|
-14-
Москва стояла в пробке. Рев заведенных машин, извергающих в предзакатную дымку выхлопные газы, наполнял все вокруг.
Андрей озабоченно смотрел в зеркало заднего вида, видел там свое уставшее, измученное лицо, и тяжело вздыхал. Он так и не смог сегодня уснуть, как ни пытался. Холодные стены квартиры давили, всюду чувствовалось сырость, всюду был сквозняк. Атласные простыни казались ледяными. И никакой камин не смог согреть и успокоить. Мысли роились в голове.
Андрей приехал домой сразу же после клуба, выпил изрядную порцию виски и свалился мертвым грузом на кровать.
Хмель убаюкал, укачал… спел колыбельную про серого волка Малиновского, который укусит за бочок, прочитал сказку о смете-дурочке и Зималетточке-лягушке голосом Винни-пуха. А потом хмель ушел. Тихо, на носочках, чтобы не разбудить похрапывающего и улыбающегося во сне Андрюшу. Открыл форточку, выпорхнул в окно. И тут же на его место вплыла женщина. Та самая…
Прикрытая одной лишь простыней, она подошла к кровати, и легла прямо на Андрея. Теплые нежные ладошки прижались к его щекам, провели пальчиками по уголкам губ, и рванули вниз, обхватили его за спину. Волосы щекотали нос.
- Ты пришла, - прошептал Андрей, откинулся дальше на подушке и взглянул ей в лицо.
И встретился с черными глазами. Большими и прекрасными. С каштановыми волнистыми волосами, с пухлыми губами, с маленьким носиком… Теперь перед ним точно была не пустота. Таинственная женщина обрела черты… черты и очертания Софи…глаза Софи, губы Софи, лицо Софи...
Андрей проснулся мгновенно. Весь в поту. Вскочил с кровати, сделал несколько порывистых шагов по комнате, туда и обратно, и отправился скорее в душ. Охладиться. Смыть липкий пот и свое пульсирующее возбуждение.
Под холодной водой относительно успокоился, по крайней мере обрел хоть какую-то ясность мышления.
С ним вот уже которую ночь происходят чертовски странные вещи - снятся невероятно реалистичные сны, в которых появляется одна и та же женщина, и сводит его с ума, заставляет гореть заживо от желания, в под утро она уходит… в окно.
Мистика, черт возьми!..
Но если раньше ночная гостья была безлика, то в этот раз серую невнятную пустоту заняло лицо… лицо определенного человека - Софи. Вот не зря же его так потянуло к ней!
Что-то тут не так! Что-то не чисто! Но вот что именно? Нужно как можно скорее разобраться с этим, иначе ему в скором времени грозит либо психушка, либо хроническое недосыпание...
Экран телефона показывал три часа ночи — то самое время икс, после которого он больше не спит, не может уснуть. Пытаться даже нет смысла. Пробовал. Не вышло.
Андрей бродил по комнате, словно неприкаянный. О женщине с лицом (и телом?) Софи старался не думать. Просто бродил и разглядывал все, что попадалось на глаза. Фотографии, картины, диван... Изучал каждую вещицу с видом туриста, посетившего известный музей. Смотрел со стороны. И чувствовал точно так же — со стороны.
Холодная квартира, бездушная мебель… Теперь уже ничего не роднит его с ней. Ничто не вызывает теплоты и ощущения покоя и умиротворения. Он будто бы находился в гостях. И это было очень странно… неожиданно странно…
Ведь когда-то он гордился этой квартирой! Гордился, что сам заработал, сам купил! Разрабатывал дизайн, пытаясь совместить классику с модерном, но последним, кажется, увлекся больше. Выбирал этот самый диван. И радовался ему, как ребенок новой игрушке.
Он мечтал создать идеальную квартиру, идеальную жизнь. Стремился к идеальной работе — стать президентом «Зималетто», продолжить дело отца. Это казалось тогда и смыслом жизни и делом чести. Но не вышло как-то…
Ничего не вышло...
Все рухнуло в один момент...
Наверное, это был тот самый день, когда Воропаевы попали в аварию. После этого все начало меняться, неудержимо ускользать. Кира стала отдаляться. Ее можно, конечно, понять. Переживания, денежные трудности. Такого горя, какое выпало ей и Сашке с Кристиной, не пожелаешь никому. Смертельно больные родители — самое страшное, что может быть.
Но они справились. Все справились. Наскребли денег. Папа тогда отдал Юрию все свои сбережения — и за проданные акции, и просто так… в долг на неопределенный срок.
