|
ГЛАВА 11
Снег сыпал сплошной стеной, белые хлопья облепили оконное стекло. Катя сидела за столом и задумчиво смотрела в окно на белое великолепие. Родители уже давно спали и видели десятый сон, в квартире стояла тишина. Маленький ночник горел тусклым светом. Перед Катей лежала линованная тетрадь, где аккуратным, почти детским почерком были записаны ее мысли и события:
" Это был третий наш поцелуй, это было как полет в космос, сказочно, необыкновенно. Так, словно я самая лучшая и самая желанная для него. Андрей! Я люблю тебя! Но ты почти женатый человек и Кира тебя любит, и у вас скоро свадьба. Я не должна вам мешать, это неправильно. Поэтому у нас с вами, Андрей Палыч, ничего больше не будет. Я не хочу никого обманывать. Но за то, что было между нами спасибо. Даже, если моя жизнь закончится прямо сегодня, то я умру самой счастливой на свет..."
Раннее утро в офисе, тишина на ресепшене. Телефоны и ручки ждут своих хозяев. Горы чистых листов, ждали, когда их положат в принтер, компьютеры дремали. Офис уже украсился к наступающему Новому году, гирлянды и снежинки, мишура и шарики создавали праздничное настроение. Катя пришла так рано, что даже уборщицы были еще в пути. Завтра все уходят на зимние каникулы. Кира и Андрей едут в Лондон к родителям Андрея, где проведут отличные каникулы, по крайней мере Катя так думала. Ну, не могут Новогодние каникулы в Лондоне быть плохими, по определению не могут. А сейчас ей, Кате, предстоял титанический труд по приведению себя и своих мыслей в порядок. Это нужно сделать, иначе она перестанет себя уважать. Зашла в каморку, повесила пальто, положила сумку, включила компьютер. Она как будто пряталась за этими простыми действиями, словно оттягивала момент истины, хотя решение было принято твердо. Потом открыла документы с отчетами и стала работать. Час прошел, потом два. Сначала жужжали пылесосы, потом зазвонили телефоны, слышались приветствия, смех. А потом пришел Он! Сердце пропустило удар. Скрипнула дверь:
- Доброе утро, Катя.
Стремительное движение к столу, и вот он уже взял ее ладони в свои, пытается заглянуть в глаза. Она их прячет, не в силах смотреть, иначе вся ее решимость растает, как весенний снег не солнце.
- Доброе утро, Андрей Палыч, нам надо поговорить.
- О чем, Кать, что-то с отчетом или банками, поставщики подвели?
- Вы с Кирой Юрьевной помирились?
- Катя, для чего все эти вопросы? Мы ведь... Нам ведь хорошо вдвоем, или я чего-то не понимаю?
- Нам не может быть хорошо вдвоем, у Вас есть невеста, и Вы скоро женитесь. А у меня....
Пауза затянулась, что у нее, Катя все никак не могла придумать, мелькала какая-то мысль, но ускользала.
- Что у Вас? Говорите, Катя не молчите, что? - Не выдержал Андрей, ему было как-то не по себе.
- У меня есть жених, и у нас скоро свадьба.
- И как его зовут? - В голосе Андрея звучало явственное сомнение.
- Николай Зорькин! Мой жених- Николай Зорькин и я не хочу его обманывать.
- Нет, ты представляешь, Малиновский, у нее есть жених, как мы пропустили этот момент, а?
- Так, Жданов, успокойся. И еще раз расскажи, чего ты так разошёлся. Катя взрослая девочка, у нее что не может парня?
- Может, конечно, может. Но почему я об этом только сейчас узнаю? Ведь от нее зависит все наше предприятие, все наши активы. А вдруг этот Зорькин какой-то мошенник? А вдруг....
Жданов остановился посреди конференц-зала и замер, осознавая, что его только что отвергли, возможно в первый раз в жизни. Да беспокойство за фирму присутствовало, но скорее как-то дежурно, по привычке. А вот отказ от волшебных ощущений был невыносим, это и бесило его больше всего. Но признаться в этом другу было выше его сил, поэтому он продолжал разглагольствовать о делах фирмы:
- А вдруг увезет ее куда-нибудь, вместе с деньгами?
