Всем привет!
Восстанавливаю, что пропало, плюс еще одна главка
17
В том, что согласилась пообедать со Ждановой, Кира раскаялась почти сразу. Наверное, можно было понять Маргариту Рудольфовну, войти в ее положение, она же мать и всегда будет защищать сына. Только все эти правильные установки, которые Кира внушала себе на протяжении последних лет, сегодня не действовали. Она не могла согласиться с тем, что Андрей - «бедный мальчик, который абсолютно запутался», что он «не смог найти правильный выход» и даже «Я уверена, Паша со всем справится», оптимизма Кире не добавляло. Единственное на чем могла сосредоточиться Воропаева, было удерживать на лице подобающую случаю улыбку, чтобы знакомые, сидящие в ресторане, не задавались вопросом почему вдруг испортились отношения прежде так дружащих Маргариты и Кирочки. В конце концов, Жданова обратила внимание на состояние будущей невестки.
- Я думаю, тебе лучше поехать домой, - сказала она, - Я Паше передам. Он поймет.
- Конечно. Спасибо. - Кира снова выдавила из себя фальшивую улыбку. И вышла из-за стола.
- Андрюша… - снова начала Маргарита Рудольфовна.
- Я вам позвоню, - перебила ее Кира.
Раньше она себе никогда такого не позволяла. Уже много лет не позволяла. Может быть зря.
Попав домой, Кира надеялась обрести покой, хоть как-то успокоиться, прийти в себя. Но это никак не получалось. Она не спала всю ночь. В голове крутились одни и те же ужасные по своей сути мысли: они потеряли компанию. Она потеряла, не уберегла, не сохранила компанию, созданную ее родителями. Как? Как такое могло произойти? Ведь она видела отчеты о продажах? Она видела реальные цифры! Она была в курсе того, что коллекция провалилась. Возвраты из магазинов, убытки. Все это она видела, но не оценила масштабы, поверила Андрею. Почему? Ведь знала, что он ее обманывает, изменяет, врет. Но почему-то всегда была уверена, что компании его ложь не коснется. Что фирма их родителей значит для него столько же, сколько и для нее самой. Как же жестока она ошибалась! Как же она виновата, что не уследила, не обратила внимание, сосредоточилась на изменах. И в результате потеряла самое главное!
- Кира!
Павел Олегович был в президентском кабинете с раннего утра, об этом Воропаевой сообщила на удивление не опоздавшая Тропинкина. По лицу Жданова-старшего было понятно, что он тоже провел бессонную ночь. Да, Андрей всегда умел попортить нервы собственному отцу.
- Павел Олегович, какие-нибудь новости есть? Что сказал Виктор Иванович?
- Он пришлет специалистов. Они начнут сегодня. Но пока больше ничем порадовать тебя не могу. Прости. Я знаю… Понимаю, что компания значит для тебя. И я обещаю тебе, Кира, что не позволю пропасть делу твоего отца.
- Вы понимаете… Я же видела… Я должна была… Должна была понять…
- Не кори себя, девочка моя. Я тоже не заметил. А ведь Андрей мой сын. - в голосе Павла Олеговича чувствовалась неподдельная боль и разочарование.
- Вы всегда можете рассчитывать на меня, Павел Олегович.
- Я знаю, Кирюш. Знаю.
Жданов-старший улыбнулся и обнял дочь своего лучшего друга.
И снова ничего обнадеживающего. Павлу Олеговичу одному не справиться, возраст уже не тот. А надеяться больше не на кого. Александру компания нужна была только для споров с Андреем, Кристина также далека от бизнеса, как и вообще от реальной жизни. Жданов и Малиновский... Эти двое уже постарались на славу.
Почему-то меньше всего Кира ожидала встретить в коридоре Андрея. И только увидев его, поняла, что он ей вчера так и не позвонил, а она этого даже не заметила, не позвонила ему, не требовала отчета. Ей впервые было все равно где Жданов и куда его занесло в компании очередной красотки. Он разрушил дело всей жизни ее родителей, сейчас это было важнее всего.
- Кира… - похоже Андрей тоже не ожидал ее увидеть, - Прости, - начал он, - Я не позвонил, - озвучил он очевидное. - Я был дома, ты не подумай…
- Серьезно?! Жданов, ты действительно считаешь, что мне не наплевать, где ты был? Ты уничтожил все! А извиняешься за то, что не позвонил!
Пощечина оглушила Андрея. Кира же с удивлением посмотрела на собственную руку. Потом вновь взглянула на Жданова и поняла, что если сейчас не уйдет, то пощечиной тот не отделается.
18
Павел Олегович еще вчера понял, что Кира была не в курсе затей Андрея и его команды. Не позволила бы она натворить этим горе-реформаторам такое! Компания отца значила для нее очень много. Никак не меньше, чем для самого Павла Олеговича, а может даже и больше. Возможно понимая это, Андрей Киру в известность и не поставил. Но сам Андрей…
Жданов-старший сколько себя помнил ненавидел ждать. И с возрастом этот недостаток лишь усугублялся. Ход времени с течением лет становится все быстрее, чувствуешь каждый уходящий час, каждую минуту. А потому сидеть в ожидании становится все сложнее. Но сейчас ничего не оставалось кроме как ждать. Все от него зависящее Павел Олегович сделал. Он полностью доверял Лебедеву и его специалистам. Те выяснят все, разберутся в ситуации от и до. И при этом ни один человек со стороны не узнает, что у компании проблемы. Хотя возможно скрывать это уже и смысла не имеет… Зорькин… Та еще темная лошадка. «ЗимаЛетто» фактически принадлежит теперь ему, но только вот со вчерашнего вечера Николай Антонович и хлеба в магазине без ведома людей Жданова-старшего не купит, не то что продаст имущество доставшейся ему ни за что компании.