Компания тогда попала в жуткий кризис, который удалось миновать с большим и долгим трудом — около года Андрей не выходил из своего кабинета. Каждый контракт добывал потом и кровью…
И не углядел того, что Кира уже не так рада его видеть в те немногочисленные вечера, что им удавалось провести вместе. Что она уже не звонит ему сама, и все чаще отделывается отговорками о занятости.
Андрей озадачился тогда… не на шутку озадачился. И вдруг, как гром среди ясного неба, господа Вороваевы, как бы невзначай, упомянули о том, что их Кирочка выходит замуж… не за него, естественно! А за влиятельного банкира — за Кирилла Квашенникова…
В этот момент в нем все, словно оборвалось. Ни боли не было, ни ярости, ни желания что-то выяснять, разбираться, устраивать скандалы. Ну какой смысл? И зачем все это? Выходит замуж за другого? Что ж… Пусть будет счастлива!..
Но Кира, как оказалось, счастливой быть могла только в его отсутствие. Она заявила, что хочет вернуться в «Зималетто» и ей будет сложно видеть его каждый день перед глазами… Она попросила его уехать...
И Андрей выполнил эту ее просьбу. Потому что вдруг понял, что и сам не сможет оставаться равнодушным, и мило, смиренно улыбаться новоявленным Квашенниковым в сторонке. Потому что идеальная жизнь в одно мгновение треснула, раскололась на части. Мечты, стремления, идеи… все сломалось, изжило и восстановлению больше не подлежало.
Андрей уехал, утащив за собой Романа. И пустился в самое грязное, в самое безрассудное путешествие в своей жизни — по ночным развлечениям развязной Европы, по самым откровенным и самым циничным уголкам ее богатого мира. И втянулся в этот мир и в эту жизнь. Втянулся и почувствовал, что и внутренне изменился. Окончательно и бесповоротно. Он теперь ничего не ждал, ни во что не верил. Просто встречал новый день, как новое приключение. Ехал, куда пожелает душа. Много бродил по городам, по набережным. Постепенно привыкал к иностранной речи и сам на ней заговорил. Встретил множество интересных людей, неординарных, творческих, которые впоследствии стали его партнерами по бизнесу. Да! Андрей устал висеть на шее у отца и тратить дивиденды, полученные от «Зималетто», на ветер. Да и просто мотаться без дела надоело.
Он выкупил старое здание, бывшее раньше обувной мастерской, у одного пожилого человека. За выгодную сумму. И приступил к ремонту. Стены требовали покраски, потолок побелки. Окна — окон, ибо в отверстиях, именуемых окнами, крепким грузом были прибитые доски. Здание это находилось в Мюнхене, в старом районе с устоявшимися классическими, традиционными ценностями у местных жителей.
Поначалу Андрей собирался устроить здесь очередной клуб. Но вовремя понял, что это будет ошибкой. Вряд ли кто-то из жителей одобрит появление в непосредственной близости эпицентра орущей музыки, пьяных, невменяемых мужиков и прочих вытекающих.
И Андрей изменил свои планы. Он создал не клуб, а творческую студию. Для начинающих музыкантов, для талантливых певцов и просто для людей одаренных, еще не известных, но желающих творить, создавать и развиваться дальше, и не имеющих, при этом, никаких возможностей. Андрей предоставил таким людям — в основном подросткам — эти самые возможности. И даже не ожидал, что результат будет таким огромным. Не думал, что группы, собранные в маленькой студии выстрелят в самое сердце миллионов слушателей. Что будет такой успех и такой доход.
Андрей, конечно же, не смог усидеть на месте. Мюнхен стал ему тесен. И оставив вместо себя Карла — фанатика музыки, самого страстно меломана и верного, преданного ему друга, он уехал сначала в Лондон — чтобы повидаться с матерью, а затем — в Финляндию, чтобы изучить местный рок и местные группы.
Малиновский над ним часто подшучивал. Мол, ты, Палыч, как миссионер, ударился в искусство, не ровен час, подведешь ты меня под балет!
Ромка, конечно же, шутил! Он и сам увлекся такой жизнью — ночной, клубной, с орущей музыкой, с драйвом и безграничной свободой и тысячами не испробованных женщин. И поэтому очень не хотел возвращаться в Москву, когда Андрей сказал, что все же послушает отца и приедет, просто для того, чтобы услышать хоть что-то более вразумительное. Отец тогда ведь посчитал его отъезд предательством, и больше трех лет не звонил, не разговаривал. А тут вдруг позвонил. И попросил вернуться..
