НРКмания
http://nrkmania.ru/

Альтернатива фанфику от Romashki "Понять, простить, принять"
http://nrkmania.ru/topic5142.html		 Страница 1 из 1
Автор:  Розалия [ 15 ноя 2015, 17:50 ]
Заголовок сообщения:  Альтернатива фанфику от Romashki "Понять, простить, принять"
v Альтернатива фанфику от Romashki «Понять, простить, принять», с разрешения и полного согласия автора.
Сиквел по НРК.
Главные герои: Андрей, Катя, Роман. И не очень любимые.
Параллели с Romashkoi: измена.
Условие: все герои живы. Не хочется боли и горя. Этого и без этого и так в нашей жизни хватает


Одна в окошечко гляжу не грустная
И только корочка в руке арбузная
Ну что с девчоночкой, такою станется?
Вагончик тронется, вагончик тронется,
Вагончик тронется, перрон останется.

Начнет выпытывать купе курящие
Про мое прошлое и настоящее.
Навру с три короба, пусть удивляются.
С кем распрощалась я, с кем распрощалась я,
С кем распрощалась я, Вас не касается.
М. Львовский.

Временами ему становилось плохо. До невыносимости. И хотелось крушить все, что попадалось под руку. Но, с возрастом, научился контролировать себя. Научился не показывать окружающим, как эмоции перехлестывают через край.
И вот, сегодня, исполнилось ровно двадцать пять лет, когда впервые в минуты тоски и одиночества, он по-быстрому собирал небольшой дорожный чемодан и ехал куда глаза глядят. Вернее, не куда глаза глядят, а в Питер…
Сегодня, с самого раннего утра, его захлестнула эта боль одиночества. И захлестнула тоска… Глубокая, почти неистребимая. Впервые в жизни почувствовал боль за грудиной. Сам заметил, что постоянно, левой рукой старается массировать грудную клетку со стороны сердца. Память услужливо подсунула воспоминание: таким же движением Валерий Сергеевич массажировал грудь в минуты волнения. И причиной этих болей не единожды был он.
Двадцать пятый раз в своей жизни, плюнул на все и быстро, торопливо собирал чемодан. Быстрее уехать. Вырваться из привычного окружения и образа жизни. Быстрее в дорогу. Быстрее, на первый поезд, который идет в Питер.
Этот портфель-чемодан был его гордостью и очень любимой вещью. Когда-то, очень давно, в другой жизни, этот чемодан из дорогой, очень толстой кожи, подарила ему любимая женщина. Звали ее Жданова Екатерина Валерьевна. В той жизни она была его женой. Женой, которую он любил до дрожи в коленках; до спазмов в сердце и остановки дыхания. Ее любовь к нему была еще глубже; еще сильнее. Он был в этом уверен, он знал это наверняка. Но еще у нее были огромные чувства самоуважения и гордости.
Она привезла ему этот чемодан из Италии. И это была единственная вещь, которая хранила память о ней; вещь, оставшаяся в его доме, после ее ухода. Эта гордая, самодостаточная женщина, не оставила в память о себе ничего, совсем ничего, даже патрончика от использованной губной помады. Когда поздно вечером, в тот проклятый, злополучный день он вернулся домой из бара, ничего не понял. Был сильно пьян. До невменяемости. Напился так, как давным-давно, когда она бросила его и уехала, не оставив координат. Теперь он знал адрес, но никто с ним по этому адресу разговаривать не стал. Просто закрыли перед его носом дверь.
Когда через несколько дней пришел в себя, вернее родители привели его в относительно вменяемое состояние, было уже поздно. Родители вызвали бригаду врачей из частной наркологической клиники. Но какой смысл? Ее не было… Во всей квартире не было ничего, что напоминало бы о ее пребывании здесь несколько дней назад. Мебель стояла на тех местах, где стояла в бытность, когда он был холостым. Она методично, она все делала исключительно педантично и целенаправленно, уничтожила все следы своего проживания в этой квартире. Все ее вещи исчезли из этой, их общей квартиры; все, вплоть до последнего клочка бумаги. Надеялся хоть что-то найти на кухне или в гардеробной; в бельевом шкафу. Какую-нибудь мелочь, принадлежавшую ей. Ничего…
Когда пришел в себя после этого запоя, первое, что бросилось в глаза: его большая чашка, одиноко стояла на широком подоконнике рядом с кофеваркой. Ее чашечки, точно такой же по форме, и с таким же рисунком, только почти в два раза меньшего размера, не было. Этот набор чашек, в красивой коробке в форме сердечка с прозрачной целлулоидной крышкой, они вместе купили прямо накануне свадьбы. Была пара чашек, теперь – одна. Их было двое, теперь – он один. Некоторое время он к своей большой чашке не прикасался. Ждал, надеялся, верил, что вместе с маленькой чашечкой вернется ее хозяйка. Когда стало очевидным, что не вернутся в эту квартиру ни чашечка, ни ее хозяйка, большая чашка, наполненная свежесваренным кофе, полетела в стену напротив.
Хозяйка маленькой чашечки больше никогда не вернулась в эту квартиру. Она больше никогда не вернулась в его жизнь. Из того посещения родителей он понял, что ее больше нет в их жизнях. Его отец остался в Москве после последнего Совета директоров, который провела она, Президент модного дома «ЗИМА-ЛЕТТО». И не улетел в Лондон из-за того, что нужно было вновь принимать дела компании. Она написала заявление об уходе, и это не обсуждалось. Отец был полностью на ее стороне и во всем ее поддерживал. Тем не менее, пытался остановить ее от увольнения, от отказа от президентского кресла. Ее решение однозначно и непоколебимо. Аргумент для свекра привела более чем убедительный: - «Один раз я поверила и пережила этот кошмар. Больше не смогу – ни поверить, ни простить. И предавший один раз, предаст еще и еще». Его родители не могли принять ни умом, ни сердцем их развода. Отец не внял никаким ее отказам и как члену семьи, выделил ей часть своих акций. Дополнительно при разводе настоял, чтобы сын передал ей ¼ часть его акций. Таким образом она становилась членом Совета директоров. Что такое ¼ часть? Он бы ей отдал все; он бы достал ей звездочку с неба, только бы она согласилась остаться с ним! ОНА это ОНА! И здесь ОНА вновь все сделала по-своему. Просто составила доверенность на владение своей долей акций на имя его отца, Павла Жданова. И пока отец работал, регулярно на ее счет, Пушкаревой Екатерины Валерьевны, перечислял дивиденды. Последние несколько лет это делает он. А она так ни разу после увольнения и не появилась в компании. Она всегда уважала отца, прислушивалась к его просьбам и решениям. Но чтобы никогда, ни под каким предлогом, не появляться в компании, не встречаться с ним и его родителями, нашла такое решение, как доверенность на имя Жданова П.О.
Никто из ее подруг-женсоветчиц ничего не знал о ней. Или скрывали.
*****
Ее утомил быт. В этом ее вчера вечером убедил муж, вернувшийся из длительной командировки по странам Европы. С доводами отца был согласен сын.
Началась депрессия. Такое с ней периодически случается. И тогда она быстро собирает небольшую дорожную сумку и едет на Ленинградский вокзал. Берет билет на ближайший поезд, который идет в Питер…
В юности убегала в Савелово, к бабушке. После того ужасного, проклятого дня в ее судьбе, она в такие минуты быстро собирается и уезжает на несколько дней из дома. Часто до Питера; день-два проводит в Северной столице и с очищенной душой возвращается домой и вновь окунается в привычную, любимую атмосферу семьи. Муж за много лет хорошо изучил эту ее «блажь», как говорит любимый тесть. Муж изредка, когда видит это ее состояние, предлагает сам: - «Давай-ка, собирайся, уезжай. Нам надо от тебя отдохнуть. Забодала ты нас своим присутствием». Она была ему благодарна. Именно за его наигранный скептицизм, за этот показной сарказм. Откровенно демонстрируемую холодность к ней. И знала, сколько любви и заботы к ней и детям, прячется за этой наигранной беззаботностью, показным безразличием. Все его любящее сердце, огромная заботливая душа, выражались в этом.
Временами на нее накатывала необъяснимая тоска. Начинала «болеть» душа. За много лет, она привыкла эти ощущения связывать с приближением какой-либо беды или неприятности. Эта неприятная боль за грудиной, отдающая в левую молочную железу, вызывала ощущение тоски и ожидания неприятностей. Ожидаемые неприятности не связывала с собой, а только с мужем или детьми. И начинала метаться. Муж рядом, живой, веселый довольный всем, что его окружает. Значит, неприятности у детей. Все в такие минуты валилось из рук. Как телефонистка на коммутаторе, начинала обзванивать поочередно детей; в последние годы в такие минуты доставалось жене сына, которая часто бывала на гастролях. Звонками доставала мужей дочерей. Она имеет статус тещи. Она плохая теща. Не встречает зятьев блинами, не ждет по вечерам с ужином, как всегда это делала ее мама.

Жена из нее тоже получилась никудышняя – это мнение мужа. Если бы не ее мама, питаться бы ее мужу едой из ресторанов. Но у нее была золотая мама. Ее муж и дети любители покушать… Благодаря теще, ее семья всегда была вкусно и вовремя накормлена. Холодильник постоянно был забит едой, которую ее отец в кастрюльках, судках и судочках, доставлял в неимоверных количествах. Их дети выросли без нянь, без домработниц. Они с мужем могли бы себе позволить и няню, и домработницу, но этого никогда не мог им позволить ее папа. Забота родителей, внимание мужа, участие друга с женой; готовность свекрови, в любую минуту все бросить и явиться на помощь - давали возможность ей спокойно заниматься наукой. В науку пришла достаточно поздно, ей было почти 29 лет. У нее уже был полуторогодовалый сын. Помощь родителей во всем, давала возможность помогать мужу с его новым бизнесом. Он был прекрасный маркетолог; и хреновый, как он сам говорил, финансист-экономист. Папа привозил судочки с едой, с собой увозил кипу документов бухгалтерской отчетности. Но это было давно…
Теперь у мужа работает целый отдел «Бухгалтерия». Возглавляет весь финансовый отдел грамотный финансовый директор, доверенное лицо, ему можно доверять все. Ее папа, Валерий Сергеевич, совсем отошел от дел. Да и она теперь, не просто мама и жена, она доктор экономических наук. Кто больше всего этим гордится – она не может определить. То ли папа, который по поводу и без повода восклицает: - « Знай наших, Пушкаревых!». То ли муж, который сказал сыну и зятьям: - «Жену надо уметь выбирать. Как арбуз. Я жену выбирал по уму»!!!
*****
В данный конкретный момент, муж, с сумкой, собранной в дорогу, спустился вниз, ждет в машине. На вокзале ждут сын, со своим сыном. Их внуком. Из нее не получилось примерной жены; не получилось хорошей матери; и, как следствие, она почти «никудышняя» бабушка. Так считает ее муж. Но прощает ей все. И сегодня, с подачи сына и по его инициативе, она едет «куда глаза глядят».


Муж в командировке. Она, как в плохом анекдоте, в их квартире, не появлялась почти две недели. И до этого брала две недели отпуска, и металась между своим домом и квартирой одной из дочерей.
Дочери, в отличии от родителей, создали свои семьи рано. Замуж выходили с разницей в три месяца. Было им меньше девятнадцати лет. Дочери – близнецы. Хоть этим угодила мужу. В свое время, в один прекрасный вечер, он, Роман Малиновский, пропал и больше не появлялся в барах и ресторанах Москвы в обществе длинноногих красавиц. И за много лет именно по этой причине , не пересеклись в этих злачных местах пути бывших друзей - Романа Малиновского и Андрея Жданова. Последний изредка появлялся там, где они любили когда-то проводить свободное время. Выпивал стакан сока или воды без газов, пытался расспросить старых знакомых о Ромке , и, уходил. Один, без подруг. Изредка с Валерией Изотовой. Через несколько лет, не стала появляться и она. Людская молва гласит, что якобы вышла замуж и стала примерной женой.
Никто представить не мог, что этот повеса и известный бабник всей Москвы, Роман Малиновский, будет самым примерным мужем и отцом. Он не просто хотел детей, он хотел много детей. Сыновей, дочерей! Его непутевая жена родила ему только одного сына, и на их счастье бог им дал сразу двух дочерей. Близняшек. Похожих друг на друга как две капли воды. И на отца, на него, Романа. Обе светловолосые, зеленоглазые, языкастые, как отец, ехидинки. Их кровиночки, Анька и Санька. Анна Романовна и Александра Романовна. И обе уже не Малиновские. Обе рано выскочили замуж и поменяли фамилии. Что тут скажешь? Были бы только счастливы. Они с женой сделают все, ради благополучия и счастья своих детей.
Занятость его жены не дала ей возможности родить больше. Как он ее ни упрашивал. Как-то муж сказал ей, что если бы умел, родил бы сам еще по парочке мальчишек и девчонок! Она от души посмеялась, наклонилась к его уху и что-то прошептала.
-Господи, жена, и ты даже не покраснела? Мне кажется или ты говоришь такие вещи? Где только научилась?
-Я очень попрошу детей и они родят тебе много мальчишек и девчонок. Хочешь? Только меня к процессу воспитания не привлекать! Со смехом она ответила мужу.
Через пять месяцев дочь Анька родила мальчика. Зятя звали Романом. Появился в семье Роман Романович-ll. Роман Романович-l – это их сын.
Еще через два месяца появился в семье Роман Дмитриевич-ll. Роман Дмитриевич-l – это ее муж. Глава семьи. На предложение кого-то из членов семьи назвать новорожденного Андреем, новоиспеченная бабушка ответила:
-Ваше право. В принципе, я думаю, что Романов нам достаточно. Только мне кажется, что звучит это словосочетание «Андрей Дмитриевич», несколько коряво. И с подачи прабабушки Лены, появился в семье Роман Дмитриевич-ll.
Второй внук. Стало в семье две радости, две заботы. Дочери учились, заботы о внуках во многом легли на плечи супругов, то есть бабушки и дедушки. Внешне, стараясь не показать своей привязанности к малышам, дедушка, Роман Дмитриевич Малиновский, при каждом удобном случае, приводил кого-то из них домой.
Укладывая малыша спать с собой, в супружескую постель, не переставая выражал недовольство по поводу этого. Жена только улыбалась, и знала, насколько это наигранно. Спал в таких случаях, на самом краешек кровати, давая возможность внучку развалиться хоть вдоль, хоть поперек.
Интерьер их спальни напоминает на тот, когда родились и росли их девчонки. Со стороны окна, стояли две детские кроватки, которые со временем превратились в манеж для хранения игрушек. Мальцы раскусили быстро, как надо сделать поступить, чтобы провести ночь в постели деда и баба. Поступали оба совершенно одинаково. И дед вынес давно простую истину: хочешь выспаться, бери внука к себе. Бабушка никогда не спорила. Аккуратно, с нежностью целовала на ночь обоих дорогих мужчин и ложилась на свою, совершенно свободную половину кровати.
