Всех с наступающим, дорогие НРКманчики и читатели историй! Счастья, любви и хорошего настроения в Новом году!* * *
– Мать, ты глянь-ка, наша Катюха на первой странице! – восхитился и одновременно удивился Валерий Сергеевич, обнаружив такую прелесть на первой же странице журнала. – Иди сюда! Смотри, какая красавица! – кричал он на всю квартиру. – Только вот не пойму, с кем это она? Такой элегантный молодой человек... И лицо мне его кажется знакомым...
– Ну, чего ты раскричался? Соседей разбудишь! – на зов мужа вышла Елена Александровна, застегивая халат на пуговицы. – Чего ты увидел?
– Посмотри сюда, – Валерий Сергеевич положил перед женой журнал с фотографией Катерины с последнего показа. – Нашу девочку на первой странице напечатали!
– Ну да, наша Катюша, – улыбнулась Елена Александровна и села за стол. Так удобнее рассматривать фото любимой дочери. – А с кем это она? Погоди, сейчас очки возьму.
– Вот и мне кажется лицо мужчины очень знакомым. Давай зачитаю, что написано ниже. Смотри, почти целую страницу про нашу Катюху написали! Какие молодцы, правда, Лен? – восхищался Валерий Сергеевич, что, похоже, даже забыл, что собирался смотреть футбольный матч в прямом эфире. –
В свет вышла новая коллекция одного из известных и культовых ранее производителей модной женской одежды "Зималетто"! – начал читать он вслух первые строки статьи. –
Наравне с великим дизайнером Милко ее представлял не только первый ценитель женской красоты, но и новый президент "Зималетто" – Роман Дмитриевич Малиновский. Что?!
Роман Дмитриевич Малиновский?! – перечитал еще раз Валерий Сергеевич, дабы убедиться, что его глаза хозяина не подвели. Перечитал и убедился – не обманули. Только превратив звуки в буквы, которые сложили фамилию человека, причинившего столько горя и боли его дочери, он сразу его вспомнил, а фотография с радостью в этом помогла. Да еще такая откровенная. Когда новый президент целует руку с благодарностью его дочери. Это уму непостижимо! – Вам непременно хочется узнать, что же такого особенного пришлось сделать неизменному ценителю свободы, чтобы занять наивысшее положение в этом модном доме? Тогда вы первыми узнаете ответ из уст самого президента! – закончил чтение вступительной речи статьи и кинул журнал на стол. – Лен, ты только посмотри! Этот гад посмел стать президентом вместо нашей Катюхи!
– Но чего ты кричишь? Чего там такое? – на кухню вернулась Елена Александровна, уже вооруженная очками.
– Вот, ты только посмотри, кто теперь глава "Зималетто"! – продолжал возмущаться Валерий Сергеевич.
Елена Александровна взяла журнал в руки и внимательно посмотрела на фотографию.
– Да, конечно, это Малиновский – бывший друг Андрея... Теперь президент?
– Вот, вот! Мать, а ты почитай, что там написано!
Елена Александровна провела глазами по тексту и тоже сильно озадачилась тем, что узнала.
– Так что это получается, что наша дочь теперь уже не управляет своей же фирмой? Как же так получилось? А нам она почему ничего не сказала? – задавала вопросы Елена Александровна мужу, да и самой себе в том числе.
– Получилось то, что наша дочь нам врала! – сделал смелый вывод Валерий Сергеевич. – Обманывать собственных родителей! Это же надо до такого опуститься! И кому отдать свое место! Малиновскому! По нему давно тюрьма плачет! Я вообще не понимаю, куда смотрел суд, дав условное наказание?!
– Валера, Валера, тише, успокойся. Погоди делать поспешные выводы. Возможно, наша дочь не хотела нам заранее говорить, чтобы не сглазить успех нового показа. Ты же знаешь, какие в "Зималетто" сейчас трудные времена, – попыталась защитить дочь Елена Александровна.
