НРКмания

Форум любителей сериала "Не родись красивой" и не только
Текущее время: 29 мар 2024, 12:46

Часовой пояс: UTC + 4 часа


Правила форума


Внимание! В этом разделе содержатся материалы, запрещенные лицам моложе 18 лет.



Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 353 ]  На страницу Пред.  1 ... 13, 14, 15, 16, 17, 18  След.
Автор Сообщение
 Заголовок сообщения: Re: Понять, простить, принять
СообщениеДобавлено: 16 дек 2015, 02:11 
Не в сети

Зарегистрирован: 14 апр 2014, 01:18
Сообщения: 143
Очень рада за Катю и Рому. Произошла авария, трагическая случайность, которая забрала жизнь Андрея, но все упорно продолжают думать о Романе, как об убийце. Рома скрывает подробности аварии. Кристина, спасибо за главу и надеюсь в скором времени вы откроете все тайны. Жду продолжения


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Понять, простить, принять
СообщениеДобавлено: 16 дек 2015, 17:06 
Не в сети
Ягодка
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 12 июн 2015, 18:50
Сообщения: 615
Откуда: Россия, г. Москва
farayla писал(а):
Очень рада за Катю и Рому. Произошла авария, трагическая случайность, которая забрала жизнь Андрея, но все упорно продолжают думать о Романе, как об убийце. Рома скрывает подробности аварии. Кристина, спасибо за главу и надеюсь в скором времени вы откроете все тайны. Жду продолжения
Да, да, в скором. По моему плану уже дело близится к завершению, но так как кратко писать я не умею, поэтому оно немного затянется. Сначала восстановлю справедливость, сделаю то, о чем мечтаю очень давно, а потом приступим к главной тайне Романа Дмитриевича.

_________________
"Женщины – удивительные существа... Чем больше они страдают, тем больше они любят". ©


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Понять, простить, принять
СообщениеДобавлено: 17 дек 2015, 22:41 
Не в сети
Ягодка
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 12 июн 2015, 18:50
Сообщения: 615
Откуда: Россия, г. Москва
* * *
Мужчины для серьезного разговора расположились во второй комнате, в которую Рома плотно закрыл за собой дверь с тем намерением, что Катерине совсем не обязательно знать их предстоящие разборки, впрочем, без которых очень хотелось обойтись и решить мирным путем, поняв друг друга.
– Зачем тебе Катерина? – первым вопрос задал Николай, откинувшись на спинку кресла. Рома же сидел напротив него на стуле в неком напряжении.
– Зачем ты спрашиваешь, если мое слово для тебя – пустое место. Если ты мне не веришь, к чему вопрос?
– А я поверю. Просто хочу понять, что она такого в тебе нашла, что потеряла голову.
В глазах Николая Роман тоже прочел откровенное недовольство от уже наступившей беседы.
– Полагаю, тебе лучше поинтересоваться насчет этого у нее самой.
– Малиновский, Катя – моя лучшая подруга. И я желаю ей только одного – счастья в жизни. Горя и боли она и так натерпелась. С лихвой. И, если ты еще будешь испытывать ее нервы, то лучше сейчас исчезни из ее жизни, – продолжал Коля на своем, стараясь не особенно подбирать слова. В его представлении – Малиновский все равно, что игрушка на батарейках. Ударь ее об угол стола – боли не почувствует. Роману этого с рождения не дано. Поэтому все слова о каком-то нелепом изменении вице-президента для Зорькина казались полной чушью.
– Я люблю Катерину! Поверь, я не меньше тебя желаю ей счастья и радости, минуя беды и страдания.
– Только что-то я слабо верю в твою любовь и желания, – на все искренние слова Романа Коля находил нелепые отговорки и, казалось бы, вовсе не желал понять чувств собеседника. – Малиновский, скажи честно, через сколько недель Катя тебе надоест? Ну чтобы я заранее знал, когда покупать "Валериану".
"Он что совсем меня не понимает? – глядя в глаза Николаю, размышлял Ромка. – Или не хочет понимать? Совсем не слышит? Или не хочет слышать? Или хочет услышать совершенно противоположное? Неужели он не чувствует, что я говорю правду?"
– Ни через сколько. Ты слышал, что я только что сказал? Так вот, повторю еще раз – Катю я люблю по-настоящему, и она знает об этом. И твои подозрения насчет нашего будущего совершенно не оправданы.
– Потому что я знаю тебя вдоль и поперек, твои похождения по бабам и ночным барам, а тут нате – строишь из себя примерного семьянина. Не сходится немного, не ощущаешь? – припомнил Николай былую Ромину жизнь. У него внутри заметно похолодело. Вспоминать о ней – не великое счастье, вернее сказать, – несчастье, которое мешает устроить счастливое будущее.
– Я честен перед Катей и в мыслях не держу ее обманывать. Да, наступило время, и я пересмотрел свои взгляды на жизнь и в отношении к Катерине в том числе. Я вижу, ты жаждешь об этом поговорить?
– Зная твою прошлую репутацию, – слабо верится, чтобы ты кого-то полюбил, кроме себя дорогого. И тем более отвечал чувствами Кате, которой ты всегда пренебрегал. И это еще мягко сказано.
– Я знаю, мое прежнее к ней отношение оставляет желать лучшее, но теперь все изменилось, – Ромке казалось, будто он сейчас оправдывается. Да еще перед кем? Не перед Катиным отцом же! Но он знал, как ей Коля важен и дорог. И объясниться с ним будет также важно, как и с ее родителями. Правда к разговору с ними придется подготовится морально. – Я действительно полюбил Катерину и хочу провести с ней всю жизнь. Надеюсь, что она тоже желает этого. И ты, как ее лучший друг, должен поддержать ее советом, добрым словом. Потому что она изо всех сил тянет на плечах "Зималетто" и пытается сделать все для его процветания, а ты, вместо того, чтобы помочь ей, все время напоминаешь и твердишь на каждом углу, какая я сволочь.
– То есть, по-твоему, я плюю на "Зималетто" и занятость Катерины? Прекрасно! Малиновский, да ты вообще ни черта в этом не смыслишь! – наконец-то Зорькин уцепился за ниточку, которой смог задеть Романа. Наконец-то нашел оправдания своему недовольству! "Зималетто"… Конечно, оно часто давало прикрытие во многих делах, что должно даже до личной жизни. – Только за других горазд решать!
– Нет, я сказал не так. Ты ее лучший друг во всем! И даже в ее выборе относительно меня. Никто не имеет права решать за других, если только это решение не во благо другого. А Катерина сделала свой выбор. Да, я сам знаю, какая я сволочь, что мне нет прощения за то, что по моей вине погиб Андрей, но сейчас, когда жизнь начинается налаживаться, позволь Кате не мешать обустраивать ее так, как она желает.
– Тебя послушать, так ты у нас такой хороший и порядочный, прямо бриллиантовый, который станет Кате верным мужем! Лишь бы только выйти чистеньким из грязи!
– Коля, я повторяю еще раз, – произнес Рома несколько тише и медленнее, чтобы эффективнее дошло до сознания Зорькина. – Да, мое прошлое оставляет желать лучшего, и я понимаю, что ты хочешь Катерине только добра, но тебе придется мне поверить, чтобы убедиться в этом. Другого выхода нет. Сделай это ради нее.
Зорькин задумался. Причем основательно. Ромка говорил четко, без всяких запинок, уверенно и Коля даже начал верить. Только внутри еще противился этому. С другой стороны у него не было оснований не верить Роману, кроме непоказательного прошлого. Ведь Малиновский за все время отношений с Катериной не создавал ни малейших условий, чтобы усомниться в искренности его чувств.
– Допустим, Малиновский, я поверю тебе, – без особого желания Коля все же принял сторону Романа. – Но только из-за уважения к Кате. Да, ты прав, идти против ее чувств к тебе, к сожалению, не в моих силах. Наверное, и правда, в тебе есть что-то такое, что Катя увидела и оценила.
Коля встал с кресла, поправил костюм, переложил ключи из одного кармана в другой и подошел к двери. Обернулся к Роману. Тот стоял к нему лицом, видимо ожидая последнего слова.
– Дай мне слово, что ты никогда не причинишь Катерине боль и никогда не изменишь ей с другой, в отличие от Жданова! – потребовал Коля.
– Зачем? Если мои слова для тебя – пустое место.
– Затем, Малиновский! Чтобы ты сам прежде всего дал себе это обещание. Не мне с тобой жить. А еще одной измены Катя не переживет! Вот тогда – пеняй на себя!
"Я никогда ее не предам!" – ответил сам себе Роман, прежде чем Коля покинул комнату.
Я услышала хлопок двери и поняла, что мужской разговор закончился. И слава Богу. Не понимаю, о чем так можно долго беседовать. Выбежала в гостиную. Коля на моих глазах надевал ботинки.
– А ты разве не останешься на завтрак? – поинтересовалась я ради приличия.
– Не останусь, Кать. Я лучше у тети Лены чаю попью.
– О чем вы говорили?
– Твой Малиновский знает, а тебе, Кать... Побереги свои нервы, – Коля похлопал меня по плечу и открыл дверь шкафа, чтобы достать свою верхнюю одежду.
– Все же, я имею права знать, что замышляет мой лучший друг! – настояла я. – А то не выпущу к маме!
– Катенька, не переживай. Мы с Колей сознательно поговорили и поняли намерения друг друга, – в гостиной я услышала мягкий голос Романа.
– Время покажет! – сказал откровенно Николай, застегивая пальто на пуговицы. Естественно, эта фраза была обращена в адрес Романа, и он уловил это в суровом взгляде, обращенном в его сторону. – Кать, пока. Я тебе еще позвоню, – Коля махнул мне рукой на прощанье и открыл дверь, ключи от замка которой остались в замочной скважине.
Закрыв за другом дверь, я подошла к Роме и обеспокоенно посмотрела ему в глаза. И он прочитал в них некую мою тревогу. Причем вполне оправданную. Итог разговора лучшего друга с любимым человеком не может не волновать меня!
– Кать, все в порядке, правда, – ответил он мне, словно предвещая мой вопрос.
– Коля, небось, всякие гадости тебе наговорил, да? Ты не слушай его, он просто не понимает моего отношения к тебе.
– Но почему же сразу гадости? Я желаю, чтобы каждый человек имел такого верного, чуткого и заботливого друга, как Николай, – улыбнулся Роман, обняв меня за талию.
Я в свою очередь подошла к нему еще ближе и положила ладошки к нему на грудь.
– Ром, пообещай мне одну вещь... – тихо произнесла я.
Роман внимательно всмотрелся в мое лицо и сосредоточился на восприятии.
– Ты всегда будешь говорить мне правду без всяких увеличений или уменьшений. Просто, какую есть, какой бы она не была, но истину. Даже, если для меня она может сказаться не в лучшую сторону.
Рома аккуратно взял мою ладонь в свою руку и оставил на ней несколько легких поцелуев. Потом нежно взглянул на меня и я поимела возможность увидеть в его глазах не только понимание, но и заметила капельки тревоги. Но, возможно, мне только показалось...
Рома зажмурился на мгновение. Как по взмаху волшебной палочки перед глазами появилось одно событие, которое он приказал сам себе забыть. Забыть навеки! Навсегда! И не вспоминать ни при каких обстоятельствах. Будто его никогда и не существовало.
Но оно не умерло в его сознании, оно произошло, оно, оказывается, живо до сих пор и, видно не так это просто заставить себя заглушить то, о чем сам себе велел молчать.
Но нужно! И иного выхода у Романа нет. Катя для него дороже всего, и он не может ни в коем случае потерять ее, ее доверие к себе, ее нежные чувства и ласковый взгляд, теплые прикосновения. Нет! Она – все, что у него есть на этом свете.
– Обещаю. Обещаю всегда быть честным с тобой. Чтобы не произошло. Я хочу, чтобы ты знала, что я очень тебя люблю. И всегда буду любить, чтобы не случилось. Ты – самое дорогое, что у меня есть.
Я обхватила его шею руками, закрыла глаза и тихим шепотом произнесла: "Ты для меня тоже... Очень дорог...", а потом, не торопясь, нашла его губы и оставила на них сначала невесомый, а затем уже настоящий, такой желанный и долгий, чувственный поцелуй. Рома перехватил его, с желанием продлевая наше удовольствие, и начиная следующий, такой же нежный и одновременно страстный.
Правда наше блаженство прервал запах подгоревшей гречки, доносившийся с кухни.
– Кать, ты что забыла подлить воды?
– Ага, – виновато кивнула я, оторвавшись от Романа. – Сейчас все исправлю!
Я вернулась на кухню и с ужасом обнаружила подгоревшую кастрюлю, из-за которой и случилось маленькое происшествие.
– О, Господи! Что я наделала? – воскликнула я, не понимая, как могло такое произойти, если я исправно следила за кастрюлей и подливала туда воды.
– Ничего страшного, – ответил мне Роман, хотя я и не предполагала, что он пришел за мной на кухню следом, и выключил конфорку плиты. А затем полотенцем взял за ручку кастрюли и перенес ее в раковину.
– И почему я такая... Никчемная? – от своей же неуклюжести и неспособности даже проследить, чтобы еда не сгорела до той степени, что теперь от кастрюли легче избавиться, как я уже однажды так и сделала, я осела на диван напротив, закрыв лицо руками. Хотелось заплакать, при этом, чтобы тебя кто-нибудь пожалел. Но я мужественно терпела, чтобы Рома не подумал, что реакция плача у меня на такие, казалось бы, мелкие бытовые неудачи.
– Но почему сразу никчемная? – Рома присел рядом со мной, обнял за плечи. – Не говори так дурно о себе. Это ж ерунда, в моей практике тоже подобное случалось, – ободряюще говорил он, стараясь меня успокоить. – И, если так расстраиваться по каждой подгоревшей кастрюле, то и жизни не хватит на более важные вещи.
– Для тебя, может быть, и ерунда, а для меня – полная катастрофа. Ром, прости, что оставила нас без завтрака, – я взглянула на Романа глазами, полными раскаяния. – Я сейчас что-нибудь приготовлю... – несмело произнесла я, учитывая свои кулинарные способности.
– Подожди, не суетись. Не надо ничего готовить, тем более в холодильнике у тебя, мягко сказать... Ты вообще, чем питаешься? Воздухом или солнечной энергией?
– Йогуртом, – ответила я первое, что пришло на ум. – Да мне хватает как-то. Я в основном обедаю в "Зималетто", а к вечеру так устаю, что мне бывает и не до ужина, – сказала я правду. Так было со мной на протяжении некоего времени, особенно, когда навалились многие проблемы перед Новым годом, что организму, наверное, решить их важнее, чем желудку – естественные потребности.
– Теперь мне все ясно, – вздохнул Ромка. – Но ничего. Мы быстро поправим твое худое положение и заполним твой холодильник так, чтобы у тебя само по себе возникало желание поесть с утра прилично, а не консервантами йогуртов. А сейчас поедем в ресторан, накормлю тебя по-человечески, а то из того, что у тебя имеется, мало что можно приготовить.
– Ты полагаешь завтракать в ресторанах лучше моих йогуртов?
– А я разве не могу сделать своей любимой женщине приятное?
Я радостно улыбнулась. Остатки моего печального настроения и самоедства сами по себе начали рассеиваться, возвращая былую уверенность и гармонию в душе.
Приблизившись к Роману, я поцеловала его в губы, а затем быстро встала и удалилась в комнату со словами: "Я быстро! Только оденусь!"

_________________
"Женщины – удивительные существа... Чем больше они страдают, тем больше они любят". ©


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Понять, простить, принять
СообщениеДобавлено: 20 дек 2015, 21:14 
Не в сети
Ягодка
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 12 июн 2015, 18:50
Сообщения: 615
Откуда: Россия, г. Москва
Глава 35

