* * * Сна ко мне не шло. Выспалась за все время пребывания в больнице, наверное. Колька уж ушел давно спать, а я слонялась по комнате, сходя с ума от своих мыслей. Случайно взгляд остановился на окне. Подойдя к нему поближе, я посмотрела во двор, освещенный тусклыми желтыми фонарями. Возле подъезда стоит до более знакомая машина. А рядом каких-то двое парней пытаются с помощью кулаков выяснить отношения с мужчиной в темно-оранжевой куртке. — Господи, какой ужас! — шепотом произнесла я самой себе. — Они же его сейчас покалечат не дай Бог. Надо было что-то делать! В срочном порядке. А не так, как поступаю я, тупо уставившись в окно, наблюдая за дракой. — О, Боже! Роман Дмитриевич! — с четвертого этажа своей комнаты я узнала в пострадавшем человеке своего начальника. Я пулей рванула к Зорькину в спальню. — Коля, Коля, проснись, быстрее! — стала теребить я друга за плечо, попутно включив настольную лампу. — Коля! — М-м, Катька, ты что ли? — мужчина нехотя разлепил сонные глаза. — Коля, вставай! — требовала я над его ухом. — Там Рома! Его сейчас убьют! Коля! — Чего?! — спросонья Николай не вразумил, в чем дело, но поднялся с подушки. — Пушкарева, тебе что приснилось что ли? — Если бы! Коля, быстрее! Там, на улице! Во дворе! — лепетала я сбивчиво, понятно только для себя, но с большой тревогой. — Что на улице? Кто во дворе? — не доходило никак до ума Николая, но он все же ради любопытства последовал за мной в прихожую. Там я уже надела поверх халата только свою куртку, и упорно пыталась вставить ключ в замок. — Ты куда? — Коля, быстрее! Я прошу! Наконец, дверь открылась и я рванула к лифту. В отличие от моего бывшего дома, в этом он находился. Зорькин едва успел за мной втиснуться в кабину перед тем, как закрылись двери. — Рома! О, Боже! Роман Дмитриевич! — ахнула я, увидев мужчину, лежавшего на боку напротив двери парадной. Парней по близости уже не было, зато какой-то мужчина, стоявший в двух шагах от Романа, участливо поинтересовался: — Помощь нужна? Может скорую вызвать? — Спасибо. Мы сами справимся, — ответил Николай, который вышел следом за мной. — Рома, Господи... Роман Дмитриевич! — звала беспокойно я мужчину, но он совсем не подавал никаких звуков. Я обошла его стороной и коснулась ладонью его лица, на котором не утаились от меня грубые ссадины. — Коля... Сделай же что-нибудь! — настойчиво попросила я друга, который сам пребывал в шоке от увиденного. Вдруг Роман ожил на моих глазах. — Катя... — едва слышно шепнул он и попытался встать. Коля тут же поддержал его за спину, велев мне отойти подальше и не путаться под ногами, и медленными шагами повел к скамейке, находящейся в метре от подъезда. Роман присел на холодную поверхность, сутулясь от боли, которая расползлась по всему телу, и медленно приложил ладонь к рассеченной брови. — Роман Дмитриевич, вы как? — все с той же тревогой спросила я, хотя и так прекрасно понимала, что на мужчине и живого места не оставили эти изверги. — Коля, надо скорую вызвать! Срочно! — Не надо... — Роман поморщился и постарался выпрямиться, но получилось совсем плохо. — Кать... Я к вам... Приехал. Поговорить... — произнес он, тяжело дыша. — Какие могут быть сейчас разговоры! — справедливо рассудил Николай. — Все потом! Вам сейчас, правда, лучше в травмпункт. Катя, иди за телефоном. И дома оставайся. А то простынешь еще. — Катя, не надо! — смелее произнес Роман и положил свою ладонь на больной бок под мокрую и вымазанную от грязи куртку. — Хорошо, хорошо, Роман Дмитриевич. Вы сможете до квартиры дойти? — все с тем же беспокойством за жизнь любимого спросила я. — Коля, помоги! Я подхватила мужчину под локоть с одной стороны, мой друг — с другой, стараясь дать Роману максимум опоры помимо своих ног. В итоге без приключений мы добрались до Колиной квартиры.