– Что значит сглазить? Как вообще Малиновский оказался на фирме? Катерина ясно указала ему на дверь, а теперь он вместо нее управляет компанией! И ты мне после всего этого говоришь успокоиться?! Может он шантажом взял это место, вот она и сдалась! Так! Я должен в этом разобраться! Где телефон? Я звоню дочери!
Полный решимости выяснить весь ход дел Валерий Сергеевич покинул кухню и вышел в коридор, чтобы позвонить по домашнему телефону Катерине и вызволить ее из дома для дальнейшего объяснения ей всей ситуации.
Елена Александровна с некой тревогой вышла за мужем, застав его уже с трубкой возле уха.
– Валера, но подожди до завтрашнего утра. Катенька спит, наверное, зачем ее будить. Потерпим же мы до завтра.
– Ничего! Проснется! Думает, что может лгать собственному отцу? Не пройдет! Совсем распустилась! – Валерий Сергеевич только покосился на жену, продолжая слышать в трубке только долгие гудки. – Она еще не подходит! Вот, мать, до чего разбаловала девку! Где у тебя ее мобильный был записан? Давай сюда!
– Валера, но она устала, с работы всегда поздно приходит, а ты ее собрался мучить своими расспросами. Давай подождем до завтра, прошу тебя.
Но все просьбы жены Валерий Сергеевич не воспринимал ни в какую, а твердо отстаивал свою позицию.
– Не собираюсь я ждать никакого завтра! – повысил он голос. – Найди мне мобильный дочери!
– У тебя уже твой футбол начался.
– Ничего! Футбол подождет! Жизнь моей дочери важнее!
Тяжело вздохнув, Елена Александровна удалилась на кухню. Вскоре она вернулась с записной книжкой, открыв ее на нужной букве алфавита "ка", где был записан номер мобильного телефона их дочери.
Однако после набора и этого номера голос Катерины отец не услышал. На проводе по-прежнему отражались долгие гудки.
– Не хочет подходить к телефону, тогда я сам поеду к ней домой и буду говорить с ней лично! – твердо решил Валерий Сергеевич, сделав шаг к вешалке с верхней одеждой.
– Валера, ну куда ты? Ночь на улице! – попробовала остановить его жена, но решимость и упертость над мужчиной взяли власть. Он не терпел обмана и более того не ожидал, что такой ему удар преподнесет родная дочь, которую они с женой вырастили, выучили, воспитали, дали образование и до сих пор отдают ей свою заботу.
Валерий Сергеевич только лишь вернулся на кухню, взял журнал, а затем зашел в комнату, нашел теплый свитер и вышел в коридор.
– Лен, мне надо во всем разобраться. Не переживай за меня. Ложись спать, – сказал он жене, надевая пальто. – Так, где мои ключи от "Волги"?
– Так там же бензин кончился, – напомнила Елена Александровна. – Вот, завтра зарядишь и тогда поедешь.
– Ничего. До дома дочери доехать хватит! Все, ты же понимаешь, что во всем нужно разобраться! Ложись, я буду поздно.
Мужчина покинул квартиру, оставив жену в полном неведении и не меньшем волнении за родных людей. Какой ей теперь сон, когда такое творится?
* * *
Я внимательно всмотрелась в свое зеркальное отражение. Лицо бледное, словно лесная поганка, после умывания холодной водой прилично сошел макияж. Показываться теперь Роману в таком виде просто нельзя.
Я приложила мокрую ладонь ко лбу и снова провела ею по лицу, а затем медленно выключила поток воды. Сухими салфетками кое-как вытерла руки и облокотилась спиной о раковину.
– Не может быть! – с неким ужасом шепотом сказала я самой себе, после того, как ко мне пришло озарение того, о чем я не мыслила думать в помине. Все ранее, что происходило с моим организмом, казалось, сейчас дало ответ, но я не могла полагать, что так и есть на самом деле, хотя что-то внутреннее уже не мешало признаться себе в нем.
Уже который день меня преследует слабость, апатия, сонливость, даже какие-то сомнения в чувствах Ромы и то мимо не прошли все из-за частой смены настроения и теперь эта тошнота после съеденной сейчас пищи. Все в купе придавало мне еще большей ясности и заставляло отложить на дальний план все сомнения, когда я только вспоминала свое состояние восемь лет назад, узнав, что жду ребенка от Дениса...