Совсем скоро будет два месяца, как нашим "Зималетто" руководит Роман Дмитриевич Малиновский на законных основаниях. Я полностью передала в его обеспечение не только все документы, но и даже хотела, чтобы он переместился в мой кабинет. Однако он четко дал мне понять, что не заслуживает такой почести обмениваться кабинетами, да и к тому же не видит разницы. Почему президент не может работать на своем прежнем рабочем месте?
В конечном итоге мы решили, что важные собеседования, встречи или подписи контрактов будут происходить в моем кабинете, а работать Роман останется в своем. Так действительно обоим нам привычнее.
Шурочка, правда, как только узнала о наших переменах, на каждом углу растрепала о своем статусе: теперь она не обычная секретарша, а помощница самого президента известного модного дома. Правда Рома все же четко расставил приоритеты: самой важной, первой помощницей, вернее, правой рукой все же стала я, а Шурочка – вторым замом, если уж она так этого хочет. Пусть, ему не жалко. Потому как отдавать приказы о занятости или минутах свободного времени должен все же секретарь, а не только что любезно уступивший свое место, президент в моем лице.
А вот подруги Шуры явно не так радостно отозвались о новом начальстве, хотя явное недовольство тоже не выражали. Наверное, потому что я сумела им объяснить, что Роман Дмитриевич не желает зла нашей компании и с ним, если все сложится удачно, "Зималетто" окончательно выйдет из кризиса, чего, разумеется, желал каждый сотрудник.
К тому же женсовет застал нас в кабинете Ромки, когда я отдалась ему с поцелуями, забыв совершенно, что мы не в квартире, а на работе, где за нами постоянно следят три пары чрезмерно любопытных глаз и ушей в том числе. Вот тогда и пришлось все выкладывать на чистую. Конечно, я и так догадывалась, что женсовет все понял, но теперь я сама приложила к этому руку, вернее наглядно продемонстрировала, что между мной и президентом действительно тесные отношения.
Тогда за обедом в тот день девочки не отлипали от меня с вопросами, как я так сумела разглядеть в Малиновском что-то положительное, а именно то, что касается любви по отношению ко мне. "Закостенелого бабника не так легко исправить, если он не желает этого сам", – твердили они мне в один голос, и я отвечала просто: "Он изменился и нашел свою любовь. Мы нашли друг друга".
Девочки, по крайней мере, в отличие от Николая, быстрее поняли, что мы с Романом любим друга и пообещали больше не придумывать шпионских планов, как избавить меня от напасти Романа Дмитриевича.
Только вот от родителей наши близкие отношения приходилось скрывать по-прежнему. Они даже не знали, что у нас произошла смена начальства. Я ведь понимаю, папа этого всего не одобрит. Рома для него враг номер один, я заранее знаю, что он вряд ли смирится с моим выбором, зная прошлое.
Но с каждым днем мне становилось все труднее скрывать эту правду. Рано или поздно родители должны будут ее узнать, потому что я хочу, чтобы они его поняли, приняли и простили, как сумела понять, простить и принять я в свое время.
Ромка в этом вопросе терпеливо ждал моей смелости рассказать родителям всю правду. Ждал и не торопил, понимая, как мне трудно. Спасибо ему за это. Да и он сам не знал, как посмотрит в глаза Катиным родителям после всего того, что сделал, какие поступки совершал по отношению к ней.
Вот, поэтому мы и старались отложить это знакомство, встречу куда-нибудь на подальше. А пока имели возможность находиться в обществе друг друга после работы, оставаясь ночевать друг у друга на квартирах по очереди.
Правда, не таким уж известным стало наше "Зималетто". Вернее сказать, его многие стали воспринимать, как неудачную фирму, которая растеряла все свои позиции, и теперь пытается вскарабкаться на вершину среди модных производителей одежды. Но надо отдать должное, с выпуском коллекции мы определились. Она состоится. И именно так, как мы хотели на всеобщую аудиторию уже в первых числах марта. Точная дата как всегда зависит от нашего великого гения – дизайнера Милко. Пока он оденет всех своих моделей, пока у них пройдут репетиции, в общем, – целая история, которая повторяется перед каждым показом. А в этот совсем не хочется ударить в грязь лицом тем более после долгого перерыва.
Кстати, о минутах свободного времени. У Романа их совсем не было. Он полностью был погружен в свои прямые обязанности, что порой мне казалось, что таким образом он снова делал попытки скрываться под масками, уходил в себя, в свой внутренний мир, открытый лишь ему. И меня это настораживало. Но я все время гнала от себя подобные умозаключения, списывая на то, что Роману все же тяжело в какой-то мере управлять фирмой, да и он четко объяснял, что мы должны как следует подготовиться к предстоящему показу, чтобы прошло все без всяких накладок и запинок.
На самом деле отпечаток его прошлого четко стал виден в его настоящем. Причем, если бы рядом находилась не Катерина, а любая другая женщина, к которой у него открылись чувства, Рома был уверен, что никакие сомнения его бы не преследовали.
Он боялся сделать что-то не так, обидеть ее словом, сказанным не в нужном месте. Боялся, что она упрекнет его даже в какой-нибудь мелочи, типа не мытии рук перед едой, когда эта маленькая вещь просто вылетит из его головы после какой-нибудь важной встречи.
Ведь он никогда не жил семейной жизнью, которой планировал сейчас, которой хотел теперь, да и видел, что Катерина в общем то тоже этому не препятствует. Порой он был вынужден оставаться на работе до самого поздна, чтобы только не ехать с Катериной домой сразу же после окончания рабочего дня. Он банально не знал, как поступать в той или иной семейной ситуации, поэтому лучшим выходом в настоящие минуты он считал избегание. Правда после пары попыток испробования этого приема на собственном опыте он решил, что это пустое дело бежать от проблем, тем более, когда Катерина может что-либо заподозрить. А как он ей сможет сказать правду, что всегда сторонился семейной жизни, полагая, что никогда с ней не столкнется, что свобода для него дороже денег. А оказалось, все совсем не так.
Нет, да и лгать ей он тоже не желал. Совета спросить было тоже не у кого, в "Зималетто" Ромке союзником в этом деле мог бы стать Николай, который знает Катерину вдоль и поперек, но обращаться к нему Рома осознанно не стал. Их отношения пока находились в стадии сильно натянутой дружбы, вернее сказать дружбы по работе и не более. Да и потом Коля ведь только-только начал верить в его поведение, намерения, а тут вдруг такие вопросы: "Как жить с Катериной на одной жилплощади?" Смешно казалось Ромке при таких размышлениях, но холостятское прошлое с ним сыграло злую шутку.
Нет рядом лучшего друга Андрея, с которым он бы точно посоветовался насчет возникшей проблемы. Он-то Катю тоже хорошо успел познать и обязательно бы посоветовал ему, направил деяния в нужное русло.
Хотя ровно также, как Роман полагал, что в помощи ему Андрей не отказал бы, ровно также и сомневался в ней. Ведь, если бы не его смерть, Катерина никогда бы даже не взглянула на Романа так, как смотрит сейчас, без всякой наигранности, искренне и любяще. И, если бы в те времена он сумел полюбить ее, то его сердце бы точно не выдержало, разрывалось от боли, понимая, что не никаких шансов к взаимности.
Поэтому выход Ромка искал извне. К примеру, частенько его время занимало прочтение книг типа "Секреты семейного счастья" и тому подобных по темам. Правда все, что там описывалось, Рома считал не слишком подходящим для их счастливого будущего с Катей. Все не то. Видимо, к ней нужен особый индивидуальный подход, который у Ромки внутри должен чудом родится.
Он привязан к Катерине настолько, что даже порой сам не мог дать себе объяснение, почему сердце выбрало именно ее, жену его лучшего друга. Ведь только с ее приходом в компанию, он уже знал, как в своем роде она непроста, как казалось на первый взгляд. Насколько она умна, честна и добросовестна. Она умеет любить по-настоящему, всем сердцем и никогда не опустится до крайностей в своих поступках.
А еще эта Великая Женщина умеет прощать. Прощать все подлости, совершенные в свое время ими с Андреем. Она очень чуткая и проницательная, она старается сделать так, чтобы при общении ее собеседники чувствовали себя так же уютно, как при разговоре с давно уже знакомым человеком.
А еще она очень ответственная. Она готова идти до конца, чтобы закончить начатые дела. Она – надежный партнер, лучший друг и просто любимая женщина, которая заслуживает к себе внимания, теплоты и заботы.
Как, оказывается, много начинаешь осознавать и осмысливать с приходом новых чувств, особенно, когда раскрываешь особенности любимой женщины.
Все когда-то бывает в первый раз, даже любовь, которая живет в его сердце, она первая и настоящая. И она сама его будет вести по той дороге, которую им суждено пройти с ней вместе. Главное идти вперед и не бояться доверять зову сердца, а Катерина его поймет и поправит, если что-то не так. Он надеется на это.
Она знает вдоль и поперек его прошлое, а он помнит – ее. Он знает, как и когда ей было плохо, когда боль жгла изнутри, и теперь хотел видеть ее мир только в цветах и ярких красках. И он сделает все, чтобы подобное больше не смело с ней повторится.

* * *
Вечером накануне показа я зашла в кабинет к Роману. В последнюю неделю работа настолько стала выводить меня из привычного образа жизни, что мне частенько стало казаться, будто я не просто сижу в кабинете, перебирая груды бумаг, составляя отчеты, а минимум таскаю мешки с картошкой. И это при том, что с некоторых пор я не президент, логично, что некоторыми делами уже не занимаюсь.
Пару раз, когда мы ночевали с Романом по разным квартирам, я даже умудрилась проспать, насколько чувствовала слабость своего организма. Пришлось немного приврать, что ездила на важную встречу, поэтому и прибыла на работу только после обеда. Ромка только обрадовался за меня, в том смысле, что я хоть немного отдохнула, а то хожу какая-то полусонная и полуживая, вот и организм решил устроить себе вполне оправданный отдых.
Сегодня Роман выглядел как-то по-особенному странно, хотя делал вид, что все в шоколаде. За столько лет он прекрасно научился наклеивать на себя нужные обществу образы, правда перед Катериной делать это ему было противно, душа сторонилась этому, но ничего поделать он не мог, тем более, когда завтра он будет в центре внимания всех гостей, когда должен будет представлять новую коллекцию и отвечать на вопросы прессы. Да и к тому же в личной жизни еще бы разобраться.
А то сгоряча он начал подумывать, что изменения Катиного состояния происходят по его вине.
– Катюш, а я думал, ты уже давно дома, рабочее время уже кончилось, – это было первой его фразой, как только я распахнула дверь его кабинета. Я застала его за столом, в компании разложенных бумаг.
– Вот именно, что кончилось, а ты у нас все трудишься, – тонко намекнула я, проходя в кабинет, что и ему самому пора заканчивать.
– Должность обязывает, – нашел, чем оговориться Ромка. – Ты сама понимаешь, завтра показ, хочется, чтобы все прошло на высшем уровне.
– Я уверенна, мы не ударим лицом в грязь. Все будет хорошо, – улыбнулась я, сев на стул напротив Ромы. – К этому показу мы подготовились основательно. Поедем домой, в "Зималетто" только мы с тобой остались.
– Что даже нас не подслушивает никогда не дремлющий женсовет? – удивился Рома.
– И даже девочки уже разошлись по домам.
Ромка сник, понимая, что может не оправдать мои желания.
– Кать, прости. Сегодня я хотел бы поехать к себе. Мне надо подготовиться к завтрашнему показу, – произнес Рома несколько неловко. Все же не очень он желал отказывать любимой, но завтра для него слишком ответственный день.
– К завтрашнему показу… – повторила я для себя, чтобы лучше понять суть высказывания Ромы. Хотя так и не пришла ни к чему конкретному.
Конечно, я помню свое состояние, перед своим первым показом, мое волнение тогда не могла унять никакая мамина валериана, да и еще, когда в личной жизни на тот момент было не все гладко, как хотелось бы, вернее сказать, было совершенно не гладко. На тот момент мы с Андреем были в очень глубокой ссоре, и даже речи и не шло о прощении, но любовь победила, а мой профессионализм и умение найти вовремя нужные слова, что даже сам Ромка на тот момент был полностью сражен такими из моих уст, сыграли свое. Показ прошел без всяких накладок.
И сейчас я тоже его должна понять и потерпеть до завтра, а не придумывать себе на голову всякую ерунду.
– Да, ты прав. Он очень важен для нас, – я тоже сникла. Все же хотелось провести сегодняшнюю ночь вместе, если я желаю ближе узнать любимого человека. Да и с ним мне просто спокойно, а теперь мое волнение вряд ли меня покинет. – Тогда не буду тебе мешать. До завтра.
Я уже развернулась к выходу и хотела было покинуть кабинет, но мне осознанно не дали этого сделать.
– Катя, подожди! – окликнул меня Роман. Я обернулась. Он вышел из-за стола и подошел ко мне, взяв меня за ладошки. – Ты обиделась?
– Нет, с чего ты взял? – попыталась я не выдать все же своего расстройства.
– Я вижу, что ты огорчилась. Кать, пойми меня правильно, я не хочу, чтобы ты думала, что я тебя избегаю или не доверяю, просто...
– Я так не думаю, – случайно перебила я, высвободив руки. – Ром, все хорошо, я знаю, что завтра для тебя очень ответственный день, первый показ, когда ты предстанешь перед всеми в роли президента. И тебе нужно морально подготовиться. Это нормально. Я пойду, – я снова развернулась к двери, но Роман поймал меня за руку.
– Катюш, спасибо за понимание, – тихо сказал он, а затем крепко обнял. Я же долго не насладилась его объятиями, а поспешила высвободиться из них. Что-то меня задело...
– Не за что, – с этими словами я быстро покинула кабинет, не понимая, что только что на меня нашло.
Вроде обида, вроде недовольство, когда еще несколькими минутами ранее ничего подобного не предвещало. Наверное, это тоже от волнения за предстоящий показ.

* * *
"Наверное, я чувствую, что Романа что-то беспокоит, и это что-то есть завтрашний показ, – лежала я на своей постели в размышлениях о любимом, готовясь ко сну. – Он пройдет, и Рома почувствует бОльшую в себе уверенность, и все мои дурацкие подозрения сойдут на нет. Глупо подозревать и раздувать из мухи слона, когда еще ничего не случилось. Ну, подумаешь, человек отказался поехать к тебе ночевать или к нему, не важно ведь, к кому, имеет же он право немного отдохнуть и настроиться перед завтрашним днем? Конечно, Ромка свободный человек и имеет право абсолютно на все! Просто я действительно чувствую, что его что-то беспокоит. Конечно, показ. Что еще может быть? Или, может быть, кто-то... Так, Катя! Ты уже полезла не в ту степь. Начинаешь подозревать Романа неизвестно в чем, а он, между прочим, только для тебя старается и хочет, чтобы "Зималетто" не ударило в грязь лицом. Правильно все же Роман поступил, он, наверное, сейчас уж десятый сон видит, а я пытаюсь выстроить какие-то нелепые умозаключения, которые еще больше путают мои мысли. Достаточно. Пора спать!"
С этими убеждающими мыслями я перевернулась на бок, к стенке и заставила себя побыстрее уснуть. Вроде получилось, наверное, от того, что в воображении представляла нас с Ромой счастливыми.

* * *
Ожидания Катерины насчет Роминого десятого сна не оправдались. В сон его вовсе не клонило, потому как сегодня он четко понял, что с его желанием стать для Катерины лучшим в плане всего, он долго не протянет. Вернее больше не протянет, потому как и ежу ясно, что Катерине пришлось немного не по душе его несогласие провести эту ночь вдвоем.
Ромка так дальше испытывать себя больше не мог. Он мужчина в конце концов и это глупо бегать от проблем, тем более, когда дело касается любви. А Катерину с каждым днем он любил еще сильнее, как считал, и проведенные месяцы с ней в обоюдном мире и согласии только подтверждали его чувства.
"Все! Я же ведь ее люблю! Значит, пора решится на ответственный шаг. Ведь я очень хочу, чтобы она была всегда рядом со мной, тем более в трудные минуты, типа сегодняшней ночи перед показом, а я боюсь ее неправильного истолкования моей души и внутренних переживаний. Боюсь, что вдруг она не поймет меня, хотя знаю, насколько она мудра и умеет услышать собеседника. В конце концов мы должны хотя бы попробовать пожить вместе, если мы любим друг друга и действительно этого хотим. Надеюсь, Катенька, ты тоже меня любишь и хочешь провести свою жизнь со мной..."

_________________
"Женщины – удивительные существа... Чем больше они страдают, тем больше они любят". ©


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Понять, простить, принять
СообщениеДобавлено: 22 дек 2015, 23:27 
Не в сети
Ягодка
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 12 июн 2015, 18:50
Сообщения: 615
Откуда: Россия, г. Москва
* * *
Огромный зал, столы с закуской, легкая музыка, разговоры приглашенных – все говорит о предстоящем показе новой коллекции.
Милко как всегда что-то выясняет в гримерной со своими моделями, мне иногда кажется, что он сам волнуется больше нашего президента.
Девочки кучкуются возле столов. Пусть едят за счет "Зималетто", все равно гости пришли для других целей. А фуршет устроен по большей мере для красоты.
Представителям прессы я уже успела дать пару интервью, в том числе и обмолвилась словами, почему вдруг у нас произошла смена президента. Конечно, особо я не распространялась и не углублялась в суть этого вопроса, но утолила жажду интереса журналистов. Иначе, не отстанут до конца вечера.
А я и так уже, как выжатый лимон, с желанием удалиться в какой-нибудь спокойный угол и просидеть там до самого окончания всего мероприятия, чтобы меня банально не трогали, а лучше еще в этом спокойном углу залечь в глубокую спячку и проснуться через пару дней, а лучше недель с новыми силами и бодростью духа. Но, увы, сегодня мне об этом только мечтать. Так что самое верное, что я могу сделать, – это набраться терпения. Уж чего-чего, а ждать меня научили.
"Так, где наш президент? А то ему уже пора говорить приветственные слова. Надо пойти поискать Ромку!" – мои мысли прервало чье-то нежное прикосновение по плечу.
Обернулась. Ромка нашел меня сам.
– Катюш, как тут у тебя все проходит? Милко не тревожил со своими капризами?
– Да, нет, он там в гримерной, готовит моделей к выходу, – устало произнесла я. – Кстати, уже скоро и твой выход. Готов?
– Разве у меня есть другие варианты? – улыбнулся мужчина.
– Не знаю... Но, мало ли...
– Кать, не волнуйся. Все будет хорошо. Я уверен, после этого показа мы обретем новые и выгодные для нас предложения! – заверил Рома, не сводя с меня глаз, пытаясь уловить что-то важное на моем лице. – Катюш, а с тобой все в порядке? – издалека поинтересовался он.
– Да, все нормально, – постаралась ответить я как можно увереннее, но, похоже, Романа такой ответ не слишком устроил.
– Ты уверенна?
Я кивнула головой, пряча взгляд в пол.
– Ты все еще сердишься на меня из-за вчерашнего? – Ромка попытался заглянуть мне в глаза, и я не удержалась, подняв голову. В его глазах читалась какая-то тревога и волнение.
– Что ты, нет. Я все понимаю, – быстро ответила я, чтобы мужчина ничего ненужного не заподозрил. Это мои глупые сомнения, мои переживания, и я сама должна с ними разобраться, а не мучить человека зря.
– Кать, помнишь, что ты просила меня пообещать тебе?
– Что?
– Говорить только правду. А сейчас я вижу и чувствую, что тебя что-то волнует, тревожит. И я хочу понять причину.
– Да нет никакой причины, Ром, все в порядке, – отговорилась я все такими же банальными фразами. – Ты Колю не видел?
– Нет, не видел. Катюш, если захочешь все же вернуться к этому разговору, я всегда готов тебя выслушать и помочь.
Я ничего в ответ ему не сказала. Кроме чувств стыда никаких иных не возникло.
Наверное, потому что между нами слишком все гладко и я жду какого-то подвоха со стороны Романа, вот и начинаю бояться, сторониться своих намерений. И сегодня Ромка точно что-то заподозрил, а я вовсе не желаю никаких даже мизерных размолвок между нами. Слишком дорого далось мне это счастье, и еще дороже для меня его сберечь.
Зорькина я нашла в компании женсовета, который вместе с девочками уплетал разные вкусности за обе щеки. Действительно, чем еще Коле заниматься, когда есть еда!
Я взяла друга под локоть, и оттащила его от стола. Показ уже через десять минут, пора занимать места, а не вертеться возле стола.
– Коля, у тебя случайно таблетки от головной боли нет?
– Откуда? А тебе зачем? У твоего дражайшего Малиновского расползлись мозги по разным углам и он не знает, как собрать их в кучу? – съязвил Зорькин, да причем так, что его точно слышали те, кто находился в метрах десяти от нас.
– Зорькин! – несильно ударила я его по спине. – Сколько же можно тебе объяснять одно и то же! Перестань уже! Мне нужны таблетки.
– Тебе то зачем?
– А у меня голова болеть не может? Я железная по-твоему?
– Да, – согласился Николай, – выглядишь ты и впрямь неважно. Ты что ночь не спала?
– Спала, только под утро было такое состояние, что нет. Впрочем, как и сейчас. Ладно, потерплю как-нибудь.
– Держись, подруга, что я могу еще тебе сказать, – Коля похлопал меня по плечу. – Жаль, что нет тети Лены, у нее с собой все имеется всегда.
"И хорошо, что мои родители не присутствуют на нашем показе. Пока им знать всей правды не обязательно", – подумала про себя я.
– Ладно, Коль, пойдем занимать места, сейчас все начнется.
– Пойдем!
Он взял меня под локоть и повел к основной массе гостей, которые уже заняли свои места напротив подиума, на котором вот-вот модели начнут демонстрировать перед всеми нашу новую коллекцию.