- Жданыч, спокойно, ну чего ты так завелся. Я понимаю степень твоей обеспокоенности, но с чего ты так бушуешь? Не кричи ты так. А я все узнаю и постараюсь проконтролировать. Ты главное на Катерину не ори, напугаешь.
Остановившись посреди зала, Андрей сделал несколько глубоких вдохов и выдохов:
- Хорошо, только ты точно узнай. А потом обязательно мне позвони. Ты в Москве будешь, или едешь куда-то?
- Я буду в Москве, от Катюшки не отойду. Перед лицом партии торжественно клянусь!
Андрей сатирического настроения друга не разделял, поэтому добавил:
- Ты про Воропаева не забывай. Эх, если бы не эта поездка в Лондон, то я бы и сам все сделал. Слушай, а может мне не ехать никуда?
- Об этом не может быть и речи, ты во-первых Киру разозлишь до крайней меры, а где Кира, там и Александр, во-вторых расстроишь родителей, а нам это, как ты сам понимаешь, сейчас не надо! Доверь дело профессионалу, я все узнаю и решу, ладно?
Вечерний рейс в Лондон, задержался из-за непогоды, пришлось провести какое-то время в зале ожидания аэропорта. Тягостный час молчания вдвоем, обмен нечего незначащими фразами, по две чашки скверного кофе. Хотелось виски, хотелось взять чемодан и плюнуть на все вылеты и метели, поехать домой к камину, согреться. Позвонить Кате и поговорить. Неужели она действительно ничего к нему не чувствовала, совсем? Но он же ловил горячую волну ее отклика на каждое его прикосновение. А он сам? Откуда это ощущение необыкновенности происходящего, откуда это понимание счастья, единения и.... Любви? Да, нет не может быть! Тогда что это? А куда девать чувство ревности, которое сегодня буквально прибило его в полу, еле отклеил себя от него, чуть не задохнулся прямо на месте. Возможно, отблески бушевавших в нем чувств мелькали на его лице, раз, наблюдавшая за ним Кира, несколько раз подряд тревожно вглядывалась в его глаза. Отводил их, делая вид, что смотрит на табло. А она опять вздыхала и томилась, словно сама была не рада этой поездке, хотя еще позавчера просто бредила ею, составляя планы того, что они там будут делать.
Рабочий день сегодня закончился очень рано, завтра начинались зимние каникулы. Девочки из женсовета долго щебетали, практически не работая, ходили друг за другом, долго пили чай. Начальства не было, и даже Урядов вышел из офиса практически с утра и тоже не появлялся. Клочкова долго косилась, но молчала, жаловаться было некому, а потом тихо испарилась в недрах лифта, не вставив даже привычную шпильку напоследок. Катя ходила вместе со всеми, внутри у нее поселилась пустота и светлая грусть. " Пусть любимый будет счастлив... - думала она, - а я уж как-нибудь научусь дышать." И когда за Светой закрылась дверь, она последняя из девочек задержалась, приводя в порядок какие-то документы, Катя поняла, что пора идти домой, в пустоту и грусть.
- Катюша, вот Вы где? Готовы к сегодняшнему вечеру?
- Вы о чем, Роман Дмитрич?
- О представлении с бабочками и цветами. Вы забыли уже? Мы же там в семь собирались встретится, помните?
Катя кивнула, она помнила, но было так грустно, что ничего не хотелось, хотелось превратиться в маленький шарик, закатиться в самый темный угол и, чтобы никто не трогал ее минимум лет двести.
- Катя, а пойдем со мной, у меня есть еще один сюрприз! - Сказал Роман, и не дав опомнится, поволок в сторону мастерской Милко.
Милко "Великий и Ужасный" сидел на своем диванчике, листал какой-то журнал, на столике рядом стояли вчерашние груши. Яркие желтые плоды, кажется, светились изнутри и умопомрачительно пахли. На челе дизайнера отражалось несвойственное ему спокойствие и даже какое-то умиротворение.
- О, накОнец-то, РомОчка, сколькО мОжно вас ждать. Где Она?
Роман взял Катю за ладошку, вытащил из-за своей спины и поставил перед Милко. От неожиданности она зажмурилась, ожидая новых колкостей.
