Бом…

«Черт! Уже куранты бьют!.. Где шампанское? Ага. Вот оно… Наливаем… Побыстрее...»

Бом…

«Так. Что я там хотела?.. Кошмар! Столько всего напридумывала и все забыла… Надо было написать что ли…»

Бом…

«Может быть, пожелать тогда, чтобы я никогда больше не отмечала Новый год одна, в Египте, в дешевом однозвездочном отеле и без денег?..»

Бом…

«Нет. Это будет мелковато как-то! Викусь, это твои проблемы не решит! Думай! Ты же умная! Ты же училась в МГИМО! Целых два года!»

Бом…

«Уф… Совсем ничего в голову не лезет! Может быть, денег попросить? Ага! Так они и исполнили! Я раз пять загадывала это желание, и ничего. Жмоты!»

Бом…

«Эй, вы! Высшие силы! Кто там у вас главный? Я хочу жить богато, на широкую ногу, ни в чем себе не отказывая! Слышите?»

Бом…

«Хотя, нет! Отмена! Черт! Еще поймут меня буквально и одну ногу сделают шире другой!»

Бом…

«Так… Не паникуем! Еще есть время… Хочу… Хочу… Хочу… А-а-а! Как сложно!»

Бом…

«Может быть, мужика богатого попросить? Нет… Просила я уже одного. Дали… И что? Оставил меня без копейки почти… На произвол судьбы!»

Бом…

«Тогда, чтобы мне зарплату повысили. В пять раз… Нет, в шесть. А лучше — в семь… Но этого от Жданова вряд ли дождешься! На него даже высшие силы повлиять не смогут!»

Бом…

«Черт! Кажется, уже все!.. Думай, Викуся! Это твой последний шанс…»

Бом…

«В общем, хочу, чтобы у меня была целая куча бабок!»

Виктория Клочкова, очаровательная, шикарная брюнетка с большими амбициями и ничуть не меньшими прочими талантами, восседала на обшарпанном стуле, крепко-крепко зажмурившись и сжав кулачки с неким отчаянием. Но когда открыла глаза, к ее несчастью, ничего не изменилось. Деньги не посыпались на голову, золото не возникло под ногами и никакой арабский шейх, увешанный алмазными подарками для нее, не объявился. По-прежнему из окон голосили арабы, стояла духота, которая при неработающем кондиционере стала настоящим проклятием. А в маленьком телевизоре с большими помехами, искажая звучание, гремел российский гимн. Ей еще повезло, что хоть один русский канал эта устаревшая, как мамонт, колымага показывала.

Вот уж отблагодарит она папу за новогодний подарок, как только вернется в Москву!

Какая-то дикая усталость навалилась на нее внезапно. Захотелось спать и, не имея больше сил держаться, Виктория рухнула на кровать. Та дружелюбно скрипнула. Вскоре, послышалось смачное посапывание.





— Викуся, детка, подъем! В «Зималетту»свою опоздаешь! — какой-то неприятный скрипучий голос донесся до ее ушей и заставил проснуться и открыть глаза. — Умница. Галочка уже испекла блинчиков — твоих любимых! — склонившись над кроватью, стояла бабушка. В платочке, из-под которого торчали седые пряди волос. Вика издала нечто вроде мычания, за что бабушка потрепала ее по щеке. — Просыпайся, соня! — бросила напоследок и вышла из комнаты. Внимание! Ее комнаты, ее квартиры! Как она оказалась в Москве? И кто эти люди?

Осторожно прокралась к двери и чуть-чуть приоткрыла. И ахнула! Там же с десяток пенсионерок! Может быть это аферистки какие-нибудь.

— Викуфь, фолныфко, ты фто выглядываефь? — сверкнула беззубым ртом одна из них. — Выходи! Фмотри какие я тебе нофочки фвязала! Ты фе любифь в тепленьком в офисе ходить! — протянула ей жуткие на вид, серые, пушистые носки.

