lady Yu agatha, прелесть какая!!
-34-
"Мы там были, мед пиво пили,
Глазами смотрели, да не верили..."
("Женсовет")
В квартире Пушкаревых приготовления к празднику шли полным ходом. И не важно, что еще днем Елена Александровна наготовила десятки различных блюд, в основном фирменных, и тех, что заказал Колька лично. Это нисколько не успокаивало. Наоборот, суеты только добавилось.
А все ли успела? А всем ли хватит тарелок и столовых приборов? И сколько нужно брать алкоголя?
Ведь Катенька столько гостей пригласила. И подружек, которых Елена Александровна еще и не видела, только слышала из разговоров, и самого дизайнера «Зималетто». Это ведь такая ответственность. Столько всего нужно успеть сделать. Причем одной! Валера в больнице – врачи его не отпустили, не смотря на многочисленные просьбы. Она была там с утра. Успела забежать, посидеть с ним, успокоить. Хотя он по-прежнему был зол на Жданова, и слушать ничего не хотел. Но главное – ему стало лучше, даже из палаты вышел сам. А с семейными делами они разберутся как-нибудь! Им не в первой.
А после больницы все закрутилось, завертелось. Ни минуты свободной не было. Магазины, уборка, готовка. Соседка Люда говорит, что на диету какую-то новомодную села, и за неделю на целых три килограмма похудела. Ерунда все это! Вот она сегодня такую физкультуру себе устроила, что никакие диеты не сравнятся. Пот ручьем течет. А тут еще звонок в дверь. Побежала, открыла. А там! Катенька с Колькой и мужчина с ними какой-то. Немец, как оказалось потом. Тот самый – известный берлинский бизнесмен. И приехал он специально, чтобы Катюшку с Днем рождения поздравить! Ой, как странно это! Но потом все опасения развеялись. Этот Курт считает себя названным братом Катюшки. И история у него печальная очень. Он сам рассказал, помогая крошить крабовые палочки в салат, а Колька переводил, тоже помогая – поедать, все, на что глаза его натыкались.
Вот только Катя грустная какая-то. Еще утром, когда уходила, светилась вся от улыбок, солнечная была она. А теперь глаза опущены, думает все о чем-то. Или о ком-то. Неужели с Андрюшей поругались? И ведь не скажет сама! А ей переживай, догадки строй! Ну, ничего! Вот придут гости, начнут отмечать, и настроение ее поднимется. Очень хочется в это верить.
А Коля с Куртом вдруг куда-то исчезли. Сначала переговаривались втихую, в прихожей. Шептались о чем-то. Но не на русском. А потом дверь входная хлопнула. Вышла посмотреть, а их нет. Катенька только у себя в комнате сидит на диване. Глаза стеклянные и смотрят прямо.
- Катюш, что с тобой? Плохо опять?
- Что? – встрепенулась, покрутила головой, и посмотрела уже более осмысленно. – Нет, мам… Все хорошо. Тебе еще надо помогать?
- Нет, я сама дальше. А ты полежи пока, отдохни. Тебе чайку заварить?
- Да.
- Ну, и хорошо…
Ничего не хорошо! Ужасно все! Как Андрей мог так поступить? Зачем набросился на Курта? У Кати сердце разрывалось от боли. Но где-то глубоко внутри таилась и собственная вина. Что-то не рассказала, что-то не объяснила…
Ничего не сделала, чтобы конфликта не допустить. Ведь прекрасно же знала реакцию Андрея на Курта. Он ревнует…
Никогда бы не подумала, что кто-то будет ее ревновать. Но как оказалось, и такое возможно. Только вот врут знакомые, врет телевизор и газеты. Ревность – совсем не приятная вещь. Она не доказывает чувства, а подвергает сомнению. Неужели Андрей сомневается в ней, неужели не доверяет? Она же ни одного повода не давала.
Но что толку копаться с извечными вопросами «Как?» и «Почему?». Есть результат. А это – драка, скандал в компании, сплетни, ссора. Хотя ссоры тут и не было. Все произошло без слов. Сплошные действия.
А ведь это тупик. И как быть дальше?