- Да уж, ЗолУшки нынче не те. Стой не двигАйся. Так, а ты выйди, придешь через полчАса. Только не мЕшай, брысь.
Роман шепнул ей: " Не бойся, все будет хорошо..." И вышел.
И Катя осталась со своим "кошмаром" один на один.
- Во-пЕрвых спасибо за груши, во-втОрых дай мне побыть твоей феей. - В голосе Милко не было ни капли осуждения и сарказма, только добрые нотки, словно никогда он не выказывал своего пренебрежения. И она решилась, голос вдруг пропал, поэтому просто кивнула.
А потом все произошло очень быстро, ее раздели, осмотрели, поахали, поцокали языком, покрутили. Откуда-то появилось платье бирюзового цвета, теплый серый шарф-палантин, сапожки в тон, пальто из мягкого кашемира, дополнило образ. Пальто пока отложили. Из соседней комнаты выскочил визажист Вадик, лёгкими касаниями нанес косметику на лицо, потрогал волосы, уложил вокруг головы, вздохнул и вышел. Катя все это время была не жива не мертва. Ее крутили словно куклу, она не успевала следить за манипуляциями вокруг. И вдруг это закончилось, Милко повернул ее к зеркалу. Эту девушку в отражении Катя не узнавала. Это кто? Она? Катерина обернулась в поисках таинственной незнакомки.
Милко усмехнулся:
- Не узнаЁшь? Ты, это ты, и мой гений. Вот так ты можешь выглядеть. Хотя, я подстриг бы тебя коротко. Ну, да ладно и так хорошо.
- Спасибо, - прошептала девушка, все еще не веря в свое отражение. - Спасибо.
- Ну, все, а тЕперь, ЗолУшка, можешь ехать на бал. Принц заждался. Все беги, я устал, хочу домой. Пальто не забудь. И.... Наслаждайся...
Когда Роман ее увидел, у него внезапно закончились все слова и шутки. Ему понадобилось минут десять, чтобы найти свою челюсть и поднять.
- Ну, ничего себе! А это точно Вы?
- Я, я, я! - Рассмеялась Катя. - Как Вы с Милко договорились, он же меня терпеть не мог?
- Кстати, я его почти не уговаривал. Он сказал, что любит груши и очень трудные задачи.
Было уже довольно поздно, поэтому они решили не заезжать домой, а ехать поужинать, а потом на выставку. Катя позвонила домой, папа, конечно, был недоволен, но все в конце концов благополучно разрешилось. Роман повез ее ресторан, Катя действительно чувствовала себя очень красивой, а знакомый Романа, подошедший поздороваться, долго рассыпался в комплиментах.
Выставка была в центре города, поэтому приехали очень быстро. Людей было очень много, открытие тропического представления в середине вьюжной Московской зимы привлекло посетителей. Это был аншлаг. Роман все время смотрел на свою спутницу и никак не мог привыкнуть к ее новому облику. Он помнил то, как она преобразилась в тот необычный вечер, после посещения пиццерии, но именно сегодня, благодаря руке мастера, образ приобрел законченность и...похоже покорил сердце навсегда. В походке появилась грация, плечи выпрямились, а очки из новой коллекции завершили преображение. Только капля грусти на дне этих янтарных глаз немного тревожила. Еще вчера ее там не было. Роман сколько себя помнил, всегда умел читать женские глаза. Наверное это случилось в тот день, когда его родители разошлись и маленький Рома наблюдал за тем как его мама переживает. Он помнил ту горечь и боль, что плавали на дне глаз мамы, ее слезы, ее гнев и безысходность, словно случится что-то непоправимое. Ему тогда было четыре. А потом мама пропала, однажды она просто не пришла домой. Бабушка говорила, что она ушла к ангелам, но опять же ее глаза говорили об обратном, говорили, что случилось что-то плохое. С тех пор ему не было покоя, каждый декабрь его звал маминым голосом, заставлял бояться одиночества и ветра. Были, конечно, в его жизни и психологи и психотерапевты, но он словно потерял тогда часть себя, безвозвратно потерял. А девушки, девушки были средством от одиночества, спасением от ветра. Если бы не его умение читать по глазам, то он наверное уже давно бы был женат, но нет... Слишком явственно читалась неискренность. Все было не то. А Катя заинтересовала его