознамерился быть с ней рядом, во что бы то ни стало. Поэтому, когда стал вопрос, куда пойти работать после окончания университета, я, не задумываясь, направился в «F-corporation”, и, знаете, это было не так просто. Я промаялся больше двух месяцев, прежде чем освободилось место ее помощника, и прошел нешуточный экзамен, прежде чем, был принят к ней на работу… И в тот момент, когда Екатерина Валерьевна ответила мне взаимностью… знаете, я никогда еще в жизни не был так счастлив, как тогда… Он улыбнулся мне блаженной улыбкой. А у меня свело скулы. Что он несет!? Какие пол года? Какая лекция? Какой… Постойте!.. Я пару лет тому назад действительно давала лекции и в МГУ…. по просьбе моего глубокого уважаемого преподавателя, профессора… Это правда… А когда закончил университет Константин? Сколько ему лет? Двадцать пять? Двадцать? Меньше? Боже, я уже начинаю ему верить. Но это же все — вранье? Ведь так? - Какая романтическая история, - «поразился» Малиновский. - Правда, Андрей? - Да, - со скучающим видом ответил Жданов. Видимо, Андрея Палыча не тронули сочинительские таланты Константина. Бедняга мается в душном помещении в компании вынужденных попутчиков. И даже не замечает голодных взглядов одной рыжеволосой особы, затаившейся за соседним столиком. Судя по всему, особа эта давно и весьма тесно знакома с господином Ждановым, и то, как она печально вздыхает, но подойти не смеет, означает, что барышня эта была жестоко отвергнута Андреем Палычем, причем в совсем недавнем времени. Малиновский прокашлялся, и Жданов тут же, встрепенулся и вытянулся, как по струнке, изобразив на лице заинтересованность. Что ж, условные рефлексы у них отработаны блестяще. Сидеть, стоять, улыбаться. Потрясающее зрелище! Дрессированный президент и горе комбинатор. - А вы, Роман Дмитрич, женаты? - я решила пойти в наступление, пока они еще чего-нибудь не спросили лишнего. - Я? Ну, что вы, Екатерина Валерьевна! Какой из меня семьянин? Я, знаете ли, не создан для семейной жизни, - поведал он. - Отчего же? - Я проклят. На мне висит древнее родовое проклятие «лютого холостяка». - Да что вы говорите! - «сочувственно» пробормотала я. - Да! И как только появляется женщина, которая, кажется, покорила мое бедное одинокое сердце, только я пленяюсь ею, очаровываюсь, как… всё! Наступает новое озарение и отторжение, очарование спадает. И так каждый раз, - он «печально» потряс головой, якобы роняя тяжелые думы на усталые ладони. - Я уже почти отчаялся… - Ну что вы! - я бодро потрепала его по плечу. - Вы еще совсем молоды, и у вас все еще впереди: и женитьба, и дети, и внуки, и дача, и огород, и потерянные носки, и гараж, и зятья или же невестки, и пенсия. По мере того, как я перечисляла все прелести женатых садоводов, Роман Дмитрич из вычурно печального переменился в побледневше испуганного. Господина «лютого холостяка», кажется проняло. И скривило. Как старую осину после бури. - Не думаю, что подобное счастье когда-нибудь меня постигнет, - выдавил он. - А вы не отчаивайтесь! - я сочла своим долгом подбодрить его. - Главное верьте и ждите. - Вашими молитвами, Екатерина Валерьевна! - и он тут же поспешил переменить тему. - «Зималетто» очень повезло. Вы пришли в нашу компанию, и это великое счастье для нас. И не только для нас с Андреем, но и для всех сотрудников. Мы хотим устроить праздник по такому случаю. - Что вы! Не стоит, - попыталась отвертеться я. Ненавижу праздники, если честно, всегда чувствую себя на них лишней. - Нет-нет! Даже не думайте отказываться! Тем более, что все давным давно уже подготовлено. - Что подготовлено? - А это сюрприз, Екатерина Валерьевна, - хитро прищурившись заявил Малиновский. Больше праздников я ненавижу сюрпризы. Никогда еще они не были приятными для меня. Особенно сюрпризы на праздники, особенно на дни рождения. Особенно от папы… или от мамы… или вообще от всех. - Как интересно, - сухо пробормотала я. - Я уверен, что вам понравится. Правда, Андрей? Снова кашель Малиновского и снова Жданов выплывает из небытия и вытягивается на стуле. - Да, разумеется. - Ну, что ж… Прекрасно, - беглый взгляд на часы. - Простите, но мне еще нужно заехать в офис. Работа, знаете ли, не дремлет. - Я вас подвезу! Это кто это у нас тут такой подает голос? Неужели сам Андрей Палыч? - Я вызову такси. Не стоит. Жданов бросает взгляд на Малиновского, словно спрашивая его, что делать дальше. Нет, не могу больше наблюдать за этим спектаклем. - Конст… Кость, пойдем, - я дергаю его за рукав. Тот поднимается, смущенно пожимает плечами. Жданов тоже вскакивает. - Я вас все же подвезу. По моей вине вы остались без машины. Я неловко переминаюсь с ноги на ногу, не зная, как еще избавиться от них. Но тут меня спасает случай. В борьбу вступают рыжие партизанские войска. Стройная красавица, гарцуя между стульями, пробирается к нам и набрасывается со спины на Жданова. - Андрюша! И ты здесь! Как я рада тебя видеть! Виснет у него на шее, обнимает за плечи, сковывая по рукам и ногам. Замечательно! Самое время ретироваться к выходу. - Всего доброго, Роман Дмитрич, Андрей Палыч. Бросила на стол купюру и почти выбежала из зала. Возле ресторана стояло полно машин с «шашечками» на крышах. Я запрыгнула в ближайшую и облегченно откинулась на удобном сидении. - Я вас не знаю, - сказал кто-то совсем рядом со мной. Я нехотя повернула голову и встретила изучающий взгляд Константина. - Вы такая… Не такая, - глубокомысленно изрек он. - А я вас тоже, оказывается, не знаю. Не думала, что вы такой прекрасный актер и выдумщик, - я одобрительно рассмеялась. - Выдумщик? - хмыкнул он. - Ничего я не выдумывал, - заявил Константин слегка обиженно, и отвернулся к окну. Что, простите? Как это не выдумывал? Кто позволил?
_________________ Две вещи бесконечны: вселенная и человеческая глупость, хотя насчет вселенной я не уверен. (А. Энштейн)
|