Когда подрастали их дети, они также бежали все трое в родительскую спальню, чтобы поудобнее устроиться под боком у родителей, чаще у отца, и слушать интересные истории. Все истории помнила дотошная, любопытная Анька. Любимая его Нюрка.
Сын рос умным, красивым маминым любимцем и любимцем деда Валеры. Дети – это были кумиры всей семьи. Только однажды его мама сказала:
-Почему я так далеко? Ромка, любить и общаться с тобой, мне не дала работа. Общаться с внуками не дает расстояние.
А Катька, его самая родная Катька, смеясь ответила:
- Я понимаю, осознаю, что насколько мне повезло в жизни с мужем и свекровью, настолько же свекрови и мужу не повезло со мной!
Свекровь ее успокоила:
-Бачили очи, что выбирали!

*****


Как говорится, не прошло и года, как у всех членов этой своеобразной семьи, отвисли челюсти. На юбилее отца не присутствовал единственный сын. Роман Романович-l. Мама Романа высказывала недовольство вслух; сестры защищали брата, объясняя этот факт, отсутствием Ромки в Москве. Юбиляр балагурил и делал вид, что он этого не замечает и отсутствие сына на торжестве его не трогает.
В самый разгар торжества, когда были произнесены главные тосты, спеты все возможные дифирамбы и оды в адрес главы семьи, на пороге появился сын. Не один. Под руку вел невысокую, светленькую, славную девчушку. На удивление всех присутствующих на банкете, она была в длинном вечернем платье. В подобных нарядах было всего несколько дам. Ее спутник, балбес и местный повеса, (в этом были убеждены родители), был одет в джинсы и водолазку. Не очень новые джинсы и водолазка, служили их сыну, нарядом на все случаи жизни.
Не смотря на возраст, так предпочитал одеваться отец. Но отец уважал протокол и придерживался этикета. Сыну всегда, с детства было на это, честно говоря, глубоко плевать. На руках сын нес мальчишку лет трех. Мальчонка крепко держался за шею молодого мужчины. Мальчишечка темноволос, кареглаз, улыбчив. Юбиляру подумалось: - «Гены пальцем не раздавишь»! Сын размашистым, широким шагом шел к отцу; его спутница, склонив голову немного набок, едва поспевала за ним.
-Папа, это тебе подарок на юбилей. Роман Романович-lll и его мама Лена. С имечком Ром Ромыча, претензии к Лене. Это ее фантазия. Прости за опоздание, в Екатеринбурге была нелетная погода. Юбиляр вглядывался в чудные, смышлёные, хитрые глазенки мальчика. Глаза бабушкины, однозначно. Но факт неоспоримый, что на него смотрит самый старший внук, если судить по возрасту. Сыновья дочерей младше этого: одному чуть больше года; второму вот-вот будут отмечать первый день рождения. Оба, только - только начинают уверенно держаться на ногах, и что-то невнятно лопотать.
-Почему, третий? Если нумеровать по старшинству, то получается – второй! Громко смеялся юбиляр и забирал к себе на руки «подарок». Обстановка разрядилась. Всем гостям нужно было познакомиться с избранницей сына юбиляра. А сестры и мама некоторое время приходили в себя от такой новости. Мама целовала невестку и спрашивала у сына:
-Теперь я еще и тещей стала?
-Нет, мать, тещей ты зовешься уже больше года. Теперь ты самая злыдня, теперь ты - СВЕКРОВЬ!!!, громко, радостно вещал на весь зал юбиляр. Жена уткнулась в плечо мужа и заплакала. Он аккуратно отстранил ее от себя и несколько грубовато, негромко, но чтобы слышали гости произнес:
-Ой, ой, ой – прекрати пачкать мой дорогой выходной костюм! Его надо сохранить до следующего юбилея, а так ты весь макияж на этом оставишь! И со словами: - «Родители, вот вам еще один правнук. За такого внука, точно все двери в рай открыты! Вы все, точно в рай попадете!», и с улыбкой передал нового члена семьи на руки своему отцу, Дмитрию Романовичу.
Семья после юбилея главы семьи пополнилась двумя новыми членами. Появилась забота – приобрести жилье для семьи сына. Проблема вскоре была решена. Но Ромка, теперь уже вместе со своим Ромашкой, чаще всего жил у родителей. Лена продолжала служить в своем родном театре в Екатеринбурге и не допускала мысли, что его покинет. Роман Романович-l, не мог покинуть Москву. Циник-отец как-то спросил: - «Долго собираетесь болтаться как два г… в проруби? Пора приставать к общему берегу. До добра это болтание не приведет, поверьте мне». Оставшись наедине с сыном, уже по-отцовски строго, без тени шутки сказал-: «Сын, шутки-шутками, но пора узаконить свои отношения. И парень, не сегодня-завтра поинтересуется своей фамилией. И должен носить фамилию отца. Нашу с тобой фамилию».
Так у супругов появился в семье мальчик Ромочка, Ромулька, Ромашка. Который стал для еще совсем не старых супругов скорее сыночком. Прилетала мама на несколько дней. Сын на эти несколько дней уходил жить в свою квартиру. Маленький Ромка закатывал истерики, не желал отрываться от бабы с дедом. После возвращения жены в столицу Урала, сын вновь перебирался к родителям, не спрашивая их согласия. Временами ставил родителей в известность : - « Мы с Романычем на несколько дней улетаем к Лене».
Сын Роман был уже хорошим помощником отцу в бизнесе. Девчонки учились на четвертом курсе. Анька будущий финансист. Санька – дизайнер. Эти молодые мамы-студентки без зазрения совести скидывали своих детей на родителей или бабушку с дедушкой. Но в этом случае, им доставалось от отца. Тогда девчонки умудрялись так надавить на бабушку Малиновскую, что та все бросала в Ярославле и летела на помощь к внучкам. Вот месяц назад и сложилась такая картинка: Роман-отец улетел на переговоры в страны старушки – Европы; почти на месяц; Роману-сыну, не вырваться из офиса. Весь бизнес остался на нем, у дочерей – сессия. Пришлось ей брать отпуск и крутиться с троими Ромками, как белке в колесе. Так прошел месяц…
Два дня назад вернулся муж из командировки. Жену дома не застал. От сына узнал, что мать уже почти две недели живет в Анькиной квартире вместе с троими внуками. Анькин муж уехал на несколько дней на горно-лыжный курорт на Алтае. Девчонки приезжают вечерами, привозят продукты, помогают матери искупать и уложить детей спать. Сын по взгляду отца понял, что нужно трубить 9-1-1.
Что у зятя накрылся курорт медным тазом – это однозначно! Этот факт в сегодняшней ситуации, Ромке нравился больше всего! Скатит его, батя по накатанной лыжне, как пить дать! И без лыжни будет лететь, как Карлссон с пропеллером! Отец изгаляться над матерью не позволит. Это ясно, как божий день! Да-с, проблемка! Как ему-то быть с Ромкой? Сегодня отец разгонит этот самообразовавшийся детский сад. Детские ясли, где все должности, начиная, от сторожа, няни, повара и до директора, на добровольных началах, занимает их мамаша. Это однозначно. Они с сестрами это предполагали, и были уверены, что так и будет. Вот и наступил он, этот момент истины! Ни Анька, ни Сашка телефон не брали.
*****
Оставив в прихожей чемодан, не переодеваясь, спустился в машину. Чертыхаясь, осыпая любимую супругу нелестными эпитетами, ехал к дому дочери. Предвидя, что дети могут в это время спать, тихонько открыл дверь своим ключом. В квартире тихо…Вот верхняя одежда жены. Вот она, аккуратно расплавленная на плечиках, висит на стойке. Стараясь, не шуметь, тихонько пошел по квартире. В спальне застал следующую картину: наискосок кровати лежала спящая жена, прямо в халатике. Правой рукой обнимала Ромку-l; самый маленький уткнулся ей в левую подмышку. Средний лежал поперек, положив головку на бабушкин живот. Мужчина стоял, облокотившись на косяк двери и не мог оторваться от созерцания этой картины. Только себе мог сознаться, сколько умиления и теплоты в душе, вызвала у него эта немая сцена.
Но это умиление, и глубокую любовь к жене и внукам, он сейчас спрячет глубоко в душе и сердце.
Жена однозначно, сразу после пробуждения, схлопочет за свою слепую любовь к отпрыскам; за рабскую зависимость и неумение противостоять любой просьбе и авантюре детей. Напросится любимая на неприятность, за наплевательское отношение к себе и своему здоровью. Сестрам, после звонка Ром Ромыча – ясно без слов: будут сверкать молнии и греметь громовые раскаты папашиного недовольства. Лучше, не появляясь в квартире, попросить брата, забрать их сыновей и день-два не попадаться папаньке на глаза. Все трое в красках представляли, что им светит за безответственное отношение к своим родительским обязанностям. Напомнит папанька этим паршивцам, коллективно и индивидуально, о занятости матери; о необходимости заботы и бережном отношении к ней. В такие минуты у отца в ход идет все, включая русский густой мат.
Больше всего хотелось «навтыкать» зятю и его бестолковой жене. То бишь своей любимой дочери Аньке. Возможно, что и недолюбливает своего зятя-тезку только потому, что очень любит и ревнует свою Нюшку. Дети, все трое, ему дороги и близки. Любит всех троих. За каждого костьми ляжет. За каждого, любому глотку перегрызет. При необходимости, каждому, отдаст любой орган и последние штаны. Но Нюра – это отдельная любовь, как ни старается спрятать это от посторонних глаз, а детей не обманешь. Сколько раз, еще будучи совсем малыми детьми, сын с Санькой ему выговаривали: - «Ты любишь только свою Аньку». Внешне, он ничем никого из них не выделял, а дети каким-то шестым чувством чувствовали его бОльшую сердечную привязанность к Анне. Прикипел он к ней сразу, как увидел и взял на руки махонькое, красненькое, скользкое тельце, обернутое стерильной медицинской пеленочкой.
Вот, бывает и так, две кровиночки, родились с разницей в двадцать минут, а к первенькой, старшенькой отцовское сердце прикипело больше. Вот именно с появлением на свет Анны, он полностью познал чувство отцовства. И окончательно понял и осознал ответственность за женщину, что родила ему детей и стала его женой. И с каждым днем, исподволь, это чувство вожака стаи, становилось все сильнее.
Вечером, после ужина, пригласил сына помочь помыть посуду. Каждая из дочерей уже получила по своей пилюле. Каждая из них находилась в этот вечер в своей квартире и переваривали простую истину: - «Детей, милочки, вы рожали себе. Мы с матерью в куклы наигрались в свое время». Вернув, любимых дочерей с небес на землю, отец заставил в этот вечер заниматься их своими детьми самостоятельно. Хотя бы в этот вечер. На тревожный звонок брата, сестры прилетели мигом, как мотыльки на свет.
Дома, за ужином, позволил себе в честь приезда несколько рюмок коньяка. Такая же емкость стояла перед приборами сына. Жене налил немного ее любимого ликера. С возрастом научил ее любить не только сок.
Она смотрела на любимых мужчин, и старалась скрыть улыбку. Понимала, что порция, которая была для сына, что слону дробина; мужу развязала язык. Мать с сыном, чтобы не обидеть главу семейства, делали вид, что не видят его опьянения. Поцеловав в щеки, каждого из них, взяв маленького Ромку на руки, ушла с ним в ванную.
И, оставшись наедине, отец сказал сыну: - «Знаешь, сынок, давай поговорим по-взрослому. Значит, получается так, что у Вас у всех есть личная жизнь. А мы с матерью, по вашему уразумению, на нее права не имеем? Мы со своими детьми, т.е. c вами, все проблемы решали сами, как могли. И было нам с матерью уже далеко не по двадцать лет. И мамка у нас была не какая-нибудь студенточка или артисточка, а аспирант. Почему вы замордовали мать? И к твоему сведению, я еще не такой старый, чтобы не хотеть простых земных радостей. И мать тоже живой человек. Почему, с вашей подачи, мы должны спать по разным постелям? Ты давно не мальчик. И разговариваю я с тобой сейчас не как отец, а просто, как мужик с мужиком. Я хочу спать с женой, а не в пустой холодной постели. Ясно?», похлопал сына по плечу и отправился в спальню, где жена укладывала внука спать.
Роман не успел порадоваться, что так быстро сегодня удалось отделаться от нравоучений отца и выслушивания бесконечных дифирамб в адрес мамы. Буквально через минуту, очевидно даже не дойдя до дверей спальни, отец вновь появился на пороге кухни. (Боже, теперь это надолго, простонал про себя Ромка). Приняв «лишку на грудь», в воспевании достоинств их мамочки, отец с дедом могли соревноваться до бесконечности. Один всему миру пытался донести о достоинствах своей дочери, при этом его никогда не смущало присутствие посторонних. Второй глаголил о достоинствах своей жены. В принципе, могли друг друга и не слушать. Когда это начинало всем основательно надоедать, бабушка Лена брала бразды правления в свои руки и прерывала их словесный поединок. Но ее сегодня в их квартире не наблюдалось. И обо всех достоинствах их мамочки сегодня придется выслушивать ему одному. Мама потихоньку поухмылялась. От сына эти ухмылки даже прятать не пыталась. Веской причиной уйти ей из-за стола, явилась необходимость вечернего купания внука. Так мамуля «удружила» сыну, оставив его наедине с отцом. А сама слиняла от них вместе с малышом.
У Ромки была мысль смыться сегодня в свою квартиру, ибо застольная сцена была предсказуема и ожидаема. Но… Тогда были бы непредсказуемы последствия отступления на заранее подготовленные позиции. Как он сейчас завидовал сестрам: они выслушали очень жесткий выговор от отца. Но от абсолютно трезвого и очень злого. В таких случаях он краток и немногословен.
Как говорит мама, в отсутствие тещи, словесный понос пьяненького мужа, может остановить только сон или очень хорошая дополнительная доза спиртного. На второе мама никогда не согласится. Назавтра ей будет до слез жалко отца. Придется нести свой крест и выслушивать нравоучения отца до конца.
Ромка разлил по чашкам чай.
-Мне кофе, можно растворимый, заявил отец. Роман в таких случаях никогда не перечил отцу. Молча вылил чай в раковину. Сделал кофе. Все так, как любит отец. Потихоньку, почти не слышно появилась мама. Подошла сзади к отцу, обняла за шею. Одной рукой пригладила не очень густую шевелюру мужа, поцеловала в макушку и позвала:
-Папик, пойдем, радость моя спать. Ромчик уснул. Ты с дороги. Устал. Пойдем!