* * *
Под громкую музыку, яркий свет, шум аплодисментов и вспышки камер, под взоры многочисленных глаз гостей и их широкие улыбки, Ромка шагнул на серую ковровую дорожку подиума и сделал несколько небольших шагов вперед, не доходя до его конца.
Сегодня он впервые стоит на нем в самой уважаемой должности, о которой он ранее даже и не смел думать, а не то, что осознавать и в ней находиться, – должности президента модного дома "Зималетто".
Здесь, на подиуме, когда-то стоял Андрей и Катерина, которых точно так же встречали с восторгом, в ожидании чего-то нового и особенного в их речах. Но то были его лучший друг с его женой, а теперь он сам вот-вот произнесет слова приветствия, которыми откроет этот долгожданный и вымученный временем показ новой коллекции Милко.
Перед тем, как поднести микрофон ко рту и произнести заранее спланированную речь, Ромка внимательно посмотрел в зал. Вот на первом ряду с него не сводит глаз Катерина, на него самого исподлобья косится Зорькин, на втором – о чем-то шушукается женсовет, рядом с ними пытается въехать в суть дела Потапкин, настороженный небольшой паузой, а самого Романа не покидают какие-то нелепые сомнения. Позади огромное прошлое со всеми его радостями и горестями, обидами, болью, весельем и восторгом от вольной жизни, а что его ждет впереди? Катерина доверила ему почти самое дорогое для нее – память от Андрея, ведь эту фирму основали его родители. И он должен сделать все возможное с его стороны, чтобы оправдать ее доверие, чтобы она не пожалела о своем решении.
Ах, неужели это все происходит со мной? В моей жизни? Если бы мне несколько лет назад сказали, что Роман Дмитриевич станет президентом и будет представлять новую коллекцию, я бы, по меньшей мере, долго смеялась и посчитала бы этого человека совершенно не знающим всего расклада нашей фирмы. Однако, жизнь повернулась совсем в другую сторону. Когда-то я и в мыслях не держала, что нас с Романом могут связывать такие близкие отношения, кроме отдаленных дружеских, но теперь я не могу отвести от него глаз, любуюсь, сидя здесь, на первом ряду, каждым его взглядом, морщинкой, красотой. Я ни чуть не жалею о том, что передала ему свои полномочия президента. Я рада, что все случилось именно так. Рома достоин этого!
"И как в него можно не влюбиться? Нереально просто! Как же он элегантно выглядит в своем черном костюме! Глаз не оторвать! И галстук вовсе не нужен, и так блестяще! Неудивительно, что в былые времена девушки вешались к нему на шею", – глядя на Романа, размышляла я до тех пор, пока не услышала его нежный голос, в котором звучали слова приветствия.
Снова их затмили громкие аплодисменты приглашенных гостей. Наконец, они стили, дав полноценное слово Роману.
– Добрый вечер, уважаемые дамы и господа! Я рад приветствовать вас на презентации новой коллекции "Зималетто". Признаюсь, наша фирма очень долго решала вопрос о ее выпуске, и, наконец, сегодня мы все здесь собрались, чтобы вы, истинные ценители красоты и, разумеется, моды увидели и оценили ее первыми! Для меня лично огромная честь сегодня стоять здесь, на этом подиуме, и говорить эти торжественные слова. Ведь, признаюсь, ничего бы всего этого не состоялось, если бы не труды двух уважаемых нами, нашим коллективом людей. Эта прекрасная коллекция никогда бы не вышла в свет, если бы в ее создание не вложил всю свою душу наш великий и самый лучший дизайнер – Милко! Прошу, пожалуйста, выйти к нам!
Под аплодисменты на подиуме появился наш гений и как всегда раскланялся во все стороны, собирая восторг присутствующих.
– БлАгодарю, блАгодарю! Я тоже очень рад всех-всех здесь видеть! Но свОе слово я Еще Успею скАзать, а сЕйчас давайте дОслушаем нашего презИдента. Роман, вы еще жЕлаете что-то скАзать?
– Да, конечно. А так же, хочу отдельно от всего "Зималетто", от всей нашей компании выразить слова благодарности всеми уважаемой, самой ответственной и преданной своему делу Екатерине Валерьевне, нашему второму президенту! Екатерина Валерьевна, прошу вас подняться сюда, на подиум.
"Господи, Ромка, зачем? Зачем столько официальности?" – пробежало в моей голове, но не могу скрывать, насколько эти слова грели мне душу. Я осмотрелась по сторонам, не очень желая подниматься на подиум, но девочки упорно стали толкать меня в спину. Коля тоже что-то прошептал типа такого: "Иди, принимать благодарность. Завтра резко лето наступит, что мы все ее слышим от Малиновского!"
И я, несколько робея, но все же вышла к президенту и дизайнеру под шум аплодисментов, широких улыбок подруг и ярких лучей света.
– Екатерина Валерьевна, без вашего труда, усилий и, конечно же, светлой души этого торжества не состоялось бы, – обратился Роман ко мне, при всех поцеловав мою руку, тем самым еще больше смутив меня, а затем снова обратился к гостям. – Полагаю, что каждому из вас известно то положение "Зималетто", в котором оно находится, и эта коллекция стала тем солнцем среди темных туч наших дел и всего производства в целом. Екатерина Валерьевна, хоть и сегодня коллекцию представляю я, но для нас всех вы по-прежнему остаетесь тем мудрым президентом, для которого не страшны никакие проблемы и кризисы модельного бизнеса.
Я даже покраснела, не зная, чего можно было бы сказать в знак благодарности, потому что все это стало для меня полной неожиданностью. Такое искреннее выражение чувств я даже не слышала от Андрея, вернее сказать, Роман говорил как-то по-особенному, не стесняясь чужого общества, не боясь огласки помимо "Зималетто", ведь журналисты естественно вынесут все это за рамки фирмы.
Тем временем, Роман продолжил свою речь:
– Эту коллекцию мы назвали в честь вас, "Екатериной" и посвящаем ее вам в качестве благодарности за все ваши старания и достижения и достигнутые результаты!
Ромка остановился, понимая, что гости хотят поощрить меня. Снова в зале раздались долгие аплодисменты, во время которых я все же нашла слова, дабы отблагодарить Романа за столь неожиданно приятные вещи, сказанные в мой адрес:
– Добрый вечер, уважаемые гости, уважаемые дамы и господа! Я тоже очень рада видеть вас на презентации новой коллекции и хотела бы в свою очередь сделать небольшую поправку. Без вас, Роман Дмитриевич, без вашего усердия и желания помочь "Зималетто" этой коллекции никогда даже не суждено было бы быть даже в проекте. Вы вернулись к нам в достаточно тяжелый период и спустя несколько месяцев я с достоинством могу сказать, что в выпуске коллекции и имеется ваша заслуга. Спасибо вам, Роман Дмитриевич, что сумели поддержать нашу фирму в трудные времена и теперь радоваться вместе с нами на презентации нашего совместного дела фирмы.
Гости снова подкрепили мои слова аплодисментами.
– Спасибо! Спасибо! – поблагодарил Роман. – Прошу еще несколько минут вашего внимания. Перед тем, как вы, наконец, увидите коллекцию в полной красе и объеме, хотелось бы еще кое-что сказать. Она, так же, как и наш прошлый выпуск рассчитана на абсолютно всех женщин любых возрастов и любого телосложения. Ведь каждая личность красива по-своему, не зависимо от того, имеет ли она модельную внешность, или ее талия на несколько сантиментов превышает всеми известные должные параметры. Как каждое из времен года чудесно по-своему, меняя каждый месяц свои наряды, так и мы постарались сделать эту коллекцию такой же яркой и практичной, в то же время подчеркивающей все достоинства каждой женщины на всех этапах ее жизненного пути! Итак, благодарю вас за терпение, что выслушали мое скромное вступление, и с большим удовольствием уступаю подиум Ее Величеству – Моде!
Гости снова зааплодировали, провожая с подиума меня с Романом, и отдавая тем самым приветствие дизайнеру, который остался, чтобы сказать свои несколько слов относительно предстоящей презентации.

* * *
Громкая музыка, хождение моделей, волнение Милко за ширмой – каждое мгновение напоминало мне последний показ при жизни Андрея. С Калерией...
Казалось бы, я уже вычеркнула эту несчастную девушку из своей жизни, казалось бы, смогла забыть ее, и думала, что действительно простила мужа за его слабость перед ней, но сейчас под грациозную походку моделей перед глазами появилась та волнительная сцена, когда на подиуме стояла Калерия, готовясь произнести свою речь, как президента "Адель". Тогда она такими любящими глазами смотрела на Андрея, а я, глупая, в упор не видела всего этого, что творилось перед моим носом. А он... Он бросился ей на помощь, и полночи просидел у ее постели. Теперь то я знаю правду. Она была беременна. Господи, какого же было Андрюше узнать об этом событии, снова лгать мне, оставлять ее одну на ночь и возвращаться ко мне!
И это все случилось на моих глазах...
Я уже перестала воспринимать окружающую обстановку, уходя в свои мысли, в свой мир, только машинально следя глазами за моделями. Мне стало душно не только от самой себя, от своей слепой любви, но и от того, что я чувствовала, что голова начинает отдавать болью, но пока терпимой. Мне будто сейчас не хватало воздуха, но это пустяки, потому что ровно каждый показ будет теперь напоминать мне о прошлом.
Ведь в эти минуты, когда Ромка стоял там, на подиуме, я видела в нем Андрея... Да... Да! Я сейчас это понимаю и четко осознаю, что это было на самом деле так, просто это видение находилось очень глубоко во мне, которое сложно было ухватить. Но теперь я поняла, что не ошиблась в своих чувствах. Андрей живет во мне и то, что я позволила себе не думать о нем в эти пару месяцев, аукнулось мне сейчас. И хорошо, что свои предположения я осознала именно сейчас, после вступительного слова Ромы, иначе бы точно не сумела бы сказать свои слова благодарности.
Андрей мог бы сегодня стоять здесь, на этом подиуме вместо Романа, он мог бы сейчас сидеть со мной рядом и держать за руку, мы просто могли быть вместе.
"Ах... Не знаю, о чем я думаю, ведь нельзя забывать о Калерии... Но ведь Андрюша любил меня, любил, я знаю. И ее любил. Иначе. Точно так же, как сейчас мое сердце щемит от любви к Роману.
Если бы он остался в "Зималетто", если бы Андрей не собрался ехать в Белоруссию, ах, это проклятое "если"! Оно перевернуло всю мою жизнь, убило все созданное по крупицам счастье и, казалось бы, дало новое. Ведь, когда в моей жизни появился Роман, я поняла, что черная полоса прошла, уступая место светлой и такой нужной мне.
А теперь... Рома и я... Я и Рома... Мы вместе... Возможно ли это, когда между нами столько всего стоит. Сможем ли мы обрести это счастье, о котором так мечтают любящие люди?
Мы... А есть ли это "мы"? Или все же мы совсем разные люди?
Господи, как сложно теперь об этом говорить спустя столького чудесного времени проведенного с ним. Стоит только заглянуть в свои записи, которые я опять забросила, и станет все сразу понятно. Наверное, это какой-то знак, что я их опять оставила в дальнем ящике. Но именно там, в дневнике мои искренние чувства. Я всегда пишу там все, что желает моя душа.
Рома дорог мне, глупо отпираться, полагая, что это не так, но Андрей... Андрюша дороже, даже, когда его нет больше рядом. Ведь любовь к нему не прошла вовсе, она до сих пор жива, разве только боль с его уходом немного поутихла. Потому что родились чувства к Роману...
Господи, какой-то замкнутый круг... И я в его центре. Нет! Так не должно быть! Возможно, это была лишь моя слабость, когда я сказала себе, что простила Рому, а на самом деле эта рана всегда будет жить и давать о себе знать".
– Катенька, Катя, Катя, – кто-то настойчиво попытался вывести меня из так и незаконченных дум. Я проморгалась и медленно повернула голову в сторону. Звал Роман, – с тобой все хорошо?
Я внимательно всмотрелась в его лицо, будто пытаясь заглянуть в саму душу.
"Я не имею права использовать его чувства во благо удовлетворения своих. Нельзя на них играть, словно на струнах! Он не заслуживает этого!"
– Извини... Здесь что-то душно... Голова разболелась. Я выйду ненадолго... – что-то пробормотала я себе под нос. – Нет, не надо меня провожать, – тут же сказала я уже более уверенным голосом, когда поняла его намерения сопроводить меня до выхода. – Я сама.
Встав с места, я быстро ретировалась к выходу, благо сидела почти напротив дверей, так что покинуть зал мне не составило никаких трудов. Разве только отголоски прошлого теперь не дадут мне спокойно дожить остаток этого вечера.
– Пушкарева, ты в порядке? – со спины раздался голос Зорькина. – А то ни с того, ни с сего уходишь из зала показа.
– Да, все нормально. Просто там душно что-то стало, здесь вроде воздух какой ни какой есть, – ответила я, прислонившись к ближайшей стенке. Неизвестно откуда-то взявшаяся слабость снова завладела мной.
– Да вроде там кондиционеры работают... – Коля пожал плечами, видно не очень поверив в сказанное мной. – Кать, а ну-ка взгляни на меня! Ну, посмотри, не съем я тебя!
Нехотя, я все же подняла голову в сторону друга.
– Ты уверенна, что у тебя болит только голова? – издалека спросил Николай.
– Уверенна. А чего ты на меня так смотришь?
– Потому что ты побелела у меня на глазах, – обеспокоенно произнес Коля. – И явно причина в этом – не головная боль. А что-то еще.
– Да... Пожалуй... Ты прав... – сказала я это скорее самой себе, чем Николаю. – Что-то душно мне здесь. Я пойду выйду на пять минут.
– Да куда ты в холод такой в одном платье! – возразил Коля. – Давай лучше тебе воды принесу, или домой отвезу.
– Спасибо, Коль, не стоит. Пройдет. Я проветрюсь и мне легче станет.
– Совсем твой Малиновский тебя извел! – буркнул Зорькин себе под нос, но я услышала краем уха.
– Рома здесь ни при чем. Не надо обвинять его во всех смертных грехах.
– Ну-ну! – скорчил Николай недовольное лицо, провожая меня взглядом до выхода.

_________________
"Женщины – удивительные существа... Чем больше они страдают, тем больше они любят". ©


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Понять, простить, принять
СообщениеДобавлено: 25 дек 2015, 21:40 
Не в сети
Ягодка
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 12 июн 2015, 18:50
Сообщения: 615
Откуда: Россия, г. Москва
* * *
Ромка наткнулся на Николая при выходе из зала показа. Уж больно состояние Катерины ему показалось странным, словно после его вступительного слова она явно разобралась в своих чувствах и отнюдь не в его пользу.
Ах... Знал бы Роман, насколько близок к истине.
– Коля, а где Катя?
– Пошла проветриться.
– На улицу? В дикий холод?
– Не думай, что один ты такой заботливый! – укоризненно произнес Николай, но до сознания Романа эта фраза уже не дошла. К нему подступило волнение, связанное с ранее заключенными предположениями.

* * *
На улице и в правду было несколько прохладно, все же только начало марта, стоят еще минусовые температуры. Да и весны в своей душе я не чувствовала тоже.
"Может быть, Коля прав? Это лишь мое заблуждение, что с Романом меня ждет счастливое будущее? Ведь я люблю Андрея... Смогу ли я жить рядом с человеком, который виновен в его смерти? Нет! – для пущей убедительно я закрыла лицо ладонями. – Ведь я его простила! Простила! Или все же нет?"
Я даже вздрогнула, когда к моим плечам внезапно кто-то прикоснулся, насколько это было неожиданно для меня. Повернувшись к незнакомцу лицом, я увидела тревожное лицо Романа. Он накинул мне на плечи свой пиджак и ласково произнес:
– Катенька, ты решила заболеть? Или тебя что-то серьезное тревожит?
– Нет, Рома, иди. Спасибо. Я сейчас приду.
– Полагаешь, я тебя здесь мерзнуть оставлю? Не угадала. И потом я вовсе не хочу, чтобы ты заболела. Пойдем, – он обхватил меня за плечи и, подталкивая к входным дверям, расположился за моей спиной, чтобы у меня не было соблазна остаться еще подышать свежим воздухом.
Войдя в зал, я быстро нашла твердую поверхность, именуемой банкеткой, и сразу же присела на ее край. Это намного лучше, чем постоянно думать, как бы удержаться на ногах в прямом смысле слова.
– Кать, тебе плохо? – обеспокоенно спросил Ромка. – Я сейчас воды принесу!
– Не стоит. Просто здесь как-то душновато, – слабо произнесла я, приложив пальцы к виску.
– Я тебя сейчас домой отвезу, – решительно сказал Роман.
– Нет, нет, Ром, не нужно, – поспешила среагировать я. – Ты здесь должен быть.
– Нужно, Кать! Твое здоровье для меня важнее любого показа.
– Ромочка, спасибо тебе за то, что ты так волнуешься за меня, но не стоит. Мне уже лучше.
– Я же вижу, что ты вся бледная и нехорошо себя чувствуешь. Не обманывай этим себя. Подожди меня здесь, я сейчас вернусь.
Рома удалился. И причем не просто так, а с целью найти Николая.
Показ уже закончился, поэтому все приглашенные вышли в зал и среди них найти Зорькина стало несколько проблематичным, но у Ромки это получилось быстро сделать.
– Коля, у меня к тебе просьба: отвези, пожалуйста, Катю домой. Она плохо себя чувствует.
Коля как-то странно посмотрел на Романа, интерпретировав его высказывание по-своему, поэтому выдал то, что крутилось в голове:
– С той целью, чтобы тебе никто не мешал крутить с модельками весь вечер? Понятно, от Катьки хочешь избавиться!
– Коля, ты понимаешь, что твоей подруге плохо? Я прошу тебя, отвезти ее домой, потому что сам не могу уехать сейчас. Причем здесь мои отношения с модельками?
– При том, Малиновский, что такие, как ты, родину за свободу уже продали! А так, конечно, голову запудрить ты всегда умел!
Между мужчинами снова не склеился разговор. И почти так же заканчивался любой из таких, потому что Николай в упор не желал видеть положительных намерений Романа. Вернее, не хотел. Даже, если поступки Ромы были совершенно противоположными.
Коля все уже уговорил меня поехать домой, уверяя, что мне нужно поберечь свои нервы. К чему это было сказано, я не очень осознала, а искать скрытый подтекст в его словах сегодня стало выше моих сил. К тому же дома будет время все как следует разложить по полочкам в своей голове, а то после сегодняшнего дня там изрядно спуталось все в единый клубок. И кто, если не я, должна его распутать.