Безумно захотелось позвонить ему, услышать голос. Схватила телефон в руки, даже номер набрала, по памяти. Но в последний момент передумала. Отскочила в сторону, к окну. Уперлась лбом в стекло и стала вглядываться в темнеющую синь вечернего неба. Завывал ветер, кружились снежинки, и постепенно становилось легче. И когда в квартиру ворвался взбудораженный «Женсовет» и Федя, Катя уже вполне успокоилась и даже смогла улыбнуться.
И началось веселье. Девочки, оказывается, основательно подготовились! Конкурсов они напридумывали, стишков насочиняли, даже танец подготовили! Бедные соседи! Им пришлось выслушивать вот такие вот крики:
«Наша Катька – лучше всех! Тут не выпить просто грех!» - вот эта фраза стала самой популярной, и периодически повторялась всеми, и по нескольку раз.
«Как на Катькины именины
Подарили мы картину,
Стих под песню и цветок.
А теперь танцуй Восток!
Амура, зажигай!» - кричали они. И действительно появлялась Амура, разодетая в красочный восточный костюм, и устраивала танец живота. В этот момент верещали все, и желали присоединиться к действу. Особенно забавно получалось у Светы. Да и у Феди, в общем-то, тоже. Хорошо, что Елена Александровна воздержалась. Она лишь мило улыбалась. И за весь вечер так и не присела к столу. Все подкладывала в тарелки еду. И волновалась за Катю, которая улыбаться то улыбалась, но глаза ее с грустью смотрели то на часы, то на телефон, зажатый в руке. Она ждет от кого-то звонка, видимо. А тут еще и Колька исчез…
«Кто шагает дружно в ряд?
«Зималеттовский» отряд!
Кто сплоченней всех на свете?
Дать ответ позволим Свете!» - все, построившись в линию, вытянув шеи, скандировали давно позабытый пионерский стишок, слегка переделанный по случаю праздника. И вот, они расступились, и вышла Света, и запела, под непонятно откуда появившуюся в руках Феди гитару.
«Если вас беды окружили,
И все навалилось, что нет
И дальше терпеть силы,
Поможет всегда, поможет всегда, поможет всегда «Женсовет»!
Наш «Женсовет».
Если у вас нету друга,
Чтобы сходить на обед,
Выйти из этого круга
Поможет всегда, поможет всегда, поможет всегда «Женсовет»!
Наш «Женсовет.
Начальник гремит басами,
С работой никак не успеть.
Не мучайтесь сами, не решайте сами!
Зовите «Женсовет» впредь.
Нас зовите впредь.
Если ты, Катька, загрустила,
Если решений нет,
Помни, что мы – сила!
Поможет всегда, поможет всегда, поможет всегда «Женсовет»!
Твой «Женсовет»!» - песня исполнялась на мотив «Если у вас нету тети» культового отечественного фильма «Ирония судьбы или С легким паром». У Светы оказался очень красивый мелодичный голос. Подпевали ей все, подглядывая в листок бумаги, где, на скорую, видимо, были написаны эти строки, но очень тихо, чтобы не испортить момент – очень трогательный и душевный. Под конец абсолютно все заплакали, и Катя в том числе. И на такой прекрасной ноте вдруг раздался звонок в дверь. Это пришел Милко! Вот уж действительно сюрприз! Он хоть и обещал быть, но никто не воспринял это всерьез. И удивление на заплаканных лицах было неподдельным.
- А вот и я! – воскликнул он, только войдя в квартиру. – Какая прЭкрасная обстАновка! РэтрО в сОветском стиле! ПрЭлестно! – хлопнул в ладоши. – БожЕ! Вот это шкафчИк! ПушкАрева, теперь я знаю, откуда ты брАла все свои те ужасные тряпОчки! Ну, ничЕго! СмОтри, что я тЕбе прИнес! – протянул нечто в чехле. Катя раскрыла замочек. И тут все ахнули. Внутри было красивое вечернее платье, нежного ванильного цвета, с жемчужными вставками.
- Милко… - прошептала Катя, рассматривая эту красоту, и боясь даже руками дотрагиваться. Действительно, смотрелось оно волшебно, как пушистое воздушное облако! – Спасибо! Я… Очень красиво…
- Ну, кОнечно крАсиво! Сам шил!