— А я тебе блузочку погладила! — встряла другая, с короткой стрижкой и фиолетовыми волосами. — Иди, примерь. Я там еще птичку вышила на воротничке… — Вика машинально принимала все, что они ей давали. Она была в шоке. Квартира изменилась до неузнаваемости. Кругом ковры, скатерти, рюши, кружева и нитки со спицами…

А может быть отец, пока ее не было, сдал квартиру под какой-нибудь дом престарелых? Вполне возможно. В его духе…

Господи! За что ей все это?

— Вика, ну что ты стоишь? Иди блинчики кушай! — донесся голос из кухни.

— Я не ем такое… — брякнула она. И тут же раздался звучный хохот.

— Кому ты это рассказываешь? Ты у меня один раз шесть штук за раз съела! — из кухни выглянула сама обладательница голоса, фартука и какой-то штуки в руке.

— Послушайте, я вас всех вижу в первый раз! Что вам всем нужно?

— Викусь, что с тобой? Может быть, у нее температура? — тут же началась суета. Откуда-то возник градусник. — Вот, замеряй.

— Не буду я ничего мерить! И вообще, уходите отсюда! Иначе я сейчас милицию вызову! — истерически закричала она.

— Вика, что ты такое говоришь? Мы же живем здесь…

— Как ты можешь выгнать нас из дома? После того, как мы вырастили тебя… — из глаз седой бабки потекли слезы.

«Вот, актриса эта бабка! И все они неплохо свои роли играют! Даже профессионально! Мошенницы! Не удивлюсь, если они еще и бывшие уголовницы! А выглядят такими милыми, почти святыми. А уже, небось, обокрали ее. Точно! Надо проверить все… Хотя тут и красть то нечего. Откуда они вообще тут взялись эти бабки? Как проникли в квартиру? Бабки… Что-то знакомое… Где-то я уже это слышала… Бабки… Бабки. Бабки… О, нет! Не может этого быть! Это же мое… желание… Что же я там загадала?.. Хочу много бабок? Точно! В яблочко! Вот они!.. Викусь, ты попала! На этот раз по-крупному…»

— Вика, что с тобой? Петровна, по-моему, ей плохо… Надо что-то делать…

— Вика, милая, что болит? Давай я тебе чайку из зверобоя заварю!

— Нет, у меня есть средство лучше! Я на пчелах настаивала…

Тут начались споры и громкий гул голосов.

— Тихо! — истерически завопила Вика. — Прекратите говорить одновременно! Вас слишком много, а я одна. И со мной все в порядке. Уберите эту гадость от меня!

— Но это же настойка! Твой любимый «Хрипогон»… — бабушка с седыми кудрями и огромными очками, прям как у Пушкаревой, шмыгнула носом, сжимая чашку с какой-то коричневой дрянью.

И снова образовался настоящий гвалт, прям как на базаре. Нет, это дурдом! Лучше с ними не спорить и быстрее свалить в «Зималетто».

— Хорошо! Я это выпью! Надеюсь, не отрава, — выхватила кружку, сделала глубокий вдох и решительно пригубила. Жидкость была вполне нормальной на вкус. Немного сладкой и с запахом мяты, кажется. — Так. Теперь вы довольны? Отлично. Пойду тогда одеваться.

— А как же блинчики?

— В следующий раз! Вы же не хотите, чтобы я опоздала?

— Нет, Викуся, что ты! Конечно, иди. Но я тебе с собой заверну.

— А я помогу.

Вика стремительно скрылась в своей комнате. Подбежала к шкафу и дикие муки недоумения и ужаса охватили ее. Где ее эксклюзивные платья? Где изысканные шедевры моды? И что эта вязаная тусклая безвкусица тут делает?

Выбирать не приходилось. Другой одежды нет. Придется скомбинировать это хоть как-нибудь попригляднее. Надела ту самую блузку, что с вышивкой на воротнике и брюки, серые и шерстяные, но они лучше юбок, которых было навалом. И все длинные и громоздкие.

Взглянула на себя в зеркало и онемела. Она страшна, как… как… как Пушкарева! Точно! Вот это она попала…

Прошмыгнув по коридору, выскочила из квартиры.