И все-таки ждать… Сейчас надо просто ждать… И самое время понять почему Андрей так поступил? И дело не в заложенном имуществе даже. Сейчас Павла Олеговича беспокоило другое. Если верить Зорькину, план выхода из кризиса работает, и уже через несколько месяцев компания снова будет независима. Но если предположить, что это так, то возникает вопрос: зачем тогда было Андрею вчера рассказывать обо всем? Признаваться? Зачем, если уже через несколько месяцев все это не будет иметь значения? Что они еще пытаются скрыть?
- Доброе утро пап!
- Доброе! - ответил Павел Олегович вошедшему сыну, но усмешку сдержать не смог, - Доброе?
Андрея такое приветствие отца не удивило. Был рад, что Жданов-старший его на порог кабинета пустил. Для себя отметил, что отец занимать президентское кресло не спешит, предпочитая гостевой диван. Но и самому Андрею президентский «трон» был не к чему. Он перестал быть хозяином этого кабинета. Осознавал это четко и ясно. Не потянул. Мягко сказано.
Облегчение, которое должно было наступить после совета, к Жданову не спешило. А ведь он рассчитывал. Вот сейчас правду скажет и гора с плеч упадет. Только вот ничего не упало, только новые горы добавились. И чуть ли ни к земле придавили. Вина. Она не отпустила. Наоборот. Ведь получилось, что сам напортачил, а теперь решать созданные им проблемы предстоит отцу. "Герой". Ничего не скажешь. Эгоист ты, Жданов, да и только. Разговора с отцом вчера так и не получилось. Мать лишь вздыхала в трубку и просила дать отцу время. О Кире беспокоилась. Андрей и сам бы беспокоился. Но не до Воропаевой ему вчера было. Не до ее истерик. Он телефон отключил и провел бессонную ночь в попытках понять, что теперь делать и как убедить отца не отказываться от действующего плана. И Кирина пощечина сегодня утром была воспринята Ждановым-младшим как само собой разумеющееся. Разве что удивило чуть-чуть, что где он провел ночь, Киру ни капельки не интересовало.
- Я хотел поговорить, - начал Андрей, но наткнувшись на странный задумчивый взгляд отца, замолчал.
- Поговорить? - уточнил Павел Олегович, - Ну давай поговорим. И я надеюсь, что ты ответишь мне честно. Что происходит, Андрей?
- Я хотел, чтобы компания развивалась, но я просчитался…
- Подожди, - перебил его Жданов-старший, - Это все я уже слышал. И повторять мне не надо. Люди Лебедева начнут работу уже сегодня. И уверяю тебя, что как бы хорошо твой Зорькин не натренировался в подделки отчетов и данных, они узнают правду. Но я хочу услышать от тебя, что происходит? Зачем вы вчера во всем признались? Если до этого так виртуозно врали. Что заставило вас признаться во всем?
- Отец, я… Я просто понял… Я не мог спокойно спать… - признался в конце концов Андрей.
Павел Олегович молчал. Он понимал, что что-то должно было произойти в жизни сына. Что-то серьезное. Или снова врет? Но зачем ему это?
- Наш план…
- О ваших планах мы поговорим после того, как узнаем результаты работы Лебедева.
- Хорошо. - согласился Андрей.
Отец был готов его слушать, пусть не сейчас, но это уже неплохо.
- Еще одно. Зорькин. Ты действительно ему доверяешь?
- Да. Может даже больше, чем себе, - удивил еще одним ответом Жданов отца.
- Хорошо. Иди.
Андрей кивнул и вышел. Направился в кабинет Малиновского. Решил, что там ему самое место. Пока. А дальше как отец решит. Главное, чтобы в план их поверил. Хотя... Лебедев - специалист. Если и предложит другое решение, то будет оно явно лучше их затей и действеннее конечно. Но это не значит, что можно все свалить на отца. Он будет ему помогать. Во всяком случае постарается отца уговорить от своей помощи не отказываться.
19
Михаил осторожно заглянул в зал ресторана. До открытия оставалось еще несколько часов, занят был один столик, но как же много проблем создавал этот один единственный посетитель. И вот казалось бы всего несколько дней назад «охотником» был сам Михаил: каждый шаг просчитывал, силки расставлял, и деваться «райской птичке» было уже некуда, а теперь... Каким-то непостижимым образом охотник сам стал добычей. «Всегда найдется рыбка покрупнее». Вот и на него нашлась. Борщев сглотнул и поспешил скрыться на кухне. Здесь витали знакомые запахи, да и обстановка способствовала успокоению и может даже размышлению. Здесь он хозяин и господин. А вот там...