* * * — Роман Дмитриевич, давайте я помогу вам раздеться! Коля, неси скорее аптечку! Надо раны обработать! Роман Дмитриевич, вы как? — суетилась я между кухней и комнатой с мокрым полотенцем, пытаясь хоть как-нибудь помочь мужчине, забыв о своих на него обидах. — Катенька... Не стоит так... Волноваться. Мне не так плохо, как вы думаете, — тихо ответил Роман, присев на краешек дивана, и даже сам попытался снять верхнюю одежду. — Господи, нелюди какие-то! — с ужасом произнесла я, приложив мокрое полотенце к рассеченной брови мужчины. — Терпите, Роман Дмитриевич! — Да так... Карманы обчистить хотели. — А вы решили по справедливости поговорить с ними, да? Ценой своей жизни! С ума сошли!! Я случайно дотронулась до плеча мужчины, но в следующую секунду на его лице исказилось нечто нехорошее. — Ой, простите! Давайте я вам помогу рубашку снять. — Кать... Да ну их! Пусть это останется на их совести, — он поймал мою руку с полотенцем в ней и так заглянул в мои глаза, словно в душу. Даже самая моя гиблая клеточка и то решила еще чуть-чуть пожить, чувствуя эту невероятную нежность, исходящую от мужчины. — Я к тебе приехал. Поговорить. — Роман Дмитриевич... — немного смутилась я от его ко мне обращения. На "ты". — Я сейчас за мазью схожу. — Катя! — он еще крепче сжал мою руку, несмотря на то, что я хотела ее высвободить. — Больным надо уступать. Ну, или хотя бы выполнять их желания. А я сейчас как раз пострадавшая сторона... — Так, аптечка прибыла! — заявил о себе Николай, войдя в комнату с небольшим пластмассовым чемоданчиком в руках. — Ну, как вы тут? Может быть, все же еще и милицию вызвать? — Что значит еще? — насторожился Роман и приложил пальцы к рассеченной губе, из которой струилась кровь. — Вдобавок к скорой помощи, от которой вы отказались. Вы просто еще удачно отделались. Соседка мне рассказала, что в соседнем подъезде одного парня вообще оставили без сознания, при этом угнав его дорогую иномарку и бумажник с кредитными карточками. — Коля, хватит нас тут пугать! — возразила я, копаясь в аптечке, в надежде найти какую-нибудь мазь от ушибов. — Лучше помоги мне мазь найти! — Николай... Спасибо за помощь, но можно попросить вас оставить нас с Катей наедине? — вдруг попросил Роман. Мы с Колей переглянулись, он пожал плечами и улыбнулся. — Конечно. Не смею мешать. К тому же я и сам хотел откланяться, — ответил Зорькин и покинул пределы комнаты. — Вот! Нашла! — довольная поиском, я извлекла из чемоданчика голубую мазь под названием "Фастум Гель" и повернулась к Роману лицом. — Рубашку бы снять... Давайте я вам помогу! Я присела рядом с мужчиной на диван и робкими дрожащими пальчиками прикоснулась к верхним пуговицам одежды. — Кать... Зачем ты ушла? — тихонько спросил он, накрыв мою руку своей ладонью. — Забрала вещи и бросила меня. М? Я опустила глаза на колени, чувствуя свою вину. Ведь, если бы раньше сообщила Роману о своем местонахождении, то его бы точно не избили до адских болей во всем теле! — А как иначе? Ведь вы же теперь с Кирой... Вместе. — Кто тебе такое сказал? — удивился Роман. — Это Кира тебе наговорила эту ерунду, да? — Почему ерунду. Она сказала, что вы... — Кать, да это чушь! Ее больные фантазии. Она попросила у меня помощи, потому что ее квартира пострадала от огня, который возник у соседей. Ей просто некуда идти было. Я и по доброте душевной приютил у себя. А она в благодарность возомнила себе, что у нас могут снова начаться отношения. И даже не понимает, что это невозможно. — Невозможно? — немного удивилась я, переведя взгляд на Романа. — Почему? — А ты не догадываешься? Его выразительные зеленые глаза, чертовское обаяние, чуть заметная, но печальная улыбка, так и пленили меня в его объятия. Даже и представить не могу, если все это для какой-то другой женщины. Роман чуть поддался вперед и обхватил мое лицо теплыми ладонями. В его взгляде только тепло и еще море нежности. Наши губы требовали поцелуев. И оба понимали, что может сейчас произойти. Мы хотели этого. — Гм, хм, извините, конечно, что отвлекаю. Но у меня завтра самолет в восемь утра. И я хотел бы хоть чуточку поспать, — вмешался Николай в наше с Ромой трепетное общение. — Кать, моя спальня свободна, если что. А я на кухню. — На раскладушку? — сообразила я. Потому как по всем