А в «Зималетто» ее сначала даже не узнали. «Женсовет» выпал в осадок и впервые в жизни промолчал. Но Малиновский оказался словоохотливей и сдерживать себя не пожелал.

— Викуся, неужели все так плохо? — хохотнул он. — Или ты Катюшкин стиль перенимаешь?

— Рома, я тебя сейчас укушу! — вскрикнула она и, обижено крутанув головой, убежала.

Весь день прошел в сплошном кошмаре. И еще вдобавок ко всему самого Воропаева злые духи принесли.

— Жданов дресс-код что ли для секретарш ввел? — громко сказал он, так, что эта выскочка Шура оскалила свои реденькие зубки. — Ну, давай я тебе богатенького папика найду что ли! Даже нескольких.

— А у меня уже есть богатый поклонник!

— Неужели? — брови взлетели вверх.

— Да! И он в состоянии меня обеспечить!

— Да что ты говоришь! Как интересно! А вот это вот из какой коллекции? — указал на ее блузку.

— Из самой последней. Она еще даже не вышла в показ! — вздернула подбородок и гордо зашагала прочь, потому что сил дальше держать удар уже не было.

А дома кошмар повторился. Ее заставили съесть эти мерзкие и высоко калорийные блины. Потом все засели читать газеты и принялись их обсуждать. Она никогда в жизни не читала газет. Журналы, где есть красивые картинки, просматривала. Но чтобы целенаправленно интересоваться подобной мутью! Такого никогда не было.

Но пришлось. Эти бабки — страшная, неистребимая сила. Их не выгнать, не переубедить. Они не знают устали. Постоянно ходят по каким-то магазинам, выискивая самые низкие цены. Что-то вяжут. А еще сплетничают. Всегда, везде, постоянно, не смолкая ни на секунду…

Это же настоящий ад. Первые три дня она не знала, как на все реагировать. Пыталась поговорить с Кирой, даже попросилась к ней пожить, но та отказала. Как всегда у нее куча проблем со Ждановым, а горе других она замечать не желает. Эгоистка!

Но на второй неделе все перестало казаться странным и таким уж ужасным. Оказывается, тут можно отыскать свои плюсы! Например, ей теперь не надо задумываться о еде, о квартплате. И бабки эти еще и пенсии получают. Вот уж, действительно, богачкой она стала. А еще она всегда в курсе последних новостей. И с Петровной очень весело вместе ходить в тренажерный зал. Во-первых, потому что на таком фоне сама Вика кажется неземной богиней, а, во-вторых, Петровна обладает потрясающим талантом хамить, на высшем уровне.

С одеждой проблему тоже удалось решить. Выкроила денег со своей мизерной зарплаты и купила каталоги с последними модными коллекциями. И указала бабкам какие именно наряды она желает, чтобы они пошили. И те исполнили. Да так, что не отличить от оригинала.

Бурный восторг у большинства из них вызвал поход в модный клуб. Сочувствовать тут можно было только владельцам клуба. Но бабки же оторвались по полной. Танцевали так, что поломали столы. А некоторым даже удалось закадрить себе моложавых кавалеров. И даже ей, Вике, подогнали. Симпатичного такого владельца банка, голубоглазого блондина. Вот уж, действительно, сказка! Но какой она с ним вечер провела! Столько внимания, ухаживания и подарков ей никогда никто не дарил.

И придя домой далеко за полночь, широко улыбаясь, она приземлилась на кухне на стул и съела оставленные на столе блинчики, которые были еще тепленькими, потому что их заботливо укутали полотенцем. А в комнате ее ждала свежая расстеленная постель.

Никогда бы не подумала, что бабушки настолько изменят ее жизнь! Но она ведь получила все чего хотела! И даже счастлива! Вот сейчас, в эту самую минуту! Продолжая улыбаться, закрыла глаза и уснула самым сладким сном.





Громкие завывания арабов доносились из приоткрытых окон. В комнате стояла духота. Сброшенное одеяло лежало на грязном полу. Вика оторвала голову от подушки и громко выругалась.

Она в Египте. И это был всего лишь сон.