Там - Виктория Клочкова... Такой аппетит Михаил встречал только у Николая Зорькина, вот уж точно нашли друг друга. Но если Коля старался есть молча, более того, из него слова приходилось чуть ли не силком вытаскивать, то Виктория умудрялась есть и говорить одновременно. Причем скорость поглощения пищи поражала. Больше этого поражала только, пожалуй, куда эта пища девается, как и в случае с Николаем, с виду ведь и не скажешь. Впрочем, уж что-то, а говорить Михаил как раз и не хотел. Он вообще еще наверное несколько месяцев от людей прятаться будет. Как только от Вики избавится. Это же надо так... На него за эти несколько часов вылился такой поток абсолютно ненужной информации... И ладно просто ненужной... Но часть ее высказываний пугало. И пугало не на шутку. Эта дама была уверена, что они поженятся. Она уже шторы для их общего дома выбрала и полы для нового ресторана за одно. В перерывах между построениями столь грандиозных планов, она еще и успела с работы уволиться, заявив, что теперь будет полностью сосредоточена на Михаиле. А то что он об этом и не просил и даже наоборот, она вообще не замечала, и замечать отказывалась напрочь. Михаил тяжело вздохнул. Что же делать? Как от нее избавиться? Он ведь уже все возможные способы перепробовал. Только вот их в его арсенале было немного. Исключительно: «Нет, Виктория», «Я не могу, Виктория», и самый главный «Виктория, вы меня не так поняли». Кажется, нечто подобное ему Катя недавно пыталась донести. Только вот в отличие от Кати у него помощника в лице Зорькина не водилось, и как справиться с этой ситуацией Борщев уже не знал. Он бы и силком Викторию из ресторана вывел. Нечто подобное он и попробовал. Сразу ведь после показа он ее сюда привез, угостить решил. Знал бы как, ошибался! Потом домой завез и все. Поскольку она ему и за эти два часа надоесть успела. Михаил наивно рассчитывал, что больше эту женщину в жизни не увидит, всерьез раздумывал на тему закатить Кате скандал, что она неизвестно с кем неизвестно куда сбежала или пока не стоит. И тут с утра пораньше на пороге его ресторана оказалась снова Виктория. И все! Больше уходить она уже никуда не собиралась. Слов его вежливых не понимала, блюда, им лично приготовленные, то хвалила, то ругала и планы грандиозные строила. Борщев снова в зал выглянул. Виктория разговаривала по телефону:
- ... Нет я не хочу белое, - говорила она своему собеседнику, - Белый это слишком банально. Это должен быть цвет... Снега. Ну знаете... Падал. Нападал. Немного полежал. Час. Два. Не больше. И фата. Да. Хочу фату...
Фату? Нет. Это уже слишком!
- Виктория! - громко возвестил о своем появлении Михаил.
Девушка вздрогнула, на него недовольно взглянула, пообещала телефону перезвонить. А Миша в этот момент обдумывал куда бы этот самый телефон деть, чтоб обещание она свое выполнить не смогла. Только вот аппарат из цепких лап Виктории для этого как-то изъять надо было. А как?
- У вас кто-то из подруг замуж выходить? - решил Борщев начать издалека.
- Ну что ты, Мишаня. Я вот к нашей свадьбе готовлюсь. Но ты не переживай, я все возьму на себя.
- Но мне кажется...
- Это не страшно. Это бывает.
- НО!
- Да, страхи перед собственной свадьбой обычная вещь. Я вот уже и заявление подала. Так что через месяц...
- А...
- А раньше не получается. У меня знакомая хорошая работает в ЗАГСе, заявление без тебя принять согласилась, а вот раньше зарегистрироваться не получится.
- Но...
- Свадебное путешествие я уже продумала. Милан. Ты знаешь, Кира недавно была в Милане...
- А...
- А вот кофе пожалуй мне принеси.
- Но...
- Нет. Я привыкла пить много кофе. Это из-за тяжелой работе в «ЗимаЛетто», но там же без меня никуда.
- А...
- А теперь пусть сами справляются и локти кусают. Да, и Мишуля, вот этот твой салатик, - Виктория указала на стоящую на столе тарелку с явным пренебрежением, - Не очень. Очень. В «Ришелье» делают вкуснее, они туда еще добавляют орешки, и вкус получается гораздо изысканнее. Вот и тебе надо брать с них пример. Но ты не переживай, я всему тебя научу.
- Вик...
- Кофе, милый. Ты забыл принести мне кофе.
Она мило улыбнулась и махнула ему рукой в сторону кухни.
Борщев лишь вяло кивнул. И действительно туда и отправился. Ну а с другой стороны, Виктория красива, много знает нужных людей, знакома с меню ведущих ресторанов Москвы. Чудо, а не женщина. И гоняться за ней, как за Катериной, не придется. И на всяких там Ждановых она не поведется. Хотя последнее утверждение и было спорным, но очень уж Мише хотелось в это верить. Да, и вообще. Пусть Пушкарева потом еще слезами обливается, что такого мужчину, как он, потеряла. И Зорькину за одно отомстить не помешает. Михаил победно улыбнулся. Точно! Он женится! И лучшей жены ему не найти! А то что просто найти теперь и не дадут, об этом лучше и не думать. Это так ненужные подробности.
20
- Ты хочешь сказать, что больше ничего не произошло? - Павел Олегович с удивлением посмотрел на Лебедева.
Он был готов услышать все что угодно, вплоть до того, что компании уже ничем не помочь. Ведь почему-то Андрей признался во всем именно сейчас?
- Именно так. Последние предоставленные тебе отчеты были абсолютно правдивы, - подтвердил Виктор Иванович, - Паш, ты меня знаешь. Мои ребята изучили все от и до. Все кристально ясно. Никаких других, новых проблем у компании нет.
- Тогда почему они решили во всем признаться сейчас? - задал вопрос Жданов-старший скорее себе самому, чем собеседнику. Что-то должно было заставить его сына это сделать.
- Есть еще кое-что о чем я хотел бы тебе сказать. Да не пугайся ты так. Ничего плохого. Это касается Зорькина. Он пару раз сыграл на бирже...
- Деньгами «ЗимаЛетто»? - ничего себе «хорошая» новость.
- Нет. Теми что изначально были на счетах «НикаМоды». Он выиграл, а прибыль от сделок перевел в счет погашения кредитов. Тех кредитов, которыми фактически пользуется «ЗимаЛетто».
- То есть он заплатил за компанию?
- Да. Там получилось два ежемесячных платежа. Тем не менее денег он «ЗимаЛетто» сэкономил.
Павел Олегович перевел дыхание.
- Что скажешь о ситуации в целом? - спросил через минуту он.
- В целом... Все не так уж и плохо. Паш, я тебе честно скажу. Ребята твои избрали неплохое решение проблемы. Да, я бы сам тебе такую схему предлагать не стал, но лишь потому, что знаю как ты к таким вещам относишься. Они же выбрали путь и пошли по нему. Результаты говорят сами за себя. Компания уверенно выходит из кризиса. Более того. Ими предусмотрены несколько вариантов с продажами по последней коллекции, и соответственно несколько стратегий дальнейшего поведения. То что мы видим сейчас, через неделю после показа, говорит о том, что продажи даже выше, чем было предусмотрено в самом оптимистичном варианте.
