НРКмания

***

День не задался с самого утра. Привычно загрузившего себя работой Жданова, вытянули с производственного этажа на свет божий. Лицезрение Воропаева в президентском кресле царапнуло по нервам. Недовольно-обиженное выражение лица Киры, общение с которой он последовательно сводил на нет, вызвало то ли головную боль, то ли зубную. Жизнерадостный щебет Юлианны, ради которой и собрались все, мешал сосредоточиться. А тут еще она, попросив прощения, отошла в сторонку, чтобы ответить на личный звонок. Жданов, конечно же, отреагировал на знакомое имя и уже не пропустил ни слова.

Боже ж ты мой! Какая забота о сотруднице. Катенька может быть вечером совершенно свободна. И даже уйти может пораньше. Как же иначе, если ее поваренок в ресторан пригласил.

Юлиана вернулась на место, а Андрей все еще продолжал сверлить ее взглядом. Почему она так уверена, что Катерине подходит Михаил? И ни капли не сомневается, что он, Жданов, лишний? Он даже было собрался прямо спросить Юлиану после собрания. Наплевать, что на него посмотрят, как на сумасшедшего. Оно и правильно, наверное. Разве нормально тридцатилетнему мужику так попасть? Как-то переживать день – работа помогает, а потом возвращаться к себе в пустую квартиру, под ритм упущенных возможностей. Вот оно, то, что не получается исправить. Он не может забыть Катерину, а она не может простить его. Сколько раз он пытался поговорить, но каждый раз натыкался на стену ее испуганного взгляда. Она теперь еще и боится его? Последний месяц он перестал подъезжать к офису Юлианы в конце рабочего дня. Смотреть, как Катя через раз выходит под руку с Михаилом? Увольте.

И вот снова ножом по больному. Ничего не изменилось. Услышал в одном предложении “Катя, Миша” – и что же ты сделаешь, Жданов? Поедешь? А как же. Тем более так хорошо расслышал, где будет происходить встреча.

***

Руки сжимали руль до боли. А еще лихорадочно и с трудом дышалось. Ну вот кому это надо было? Зачем отправился следить за Катериной? Поехал бы в бар, напился, пока она обедает с Михаилом. Может, даже подрался бы. Боевые травмы и похмелье – дело знакомое и как это лечить совершенно ясно. Так нет же. Приехал заранее в знакомый до последнего котенка двор, занял тактически верную позицию. Близко к подъезду и совсем незаметно. Спасибо соседу Пушкаревых снизу за такой большой и удобный грузовик. Последний час убеждал себя, что его приезд оправдан. Он уже месяц не видел Катерину и теперь поставит последнюю точку.

Вот только ждановский организм с этими логичными рассуждениями соглашаться не собирался. Катя вышла из подъезда, приостановилась в лучах заходящего солнца. И что-то сразу заболело, заныло внутри Жданова. Он видел ее чуть сбоку. Абрис лица, тонкая белая блузка и летящая юбка до колена. Такая другая и такая его. Очень много времени ему понадобилось, чтобы понять. Вот это ощущение внутри, в районе сердца – это любовь. Она посмотрела на часы. Кавалер запаздывает? И как всегда, за тихой, обволакивающей нежностью Жданова захлестнула совсем другая волна. Это было неправильно, недопустимо, но он по прежнему хотел ее. До ломоты в теле. Не видеть – не помогало. От попыток заменить – тошнило. Болезненная острая необходимость прижать ее к себе. Ощутить, как бъется сердце.

Ну и удар под дых тебе, Жданов. Приехал Михаил. Она протянула ему такую «твою» руку, подставила для поцелуя «твою» щечку и с улыбкой села в его, а не в твою машину. Остановиться он уже не мог. Как на веревочке поехал за ними. Из бара, через стеклянную перегородку пронаблюдал весь обед. Кровь стучала в ушах и трудно было оторваться. Катерина аккуратно снимает с ложечки очередной кусочек десерта, Катерина улыбается, Катерина смешно морщит носик, привычно прикусывает нижнюю губу – как же трудно дышать. Слава богу, они не танцевали. На это его выдержки не хватило бы. Однако, продолжая слежку за машиной Михаила, Андрей понял, что рано радовался. Он вез Катерину совсем не домой. Точнее, как стало вскоре понятно, домой, но к себе.