- Это когда же ты успел? – удивилась Ольга Вячеславовна. – Девочки, я даже и не видела ничего и не знала!
- А вот Успел! Для вЕликого дизайнЕра время – нИчто!
- Милко… Ведь так? – переспросила Елена Александровна. – Вы проходите к столу!
- А это у нас кто? ПушкАрева, это твОя мама? Какая чУдесная мама! – умилительно воскликнул он. – И вас я пОздравляю!
- Спасибо! Вы проходите! Присаживайтесь!
Все вернулись в комнату, где возвышался по центру огромный стол, и заняли свои места. Милко сначала с опасением разглядывал еду, принюхивался, приглядывался, а потом все же рискнул попробовать. И не прогадал! Теперь у Елены Александровны нашелся основной заказчик, который требовал всего и побольше. Неужели Кольке нашлась замена?
Но вот снова раздался звонок. Может быть это Коля? Пушкарева старшая торопливо выскочила в коридор, открыла замок. И растерялась…
- Здравствуйте! А вы мама Кати? Поздравляю вас с рождением дочери! – воскликнул светловолосый мужчина и весело ей подмигнул.
- Здравствуйте… А вы…
- А я – Роман. Коллега по работе. А вот это, кстати, вам! – вручил ей большую коробку, упакованную в красную бумагу и перевязанную ленточкой.
- Спасибо… - растерялась она. – Вы проходите! – опомнилась, впустила внутрь квартиры.
Из комнаты вышла Катя и тоже в удивлении вскинула брови.
- Роман Дмитрич?
- Катенька! С Днем Рождения еще раз! – крикнул он громко. Да так, что все прибежали удостовериться - не обманывает ли их слух, и действительно ли это сам Малиновский пожаловал.
- Роман Дмитрич! – дружно в голос ахнули они. А Шура и вовсе побледнела. Особенно когда Малиновский просверлил ее внимательным взглядом и ухмыльнулся.
- Ромка! И ты прИшел! – икнул Милко, сложив руки на животе, набитом до отвала. – А что там в кОробке?
- И, правда, интересно! – закричали все в голос. Елена Александровна торопливо развернула упаковочную бумагу, осторожно срезала ножницами бант. А внутри оказалась швейная машинка.
- Для ваших самых смелых фантазий! – подмигнул Малиновский.
- Спасибо. Какая большая! – Пушкаревой подарок, действительно, очень понравился.
- Я уточнял, там разные режимы есть, и иглы разнокалиберные. Даже у нас в «Зималетто» таких нет! – Малиновский сиял. И смотрел то он все это время в основном на Шуру. И хотя никто ничего необычного в его поведении не замечал, Шура от стыда готова была сквозь землю провалиться. Но решила, что самый реальный способ скрыться – уйти в комнату и занять самый дальний и неподступный угол, рядом с окном справа и Таней слева. А через мгновение за ней ввалились все остальные. Сильно выпившая Маша затянула песню:
«А я Жданова узнаю по походке,
По голосу, по крику вдалеке.
Выходит он из лифта – замираю,
Зажмурюсь и прикрою декольте…»
- Это точно! – весело поддакнул Малиновский, медленно продвигаясь в сторону окна. – Танечка, вы не против, если я вас пересажу вон за тот стульчик? Мне что-то воздуха не хватает, - шепнул он Пончевой. Шура за этими коварными манипуляциями наблюдала, молча, с упавшей до пола челюстью. Вот что ему нужно? Завоевать ее любой ценой? А вот не выйдет, Роман Дмитрич! Отодвинулась подальше, насколько позволяло место, и вжалась буквально в подоконник.
А Маша с Амурой в этот момент ушли в полный отрыв.
- Федя, давай что-нибудь зажигательное! – закричала Тропинкина. И Федор Коротков, умело перебирая струнами, заиграл «Яблочко». И тут уже ни у кого на месте усидеть не получилось. Стулья отодвинули в стороны. И пошли в пляс. Милко с Ольгой Вячеславовной, взявшись под ручки, кружились и хлопали в ладоши. Света отбивала ногами. А Катя просто смеялась. Тревога и душевные муки не на долго отпустили ее. И в самом деле, сколько можно думать об Андрее? Он о ней и забыл, наверное…
Вот где он? Почему не пришел? А вдруг он не придет?