- То есть даже если бы продажи были меньше...
- Это не привело бы к катастрофе.
- Хорошо. Давай тогда с этим Зорькиным поговорим... Для начала...
Конечно, надо было бы выслушать сына. Но пока Жданов-старший не был готов к этому разговору. Все-таки надо еще раз просмотреть все бумаги самому. А вот вопрос с Николаем можно решить уже сейчас.
- Николай Антонович, зайдите в конференц-зал.
Зорькин шел как на Голгофу. Цепкий взгляд сидящего рядом с Павлом Олеговичем чуть полноватого мужчины не оставил Николая равнодушным. Таким взглядом можно вместо детектора лжи преступников проверять.
- Присаживайтесь, Николай.
Коля послушно сел напротив главного акционера. Нервно сглотнул.
- У Вас есть последний шанс признаться во всем, - уведомил присмиревшего почти финансового директора Жданов.
И вновь эта странная метаморфоза. От неуверенного испуганного юноши не осталось и следа, перед ним абсолютно убежденный в своей правоте профессионал.
- Вы и так все знаете, Павел Олегович.
- Скажите, что за операции были вами проведены на рынке ценных бумаг?
- Я немного разбираюсь в этом... - начал, сильно волнуясь, но при этом уверенно Зорькин, - Но вы не подумайте, я сильно не рисковал. Да и чтобы этим серьезно заниматься много времени нужно...
- А почему же вы перевели полученную вами прибыль в оплату по кредитам «ЗимаЛетто»?
Николая этот вопрос удивил настолько, что он даже про волнение забыл.
- А как иначе? Чем быстрее в компании все наладится, тем лучше, - абсолютно искренне ответил он.
- Ну что ж... Николай Антонович, специалисты Виктора Ивановича закончили проверку в «ЗимаЛетто». Так что теперь мне известно абсолютно все.
Павел Олегович смотрел на Зорькина очень внимательно, улавливая малейшие его эмоции. Но только вот Николай судя по всему ничуть не испугался.
- Если какие-то неточности по последним дням, то это... Кира Юрьевна мне отчеты отказывалась давать, - лишь пояснил он.
Причем он при этом Воропаеву не обвинял, просто факт констатировал.
- Вас это удивляет?
- Нет. Конечно.
- Вы надеетесь здесь продолжить работу?
- Я бы... Павел Олегович, я знаю, что поступил неправильно. Но я же и свои ошибки исправлял! Вы не подумайте, больше такого не повторится.
- Чего? - усмехнулся Павел Олегович, - Ошибок?
- Нет. То есть я конечно буду стараться их не совершать. Но обманывать и подделывать отчеты не буду больше. Никогда!
Прозвучало так по-детски и при этом так искренне, что не поверить в его обещание было сложно.
- Идите, Николай Антонович. Я потом вам сообщу об окончательном решении.
Зорькин кивнул и вышел.
- Что скажешь? - спросил Жданов-старший у Лебедева.
- Что если ты его уволишь, я его на работу приму с огромной радостью.
21
Поговорить с Андреем было необходимо. Павел Олегович прекрасно осознавал, что с сыном что-то произошло. Случилось в его жизни что-то такое, что заставило признаться здесь и сейчас. Ведь до этого врать получалось у него очень уж хорошо. Даже диву даешься насколько ловко эти трое обманывали совет директоров. И очень неприятно это ощущение. Ох, как неприятно. Ведь Павел Олегович себя опытным в деловых вопросах считал, а получается, что обвели вокруг пальца. Но кто обвел? Собственный сын от которого такого уж точно не ожидал. Зорькин? Ну с ним то как раз все понятно. Он молодой совсем пацан, и видимо не до конца еще на тот момент осознавший, что честь с молоду беречь надо. Хотя сейчас явно проникся ситуацией. Но кроме того ведь и верным он оставался и своим начальникам и компании. Верным до конца. А верность такое качество, которое очень ценить надо. И это Павел Олегович прекрасно понимал. Малиновский? С этим тоже все ясно. Он за Андреем и в огонь и в воду. А вот сам Андрей? Впрочем, и мотивы его поступков более чем ясны. Ясны пожалуй как раз до последнего совета. И надо признать, что план их работает. А значит отстранять их сейчас от дел в компании было бы ошибкой. Ну а то, что сын отказывался признаться отцу в том, что же с ним происходит. Это неприятно, конечно, даже обижало. Так же как и то, что сразу он со своими проблемами к нему не пришел. Но с этим наверное уже ничего и не поделаешь. Доверие надо заслужить, и доверие своего сына в том числе.
Павел Олегович не собирался пускать дело на самотек. Как бы не возражала жена, но бразды правления снова пришлось взять в свои руки. Причем сделали это тихо. Знали только свои. Со стороны в компании все прекрасно. Президент Андрей. А Павел Олегович просто решил задержаться в Москве. Для имиджа компании так будет лучше.
- Андрюха, поздравляю у нас амнистия!
Андрей оптимизма Малиновского не разделял.
- Амнистия говоришь? Да отец теперь с нас глаз не спустит. И если вдруг что, выгонит тут же. Не сомневайся. Он главный акционер. Так что обольщаться не стоит. Да и Лебедев с компанией теперь нашим частым гостями будут.
- А я и не обольщаюсь. Я говорю, что пока мы тут, и это радует. Вон даже ты ко мне перебрался, что тоже между прочим замечательный факт. Теперь...
Но вновь открывшимися перспективами Роман Дмитриевич поделиться не успел. В кабинет вошла Кира Юрьевна. Как всегда входила к Андрею - без стука.
- Пойду я, - тут же отправился на выход Малиновский, - Скажу лично Павлу Олеговичу, как ценю оказанное мне доверие, и не посрамлю... Ну вы поняли...