Холодная, зябкая квартира… Душераздирающе промозглая квартира...
И все же откуда такая разница? Почему все, что когда-то вызывало бурный восторг, все, к чему стремился, на что молился, теперь опостылело до скрежета в зубах?
В Европе думалось совсем иначе. Гуляя по узким улочкам Рима, Андрей часто вспоминал Москву. Представлял себе «Зималетто», наполненное суетящимися и вечно опаздывающими сотрудниками. Представлял отца, восседающего на президентском кресле. Хмурого и задумчивого. А еще свой кабинет, забитый папками и прочей ерундой.
И на душе, почему-то, становилось теплее, радостнее. Москва казалась домом, в который он рано или поздно вернется.
И вот вернулся. И оказалось, что нет никакого дома. Не радостно здесь, а тоскливо. С самого начала тоскливо. Как ступил с трапа самолета, так и окунулся в вечную мерзлоту...
А тут еще мама. Позвонила с самого утра. Когда он уже почти обезумел от ночного бдения, от мерзопакостных воспоминаний и от усилий, потраченных на попытки не думать о незнакомке, превратившейся в Софи. И с чашкой кофе в руках сидел у окна со стеклянными глазами, наблюдая за розовеющим рассветом. Мама с ходу начала расписывать многочисленные достоинства Анны Липовицкой — дочери нефтяного короля России, как его величали негласно, Ивана Прохорович Липовицкого, владельца компании «Рус Оил». А затем она больше часа вдалбливала ему, что пора бы уже «остепениться». Прочитала очередную лекцию. И в приказном порядке потребовала от него явки без опозданий, при полном параде — в смысле при пиджаке галстуке и все такое, и с подарком.
Что можно подарить дочке нефтяного магната? Вот просто вопрос на засыпку. Чего эта лапочка еще не видала в жизни?
Может быть, швейную машинку? Или пылесос?
А что, необычный подарок!..
Эх… Вот спасибо тебе, мама!
Андрей заехал в ювелирный магазин, купил обычные самые дорогие сережки, и теперь стоял в пробке, разглядывая свою унылую физиономию в зеркале заднего вида.
Кто ты, путник в зеркале, ответь?
Мне твои неведомы черты.
Половину жизни. Половины треть…
Эти скулы были молоды.
Ясный взгляд, твой взгляд не знал тумана,
Он не замечал вокруг преград.
Тот мальчишка был, как будто пьяным,
Много-много лет тому назад.
Да уж… Сравнил себя со стариком! Просто потрясающе! Но видок у него, действительно, оставляет желать лучшего, несмотря на солидный внешний вид: на дорогой костюм, на гладко выбритое лицо. И предчувствие тоже какое-то поганенькое.
На очередном светофоре Андрей не выдержал и позвонил Ромке, с одной лишь целью — выведать у него про Софи и узнать, увенчался ли, устроенный им вчера, спектакль успехом.
- Нет, Палыч, - расстроенно ответил Ромка. - Она меня бортанула не по-детски. Кинула почти сразу после твоего ухода. А сегодня позвонила из аэропорта, и сказала, что возвращается во Францию, и просила меня забыть ее и не искать.
- И что?.. Что ты?
- А что я? Что я могу? У меня нет ее адреса, телефон недоступен. Я кроме имени ничего о ней не знаю.
- Но… чем она занимается? Ты же говорил, что представился художником. Значит, она интересуется искусством! - взволнованно сказал Андрей.
- Палыч, а ты с какой целью спрашиваешь? - в голосе Ромки звучала ирония. - Неужели так зацепила? Хотя понимаю тебя… самого не отпускает.
- Черт! - машины двинулись и тут же начали вклиниваться, влезать в промежутки, чтобы перестроиться в более быструю линию, и беззастенчиво подрезать другие автомобили, в том числе и автомобиль Андрея. - Ромка, давай встретимся сегодня через пару часов! - прижав телефон плечом к уху, сказал он и засигналил нахалам.
- Я не могу. Я на даче, - как-то смущенно ответил Малиновский.
- На какой даче?
- На даче родителей. В Брянске.
- Где? - Андрей так растерялся, что выронил телефон под ноги, нагнулся, придерживая руль, поднял, и вгляделся в экран. Связь не прервалась. - Ромка, что ты делаешь в Брянске?!