* * *
В следующее утро Ромка проснулся первым, несмотря на то, что приехал к любимой домой уже в первом часу ночи. Пока раздал интервью всем, кто желал получить, пока завел связи с интересующимися "Зималетто" важными персонами, время незаметно приблизилось к ночи, вернее, к началу следующего дня. И, несмотря на то, что сегодня рабочий день никто не отменял, Ромка проснулся даже за десять минут до своего будильника, который поставил на телефоне. Он всегда так делал в случае того, если он ночует не у себя дома, а у Катерины. У нее же нет всего выводка будильничков, кои имеет Роман у себя на тумбочке в спальне.
Катя еще крепко спала и вовсе не предполагала, что через десять минут ей уже придется распахнуть свои очи для того, чтобы встать и начать сборы на работу. И Ромка посчитал грехом нарушать ее манящий сон, который он бы и сам не прочь продолжить, но теперь, когда он стал с некоторых пор президентом, он должен подавать пример остальным сотрудникам, даже в такой мелочи, что на работу нужно приезжать вовремя.
Но десять минут все же у Романа еще есть, чтобы насладиться обществом его Катеньки. Она лежала спиной к нему и, чтобы не нарушить ненароком ее покоя, Рома аккуратно пододвинулся к ней и, пропуская вперед секунды, нежно прикоснулся губами к бархатистой кожи ее шеи, оставив на ней несколько легких поцелуев.
От неожиданных после мирного сна прикосновений я распахнула глаза, а затем развернулась на спину. Рома несколько виновато смотрел на меня, но в то же время с такой же нежностью и теплотой, что в одно мгновение мне стало стыдно от своих вчерашних помыслов.
"Какая же я дуреха. Это надо же было такое прийти в голову, что нас с Романом ничего не связывает? Наверное, это следствие усталости и больше ничего", – успела подумать я, прежде чем Рома пожелал мне доброго утра.
– Прости, что разбудил тебя. Ты так крепко спала, а я нагло нарушил твой сон.
– Не нарушил. Все равно уже пора вставать, – немного сонным голосом произнесла я.
– Катюш, мне кажется, что сегодня тебе лучше остаться дома, выспаться как следует, отдохнуть и набраться сил.
– Да нет, все в порядке. Я сегодня хорошо себя чувствую и вполне пригодна для работы, – заверила я, хотя нельзя не сказать, что какая-то слабость по-прежнему во мне вила свое гнездо.
– Кать, но я же вижу, понимаю и чувствую, что ты устала, и отдых тебе совсем не помешает. Ничего страшного не случится, если тебя сегодня не будет в "Зималетто". Считай, что я, как твой начальник, даю тебе заслуженный выходной, – улыбнулся Роман.
– Ты слишком добрый начальник, – не укрылось радости и на моем лице.
– А это плохо?
– Если мой начальник все время будет давать такие заслуженные выходные, то на фирме не кому будет работать, а дел там еще выше всего нашего здания. Так что, Ромочка, при всем к тебе уважении, я не могу принять твое предложение.
– Значит, вот так для тебя мое слово. Ничего не значит! Я так и думал. Все, я обиделся, – Ромка скорчил недовольное лицо и повернулся на другой бок, делая вид, что сильно расстроился.
– Ром, Рома, ты не так все понял, – моментом оживилась я, полагая, что мои слова мужчину серьезно задели. – Я очень ценю твою заботу и уважение ко мне, но сегодня мне нет надобности оставаться дома, если я нужна на работе. Вдруг тебе понадобится моя помощь, а я сижу дома?
Но Ромка никак не среагировал на мои слова, а продолжал также дуться.
– Ром, ты обиделся? Ром, ты правда обиделся на меня, да? – я повернулась к нему и подергала за плечо, сожалея о вышесказанном. Ведь знаю же, как он старается сделать все возможное, чтобы лишний раз не волновать меня и не нагружать объемом работы. Наверное, это у меня уже в крови лететь в "Зималетто" независимо от своего состояния здоровья. Вот Рома и решил это кардинально поправить. – Прости меня, пожалуйста, я знаю, что ты желаешь мне только добра, и твое слово для меня многое значит. Правда, очень много. Я очень стараюсь прислушиваться к нему, но, понимаешь, я привыкла работать к такому ритму, забывая иногда о своем состоянии. Ты же помнишь, что все "Зималетто" держалось на мне, и я и в мыслях не могла даже посметь подумать о заслуженных выходных посреди рабочей недели. А теперь, когда появился ты, мне, конечно, стало намного легче, даже в миллионы раз легче, чем от помощи Виктора, потому что ты понимаешь все тонкости нашего модельного бизнеса, как никто другой, – я остановилась на несколько секунд, а потом продолжила: – Просто раньше мне не на кого было рассчитывать, в случае чего, жизнь заставила опираться только на себя и предъявлять претензии только к себе, если что-то пошло по кривой дороге. На мне лежала большая ответственность, и весь спрос был только с президента во всем: в этих бумагах, отчетах, кредитах. Мне совершенно было не до своего покоя.
– К бешенному ритму, Катюш, ты привыкла, – с этими словами Рома развернулся ко мне. – Я не обижаюсь, я вообще не могу на тебя сердиться, зная твою ответственность к делу, желание сделать все возможное, чтобы только поправить положение "Зималетто". Я обещаю тебе, мы поднимем его на прежний уровень, только для этого нужно время, за которое ты должна обязательно беречь себя. За все эти года кропотливой и усердной работы ты вообще заслуживаешь полноценного отпуска. Но, зная твое рвение, на него ты вряд ли согласишься, но на один день заслуженного отдыха ты имеешь полное право, и никто тебя за это не осудит.
– Ромочка, спасибо тебе, что меня понимаешь. Ты даже больше понимаешь меня, чем Коля. Я не знаю, почему он так плохо к тебе относится.
– У него есть на то причины, и я понимаю его. Ничего, когда-нибудь и он поймет, насколько ты важна и дорога для меня, – Рома ласково провел пальцами вдоль моего плеча, спускаясь ниже, и ухватил мою ладошку. Поднес к губам. А затем снова нежно посмотрел на меня и тихо сказал: – И как это важно беречь маму наших будущих детей.
Я сглотнула комок в горле. Потому как услышать из уст Романа о детях для меня стало полной неожиданностью. Все потому что я прекрасно знала, вернее, хорошо предполагала, как Роман к ним относится, раз он избегал в прошлом семейных отношений. Да, сейчас в нем многое переменилось, но чтобы он первый заговорил о детях... Я и не думала, что перемены постигли его настолько кардинально! Нет, может быть, я не права, полагая, что Рома всегда плохо к ним относился, но его былое поведение заставляло меня так думать. Хотя во многом, что я помышляла о Романе, совсем оказалось тогда неправдой. Возможно, и теперь я снова ошибаюсь. Да-а... Сколько же в этом человеке тайн и с каждым днем они продолжают для меня открываться, причем с положительной стороны.
– Наших д-детей? – переспросила я от полного удивления.
А вопрос Катерины Роман предполагал. Вернее сказать, он даже знал ее такую реакцию на него. Заговорить самому о "цветах жизни" прежнему Роману показалось бы, по меньшей мере, абсурдно, но сейчас все изменилось и это внутреннее ощущение тепла жило в нем. Возможно, сегодня он несколько поспешил, заговорив первым на эту тему, но он считал, что слишком долго сторонился своих действий относительно Катерины. В конце концов она же должна знать его желания. Нет, Ромка пока об их совместных детях с Катериной не думал вообще, эта тема для него действительно далека, как соседняя планета. Учитывая его прежнее отношение к детям. Но он все же должен сделать первый шаг и очень внутренне хотел сказать Катерине эти теплые слова, потому что независимо от того, хочет ли она от него ребенка, или пока не готова стать матерью, ее все равно нужно беречь. Потому что для него она единственная!
– Да. Мне кажется, любую женщину рано и поздно начинает волновать этот вопрос. В частности, и как к этому отнесется мужчина, – ответил Роман совершенно спокойно.
Я не нашла, что ответить Роме на все вышесказанное. Кроме того, что, по меньшей мере, меня это поразило, я ничего не могу сказать, однако теперь я, наверное, могу судить о его намерениях, желаниях.
Рома поцеловал меня в лоб, а после произнес:
– Ты самое дорогое, что у меня есть в жизни. Я хочу, чтобы ты помнила, независимо от всего дурного, что обо мне говорят, даже, если притихли сейчас. Я уверен, найдется повод, в чем можно меня упрекнуть, благо богатое прошлое позволяет это сделать. Но ты знай всегда, что я очень тебя люблю...
Забыв на свете про все свои вчерашние сомнения и переживания, решительно отодвинув их на самый дальний план, мы слились в долгом поцелуе – в этом блаженстве, во время которого соединяются души влюбленных, наши с Романом души...

* * *
– Я так и понял, что медовый месяц с Малиновским в полном разгаре. Только не рано ли ты себе его устроила? – это было первой фразой Николая, после того, как я распахнула дверь своей квартиры.
Рома все же уговорил меня остаться дома и хорошо, что я его послушалась, потому как наконец-то выспалась, как долго мечтала, и теперь не буду никому напоминать сонную муху, только что вылезшую из проема окна после долгой холодной зимы.
– Только странно что-то он у вас проходит. Он в "Зималетто", ты дома, и опять куда-то вырядилась, я смотрю, – Зорькин окинул меня с головы до ног, так как я предстала перед ним не в домашней пижаме, а в том самом бирюзовом платье, подаренным на Новый год Романом. Осталось только подумать над прической и надеть украшения. Сегодня Ромка пригласил меня в ресторан с тем условием, что я не имею права отказаться. Это приглашение не совсем обычное и эта встреча очень важна для нас. Умеет он заинтриговать! – Это чтоб ты не залетела раньше времени?
– Коля!! – прошипела я. – Сил моих больше нет слушать твои гнилые шутки! Проходи! – я впустила друга в гостиную.
– Пушкарева, ты, конечно, можешь думать обо мне все, что пожелаешь, но в этих делах сама понимаешь, будь осторожна. Чтоб не получилось так же, как с Денисом.
– Не получится, Коля. Я еще в своем уме и умею контролировать ситуацию. Ты проходи, чаю себе поставь, извини, не составлю тебе компанию.
Оставив друга в гостиной, я скрылась в ванной. Мы договорились встретиться в ресторане в семь, а сейчас уже почти шесть, и я еще даже не привела себя в должный вид.
– Пушкарева, а ты вообще собираешься рассказывать тете Лене и дяде Валере про твои отношения с Малиновским или ты считаешь, что вот после прочтения такой статейки они сами все поймут и утруждаться уже не придется? – прокричал Коля через дверь в ванную комнату, и довольный расположился на диване.
"После какой еще статейки?" – пробежали мысли, когда я накручивала волосы.
С парами крупных локонов с одной стороны лица, и еще прямыми волосами с другой я вышла из ванной.
– Ты про какую статью, Коль? – насторожилась я, присев рядом с другом.
– Пока ты на свиданку собираешься, полюбуйся, чего наговорил твой ненаглядный нашей желтой прессе, – Коля раскрыл мне журнал, в котором на самом первом листе красовалась фотография с нашей вчерашней презентации, на которой Рома целовал мою руку. И как я совсем этому не сопротивлялась, а наоборот, таким нежным и любящим взглядом смотрела в этот миг на Ромку, что точно никто не поверит, что между нами только дружеские отношения. Родители не поверят точно! А что только написано под этой фотографией – отдельная история!
"В свет вышла новая коллекция одного из известных и культовых ранее производителей модной женской одежды "Зималетто"! Наравне с великим дизайнером Милко ее представлял не только первый ценитель женской красоты, но и новый президент компании – Роман Дмитриевич Малиновский. Вам непременно хочется узнать, что же такого особенного пришлось сделать неизменному ценителю свободы, чтобы занять наивысшее положение в этом модном доме? Тогда вы первыми узнаете ответ из уст самого президента!"
Далее последовало длительное интервью Романа, которое красовалось на пол листа, видимо с объяснением прессе, что же послужило причиной столь неожиданного для всех повышения его должности. Но даже не суть в том, что о нас написали, дело в том, что уже написали, и на этой фотографии мы выглядели так, что теперь придется сильно потрудиться, чтобы доказать родителям, что нас с Романом ничего не связывает. Стоит только им прочесть то, что написано ниже, они сразу поймут, что я им врала все это время, что я вовсе уже не президент, а им стал тот человек, который виновен в смерти моего мужа. Да он еще целует мою руку!
Я сильно озадачилась, облокотившись на спинку дивана. И Коля это заметил.
– Коль, откуда этот журнал у тебя? – машинально спросила я.
– Купил в киоске, – как ни в чем не бывало ответил Николай. – Ну как? Впечатляет?
– Надеюсь, ты родителям не показал его?
– Естественно, нет. Пушкарева, ты полагаешь, что это нормально? Вот так врать своим родителям и при этом говорить еще, что ты их любишь! Я считаю, что ты поступаешь неправильно, думая только о себе!
– Нет, это не так, – тут же возразила я. – Вот именно, что я не хочу, чтобы они лишний раз волновались. Я же прекрасно знаю их реакцию, если скажу им хоть слово о Роме. А я не хочу, чтобы они думали о нем плохо.
– И ты знаешь, я с удовольствием их поддержу, потому что они окажутся правы.
– В чем же, объясни мне? – отчаянно возразила я. – Назови мне хоть одну причину, по которой я должна расстаться с Романом! Я с удовольствием тебя послушаю!
– Да хотя бы по одной, что он тебя бросит, когда у Милко будет очередная истерика, что ему нужна новая модель для примерки! Вот тогда то своими собственными глазами убедишься, какова любовь Малиновского! Гроша не будет стоить, а уж тебя – подавно!
– Это неправда! – четко возразила я. – Я верю Роме! Он любит меня и все его модельки в прошлом. Все, Коля, я не желаю больше поднимать эту тему! – положив журнал Николаю на колени, я поднялась с дивана и вернулась в ванную комнату, чтобы окончательно привести себя в порядок. Тем более делать это придется в два раза быстрее, потому как некоторые, типа лучших друзей, время нагло убивают, заставляя лишний раз волноваться.
– Что же он тебе предложение тогда не делает, если любит, как ты говоришь? – снова Коля прокричал через дверь, на что я даже случайно обожгла палец плойкой, когда закручивала волосы. – Боится? Или не хочет его делать, зная, что все равно узелок не завяжется? И стараться не надо!
"Ну, все! Сейчас кто-то у меня получит!" – подумала я и открыла дверь из ванной, холодно посмотрев в глаза другу.
– Коля, а ты вообще зачем пришел? Журнал показать? Или поесть? Со статьей я уже ознакомилась, холодильник сам знаешь, где! Я и так уже опаздываю! – я захлопнула дверь, имея огромное желание воткнуть беруши, чтобы не слышать еще какой-нибудь пакости от Коли.
На самом деле я никогда и не задумывалась о предложении, которое Рома может мне сделать. Мне достаточно того, что он чувствует ко мне, и что чувствую я, а эти все формальности пусть останутся на потом. Нам просто хорошо вместе и большего не нужно.
– Ладно, Кать, поеду я, пожалуй, к себе. Может тебя подвезти, а?
– Не надо! Я такси вызову.
– Как хочешь. Ну, я тогда пошел! Ты все же подумай, когда будешь ехать, над тем, что тебе родителям говорить.
"Ох, Коля, Коля... Прав ты, конечно, надо им все рассказать. Но я даже не представляю папину реакцию. Хотя нет, если постараться... Он будет злиться, нервничать, упрекать меня. А что я скажу в свое оправдание? Ведь он будет прав. Я скрывала слишком долго. А мама? Поймет ли она меня? А ей совсем волноваться нельзя! А, глядя на папу, как тут не будешь тревожиться? Ох... Совсем я запуталась. Говорил же Ромка, что надо было все рассказать сразу после Нового года, а не спустя два месяца наших тесных отношений".
Я услышала, как хлопнула дверь. Оторвалась от процесса завивки волос, закрыла дверь на замок, и посмотрела на себя в зеркало в гостиной. Что делала прическу, что нет – ерунда какая-то вышла. Никакого шарма.
"Все-таки надо было сходить в парикмахерскую и сделать какую-нибудь красивую укладку, чем идти так", – сказала я самой себе, собирая волосы в жгутик. Немного поколдовав над ним, я заколола его шпильками и вышло довольно неплохо. Даже лучше, чем с распущенными.
Ну все! Теперь осталось надеть украшения и вызвать такси! Но первым делом надо найти телефон и нужный номер в телефонной книге.

_________________
"Женщины – удивительные существа... Чем больше они страдают, тем больше они любят". ©


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Понять, простить, принять
СообщениеДобавлено: 27 дек 2015, 21:44 
Не в сети
Ягодка
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 12 июн 2015, 18:50
Сообщения: 615
Откуда: Россия, г. Москва
* * *
По дороге к ресторану я сильно пожалела о том, что не согласилась на то, чтобы Рома заехал за мной. Теперь понимаю, он, наверное, думает, что я передумала, так как опаздываю уже прилично – на целых полчаса. Да еще как на зло мобильный оставила на тумбочке. Ведь долгие гудки можно интерпретировать по-разному и совсем не факт, что Роману придет мысль о том, что я его просто оставила дома. Но буду надеется, что Ромка меня дождется.
Как на зло за несколько километров до ресторана водитель сообщил, что нам еще предстоит потолкаться в пробке. При этом я окончательно решила, что все пропало. Мало того, что у меня нет возможности связаться с Ромой, телефона у водителя я намеренно просить не стала, да еще, сколько простоять придется в этой тине дорожной, тоже не имею понятия.
"Ох, что же обо мне подумает Роман теперь... Что я избегаю свидания после вчерашнего? Или еще чего-нибудь предположит такое, в чем мне будет трудно оправдаться. Нет, я надеюсь, он дождется меня. Ведь, если любит, дождется..."