Присутствующие поняли, но никак слова снова-вице-президента не прокомментировали.
- Я хотела поговорить, - начала Кира тихим голосом, как только за Малиновский закрылась дверь, - Меня Павел Олегович вызывал. Он рассказал о результатах проверки и о том, какое решение он принял. Я очень рада.
- Да. Лебедев подтвердил, что все не так плохо, как кажется, и это обнадеживает.
- Конечно. И я подумала...
Воропаева постаралась поймать взгляд жениха, но Андрей смотрел на нее как-то не так, совсем не так как должен был. Не так как ей того хотелось. Он был слишком холодным и отстраненным. Это показалось ей неправильным. А потому она решила перенести разговор со Ждановым на привычную территорию.
- Приходи ко мне сегодня вечером. Я приготовлю что-нибудь, как ты любишь...
И столько надежды и ожидания было в ее этих словах, что Андрей не мог ей отказать. Хотя зачем и для чего она хочет встретиться, он не понимал. После той пощечины, что Воропаева его наградила, Андрей искренне считал, что между ними все решено. Жданов не оспаривал это Кирино решение, прекрасно понимал, что сам во всем виноват. Осознавал, что теперь бывшая невеста на него обиделась, и что такое не прощают. Да и Кира никаких шагов к примирению не предпринимала, до сегодняшнего дня. Тогда к чему сейчас этот взгляд, непонятный ужин, разговоры?
- Хорошо. Я подъеду. Как освобожусь.
- Договорились.
Кира кивнула и упорхнула, окрыленная надеждой вернуть себе своего жениха. По другому для нее и быть не могло. Ведь оказывается компании ничего не угрожает, здесь все наладится. Павел Олегович пообещал, вон даже Сашка поверил. А значит снова можно вернуться в свою такую привычную и знакомую жизнь. Надо просто поговорить с Андреем...
22
И снова к Кире домой по такому до боли знакомому маршруту, когда кажется предугадываешь сигналы светофора. Зачем он к ней едет? Снова? Чтобы всё начать сначала? Что всё? Андрей думал, что признавшись в своём вранье акционерам, он облегчит свою душу. Дышать будет проще, да и спать, наконец, сможет спокойно. Но нормальный сон так и не пришёл. И всё же... И всё же легче стало. Определенно стало. И он чувствовал особо остро это именно сейчас, когда снова терял. Ведь целую неделю он не слышал Кириных упреков, не скрывался от её звонков. Да и сама Кира. Она ведь в эту неделю тоже изменилась. Стала собранной деловой. Её захватила работа. Теперь это была деловая уверенная в себе женщина, а не истерично настроенная барышня, целые дни и ночи проводящая в поисках неверного жениха. Неужели сейчас хочет вернуться снова к истерикам и бесконечным выяснениям отношений? Ведь уже за минувший час успела позвонить три раза. Впервые за эту неделю.
В квартире витал знакомый запах. Ещё бы. Элина Воропаева не научила дочерей готовить. Правда со временем Кристина изучила несколько рецептов успокоения, тонизирования, вдохновения и чего-то ещё в том же духе. А вот Кире готовка не давалась совсем. В очередной раз спалив, пересоленную до этого отбивную, Воропаева-младшая приняла гениальное решение - заказывать любимые блюда жениха в ресторанах. А потом они вдвоём с Андреем делали вид, что это приготовила Кира сама. Их общая игра. Их общее враньё. Сколько же можно друг другу врать?
- Ты пришёл?
Самое удивительное, что Кира улыбалась абсолютно искренне. Она была рада его видеть здесь и сейчас. Горящие у кровати свечи давали полное представление о дальнейших планах бывшей невесты на сегодняшний вечер и ночь. Это странно, но щека привычно заныла, снова напоминая о полученных пощечинах, и заставляя прийти в себя, ответить на вопрос кому и зачем это нужно.
- Пришёл, - кивнул Андрей, - Нам нужно поговорить.
Кира тут же насторожилась. Ещё бы это же её коронная фраза.
- Давай сначала поужинаем...
- Нет. Лучше сейчас.
Воропаева обреченно кивнула. И Андрею стало её безумно жаль. Ведь она никогда не была для него чужой. Они понимали друг друга, чувствовали друг друга всегда. Всю свою жизнь, сколько себя помнили. Но разве жалость надо испытывать к своей будущей жене?
Кира села на кровать, схватив в объятия подушку, и сжав как единственную опору и защиту.
Жданов сел на пол, оперевшись спиной о кровать. Смотрел на свечу стающую рядом. Огонёк светился, дрожал, как будто играл в одну ему понятную игру, отгоняя тени.
- Я многое понял за последнее время, - проговорил он, - Я так... Так много ошибок натворил, - усмехнулся, «преуменьшение века», - Столько всего наделал...
- Я понимаю, - тут же заверила его Кира, - Правда понимаю, Андрюш. И прощаю тебя...
- Не устала?
- Что делать?
- Прощать.
- Мама всегда говорила, что надо уметь прощать.
Мама. Кира очень любила свою мать. Андрей прекрасно это знал. И понимал почему Кира так тянется к нему - исполнить волю матери. Но только вот чего на самом деле хотела старшая Воропаева для своей дочери?
- Всё? И всем? Не думаю. Да и зачем?
- Ты не понимаешь...
- Я понимаю, Кир... Я понимаю. Но она ведь хотела для тебя счастья. А мы с тобой... Мы же ссоримся каждый день.
- Нет... Нет... - Кира всхлипнула, а потом... - На позапрошлой недели мы ссорились только три раза.
Кира... та Кира, какой она была когда-то, весёлая девчонка с потрясающим чувством юмора. Вот и всё на что теперь её юмора хватает.
- Три раза... - Андрей задумался, пересчитал мысленно все разы... - А четверг?
