|
Глава первая,
в которой сын познает многогранность и глубину отцовской любви.
Вихрь, которому двадцать семь лет назад в органе записи актов гражданского состояния было присвоено имя Андрея Павловича Жданова, ворвался в кабинет президента компании «Зималетто».
- Папа, что это такое? – возопил он, размахивая над столом слегка пожульканным листком бумаги. – Почему я узнаю об этом только сегодня? И почему я?!
Павел Олегович взглянул на пляшущий в воздухе документ, потом на взвинченного Андрея и отодвинул в сторону ежедневник.
- Во-первых, доброе утро. Во-вторых, тебя не учили стучать в дверь, прежде чем войти в комнату?
- Не помню. Тебе лучше знать, - Андрей упал на стул, подпер голову кулаком и хмуро уставился на отца.
- Кхм, - Ждановы повернули голову к источнику звука.
- Здравствуйте, Марина Леонидовна, - буркнул Андрей, стоящей у стола секретарше.
Она иронично вздернула бровь.
- Что вы, Андрей Павлович, не стоило себя утруждать. Павел Олегович, я полагаю, мы закончили с расписанием на сегодня?
Он кивнул, и она, захлопнув записную книжку, вскинула голову и выплыла из кабинета, прикрыв за собой дверь.
- Андрей, что это за выходка? Когда ты перестанешь взрываться по каждому пустяку?
- Пустяку?! – воскликнул Андрей. – Папа, ты загрузил меня работой по самую макушку, у меня список дел составлен на ближайшие полгода, а сегодня я прихожу на работу и узнаю, что ты на меня вешаешь еще каких-то трех недоучек. Почему? За что?
- Я тебя услышал. Теперь ты успокойся и спокойно меня выслушай. – Павел сложил руки перед собой и перегнулся через стол. – И снизь градус пафоса. Мы не в театре греческой трагедии. – Андрей шумно выдохнул и повернул свое смиренное лицо к отцу. – Ты прекрасно знал, что я хочу в этом году взять на практику трех студентов-пятикурсников из МГУ. С деканатом экономического факультета мы обо всем договорились, и ты, кстати, был не против.
- Но я же не знал… - начал было Андрей, но Жданов-старший не дал себя перебить.
- А кого мне назначать? Малиновского? Я представляю, во что превратится преддипломная практика. Не спорю, со своей работой он справляется, и отдел его работает хорошо, но я не хочу искушать нашего весельчака тремя молодыми неопытными кадрами. Тем более что из них две – это девушки. Кира слишком молода, чтобы назначать ее куратором, к тому же она сейчас в Лондоне. Кто у нас остается?
- Кто угодно, - возразил Андрей. – В компании тысяча сотрудников и около сотни менеджеров.
- Кто угодно не подходит. Они без пяти минут дипломированные экономисты. Двое идут на красный диплом. Андрей, ты представляешь себе, как надо учиться в МГУ, чтобы получить красный диплом? – поинтересовался Павел Олегович. – Хотя вряд ли. Возможно, кто-нибудь из них захочет остаться в «Зималетто», чему я был бы рад. Тебе известно, не пройдет и года, как я сложу с себя полномочия президента и уйду на покой. Ты хотел мне доказать, что заслуживаешь это место, - Павел похлопал по своему креслу, - больше Александра. Пожалуйста! У тебя уникальный шанс. Сможешь организовать работу трех человек, сможешь их включить в свою работу, и я поверю в твои управленческие способности. Андрей, вместо того, чтобы подозревать меня в коварстве…
- Все, я понял, - Андрей встал, сгреб со стола приказ о назначении его руководителем студенческой практики и пошел к выходу. – Ты хочешь мне помочь, и все, что ты делаешь, ты делаешь исключительно для моего блага. Спасибо, папа! Низкий тебе поклон!
Павел вздохнул.
- Я ошибся. Ты не персонаж греческой трагедии. Ты скоморох. Будешь через приемную идти, попроси зайти ко мне Марину. Будь так любезен.
Андрей вышел из президентского кабинета с ощущением, что весь мир восстал против него. И в этом мире было только одно место, где он мог отыскать понимание, сочувствие и поддержку. Этим местом был кабинет его лучшего друга и коммерческого директора «Зималетто» Романа Дмитриевича Малиновского.
- Андрей Павлович, ваши переговоры с Павлом Олеговичем уже закончились? Так быстро? Андрей Павлович, да на вас лица нет! Может, я могу вам чем-нибудь помочь?