Встал, не стесняясь сына, обнял ее и крепко-крепко прижал к себе. Начал целовать. Со всей страстью, на которую был способен. Обычно, в присутствии детей, они никогда бурно не выражали своих чувств. Стеснялись. И просто не умели это делать прилюдно. Еще раз поцеловал, посмотрел в ее глаза. Посмотрел на сына, который сидел за столом, опустив глаза в чашку с чаем.
-Иди, солнышко, ложись. Я скоро… Просто немного посижу с сыном. (О-ох! Все опустилось у Ромки внутри). Мамуль, у нас с сыном будет мужской разговор. Нежным женским ушкам его слышать не обязательно. Поцеловал ее в районе ушка, развернул на 180°, подтолкнул в сторону двери и игриво подхлопнул по попе.
Обернулась к мужу вполоборота:
-Р-о-ом, ты нормальный? При ребенке...
-Этот ребенок сам знает, как делаются дети, засмеялся отец. Но результат этих знаний и умений, почему-то находится в нашей с тобой спальне.
Молчали. Сын вообще не представлял, о чем можно сейчас разговаривать с отцом. Все, что касается бизнеса, они перетерли днем, после первого взрыва отцовского гнева. Отец его похвалил перед матерью. А это дорогого стоит.
Если по поводу безответственного отношения к родительским обязанностям – так это уже сегодня было, можно было бы к этому больше не возвращаться. Досталось всем троим детям, матери, и паразиту-зятю. И скорее всего зять-паразит уже где-то на подлете к Москве, если не в самой Москве.
Сын знал, что за внешней показной покладистостью, умением и желанием побалагурить и создать имидж простоватого, своего парня, на деле отец был умным, жестким, бескомпромиссным человеком. Зачастую, многие партнеры по бизнесу и переговорам, покупались на эту внешнюю простоту.
Дети с пеленок знали, насколько отец их любит и готов ради них на все. Настолько же он требовал от них такой же отдачи. Халтурить не умел сам, и не позволял детям. Боготворил жену, заботился о ней. Сам никогда ее не обижал. Боже упаси, чтобы это посмел сделать кто-то другой. Это не позволялось даже ее отцу, старому вояке. Когда-то очень давно, когда он впервые перешагнул порог дома Пушкаревых, сразу дал понять, кто несет ответственность за покой и благополучие Екатерины Валерьевны. Случилось это давным-давно. Роман привез ее домой и помог подняться в квартиру. Катю все знали, как веселого, жизнерадостного, стойкого оловянного солдатика. В квартире с Романом появился, потерявший желание жить, живой трупик.
Захлебывалась слезами. Ладонями закрыла лицо, едва стояла на ногах и рассказывала родителям о предательстве Жданова. Не переставая, повторяла, как старая, заезженная пластинка: - «Роман Дмитриевич, женитесь на мне. Пожалуйста... Ненадолго, пока Андрюша уедет и узаконит свои отношения с Калерией. Может быть, хоть так я сумею ему доказать, что на нем свет клином не сошелся»! Не отрываясь, с болью глядел на горем убитую дочь, и тем не менее, отец пытался вразумить свою Катюху, наставить на путь истинный и заставить ее вернуться к мужу.
-Ну, сбегал мужик на сторону разок, так это еще не конец света! Бушевал Валерий Сергеевич, а сердце разрывалось на меленькие кусочки от жалости и любви к дочери. И не мог слышать, эти унижающие его дочь просьбы, обращенные к гостю. Что значит, женитесь на мне? Объясни мне, что это значит?, вновь и вновь повторял отец.
Елена Александрова захлебывалась слезами вместе с дочерью и была полностью на ее стороне. Предательство – это предательство. И предавший один раз, предаст вновь. Единственное, чего не могла уразуметь, так вот это: - «Женитесь на мне»?
Валерий Сергеевич, чуть ли не с пеной у рта доказывал, что жена должна быть при муже. В этот момент, Роман Малиновский всего-навсего отодвинул ее назад, прикрыл своей спиной, и доходчиво объяснил и Катерине, и ее родителям, что всю обязанность за покой и благополучие Катерины он берет на себя. На глазах, опешившего старого подполковника, скрылся вместе с ней в ее комнатке. Свет в Катиной светелке, как называл ее комнатку отец, горел еще долго. Слышались приглушенные голоса, но слов было не разобрать. Катерина с Малиновским появились на кухне, перед старшими Пушкаревыми утром, часов в семь. Дочь выглядела собранной, спокойной. Уехали вместе, на машине Романа. Машину Катерины, по просьбе Романа, еще накануне вечером, пригнал курьер Федор и поставил ее напротив окон квартиры Пушкаревых.
После полудня, часа в четыре дня, вновь появились Катерина с Романом. Катя коротко и четко доложила отцу, что подала на развод и менее чем через месяц вернет себе девичью фамилию. Малиновский, по-мужски, расставил все точки над «i»: - «Валерий Сергеевич, я давно люблю Вашу дочь и желаю на ней жениться. И еще: мы оба уволились из «ЗИМА-ЛЕТТО» и надеемся, что вы нам поможете в создании и развитии нашего нового бизнеса». Сказано это было тоном, не допускающим возражений. Некоторое время, родители Кати, буквально ошарашенные этим заявлением, сидели, и как рыбы, выброшенные на сушу, хватали ртами воздух. Очень быстро стало понятным, что негласно, главой семьи, , стал новый зять, Роман Малиновский. Весь огромный груз семейных проблем он тянул на себе. Не прошло и года, как старый подполковник не представлял, что в их семье, когда-то не было Романа. На него не могли нарадоваться ни тесть, ни теща.
Новый бизнес, начинали с небольшого турагенства. Работали все, не покладая рук: Роман, беременная Катерина, Валерий Сергеевич. В помощи, если к нему обращались, не отказывал Коля. Через два десятка лет результат этих усилий налицо: сеть гостиниц, турагенств и их филиалов во многих крупных городах страны. Сам глава семьи настоял еще в те времена, чтобы жена занялась наукой. Очень гордился женой, доктором наук.
Вот как можно обидеть такую женщину: родную, единственную, любимую жену? Заботливую, внимательную дочь? Лучшую мать, и до безобразия влюбленную в своих внуков бабушку? И уж подавно, обижать мать, не позволялось детям. Вот за то, что все заботы о внуках в его отсутствие, сложили на мать, все и получили. Первой – схлопотала сама виновница, которая может падать с ног от усталости, но детям ни в чем не откажет. Ему, ее мужу, в этот момент было плевать, что перед ним доктор наук. Перед ним была его жена, уставшая от забот и хлопот о внуках, бабушка. Но любимая… до кончиков ногтей...
Сегодня, он долго, не отрываясь, смотрел на нее, на спящую. Поза была не расслабленного, спокойно уснувшего человека. Она и во сне была напряжена, готовая проснуться от малейшего шороха, от малейшего движения каждого из дорогих комочков. Смотрел на сладко спящих внуков. Вот от любви и нежности, к этим сладким, маленьким человечкам, останавливалось дыхание. Хотелось крепко прижать каждого из них, окунуться в запах детских волосиков и молока.
Ему сразу бросилось в глаза , какой она была уставшей. Впервые бросились в глаза меленькие морщинки вокруг глаз. И не мог оторвать взгляда от рук. Ее маленькие ладошки, почти детские по размеру пальчики, были уже далеко не детскими. Это были руки взрослой, вернее, эти руки принадлежали женщине, прожившей долгую жизнь. Эти немолодые руки, усталое лицо, морщиночки на лице спящей жены, и привели его в ужас. Это как надо устать, чтобы замертво свалиться и уснуть без задних ног?
*****
Мужчины сидели молча. Каждый уставился взглядом в свою чашку. Сын встал, достал из холодильника банку с клубничным вареньем, которое передала бабушка из Ярославля.
–Не раскладывай по розеткам, ставь прямо в банке, милостиво разрешил отец. Только, ложечки подай, чтобы мне, старику, не вставать.
–Хм, старик… Материнской ухмылкой ухмыльнулся Ромка-младший.
И лучше бы он этого не делал. Отец прекрасно увидел и оценил эту ухмылку.
–И чего ухмыляемся? Будьте добры, объяснить, чему ухмыляемся? Уже с недоброй улыбкой вопрошал отец.
-Как за ложечкой встать – так старик; а как к жене под бок, да чтобы в придачу еще не мешали дети и внуки – так еще молодой, сын даже не пытался спрятать от отца свои мысли. И улыбнулся широкой, обезоруживающей улыбкой. Роман-старший засмеялся от души и залюбовался улыбкой сына .
–Сын, мне нравится ход твоих мыслей. Вот об этом я и хочу с тобой поговорить. О том, что мужчине всегда должно хотеться под бочок к любимой, родной женщине. Мне совсем не нравится, что вы с Леной живете по разным городам. Где, с кем, чем сейчас занимается она? Почему, ее не волнует- где, с кем, чем занимаешься сейчас ты? Почему ваш сын больше знает нас, а не своих родителей?
–Па, чтобы не случилось, я никогда, никому не отдам Ромыча, перебил сын отца. Это моя кровь и плоть, и я это прекрасно понимаю. Люблю его все больше и больше. Впервые сын откровенничал с отцом на эту тему; тему своего неожиданного отцовства.
-Все это пон-я-ятно. Ромка, ты не представляешь, что бы ты, сынок еще чувствовал к этому ребенку, если бы бок о бок жил с его матерью с момента зачатия. Ты его любишь, уже получив готовенького. Вы лишили себя такого…Такого! Отец не находил слов, чтобы выразить свои мысли и чувства. Ты не представляешь, что я испытал, когда впервые почувствовал, как ты шевелишься у Кати в животе. Шок. И после этого шока, когда меня как током пронзило осознание того, что там, в УТРОБЕ, в утробе твоей жены, живет маленький человечек. За которого несешь ответственность только ты... Я этого никогда не говорил даже твоей маме. Но именно с того момента, когда почувствовал тебя внутри ее – она стала частью меня. Почему-то руки постоянно тянулись к ее животику. И до самого твоего появления на свет. Ромка, нужно вместе пережить все 9 месяцев. Видеть, как с каждым днем меняется твоя женщина. КАК ей достается этот ребенок. Да-а. Первые месяцы, когда мама носила тебя, она видеть не могла бананы.
–Па, ты же знаешь, что я тоже не терплю эту обезьяннью еду! , вновь сын перебил тираду отца.
–Катенька после твоего рождения вновь ест бананы, и почти не вспоминает, какую тошноту и рвоту в первые месяцы беременности, они у нее вызывали. Но сколько она съела квашеной капусты в это время, и сгрызла семечек, знаем только мы с ней. Она ночами просыпалась, и как мышь, грызла семечки. Ну, и я, конечно, вместе с ней за компанию.
А с девчонками когда ходила, она ела репчатый лук. Первым делом, за ужином, чистила головку лука, мелко-мелко его нарезала, посыпала солью и мигом съедала с любым блюдом. Чаще всего просто с куском черного ржаного хлеба. Хлеб, иногда, могла помакать в подсолнечное масло. Меня в то время несколько раз просила, чтобы я ложился в другой комнате. Говорила, что от нее луком пахнет. Вот и ел вместе с ней этот «салат». Роман Дмитриевич засмеялся: - «Так вкусно было, сейчас захотелось»!
А ты ни о каких таких прихотях Лены не знаешь. Понятия не имеешь, как она его выносила, и как родила. И все… Потом отдала на воспитание своей маме, теперь ребенок у твоей матери. Карьера карьерой, а потом будет поздно воспитывать свое собственное дитя!
Вы с Сашенькой, часто в детстве мне выговаривали, что я люблю только Аньку. Я вас всех люблю. Вы все мои кровные, самые дорогие. Но Аньку я люблю больше, сам не осознавая этого. Мама очень тяжело с ними дохаживала последний месяц. Страшно боялась идти в роддом. Меня не отпускала от себя ни на минутку. Только умоляла меня, что если что-то с ней случится, чтобы у тебя не было мачехи.
Все закончилось, когда в машине скорой помощи, мне подали это красное, орущее, сморщенное существо – я ощутил что-то необъяснимое. Вот по сей день сам себе не могу объяснить, почему Нюрка самая родная. Не могу, поверь. А ведь с Сашкой они две копии. Я, сын, тебе все это говорю, чтобы ты понял, почему с женой надо жить в одной квартире, есть из одной тарелки; спать в одной постели, под одним одеялом. И не обязательно это предполагает секс. Так рождается единение душ, доверие друг другу. Появляется желание отдать родному человеку все. Расшибиться в доску и сделать для него даже невозможное… Все, лишь бы родному человеку было хорошо. Лучше, чем тебе самому. Это и есть любовь… А что у вас с Леной? Ты заметил, Ромычу твоему, нужна только бабушка; только Катя. Предпочитает только ее общество; всех остальных членов семьи любит, общается, но они ему чужие. В том числе и родители, не будем на некоторых указывать пальцем. Он ребенок. Меня не было с месяц, и уже он отвык от меня. Знаешь, какой он закатил концерт и не захотел оставаться со мной в машине, когда мама хотела на минутку отлучиться в магазин. Пришлось идти всем вместе, втроем. Отец сидел, тяжело навалившись на сложенные на столе руки.
- Роман, сынок, мама давно уже не девочка. Ей уже физически нелегко постоянно заниматься ребенком. И работа у нее – не чета моей, или твоей. Мозгов и нервов надо побольше. Ромыча, ты обратил внимание, она любит больше всех внуков. Он нам с ней, скорее за сыночка, которого мы не успели родить. Когда-то, рано или поздно, вы заберете его от нас. И как она будет это переживать?
Отец-Роман откинулся на спинку стула. Сыну-Роману, показалось, что эта красивая, но с виду хлипкая конструкция из блестящих никелированных трубочек и красной лакированной кожи, сейчас развалится под огрузневшим телом отца.
-Ромио, (как-то непривычно назвал его отец), сынок, давай, налей по маленькой, и спать. Мама меня скорее всего не дождалась. Уснула…
Вдруг Ромка произнес:
-Па, давай отправим завтра маму в «Куда глаза глядят». Она давненько там не была. Я думаю, она согласится. Завтра в четырнадцать, ждем вас у выхода на перрон Ленинградского вокзала. Билеты я возьму.
-С кем это вы ждать будете?, с недоумением спросил Роман-отец.
–Как с кем? Не понял Ромка. С Ромычем, улыбнулся сын. И противостоять этой обаятельной улыбке сына отец не смог.
*****
Оставил машину на парковке. Стремительно шел по территории вокзала. Не был здесь ровно год. И вновь какие-то изменения. Помнит, что в детстве, когда ездил с родителями, стабильно из года в год все находилось на своих местах. В автомате получил пластиковый стаканчик с кофе. Он не жлоб и не жадина. Просто его всегда поражает несоответствие цены и содержимого. Кому-то принадлежат же эти автоматы? И если бы попросить ЕЕ, даже шутки ради, она бы играючи высчитала экономическую целесообразность этого автомата. Эффективность этого молчаливого монстра по выкачиванию денег из любителей кофе. Господи, придет же чушь в голову.