Глянул на Киру, заметил, что Воропаевой приятно, что он помнит. Жуть, ей приятно, что он помнит все причины их ссор! Что он помнит каждую их ссору!
- То была не ссора! - Кира снова всхлипнула, но было видно, что она пытается шутить, перейти на весёлый лад: - Там мы просто не сошлись во взглядах... Мы же оба решили, что идём... Просто я говорила, что на одной машине, а ты, что каждый на своей...
- Кирюш, - она поморщилась.
Очень долго приучала себя радоваться, когда её так называют, но видимо так до конца и не приучилась.
- Кир, это ненормально. Ты же понимаешь?
- Она хотела...
- Она хотела, чтобы ты была счастлива...
- Чтобы у нас были дети...
- Дети... Но как мы можем сделать их счастливыми, если мы ссоримся постоянно.
- Ты повзрослеешь. Перестанешь мне изменять.
- Повзрослею? Кир, мне больше тридцати. Куда ещё взрослеть? Просто мы с тобой... Давай сделаем так, как она хотела... - неожиданно для Киры предложил он.
- Будем вместе?
- Да, - кивнул Андрей, - Будем вместе счастливы и ты, и если получится я. Но только для этого нам не надо жить вместе, встречаться, жениться. Мы можем быть как когда-то помнишь? Как друзья. Как брат и сестра. Я помогу, Кир.
Она замотала головой. «Этого не может быть! Этого не должно быть! Он хочет всё разрушить! Снова!» Но разве действительно ни этого хотела её мать? Счастья. Они с Андреем, тогда много лет назад, так увлеклись доказывающими всем и вся чего-то своими отношениями, что никто по-настоящему о них не знал. Они изображали идеальную пару, если им обоим или кому-то из них это было выгодно в ту или иную минуту, потом снова никому и ничего не объясняя разбегались в разные стороны. Может быть если бы они... Может быть если бы она хотя бы раз поговорила, откровенно все рассказала матери, может быть тогда... Ведь та действительно хотела для своей Киры счастья. Всегда хотела. Просто не могла не хотеть. Она ведь так её любила. Их троих. Своих детей.
- Уходи! - голос был твердым и решительным.
- Что? - Андрей явно испугался такой смены настроения.
- Уходи! Я возьму отпуск или ещё что. А сейчас просто уйди!
- Кир...
Он боялся за неё, беспокоился. Они ведь не чужие друг другу. Брат и сестра, как он сказал, только вот с братьями не спят. И ей надо было с этим справиться, пережить.
- Со мной всё будет хорошо. Хочешь, буду тебе каждый день слать смс? Только оставь меня в покое. Сейчас.
Он кивнул.
- Я позвоню... - мысленно попытался придумать кому, потому что боялся оставлять её в таком состоянии, - Юлиане.
Кира кивнула. Виноградова - неплохая кандидатура.
- Я ничего с собой не сделаю. Правда. Только уйди.
- Прости...
- Уходи!!! - это был крик жуткий, почти животный.
Андрей кивнул и вышел. Как и обещал, позвонил Виноградовой и пока та не приехала стоял на лестничной площадке рядом с квартирой, готовый в любой момент ворваться туда, если только услышит хоть что-то пугающее. Но пугало всё и тишина и звуки её шагов, и плач. Юлиана приехала через полчаса. Он дождался, когда она войдет, и только получив от Виноградовой смс, что всё в норме смог уехать. Чувствовал себя отвратительно, но очень надеялся на то, что всё сделал правильно. Ведь он действительно хотел, чтобы у них у обоих все получилось, чтобы у неё всё наладилось.
23
На следующее утро, придя на работу, Андрей встретил Киру в коридоре. И встреча эта произвела на Жданова огромное впечатление. Кира не прошла молча, гордо подняв голову, не влепила жениху пощёчину, а просто с ним поздоровалась. От её «здравствуй» Андрей вздрогнул, настолько это приветствие было не похоже на их обычное общение после ссор. Кире не было легко, Жданов прекрасно это видел, ей было больно, обидно, но она приняла какое-то решение для себя, и он в её планы больше не вписывался.
Странности продолжились. В недавно ставшим своим кабинете Андрей обнаружил Малиновского, который бурно работал. Работающий с утра Ромка само по себе явление удивительное, но ещё когда он работает бурно! У вице-президента горели глаза, он лихорадочно рылся в бумагах, а при виде друга и уже почти не начальника встрепенулся.
- Нам срочно нужен Зорькин, - сообщил Роман и добавил: - Срочно!
- Зачем?
- Франшизы, - Малиновский потряс бумагами, - Надо всё просчитать.
- С чего это ты вдруг про них вспомнил?
Ромка усмехнулся.
- Вчера с Павлом Олеговичем поговорил.
- И?
- Он... Он не был доволен нашей... моей работой.
- Тебя это удивило?
- Нет, конечно, - Малиновский продолжал рыться в бумагах, - Нисколько. Но делать с этим что-то надо. Нашёл! - воскликнул он, - Теперь Зорькин.
- Если ты не заметил, то наш с тобой дорогой сообщник в последнее время нас избегает.
- Заметил. Но мы же так просто не сдадимся.
Коля не то чтобы избегал, просто остерегался лишний раз оказываться в обществе закадычных друзей. Ведь его, Зорькина, снова могли обвинить в неком заговоре, а этого совершенно не хотелось. Но как бы ни пытался Николай спрятаться от вице и почти не президента, ему это не удалось. Перехватили Зорькина на подходе к буфету, и под белы рученьки утащили к себе в кабинет.
- Я не могу заниматься расчётами, - попытался оправдаться Николай, - Павел Олегович каждый день требует отчётов о работе обеих компаний.
- Так мы ж вам не предлагаем их не делать, - навис Малиновский над бедным помощником президента, неуютно устроившегося на стуле в их кабинете, - Наоборот, делайте, Николай, работайте, но и про нас не забудьте.