соображениям она туда даже не влезет, так как на кухоньке едва развернуться можно. — У тебя есть другие варианты? — Коля вытаращил на меня изумленные глаза. — Оставайся в своей комнате, Коль. Не переживай. Иди, правда, ложись. А то завтра рано вставать. — А...? — Зорькин хотел что-то возразить, не понимая, что я такое задумала, но решил не вдаваться в подробности, а пошлепал в свою комнату и закрыл дверь. "Ну, и ночка сегодня! И все, Катька, по твоей милости, — подумал он, накрывшись в постели одеялом. — Лишь бы помирилась ты с ним, и моя душа будет за тебя спокойна". — Роман Дмитриевич, давайте я вам все же мазью обработаю раны, — перевела я разговор на другую тему, более актуальную в данный момент. — Катя, мы не договорили, — Роман заметно посерьезнел. — Кажется, сейчас не самое подходящее время для разговоров, — нашла я банальную отговорку и поднялась с дивана. Сделала несколько шагов к выходу, но покинуть комнату мне не дали. Ромина ладонь мягко легла мне на плечо, а вторая — на уже сгладившуюся талию. Спешить разворачиваться лицом я не стала. Дала возможность высказаться мужчине. — Я так не думаю. Катюш, мне никто не нужен, кроме тебя... — Но как же Кира? — я развернулась лицом и положила свои ладони к нему на грудь. — Она любит... Вас... — Это не любовь, Кать. Это стремление к роскошной жизни. А она не всегда приносит счастье. Важнее то, что человек испытывает внутри. А у нее в душе холод и тьма. Роман кончиками пальцев нежно провел по моему лбу, щеке, ухватил за мою ладошку. Ему она показалось такой маленькой и хрупкой, которую очень хотелось согреть и держать в своей руке вечно. — Что ты сейчас чувствуешь? — вполголоса спросил Роман, по-прежнему не сводя с меня глаз. — Тревогу за тебя. Ведь тебе больно. — Видишь, как мы с тобой связаны. Так как мне еще доказать, что я... Безумно тебя люблю? Я улыбнулась краешком губ и прикрыла на мгновение глаза. В эту секунду почувствовала нежное прикосновение его губ к моим долгим и чувственным поцелуем. Роман уж и не надеялся, что получит взаимность. Но я ответила, войдя в наш общий маленький рай. Для двоих любящих сердец.
* * * — Не спишь? — тихо спросил меня Роман, поудобнее устроившись на старенькой раскладушке, которой не помешало бы смазать петли, чтобы не скрипели. В тишине пространства комнаты слышится только тиканье часов, да шум ветра за окном. — Нет. Не спится что-то, — шепотом ответила я и перевернулась на бок, чтобы иметь возможность любоваться Романом. — День сегодня был... Насыщенный. — Устала? — Немного. Морально. — Теперь все будет хорошо. А что там твой друг говорил про какой-то самолет? Он уезжает куда-то? — Да. Завтра утром. К себе в Минск. Отпуск то кончился, — с некой печалью в голосе ответила я. — Серьезно? — не поверил Роман услышанному. — Да, конечно. У него же там работа. — Значит, больше никто тебя у меня не отберет, — довольно вздохнул Роман. — Не сможет. — Ты о чем? — нахмурила я брови. — Не важно. Уже не важно. Ты же ведь не передумаешь вернуться ко мне? — А Кира? Боюсь, она не очень обрадуется моей персоне. Я лучше у Коли останусь. Как-то спокойнее. — Кать... — Роман чуть приподнялся, но сразу почувствовал колкую боль в боку. — Ох... Зачем же бить так?.. — Тебе плохо? — всполошилась и я. Рукой нащупала выключатель. — Где болит? — Ты спроси лучше, где не болит. Быстрее отвечу, — тяжело произнес мужчина и опустился на подушку. — Просто никогда не спал доселе на раскладушках. Не полагал, что это окажется настолько "удобно". Вот я свинья. Ведь понимаю, как Роману плохо, да еще к тому же лежать на вытянутой раскладушке, как в люльке, с такими болями. Я тут же встала с дивана, решив, что на нем вполне хватит места и для больного. Только для начала его надо разложить. — Ты чего задумала, Катюш? — нахмурился Роман, сразу не вникнув в мою затею. Я опустила спинку вниз — спальное место готово. Расстелила простынь, матрац разложила по всей площади и подошла к Роману. — Пойдем. Здесь тебе будет удобнее, — я указала рукой в сторону своего дивана. — А ты куда? — удивился он, по-прежнему стиснув брови. — Ты идешь? — проигнорировав его вопрос, задала я свой, и подала мужчине руку. — Нет-нет, я лучше сам. Роман медленно встал с раскладушки, оперевшись одной рукой на стенку, а вторую приложил