– Я беременна... – одними губами произнесла я, не чувствуя ни печали, ни радости в голосе. Это было слишком неожиданно осознать такое для себя сейчас, тем более, когда по ту сторону комнаты меня ждал Роман, а мое состояние уж точно не позволяет к дальнейшему прекрасному времяпровождению. – Господи... Что же теперь делать?..
Нет, чтобы рассказать или не рассказать все Роману, надо для начала точно проверить свои предположения, хотя я прекрасно понимаю, что они просто идентичные тем, которые оправдались врачом после той злосчастной ночи с Денисом. А сейчас мне надо взять себя в руки и сделать вид, что все хорошо, чтобы Ромка ни в коем случае ничего не заподозрил, хоть ни радости, ни отчаяния я не испытываю. Состояние какой-то неопределенности, возможно, даже страха пережить заново то, что не в силах даже вспоминать. Но я не стану напрасно мучить себя! Прежде, чем делать какие-то выводы, свои предположения надо проверить.
Подкрасив ресницы, наложив толстый слой пудры, не забыв при этом легкие румяна, я теперь готова показаться на лицо Роме.
Он нервно ходил по залу, потому как прошло уже пятнадцать минут с тех пор, как я ушла в таком подозрительном состоянии.
Я, наглядно убедившись в своих предположениях о волнении Романа, прогнав от себя всю слабость, подошла к нему и уверенно заговорила первой:
– Рома, прости меня, что так получилось. Испортила тебе весь вечер. Отвезти меня, пожалуйста, домой.
– Конечно, Кать, – мигом согласился он, никуда не девая своего волнения, которое я могла видеть на его лице. Я очень внимательно всмотрелась в его зеленые глаза, пытаясь прочитать в них ответ на свои предположения о беременности. Но, увы, влезть в чужую душу было невозможно, даже если она сегодня была столь открыта для меня. – С тобой все в порядке?
"Зачем спросил? Вот дурак! Ведь на лицо же очевидно, что что-то ее озадачило, она чем-то обеспокоена! Но явно это не касается моей персоны!" – подумал Ромка, прежде чем услышал положительный ответ из уст любимой:
– Да, все хорошо. Правда, – постаралась ответить я как можно увереннее, хотя по виду Ромы поняла, что получилось плоховато.
Ехали мы в полной тишине, исключая, конечно, звук мотора Роминой "Волги". Я пребывала где-то глубоко в собственных мыслях, не обращая никакого внимания на Романа. Ему это казалось до более чем странным, мучали необъяснимые сомнения относительно Катерины, а она все молчала.
Через минут десять после того, как мы отъехали от ресторана, я снова почувствовала знакомый комок в горле. "Господи, только не это!" – с ужасом помыслила я, приложив ладонь к горлу.
– Рома, останови машину. Пожалуйста, – жалобно попросила я, терпя из последних сил.
Роман тут же выполнил мою просьбу и подъехал к бортику.
Я поняла одно – на этот раз меня тошнило от моего положения, а не того, что укачивает. Или меня укачивает, поэтому и тошнит.
Выйдя на свежий воздух, мне казалось, что стало легче. Я старалась как можно глубже дышать, чтобы меня не стошнило на Ромкиных глазах. Правда, мне резко стало холодно. К сожалению, это все, что я могла сделать в данный момент, но и, разумеется, дать установку себе на успокоение.
Тогда врач сказал, что это мое нормальное состояние, это готовка организма женщины стать матерью. Только главное, чтобы его не понял Рома. Прежде, чем ему сообщать, я должна как следует все обдумать и взвесить.
– Катюш, держи воды, – напомнил о себе Роман, подав мне бутылочку с водой, которая всегда имеется у него в машине.
– Спасибо.