- Но Роман Дмитриевич...
- Николай, вы же понимаете, в этом нет ничего противозаконного, - вмешался в разговор Жданов.
Коля закивал. Противозаконного ничего нет. Если не считать того, что он вновь будет общаться с этими двумя, а если Павел Олегович решит... А если вдруг Лебедев узнает... И Коля тут же головой замотал:
- Не могу. Времени нет. Совсем.
- Николай, - снова навис над ним Ромка, - Неужели вы не понимаете, как это важно для фирмы? Вы ведь тоже ответственны за её судьбу.
Колька сглотнул. «Ответственность - это да, но... Точно!»
- Я не смогу. Но Катя. Екатерина Пушкарева. Она сможет. У неё отпуск как раз. Да. Я с ней поговорю. Как-нибудь. На днях.
- Сегодня! - Малиновский отступать не собирался.
- Хорошо. Сегодня, - нехотя согласился Зорькин.
Тяжело расставаться с любимыми. И то что ты понимаешь неизбежность и правильность происходящего успокоиться не помогает. Тяжело принять, что в твоей жизни больше никогда не будет его, человека, который был для тебя слишком многим. И пусть твоим он на самом деле никогда и не был, от этого совсем не легче. Виктория ушла. Сбежала из компании. И к кому! К этому Поварёшкину-без-ложкину! Почему «без ложкину»? Потому что Коля пообещал себе, что на свадьбу Виктории и Борщёва он обязательно придёт. Да. Придёт и украдёт. Пусть не невесту. Ну хоть ложку. Николай обречённо вздохнул. Тяжело расставаться с любимым. Вот и с работой расставаться совсем не хочется. А вопрос его карьеры висит не на волоске даже, а так, на честном слове. Том самом честном слове, которое он Павлу Олеговичу дал. И стоит только оступиться, даже просто взглянуть не в ту сторону и всё, конец. А ещё Коля очень соскучился по котлетам тёти Лены. Их вкус, их аромат... Борщёв так готовить не умеет. И теперь уже не научится никогда! Так этому подлецу и надо. Увёл самое дорогое! Нет. Всё-таки не самое. Котлеты остались. Но всему рано или поздно приходит конец. И вот на тарелки остались последние два кусочка. И так хочется растянуть удовольствие общения с ними. И Катька играет в «Сапёра», не замечая никого и ничего вокруг. Вот у неё вообще отпуск. А она о друге даже не вспоминает. Когда узнала, что у них на совете случилось, даже расспрашивать не стала. Никакие подробности ей не нужны. Вот что за человек!
- Кать.
- Что?
- Как тебе в отпуске?
- Замечательно.
- Времени много. Да?
- Что случилось? Тебя всё-таки уволили?
- Да ты что, Катька? За что?
- Ну... подделка документов, обман акционеров... Думаю есть за что.
- Слава Богу, Павел Олегович так не считает.
- Он, действительно, решил тебя простить? Зря, - Пушкарёва как будто бы разозлившись щёлкнула кнопкой мышки. Взрыв. Странно. Там ведь точно должна была быть бомба. Зачем она туда курсор навела?
- Ну почему зря. Ведь и Андрей Павлович, - Катька почему-то поморщилась, - И Роман Дмитриевич, и я... Мы хотели...
- Развалить фирму, и вам это почти удалось.
- Кать, да ты что? Ты знаешь, что мы почти выплыли.
- «Почти» не считается...
- «Чуть-чуть не считается»
- В вашем случае и «почти» тоже.
Зорькин дыхание перевёл. Снова откусил от котлеты, стараясь вернуться к состоянию вселенской умиротворенности. Что это на Катьку нашло?
- Пушкарёва, а ты хочешь помочь «ЗимаЛетто»? Раз ты так за компанию переживаешь. У тебя есть уникальная возможность.
- Это какая? Сесть вместе с вами в тюрьму?
- Да нет же. Надо всего лишь с расчётами помочь.
- Кому?
- Мне и... Жданову с Малиновским.
- Малиновскому и... - Катерина снова неудачно щёлкнула, последовал взрыв, - Я помогать не буду.
Зорькин от удивления аж жевать перестал.
- Почему?
- Не хочу я твоему Жданову, - как-то странно прозвучала фамилия, - Помогать. Ясно?
Коля кивнул. Хотя ясно ему ничего не было. Вот ни капли.
- Кать, ты чего?
Но Катерина ничего не ответила, снова щёлкнула не туда. Что же это с ней? Выяснить конечно хотелось и даже очень. Но только вот своим то ли начальникам, то ли уже нет, хотелось ответить, что Катька согласна, всё сделает и в ближайшее время. И это желание пересилило.
- А мне помочь не хочешь тоже?
- Сесть в тюрьму?
- Не сесть в тюрьму.
- Коля, - Пушкарёва отвернулась от монитора и посмотрела на своего лучшего друга, - Я не хочу вмешиваться в ваши дела.
- Я понимаю. Честно. И даже ничего подобного и не предлагаю. Надо просто несколько расчётов сделать, - затараторил Зорькин, - Всего лишь несколько, и всё. И больше ничего.
- Правда?
- Клянусь! - поднял Коля вилку с последним кусочком котлеты.
А ведь это показатель.