Идиотская, неприемлимая ситуация. Что ты делаешь, Жданов? Зачем пробежал по подъезду до последнего этажа? Хорошо, что не было даже консъержа и никто не видел явно безумного взгляда. Чего ждешь теперь? Высидел, наподглядывал, даже окна Михаила знаешь уже. Катерина вышла на балкон с бокалом вина. Свет из окна подсветил ее фигуру. Следом появился Михаил. Подошел сзади, приобнял, что-то прошептал ей на ухо. И увел обратно в комнату. Ты мазохист, Жданов. Берись за руль и уезжай.

Свет в окне погас, и он всем телом вздрогнул. Ну вот, можно сказать, даже свечку подержал. Чего еще? Он никак не мог тронуться с места. Руки тряслись как у запойного алкоголика. Воображение подкидывало яркие картинки, и он почти задыхался. Надо собраться. Взгляд снова пробежал по окнам третьего этажа. Темно. Больно.

Открылась дверь подъезда. Светлым пятном мелькнула в темноте невысокая фигурка. Пара шагов, и так знакомо зацепилась каблуком за что-то. Жданова вынесло из машины. Подхватил, почти приподняв над землей. Как-то лихорадочно оглядел. Лицо в ручейках слез, сжалась испуганно. Блузка расстегнута, хорошо хоть не полностью. Руки бы оторвать! За каждую пуговку.

Молчаливые слезы – это, в Катином случае, скорее всего истерика. Вон она как странно смотрит. Интересно, его хоть узнала?

— Кать, тише, что ты... – Жданов поставил ее на землю, по-прежнему удерживая обеими руками. – Тише. Все хорошо.

Она вздрогнула и ощутимо затряслась. Вот теперь тебя узнали, Жданов.

— Что ты здесь делаешь?

Он пожал плечами:

— Не знаю. Тебя жду, наверное.

— Как ты здесь?... – голос перешел в шепот. — Ты следил за мной?

Андрей горько усмехнулся.

— У меня весеннее обострение. Не всегда могу с собой бороться.

Катя только теперь заметила на себе его руки. Попыталась отодвинуться, но обострение Жданова не позволило.

—Подожди, не вырывайся. Ответь мне. Он тебе ничего не сделал?

— Это тебя... – заканчивать фразы у Кати не получалось. – Нет, ничего. Я убежала. Просто убежала.

«Просто» сегодня не было вариантом.

— Но ты же поехала к нему! Ты выбрала его! Что случилось? – еще немного и он сорвется с шепота на крик.

Катя все же вывернулась и сделала шаг в сторону.

— Я хочу уйти отсюда.

Андрей снова взял ее за руку:

— Я отвезу тебя.

Для возражений времени он не оставил, и просто усадил Катерину на переднее сиденье. Отъехать от этого дома, быстрее. Надолго его не хватило. Первое же Катино движение – попытка застегнуть те самые пуговички, и Жданов свернул к обочине. Тяжелым взглядом наблюдал за ее пальчиками. Повернулся на сиденье к ней.

— Почему ты убежала от него? – ему казалось, что этим своим поступком она дала ему право спрашивать.

Подбородок Катерины предательски задрожал, и она попыталась отвернуться к окну. Как все знакомо! До боли.

Развернул ее обратно.

— Ты его любишь? – ответа он не дождался.

Грань добра и зла пройдена. Потряс Катерину за плечи и притянул ближе. Глаза в глаза.

— Если ты любишь его, то почему не осталась?

Она молча продолжала смотреть на него. Не отрываясь, не вырываясь теперь.

— Катя! – крикнул. Машина приглушила звук.

— Я не смогла. Я больше не могу, не могу, не могу.

Катя сжала кулачки, на глазах снова слезы. А потом каким-то непонятным, незамеченным им движением оказалась совсем рядом. И ее губы на его губах.

А-а-х! Отпускало Жданова медленно, рывками. Да и не отпускало даже. Просто он вдохнул воздух – ну необходимо же иногда дышать. И вместе с кислородом возникли мысли, что надо срочно остановиться. Потому что ну не в машине же. Хотя именно в ней у них наибольшее взаимопонимание.