Бутылку то я взяла, но пить не решилась. Вдруг вода повлечет за собой еще один приступ тошноты. Его нельзя ни в коем случае допустить, потому как еще нужно как-то доехать до дома и объяснить Роману, что мне нужно остаться ночью одной.
– Катенька, давай я скорую помощь вызову, а? Тебя врачи осмотрят.
– Нет, нет, – замахала я головой. – Не нужно. Мне уже лучше.
– Ты уверенна? Мне совсем не нравится твое состояние.
"Мне тоже. Но я не думала, что наши отношения зайдут так далеко", – сказала я самой себе и вернулась на переднее сиденье.
Он тоже занял свое место, не торопясь заводить машину, и лишь беспокойно смотрел в мою сторону. Я чувствовала, что он ждет каких-то объяснений, но они самой бы мне не помешают.
– Поедем, Рома.
– Уверенна?
Я только кивнула, смотря в лобовое стекло.
– Хорошо. Я поеду медленно, если тебе вдруг станет хуже, обязательно скажи.
Я снова подтвердила кивком головы свое понимание фразы.
– Ты не против, если я открою окно?
– Нет, конечно. Только боюсь, как бы ты не простыла.
Ничего не ответив, так как каждое слово для меня становилось пыткой, я открыла в двери окошко до самого конца. Свежий воздух мне сейчас в помощь доехать до дома без приключений.
Роман действительно очень медленно вел автомобиль, то и дело отвлекаясь от дороги моим состоянием. Я не могла его ни в чем упрекнуть, ведь понимала, как он волнуется, и что при всем своем желании не могу его ни чем успокоить сейчас, кроме своего слова. Но, каким тоном я говорю, он едва мне верит, что со мной все в порядке.
Я поплотнее вжалась в собственное пальто, так как холодный воздух распространялся по всему салону, перекрывая горячий от печки. Что было поделать, но, наверное, легче было дойти пешком, чтобы не мучить ни себя, ни Романа.
Наконец появились знакомые улочки, дома и мой двор. В душе ликовала радость. Приехали! Теперь осталось не менее важное – сказать Роману, что нам стоит ночевать сегодня по разным квартирам.
– О, нет! – воскликнула я, увидев через лобовое стекло папину "Волгу", припаркованную возле моего подъезда. Он на ней сто лет уж не ездил, а тут... Он приехал ко мне получается? Но зачем?
– Что такое, Кать? – обеспокоенно спросил Ромка, в душе немного обрадовавшись тому, что она, наконец, заговорила.
– Папа... Здесь... Похоже, он приехал ко мне... – рассеянно произнесла я, не понимая, что послужило причиной столь позднего его визита.
– Где здесь?
– Там, – указала я на белую "Волгу". – В машине.
– Это машина твоего отца?
– Да. Но я его не ждала и не понимаю, почему он приехал сюда в столь поздний час? Господи, что же делать теперь?..
– Катюша, не волнуйся, – Рома взял меня за ладошку. – Мы выйдем сейчас вместе и все ему расскажем. Конечно, понимаю, что сейчас не время и не место, но другого варианта у нас нет.
– Нет, Ром, нет! Это не вариант сейчас! Я не понимаю, что подтолкнуло его приехать ко мне домой? – какая-то неведомая ранее паника овладела мной. – Неужели Колька рассказал про статью? Точно! Больше не кому! А еще друг называется!
– Кать, это уже не важно, как Валерий Сергеевич узнал о нас. Ты же понимаешь, что мы не можем скрывать наши отношения перед твоими родителями. Мы сейчас с тобой выйдем вместе, и я попытаюсь все объяснить.
– Рома, поехали отсюда. Умоляю тебя, – пришла на ум казалось мне гениальная идея. По крайней мере, это лучший вариант продержать наши отношения втайне от папы хотя бы на сегодняшнюю ночь.
– Нет, Катя. Я никуда не поеду. Если твой отец приехал к тебе в столь поздний час, значит с тобой ему очень важно поговорить. Бежать – не выход, – попытался объяснить Роман, что все же пора рассказать правду. – И потом ты же со мной. Я скажу твоему папе ровно то же, что говорил тебе сегодня. Катюш, не робей, он любит тебя, прислушается к тебе и примет твое решение.