- Я не был в России три года… и мне надо было сюда приехать. Понимаешь? Хотя бы для того, чтобы проведать родителей, цветы принести… могилки так заросли… еле нашел…
- А когда ты вернешься в Москву? - осторожно поинтересовался Андрей, решив не развивать дальше больную для Ромки тему.
- В понедельник буду на рабочем месте. Можешь быть спокоен! Провинциальный воздух не застит мне разум, и я не стану отплясывать «Валенки» на столе конференц-зала перед деловыми партнерами, козыряя сельскими словцами!
Малиновский, как всегда, хорохорился, не показывал вида, как ему фигово. Так было всегда, во всем, даже в день, когда его родители скончались от банального отравления курицей гриль, купленной в ларьке. Он тогда ни словом себя не выдал. Только шутил в те дни вдвое больше обычного, доводя чуть ли не до истерического хохота «Женсовет» — неформальное объединение секретарей «Зималетто».
В этом весь Ромка…
Но Андрей знал, был уверен, что в глубине души его друг страдает не меньше — а может быть, и больше — других. Но помочь ему было не возможно. Ромка никогда не принимал помощь. Наоборот, считал помощь оскорблением. И лучшая поддержка для него — молчаливая игра в поддавки, шуточные баталии и тому подобное.
А вот Андрею всегда нужна была и поддержка и совет. Особенно сейчас. Но друга поблизости нет… Софи отправилась в неизвестном направлении…
А зал, переполненный гостями, спешащими поздравить с совершеннолетием чадо Липницкого, был прямо перед ним. И вот мама уже машет ему из толпы, подзывает к себе.
Андрей обреченно идет к ней, чувствуя себя ягненком на заклании.
- А вот и Андрюша! - радостно воскликнула мать, обращаясь к Ивану Прохоровичу и его дочери, стоящей вполоборота.
Андрей подходит, широко улыбаясь, ближе. Девушка поворачивается к нему. И улыбка тут же тает на его лице. Перед ним стоит та самая Анечка, с которой он на днях провел не сказать, шикарную, но ночь.
Подождите… У нее сегодня совершеннолетие? То есть до этого ей было семнадцать?
О, Боже!..
Андрей ослабил узел галстука, и, мобилизовав все свои силы, натянуто улыбнулся и поздравил именинницу с днем рождения, вручив ей коробочку с подарком.
Девушка тут же ее открыла и просияла, восхищенно разглядывая сережки, а затем потребовала от него помощи надеть подарок.
- С превеликим удовольствием, - Андрей галантно поклонился ей, кинул еще одну радушную улыбку Ивану Прохоровичу и отправился за Анечкой, которая уже шагала впереди, не оглядываясь, просто потому, что была уверена, что он пойдет за ней, и привела его в закрытое помещение, кажется, в бильярдную.
Анечка мигом потеряла всякий интерес к сережкам и накинулась на Андрея с голодным поцелуем.
- Аня, подожди! - оторвался от нее. - Ань, ты почему не сказала…
Аня его не слушала. Снова целовала, расстегивала рубашку, ласкала его грудь.
- Ань! - он отстранился, сжал ее плечи, не давая приблизиться.
Аня расстроенно вздохнула.
- Жданов, не порти мне день рождения! - обиженно заявила она, надув губки.
- Аня, ты хоть понимаешь, что мы с тобой наделали?
- Не мы, а ты! - взгляд ее стал решительным. - Ты мне не перезвонил! Не перезвонил! Жданов, неужели ты думаешь, что я — одна из сотен твоих разовых подружек? Нет, Андрюша, ты жестоко заблуждаешься! Я не такая. И скажу больше: от меня ты так просто не отделаешься!
- Что ты такое говоришь? Аня!
Милая девушка, почти дитя, оказалась настоящей стервой. Андрей смотрел на ее эгоистичное самоуверенное лицо, и диву давался, откуда все это взялось.
- Андрей, смотри, какое фото у меня есть, - она протянула ему свой мобильный. На экране красовался спящий голый Андрей с обнимку с такой же якобы спящей Аней, которая, тем не менее, как-то это фото сделала.
- И что? - как можно безразличнее сказал он.
- Тебе понравилось?
- Очень, - заверил ее Андрей.
- Правда? Я вот думаю показать это папе… Как думаешь, ему понравится?
- Ань, ты не была невинна!
- А папа считает иначе.
- Чего ты хочешь?
- Ты сегодня объявляешь о нашей помолвке. При всех делаешь мне предложение.
- Аня, ты что несешь? Ты в своем уме? Зачем тебе это?