Посмотрел на огромное табло. Люди сновали по всему вокзалу, как мураши. Раздражало все. Пошел на перрон. Коротко запикала рамка-металлоискатель. Народ уже рассредотачивался по всему перрону. Состав еще только-только подавали к пути. Дождался, когда проводник открыл двери, протер все поручни. Мужчина-проводник был его ровесник. С сочувствием посмотрел на его недовольную помятую физиономию, когда возвращал документы. До отправления поезда оставалось сорок минут. Он вошел в вагон первым.
Прошел на свое место, хоть в этом повезло. Место его справа от входы в купе, т.е. по ходу движения поезда. Его никогда не укачивало. Просто не любит, когда его место расположено с другой стороны, и приходится ехать против движения. Могут же у него быть причуды?
Не успел расположиться, только успел снять дорожный плащ и расправлял его на плечиках, как в купе вошел молодой мужчина с маленьким ребенком. (Застонал про себя, только таких беспокойных соседей ему не хватало. У него никогда не было детей. Общаться с ними он не умел и вынужденное их общество его всегда тяготило. И даже угнетало. Закон подлости: - называется, отдохнул. Еще раз подумалось: скупой платит дважды. Просто нужно было выкупить оба места. И никто бы не посягал на его одиночество и свободу. Билет брал в автомате, и его никто не спросил и не предупредил о соседях). К тому же попутчик кого-то ему напоминал. Он определенно где-то сталкивался с этим достаточно рослым, красивым темноволосым парнем. У него часто такое бывает. Помучается, помучается, и даже не один день – и вспомнит. Порой вспоминаются даже мимолетные встречи: по работе, на автозаправке, продавцы в магазинах и т.п. Только порой такая работа памяти и воспоминания доводят чуть ли не до галлюцинаций. Сосед был достаточно колоритный личностью, все равно вспомнит где с ним сталкивался.
Парень попросил ребенка:
- Ромыч, отойди в сторонку, не мешай. Я поставлю чемодан.
–Это бабули чемодан. Почему это бабули чемодан? В голосе ребенка слышится какая-то тревога и беспокойство.
Бормотание ребенка отвлекало. Но в голове уже засело, откуда он знает своего спутника по купе? Чтобы не мучиться всю дорогу, много часов, он не выдержал и спросил соседа:
-Мы знакомы? Мне думается, мы где-то с вами встречались, молодой человек!
-Смею вас огорчить, Роман выпрямился, улыбнулся своей неотразимой улыбкой. (Ему с детства за нее прощалось многое: родителями, дедом, учителями. Короче всеми, с кем ему приходилось общаться. И на переговорах, своими неотразимыми улыбками, они с отцом на пару часто добивались от партнеров того, чего хотели). Я вас вижу впервые. Память на лица у меня хорошая, профессиональная.
-Папа, почему ты оставил бабулин чемодан? Она поедет одна, без тебя и без меня?, не мог успокоиться малыш. Она как дедушка, она поедет в командировку? Дедушка ее отпускает? А кто нас будет кормить? А кто меня будет купать? Спать буду с тобой или с дедом? На свой поток вопросов ребенок ответов не ждал и не успевал получить ответ. И начинал вновь строчить как из пулемета.
-Ромыч, сынок, бабушка поедет одна, без нас. У нее работа. Сегодня она поедет одна, вот с этим дядей. Видишь только два места в купе. На одном поедет бабуля, на другом – этот дядя; он будет ее сосед.
-Как звать ее соседа?, не мог угомониться мальчик.
-Познакомься, предложил ребенку отец.
Малыш подошел ближе к мужчине и подал свою маленькую ладошку, и важно произнес:
-Р-роман Р-романыч. Было слышно, что звук «р» был покорен недавно. И раздавалось старательное, раскатистое рычание «ррр». Игрушечная ладошечка потерялась в огромной руке мужчины. Совершенно серьезно, без тени улыбки представился:
-Андрей Палыч. А как зовут твоего папу? С открытой улыбкой, без подыгрывания ребенку, поинтересовался Андрей.
-Как меня. Роман Романыч. И какое-то очень теплое чувство шевельнулось в груди Андрея и ему стало жаль, что не эти два Роман Романыча будут его соседями по купе. И как-то враз перестал его раздражать этот разговорчивый, ни на минуту не замолкающий ребенок. Почему-то запали в душу глаза-бусинки младшего Роман Романыча.
- Ты уверен, что не пересекались? Настаивал ОН. Ромке запанибратское тыканье не понравилось. Промолчал, но раздаривать улыбки прекратил.
- Аб-са-лют-на! Могу поспорить, что мы с вами не встречались! (Однозначно, что противостоять Ромкиной обаятельнейшей улыбке не мог никто. И ОН, естественно, вновь, повторно за прошедшие несколько минут купился на нее и подумал: - «Если он, взрослый мужчина, не может противостоять его улыбке, то что чувствуют дамы? Скорее всего противостоять его обаянию не в состоянии ни одна дама любого возраста. Да, создаст же природа такое чудо»!).
- С вами поедет женщина, продолжил Ромка, помогите ей пожалуйста выйти, если вы едете до конечной станции, и вновь улыбка. Он в ответ на нее, не мог не улыбнуться такой же широкой и открытой.
В проходе вагона послышались голоса. Роман сказал сыну: - «Вот бабуля с дедом идут. Без всяких фокусов, слышишь, пошли прямо в машину. Из-за тебя, меня дедушка воспитывал вчера, чуть ли не до утра»!
Андрей разулыбался на эти слова и был рад, что этого не видит Роман-старший. Отец с мальчиком уже вышли из купе. Вот тебе наглядная, извечная проблема отцов и детей!
Где-то недалеко, очевидно от соседнего купе послышался голос Романа:
-Родители, быстрее прощайтесь. Расстаетесь на три дня, а не на три года. У меня дел еще выше крыши и Ромыча куда-то надо пристроить.
Напротив открытого купе, у поручня, остановилась супружеская пара. Лицом повернулись к окну. Спинами стояли к купе, к нему. Муж одной рукой приобнял жену за талию, в другой держал ее сумочку. Андрея как будто окатило ведром кипятка; следом ледяной водой. Не мог сфокусировать взгляд. Кровь сильными толчками билась в висках. Казалось, что сейчас от напряжения порвутся все сосуды. Хотелось закрыть глаза, и думать, что это сон. Или как много лет назад, видение, вызванное пьяным угаром. Но нет, это была ОНА, та, которая пропала из его жизни больше двух десятилетий назад.
Рядом с ней его лучший друг – Ромка Малиновский!!!
Это ему, Ромке Малиновскому, она демонстративно, сквозь слезы, назло ему, мужу говорила в их кабинете: - «Роман Дмитриевич, женитесь на мне. Я вам буду хорошей женой. Никогда не усомнитесь в моей верности и непогрешимости. Я рожу вам, и этот предатель Малиновский, пропел строчку из песни про космос: «Сыновей, дочерей». Все интонации известного певца изобразил, только Андрей не мог вспомнить имени певца.
Автор:  Розалия [ 15 ноя 2015, 18:01 ]
Заголовок сообщения:  Re: Альтернатива фанфику от Romashki "Понять, простить, прин
Да, сыновей, дочерей. Я вам рожу много детей. Я буду вас вечерами ждать с ужином, а по утрам печь блинчики… С начинкой или без… Как вы любите. А слезы катились и катились по ее щечкам, оставляя тоненькие, размытые нечеткие серые дорожки. Тушь в основном уже с ее ресниц смылась. Она тыльной стороной ладоней все утирала и утирала бесконечный поток слез.
-Со сгущенкой. Я люблю со сгущенкой. И чтобы она была прямо в банке. Не наливать в мисочку, а обмакивать блинчик прямо в банку. Малина или пытался ее отвлечь подобными разговорами или впрямь принимал ее просьбу за чистую монету. Или пытался насолить ему за то, что увел он, Андрей, у него Калерию. Андрей в этом никак не мог разобраться. Раньше у них был уговор, и они никогда не уводили девушек друг у друга. А вот с Калерией получилось – увел ее Жданов прямо из постели Романа.
При этом убеждал Катерину, себя, и Романа – что любит только жену. Что его потянуло к Калерии, он на протяжении оставшейся жизни так себе объяснить и не сумел. Ее молодость? Отсутствие, как ему казалось жизненного и сексуального опыта? Или то, что она смотрела на него, как на бога, который ей даст абсолютно все и положит мир к ее ногам. А достать звездочку с неба и положить мир, он готов был только к ногам одной женщины, своей жены. Та же молодая, неискушенная девочка Калерия была только забавой, временной игрушкой в его руках, о которой никогда не должна была узнать его жена. Но с виду неискушенная, глупенькая девочка, не побоялась огласки и сделала так, чтобы все достигло ушей и глаз Женсовета. А уж там разведка была поставлена так, что и Массад, и ЦРУ, и Лубянка вместе взятые, отдыхают. И получилось у девочки Калерии так – ни себе, ни людям. Как оказалось, ему нужна была в жизни только одна женщина. Женщина, с которой он всегда чувствовал себя как на спящем вулкане. И не знал, когда он начнет извергаться. И однажды, произошло извержение такой мощности, что и извержение Везувия, показалось бы детской забавой. Вся его жизнь разлетелась после такого извержения, как осколки чашки, которую он запустил в стену. И покрылась его никчемная, никому не нужная и не интересная жизнь, таким слоем золы и пепла, что он оттуда уже не выкарабкался. Вот так обернулось для него минутное, сомнительное удовольствие поцелуев и физической близости с красивой девочкой Калерией. Сломала ли она себе жизнь, имея и широко афишируя сомнительную любовную связь с ним, он не в курсе. И даже к вопросу ее беременности больше никогда не вернулся. Обо всех своих обещаниях, заботиться о ней и о ребенке, забыл напрочь. Перед глазами всегда была Катя, его Катенька, самая родная и непокорная Катька. Так получилось, что дивиденды с акций компании «ЗИМА-ЛЕТТО» все годы отец перечислял Екатерине Ждановой. Вот она сейчас стоит у окна в проходе вагона, и это не бред больного сознания, это действительно она. Не тоненькая девчушка с осиной талией и соблазнительными бедрами. Стояла женщина, с хорошо очерченной талией, широкими бедрами, рожавшей женщины. Только от этого ее внешнего вида, зашлось дыхание. Рядом, по хозяйки ее обнимает за талию, его бывший лучший друг. Тот самый Малиновский, который написал ту жуткую инструкцию, из-за которой она сбежала в Египет. Ее враг. Внесем поправку: бывший враг.
Потом была в их жизни Калерия. И его Катенька сбежала от этого позора и предательства навсегда. Она умела уважать и любить всех, но в первую очередь уважать себя. Инструкцию и все связанное с ней она ему простила, Калерию – никогда. Отец передал ему ее слова: – «Предавший единожды, будет предать снова и снова». Отец был полностью с ней согласен.

А тогда, после слов Малиновского про блинчики со сгущенкой, полетел стул в стену, рядом с которой стоял Ромка и поливал фикус. Виноват был он, Андрей. Буквально за пять минут до этого, жена застала его, целующегося до самозабвения с юной красавицей Калерией. Выдержке Катерины, можно только позавидовать. Перед этой юной красавицей, которая находилась в объятиях ее мужа, и тянулась губами к его губам, Катя нисколько не сплоховала. Вышла, внешне абсолютно спокойная, из бывшего кабинета мужа. Быстро направилась не в свой президентский кабинет, а к Малиновскому. И дала волю слезам и эмоциям только в этом кабинете, который после появления в его жизни Калерии, он делил с Малиной. Он только помнит, как его жена плакала и униженно просила: - «Роман Дмитриевич, женитесь на мне. Мне нужен муж. По статусу. Все должны знать, что это я бросила Жданова, а не он меня. Бросила его ради вас, ради его друга». Он, муж, вначале стоял рядом. Она не обращала на него никакого внимания. Вот тогда и полетели в разные стороны стулья и папки с бумагами. Летело в разные стороны все, что попадало под руку. Ромио под руки, увел из «ЗИМА-ЛЕТТО» его жену, что меньше видели глаз и слышали ушей. Но на офисном этаже, где всегда на страже всего происходящего был Женсовет, утаить было ничего невозможно. Почти через полмесяца, уже после его выхода из запоя, когда он появился в компании, ему говорили, что Роман Дмитриевич практически унес его жену, его Катеньку, на руках. Держаться на ногах, к тому времени, Катерина уже не могла. Увез на своей машине, как позже ему сказал Потапкин. Куда увез – Потапкин не знал. Катину машину с парковки перегнал Федор. Куда – не скажет даже под угрозой расстрела; не признается ни за какие деньги. Президент компании, Екатерина Жданова – это для сотрудников ум, честь и совесть. Ради нее они сделают все.
Исчезла из компании в тот день и Калерия. Куда она делась – он тоже не знал. И знать уже не хотел. Убить, за это минутное увлечение, он готов был ее и себя. Девчонка, безмозглая, безнравственная девчонка! Дря – я-нь!!!
На юную девочку он готов был вылить в тот момент не один ушат помоев. Взрослый мужчина, он не отдавал себе отчет, что прежде всего нужно было винить себя. Он был намного старше этой девочки, должен был быть сдержаннее, мудрее.
Она не была девственницей. У нее был определенный сексуальный опыт. Главное, что вскружило ей голову, что сам Андрей Жданов(!) у нее в постели. Даже поменяла на него Малиновского. Веселому красавчику, холостому, неженатому Роману, предпочла его, женатого мужчину. Знала, что на каждом углу все твердили, что он любит только свою жену. И он этого не скрывал. И как временное помешательство, пока жена была в командировке, он потерял голову. Убеждал себя, что все это только один раз. Потом стыд и совесть удерживали лечь в постель к жене, а сам снова и снова отправлялся в гостиницу к Калерии. За новыми ощущениями. Вот и живет с этими ощущениями третий десяток лет!
Позже много думал над тем, как только его Катенька придумала такую изощренную месть? Ненавидела Малиновского, презирала его как человека. Только ценила, как специалиста, хорошего маркетолога. И тут на тебе, при нем, законном, живом муже просит его на ней жениться! Ей нужно, чтобы московские сплетницы преподали это так. Он считал, был уверен, что история с Калерией никогда не вылезет на свет божий. Ромка, если наедине с ним попробует перетереть эту темку, то так и похоронит в себе. Между собой у них секретов не было, и запретных тем тоже. Жданов перестал делиться подробностями своей интимной жизни с Малиной после женитьбы. Его интимная жизнь с женой – это табу. Ромка никогда и не спрашивал. Семейная жизнь – это святое. Об отношениях с Калерией, рано или поздно, они бы начали делиться. Тем более, что Роману хотелось поделиться своими впечатлениями. Вернее, ночь проведенная с Калерией, его не впечатлила, и его разрывало от любопытства, почему там завис Жданчик.