– Ты его плохо знаешь. Тем более, после всего того, что было... – отчаянно произнесла я.
– Кать, не думай сейчас, что мне придется выслушать правду о своем прошлом, ведь знаю, что я далеко не ангел. И все, что будет говорить твой папа – это правильно. Потому что он старше нас, опытнее, мудрее. И как отец он желает своей дочери только добра и, конечно, счастливого будущего. Пусть не сегодня, но через какое-то время он обязательно поймет тебя. А для меня главное, чтобы ты мне верила, и со своей стороны я сделаю все возможное, чтобы мне поверили твои родители.
Я тяжело вздохнула. Ромка, конечно, прав. Рассказать все нужно. Но почему именно сегодня, когда я так неважно себя чувствую? Когда вся моя голова забита совершенно иным, и у меня совсем нет сил, чтобы суметь убедить отца в своих чувствах к Роме, чтобы его самого защитить и привести доводы того, что он изменился и полюбил меня. Что моя жизнь без него уже немыслима. Зачем Роме выслушивать то, от чего так больно его душе? Его прошлое и так преследует его по пятам, и я не хочу, чтобы с моей стороны оно тоже его задевало, хотя я и сама даю предпосылки к этому. К примеру, самолично создала эту ситуацию, из которой выход действительно только один – рассказать все папе здесь и сейчас.
– Хорошо, Ром. Пойдем. Вместе, – озвучила я свое решение. Надеюсь, что закончится все мирным путем.
Мы вышли из машины, но я не торопилась направляться в сторону папиной "Волги". Поэтому Рома сам взял меня за руку и повел, словно школьницу, вперед к машине. Не доходя несколько шагов, я остановилась и велела Роману остаться на месте, а сама подошла вплотную к машине и заметила, что папа дремлет на своем водительском месте. Похоже, не первый час он караулит меня.
Я робко постучала в окно, уже заранее предвещая разноса с папиной стороны. Отец тут же распахнул глаза и, увидев меня за стеклом, открыл дверь и вышел из машины.
– Привет, пап. А чего ты здесь мерзнешь на улице?
– Это я у тебя хочу спросить, где носит мою дочь всю ночь? Ты на часы вообще смотрела? – папа тут же повысил голос. – Двенадцатый час, а тебя нет дома! К телефону не подходишь! Ни к одному, ни к другому! А, если с тобой что-нибудь случилось? Родители для тебя пустое место, раз ты к ним так предательски относишься!
– Папа, это не так! – попыталась возразить я, но тщетно. Напор отца был очевиден и силен. – Вы не пустое для меня место. А телефон я оставила дома, случайно.
– Конечно, случайно! А Малиновский стал президентом тоже случайно? Почему ты врешь собственным родителям? – Кричал Валерий Сергеевич в полный голос на весь двор. – Как тебе только не стыдно! Разве мы так тебя с матерью воспитали, чтобы на старость лет ты враньем нам отплатила?! Где ты была?
"Точно, Коля! Это он рассказал родителям про эту статью назло мне. Обещал же молчать! Нет! На этот раз с рук ему это не сойдет!" – думала я про себя, пока выслушивала всю ругань отца.
– Это не имеет сейчас значения. Папа, я прошу тебя, успокойся и не кричи. Я сейчас все объясню.
– Где ты была, я спрашиваю?! – папа продолжал требовать с меня признания, но как же душа противилась тому, чтобы говорить правду. – Отвечай, когда тебя спрашивает отец!
Рома уже больше не мог стоять спокойно и слышать, как кричат на его любимую, даже если это делает ее родной отец. Тем более, когда она неважно себя чувствует. Ей бы отдых нужен и покой, а не выяснение, почему сменился президент. Поэтому он решил вмешаться и взять весь напор Катиного отца на себя.
– Ваша дочь была со мной, Валерий Сергеевич! – твердо ответил Роман, встав рядом со мной. – Я пригласил ее в ресторан и готов полностью объяснить свое поведение. Только, пожалуйста, не кричите на нее, а постарайтесь выслушать нас спокойно.