* * *
Ромка то, безусловно, любит, в этом Катерина может не сомневаться. Однако, его волнение уже не знало границ. На его часах уже начало девятого, а на мобильном Кати он слышит только долгие гудки и ничего иного.
Роман, конечно, ждать умел, но всякому терпению приходит конец. Тем более, когда дело касается свидания. Когда он так долго к нему готовился и вот, наконец, смог собраться с силами, духом и мыслями и пригласить ее для того, чтобы сказать очень важные слова, Катерины нет. И нет никаких известий о том, а собиралась ли она на самом деле вообще приходить, хоть и обещала, что они обязательно встретятся.
Ромку начали постигать какие-то упаднические мысли. Вдруг с Катериной что-нибудь случилось, или в ее семье проблемы с родителями, и она просто не смогла его предупредить? Все бывает. И Ромка понимал, что забыть – не Катин случай. Она – женщина не из легкомысленных и в любой ситуации обязательно найдет выход.
Конечно, можно было позвонить Коле и попытаться узнать у него, где Катя, но, учитывая то, в каких они с Романом отношениях, мужчине особо не на что рассчитывать. Коля вряд ли проникнется откровением любезно поведать ему, где сейчас находится его подруга. К тому же не факт, что она рассказывала Николаю о своих вечерних планах.
Официант и кассир уж стали на Романа косо поглядывать, думая, что он, как Ваня-дурачок, ждет свою Царевну-Лягушку, а след ее давно простыл. Но Роме до них было все равно. Он уверен, что Катя обязательно приедет, поэтому успокаивал себя подобными словами: "На свидание обычно положено опаздывать. Наверное! У женщин, по крайней мере, всегда именно так и получается. Наверное, долго марафет наводит. Хотя, к чему Катеньке кило косметики? Она и так у меня красавица без всяких теней и помад!"
Рома еще какое-то время занимался самоуспокоением и обоснованием того, что Катя его устраивает в любом виде, вернее он любит ее такой, какая она есть, а не за что-то, тем более уж точно не за красоту. Вернее, она не входит в список обязательного, из-чего можно сложить понятие "любить". Для Ромы любить означает не вовсе модельная внешность по всем параметрам, а уважение и взаимное доверие, коими он полностью располагает к Катерине. Скольких прекрасных оболочек он уже повидал в своей жизни, но с откровенной пустотой внутри. И им никогда не сравнится с Катериной!
Но все же интуиция не подвела хозяина. Где-то минут через пятнадцать он заметил на входе очень знакомую и красивую женщину, с которой встретился глазами и готов был не отпускать ее взором еще очень долгое время. Это была Катерина.
Я тоже заметила Романа. Сразу же. Он сидел один во всем помещении в долгом ожидании спутницы на этот вечер в моем лице. А я так сильно его подвела, да и себя не менее.
Я с виноватым выражением лица и опущенной головой подошла к столику и тихо начала оправдываться:
– Рома, прости меня, пожалуйста. Я дико извиняюсь, что настолько опоздала. Такси в пробке застряло, а телефон я дома забыла, ты, наверное, волновался... Прости, я...
– Катюша, я не сержусь, – перебил меня Рома, понимая, что мне не стоит оправдываться вполне обыденном случае. Он подошел ко мне и приобнял за плечи. – Пробки – вечная проблема города, а телефон каждый может оставить дома. Главное, что ты приехала! А то, что я волновался – это ты правильно заметила.
– Прости, я время совсем не рассчитала. Так боялась, что ты не дождешься меня.
– Разве я могу? – улыбнулся он, помогая снять пальто и, когда он успешно проделал эту операцию, то на мгновение замер.
– Ром, ты так на меня смотришь, будто... – далее фраза у меня не выстроилась в сознании, и я решила остановиться. Тем более я и не знала, о чем думает в данный момент Роман.
– Я бы на тебя вообще смотрел, не отрываясь. Тем более, когда сегодня ты выглядишь великолепно. Впрочем, как и всегда.
В этот момент Ромка даже пожалел, что пригласил Катю в столь людное место и это ничего не меняет, что сейчас они одни в этом ресторане. "И зачем я устроил эту романтику? Может быть, домашней обстановке было бы уютнее? Хотя, это уже не имеет значения, главное ведь совсем иное".
– Спасибо, мне очень приятно слышать это от тебя.
Из меню ресторана мне было сложно что-то выбрать, названия мне мало о чем говорили, учитывая то, что я в основном питалась блюдами маминой кухни, а, если и ходила по ресторанам, то только по работе или с Андреем, где полностью полагалась на его вкус.
Впрочем, и сегодняшний день не стал исключением, и я доверила выбор блюд Роману.
После я рассказала ему о визите Коли со статьей про наш вчерашний показ, потому как вся голова была только ею и забита. Вернее тем, чтобы ее не прочитали родители.
Во время рассказа Рома видел на лице Кати некую тревогу и это его задевало. Ведь он знал, как она боится раскрыть родителям правду об их отношениях. Так далее не могло продолжаться. Их чувства не должны становиться тайной для близких людей, тем более у Романа были определенно серьезные намерения по отношению к Катерине.
– Я не представляю, что будет, если мои родители узнают о нас, – в заключение своего рассказа произнесла я.
– Катюш, для этого мы с тобой здесь и сейчас, чтобы ты была уверенна в моем признании к тебе, чтобы твои родители узнали мои намерения, да чтобы в конце концов ты перестала бояться и знала, что отвечать людям, если тебя вдруг спросят о наших с тобой отношениях.
Я не очень поняла ход подобных мыслей Романа, поэтому самым приемлемым в этом случае стало выдержать паузу с моей стороны. Кажется, что для Романа она тоже стала не помехой, а наоборот, даже помощником в собрании своих мыслей в кучку.
Рома очень внимательно посмотрел в мои глаза, словно пытаясь прочитать в моем взгляде саму душу, которая без всяких сомнений была отдана ему.
И, наверное, еще с самой нашей первой встречи после смерти Андрея мое сердце уже принадлежало Роману, только обстоятельства вынуждали отталкивать скрытые чувства, а теперь, когда все утихло и начало налаживаться, как страшно даже подумать, что все мое хрупкое счастье может в миг исчезнуть, испариться. Но я верю Роме, я ценю его и уважаю. И очень люблю.
– Катенька, дорогая моя, я понимаю, что мое прошлое оставило не самый лучший след на будущем, – наконец, начал Ромка. Несколько неуверенно, но все же начал, потому что знал, что сегодня и сейчас он делает очень ответственный шаг в своей жизни. И ему не позволительно сказать что-нибудь лишнего. – Я очень долго разбирался в самом себе, пытался понять, что же произошло и дало толчок к столь непривычному ранее для меня образу жизни. В итоге я пришел к выводу, что так было угодно Богу, судьбе, каким-то высшим силам, а, может быть, моему разуму. Все возможно. Точного ответа я так и не нашел, но... Однажды я прислушался к своему сердцу. Оно начинало биться в несколько раз сильнее, когда мы только с тобой встречались: сначала случайно, потом работа в "Зималетто" заставляла. Оно волновалось за тебя, заставляя постоянно думать о твоей жизни, состоянии, чувствах, чем ранее я никогда не занимался. А потом... Я понял одну для себя очень важную вещь, которую всегда отрицал, никогда не полагал, что подобное со мной может случиться. Я понял, что моя жизнь без тебя сера, тускла и пуста. Когда каждый день все мысли сходились только о тебе, когда хотелось сделать все возможное, чтобы только быть рядом. Тогда я с уверенностью смог сказать себе, что ко мне пришла истинная любовь к самой прекрасной женщине на свете. Катенька, к тебе. И тогда я уже не желал отвергать и гнать от себя это чувство, потому что я понял, что значит полюбить, полюбить всем сердцем и всей душой. Сначала мне казалось, что у меня нет никаких шансов получить твою взаимность, ведь за свои поступки ты имела полное право отвернуться от меня, но я чувствовал, что когда-нибудь ты поверишь в мою искренность и дашь шанс, надежду веры в то самое прекрасное, что может случиться с нами. Я увидел разные грани этого чувства: и боли, и радости, и печали, и отчаяния, даже безвыходности. Но это все ведь не так сложно преодолеть, если уверен в своих чувствах. И вот, сегодня я пригласил тебя для того, чтобы сказать, признаться тебе, насколько ты дорога для меня и как моя жизнь расцвела с появлением в ней тебя. Катюш, я считаю это нужным не держать тайн от тебя, признаюсь, я долго не решался сделать этот шаг, потому что знаю, что ты достойна самого лучшего в жизни. Ты очень многое пережила, многое видела: и счастье, и горести, и радости. Возможно, свое будущее ты представляла совсем иначе, нежели сейчас видишь, но оно сложилось так, что между нами случилось то, что... Случилось. Надеюсь, что ты не жалеешь об этом.
– Ром, я... – нечаянно сорвалось с языка за все то время, когда я пыталась впитать все, что сейчас мною было услышано. Это невероятно узнать о человеке, пожалуй, то, что пытаешься прояснить для себя долгое время. Когда понимаешь, насколько глубоко он открыт для меня, насколько его душа светла и что ему действительно можно доверять.
– Не перебивай, пожалуйста. Разреши договорить, – быстро произнес Роман, чтобы не потерять важную мысль в такой ответственный момент. – А я не мыслю своей жизни без тебя, Катюша.
Затем он как-то по-особенному взглянул на меня, что свои глаза отвести было уже невозможно, а затем встал из-за стола и опустился передо мной на одно колено.
– Ты появилась в ней в очень трудный момент для меня, – продолжил Роман, – только ты сумела понять и поверить в меня, сумела увидеть то, что не замечали другие. И мне очень хочется сделать тебя самой счастливой, потому что ты как никто другой заслуживаешь этого счастья и... И я хочу провести всю свою жизнь с тобой, до самого конца. Хоть понимаю, что не заслуживаю по отношению к себе твоей взаимности, но забыть все то, что между нами было – уже не в моей власти. Да и я не желаю. Потому что очень сильно люблю тебя и... – Рома остановился. Перед самым ответственным шагом надо глубоко вздохнуть. Собственно, переживать уже не о чем, самую большую часть он уже сказал, оставив самое главное на десерт.
Как-то незаметно для меня он извлек из внутреннего кармана пиджака небольшую красную коробочку и раскрыл прямо передо мной.
В ней красовалось изящное золотое кольцо с несколькими блестящими камешками.
– Катенька, стань моей женой.
Вот и все. Назад дороги нет. Он сказал то, о чем никогда жалеть не станет, лишь бы только Катерина не сожалела о том, что между ними уже произошло, и дала обдуманный ответ.
Я была несколько поражена столь неожиданной концовкой всего повествования Ромы. Ведь все вылилось в то, что именно сейчас он сделал мне предложение. Сам Роман Малиновский сделал мне предложение. Ведь те, кто по-прежнему считают его завидным холостяком и первым бабником сочтут, что он сошел с ума, раз захотел покончить с такой горячо любимой для него свободой. Но я то знала, что Рома давно уже совсем другой человек, которому отдано мое сердце, но только даже оно не знает, что сказать сейчас.
Нет, что вы, полагаете, меня еще мучают сомнения в его неискренности? Вовсе нет. Я верю Роману как никогда. Такие слова невозможно подделать, его интонацию невозможно сыграть, свое сердце невозможно обмануть, уж я то прекрасно знаю.
Только не зря же народ сложил пословицу "Семь раз померь, один раз отрежь". Мой ответ станет новым этапом в наших жизнях. Любой. Каким бы он не был. И я не должна его давать сейчас только потому, что понимаю, что Роман тоже пережил не мало горя. Это очень важно осознать и все взвесить. По крайней мере, для меня. Надеюсь, для Романа тоже.
– Рома, я... Я несколько не ожидала всего того, что ты сейчас рассказал о себе, о своих чувствах ко мне... Это очень ценно для меня, но... Ведь наша судьба зависит от нас, а в данном случае от моего решения, – тонко попыталась дать я понять, что мне все же нужно немного времени, чтобы переварить в голове все им вышесказанное.
И Ромка, кажется, уловил мое желание. Он извлек из коробочки кольцо, бережно взял мою правую руку и надел его на безымянный палец, а затем, приложил ладошку к своим губам, не сводя с меня глаз.
– Я не тороплю тебя и не требую ответа именно сейчас, сегодня, – поспешно добавил он, опустив мою руку на колено, прикрыв ее затем своей ладонью. – Я понимаю, как это важно и нужно все как следует обдумать, осознать, взвесить. Я все это понимаю и готов ждать столько, сколько потребуется. Я приму любой ответ, я готов к этому! Главное, чтобы он был искренним, чтобы ты не сожалела о нем потом и не винила себя в поспешности своего решения.
– Спасибо тебе, Рома, – тихо произнесла я, – за понимание, за искренность передо мной. Для меня это очень ценно.

* * *
Валерий Сергеевич сидел на кухне, возле стола и терпеливо ждал прямого эфира своего любимого футбола. А его все задерживали и задерживали выпуском новостей.
Они с женой уже давно поужинали, и Елена Александровна готовилась ко сну, чего и желала своему мужу. Потому как зачем сидеть ночью возле телевизора и зевать, когда завтра днем все равно покажут повтор. Однако великому болельщику такой расклад вещей был не по душе, поэтому, чтобы скрасить время, Валерий Сергеевич решил его занять чтением газет, чем частенько любил заниматься вместо завтрака.
– Лен, а куда ты дела журнал с газетами, которые я сегодня купил? – крикнул он с кухни, сделав звук телевизора чуть тише.
– Вот, держи. И вообще ложись спать! – спустя минуту Елена Александровна принесла кипу бумаг, купленных мужем, и положила на стол. Сама же, поправив халат, отправилась в спальню.
– Дуется все, – пробубнил Валерий Сергеевич себе, – знает же, что футбол для меня святое. Ладненько, посмотрим, чего у нас журналюги понапридумывали сегодня, – с этими словами мужчина развернул лежавшую сверху газету под названием "Московский Комсомолец".
После пробега глазами мелкого текста Валерия Сергеевича ничего не впечатлило, поэтому он свернул ее и отложил в сторону. Его взору предался небольшой яркий журнал, который привлек его своей обложкой, на ней был изображен портрет его любимого игрока футбольной команды. Уж очень Валерий Сергеевич захотел прочитать его интервью!
– Красавец какой! Ты только посмотри! Глаз не оторвать! – любовался мужчина обложкой, говоря сам с собой.
Однако, открыв первую страницу, он не мог не заметить еще одну очень бросившуюся в его глаза фотографию... На которой так удачно получилась его дочь... В обществе нового президента на презентации новой коллекции "Зималетто"...
Впрочем, она и статья под ней заинтересовала мужчину гораздо больше, чем интервью любимого футболиста.

* * *
Он пригласил меня на танец. Ничего лишнего, только медленные движения и наши сердца, которые сливались воедино в эти незабываемые минуты небывалого счастья.
Я, несколько робея, перевела взгляд на Романа, а затем потупила взор и уткнулась ему в грудь. Его сердце ощущало что-то особенное, понятное лишь ему, что-то очень тонкое и неведомое для тех, кто никогда не испытывал подобные чувства, которые живут в Романе к этому Ангелу в лице его Катюши, которая научила его любить, по-настоящему, всем сердцем. Любить, несмотря на все невзгоды и преграды, любить вопреки адскому прошлому, которое, казалось ему, они сумели преодолеть. Потому что были вместе. Будто смерть Андрея объединила их судьбы и соединила их в единую жизнь. Одну жизнь. На двоих.
Внезапно я почувствовала, как в висок ударило что-то неведомое, а ноги перестали меня слушаться, норовя согнуться. Хорошо, что Ромка успел меня удержать в своих сильных руках и не дать упасть на пол.
– Катюша, что с тобой? – обеспокоенно спросил он, не понимая, что послужило причиной столь резкого изменения его любимой.
Он, держа меня за руку, довел до ближайшего стула и опустился передо мной на колени с тем же беспокойством.
– Тебе плохо? Сейчас я воды попрошу.
– Не надо, – слабо произнесла я, ощущая в горле какой-то возникший комок, понимая, что покоя мне с ним точно не светит. – Все в порядке.
– Мне так не кажется. Я вижу, что тебе нехорошо.
Я, проигнорировав реплику со стороны Романа, опираясь на стол, попыталась встать. Получилось довольно неплохо, если учитывать, что в глазах у меня резко помутнело. Как только окружающая обстановка приобрела более менее четкие формы я собралась с силами и тихо произнесла:
– Я отойду на несколько минут. Не надо, не провожай... Я сама...
Взяв свою сумочку, я постаралась насколько это возможно быстро удалиться в дамскую комнату, чтобы привести себя в былой порядок, оставив Романа одного посреди зала в переживании и неизвестности.

_________________
"Женщины – удивительные существа... Чем больше они страдают, тем больше они любят". ©


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Понять, простить, принять
СообщениеДобавлено: 28 дек 2015, 01:41 
Не в сети

Зарегистрирован: 14 апр 2014, 01:18
Сообщения: 143
Катерина в последнее время часто жалуется на недомогание. Неужели беременна? Ромка молодец, решился наконец-то. Надеюсь, что влюбленную пару примут и не будут ставить Катю перед выбором. Спасибо, Кристина


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Понять, простить, принять
СообщениеДобавлено: 28 дек 2015, 18:27 
Не в сети
Ягодка
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 12 июн 2015, 18:50
Сообщения: 615
Откуда: Россия, г. Москва
farayla писал(а):
Катерина в последнее время часто жалуется на недомогание. Неужели беременна? Ромка молодец, решился наконец-то. Надеюсь, что влюбленную пару примут и не будут ставить Катю перед выбором. Спасибо, Кристина
Подсказка на вопрос в принципе уже есть давно... Но точный ответ будет уже, наверное, скоро.
Не, так просто влюбленная пара не отделается. :sorry: :-( А мы знаем, какой строгий у Кати отец, и он так просто не закроет глаза и не обойдет стороной все былые поступки Ромы. :-(

_________________
"Женщины – удивительные существа... Чем больше они страдают, тем больше они любят". ©


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Понять, простить, принять
СообщениеДобавлено: 29 дек 2015, 09:01 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 01 апр 2008, 18:46
Сообщения: 1201
Откуда: Екатеринбург
Romashka , я немного отвлеклась на рабочие проблемы, но теперь все прочитала, жду продолжения! Спасибо! :flower:

_________________
А-а-а-а-тлично!


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Понять, простить, принять
СообщениеДобавлено: 29 дек 2015, 21:57 
Не в сети
Ягодка
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 12 июн 2015, 18:50
Сообщения: 615
Откуда: Россия, г. Москва
Oksana, и вам :Rose:что читаете мое творчество.