Жданов был уверен, что Катин покой никогда не будет нарушен. Свою зазнобу и ее беременность, он скроет. Придет время, отправит ее домой, в Белоруссию… Никто ничего не узнает. Для этого у него есть деньги. Они, деньги решают многое. Но его жена – это исключение из правил. Она все решила по-своему. Через день после этого происшествия, провела последний запланированный Совет Директоров и уволилась. Не вняла никаким просьбам его отца, которого очень уважала. Он любил ее за дочь, которую ему не дала судьба. Вместе с ней уволился и лучший маркетолог компании – Роман Малиновский. Ушла Кира. Опереться в компании стало не на кого. Крепкая, сплоченная команда, которая вела компанию к самой вершине, самому пику своего развития, оставила ее. Компания «ЗИМА-ЛЕТТО» осталась без руля и молодого, нестандартно мыслящего рулевого. Отец, уже совсем немолодой, крутился как мог. О ней, о его любимой жене, о Катеньке, Андрей ни у кого ничего узнать не мог.
А Калерия, когда перестала быть запретным плодом, стала вообще не нужна. Это ведь только запретный плод сладок. Известные прописные истины. Куда, с кем и когда уехала – никто не знал. Женсоветчицы и так готовы были порвать эту малолетнюю развратницу. О Калерии они были только отрицательного мнения. Шурочка Кривенцова вообще не выбирала в ее адрес выражений. Спокойная, выдержанная Уютова, с сердечным приступом оказалась после этой истории на больничном. За свою любимую начальницу, дай им волю, они порвут на узкие тесемки кого угодно. Хоть самого Жданова-старшего, о младшем и говорить не стоит. Знала Калерия, что в тот момент, когда она спешно покидала офис, защитить ее здесь было некому.
Вот только любили сотрудники Пал Олегыча. Это единственное утешение в их жизни, что после ухода Катерины, компанию возглавил он, Пал Олегыч…
*****
Пара встала у поручня. Старались негромко продолжать говорить о чем-то своем, что никого, кроме них двоих, не должно касаться.
–Сколько можно позволять так на себе кататься? Они все трое обнаглели, все на тебя, на одну свалить. Я как увидел, какая ты уставшая лежишь с этим детским садом… С нотками недовольства сказал Роман. По всей видимости муж продолжил давно начатую обличительную речь.
–Ты сказал, что у тебя от любви и умиления зашлось сердце!, засмеялась тихим, с хрипотцой смехом. У Жданова только от этой неповторимой хрипотцы закружилась голова.
–У меня от жалости сердце остановилось! Воскликнул муж.
-Роман, ну это же наши дети! И кто им поможет, если не мы? И своих детей они никому, ни каким няням не доверяют . Кроме нас.
– Говори про себя, не говори во множественном числе. Меня на неделю (послышалось тихое-тихое: «на две») ни у кого бы ума не хватило заставить сидеть, как арестанту, в квартире с детьми.
–У них бы смелости не хватило это сделать, она засмеялась каким то добрым, мягким смехом.
–Я бы им быстро напомнил, что у них кроме матери есть свекровки; а у сына - где-то существуют жена и теща! Еще и детские сады никто не отменял.
-Роман, они наши дети и наши с тобой внуки. Катерина старалась по возможности быть объективной.
-Еще мне вообще не нравится Ромкина жизнь. Он с ребенком здесь, Ленка – не пойми где, с кем. Чем занимается? Все раздраженнее говорил Роман. Эта артисточка гастролирует, а ты света белого с их ребенком не видишь! А работа твоя, сил и ума поболее требует, чем ее гастроли.
–Зато у нее талант! Абы на ком сын бы не женился! Все, Дмитрич, закрыли тему. Вон Роман уже весь извелся, у него встреча какая-то. Маленького куда, к Юлиане отвезет? Роман Дмитрич, я тебе торжественно клянусь, что как только через недельку вернусь, то сразу стану образцово-показательной женой. Катерина говорила тихо, виском потерялась о плечо мужа. Обещаю, что по ночам не буду копаться в интернете; не буду нерадивым студентам делать курсовые; не буду забирать на ночь внуков. Ложиться спать буду одновременно с тобой; вставать раньше тебя. Печь тебе блинчики по утрам. С начинками или без, как ты любишь!
-Господи, свежо предание да верится с трудом! Если бы не теща, мы бы и не знали, как они выглядят, блинчики, и с чем их едят! Вообще-то, я люблю со сгущенкой. Ой, как хочется сложить блинчик несколько раз и обмакнуть в баночку со сгущенкой. Вкус- нооо! Роман прикрыл глаза от представленного удовольствия.
По проходу вагона бежал маленький Роман Романыч, за ним торопливо шел отец. Был слышен на весь вагон его зычный голос: - «Ромка, вернись! Я кому говорю, вернись»!
-Деда, спаси меня от бабайки! Он меня хочет поймать и посадить в его большую машину! Спаси, деда! Ребенок с разбега, не ощущая ни скорости, ни высоты, смеясь, бросился к деду в руки. Начал дразнить подошедшего отца: - «Не поймаешь, не поймаешь»!
Тоном, не допускающим возражений, сын сказал родителям: - «Целуйтесь, прощайтесь, ехать надо. Еще Ромыча к крестной надо завезти. Ромыч, быстро целуй бабульку. Поехали, поехали, ни минутки свободной». Роман Дмитриевич повернулся с ребенком на руках и сцепился взглядами со Ждановым, вполоборота сидящим у окна купе за столиком. Одна рука, согнутая в локте, лежала на столике, второй опирался на диван. Не виделись ровно четверть века. Узнали друг друга с полувзгляда. Роман наклонился к жене, обхватил свободной рукой ее голову и прижал к своему подбородку. Старался прижать внука как можно крепче и к себе, и к Кате. Их связующее звено. Наклонился к ее уху, тихонько, почти не ощутимо поцеловал и прошептал. Не прошептал, выдохнул на одном дыхании: - «Помни, я тебя очень люблю. Ты у меня родная и единственная. Я тебя очень буду ждать». Чуть в сторону повернул голову и увидел очумелые, удивленные глаза жены. Она приподняла голову и была удивлена до крайности. Молчали оба Романа. Роман-сын внутренним чувством понимал, что между родителями что-то происходит и их нельзя беспокоить. Роман-внук боялся пикнуть, так его прижали к себе дед с бабушкой.
Роман подтолкнул ее вновь к поручню, и громче, чем следовало бы, сказал:
-Смотри в окно, мы помашем тебе ручками. И еще добавил, совсем тихо: - «В купе тебя ожидает сюрприз» и с внуком на руках пошел к выходу. По проходу шел проводник и вещал: «Провожающие есть? Провожающие на выход»!
Катерина чуть посторонилась, пропуская проводника. Почти прижалась лбом к стеклу, рассматривая самых дорогих мужчин. Все еще не пришла в себя от признаний мужа. Признания в любви, впервые за все двадцать пять лет совместной жизни. Признания, которые прозвучали на шестом десятке лет. Она всегда знала, что он ее любит. Но всегда свои чувства прятал за показным безразличием, безалаберностью, легким цинизмом, бесконечными шуточками. Также он всегда боялся показать свою заботу. И только приняв вместе с Валерием Сергеевичем хорошую дозу его настойки, мог объяснять всем окружающим КАКАЯ у него жена. Оглянувшись по сторонам, чтобы она не наблюдалась в радиусе ближайшей комнаты, рассказывал ее отцу, как он ее любит. Вот за это его очень уважал отец жены, т.е. его тесть. И тесть вторил зятю: - «Правильно, Ромка, любить нужно сердцем, душой. Не словами».
Ромка, проникнувшись душевным состоянием родителей, больше никого не торопил. Стояли с отцом, тесно прижавшись плечом к плечу. Совершенно одного роста. Одинаково поставив ноги на ширине плеч. И две полные проти воположности: светловолосый, зеленоглазый отец; черноглазый, темноволосый - сын. На плечах деда сидел внук, такой же темноволосый, как и отец, Роман Романович - старший. Обхватил деда -Романа за голову ручонкой. Одной рукой дед придерживал внука за щиколотку. Сзади за спинку его придерживал отец. И три Романа отправляли ей воздушные поцелуи. Сдержанно, чтобы не очень-то на него обратили внимание – сын, спокойно пару поцелуев отправил муж; и с упоением – внук!
Не могла себе объяснить, почему приходится сдерживать слезы.
За ее спиной, почти заняв своей крупной фигурой весь дверной проем купе, стоял Жданов. С Романом, раз за разом пересекались взглядами.
Его как молнией озарило: вот где он видел сына Малиновских! Вот почему этот молодой человек показался ему таким знакомым! Всего лишь это он сам, в возрасте Романа. Только Роман немного ниже ростом и тоньше в кости, чем он, Андрей Жданов. Поэтому складывается ошибочное впечатление, что у них с отцом, Романом Малиновским, одинаковое телосложение. Но Андрей уже нашел этому объяснение. Просто узкая кость и небольшой рост Катерины – вот и результат более изящного телосложения Романа! Вот почему и влюбился моментально, с первого взгляда в глазки маленького Ромки. Нельзя сказать, что его глаза похожи на Ромкины или Катины. Нет. Просто называется это так: зов крови!
Андрей стоял, смотрел, как медленно уплывают лица Малиновских. Стоял как столб, боялся пошевелиться. Вернее, просто ничего не мог. Не мог говорить, не мог шевелиться. Мокрыми стали ладони. Ничего не видели глаза. Подкашивались ноги. Наконец он полностью стал осознавать то, что увидел. Этот красивый парень – его сын. Сын, на которого он не имеет права. Этот маленький мальчик – его внук. И на него он не имеет прав. И очень счастливые люди – его жена, нет не его! Она жена его друга, бывшего друга - Ромки Малиновского. Сын, его сын – считает отцом того же Ромку Малиновского! О маленьком, общительном, разговорчивом мальчике уже и речь не идет. И все они носят одну фамилию, фамилию Ромки Малиновского!
Что же случилось в тот пакостный день, когда все в их жизнях перевернулось с ног на голову? Как повернулась судьба к нему? Почему за минутную глупость и слабость надо рассчитываться такой ценой? И вот перед глазами стоит та, которая все еще внимательно всматривается туда, где на перроне остались три Романа. И от близости которой, так колотится сердце, стали мягкими ноги, подогнулись коленки. Как относиться к ней сейчас: ненавидеть, продолжать любить, или отнестись как к пустому месту? Просто соседка по купе, просто попутчица. Кто из них кому сломал жизнь? Он ей или она ему? Как не хватает ему сейчас привычной дозы виски! Но много лет он не прикасается к бокалу! Ему нельзя. Может сорваться, и вновь впасть в запой. Кого ему в этом винить? Вот эту невысокую, полненькую женщину?
Но не ты ли сам отнял у нее и любовь, и веру, работу, карьеру? Кого винить? Его величество СЛУЧАЙ ИЛИ СУДЬБУ?
*****
Автор:  Розалия [ 15 ноя 2015, 18:03 ]
Заголовок сообщения:  Re: Альтернатива фанфику от Romashki "Понять, простить, прин
v*****
Стояла, судорожно вцепившись в поручень и вглядываясь в медленно уплывающие лица своих Романов. Поняла, что, все происходит с ней как в той песенке: «вагончик тронется, перрон останется». Ей вдруг стало очень тяжело и одиноко. Появилась боль в левой молочной железе. Она незаметным движением руки для окружающих, старалась ее немного сдавить снизу и немного приподнять. За несколько последних лет, как стали периодически появляться эти боли, это движение руки стало рефлекторным, необдуманным. В минуты, когда появлялась эта боль, ее настигала необъяснимая тоска.
Роман успел заметить и это ее движение левой руки, и болезненное выражение лица. Захотелось броситься в вагон и защитить ее от надвигающейся на нее неприятности. Но состав тронулся, и медленно уносит ее в прошлое. Вернее, на встречу со своим и их прошлым. Нельзя было ее оставлять наедине и с прошлым, и со Ждановым. Он поступил так. В голове и душе бушевали ураганы чувств и мыслей. Он был убежден, он знал, что она сильная и справится с этим прошлым. Судьба распорядилась правильно, им когда-то надо встретиться.
Состав тронулся и она уже не успевает схватить чемодан и вернуться на перрон, к самым родным людям. И еще как девчонке, ей захотелось побежать, повиснуть на шее у Романа, прижаться к нему. Много лет желала, чтобы он в этом ее порыве обхватил за талию и начал кружить. Дождалась, дождалась от этого самого любимого циника слов любви! Роман Дмитрич, что с тобой произошло? Ты впал в детство или наоборот, повзрослел?
О большой, огромной любви мужа к ней, знали все родные, друзья. Любили обсуждать в их отсутствие их отношения. Они оба это знали. Еще много лет назад, невольно подслушав разговор Юлианы и Валерия Сергеевича, бесцеремонно их оборвал: - «Зачем нам желтая пресса? У нас своя есть. Батя, вот от тебя я этого не ожидал»! Но вслух о своих чувствах никогда не говорили. Многословный балагур и выдумщик Роман Малиновский, умел все эти свои чувства прикрыть шуткой, легким сарказмом. Только бы не показать открыто. Даже в самые интимные минуты близости он никогда не говорил этих слов. Просто как-то по особому крепко и нежно сжимал ее в своих объятиях, слова были не нужны. Эти эмоциональные порывы объясняли все. Когда-то, давным-давно, однажды в такую минуту близости сказал: - «Прости, говорить об этом не умею»!
Она знала его душу. Это было самым громким признанием и объяснением. Она ему о своей любви сказала только единожды. Перед вторыми родами, когда пошла рожать девчонок и очень боялась умереть.
Она любит мужа, своего Романа Дмитрича. Неправа была, единственная в жизни подруга, когда сказала: - «Нехороший ты человек Пушкарева! Тебя Малиновский любит, а ты позволяешь себя любить. Хоть тень Жданова прекращай видеть перед собой, сколько можно унижать себя и Ромку этим призраком».
Много лет назад, поняла, что призраки из их настоящего ушли. Есть они, с их семьей, с их настоящим. С их большой любовью, о которой они говорить не умеют. Об этом судачат родные и друзья.
Оторвалась от поручня, резко повернулась, чтобы пройти в купе. И наткнулась на мужчину, который стоял в проеме двери и не делал попыток ее пропустить.
-Так, что же получается, что эта старая сводня Юлиана всегда все знала?
Она не могла вдуматься в смысл сказанного. Ее обволакивал, делал ватной все ее тело, разжижал мозги и волю этот голос. И Ромочкины интонации. У голоса сына тот же тембр, и произносит фразы с теми же интонациями.