Страшная паника охватила Катю и она выскочила из комнаты и выбежала в подъезд. Там было прохладнее. И воздух свежий.
Привалилась к стенке, глубоко дыша, и зажмурив глаза.
Больно…
Очень болит внутри. Неправильно как-то все! Все не так…
А может быть позвонить?..
Нет. Не сейчас. У него еще есть время!
Развернулась к двери, собираясь войти в квартиру, и вдруг услышала папин голос. И через мгновение появился и он сам. В сопровождении Евгения Васильевича, Кольки и Курта.
- Катя, а ты чего тут стоишь? – обеспокоенно спросил Валерий Сергеевич.
- Так… Тебя жду, - улыбнулась Катя. – Папа… - прошептала она и бросилась ему на шею, и крепко обняла. – Как ты себя чувствуешь?
- Я-то отлично! Хоть в космос! Это вот он мне не верит! – указал на Евгения Васильевича. – Одного так и не отпустил.
- Валерий Сергеевич, вы еще не в том состоянии… Екатерина, я сегодня так и не поздравил вас. Но хочу наверстать упущенное. Вот, это вам! – протянул букет цветов.
- Спасибо… - отлепилась от отца, приняла цветы. – А вы куда пропали? – спросила она по-немецки, чтобы Курт тоже понял.
- А вот не скажем! Сюрприз! – ухмыльнулся Зорькин. – Боже! Я чувствую запах моих любимых котлет! Елена Александровна, что же вы со мной творите? – закричал он, входя в дверь.
А вот сейчас удивлению не было предела. Прибывшие гости сами собой уже являли сенсацию. Чего только стоит сам Курт Рихтер. Изрядно пьяный «Женсовет» хитро переглядывался. Мол, ну, все понятно, кто жених и отец ребенка. Напрямую у Кати весь вечер не решались спросить. Неудобно как-то. И еще та драка со Ждановым расстроила ее, судя по всему. Похоже, Андрей тоже претендовал на роль, если не жениха, то возлюбленного точно. Иначе к чему драться? Неспроста все это!
Но теперь, глядя на милую улыбку Курта, когда тот разговаривал с Катей, и хитрый прищур того же Зорькина, все становилось понятно. И хотелось крикнуть «горько!». Но все же что-то останавливало. Опьяненный разум еще по-трезвому стеснялся и считал подобную выходку не тактичной. Ведь сама Катя еще ни о чем им не объявляла.
А еще у Пушкаревой классный папа! Он понравился абсолютно всем! И истории у него были интересные и шутки. Из-за больного сердца, доктор, который сидел тут же, рядом, запретил ему пить любимую настойку собственного производства. Но вот угощать ею гостей запрета никто не вводил. Поэтому дегустация жидкости весьма странного цвета шла полным ходом.
- Кать, а где же твой жених? – ехидно поинтересовался Валерий Сергеевич. – Неужели сбежал? – засмеялся он громко. И все тут же стихли, с жадностью ловя каждое слово. Но помощь пришла оттуда, откуда не ждали.
- Ну, что вы! Какой же жених сбежит от такой девушки? – воскликнул Малиновский, на мгновение оставив Шуру в покое. – Верно, девчонки?
- Верно! – подхватил «Женсовет».
- А у меня родился тост! – чтобы не дать Пушкареву слова больше сказать, поспешно выкрикнул Малиновский, и даже встал. – Я… Как-то раз, в один не очень веселый вечер, даже ночь… - тут все понимающе хмыкнули. – Со мной произошло одно важное событие. Настолько важное, что я даже представить себе не мог. Оно перевернуло всю мою жизнь. Я считал его кошмаром… Пытался убежать… Но, как оказалось, зря! Кошмар – это все то, что было до той ночи… Но то ли судьба, то ли провидение вмешалось в ход событий и перенаправило меня, заставило взглянуть на мир с другой стороны… Катя, я желаю тебе никогда не ошибаться. Пусть твоя судьба не позволяет тебе совершать ошибки… И… И другим людям, поступившим, конечно же, не правильно, прощай их промахи… Тем более, он… То есть они очень раскаиваются! – под абсолютное молчание Малиновский поднял свой бокал еще выше, а затем выпил, до дна.