_________________
"Женщины – удивительные существа... Чем больше они страдают, тем больше они любят". ©


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Понять, простить, принять
СообщениеДобавлено: 30 дек 2015, 22:54 
Не в сети
Ягодка
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 12 июн 2015, 18:50
Сообщения: 615
Откуда: Россия, г. Москва
Всех с наступающим, дорогие НРКманчики и читатели историй!
Изображение
Счастья, любви и хорошего настроения в Новом году!

* * *
– Мать, ты глянь-ка, наша Катюха на первой странице! – восхитился и одновременно удивился Валерий Сергеевич, обнаружив такую прелесть на первой же странице журнала. – Иди сюда! Смотри, какая красавица! – кричал он на всю квартиру. – Только вот не пойму, с кем это она? Такой элегантный молодой человек... И лицо мне его кажется знакомым...
– Ну, чего ты раскричался? Соседей разбудишь! – на зов мужа вышла Елена Александровна, застегивая халат на пуговицы. – Чего ты увидел?
– Посмотри сюда, – Валерий Сергеевич положил перед женой журнал с фотографией Катерины с последнего показа. – Нашу девочку на первой странице напечатали!
– Ну да, наша Катюша, – улыбнулась Елена Александровна и села за стол. Так удобнее рассматривать фото любимой дочери. – А с кем это она? Погоди, сейчас очки возьму.
– Вот и мне кажется лицо мужчины очень знакомым. Давай зачитаю, что написано ниже. Смотри, почти целую страницу про нашу Катюху написали! Какие молодцы, правда, Лен? – восхищался Валерий Сергеевич, что, похоже, даже забыл, что собирался смотреть футбольный матч в прямом эфире. – В свет вышла новая коллекция одного из известных и культовых ранее производителей модной женской одежды "Зималетто"! – начал читать он вслух первые строки статьи. – Наравне с великим дизайнером Милко ее представлял не только первый ценитель женской красоты, но и новый президент "Зималетто" – Роман Дмитриевич Малиновский. Что?! Роман Дмитриевич Малиновский?! – перечитал еще раз Валерий Сергеевич, дабы убедиться, что его глаза хозяина не подвели. Перечитал и убедился – не обманули. Только превратив звуки в буквы, которые сложили фамилию человека, причинившего столько горя и боли его дочери, он сразу его вспомнил, а фотография с радостью в этом помогла. Да еще такая откровенная. Когда новый президент целует руку с благодарностью его дочери. Это уму непостижимо! – Вам непременно хочется узнать, что же такого особенного пришлось сделать неизменному ценителю свободы, чтобы занять наивысшее положение в этом модном доме? Тогда вы первыми узнаете ответ из уст самого президента! – закончил чтение вступительной речи статьи и кинул журнал на стол. – Лен, ты только посмотри! Этот гад посмел стать президентом вместо нашей Катюхи!
– Но чего ты кричишь? Чего там такое? – на кухню вернулась Елена Александровна, уже вооруженная очками.
– Вот, ты только посмотри, кто теперь глава "Зималетто"! – продолжал возмущаться Валерий Сергеевич.
Елена Александровна взяла журнал в руки и внимательно посмотрела на фотографию.
– Да, конечно, это Малиновский – бывший друг Андрея... Теперь президент?
– Вот, вот! Мать, а ты почитай, что там написано!
Елена Александровна провела глазами по тексту и тоже сильно озадачилась тем, что узнала.
– Так что это получается, что наша дочь теперь уже не управляет своей же фирмой? Как же так получилось? А нам она почему ничего не сказала? – задавала вопросы Елена Александровна мужу, да и самой себе в том числе.
– Получилось то, что наша дочь нам врала! – сделал смелый вывод Валерий Сергеевич. – Обманывать собственных родителей! Это же надо до такого опуститься! И кому отдать свое место! Малиновскому! По нему давно тюрьма плачет! Я вообще не понимаю, куда смотрел суд, дав условное наказание?!
– Валера, Валера, тише, успокойся. Погоди делать поспешные выводы. Возможно, наша дочь не хотела нам заранее говорить, чтобы не сглазить успех нового показа. Ты же знаешь, какие в "Зималетто" сейчас трудные времена, – попыталась защитить дочь Елена Александровна.
– Что значит сглазить? Как вообще Малиновский оказался на фирме? Катерина ясно указала ему на дверь, а теперь он вместо нее управляет компанией! И ты мне после всего этого говоришь успокоиться?! Может он шантажом взял это место, вот она и сдалась! Так! Я должен в этом разобраться! Где телефон? Я звоню дочери!
Полный решимости выяснить весь ход дел Валерий Сергеевич покинул кухню и вышел в коридор, чтобы позвонить по домашнему телефону Катерине и вызволить ее из дома для дальнейшего объяснения ей всей ситуации.
Елена Александровна с некой тревогой вышла за мужем, застав его уже с трубкой возле уха.
– Валера, но подожди до завтрашнего утра. Катенька спит, наверное, зачем ее будить. Потерпим же мы до завтра.
– Ничего! Проснется! Думает, что может лгать собственному отцу? Не пройдет! Совсем распустилась! – Валерий Сергеевич только покосился на жену, продолжая слышать в трубке только долгие гудки. – Она еще не подходит! Вот, мать, до чего разбаловала девку! Где у тебя ее мобильный был записан? Давай сюда!
– Валера, но она устала, с работы всегда поздно приходит, а ты ее собрался мучить своими расспросами. Давай подождем до завтра, прошу тебя.
Но все просьбы жены Валерий Сергеевич не воспринимал ни в какую, а твердо отстаивал свою позицию.
– Не собираюсь я ждать никакого завтра! – повысил он голос. – Найди мне мобильный дочери!
– У тебя уже твой футбол начался.
– Ничего! Футбол подождет! Жизнь моей дочери важнее!
Тяжело вздохнув, Елена Александровна удалилась на кухню. Вскоре она вернулась с записной книжкой, открыв ее на нужной букве алфавита "ка", где был записан номер мобильного телефона их дочери.
Однако после набора и этого номера голос Катерины отец не услышал. На проводе по-прежнему отражались долгие гудки.
– Не хочет подходить к телефону, тогда я сам поеду к ней домой и буду говорить с ней лично! – твердо решил Валерий Сергеевич, сделав шаг к вешалке с верхней одеждой.
– Валера, ну куда ты? Ночь на улице! – попробовала остановить его жена, но решимость и упертость над мужчиной взяли власть. Он не терпел обмана и более того не ожидал, что такой ему удар преподнесет родная дочь, которую они с женой вырастили, выучили, воспитали, дали образование и до сих пор отдают ей свою заботу.
Валерий Сергеевич только лишь вернулся на кухню, взял журнал, а затем зашел в комнату, нашел теплый свитер и вышел в коридор.
– Лен, мне надо во всем разобраться. Не переживай за меня. Ложись спать, – сказал он жене, надевая пальто. – Так, где мои ключи от "Волги"?
– Так там же бензин кончился, – напомнила Елена Александровна. – Вот, завтра зарядишь и тогда поедешь.
– Ничего. До дома дочери доехать хватит! Все, ты же понимаешь, что во всем нужно разобраться! Ложись, я буду поздно.
Мужчина покинул квартиру, оставив жену в полном неведении и не меньшем волнении за родных людей. Какой ей теперь сон, когда такое творится?

* * *
Я внимательно всмотрелась в свое зеркальное отражение. Лицо бледное, словно лесная поганка, после умывания холодной водой прилично сошел макияж. Показываться теперь Роману в таком виде просто нельзя.
Я приложила мокрую ладонь ко лбу и снова провела ею по лицу, а затем медленно выключила поток воды. Сухими салфетками кое-как вытерла руки и облокотилась спиной о раковину.
– Не может быть! – с неким ужасом шепотом сказала я самой себе, после того, как ко мне пришло озарение того, о чем я не мыслила думать в помине. Все ранее, что происходило с моим организмом, казалось, сейчас дало ответ, но я не могла полагать, что так и есть на самом деле, хотя что-то внутреннее уже не мешало признаться себе в нем.
Уже который день меня преследует слабость, апатия, сонливость, даже какие-то сомнения в чувствах Ромы и то мимо не прошли все из-за частой смены настроения и теперь эта тошнота после съеденной сейчас пищи. Все в купе придавало мне еще большей ясности и заставляло отложить на дальний план все сомнения, когда я только вспоминала свое состояние восемь лет назад, узнав, что жду ребенка от Дениса...
– Я беременна... – одними губами произнесла я, не чувствуя ни печали, ни радости в голосе. Это было слишком неожиданно осознать такое для себя сейчас, тем более, когда по ту сторону комнаты меня ждал Роман, а мое состояние уж точно не позволяет к дальнейшему прекрасному времяпровождению. – Господи... Что же теперь делать?..
Нет, чтобы рассказать или не рассказать все Роману, надо для начала точно проверить свои предположения, хотя я прекрасно понимаю, что они просто идентичные тем, которые оправдались врачом после той злосчастной ночи с Денисом. А сейчас мне надо взять себя в руки и сделать вид, что все хорошо, чтобы Ромка ни в коем случае ничего не заподозрил, хоть ни радости, ни отчаяния я не испытываю. Состояние какой-то неопределенности, возможно, даже страха пережить заново то, что не в силах даже вспоминать. Но я не стану напрасно мучить себя! Прежде, чем делать какие-то выводы, свои предположения надо проверить.
Подкрасив ресницы, наложив толстый слой пудры, не забыв при этом легкие румяна, я теперь готова показаться на лицо Роме.
Он нервно ходил по залу, потому как прошло уже пятнадцать минут с тех пор, как я ушла в таком подозрительном состоянии.
Я, наглядно убедившись в своих предположениях о волнении Романа, прогнав от себя всю слабость, подошла к нему и уверенно заговорила первой:
– Рома, прости меня, что так получилось. Испортила тебе весь вечер. Отвезти меня, пожалуйста, домой.
– Конечно, Кать, – мигом согласился он, никуда не девая своего волнения, которое я могла видеть на его лице. Я очень внимательно всмотрелась в его зеленые глаза, пытаясь прочитать в них ответ на свои предположения о беременности. Но, увы, влезть в чужую душу было невозможно, даже если она сегодня была столь открыта для меня. – С тобой все в порядке?
"Зачем спросил? Вот дурак! Ведь на лицо же очевидно, что что-то ее озадачило, она чем-то обеспокоена! Но явно это не касается моей персоны!" – подумал Ромка, прежде чем услышал положительный ответ из уст любимой:
– Да, все хорошо. Правда, – постаралась ответить я как можно увереннее, хотя по виду Ромы поняла, что получилось плоховато.
Ехали мы в полной тишине, исключая, конечно, звук мотора Роминой "Волги". Я пребывала где-то глубоко в собственных мыслях, не обращая никакого внимания на Романа. Ему это казалось до более чем странным, мучали необъяснимые сомнения относительно Катерины, а она все молчала.
Через минут десять после того, как мы отъехали от ресторана, я снова почувствовала знакомый комок в горле. "Господи, только не это!" – с ужасом помыслила я, приложив ладонь к горлу.
– Рома, останови машину. Пожалуйста, – жалобно попросила я, терпя из последних сил.
Роман тут же выполнил мою просьбу и подъехал к бортику.
Я поняла одно – на этот раз меня тошнило от моего положения, а не того, что укачивает. Или меня укачивает, поэтому и тошнит.
Выйдя на свежий воздух, мне казалось, что стало легче. Я старалась как можно глубже дышать, чтобы меня не стошнило на Ромкиных глазах. Правда, мне резко стало холодно. К сожалению, это все, что я могла сделать в данный момент, но и, разумеется, дать установку себе на успокоение.
Тогда врач сказал, что это мое нормальное состояние, это готовка организма женщины стать матерью. Только главное, чтобы его не понял Рома. Прежде, чем ему сообщать, я должна как следует все обдумать и взвесить.
– Катюш, держи воды, – напомнил о себе Роман, подав мне бутылочку с водой, которая всегда имеется у него в машине.
– Спасибо.
Бутылку то я взяла, но пить не решилась. Вдруг вода повлечет за собой еще один приступ тошноты. Его нельзя ни в коем случае допустить, потому как еще нужно как-то доехать до дома и объяснить Роману, что мне нужно остаться ночью одной.
– Катенька, давай я скорую помощь вызову, а? Тебя врачи осмотрят.
– Нет, нет, – замахала я головой. – Не нужно. Мне уже лучше.
– Ты уверенна? Мне совсем не нравится твое состояние.
"Мне тоже. Но я не думала, что наши отношения зайдут так далеко", – сказала я самой себе и вернулась на переднее сиденье.
Он тоже занял свое место, не торопясь заводить машину, и лишь беспокойно смотрел в мою сторону. Я чувствовала, что он ждет каких-то объяснений, но они самой бы мне не помешают.
– Поедем, Рома.
– Уверенна?
Я только кивнула, смотря в лобовое стекло.
– Хорошо. Я поеду медленно, если тебе вдруг станет хуже, обязательно скажи.
Я снова подтвердила кивком головы свое понимание фразы.
– Ты не против, если я открою окно?
– Нет, конечно. Только боюсь, как бы ты не простыла.
Ничего не ответив, так как каждое слово для меня становилось пыткой, я открыла в двери окошко до самого конца. Свежий воздух мне сейчас в помощь доехать до дома без приключений.
Роман действительно очень медленно вел автомобиль, то и дело отвлекаясь от дороги моим состоянием. Я не могла его ни в чем упрекнуть, ведь понимала, как он волнуется, и что при всем своем желании не могу его ни чем успокоить сейчас, кроме своего слова. Но, каким тоном я говорю, он едва мне верит, что со мной все в порядке.
Я поплотнее вжалась в собственное пальто, так как холодный воздух распространялся по всему салону, перекрывая горячий от печки. Что было поделать, но, наверное, легче было дойти пешком, чтобы не мучить ни себя, ни Романа.
Наконец появились знакомые улочки, дома и мой двор. В душе ликовала радость. Приехали! Теперь осталось не менее важное – сказать Роману, что нам стоит ночевать сегодня по разным квартирам.
– О, нет! – воскликнула я, увидев через лобовое стекло папину "Волгу", припаркованную возле моего подъезда. Он на ней сто лет уж не ездил, а тут... Он приехал ко мне получается? Но зачем?
– Что такое, Кать? – обеспокоенно спросил Ромка, в душе немного обрадовавшись тому, что она, наконец, заговорила.
– Папа... Здесь... Похоже, он приехал ко мне... – рассеянно произнесла я, не понимая, что послужило причиной столь позднего его визита.
– Где здесь?
– Там, – указала я на белую "Волгу". – В машине.
– Это машина твоего отца?
– Да. Но я его не ждала и не понимаю, почему он приехал сюда в столь поздний час? Господи, что же делать теперь?..
– Катюша, не волнуйся, – Рома взял меня за ладошку. – Мы выйдем сейчас вместе и все ему расскажем. Конечно, понимаю, что сейчас не время и не место, но другого варианта у нас нет.
– Нет, Ром, нет! Это не вариант сейчас! Я не понимаю, что подтолкнуло его приехать ко мне домой? – какая-то неведомая ранее паника овладела мной. – Неужели Колька рассказал про статью? Точно! Больше не кому! А еще друг называется!
– Кать, это уже не важно, как Валерий Сергеевич узнал о нас. Ты же понимаешь, что мы не можем скрывать наши отношения перед твоими родителями. Мы сейчас с тобой выйдем вместе, и я попытаюсь все объяснить.
– Рома, поехали отсюда. Умоляю тебя, – пришла на ум казалось мне гениальная идея. По крайней мере, это лучший вариант продержать наши отношения втайне от папы хотя бы на сегодняшнюю ночь.
– Нет, Катя. Я никуда не поеду. Если твой отец приехал к тебе в столь поздний час, значит с тобой ему очень важно поговорить. Бежать – не выход, – попытался объяснить Роман, что все же пора рассказать правду. – И потом ты же со мной. Я скажу твоему папе ровно то же, что говорил тебе сегодня. Катюш, не робей, он любит тебя, прислушается к тебе и примет твое решение.
– Ты его плохо знаешь. Тем более, после всего того, что было... – отчаянно произнесла я.
– Кать, не думай сейчас, что мне придется выслушать правду о своем прошлом, ведь знаю, что я далеко не ангел. И все, что будет говорить твой папа – это правильно. Потому что он старше нас, опытнее, мудрее. И как отец он желает своей дочери только добра и, конечно, счастливого будущего. Пусть не сегодня, но через какое-то время он обязательно поймет тебя. А для меня главное, чтобы ты мне верила, и со своей стороны я сделаю все возможное, чтобы мне поверили твои родители.
Я тяжело вздохнула. Ромка, конечно, прав. Рассказать все нужно. Но почему именно сегодня, когда я так неважно себя чувствую? Когда вся моя голова забита совершенно иным, и у меня совсем нет сил, чтобы суметь убедить отца в своих чувствах к Роме, чтобы его самого защитить и привести доводы того, что он изменился и полюбил меня. Что моя жизнь без него уже немыслима. Зачем Роме выслушивать то, от чего так больно его душе? Его прошлое и так преследует его по пятам, и я не хочу, чтобы с моей стороны оно тоже его задевало, хотя я и сама даю предпосылки к этому. К примеру, самолично создала эту ситуацию, из которой выход действительно только один – рассказать все папе здесь и сейчас.
– Хорошо, Ром. Пойдем. Вместе, – озвучила я свое решение. Надеюсь, что закончится все мирным путем.
Мы вышли из машины, но я не торопилась направляться в сторону папиной "Волги". Поэтому Рома сам взял меня за руку и повел, словно школьницу, вперед к машине. Не доходя несколько шагов, я остановилась и велела Роману остаться на месте, а сама подошла вплотную к машине и заметила, что папа дремлет на своем водительском месте. Похоже, не первый час он караулит меня.
Я робко постучала в окно, уже заранее предвещая разноса с папиной стороны. Отец тут же распахнул глаза и, увидев меня за стеклом, открыл дверь и вышел из машины.
– Привет, пап. А чего ты здесь мерзнешь на улице?
– Это я у тебя хочу спросить, где носит мою дочь всю ночь? Ты на часы вообще смотрела? – папа тут же повысил голос. – Двенадцатый час, а тебя нет дома! К телефону не подходишь! Ни к одному, ни к другому! А, если с тобой что-нибудь случилось? Родители для тебя пустое место, раз ты к ним так предательски относишься!
– Папа, это не так! – попыталась возразить я, но тщетно. Напор отца был очевиден и силен. – Вы не пустое для меня место. А телефон я оставила дома, случайно.
– Конечно, случайно! А Малиновский стал президентом тоже случайно? Почему ты врешь собственным родителям? – Кричал Валерий Сергеевич в полный голос на весь двор. – Как тебе только не стыдно! Разве мы так тебя с матерью воспитали, чтобы на старость лет ты враньем нам отплатила?! Где ты была?
"Точно, Коля! Это он рассказал родителям про эту статью назло мне. Обещал же молчать! Нет! На этот раз с рук ему это не сойдет!" – думала я про себя, пока выслушивала всю ругань отца.
– Это не имеет сейчас значения. Папа, я прошу тебя, успокойся и не кричи. Я сейчас все объясню.
– Где ты была, я спрашиваю?! – папа продолжал требовать с меня признания, но как же душа противилась тому, чтобы говорить правду. – Отвечай, когда тебя спрашивает отец!
Рома уже больше не мог стоять спокойно и слышать, как кричат на его любимую, даже если это делает ее родной отец. Тем более, когда она неважно себя чувствует. Ей бы отдых нужен и покой, а не выяснение, почему сменился президент. Поэтому он решил вмешаться и взять весь напор Катиного отца на себя.
– Ваша дочь была со мной, Валерий Сергеевич! – твердо ответил Роман, встав рядом со мной. – Я пригласил ее в ресторан и готов полностью объяснить свое поведение. Только, пожалуйста, не кричите на нее, а постарайтесь выслушать нас спокойно.
– Ах... Вот оно как! Вот, с кем ты проводишь время! – осенило отца. – С уголовником! Да еще по ресторанам с ним свободно разъезжаешь и считаешь, что можешь дальше скрывать от собственного отца правду?!
– Нет, папа! Что ты говоришь? Рома не уголовник! – тут же возразила я отцу. – Я хотела тебе все рассказать, но позже. Папа, прошу тебя, давай не будем устраивать сейчас разборки, – отчаянно проговорила я, чувствуя, как теряю последние силы.
– Я прекрасно знаю, что говорю! Совсем распустилась! Забыла как крокодильи слезы лила вот из-за него? – пальцем отец указал на Романа. – А теперь он у тебя президент! А твое место каково? Полы мыть вместо уборщицы?
– Папа, как ты можешь! Да, Рома стал президентом, потому что я сама так пожелала. Но я по-прежнему занимаю высокую должность! Ты не имеешь права обвинять его, не зная всей ситуации, папа!
Мне казалось, что отец меня не слышит или не желает слышать. Да, я знаю, какой он у меня вспыльчивый, как принимает решения сгоряча, но сегодня он особенно суров. И я уже не знаю, как суметь пресечь его пыл.
– Валерий Сергеевич, я прошу ваш, выслушайте меня и тогда вы поймете ход действий вашей дочери и не станете обвинять ее в безнравственном к вам отношении, – вмешался Рома.
– А ты вообще кто такой, чтобы встревать в чужие разговоры?! – сорвался отец и на Ромку. – Как ты вообще посмел после всего приблизится к моей дочери?!
– Папа!
– Не встревай, дочь! Кто, если не отец вступится за тебя!
– Валерий Сергеевич, я не собираюсь причинять более вашей дочери боли, наоборот, желаю ей только добра. Я очень уважаю вас, мы же с вами взрослые люди и вполне адекватно можем поговорить в более спокойном месте. Например, у Катерины дома.
– А с тобой никакого разговора не будет! Я завтра же сам лично прослежу за тем, чтобы духу твоего не было в стенах компании моей дочери и рядом с ней в том числе! – кричал отец на Романа, дав четко понять, что он даже слушать его не желает. – А с тобой будет отдельный разговор! Быстро садись в машину!
– Нет, папа! Я никуда не поеду, пока ты не выслушаешь меня и Романа тоже! Папа, это очень важно! Прошу тебя, дай ему сказать, – умоляла я отца, пытаясь хоть как-то дать Роме оправдаться. Но, похоже, от меня в данной ситуации уже ничего не зависело.
– Он уже все сказал! Четыре года назад! Когда свел в могилу твоего мужа! И я не позволю, чтобы ты имела с этим человеком какую-либо связь! Никогда! Все! Довольно! Быстро садись в машину! – папа открыл дверь на заднее сидение.
– Нет, папа! Если ты хочешь знать всю правду, тогда Роман поедет со мной! – настаивала я, но папа был непреклонен.
Ошибалась я, однако, полагая, что папа захочет выслушать Ромку. Не думала я, что все так далеко зайдет. Но что мои слова могут значить без слов Ромы? Ведь то, что я люблю его, папе в данном случае будет безразличным, да и ему нельзя наносить такой удар, говоря об этом. А Ромка мог бы собой лично, своим примером и словами доказать отцу, что у него серьезные намерения, что он занял по достоинству президентское место.
Только вот Ромка из нескольких последних фраз тоже многое осознал для себя. Однако пускай он оставит свои понимания на потом. Ведь оставлять Катерину одну на разнос отца он не желал. Тем более, когда такой скандал устроен по большей мере из-за него.
– Пусть он едет, куда хочет! Я своего решения не изменю! – папа сурово посмотрел на меня. – Садись!
– Катюш, езжай с отцом, а я поеду следом, – шепнул мне Рома.
Я подтвердила свое согласие кивком головы и села на заднее сиденье папиной машины в надежде, что по дороге к дому он немного успокоится и хотя бы впустит Романа на порог. Конечно, я еще могу рассчитывать на маму, уверенна, что она Ромку точно за дверью не оставит, хотя уже и не знаю. Папино влияние слишком сильно бывает порой.
С горем пополам я доехала до родительского дома. Постоянно преследующая на протяжении всего пути тошнота не позволяла мне сказать лишнего слова на упреки отца. Я, конечно, знала, что сегодня покой мне даже не приснится, потому, как вряд ли мне удастся сомкнуть глаз в этот плачевный вечер. Ах... Только как же прекрасно он начинался... Ромкино предложение, кольцо... И эта гадкая статья, которой надо было испортить всю торжественную обстановку!
Как я и полагала, Рому на порог отец не впустил. Даже на возражения мамы, что не хорошо держать человека за дверью, он не реагировал и в упор не хотел слышать.
В итоге Роме ничего не оставалось, как развернуться назад к своей машине и трепетно ждать в ней своего часа. Теперь у него вся ночь впереди, чтобы подумать над вопросом: "А сможет ли Катя пойти наперекор родителям, чтобы быть с ним рядом?" По ее протестам отцу возле ее дома это было очевидно, но домашняя обстановка порой совершенно меняет суть дела.
Да, он и вовсе не предполагал, что отчуждение Катиного отца будет столь резким, категоричным. Даже в самые худшие времена Андрей и то старался хоть как-то, пускай через силу его выслушать. Но сейчас ему, мягко говоря, но четко намекнули, он не должен быть рядом с Катей и никакое твое оправдание уже не поможет.
Перебороть себя и забыть прошлое невозможно. Оно всегда будет стоять стеной между их с Катей любовью. Их счастью будут мешать все, кто хоть на секундочку знал его самого: Катины родители, они то ясно, желают дочери только счастливого будущего; ее друг, который постоянно будет искать повод, чтобы уличить его в измене, которая уже вот-вот, не за горами; женсовет, который ни при какой возможности не упустит своего шанса встать на сторону Николая и лишний раз напомнить Катерине его прошлые деяния. И рано или поздно она может не выдержать всего этого натиска и тогда наступит конец всему их трепетному счастью.
– Папа, за что ты с ним так? Ты даже не захотел его выслушать! – попыталась я вступиться за любимого, после того, как мама с тревогой на лице закрыла дверь. – Тебе лично Роман ничего плохого не сделал!
– Дочка, доченька, успокойся. И ты, Валера, тоже. Криком ничего не решается, – вмешалась мама в наши разногласия.
– Зато тебе сделал! И я не позволю ему мешать своей дочери спокойно и счастливо жить! Все! Это не обсуждается! – на повышенных тонах низким басом уверенно сказал папа.
– Ты ничего о нас не знаешь! Почему ты считаешь правильным судить человека за прошлое? Не исключая возможности, что он может измениться и пересмотреть свои взгляды на жизнь! Я уже взрослый человек и сама имею право выбора! Так вот, я свой выбор сделала! И пока ты не впустишь Рому в квартиру, я не собираюсь с тобой разговаривать, папа, ни о чем!!
Я не снимая пальто и сапог, ринулась в свою комнату, несильно хлопнув дверью.
– Катерина! Вернись! Кто тебе позволял кричать на отца?! – слышала я через дверь резкий голос папы.
Я рухнула на диван, скинув пальто рядом с собой. На глазах выступили слезы боли и беспомощности от того, что не в моих силах стало переубедить отца и дать ему понять, как Рома важен не только для компании, но и дорог мне. Я не представлю, что сейчас он чувствует, наверное, даже физическую боль от того, что все против нашего счастья.
Да, вот так сегодня, наверное, я первый раз пошла против воли папы. Хотя, нет, не первый. Вспомнить только ситуацию с Лукшиным, когда отец настаивал на моем замужестве. Знаю, что не права я, нельзя было кричать на папу, но так обидно, когда родители не понимают твоих намерений, когда ведь просто требуется выслушать и понять. Большего не нужно.