24
Совсем не Колькина котлета уговорила Катю помочь Жданову... помочь «ЗимаЛетто». Да, «ЗимаЛетто», а не этому... этому... Почему же она согласилась помочь? Пушкарёва прекрасно понимала, что сейчас Зорькин был ни при чём. Это в прошлый раз она ради друга пошла к Вячеславу Семёновичу и уговорила того дать компании кредит. В прошлый раз ни о ком другом она не думала, никому больше не сочувствовала и ни за кого больше не переживала. Что же изменилось? Что заставило её согласиться в этот раз? Неужели этот... Жданов. Что было в нём такого? Чем он ей голову... Вскружил? Глупость какая. Как он мог успеть? Вон Миша несколько месяцев кружил-кружил, кружил-кружил и никакого результата. Голова лишь разболелась, особенно после того как Борщёв предложение сделал. А с Андреем всё было совсем не так. Катя за несколько встреч познакомилась и узнала человека... Это был не тот запутавшийся и проштрафившийся президент, о котором она так много слышала от Зорькина. Это был не тот бабник и гуляка, о котором писали в статьях (а за последние несколько дней Катя успела подобных статей начитаться). Нет. Это был кто-то совершенно другой. И ей с ним, тем другим и таким на удивление понятным, было удивительно... приятно проводить время. С ним было хорошо... Безопасно... Немного волшебно... Немного сказочно... И Катя ведь никаких романтических планов не строила, ни о каком будущем не задумывалась. Ей просто было... уютно с ним. Уютно? Как странно. С Мишей уютно не было ни разу. А с Андреем... Было. Пока этот... Жданов не поцеловал её. И вся картинка, всё умиротворение разлетелось вдребезги. Как он мог? Как посмел? У него же невеста есть, любовниц целый хоровод, а он! Вот слов нет просто. И слышать она больше о нём не желала. А статьи... Ну подумаешь, посмотрела несколько. Просто посмотрела и всё. И на фото его даже не останавливалась. Зачем ей его фотографии? Если Катя и так прекрасно помнит... Вот чтобы отвлечься и забыть даже в отпуск отпросилась и тут Колька со своими предложениями.
«Пушкарёва, во что же тебя Зорькин опять втянул?»
Несмотря на то, что расчёты Катя выполнила быстро и через Зорькина руководству «ЗимаЛетто» передала, сердце Екатерины Пушкарёвой было не на месте. Стучало быстро, предательски замирало от телефонных звонков, и вопрос «А вдруг удастся увидеть его?» из головы никак не выветривался. Ох, не вовремя Вячеслав Семёнович в отпуск отпустил. Ох, зря она его сама об этом просила. И почему решила, что несколько дней проведённых дома дадут ей, Кате Пушкарёвой, успокоиться? Ничего подобного, проблем только прибавилось. Особенно после того как так ожидаемый ею звонок всё-таки прозвучал.
- Пушкарёва, ну очень надо, понимаешь? - доносился из трубки умоляющий голос Кольки.
- Я не могу. И... И все расчёты у них есть.
- Так есть. Кто ж спорит. Но и вопросы у Жданова с Малиновским тоже есть. Они там ещё что-то придумали и обсудить хотели. Кать!
- Нет. Коля, - и ответить-то получилось уверенно, без запинки, а сама при этом только ищет возможность сказать «да».
«Что же, Катька, с тобой происходит?»
- Кать! - снова просит Зорькин, - Ну приди ты один раз. Они ведь из кожи вон лезут лишь бы продемонстрировать Павлу Олеговичу на что они способны.
- Я думаю, что эти двое и так прекрасно всё продемонстрировали. Павел Олегович в курсе всех их способностей.
- Кать, ну не будь ты такой злой. Придёшь в «ЗимаЛетто», с дизайнером нашим встретишься. Он же тебе понравился?
- Коля, а он вообще хоть кому-то нравится? Я конечно благодарна ему очень, но всё-таки Юлиане...
- Ладно. Не хочешь в компанию, давай куда-нибудь в другое место. На нейтральную территорию. Хочешь? В кафе какое-нибудь?
- Да. В караоке.
- Ты ж не поёшь?
- Это был сарказм, Коля.
- Хорошо. Значит караоке не рассматриваем. И правильно, неудобно в таких условиях дела обсуждать. Пусть кафе будет. Да, Кать? Я им так и передам. И пусть сами за тобой заедут. А? Отличная же мысль? Правда...
- Ладно, - сдалась Пушкарёва.
И казалось бы Зорькину уступила, а ведь на самом деле пошла на поводу у собственных эмоций.
Пошла на поводу... Сдалась под напором друга... И теперь сидела рядом с огнём. Только вот камин ресторана «Лиссабон» тут был не виноват. Хотя и горел на славу. Всё же настоящий. Но горячо было нет от него. А от этих двух... Одного из них, сидящих напротив. Да ещё и люди здесь. Катя не вписывалась. Вот совсем. Хотя окружающие этого кажется и не замечали. Они подходили к Жданову, Малиновскому, здоровались с ними, смеялись, шутили, что-то обсуждали. А Кате было неловко находиться здесь. И всё больше хотелось в упомянутое ею недавно караоке. А ещё лучше домой. Подальше от всех этих вообще и от Жданова в частности. «Вот зачем он её поцеловал?» Мысль о том злосчастном поцелуе никак прогнать от себя не получалось. Не уходила она проклятая никуда. И при этом надо сидеть и обсуждать с мужчинами вопросы распространения франшиз и объяснять почему она поставила такой, по их мнению, невысокий процент дохода. А она ведь на данные опиралась тщательно собранные, проверенные, с Юлианой проконсультировалась, уговорила ту Милко задействовать. И спрашивается зачем ей всё это?
Андрей любовался сидящей напротив него девушкой. Прекрасно видел, что она не привыкла к таким местам, была здесь явно впервые. И осознавал насколько она отличается от присутствующих. И если бы раньше, несколько месяцев назад это отличие можно было связать с её внешним видом, то теперь дело было не в одежде. Вовсе нет. Милко постарался, доказав в очередной раз свою гениальность. Катя же просто была абсолютно другой, из другого мира. Особенной... Особенно пылко доказывала свою позицию, особенно упорно боролась с собственной стеснительностью, и так по-особенному не смотрела на него, Андрея, так мило умудрялась отвечать на его вопросы, глядя куда-то сквозь него. Такая милая. Такая наивная. И такая не его.