-Почему старая? И почему сводня?, как ей самой показалось, задала самый глупый вопрос. Как вообще справилась с голосом? Как выдавила из себя эти слова, до сих пор не представляет. Очнувшись от почти минутного забытья, спокойным голосом, как будто и не расставались на четверть века спросила: - «Вход в купе мне собираешься освободить»? Он не отошел, только посторонился. В вагонном проходе вновь появился проводник, предлагал чай и сладкое. В корзине с предлагаемыми кондитерскими изделиями, на самом верху лежала пачка вафель «Артек». Едва удержался от гомерического хохота. Ирония судьбы! Четверть века они нигде, никогда не попадались ему на глаза. Он никогда не вспоминал, что есть такой продукт бакалеи. Орешки и эти вафли, с темной начинкой, она могла грызть в постели и читать экономические журналы. «Артек» - это вам не какие-то призрачные блинчики со сгущенкой из банки!
-Мне кофе и вафли. Две пачки. Даме зеленый чай…
Господи, что она за человек! Обернулся на ее голос:
-Спасибо. Не стоит беспокоиться. Открыла сумочку, не копаясь в ней, как делает большинство женщин, достала и положила на край столика телефон и кошелек. Из красной кожи. Где только такой отыскала? Маленький, сколько купюр-то в него вмещается? Или ей муж больше не дает на карманные расходы? Господи, какая только чушь не лезет в голову! Соберись, Жданов, тебе как минимум находиться с ней более суток. Если только не убежишь с первой же станции. В отличие от самолета, поезд имеет свойства останавливаться на остановках.
–Спасибо, еще раз повторила она. Я рассчитаюсь сама...
–Господи, сама, опять сама! Вечно везде сама. Он потихоньку начинал выходить из себя. Постарался взять себя в руки и почти спокойным голосом произнес:
–Здравствуй. Вообще-то люди при встрече здороваются.
Зазвонил ее телефон. Извинилась, ответила. Ему стало понятным, что еще у нее есть дочь Анечка, которая должна позвонить папе и успокоить его, что любимая супруга еще не прыгнула в постель к соседу по купе. Папочке, который не сводил с него своего зеленоглазого взгляда. Папочке, который его видел, узнал с полувзгляда. Но не поздоровался и оставил свою жену ему на растерзание…Ему, мужу бывшему. Бывшему ей мужем недолго. Меньше года… И бредившим ею, этой бывшей женой, всю оставшуюся жизнь...
Достала маленькую, сантиметров семь в диаметре, эмалированную миску с такой же крышечкой.
Сбоку мисочки красовалась бордовая роза. Такая же, только поменьше размером, красовалась на крышке. Крышка винтовая. Да, все по-прежнему, все ни как у людей.
-Ну, Катька, ты не меняешься! Весь мир пользуется легкой, удобной, красивой пластиковой посудой. Ты доисторической, эмалированной. Понимал, что несет чушь и ересь, но по другому не мог. Подобно старому кочевнику, который едет на лошади по степи и поет обо всем, что на глаза попадется, так и он говорил о том, что видит.
Катерина посмотрела на него ни то с недоумением, ни то с презрением, и опустила глаза. Аккуратно, не торопясь, сняла крышечку с мисочки, которую он охаял.
–Вот конфеты. Угощайся. Будем пить чай. Будничным голосом произнесла она.
–Вот вафли, «Артек», с детским вызовом в голосе произнес он. Это тебе не какие-то блинчики со сгущенкой, выдал себя с головой.
Андрей так и стоял у дверей купе. За ручку замка, просто так, без дела, возил дверь купе – туда-сюда! Его действия напоминали поступки мальчика, а не взрослого зрелого мужчины, чья голова наполовину покрыта сединой. И вдруг прозвучало как гром среди ясного неба:
-Почему мои сын и внук Малиновские, почему они ничего не знают обо мне? Он оставил в покое дверь купе. Стоял, засунув руки глубоко в карманы брюк и раскачивался – вперед, назад. Глаза, как у разъяренного быка, наливались кровью.
Она продолжала сидеть. Спина очень прямая. Откусила от конфеты маленький кусочек, оставшуюся часть положила на крышечку миски. Аккуратными, мелкими движениями, складывала фантик от конфеты. Сначала положила его на столик и несколько раз провела по нему ладонью. Наиболее мятые участки, в том месте, где фантик был скручен бантиком, упорно терла указательным пальцем правой руки. Сам фантик при этом придерживала указательным и средним пальцами другой. И молчала. Казалось, она не тол ко не слышала о чем говорил мужчина, горой возвышающийся над ней, но и вообще не замечала его присутствия. Вновь негромко запел ее телефон. На этот раз молча, не извиняясь, ответила на звонок.
–Да, Юлька. Могу, почему не могу. Просто решили мои мужчины отдохнуть от меня, вот и отправили туда, ты знаешь куда. Тебе Ромыча привезли? Кто привез, Роман Дмитриевич? Да, нормально все. Просто пришлось пол-месяца сидеть с внуками. У девчонок – сессия; Лена где-то на гастролях. Ничего нового. Все как всегда. Романа, когда приехал, это привело в бешенство. Девчонки разбежались по норам. Старый Роман, сейчас видимо, на пути к Аньке. Вчера вечером, обещал дочери, сделать ее вдовой. За то, что его непутевый зять катался на лыжах где-то на Алтае. Ночью должен был прилететь. Да, никак не может смириться с выбором дочери. Ты ведь знаешь, его больше бы устроило, чтобы его дочь осталась старой девой. Вот что делает отцовская любовь! В ответ на слова собеседницы, засмеялась, низким, с особой хрипотцой, смехом.
-Юлька, не ходи вокруг да около. Спрашивай, что тебя интересует. Ухмыльнулась, отвернулась лицом к окну. Взяла телефон в другую руку. И не стесняясь присутствия Жданова, сказала:
-Первое: ты любопытна, как любая, даже не женщина, а баба. Да едем вдвоем, в одном купе. Обедаем. Разговариваем. О чем спросил в первую очередь? О тебе, и назвал тебя старой сводней! А старого Романа, расправа ждет впереди.
Замолчала, внимательно прислушивалась к тому, что ей говорили. И от возмущения чуть не подпрыгнула:
-Блинчики? Какие ему блинчики? Со сгуще-е-ной? Она чуть не захлебнулась от негодования. Когда я приехала прошлый раз, так от этого старого повесы пахло духами его секретарши. Это он мне и сказал, что это пахнет его любимой Шурочкой, которая даже не секретарша… А, а… Катерина потеряла от возмущения дар речи. Больше, чем мать и жена вместе взятые. Представляешь? Как это, сколько лет она с ним работает? Лет тридцать вместе и работают; она же ушла из «ЗИМА-ЛЕТТО» вместе с ним. Да, есть внук. Ровесник нашего Ромыча, но выглядит лет на шесть. Очень крупный мальчик! И вновь хохочет. Разговор с Юлианой позволил ей расслабиться и забыть, что нужно выбирать слова и выражения. Что-то говорилось умышленно для ушей Жданова, и он это понимал.
За время ее разговора, как-то несколько спало напряжение, витавшее в воздухе. Воздух перестал быть наэлектризованным. С плеч обоих упало по большому камню. Андрей прошел на свое место. И очень родным и знакомым для нее жестом, подпер ладонью щеку. Смотрит на нее, сидящий напротив, не отрываясь. Теперь и она не отводила взгляда. Появились морщинки; виски седые; не стали такими густыми ресницы, поредели волосы. Свой-чужой. Совсем, совсем чужой. Всматривалась, в когда-то самые родные и любимые черты. Самые красивые, бездонные глаза, в которые могла смотреть и смотреть, не отрываясь. Которые ей снились много лет, каждую ночь, до рождения дочерей. Потом как отрезало, даже не могла мысленно вызвать его образ в сознании. Когда все его фотографии, в порыве отчаяния, собрала и хотела выбросить, у нее из рук пакет забрал Роман Дмитриевич.
–Катенька, выбросить всегда успеете. Пусть пока полежат здесь. Встал на стул и убрал куда-то на антресоли в коридоре родительской квартиры. По сей день, пакет с теми фотографиями, видимо, там и находится.
До того дня, когда родились девочки, каждую ночь снились эти теплые, мягкие губы, которые целовали другую. Ей ни разу не приснилось, чтобы он целовал ее. Преследовал один навязчивый сон: сцена в его бывшем кабинете! Он утопил в своих длинных руках, крупных ладонях Калерию, о которой Женсовет прожжужал ей все уши. Старалась не обращать на их слова и намеки, никакого внимания, не верить. Ее Андрюшенька на это не способен, он любит только ее. Потом, много позже, признавалась себе; как-то призналась единственной подруге, Юлиане:
-Знаешь, Юлька, а червячок сомнений жил тогда во мне. Иначе бы зачем я пошла в тот кабинет? Раньше, когда ее там не было, я туда никогда и не заходила.
Мужья были где-то в командировках. Детей забрали ее родители. У Юльки детей не было. Вот и любила она Ромку-крестника, как родного. Девушки немного выпили, расслабились; жалели свою женскую долю, а на следующий день смеялись над своими «пьяными» слезами.
Эта юная девочка, глупая в своем доверии к этому уже прожженому жизнью мужчине, запустила руки в его шевелюру и тянулась, тянулась к его губам. Глаза обоих любовников были закрыты. Катерина зашла к ней в кабинет, чтобы передать ей, что ее переводят в штат компании. Маши на месте не оказалось и пошла сама. На ее короткий стук ответа не услышала и вошла… Ее присутствия никто даже не замечал. В каком-то ступоре она видела расстегнутую рубашку мужа, его оголенную грудь. Тоненькая, невесомая блузка Калерии, смятая, еще ей показалась, что разорванная по шву, валялась у их ног. С каким-то спокойствием смотрела, как рука Калерии с головы Андрея оказалась на его груди, а его губы потянулись к груди девушки. Его большая ладонь уже хозяйничала в ее бюстгальтере. Все видела как в кино, на большом экране. И совершенно спокойным голосом, постаралась донести до слушателя свою речь. Говорила таким тоном, как если бы Калерия сидела за столом, а не находилась в объятиях ее мужа. Вела себя так, как если бы ее мужа здесь, вообще не было. А если бы и был, то занимался бумагами.
–Калерия, я пришла поставить вас в известность, что с сегодняшнего дня вы больше не работаете в компании. В период моего отсутствия, вице-президент, равно как и начальник ОК, не могли принять решения о приема вас на работу. Штатное расписание не позволяет этого сделать. После обеда, заберете документы в отделе кадров. Повернулась на каблуках и стремительно вышла, а чуть позже, побежала вдоль по коридору, в сторону отдела кадров. Она уже не видела, как муж рухнул на диванчик, стоявший рядом. Упер локти в колени, закрыл лицо руками и грязно выругался. Присутствие Калерии его не смутило. Не видела, как торопливо, судорожно, Калерия пыталась поправить на себе кружевное чудо и, кое-как, напялить, разорванную блузку.
Положила бумаги перед Таней Пончевой и еле произнесла, задыхаясь, глотая слезы:
-Немедленно, чтобы к обеду все было готово, оформить увольнение. И пусть Света сделает расчет. После обеда ее здесь не должно быть.
Девочки из Женсовета, только перед этим собирались трубить сбор. Они знали, что Жданов уединились с Калерией. Катя пошла туда с документами. И как ее туда не пустить, они не могли придумать. Катя была на подходе к кабинету. Остановить ураган Катрин не было возможностей.
От Татьяны она не пошла в свой, президентский, кабинет. А именно, ураганом влетела в кабинет Романа Малиновского… Смотрела на него, сидящего за столом, безумными глазами и ничего перед собой не видела. Следом за ней, как мощный цунами, для которого нет преград, залетел Жданов. Роман понял, что между супругами произошло нечто такое… Неординарное…
Встал из-за стола, подошел к Катерине со стаканом воды.
–Катенька, выпейте. Усмехнулся своей знаменитой улыбочкой, только краешком губ: - «За вами кто-то гонится?» Муж стоял за ее спиной. И она этой самой спиной ощущала, что сейчас он подойдет к ней сзади; привычно сожмет ей плечики, поцелует в ямочку на шее, под волосами. И тогда она уже сопротивляться не сможет.
Она поступила так, как поступила. Что бог ни делает, все к лучшему. Она обратилась к Роману, стоящему со стаканом в руке:
-Роман Дмитриевич, женитесь на мне. Я буду вам хорошей женой. Верной, любящей. Я рожу вам много детей. Ромка уточнил ее слова в своей шутовской манере: сыновей, дочерей. И что-то долго уточнял про блинчики со сгущенкой, или ей теперь это только кажется. Стоять она уже не могла и говорить тоже. Роман обхватил ее за талию и практически нес к дверям лифта, когда Жданов начал крушить все в кабинете. Вечером пришел домой к ее родителям, но Валерий Сергеевич и на порог его не пустил. Жданов знал, конечно, знал, что Малиновский находится у них. Ромкина BMW стояла у них под окнами. Роман в этот день никуда не ушел. Они проговорили всю ночь. Потом и вспомнить не могли о чем…
Утром рано уехали в «ЗИМА-ЛЕТТО». В этот день, в десять утра, должен был состояться Совет Директоров, по итогам полугодия. Все у них готово в лучшем виде. Перед Пал Олегычем стыдно не будет. И на этом Совете она попросит отставку. В солидарность с ней увольняется и он, Главный маркетолог Роман Малиновский.
На удивление, в кабинете был полный порядок. Все чисто, осколки посуды, стеклотары, обломки мебели – все убрано. Кто это сделал, неизвестно. Скорее всего уборщица с нижнего этажа. Они работают по сменам.
Разговор с Пал Олегычем был очень тяжелым. Перечить ему она не умела. Уважала и любила. Ему она была родной девочкой. Действительно, он принял ее в семью как дочь. Она ему твердила, что только развод и уход из компании. Встречаться с Андреем она просто не сможет, а жить тем более.
Свекор не очень верил в беременность Калерии. Катя утверждала, что это так. Об этой, ее главной новости, девушка постаралась оповестить весь офис. Тут сказала, там намекнула… И добилась чего хотела. Офис гудел. Но не добилась главного: Жданов иметь с ней открытые отношения не желал. Готов был тайно с ней встречаться и даже обещал золотые горы. Но в этих обещания не прозвучало, что ради нее, Калерии, он разведется с женой. Она ему, с обреченной исступленностью, объяснялась в любви. Только он что-то мямлил в ответ. Заверений в любви она так и не услышала. Все знали и твердили ей, что он любит свою жену и ради нее готов на все. Ничто и никто, не заставят его развестись с женой. Тайны своих похождений, спрячет подобно Кощею Бессмертному, свою смерть. Но на свет божий вылезает все. Вылезло и это.