_________________
"Женщины – удивительные существа... Чем больше они страдают, тем больше они любят". ©


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Понять, простить, принять
СообщениеДобавлено: 04 янв 2016, 22:20 
Не в сети
Ягодка
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 12 июн 2015, 18:50
Сообщения: 615
Откуда: Россия, г. Москва
Слабость снова вернулась ко мне: голова раскалывалась от сильного напряжения, будто там поселились дикие кошки; в горле по-прежнему першило; жутко хотелось залечь в глубокую спячку и забыть про все проблемы; боль в животе только еще сильнее заставляла осознавать свое положение, да и видеть никого не хотелось тоже.
В комнату постучали, и на пороге появилась мама.
– Доченька, как ты? – обеспокоенно спросила она, проходя в комнату.
Я подняла на нее заплаканные глаза и разрыдалась еще сильнее, не в силах совладать собою. Она присела рядышком, доверительно обняла и прижала к своей груди.
– Все-все, моя хорошая, не плачь, отец подурит-подурит и успокоится. Мы просто не ожидали такого поворота событий, вот он и разнервничался, – успокаивала меня мама, гладя по волосам.
– Мам, прости меня. Я не хотела, чтобы все так получилось, – рыдала я еще сильнее, прижавшись в маме, найдя в ней поддержку. – Я знаю, что вы меня очень любите и заботитесь, но мне очень обидно за Рому. Он, правда, изменился и начал новую жизнь.
– Дочка, я понимаю тебя, возможно, Роман и на самом деле изменился, но мы с отцом переживаем за тебя и не хотим, чтобы ты снова страдала и мучилась. А зная этого человека, он может не оправдать твоих надежд.
Я посмотрела на маму, вытирая с лица слезы и поправляя спутавшиеся волосы.
– Нет, мам. Рома совсем другой. Я теперь знаю это. Я уверенна в нем, как в себе, понимаешь?
– Понимаю, доченька, понимаю, – вздохнула она, снова крепко обняв. – Ты сегодня такая красивая... Платье, украшения какие дорогие. У вас в "Зималетто" праздник какой-то был?
– Нет, это все Рома подарил. Мы с ним в ресторан ходили.
– Рома подарил? – удивилась мама, явно ожидая объяснения с моей стороны.
– Да, – кивнула я, хлюпая носом. – Он сегодня мне предложение сделал...
Глаза мамы еще больше округлились. Похоже, такое сообщение из моих уст ее изрядно шокировало.
– Мам, я люблю его... – решилась я на признание. – Мы уже давно встречаемся... Прости, что скрывала наши отношения от вас... – слабо произнесла я и снова заплакала. – Я боялась такой реакции от папы, понимала, что он будет против. Прости меня, что довела до такого скандала...
– Но что же мы не люди какие-то, чтобы не понять чувств своей дочери, Катюш? Да, папу это точно не обрадует. В этом ты права. Но, может быть не стоило так торопиться передавать ему свою должность президента? Все же управлять такой большой фирмой должен человек, которому целиком и полностью доверяешь во всем.
– Мам, я доверяю ему. Во всем. Рома на самом деле стал совсем другим человеком, он очень помог мне в работе и не только. Помнишь, когда я болела, а Коля с Виктором уехали в Вену, тогда "Зималетто" не на кого было оставить. И тогда Роман предложил свою помощь. Я долго думала над его предложением, но теперь не жалею, что приняла его. Он очень мне помогает, понимает и эта новая коллекция вообще бы не состоялась, если бы не Роман. Ведь нам сначала привезли бракованные ткани. А он сам ездил в Италию, чтобы все уладить, чтобы мы наконец-то выпустили в свет что-то стоящее и, надеюсь, что теперь у нас в "Зималетто" все будет хорошо.
– Катюша, я очень рада за тебя и за "Зималетто", но мы с папой желаем тебе только счастья и хотим, чтобы ты не повторила ошибок прошлого. Ты сказала, что Роман сделал тебе предложение. Доченька, ты у нас уже взрослая, столько всего пережила и поняла, многому научилась, но человека узнать – не поле перейти. Прежде чем давать ответ, подумай как следует, все взвесь, ведь это очень ответственный шаг в твоей жизни и жизни Романа тоже.
– А как же папа? Он против Ромы. Ты же видела сейчас, он даже слушать его не захотел.
– Но что ты отца не знаешь? Пройдет пару дней и сам еще жалеть будет. Ты самое главное не торопись. Ни в чем не торопись. Поживите какое-то время вместе, попривыкните друг к другу. Ведь быт и работа – это две разные вещи и порой кому-то из будущих супругов бывает нелегко брать на себя какие-то обязанности семейной жизни или он просто не знает, как поступить в неизведанной для него ситуации. И, чтобы не возникало разногласий и ссор уже после замужества, для этого вы и должны узнать сильные и слабые стороны друг друга, чтобы уже на первом этапе семейной жизни пытаться прийти к общему решению, чтобы вместе находить выходы из сложных ситуаций и чтобы понять одну очень важную вещь, которая не была столь очевидна сначала: готовы ли вы прожить вместе всю оставшуюся жизнь со всеми ее благами и воспитывать ваших детей.
Я внимательно посмотрела на маму. Сколько же в ней мудрости и опыта жизни. Чего я еще не нажила, но надеюсь, что с Романом у нас обязательно все сложится. Ведь мы любим, уважаем и понимаем друг друга. Я считаю, это очень ценные вещи для семейной жизни.
– Спасибо тебе, мам. Спасибо, что ты меня понимаешь. Для меня это очень важно сейчас, – я ее крепко обняла, а затем поцеловала в щеку. – Я обещаю тебе обязательно обо всем подумать и постараться найти нужные слова, чтобы папа тоже меня понял.
– Конечно, доченька, не переживай. Все у тебя обязательно будет хорошо. А сейчас уже поздно. Тебе надо отдохнуть, а то смотри, какая ты бледная и уставшая. Давай я тебе чаю с малиной заварю? С пирожками, еще тепленькие.
– Нет, мам, не надо. Спасибо. Я ничего не хочу, – все так же слабо произнесла я. – Просто день сегодня такой... Трудный.
"Да, еще не хватало, чтобы меня стошнило при родителях", – добавила я в своих мыслях.
– Тогда ложись отдыхать и постарайся заснуть. А то завтра поднимешься ни свет, ни заря и бегом на свою работу. Но хоть бы отпуск взяла, отдохнула, а то все работаешь, да работаешь допоздна.
– Мам, но ты же знаешь, в "Зималетто" сейчас трудные времена и нам нужно вывести его на прежний уровень. А отпуск я всегда успею взять. Вот, как только дела наладятся, обещаю, что обязательно возьму на пару недель. Ты у меня, как всегда, права. Я действительно что-то устала от всей этой суматохи.
– Тогда отдыхай и не думай ни о чем, – ласково произнесла мама и поцеловала меня в лоб. – Давай я твое пальто и сапоги отнесу в коридор.
– Спасибо. Да я сама.
– Ложись, Катюш. Мне все равно по пути.
Мама взяла мое пальто и только что снятые мною сапоги в руки и, пожелав "Спокойной ночи", покинула комнату.
После разговора с мамой мне стало немного легче. Спасибо ей за то, что она сумела понять меня и встать на мою сторону относительно наших с Романом отношений. Это придает мне хотя бы капельку бодрости.
Быстро переодевшись в домашнюю пижаму, я юркнула под одеяло и поплотнее в него закуталась. Ромины объятия сегодня меня не согреют. Но, может быть, это и к лучшему, ведь мне о многом стоит подумать в одиночестве.
"Сегодня он сделал мне предложение руки и сердца, – сами собой поплыли мысли. – Это стало для меня несколько неожиданно, тем более после того, как я полагала, что Романа что-то постоянно волнует. Теперь же после слов мамы, наверное, смею предположить, что у него нет опыта семейной жизни, который имеется у меня, и ему сложно понять, с какой стороны и что нужно делать. А я, как последняя эгоистка, начинаю в чем-то его подозревать. А стоило лишь только просто сопоставить прошлое с настоящим и сделать очевидный вывод – я должна ему помочь научиться жить вместе, вести домашнее хозяйство и прочее. Ведь уверенна, Ромка хочет этого. Он и так старается изо всех сил мне помогать во всем, и я прекрасно чувствую всю его искренность в том признании, которое адресовывалось мне сегодня. Наверное, ему было не так просто решиться на этот шаг, – я поставила руку перед собой и внимательно всмотрелась в подаренное Ромой кольцо. Такое изящное и необыкновенное. Сразу видно, что подарок от чистого сердца. – Но сегодня как никогда он был открыт для меня, рассказав в небольшом повествовании историю своей любви, своей души. Признаюсь, слышать его признания с каждым разом становиться все приятнее и хочется отплатить ему тем же. Хочется сказать, как я тоже очень его люблю. Наверное, люблю так, как еще не любила никого в своей жизни. Даже Андрея. Возможно, это чувство обрело еще больший смысл, куда вложены не меньшие страдания и радости одновременно. Кажется, что я наоборот люблю еще сильнее, и, несмотря на все пережитые невзгоды, не утратила веру и надежду обрести настоящее счастье. И надежда воздалась мне наивысшим чувством такой же большой любви, которая открывает мне новые просторы, новую жизнь. Мне кажется, что между нами уже нет никаких тайн, нам не страшны никакие преграды, мы сумеем вместе преодолеть любые трудности. Я очень на это надеюсь, ведь вся моя жизнь теперь не имеет смысла без Ромы. Мне хочется, чтобы он тоже всегда был рядом, чтобы каждое утро я могла встречать в его объятьях и нежных поцелуях, ездить с ним на деловые встречи, работать на благо отечественной компании в целом и с удовольствием проводить совместные и уютные вечера".
Вы скажете, что подобное уже пройдено? С Андреем. Чего же я тогда мечтаю об этом всем опять?
"Только с Романом мне хорошо по-особенному. Я не хочу сравнивать их с Андреем и уж тем более судить о том, с кем мне было лучше. Было... Но закончилось. И я никогда не забуду, какую любовь дарил мне покойный муж. Но надо учиться жить настоящим и не обижать своими действиями тех, кто нам дорог. Возможно, Роме не очень станет приятно, когда я невзначай упомяну о любви ко мне Андрея или своих чувств к нему. Я пока этого не узнала, но должна всегда помнить об этом.
Роман рядом со мной всегда, но что-то мне по-прежнему мешает признаться на словах ему в своих чувствах. Пока не могу, понимаю, что не наступило еще это время, эта заветная минута. И спасибо Роме, что он меня ни в чем не торопит, а наоборот размеренно во всем поддерживает.
Теперь осталось самое главное – прояснить мое положение. Ведь ребенок решает очень многое как уже в семейной жизни, так и в только недавно окрепших отношениях влюбленных. Кто знает, как среагирует Роман на возможное его столь быстрое появление? Только сам Рома может ответить на этот вопрос. Пускай я еще не совсем уверенна, пускай нет еще точного подтверждения врача, но симптомы ощущения новой жизни внутри себя я уже не спутаю ни с чем иным. Пускай, возможно, около девяти месяцев Роману будет представлена возможность настроить себя стать отцом, но все это только лишь сухая теория. Потому как я по-прежнему волнуюсь, опасаясь его реакции. Но все же, прежде чем пытаться ее предугадать, надо для начала посетить врача, чем надо и заняться завтра с утра непременно. А сейчас уже действительно пора спать, если, конечно, у меня получится сегодня это сделать".
Так в мыслях о любимом сон все же постиг меня, правда крепким и здоровым его вряд ли могу назвать. Продремав каких-то пару часов, мой путь снова лежал между туалетом и своей комнатой. Кое-как отговорившись дурным сновидением, я успела увернуться от расспросов мамы. Ей пока совсем не нужно знать мои предположения.
Хорошо, что папа еще спал. Вот уж с ним разговаривать в этот утренний четверг мне не хочется совсем.
"Господи, как же на работу то идти в таком состоянии? – мысленно задала я себе вопрос, выпив стакан воды. Пожалуй, это была единственная жидкость, которую я переносила сейчас.
А свое отражение в зеркале не показало ничего хорошего: лицо бледное, глаза уставшие, даже красноватые, тяжелые веки, будто я рыдала всю ночь, а в горле ощущается какое-то противное послевкусие, будто съела что-то экзотическое. Хотя я и крошки в рот не брала и не собираюсь лишний раз рисковать.
И еще ссора с папой. Полный комплект. Все разом навалилось и мне одной просто уже не пол силу все решить.
Через какое-то время, как ни в чем не бывало, заявился Зорькин. Я поймала его еще в коридоре и тут же увела к себе в комнату, пока мама не утащила на кухню кормить пирожками.
– Пушкарева, ты что к телефону не подходишь? Я звоню тебе весь вечер, утро, а ты, оказывается, у родителей. Что случилось то?
– Ничего не случилось, Колечка! – я пристально посмотрела на друга. – Просто некоторые очень хорошие, нет, лучшие друзья не сдерживают своего обещания! – сделала я акцент на "лучшие друзья".
– Это ты о ком? Обо мне что ль? – не понял Николай, показав на себя пальцем.
– Да, да, друг мой, о тебе! – подтвердила я предположения Николая. – Ты же мне обещал держать слово и не говорить родителям о том, что ты вычитал в журнале, ведь так?
– Ну, так! И что дальше?
– А ничего! Я просила тебя по-хорошему молчать, как лучшего друга, а ты... Ты на зло Роме решил испытать мои нервы?! Знаешь, Зорькин, я не думала, что ты опустишься так низко! Ты же прекрасно знал, что маму нельзя волновать, что папа может устроить скандал, ты все это знал, однако вопреки этому поступил по-своему! И теперь ходишь довольный и счастливый!
– Пушкарева, ты вообще о чем? – Зорькин был в недоумении от услышанного мной. – Объясни нормально. Я не понимаю твоих упреков относительно меня, Кать.
– Ах, не понимаешь, бедненький, – покачала я головой, играючи. – Ты горазд только себя слышать! А то, что у меня есть своя жизнь – тебе все равно! Ты даже не представляешь, что Роману пришлось выслушать от папы и все благодаря твоему длинному языку! Очень жаль, что при рождении тебе его не отрезали! Тогда может не трепал бы на каждом углу, как сорока, то, о чем не требуется!