- Как вы тонко сказали… - всхлипнула, прослезившаяся Таня.
- Роман Дмитрич, а вы совсем другой! – поддержала ее Амура.
А Катя еще больше распереживалась. Малиновский намекнул ей про Андрея. Сказал, что раскаивается он…
- Я тоже хочу сказать тост! – заявил Валерий Сергеевич. – Катя, я всегда тобой гордился… Хочу, чтобы ты знала об этом… И… Тут говорили про ошибки… Так вот я тоже, наверное, ошибался… Я мнения своего не изменил. Но твой выбор, тем не менее, уважаю. Даже если и не согласен с ним… Очень хочу верить, что ты хорошо подумала. И… В общем… Я желаю тебе счастья!
- Браво! Какая речь! – выкрикнула Маша и захлопала в ладоши.
Но у всех витал не высказанный вопрос. О каком это выборе говорил сейчас Катин отец? Неужели он был не согласен отдавать свою дочь замуж за Курта? И почему? Из-за того, что он немец? Ведь Валерий Сергеевич – человек военный, полковник, старой боевой закалки...
Столько вопросов и ни одного ответа!
Сгладил ситуацию и оживил разговор – Федя!
- Девчонки, а как же наш номер? С цирковыми артистами который! – воскликнул он и провел пальцами по струнам, извлекая музыку.
- Точно! – заплетающимся языком подтвердила Таня, и, выползая из-за стола, смахнула на пол тарелку. Вскрикнула. – Я все уберу! – выставила руки перед Еленой Александровной. Упала на колени и принялась собирать осколки и салат на салфетку.
- Это к счастью! – улыбнулась Ольга Вячеславовна.
- Это к пОтере вкуснОго сАлата! – возмутился Милко. – МоЕго лЮбимого, междУ прочим!
- Милко, так у меня еще на кухне стоит целая тарелка. Я сейчас принесу! – улыбнулась Елена Александровна. А вот Колька настороженно посмотрел на явного конкурента, и даже нахмурился, словно кот, на территорию которого заявился чужак.
И вдруг раздался стук. Нет, не в дверь! А по стеклу…
Все замолчали и испуганно посмотрели в ту сторону, откуда звук исходил. Это было окно.
- Ой! – прошептала Шура, схватившись за сердце. И Малиновский тут как тут! Пододвинулся еще ближе, обнял ее и поддержал. А главное – не вызвал ни у кого своими действиями подозрений. И Шуру в свои руки заполучил, в прямом смысле этого слова.
Стук повторился…
- Кто там? – нервно спросила Маша и истерически засмеялась.
- А давайте откроем! – неожиданно с инициативой выступил Колька, предпочитавший до этого молчать и жевать еду.
Он поднялся с места. Подошел к окну. Раскрыл шторы.
- Стой! – закричала в панике Таня. – А вдруг там маньяк!
- Так нас же много! – засмеялся Федя.
- А вдруг и он там не один! – еще больше перепугалась Таня.
- А что толку гадать? Николай, открывай окно!
- Конечно… Я открою. Но это же не ко мне. День Рождения то у Кати! Вот пусть она и открывает! – заявил Колька.
- Мужик называется, - хмыкнула Амура. – Даму выставил на передовую линию, а сам в запас?
Но Катя уже никого не слушала. Подошла. Повернула ручку. Открыла…
За окном никого не было. Показалось что ли? Но не всем же сразу!
И тут откуда то сбоку выглядывает голова оленя, хватается руками-копытами за раму, и впрыгивает в квартиру.
- Я тут мимо пролетал… С Сантой. Смотрю, День Рождения отмечают. Дай, думаю, загляну, поздравлю! – басом прохрипел олень. Все тут же оживились, заговорили, загалдели. А Катя с растущими подозрениями вглядывалась в эту оленью голову с тряпичным красным носом и длинными рогами, в достаточно объемный костюм, и вслушивалась. Голос этот человек изменил, это сразу ясно. - Я, конечно, олень! Но все же именинница, надеюсь, не погребает моим присутствием?
- Здесь рады всем… - медленно проговорила Катя. – Но хотелось бы знать ваше имя.