*****
Остались они с Романом Малиновским безработными. Она категорически отказывалась от акций «ЗИМА-ЛЕТТО». Пал Олегыч настоял. С ее количеством акций она становилась членом Совета Директоров. Но она написала доверенность на имя бывшего свекра и т.о. оградила себя от необходимости появляться в компании. Малиновский и Коля были за то, чтобы она сама распоряжалась ими. Коля, говорил, что наступит час, когда они смогут с ними такое замутить… Она не вняла просьбам друзей и новый бизнес три умные головы строили на базе бывшей «Ника-Моды» и Ромкиных сбережений. Работали на износ. Роман с Катериной, два бывших непримиримых врага, теперь сутки напролет проводили вместе. Колька с Ромкой также и спелись, и спились... Жизнь заставила.
На кухне Пушкаревых за столом сидели два едока. Неоценимым помощником был для них Валерий Сергеевич. Не в смысле едока, по поглощению пирожков, в смысле грамотного специалиста с богатым опытом. Он один противостоял авантюрным затеям великолепной троицы.
Только Катерине становилось все хуже и хуже. Ее одолевала слабость, сонливость. Несколько раз, она выскакивал из-за стола, не успев сохранить наработанный материал. Все приходилось начинать сначала.
Роман давно не мальчик. Практического опыта не имел, но и не дурак. Почитывал в свое время брошюрки общества «Знание». Выбрал свободную минуту, когда никого рядом не было :
-Катенька, помнится, кто-то просил меня на ней жениться. Будем откровенны, я уверен, что это событие нельзя откладывать в дальний ящик. У ребенка не должно в будущем возникать вопроса, кто его папа. И почему у него не как у всех – у него мамина фамилия. Я помню, Катенька, о вашей просьбе. И женщинам, особенно красивым, отказывать не привык. Завел машину и поехал к дому Пушкаревых. Весь вечер, наперегонки с хозяином дома балагурил, не отказывался от его фирменной наливали. Когда Катя стала ему вызывать такси, он нагло подошел к ней, положил руки на плечики и обратился к ее отцу: - «Валерий Сергеевич, я давно люблю вашу дочь и хочу на ней жениться. Тем более, что наши с ней отношения зашли достаточно далеко и их пора бы оформить официально.» Поцеловал ее куда-то за ухом и побежал вниз по лестнице. Оставил всех стоять и сидеть с открытыми ртами.
Автор:  Розалия [ 15 ноя 2015, 18:06 ]
Заголовок сообщения:  Re: Альтернатива фанфику от Romashki "Понять, простить, прин
*****
Родился сын. Назвала в честь друга и фиктивного мужа Романом. После посещения ЗАГСа и получения свидетельства о браке, оставила свою девичью фамилию. И по сей день все члены ее семьи Малиновские, а она - Пушкарева. Ромке исполнилось два с половиной месяца, когда заболел и надолго попал в больницу Валерий Сергеевич. С маститом попала в больницу она. Ее мама рвалась на части между больницами и внуком. Истинные отношения между ними, усилиями Ромки, умело скрывались. Так получилось, что Ромка заставил Лену Александровну заниматься только кухней и мужем. Вызвал на время из Ярославля маму, которая с Колиной помощью занималась Ромкой-маленьким. После операции почти сутки не отходил от Катерины. От лечащего врача чего только не выслушал, в плане, что какой он никудышний муж. Как можно было до такого состояния довести грудь кормящей матери. Это только забота мужа, нормальное состояние молочных желез жены. В конце концов, красивая грудь вашей жены нужна не только вашему сыну. Я думаю, не только как врач, но и как мужчина, что эстетическая сторона этого вопроса вам должна быть не безразлична.
-Не понимаю, врач развел руками, ну тугие соски. Ну не может ребенок рассосать, не может неопытная мама сцедить молоко. Но вы то на что?
-А я то на что? Роман стоял перед доктором и впервые чувствовал себя полным идиотом.
-Это совсем нетрудно сделать. До доктора дошло, что тот вообще не понимает, о чем идет речь. У вашей жены хорошая лактация. Молоко надо постараться сохранить. Хотя бы в здоровой груди. И здоровой сохранить вторую железу. Я уйду, а ты, великовозрастный болван, отсосешь ей молоко - сначала из больной железы, потом из здоровой. Утром привезешь ребенка. Понял? Что делать дальше, я думаю тебе понятно, покачал головой и ушел из палаты.
Ромка смотрел в огромные, от испуга, Катины глаза.
-Ну, что жена, давай оголяйся. Бычок молочка хочет. Ромка говорил, а сам не представлял, как он это будет делать. Где-то заговорило чувство брезгливости. Он не брезговал самой Катей, он не представлял вкус женского молока.
Не просто увидит Катину оголенную грудь, но еще и прикоснется к ней. Ртом, губами. Ему стало холодно. Катя выглядела маленькой мышкой перед удавом.
–Вы идите, Роман Дмитриевич, я как-нибудь сама справлюсь. Катя говорила испуганно, как маленькая девочка.
–Сама, все сама… Теперь не сама, теперь со мной… Катенька, ну давайте, будем выполнять рекомендации врача. Это, Катенька, нужно Ромульке . Нам всем нужно. Катенька, ну …ну, как еще тебе объяснить. Ты же грамотная женщина. Не заметил сам, и Катя не обратила внимания, что при создавшей неловкости, он начал обращаться к ней на «ты». Находясь наедине с Катей, он обращался к ней только на «вы».
В конце концов, с грехом пополам, с больной грудью разобрались. От боли и стыда, Катя крепко закрывала глаза. От боли, казалось, что не сдержится и обмочится прямо в постель. Краснея, отворачиваясь, стараясь прикрыться простынкой, ложилась по просьбе Романа, то на бок, то на спину. Отворачивала голову в сторону, чтобы не смотреть на Романа. На всю процедуру, чтобы освободить обе груди от молока, ушло более получаса. Роман уже измучился сам, и измучил Катерину, когда в палату впорхнула Юлиана. Вначале не поняла, что происходит. Подумала, нехорошо так подумала: вот тебе и больная: чем занимаются, не стесняясь никого, и не боясь, что в любую минуту могут войти. Захватила последние минуты этой процедуры, расценив это как минуты интимного общения супругов и неловко себя почувствовала за неуместное вторжение . С удивлением смотрела, как Роман влажными, бактерицидными салфетками обтирал шею, лицо, руки, грудь Кати. Непроизвольно этой же салфеткой вытирал свой мокрый лоб. Достал чистую. Попросил Катерину повернуться на бок и старательно обтер ей спину. Ромка прошел из палаты в санитарную комнату, чтобы вынести использованную емкость, в которую он сплевывал Катино молоко. Сделать в данный момент это было некому. Роман сам просил сестер и санитарок, чтобы не заходили к больной без просьбы.
–Катька, ой, я никогда не думала, что Роман может быть таким внимательным.
–Юль, никогда бы не подумала, что он сможет это сделать, что не побрезгует. Вернулся Роман. Во взгляде Катерины было столько благодарности. Ее отпустила боль. Хоть немного. От обезболивающих она отказалась. Рассчитывала еще кормить сына своим молоком. После помощи, оказанной Романом, в больной груди прошла рвущая боль. Катя была уверена, что по мере того, как будет прибывать молоко, боль появится. И этой грудью кормить ребенка нельзя. Неужели придется самой просить Романа в такой деликатной помощи? Поделилась своими сомнениями с Юлианой. Подруга, как и врач, не видели в подобном акте, ничего не приемлемого.
–Катька, ну и чудачка, ты. Он же твой муж, что здесь не удобного. Другое дело, кто-то не сможет из-за брезгливости. Я считала, что Малиновский из таких…
Утром Роман со своей мамой привезли Ромулечку.
–Давай, мамулечка, корми Ромулечку. Давайте, Катерина Валерьевна, оголяйтесь, не стесняйтесь. Видели мы ваш третий размер, нас уже ничем не удивишь! Роман не переставал что-то говорить. Чтобы скрыть неловкость ситуации.
-Ромка, мать посмотрела на него с укоризной, не вгоняй нас с Катенькой в краску. Немного выбирай выражения.
Вместе с сыном старалась поудобнее устроить ребенка возле материнской груди. Так в течении недели и возили ей на кормление ребенка несколько раз в день.
*****
В день выписки, когда шли к машине Романа, она спросила:
-Куда едем? Домой?
-Ну, если вы, Катерина Валерьевна, обещаете мне быть хорошей женой, верной, покладистой, то – домой.
–Роман Дмитриевич, засмеялась тихонько она, вы еще забыли про блинчики. С начинкой.
–Катенька, я еще раз повторяю, и в последний. Я люблю со сгущенкой. Сгущенка должна быть в банке.
Получилось в их жизни так, что притча о блинчиках со сгущенкой сопровождала их всю жизнь. Но блинчики есть он ходил к теще, от жены так и не дождался.
После выписки из больницы, в спальне Романа, где жили Катя с Ромой-маленьким , они стали отныне ночевать втроем.
Через четыре года родила двух девчонок. Светловолосых, зеленоглазых, языкастых непосед. С их рождением исчез из ее снов образ вот этого человека, который сидит сейчас перед ней. Человек, который подарил ей свою частичку, но прошло столько лет, что они с мужем об этом благополучно не помнили. И теперь он, этот человек, ей об этом напомнил.
-Ты не собираешься отвечать на мой вопрос о сыне? В голосе намешано все: удивление, страх, боль, злость. Как все таки она его хорошо знала! Прошло столько лет, она помнит каждое движение его рук, мимику лица, наклон головы. Помнит, но это уже чужое. Много лет принадлежит кому-то другому. Скорее всего той девочке, Калерии. И если сейчас, в сию минуту, будет необходимость бежать и спасать, и выбирать в этом спасении одного из двух, она инстинктивно, на уровне подсознания выберет мужа. С годами они проросли друг в друга, стали одним целым организмом. Только этому, сидящему напротив мужчине, тогда еще очень молодому, она могла говорить о своей любви. Она умела ему говорить о своей любви к нему. И много таких же слов и клятв слышала от него.
С мужем они таких слов избегали. У нее в отдельные минуты от жалости, заботы, благодарности к мужу, заходилось сердце. Все эти чувства вместе взятые, порой готовы были сконцентрированным взрывом вырваться на свободу, и фонтаном мелких, ярких искорок затопить человека, с которым находится рядом двадцать пять лет. Своей частице, нет, не частице, а большей своей половине. А сидящий напротив, с благородной сединой и злыми глазами – совсем чужой. С ним не связывает прожитая в жизни боль; не связывают бессонные ночи с новорожденными детьми, нет и общих радостей. Только память, хранящая ужас и кошмар предательства…
-Почему не хочу? Наконец ответила на его вопрос. С одной стороны, считаю, что с твоей стороны вопрос поставлен неуместно и бестактно. Что значит «твой сын и внук»? Что значит, почему он Малиновский? Все очень просто – Роман рожден в моем браке с Малиновским. Он носит фамилию отца. И грубо сорвалась, не удержалась:
-Ты здесь собственно каким боком? Не смеши себя и людей. Помнится, весь офис гудел по поводу беременности твоей любовницы, при живой-то жене. Так, что твой сын где-то там, у любовницы или от любовницы. И самой стало гадко-гадко от своих слов. Испытывала неприятность оттого, что не сумела до конца скрыть обиду, не сумела простить, не сумела забыть той боли, которую он нанес второй раз, после «инструкции». И бил сильно, наотмаш… Лучше бы была боль физическая, ее можно перетерпеть, и она забудется. Боль, которую он нанес ей тогда, изменив с Калерией, не отступила, и никогда не забудется.
Она услышала, как проводник проходил по вагону и назвал станцию. Стоянка двадцать минут. К выходу потянулись любители покурить.
Встала из-за столика, быстро, кое-как посбрасывала мелкие вещи в сумочку, что в принципе было ей не свойственно. Подняла рундук, выкатила свой небольшой, синий пластиковый чемоданчик. Быстро оглядела купе и пошла к выходу. Решение было однозначным: домой, только быстрее домой. Было ей ясно, что там в одиночестве, мужу еще хуже, чем ей. Скорее домой! Побыстрее прижаться к тому, кто ее вытащил с того света; чтобы почувствовал ее любовь к нему, ее благодарность, ее верность! Чтобы не сходил с ума от неизвестности; от любви к ней, детям, внукам. Наконец-то, уже когда, появились внуки, ОН ей признался, что любит; что она у него единственная. Произошло это объяснение благодаря вот этому мужчине, который не отрывал от ее лица взгляда.
Вышла из купе. Вынесла чемоданчик и вернулась:
-Спасибо, еще раз спасибо. За нашу с тобой встречу. Но… дальше я не поеду. Я вернусь домой.
*****
Проснулся от тихой, тихой приятной музыки. Играла где-то недалеко. Видимо доносилась от соседей. Еще ноздри щекотал запах то ли оладушек, то ли блинчиков. Под такие запахи можно просыпаться только в доме Пушкаревых. Там, с раннего утра, теща начинает священнодействовать на кухне. Это Валерию Сергеевичу повезло с кулинарными способностям жены. Ему, и его отцу , с этим, с кулинарными способностями жены, в семейной жизни получился облом. И единственному сыну тоже не повезло.
Отцу досталась жена учительница, у которой всю жизнь отняла школа, ученики, тетради, планы всякие. Поэтому отец ему говорил – «Сынок, у тебя не просто мама, у тебя педагог с высшим образованием. Воспитывать тебя некому. Остается только улица». Мама обижалась, но папаша был прав. Его воспитывала улица, а перевоспитывать было некому. Вот и выросло то, что выросло…
Ему вообще досталась не жена, а чудо-чудное.
У сына еще смешнее – артистка.
Так, что, фик вам, а не блины по утрам.
Потянулся в кровати так, что захрустели все его «старые косточки». Удивился сам себе, что проснулся абсолютно отдохнувший, и с хорошим настроением. Вечером так себя накрутил, что думал, что вообще не уснет.
Сын видел его неадекватное состояние, поинтересовался самочувствием, и от греха подальше, отбыл на свою квартиру. Дурак старый, не задержал своих Ромычей, а у них в холодильнике, естественно, все мыши, включая соседских висят. Ровненько так, по периметру. На таких, небольших, хорошеньких, эстетичных виселицах. У сына все «естетично». Ладно, Дмитрич, успокойся; мужик сам давно папаша, а у тебя голова болит, чем и где они ужинать будут. Что, ресторанов вокруг мало? Только сын в Пушкаревых, на дух не переваривает ресторанскую еду. А малой, тот другой! Его еще из под стола не видно, а уж знатный любитель посидеть по ресторанам, да поглазеть на красивых теть. Скоро будет, по-видимому, не только глазеть. Тут вот признался, почему любит сидеть на коленках у бабули, а не у него деда Ромы. У бабули, видите, ли сидеть мягче и к ее «титям» мягко «обниматься». Как только присутствующие за столом не подавились, и не умерли от хохота. Были за столом не только свои, но и гости. А Валерьевна, едва в себя пришла. Уж точно, сидела как вареный рак, и еще сильнее стала прижимать к своей мягкой груди, автора этого опуса. Юлиана, покачала головой и внимательно глядя на Катеньку, со значением произнесла:
-Гены, есть гены... Никуда от них не денешься.