- Я тебя люблю! - ответила она. Затем запустила руку в сумочку, достала оттуда такую же маленькую красную коробочку, в которую Андрей поместил сережки. Но в этой оказались не сережки, а кольцо.
- Вот, - она всунула ему коробочку в руки. - Через десять минут заиграет скрипач. Он встанет в самом центре, возле цветов. Там же должен будешь появиться и ты. Микрофон тебе выдадут на месте.
Она еще раз впилась в его губы и выскочила прочь из помещения.
- Вот это я попал… - Андрей схватился за голову и опустился на диванчик.
Идти на поводу у этой самоуверенной девчонки он разумеется не собирался. Он же не такой дурак, как она, видимо, считает.
Но что делать с тем фактом, что он спал с несовершеннолетней дочерью миллиардера?
Что-то Андрею подсказывало, что не сойдет ему это с рук.
Андрей промучился несколько минут в бездействии. И вдруг услышал скрипку.
Холодок прошелся по спине.
- Да что я трушу?! - резко спросил Андрей и двинулся в зал. Но не к цветочкам, а прямо к Ане.
- Милая, - шепнул он ей на ушко. - Ничего не выйдет. У меня есть друг, который готов подтвердить, что не я твой первый мужчина. Может быть, твой папа желает познакомиться сначала с ним? - Андрей блефовал, импровизировал. И даже не ожидал, что попадет пальцем в небо. Судя по тому, как Аня сжалась, стала озираться по сторонам, она испугалась.
- Счастья, здоровья, долгих лет жизни… но без меня! Пока, Анечка! - он нежно поцеловал ей ручку. Эффектно развернулся и быстрым шагом направился к выходу, разрезая многочисленную толпу.
Андрей забрел в какой-то бар с одним лишь желанием — напиться, напиться так, чтоб ничего не помнить и не понимать, напиться в хлам.
Но и тут его постигла неудача. После нескольких бокалов виски стало ясно, что хмель сегодня его не берет. И настроение торчать в баре тоже куда-то пропало.
Андрей отправился домой. Прямо в костюме упал на кровать и зажмурил глаза…
Эта ночь стала еще страшнее предыдущей. Потому что сегодня ни на минуту: ни во сне, ни в бодрствовании его не покидала Софи.
Андрей промаялся в бреду.
И утром с красными сонными глазами, выслушав от мамы по телефону новую порцию недовольства его вчерашним невежливым исчезновением, и пообещав ей, что обязательно исправится, он, едва передвигая ноги, вышел на улицу.
Позвонил еще раз Ромке, но тот был недоступен…
Еще одну такую ночь он точно не переживет. Нужно срочно что-то делать! Как-то прекратить и эти сновидения и свою бурную реакцию на них.
И первое, с чего Андрей решил начать — это наведаться к Кате домой. Там все началось… быть может, там все и закончится? А?
Только нужно придумать какой-то веский повод… чтобы не смущать Катерину, и чтобы она не отказала ему в маленькой просьбе…
По пути к улице Авдеева, Андрей остановился у кондитерской, справедливо решив, что невежливо заявляться в гости с пустыми руками. Он купил пирожные.
Припарковав машину во дворе, Андрей по памяти отыскал нужный подъезд и нужную квартиру, дверь в которую оказалась открытой. Он осторожно вошел внутрь.
В коридоре тикали часы, стояла тишина.
И вдруг из комнаты вышла Катя. Она вздрогнула, увидев его, и подалась назад. Испугалась что ли?
Да уж… Неплохое начало, Жданов! Тебя уже боятся.
- Здравствуйте, Андрей Палыч, - все же поздоровалась она. Но на бледном ее лице столь явственно читалась паника.
- Здравствуйте, Катенька, - как можно дружелюбнее поздоровался Андрей.
_________________
Две вещи бесконечны: вселенная и человеческая глупость, хотя насчет вселенной я не уверен. (А. Энштейн)
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Блекск! От начала и конца 14 главы я в шоке. 
Такое захватывающее развитие сюжета. Это что то?! Я поражена. 
Бедный Андрюша, корежит его не по-детски, все никак не может вспомнить, что чудесную ночь ему подарила не какая-то Софи, а Катенька Пушкарева. Эх, Андрей, Андрей - пить надо меньше, меньше надо пить... 
Катя не может понять чувств Андрея. Ей надо быть более внимательной к нему, понаблюдать за его действиями, разговорами. 
Она заподозрила, что что-то тут не чисто.
. Надеюсь, что все к ЗФБ готовятся 
.