– Ах... Вот оно как! Вот, с кем ты проводишь время! – осенило отца. – С уголовником! Да еще по ресторанам с ним свободно разъезжаешь и считаешь, что можешь дальше скрывать от собственного отца правду?!
– Нет, папа! Что ты говоришь? Рома не уголовник! – тут же возразила я отцу. – Я хотела тебе все рассказать, но позже. Папа, прошу тебя, давай не будем устраивать сейчас разборки, – отчаянно проговорила я, чувствуя, как теряю последние силы.
– Я прекрасно знаю, что говорю! Совсем распустилась! Забыла как крокодильи слезы лила вот из-за него? – пальцем отец указал на Романа. – А теперь он у тебя президент! А твое место каково? Полы мыть вместо уборщицы?
– Папа, как ты можешь! Да, Рома стал президентом, потому что я сама так пожелала. Но я по-прежнему занимаю высокую должность! Ты не имеешь права обвинять его, не зная всей ситуации, папа!
Мне казалось, что отец меня не слышит или не желает слышать. Да, я знаю, какой он у меня вспыльчивый, как принимает решения сгоряча, но сегодня он особенно суров. И я уже не знаю, как суметь пресечь его пыл.
– Валерий Сергеевич, я прошу ваш, выслушайте меня и тогда вы поймете ход действий вашей дочери и не станете обвинять ее в безнравственном к вам отношении, – вмешался Рома.
– А ты вообще кто такой, чтобы встревать в чужие разговоры?! – сорвался отец и на Ромку. – Как ты вообще посмел после всего приблизится к моей дочери?!
– Папа!
– Не встревай, дочь! Кто, если не отец вступится за тебя!
– Валерий Сергеевич, я не собираюсь причинять более вашей дочери боли, наоборот, желаю ей только добра. Я очень уважаю вас, мы же с вами взрослые люди и вполне адекватно можем поговорить в более спокойном месте. Например, у Катерины дома.
– А с тобой никакого разговора не будет! Я завтра же сам лично прослежу за тем, чтобы духу твоего не было в стенах компании моей дочери и рядом с ней в том числе! – кричал отец на Романа, дав четко понять, что он даже слушать его не желает. – А с тобой будет отдельный разговор! Быстро садись в машину!
– Нет, папа! Я никуда не поеду, пока ты не выслушаешь меня и Романа тоже! Папа, это очень важно! Прошу тебя, дай ему сказать, – умоляла я отца, пытаясь хоть как-то дать Роме оправдаться. Но, похоже, от меня в данной ситуации уже ничего не зависело.
– Он уже все сказал! Четыре года назад! Когда свел в могилу твоего мужа! И я не позволю, чтобы ты имела с этим человеком какую-либо связь! Никогда! Все! Довольно! Быстро садись в машину! – папа открыл дверь на заднее сидение.
– Нет, папа! Если ты хочешь знать всю правду, тогда Роман поедет со мной! – настаивала я, но папа был непреклонен.
Ошибалась я, однако, полагая, что папа захочет выслушать Ромку. Не думала я, что все так далеко зайдет. Но что мои слова могут значить без слов Ромы? Ведь то, что я люблю его, папе в данном случае будет безразличным, да и ему нельзя наносить такой удар, говоря об этом. А Ромка мог бы собой лично, своим примером и словами доказать отцу, что у него серьезные намерения, что он занял по достоинству президентское место.
Только вот Ромка из нескольких последних фраз тоже многое осознал для себя. Однако пускай он оставит свои понимания на потом. Ведь оставлять Катерину одну на разнос отца он не желал. Тем более, когда такой скандал устроен по большей мере из-за него.
– Пусть он едет, куда хочет! Я своего решения не изменю! – папа сурово посмотрел на меня. – Садись!
– Катюш, езжай с отцом, а я поеду следом, – шепнул мне Рома.