- Олень! – весело заявил он. И голос этот резанул Кате по сердцу. Это же… Это же Андрей! Не веря посмотрела на него еще раз.
- Ну, зачем же так категорично? – улыбнулась она. Малиновский после этих слов в голос заржал. Он тоже, видимо, успел узнать друга.
- А вот как есть! Заявляю вам, Катерина, с чистой совестью! Я – олень! С самой большой буквы! Нет, я еще и идиот! Но сейчас не об этом… Я еще смею надеяться, что у меня есть шанс… все исправить… - гости ахнули, когда до них дошло, кто это тут стоит и что он говорит. Жданова никакой костюм не скроет! – Я очень боюсь, что ты оттолкнешься меня, не дав объяснить… Оправдаться… - а теперь все ахнули второй раз, когда поняли смысл сказанного! Андрей Жданов практически публично просит прощения у Кати. Да еще как! – Катюш… Ответь что-нибудь…
- Я… - глаза часто заморгали, по щеке скатилась крупная слеза, и никакие слова не желали произноситься.
- Я буду стараться исправиться! Честное слово! Обещаю… О! Валерий Сергеевич! – заметил среди толпы Пушкарева и подошел к нему. - Как вы себя чувствуете?
- Я… Хорошо… А с кем я разговариваю? – Пушкарев пребывал в растерянности от происходящего.
- С оленем! Да, не важно это… Я хочу сказать только одно… Вы можете мне, конечно, не верить. Но я искренен, как никогда! Я… - подошел в Кате, извлек из пришитого на животе кармашка белую розу, и протянул ей. – Я люблю вашу дочь!
Маша принялась чихать. Таня икнула. Света не веря замотала головой! Реакция у всех была разная, но объединяло всех одно – удивление и шок, продолжительный и всепоглощающий.
- Катюш, я очень хочу верить, что ты простишь меня, и станешь моей женой. Ты ведь не передумала? – Андрей очень нервничал, это было заметно даже сквозь костюм и маску.
- Нет, - прошептала Катя.
Жданов тут же подскочил к ней, подхватил на руки и закружил.
- Подождите! Мать, а кто это? – воскликнул Пушкарев.
- Это жених твоей дочери, - улыбнулась Елена Александровна.
- Так ведь… - Пушкарев запнулся, до него стало постепенно доходить осознание того, кто это перед ним стоит. И Андрей в подтверждение всеобщих догадок, поставил Катю на пол и снял с себя голову оленя. Пригладил растрепавшиеся черные пряди волос. И смущенно улыбнулся.
- Что в маскЕ, что без маскИ! ЖданОв, ты Олень! НичЕго не Изменилось! – засмеялся Милко.
- Впервые в жизни, я с тобой согласен! Дорогие гости, прошу у вас прощения, но дальше отмечать вам придется без именинницы! Я ее изымаю. Там оленья упряжка во дворе дожидается, - усмехнулся он. – Пойдем, - шепнул Кате на ушко. Быстро надел на нее пальто, шарф. И ведь увел! На глазах у всех, под всеобщее удивление! И дружные ахи и охи. А потом уже пили за свадьбу, поздравляли родителей Кати. Высказывали свое удивление. Словом сказать, разговор завязался весьма оживленный и познавательный для всех сторон. И снова раздавалось: «Наша Катька – лучше всех! Тут не выпить просто грех!». Но даже когда весь алкоголь закончился, никто не расходился. И ведь пьяных особо не было. Просто компания подобралась хоть и разная по составу, но очень душевная и понимающая. Тут и песни пели, и шутили, и истории Валерия Сергеевича слушали, и мудрые советы Елены Александровны, и наставления по поводу трендов от Милко, и забавные случаи из бизнеса от Курта Рихтера, переводчиком которого выступал вечно жующий Зорькин.
Гуляли до утра. Но вот только никто так и не заметил, что после ухода Кати и Андрея, исчезла и Шура с Малиновским. Когда именно это произошло, никто не знал. Да и факт отсутствия заметили не скоро и совершенно случайно. И тут же забыли об этом. Не до них сейчас было. Столько новостей! Столько всего интересного! И это за один только вечер. И ночь…