Марина говорила и смотрела на него с таким неподдельно наигранным сочувствием, что желание сделать ей какую-нибудь мелкую пакость нахлынуло с небывалой силой. За что она его не любит? Этот вопрос за десять с лишним лет, которые она работала в «Зималетто», Андрей задавал себе не один раз. Ее откровенно насмешливое отношение к нему больно ударяло по его самолюбию. Не может женщина так смотреть на Андрея Жданова, тем более в «Зималетто», где все от моделей до уборщиц в нем души не чают.
- Марина свет Леонидовна, дорогая моя, в веревке и мыле я пока не нуждаюсь, а чем-либо другим вы мне сами помочь не захотите, поэтому увы, - улыбнулся Андрей. – Кстати, господин президент ждет вас. С нетерпением.
- Очень жаль, но если что, обращайтесь. Всегда буду рада оказать вам услугу! - вслед бросила ему Марина.
Андрей бодро, насколько это было возможно, зашагал по коридорам «Зималетто» в поисках Малиновского, который в это время ворковал в холле с королевой ресепшна и его окрестностей Марией Тропинкиной.
- Что у нас нового, Машенька? – Роман стоял, облокотившись на стойку ресепшна, и рисовал что-то карандашом на оборотной стороне только что пришедшего факса. – Есть какие-нибудь интересные вести с модных фронтов?
- Что у нас может быть нового, Роман Дмитриевич? – фыркнула Мария, перекладывая ручки и маркеры из одной подставки в другую. – Пожары, наводнения, землетрясения, цунами, другие стихийные бедствия обходят нас стороной. А по мелочи… Позавчера грузчики на складе подрались. Ничего серьезного, каждый отделался парой синяков и ссадин, но это пока. Они коробку с кардиганами порвали, и если Милко об этом узнает, то боюсь, дело может до тяжких телесных повреждений дойти.
- Мария, это вам, - Малиновский протянул ей разрисованный листок, и она расплылась в улыбке.
- Роман Дмитриевич, какая прелесть! Мне еще никто не дарил таких красивых нарисованных роз! Только знаете, я белые не очень люблю, больше красные. Дать вам цветные карандаши? – Тропинкина сложила губы бантиком и похлопала ресницами. Роман прыснул.
- Давайте. А каким цветом ленточку раскрасить?
- Я доверяю вашему вкусу, - Маша придвинула к нему стаканчик с карандашами. Роман усмехнулся и продолжил творить. – Что у нас еще интересного приключилось? Да! Вчера Милко кастинг проводил к показу, но тут я не эксперт. Лучше вы мне расскажите, Роман Дмитриевич, как все прошло.
- Ой, ну, что там рассказывать, – поморщился он, заштриховывая фон голубым цветом. – Модели, как модели. Ноги длинные, талия тонкая, грудь высокая… Скукотища! Машенька, с вами ни одна из них не сравнится. Держите, - протянул он ей дорисованный шедевр, - вы, как этот розовый букет среди гвоздик.
- Роман Дмитриевич, - зарделась она, - вы меня балуете!
Они посмотрели друг на друга и засмеялись. В этот момент к ресепшну подошел мрачный Коротков. Он сухо поздоровался с мило беседующей парочкой, плюхнул на стойку пачку писем и, уныло размахивая мотоциклетным шлемом, поплелся к лифту.
- У-у-у, - протянул Малиновский, наблюдая, как тот исчезает за закрывающимися створками лифта. – Маша, вы видели, как наш Федор на меня посмотрел? У меня даже в боку закололо. Как думаете, мне не опасно сегодня одному домой возвращаться?
- Очень смешно, - натянуто улыбнулась она и парировала. – Когда вы последний раз один домой уезжали?
- Госпожа Тропинкина, вы следите за мной? – наиграно ахнул он, но Маше уже надоел их шутливый разговор. Хмурый вид жениха развеял ее игривое настроение, она видела: Федор не на шутку расстроился. Она уже много раз объясняла ему, что глупо ревновать к Малиновскому. Он соглашался, кивал, но на следующий день все начиналось заново.
- Роман Дмитриевич, я нахожусь, можно сказать, в эпицентре событий, вся жизнь «Зималетто» проходит на моих глазах. Я не могу не знать всего, что здесь происходит и с кем. Это моя святая обязанность.
Малиновский отодвинул от себя карандаши, нагнулся к Маше и, понизив голос, заговорил.