прежде всего честным открытым взглядом, каким-то внутренним стержнем и верой в правдивость и доброту, бескорыстием. Смешно было наблюдать, как она пытается сэкономить его деньги, и сердится, что не получается. И глаза, у нее были фантастически честные глаза. Это и притягивало и пугало одновременно, противоречивые чувства. Волшебство новизны. А когда он увидел ее в нормальной одежде, потерялся в ощущениях и мыслях. Правда свербел в голове невыясненный вопрос с неким Николаем Зорькиным. Вот и узнаем, ты ведь правдивая девочка, Катя? Хотя, чтобы ты не говорила, глаза не соврут. Пока он перебирал в голове варианты допросов его спутница вошла в стеклянную комнату с яркими тропическими растениями и на ее яркий бирюзовый наряд стали слетаться огромные в половину ладони желтые бабочки. Первая села на плечо, второй понравилось украшение из лент того же цвета в волосах, а потом целая стайка желтых красавиц рассыпалась по подолу длинного платья, создавая иллюзию рисунка на ткани, подскочивший фотограф тут же сделал несколько снимков, Катюша подняла руку и на ее ладонь прилетела огромная красная с черными полосками бабочка. Юная лесная нимфа. Это был так необычно, что посетители стоявшие рядом зааплодировали. А Катины глаза светились от удовольствия и счастья. Фотограф сделал еще серию снимков. Когда они вышли к машине, уже довольно поздно, Катя восторженно смотрела на него, так, словно он волшебник:
- Спасибо, Вам, Роман Дмитрич за чудесный подарок. Это было как попасть в лето из зимы. И бабочки красивые, даже не верится, что они живые. А цветы это такое чудо, столько необыкновенных форм и раскрасок.
- Я сам под впечатлением, не думал, что это будет так захватывающе. Потом приеду заберу фотографии. Домой?
Катя кивнула, пора домой. В машине было тепло, играла какая-то ненавязчивая музыка, а они с Романом весело болтали о прошедших событиях, как вдруг он спросил:
- Катя, а кто такой Николай Зорькин?
- Мой...лучший друг. Мы с ним со школы дружим. Он очень умный и хороший.
Роман специально выбрал момент, когда они стояли на светофоре, чтобы видеть ее лицо. Оно было абсолютно и фантастически искренним. " Очень интересно! - Подумалось ему. - Почему же Андрею ты сказала, что он твой жених? Что такого между вами произошло? Спросить или не спросить?" Видимо пауза затянулась, поэтому Катя сказала:
- Я ему доверяю как себе. А почему Вы спросили, и откуда про него знаете?
Вот на этот вопрос Роме отвечать совсем не хотелось. Поэтому он сделал лихой разворот, заезжая во двор ее дома, подъехал к подъезду, заглушил машину, вышел, открыл дверь с ее стороны, подал руку, помог выйти, а когда она оказалась совсем рядом, неожиданно для самого себя нежно обнял, прижал к себе, мысленно пнул себя за подобную наглость. Спросил:
- Можно?
Невнятный кивок в ответ и сияние ошарашенных глаз. Этого хватило, чтобы продолжить. Сначала это было нежно, словно крылья давешних бабочек, потом сильнее. Она ему ответила, сначала от удивления, потом появилась нотка любопытства. Так целомудренно он не целовался со школы, класса, наверное, с десятого. И это оказалось восхитительно. Он правда не понял, что чувствовала она, поэтому остановился, оторвался можно сказать:
- Я тебя обидел? Прости, что на ты..
- Нет, не обидел! - Переходя на "ты", сказала она. - Я просто...
- Что ты просто? Не ожидала?
- Да, именно так, не ожидала, а сейчас можно я пойду домой. Поздно уже, папа волнуется.
- Папа, ах, да папа... Можно мне позвонить завтра?
Она кивнула, силы вдруг покинули ее, все ощущения были в таком раздрае, что хотелось срочно скрыться, остаться в одиночестве, чтобы разобраться с происходящим. Поэтому она взяла сумку и пакет с вещами, и просто взлетела вверх по лестнице.
_________________
Жизнь можно начать с чистого листа, но почерк изменить трудно.
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Ждём с нетерпением продолжения. 
Великолепно пишите. 
И любви! 