Сконцентрировал взгляд на Катином раскрасневшемся личике. Глаза прикрыты, не отстраняется. Что это? Поверила ему в самый последний момент, когда он и сам был уже готов признать поражение? Снова наклонился к ней, пробежал то ли поцелуями, то ли вздохами по ее лицу. Руки Катерины скользнули по плечам, обняли. А в голове Жданова стрельнула холодная, страшная версия. Катя, его Катенька, такая хорошая ученица. Она всему у него очень быстро училась. А вдруг и это тоже заученный урок? И она старательно спасается сейчас от мыслей о Михаиле. А если он, Жданов, для нее теперь просто замена. Жданов Изотович.

От таких мыслей он заледенел, видимо, и внешне тоже. Что-то почувствовав, Катя откинула голову назад и посмотрела на него. Взгляд сначала был просто затуманенным, чуть пьяным от поцелуев, потом проступил вопрос и, наконец, страх.

Сегодня недомолвок не будет.

— Катя, скажи, кто я для тебя? Кто я для тебя сейчас? Ты сказала, что больше не можешь... У тебя проблемы с ним? Тогда почему ты сейчас здесь? – обхватил ладонями ее лицо, большими пальцами обвел контур губ. Пока она не ответила, пока можно. – Не играй со мной, пожалуйста.

Как странно. В машине же почти темно, но выражение ее глаз он различает так отчетливо. Там снова нет страха.

— Я не могу без тебя больше. Я не хочу себя заставлять.

Он сразу поверил. Ведь Катя не может врать. Она сама сказала – ее не так воспитали.

И снова ее лицо, губы, впадинка у шеи. Сквозь тонкую ткань блузки ощущается жар ее кожи, стук сердца.

— Я никуда тебя не отпущу.

— Не отпускай, — она чуть улыбнулась.

— Ты не поняла. Ты же поедешь сейчас со мной?

Она очень быстро кивнула, от этого смутилась и все равно кивнула снова. Честная девочка.

—Ну вот. И я тебя больше никуда не отпущу.

—Так и останусь у тебя? – Катя на самом деле не понимала, что хочет сказать Жданов.

Ну а он был очень серьезен.

—Останешься. Утром подадим заявление в ЗАГС. А лучше дадим взятку и сразу распишемся.

Катя смотрела на него так удивленно. Никак не могла понять, что он это все серьезно. Ладно, будем по порядку:

—Ты за меня замуж выйдешь?

Большие глаза распахнулись еще шире. Жданов вопросительно склонил голову к плечу. Внутри росла уверенность, что зебра жизни повернулась к нему боком, и он на светлой полосе.

—Выйдешь ведь? – требовательно.

Катя снова стала похожа на ту его девочку из кладовки. Очень красивую, но такую же восторженно ему верящую. И кивнула наконец:

— Да.

— Воот. Значит и тянуть нечего. А если я тебя отпущу, советчики налетят. Одна Юлиана чего стоит. И Зорькин твой меня не любит.

— Но, Андрей, так же нельзя. А мои родители? И твои... — голос к концу фразы совсем упал.

— Видишь, ты уже бояться стала. Напридумаешь сейчас чего-нибудь. – ободряюще улыбнулся. Не обиделась бы.

На самом деле ему не было так уж весело. Порядком полегчало, конечно. Не ясно пока как, но Катерина и простила его, и поверила. Она. А все те люди, которые частично или полностью в курсе их истории? Дать ей поговорить с подружкой, Колей и все. Снова включится механизм выдумывания сложностей. Катерина вполне может решить, что слишком многие против. И эти «против» правы. Им не надо спешить и он ей не пара.

Так что, прости, любимая, но этого он допустить не может. Родители поволнуются, конечно, но свое здоровье дороже. Жданов снова отвлек ее поцелуем и потом спросил:

— Поехали? От меня и своим позвонишь. Скажешь, что ... где-то.

Ощутил, как у них все хрупко. Сами почти поломали и теперь вот по осколкам. Режет. Может, ей и звонить не надо? Может, родители ее и не ждут? Она же собиралась у Михаила...

— Андрей, — потерлась щекой о его плечо, — я позвоню. Уже почти час, а я к двенадцати обещала быть дома. Позвоню и скажу, что у Юлианы останусь.