Я подтвердила свое согласие кивком головы и села на заднее сиденье папиной машины в надежде, что по дороге к дому он немного успокоится и хотя бы впустит Романа на порог. Конечно, я еще могу рассчитывать на маму, уверенна, что она Ромку точно за дверью не оставит, хотя уже и не знаю. Папино влияние слишком сильно бывает порой.
С горем пополам я доехала до родительского дома. Постоянно преследующая на протяжении всего пути тошнота не позволяла мне сказать лишнего слова на упреки отца. Я, конечно, знала, что сегодня покой мне даже не приснится, потому, как вряд ли мне удастся сомкнуть глаз в этот плачевный вечер. Ах... Только как же прекрасно он начинался... Ромкино предложение, кольцо... И эта гадкая статья, которой надо было испортить всю торжественную обстановку!
Как я и полагала, Рому на порог отец не впустил. Даже на возражения мамы, что не хорошо держать человека за дверью, он не реагировал и в упор не хотел слышать.
В итоге Роме ничего не оставалось, как развернуться назад к своей машине и трепетно ждать в ней своего часа. Теперь у него вся ночь впереди, чтобы подумать над вопросом: "А сможет ли Катя пойти наперекор родителям, чтобы быть с ним рядом?" По ее протестам отцу возле ее дома это было очевидно, но домашняя обстановка порой совершенно меняет суть дела.
Да, он и вовсе не предполагал, что отчуждение Катиного отца будет столь резким, категоричным. Даже в самые худшие времена Андрей и то старался хоть как-то, пускай через силу его выслушать. Но сейчас ему, мягко говоря, но четко намекнули, он не должен быть рядом с Катей и никакое твое оправдание уже не поможет.
Перебороть себя и забыть прошлое невозможно. Оно всегда будет стоять стеной между их с Катей любовью. Их счастью будут мешать все, кто хоть на секундочку знал его самого: Катины родители, они то ясно, желают дочери только счастливого будущего; ее друг, который постоянно будет искать повод, чтобы уличить его в измене, которая уже вот-вот, не за горами; женсовет, который ни при какой возможности не упустит своего шанса встать на сторону Николая и лишний раз напомнить Катерине его прошлые деяния. И рано или поздно она может не выдержать всего этого натиска и тогда наступит конец всему их трепетному счастью.
– Папа, за что ты с ним так? Ты даже не захотел его выслушать! – попыталась я вступиться за любимого, после того, как мама с тревогой на лице закрыла дверь. – Тебе лично Роман ничего плохого не сделал!
– Дочка, доченька, успокойся. И ты, Валера, тоже. Криком ничего не решается, – вмешалась мама в наши разногласия.
– Зато тебе сделал! И я не позволю ему мешать своей дочери спокойно и счастливо жить! Все! Это не обсуждается! – на повышенных тонах низким басом уверенно сказал папа.
– Ты ничего о нас не знаешь! Почему ты считаешь правильным судить человека за прошлое? Не исключая возможности, что он может измениться и пересмотреть свои взгляды на жизнь! Я уже взрослый человек и сама имею право выбора! Так вот, я свой выбор сделала! И пока ты не впустишь Рому в квартиру, я не собираюсь с тобой разговаривать, папа, ни о чем!!
Я не снимая пальто и сапог, ринулась в свою комнату, несильно хлопнув дверью.
– Катерина! Вернись! Кто тебе позволял кричать на отца?! – слышала я через дверь резкий голос папы.
Я рухнула на диван, скинув пальто рядом с собой. На глазах выступили слезы боли и беспомощности от того, что не в моих силах стало переубедить отца и дать ему понять, как Рома важен не только для компании, но и дорог мне. Я не представлю, что сейчас он чувствует, наверное, даже физическую боль от того, что все против нашего счастья.
Да, вот так сегодня, наверное, я первый раз пошла против воли папы. Хотя, нет, не первый. Вспомнить только ситуацию с Лукшиным, когда отец настаивал на моем замужестве. Знаю, что не права я, нельзя было кричать на папу, но так обидно, когда родители не понимают твоих намерений, когда ведь просто требуется выслушать и понять. Большего не нужно.