*****
Вспомнил все, что было вчера. Сел на кровати, опустил ноги на коврик. Откинул его, захотелось, чтобы ступни почувствовали холод пола. Сколько раз он со своей стороны выбрасывает этот коврик. Не именно этот, были и другие. Жена возвращает их не прежнее место. Эта непримиримая война идет столько лет, сколько лет в его спальне живет соседка по имени Катька Пушкарева, мисс Железные Зубы. Он ей это «погоняло» вернул несколько лет назад, когда сделали ей золотой мост. Не обижается, а зачем на правду обижаться?
Только одна Анька что-то расчухала, когда он так назвал жену, после посещения дантиста.
–Мамуль, папа, расскажите, что это такое «мисс Железные зубы»? Это же что-то значит, раз вы так смеялись, когда папа это произнес! Он обнял дочь, коротко поцеловал в хорошенький носик. Дочь застеснялась, покраснела, как это умела делать ее мама.
-Ничего не значит, успокойся. Но Анна видела, что родители все же переглянулись между собой.
Сиди, не сиди, а вставать надо. Скоро сын привезет своего Ромыча, скорее всего голодного. Или голодные оба. Поджарить яичницу? Если бы не мучили остатки совести, уехал бы сам, и увез бы внука к Пушкаревым. Но старикам уж скорее самим нянька скоро будет нужна, а не правнуков им подкидывать. И так, надо спасибо сказать им. Всех троих им вырастили.
*****
Где его Катенька? Где родная, единственная «мисс Железные зубы»? Как он посмел оставить ее, маленькую, беззащитную, наедине со Жданчиком? Почему? Ведь ей только тихонько сказал на ушко: - «В купе тебя ждет сюрприз» и чуть ли не бегом ушел на перрон. Немного успокоился только тогда, когда прижался к Ромкиному плечу. Стало спокойнее, когда судорожно вцепился в лодыжку маленького Ромыча. Смотрел на жену, а видел за ее спиной приближающуюся неприятность для своей семьи. Как сумел сдержаться, и не броситься назад в вагон, где осталась его мисс? Как мог оставить там эту женщину, которую завоевывает всю жизнь? Если что-то с ней случится, если она разочаруется в нем, он жить не сможет. Не спасут даже дети. Она, и потом только вся остальная жизнь…
Впервые, со дня рождения сына, вспомнил, что не является ему биологическим отцом. Как теперь принято говорить, Ромкин биологический отец, это его бывший друг, Андрей Жданов. И любили они оба с другом, нелепую, очень умненькую девочку по имени Катя Пушкарева.
Любила она Жданчика; на все готова была ради него. Но чувство гордости и самоуважения у нее было превыше всего. Он, Ромка Малиновский, мог привлечь ее внимание к себе, только очередной гадкой выходкой. Сложилось в их жизнях так, как сложилось.
Ждал рождения ее ребенка. Предложил ей фиктивный брак, чтобы не чувствовала себя ущемленной. В принципе говорила ему: - «Спасибо, Роман Дмитрич, но мы не в прошлом веке живем. Женщина, родившая вне брака, не является изгоем. Только родителей жалко. Особенно папу. В принципе, они могут быть спокойны. Я не нагуляла, как говорят в народе. Это издержки, скажем так, моего не очень удачного замужества Я очень хочу ребенка. Именно этого ребенка, от любимого человека. От Андрюши».
Однажды, когда вез ее домой, попросила остановить машину.
-Роман Дмитриевич, я согласна на фиктивный брак. Проговорила эти слова через силу.
Призвав свои связи, через неделю оказался женатым человеком. Не могут двое молодых людей, живя под одной крышей, оставаться просто соседями. Все решили двухмесячный Ромка и ее болезнь. У мужиков психическая организация такая: они любят детей той женщины, которую любят, и с которой живут. Даже если это не его дети. У него так и получилось. Да и не чувствовал он никогда, что Ромка ему не родной, не биологический. Он находился рядом с ними, дорогой женщиной и зародившимся в ней ребёночком, постоянно, с само начала. На ее состояние, обратил внимание раньше, чем она сама?
Автор:  Розалия [ 15 ноя 2015, 18:12 ]
Заголовок сообщения:  Re: Альтернатива фанфику от Romashki "Понять, простить, прин
Оставил ее вчера наедине с ним. Про которого она говорила:-«Любимый человек. Андрюшенька». Мучаешься, Малина? Мучайся, сам проявил непонятное никому благородство и оставил их наедине. Она, нет, она не может изменить. Даже со Жданчиком. С ним особенно не может. Кажется, за эти три дня сойду с ума, пока она не появится на пороге дома!» с этими мыслями отправился в ванную и прочие места общего пользования. Или в обратном порядке, прочие места общего пользования, и уже потом в ванную. Роман Дмитрич удобно чувствовал себя в одних плавках; один в квартире, вообще хоть голый ходи. Слова никто не скажет. При Ромыче надо постоянно быть начеку, неизвестно что он отмочит в следующую минуту. В собственном доме, при этом ребенке, живешь как на вулкане. Господи, этот жук, ему, родному деду, даст фору на сто очков вперед!
Вдруг, Роману показалось, что блинчиками пахнет с его собственной кухни, а не от соседей. Запах еще ладно, а вот музыка точно слышалась из кухни.
Картинка ему открылась еще та: его мисс Железные Зубы, стояла к нему спиной и разливала тесто по сковородке. Рядом, на тарелочке лежали два или три блина. На другой – несколько бесформенных кусочков теста. Та-а-ак, комом, очевидно, был не только первый блин… На столе лежал ее белый телефон, который ей подарил сын на День защиты детей. Вот на такой интересный праздник сын ей сделал подарок. Если вдуматься, очень актуальный праздник…
Рядом стояла баночка с синей этикеткой, знакомой с раннего детства. И рядом с баночкой – достаточно большой кухонный нож. Этим ножом была открыта консервная банка. Это было очевидным. Края крышки консервной банки, искромсаны. Без вопросов, его мисс открывала ее зубами.
Роман Дмитриевич стоял босиком, на голом полу, в одних плавках; скрестив руки на груди. Привалился к косяку двери. Да, через двадцать пять лет, его любимая мисс, начинает выполнять свои обещания быть порядочной женой. Быть верной; не подсовывать в супружескую постель внуков (Дмитрич, что за глупость по поводу внуков – сам, самолично притащишь их и уложишь в свою постель!); и по утрам печь блинчики! Господи, даже про сгущенку запомнила! Умереть, и не жить! Какой же надо иметь интеллект, если четверть века, он твердит ей, что любит блинчики со сгущенкой, а она обещает с мясом! Что же произошло в этом мире, если ЕГО жена, печет блины! В голову пришла жуткая мыслишка: поблагодарить Андрея Палыча? Как еще можно объяснить необъяснимое.
Почувствовала взгляд. Повернула голову в сторону двери. В дверях, по ее понятию, стоял ее Аполлон. Ее, и ничей больше. Ее Дмитрича, совсем не стыдно демонстрировать на пляже, с гордостью подумала она. Вслух ему этого не скажет, только тихонько, незаметно полюбуется сама. Время Дмитрича мало изменило. Она про себя не сказала бы, что ее фигура сильно изменилась. Но на фоне Ромки, постарела. Обидно, муж к тому же еще и старше ее.
-Открывашка, к сведению некоторых, у нас лежит во втором ящике правой тумбочки. Короткий взгляд на него, из- под очков.
Молча взяла с тарелочки блинчик, сложила его пополам, еще раз пополам, и еще раз. У нее получился такой симпатичный равнобедренный треугольник. Не острым уголком, а противоположной, широкой частью обмакнула в баночку со сгущенкой. Впервые в жизни, сделала так, как он ее постоянно пытался научить. Она пыталась заставить его есть блинчики ножом и вилкой! Полное извращение! На самый худой конец, (о, словосочетание-то какое, с оттенком пошлости подумалось Роману), заставить обмакнуть острым уголком, чтобы меньше капало сгущенки с блинчика. Сегодня день чудес, да и только!
Подошла. Поднесла к его губам блинчик со сгущенкой. Пыталась перекручивать это кулинарное чудо вокруг его оси, чтобы не капала сгущенка. Но небольшая капелька не удержалась, оторвалась от общей массы и упала Роману на грудь. Еще небольшое количество, выпачкало уголок его губ. Жевал блинчик. Обхватил жену руками. Она чуть-чуть отодвинулась, послюнявила указательный пальчик и сняла с его груди сладкую капельку, пальчик облизала.
-Про Ромку спрашивал? Спросил прямо, без всякой дипломатии. Они умели друг друга понимать с полуслова, с полуфразы.
–Да. Почему он ничего не знает, и почему Ромка Малиновский. Вдаваться в подробности не посчитала нужным. Вышла на первой остановке и приехала на такси.
–Валерьевна, может стоит рассказать ему про Жданова? Он взрослый мужчина. Мне кажется, он имеет право знать о своих корнях. Даже в биологическом, медицинском аспекте.
–Ты отец, ты мужчина. Вот и поступай, как считаешь нужным.
–Стало быть, как в песне: «Сладку ягоду ели вместе. Горьку ягоду – я один»! Засмеялся Роман.
Потянулась к нему губами и слизнула сгущенку с уголка губ. Дыхание Ромки почему-то стало тяжелым; глаза стали совсем изумрудными. Катерина вдруг, как невинная девочка, испугалась его затуманенного желанием взгляда.
И… Настойчивый звонок входной двери.
–Ммы, -ры, не то промычал, не то прорычал Ромка, не отпуская из объятий жену. Над сковородой клубился черный дым. Если бы сигнализация была включена, «пожарки» убили бы лирические настроение супругов еще раньше дверного звонка!
-Господи, это Ромычи! Отпустил жену. Очнулся, пихнул ее в сторону плиты. «Катька, смотри, горим! Я открою»!
Открывая дверь, Ромка достаточно громко, с нотками недовольства в голосе, произнес:
–Когда вы будете жить в своих квартирах и оставите нас с матерью в покое? Распахнул дверь… Жданов…
Стоит широко расставив ноги. Плащ расстегнут. В правой руке саквояж из дорогой кожи. Левая в кармане брюк
–Ромио, прости. Спасибо за все…
Мужчины обнялись. Стояли, крепко обхватив друг друга. Стояли, с разных сторон порога. Не замечали, что один из них стоит со стороны квартиры в одних плавках. Второй, со стороны лестничной клетки, в тяжелом дорожном плаще.
В проеме холла показалась она. В руках держала старенькую, почти потерявшую рисунок, чашечку с кофе. Кофе, от которого шел одуряющий запах. Большая, парная ей чашка, разлетелась давным-давно на мелкие осколочки, запущенная со всего размаха в стену.
А внизу, торопливо в лифт входили сын с отцом. Старший инструктировал младшего:
-Вечером, я нормально тебя кормил. Ты купался с моей помощью.
–Знаю все… Но деда все равно на тебе оторвется. Крестная ему вечером позвонила, что я ночую у нее. Нагло врал отцу малец.
Так жизнь и продолжается. Проблема отцов и детей вечная.
Просто кого-то надо ПОНЯТЬ.
Кого-то надо ПРОСТИТЬ.
Кого-то надо ПРИНЯТЬ…


КОНЕЦ.
Краснокаменск, Забайкальский край.

Заранее благодарна за любые отзывы.
Автор:  Alla Savos [ 15 ноя 2015, 18:28 ]
Заголовок сообщения:  Re: Альтернатива фанфику от Romashki "Понять, простить, прин
Розалия писал(а):
Просто кого-то надо ПОНЯТЬ.
Кого-то надо ПРОСТИТЬ.
Кого-то надо ПРИНЯТЬ…


Грустная, но очень жизненная история... :cray: Герои знакомые, но до боли изменившиеся, потрепанные жизнью.
Автору :bravo: :good:
Автор:  Romashka [ 15 ноя 2015, 18:42 ]
Заголовок сообщения:  Re: Альтернатива фанфику от Romashki "Понять, простить, прин
Да... Эта история очень жизненная получилась! Увы, не всегда в жизни получается так, как мы желаем.
Спасибо, Розалия, еще раз за те чувства, эмоции, переживания, что донесли вашим произведением! :sun:
Автор:  Розалия [ 15 ноя 2015, 19:10 ]
Заголовок сообщения:  Re: Альтернатива фанфику от Romashki "Понять, простить, прин
Спасибо, Кристина.
Пиши. Я за тобой.
Автор:  Romashka [ 15 ноя 2015, 19:13 ]
Заголовок сообщения:  Re: Альтернатива фанфику от Romashki "Понять, простить, прин
Розалия писал(а):
Спасибо, Кристина.
Пиши. Я за тобой.
Ага! У меня по плану еще далеко до конца. :pooh_lol: Помучаю наших. :-)
Автор:  Розалия [ 15 ноя 2015, 19:33 ]
Заголовок сообщения:  Re: Альтернатива фанфику от Romashki "Понять, простить, прин
Romashka писал(а):
.
Ага! У меня по плану еще далеко до конца. :pooh_lol: Помучаю наших. :-)[/quote]

Ждем!
Ждем!!!!
Автор:  Галина55 [ 16 ноя 2015, 05:09 ]
Заголовок сообщения:  Re: Альтернатива фанфику от Romashki "Понять, простить, прин
Спасибо. Открыла, и зависла на пол ночи. Очень понравилось. :flower:
Автор:  Мадам - МАСКА [ 15 мар 2016, 05:43 ]
Заголовок сообщения:  Re: Альтернатива фанфику от Romashki "Понять, простить, прин
Прочла на одном дыхании... впала в прострацию... это второй вариант "Понять, простить, принять"от Сони, т.е. от Romashki!
Розалия, очень рада, что в вашей истории Андрей не погиб, но жизнь свою он профукал напрочь, а у Катюшки зато целое поле "Ромашек", счастливый брак и даже сын от некогда неистово любимого мужчины, бывшего предавшего мужа. Под конец жизни судьба смилостивилась над Андреем и он благодаря Кате и Роману узнал о сыне и внуке!!! Странно только, что такой бабник, Жданов давно ОДИН!?
Розалия - :bravo: :bravo: :bravo: :bravo: :bravo: :Rose: :Rose: :Rose: :Rose: :Rose:
Автор:  nata214 [ 17 окт 2016, 10:21 ]
Заголовок сообщения:  Re: Альтернатива фанфику от Romashki "Понять, простить, прин
Розалия , спасибо за все Ваши произведение! Читаю их с удовольствием и перечитываю. Продолжайте их писать!!! :Rose:
Страница 1 из 1 Часовой пояс: UTC + 4 часа
Powered by phpBB® Forum Software © phpBB Group
http://www.phpbb.com/