Его очередь кивать. Кивнул. Нажал на газ.

***

Утро встретило Малиновского пустым кабинетом. Друг и начальник отсутствовал. Часам к двенадцати Роман стал переживать. Не опаздывает он последнее время, как бы чего не случилось. А тут еще подъехала Юлиана, сама лично спустилась к ним. Ноженьки запачкать не побоялась, так Жданова видеть захотела. А вот нет его. И телефон отключен. Где искать?

Вот так потеряется что, и сразу понимают все, как приоритеты расставлены. Вроде сослали, руководящего поста лишили. Ан нет, не выходит. К часу даже под Воропаевым стул загорелся. В офис подъехал Павел Олегович и вопросы стал задавать. Умные. А на умные вопросы умного человека абы как не ответишь. Это когда Андрюша под рукой, можно по-быстрому информацию получать и чужим умом дела делать.

В общем, ищут пожарники, ищет милиция...

А пропажа сама спокойно зашла в свой кабинет в половине третьего. Довольная и радостная.

***

В офис Жданов безбожно опаздывал, но ему было все равно. Главные-то дела успел. Заулыбался, вспомнив Катю в ювелирном магазине. А в ЗАГСе! Он сам предварительно прошел во владения пышнотелой дамы, договорился, и уже потом завел писать заявление Катю. Она все равно смущалась и краснела.Так, что у него появилось желание прямо из ЗАГСа вернуться домой. И никуда больше не торопиться. Но дела-дела. Немного он потерпит. Регистрация назначена на семь вечера. Чтобы совсем не обижать родных, решили на церемонию их позвать. Значит, следующий шаг – разговор с Катиными родителями. Это на сегодняшний день было самым тяжелым. Перед ними Жданов, на самом деле, чувствовал себя виноватым. Ну, просил он прощения у Катиной мамы и даже вроде что-то такое получил. Но ведь ясно, что Михаил Катиным родителям больше по душе. Поэтому и решил не давать им влиять на Катю. И одну ее домой не отпустил.

Цветы, коньяк, конфеты – все как положено. Пользуясь всеобщей растерянностью, попросил руки их дочери. А под занавес сообщил, что заявление они подали, торопятся, так как в свадебное путешествие уезжают. Атаку завершил тем, что Катю он прямо сейчас увозит, так как ей надо о платье договариваться. О точной дате и времени регистрации они сообщат, как только узнают.

Нестыковка на нестыковке вобщем-то. Но, главное, что их выслушали. При нем вопросов типа: «А как же Михаил?», задавать не стали. И всего-то через час Катя снова сидела рядом с ним в машине.

— Я даже не верю. Мне до последнего казалось, что меня под замок посадят. Папа просто растерялся.

— Посадил бы, если бы знал, что расписываемся мы сегодня. Я сам им попозже позвоню, сообщу.

Заглянул ей в лицо.

— Ты не расстроена, что большой свадьбы не будет? Можем устроить прием, когда вернемся.

— Нет, что ты. Я совсем такого не хочу.

— Опять боишься? – поцеловал кончик носа. – Ты лучше всех. И я так тебя люблю.

Шансы сорвать все сроки повышались с каждым поцелуем. Дождавшись признания и от Катерины, Жданов с сожалением выпустил ее из объятий. Катю ждала хозяйка салона, который выставлял модели Милко. Она готова была помочь со срочным заказом.

— Я туда с Колей поеду. – Катя в этом вопросе была непреклонна. – Я должна сама ему все объяснить. А тебе уже давно в Зималето пора.

Жданов не стал настаивать. С подружкой невесты в виде Николая он уже как-то смирился. Ему тоже объясниться не помешает. Набрал номер отца. Разговор получился легче, чем он думал. Жданову показалось, что чего-то в таком роде от него даже ждали. И маму предупредить о сюрпризе отец вызвался сам. Что-то не завидует он ему.

Отец успокоил:

— Не переживай, мама за вас порадуется.

Поверим. Ну, а он точно порадуется за себя и Катю. Прорвемся. Это ведь их жизнь. Они вместе, и впервые за долгое время нет камня на сердце. Хочется жить, и все по плечу.

***