к ноющему боку. Я помогла ему переместиться на просторный и мягкий диван, не забыв при этом взять подушку с раскладушки. Укрыла одеялом. А затем сама расположилась рядом с другого края дивана. — Ты уверенна? — в его голосе слышалось удивление. — В чем? В том, что диван лучше раскладушки? Вполне! — легко я ответила и устроилась поудобнее. — Сейчас сам поймешь. Тебе удобно? Может еще подушку принести или одеяло? У Кольки есть на антресолях. Можно достать. — Здесь и антресоли есть? — изумился Рома. — Какая редкость. — Это же старая планировка. Между прочим, очень удобно на них хранить не очень нужные вещи. — Типа раскладушки? Для таких безумных случаев? — Как раз для таких, — подтвердила я. — Кать... Обо мне никто так не заботился... Как ты... — вдруг произнес Роман совсем тихо, почти шепотом, что мне пришлось прислушаться к его словам, чтобы понять смысл его фразы. — А родители? Разве они не в счет? — Отец всегда был на работе: в отчетах, презентациях, показах, встречах. И очень редко брал отпуск. А если и брал, то и на нем умудрялся работать. Мы мало проводили времени вместе, чтоб для души. Понимаешь? — Да. — А мать свою я не помню. Вернее, даже не знаю. Отец говорил, что она бросила нашу семью, как только я родился. Ушла почти сразу к другому мужчине, не успев я и недели прожить рядом с ней. Наверное, сильно любила, что даже ни разу о нашей семье и не вспомнила. На лице Ромы я увидела невероятную грусть и даже тоску, которую способен испытывать совершенно любой человек. Мне стало Романа искренне жаль, ведь он рос и воспитывался исключительно в обществе отца и совсем не получал материнской ласки и любви, которая обязательно нужна каждому ребенку. Наверное, ему было тяжело по-своему, он познавал мир иначе. И как говорили девочки, рано вошел в мир экономики и модельного бизнеса. Но от этого не разочаровался в женщинах и до сих пор верит в любовь. — Катюш... Спасибо за то, что ты рядом. Роман ласково провел кончиками своих пальцев по моей щеке, затем губам, прикоснулся к шее. — Я знаю, что ты будешь самой лучшей матерью. — Почему ты так в этом уверен? — Просто знаю, любовь моя, — коротко ответил он и поцеловал в кончик носа. Я прикрыла глаза и ощутила легкий и невесомый поцелуй в уголок рта, затем его губы легли на мой подбородок и шею. Я повернулась на спину и довольно вздохнула, чувствуя, как Ромины поцелуи сводят меня с ума. Затем он освободил меня от одеяла и нежно положил свою ладонь мне на живот, уже без лишних слов выдававший мое положение, и с особым трепетом провел ей по нему несколько раз. Я по-прежнему не совершала никаких действий, лишь только впитывала всю нежность, ливнем исходившую от мужчины. — Катюш... — шепотом позвал он меня. — Можно я буду называть твоего ребенка своим? Нашим? Я раскрыла глаза и наши взгляды встретились. — Ты этого действительно хочешь? — Конечно, солнышко мое... От его горячего шепота моя голова пошла кругом. И я дала ему ответ в виде долгого и чувственного поцелуя, обхватив его руками за шею. Оторвавшись от меня на мгновение, Роман выключил свет, который стал откровенно лишним в нашем уединении, и вернулся к моим губам, покрывая их страстными и долгими поцелуями, сбивая мое ровное дыхание.
* * * Будильник Николай не услышал ввиду слишком короткой ночи. Заснул он далеко не сразу, мысли за подругу одолели, лишь бы ее жизнь сложилась успешно после его отъезда, в итоге опаздывал на самолет на приличных сорок минут. По собственной квартире старался передвигаться без лишнего шума, все надеялся, что его счастливая подруга все же вспомнит о своем обещании проводить его в аэропорт. В конце концов, когда до вылета оставалось чуть больше часа, а еще надо было добраться на такси, собранный Николай аккуратно приоткрыл дверь в соседнюю комнату. На расстеленном диване в обнимку лежали двое воистину любящих людей и даже не подозревали о том, что кто-то положил на тумбочку маленькую записку с искренним пожеланием: "Будьте счастливы! Приеду — позвоню. Коля". Но, если учитывать, что продолжительность перелета составляет всего лишь полтора часа, то влюбленных уже совсем скоро потревожит настойчивая мелодия мобильного телефона.
_________________ "Женщины – удивительные существа... Чем больше они страдают, тем больше они любят". ©
|