- Если вы все про всех знаете, то просветите меня. Кто эти люди? – он кивнул в сторону нелепой парочки, почти вжавшейся в противоположную стену и нервно озирающуюся по сторонам. Девушка, впрочем, о том, что одно из этих созданий относится к женскому полу, Роман мог догадаться только по надетой на ней юбке, благо они жили в России, а не в Шотландии, о ее возрасте он и вовсе судить не брался, так как наряд этого существа вышел из моды, по крайней мере, в прошлом веке, а скорее всего и вовсе в нее не входил, вкупе с тонкими мышиного цвета косичками и круглыми очками, достойными Гарри Поттера, она производила странное впечатление. Ее спутник ни в чем ей не уступал: щуплый, сутулый, в кургузом костюме, который мог бы сидеть на нем, как влитой, будь у него горб. Эта пара ассоциировалась у Малиновского с районными поликлиниками и собесами, но никак не с модным домом.
Маша придвинулась к Роману и зашептала ему на ухо.
- Вы что не знаете? У нас в этом году будут практику студенты проходить. Это как раз они. Девушку зовут Екатерина Пушкарева. Я ее характеристику из ВУЗа читала. Это нечто! Можно подумать, они ее для получения Нобелевской премии рекомендуют, а не для прохождения практики. Прямо вся из себя такая умница… Она после третьего курса практику в банке проходила, я и оттуда отзыв читала. Чуть не расплакалась, так трогательно! Хочу себе некролог в таком духе.
- Маша, об этом можете не волноваться. В случае чего, я вам такой некролог наваяю, что вас сразу канонизируют.
Маша проглотила сомнительный комплимент, на который сама напросилась, и продолжила шептать.
- Парень рядом с ней – Николай Зорькин. Тоже в своем роде гений, - Маша покрутила пальцем у виска. – Если верить характеристике, то он финансовый виртуоз, а если верить глазам, то… - она прищелкнула языком. – Странный малый. Нервничает, наверное. Я когда с ним разговаривала, он лишь натянуто улыбался и постоянно меня переспрашивал.
Дверь в холл с треском распахнулась, впуская Андрея Жданова. Маша вздрогнула и отпрянула от Малиновского, парочка у стены подскочила на месте, девушка у барной стойки от неожиданности пролила на себя воду.
- Малиновский! Вот ты где, - воскликнул Андрей, подходя к стойке. – Я тебя по всей «Зималетто» ищу.
- Я за факсом пришел, - начал оправдываться он.
- Вот как? Соболезную. Венки куда присылать?
- Ты о чем? – не понял Роман.
- О том, что с твой секретаршей не иначе трагедия приключилась, если ты сам решил за факсом отправиться. Ты факс из «Техноколора» имеешь в виду? Кстати, где он?
Маша смущенно протянула Жданову свой «букет». Он пробежал глазами документ, потом перевернул листок, уставился немигающим взглядом на шедевр примитивизма, потом посмотрел на своего друга.
- Ну, что это такое? Роман, здесь расценки на месяц. Как теперь с этим работать?
- Андрей, да не заводись ты. Попрошу Шуру копию отснять. – Роман встал рядом с ним и вытянул вперед руку с рисунком. – Ты лучше посмотри, какие линии, какая композиция. А цветовое решение? Во мне умер великий художник.
- Я не знаю, кто в тебе умер, но знаю точно, что ответственный работник в тебе и не рождался. Маша, ко мне никто не приходил?
Маша энергично закивала.
- Приходил, то есть пришли, то есть ждут, - сказала она и указала на мнущихся у стены Зорькина и Пушкареву. Те, заметив, что их пристально разглядывают, подошли к ресепшну.
- Из МГУ?
Они синхронно кивнули.
- Практиканты?
Снова кивок.
- Почему двое? Где третий?
В этот момент девушка, пролившая на себя воду, закончила отряхиваться, поправили прическу и подошла, улыбаясь белозубой улыбкой, к ресепшну.
- Это я! – торжественно произнесла она.
- Клочкова… Нет, сегодня явно не мой день, - пробормотал Андрей. – За мной, господа студенты. Добро пожаловать в рабство.
_________________
- О, не клянись луною, в месяц раз меняющейся! Это путь к изменам. (с)
Последний раз редактировалось ludmimilochka 09 апр 2014, 20:50, всего редактировалось 1 раз.
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
ludmimilochka, спасибо за столь живописную НРКовскую главу. 