– Пушкарева, успокойся. Не кричи так! – Коля дотронулся до моих плеч, но я тут же отмахнулась и отошла к двери.
– Не трогай меня! И вообще, уйди с глаз моих долой! Видеть тебя не могу, предатель!
– Катя, да угомонись ты! И выслушай меня, прежде чем гнать, – Коля подошел ко мне чуть поближе, но остановился на приличном расстоянии. И правильно сделал. А то у меня затаилось огромное желание побить его самым наглым образом за то, что устроил мне веселую жизнь.
– Я не желаю тебя больше слушать! Уходи! – отрезала я, смотря в сторону, только не друга.
– Да, подожди ты, Катя! Я ничего не говорил твоим родителям насчет вас с Малиновским. Ничего! Честное слово. Что я не понимаю всего исхода, который, вижу, уже состоялся?
– Я тебе не верю! Ты готов сделать все, чтобы выйти чистеньким! – продолжала говорить я на повышенных тонах. – Я прекрасно знаю, как ты относишься к Роману. Ты хотел ему сделать больно? У тебя прекрасно это получилось! Ты сделал не только ему, но и мне! Радуйся теперь, отец даже слушать его не захотел, потому что ты лезешь ни в свое дело! Все, Зорькин, я тебя больше не задерживаю! – я резко распахнула дверь, давая Коле понять, чтобы он покинул мою комнату.
– Но этого стоило ожидать от дяди Валеры, ты же сама понимаешь, Малиновский твой – не сахар с его то деяниями. Катя, я прошу тебя, успокойся и выслушай меня. Не перебивай, – Коля попытался закрыть дверь. Но я не дала. Находиться с тем человеком, который так гадко со мной поступил, в одной комнате я не желала.
– Ах, стоило ожидать?! – сильно возмутилась я. – Если бы ты держал свой язык за зубами, то все было бы совершенно иначе!
– Катя, я не вру тебе. Я честное слово ничего не говорил твоим родителям. Почему ты не допускаешь мысли о том, что дядя Валера мог так же, как и я, приобрести журнал в киоске? Между прочим, у нас открытая пресса! Да, я очень недоволен тем, что ты долго скрывала ваши отношения от родных, и у меня было большое желание хотя бы через них тебя вразумить, но я понимал, что это бесполезно. Поверь, в случае журнала, я ни при чем.
– Все, Коля! Я не желаю слушать твои мелкие оправдания! Хочешь ты этого или нет, мы с Ромой все равно будем вместе! Уходи! Мне надо собираться на работу! – я жестом указала на дверь.
– Катя, это не оправдания. Это чистая правда. Не веришь мне – спроси сама у дяди Валеры. Кать, но что ты в самом деле? Ночь что ль не спала, думаешь такое про лучшего друга?
– Не твое это дело! Уходи! Мне некогда! – огрызнулась я, продолжая настаивать на своем.
– Катя, ты можешь думать все, что пожелаешь, но я тебе не вру. От меня твои родители ничего не узнали о ваших отношениях. И вообще ты должна быть рада, что они теперь в курсе всех дел своей дочери. Конечно, упрямость твою уже ничем не выдолбить, но, может, хоть к мудрому решению дяди Валеры прислушаешься. Хотя, в твоем случае уже поздно, что либо внушать.
Коля вышел за порог комнаты и обернулся, быстро добавив:
– Кстати, твой Малиновский ждет тебя у подъезда. Похоже, свиданка у вас неплохо удалась, потому как он тоже на мне сорвался.
"Что? Рома ждет меня у подъезда? – вихрем пронеслись Колины слова. – Что он делает там?"
Оставив затею дальше спорить с Зорькиным, я кинулась к окну. Действительно, Коля не врал. "Волга" Романа стояла на том же самом месте, где и припарковал автомобиль со вчерашнего вечера, вернее ночи.
"Рома ночевал прямо в салоне? Не уезжая домой? Из-за меня? Господи, Ромка... Зачем же так изматывать себя?" – подумала я, продолжая смотреть в окно.
Только видеться с ним не очень желала. Потому как хотела съездить записаться в поликлинику на прием к врачу, а Роме совсем не нужно знать, по какой причине я опоздаю в "Зималетто". Придется что-то соврать, что теперь поделать.
Я обернулась к двери. Коли уже след простыл. Ушел. Тем лучше. Может быть, он скрасит утренний завтрак, и папа не заметит, что я на нем не буду присутствовать.
Поняв, что времени на сборы осталось не так уж и много, я занялась поисками одежды, что имелась на квартире родителей в старом гардеробчике. Правда, ничего подходящего на мой взгляд я не находила. Одно – слишком блеклое, другое – яркое, третье – не по сезону. В итоге я одела все то же вечернее платье, правда уже без украшений с тем условием, что заеду домой переоденусь.
Несколько слоев тонального крема, который закрыл всю мою бледность лица, легкие тени и тушь, чтобы выглядеть более естественно, невызывающий цвет помады – вот и готов мой макияж на лице, которое отразилось в зеркале.
Теперь надо незаметно для папы покинуть квартиру. Хотя, может стоит все же и появится ему на глаза, если, конечно, он сам еще захочет меня видеть после вчерашнего. Только слабо я верю, что это случится. Конечно, оставлять его горячий пыл на успокоение мамы – тоже не лучший вариант, но иного выхода я не вижу. Я в лучшем то раскладе сил прилично опоздаю на работу, а, если еще и папа задержит своими упреками на пару с Колей, то и к обеду в "Зималетто" не явлюсь. Хотя понимаю, что теперь я должна объяснить ситуацию моей жизни родителям как можно скорее.

* * *
Покинула я родительский дом без всяких приключений. Папа даже не вышел из своей комнаты. Наверное, злится на меня до сих пор. Мама пообещала с ним поговорить, на что я настояла слишком не усердствовать и не волноваться. Как ни объясняй, а нам с Романом все равно придется еще вести долгую беседу. Только бы папа немного остепенился.
Выйдя из подъезда на холодный воздух, ко мне закралось желание пробежать мимо Романа незаметной. Но слишком совестно мне с ним так поступать. Поэтому я медленными шагами все же решила сократить метры от подъезда до автомобиля.
И как только я увидела его спящим в своей машине за водительским местом с таким умиротворенным выражением лица, которое вызвало только позитивную улыбку, мне тут же стало стыдно от своих желаний. Да и к тому же я поняла, как успела за эту ночь по нему соскучиться. Ну, да, вот так. Всего то ночь, а без него мне было холодно и одиноко.
Я аккуратно постучала по стеклу. Роман быстро очнулся, будто бы вовсе не засыпал и увидел через окно меня. Проморгался, оценил всю окружающую обстановку для себя в сознании и вышел из машины.
– Катюша, как ты? Как себя чувствуешь? Валерий Сергеевич сильно ругался на тебя? – беспокоенно спросил он.
– Да, нет, не очень. Мы с ним даже не разговаривали ни вечером, ни утром. Так что я даже не знаю, как теперь быть. Но ничего, зато мама, кажется, поняла меня и даже постаралась тоже самое сделать относительно тебя.
– Серьезно? – удивился Роман. – С твоих слов? Тебе удалось рассказать про нас правду?
– Да, именно так. Я сказала, что ты очень помог мне, и "Зималетто".
– Это пустяки. Не стоило это так возвышать. А родители твои... Они правы...
– В чем? В том, что папа не хочет выслушать тебя? Да, он очень вспыльчив, но справедлив. Я надеюсь, что у меня получится убедить его в том, что ты изменился и какой есть на самом деле.
– Не думаю, Кать, что теперь из этого что-то выйдет, – сомнения Ромы становились совершенно мне не ясными, что заставили несколько измениться в лице, пытаясь осознать для себя суть его слов. Получилось плохо.
Ромка заметил уставший и измученный вид любимой, не бодрый голос тоже давал это понять. Хоть и Катерина очень профессионально и умело сотворила макияж, старательно замазав все огрехи своего лица.
Только уставшие и измученные глаза замазать невозможно. От Ромы именно такой тусклый взгляд и не укрылся.
– Катюш, ты не спала эту ночь? Понимаю. Я отвезу тебя домой, чтобы ты хоть немного пришла в себя после случившегося и отдохнула, – перевел он тему.
– Но мне нужно быть в "Зималетто", мне должны позвонить...
– Кать, я со всем справлюсь сам, – заверил Рома. – К тому же я бы хотел поговорить с тобой.
"Не уверен я, что после нашего разговора у тебя будет желание спать спокойно, но разве правда еще когда-нибудь мешала жить? Тем более, когда дело касается нашего будущего".
– Поговорить? – переспросила я, будучи несколько озадаченной какой-то неизведанной мне проблемой. Хотя, наверное, она касается нас с Романом. Но все же Ромка выглядел несколько странно, замечу я.
– Да, поговорить. Серьезно. Чтобы нам никто не мешал. Поедем.
– Хорошо. Как скажешь.
Что мне еще оставалось делать, как согласиться. Если бы еще знать, на что я согласилась и что ждет меня впереди в этом серьезном разговоре. А то по правде сказать предчувствия у меня нехорошие.

_________________
"Женщины – удивительные существа... Чем больше они страдают, тем больше они любят". ©


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Понять, простить, принять
СообщениеДобавлено: 07 янв 2016, 21:56 
Не в сети
Ягодка
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 12 июн 2015, 18:50
Сообщения: 615
Откуда: Россия, г. Москва
По пути Роман не проронил ни слова. Это показалось мне более чем странным. Его что-то тревожило, впрочем, как и меня. Строить догадки в мыслях было бесполезно, чужие мысли прочитать невозможно. Мне оставалось только предполагать тематику предстоящего разговора. Но и с этим не клеилось. Состояние своего организма по-прежнему не мешало мне забыть о возможном своем положении: слабость, головная боль, уже знакомые мне ощущения тошноты и боли в области живота – к врачу и можно не ходить за подтверждением. Но, несмотря на свое состояние, мне нужно по-прежнему быть в форме и не выдавать на всеобщее обозрение своего возможного положения. Тем более Роме. Пусть он пока думает, что это все – результат трудной работы в "Зималетто" и глубокого переживания после ссоры с папой. Хотя частично это так и есть.
В квартире движения Романа были более чем сосредоточены только на том, чтобы подготовить меня к предстоящей беседе. К тому же он был и погружен в свои думанья и на мой банальный вопрос: "Сколько сейчас времени" ответил так: "Вон, посмотри на часы". Странно, обычно Рома всегда отвечал мне прямо, даже на такие бытовые вопросы, но сегодня я не могла не заметить его странного состояния. Я слишком хорошо его научилась чувствовать, чтобы заставить себя этого не заметить. Да я и не собираюсь этого делать. Наоборот, моя доля – помочь ему разобраться в проблемах, в том, что его терзает и мучает. Иначе, как же мы собираемся жить вместе, раз не умеем сочувствовать не только на словах, но и на деле.
Ночью Ромка думал долго, времени привелось достаточно, чтобы решиться на столь трудный разговор с Катериной. Возможно, какой-то иной выход у него был, чтобы его не состоялось, но Рома его не видел. К тому же он желал, чтобы Кате было хорошо с ним добровольно, без натисков и препятствий, а вчера он наглядно понял, что едва ли это возможно.
Мы расположились в гостиной на диване на наименьшем расстоянии друг от друга. И прежде чем начать что-либо говорить, Роман еще раз внимательно посмотрел на меня. Я четко прояснила для себя его сомнения – говорить сейчас или нет. "Говорить!" – твердо решила я. Пусть мое состояние сейчас его волнует в самую последнюю очередь.
– Ром, говори, – первой сказала я, придав голосу побольше уверенности. – Говори все, что тебя тревожит. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе.
Роман нерешительно взял мою ладонь в свои руки, погладил ее, словно готовясь и обдумывая свои слова, а затем негромко начал:
– Катенька, я прошу тебя выслушать меня, не перебивать и постараться понять... Потому что это очень важно... Для тебя и для меня... – как-то вся та бодрость, с которой Рома начал свое первое предложение исчезла, любезно предложив свое место некому страху и волнению неправильного истолкования Катериной его намерений. – Одним словом, для нас... – Ромка остановился, потупил взор вниз, понимая, что от его слова зависит не только его дальнейшая судьба, но и судьба его Катеньки. – Твои родители правы, – наконец, вымолвил он. – Вчера, когда твой отец говорил это все, я понял, что не имею права на счастье с тобой. Мы не сможем быть вместе. Вернее, мы просто не должны быть вместе, – он снова остановился.
И это я сейчас слышу от того человека, который последние несколько месяцев признавался мне в любви? Который вчера сделал мне предложение руки и сердца?! Которому отдано мое сердце? Когда спустя стольких трудностей и преград я наконец-то разобралась в себе и могу ясно себе сказать, что мои чувства взаимны, что я очень люблю его и без него моя жизнь превратится в пепел и станет ничтожна.
– Но они ничего не знают о тебе, – поспешила перебить я его слова, зная, насколько он ошибается, – а, когда поймут, что ты изменился, то переменят свое мнение. Я знаю, по-другому и не может быть!
– Нет, Кать, дело даже не в их мнении.
– А в чем тогда?
– В том, что я совершил... Я виноват в смерти Андрея и это всегда будет стоять между нами. Я бы очень хотел, чтобы он был жив, чтобы он был рядом с тобой, чтобы он всегда оберегал тебя...
– Как это, Рома? – снова несдержанность взяла вверх надо мной. – Как это быть рядом со мной и любить другую? Как можно признаваться мне в любви и обещать другой любить ее всегда и воспитывать их ребенка? – на повышенном тоне доносились до сознания Романа мои... Упреки? Как это еще было назвать, если не ими. На глаза нахлынули слезы. Но я мужественно пыталась их сдержать. – Как это возможно?
– Катенька, я понимаю теперь, как тебе больно. Но Андрей любил тебя, очень любил. И он очень мучился, не зная как поступить. Он не мог оставить Калерию с ребенком и одновременно тебя.
– Поэтому его больше нет рядом ни с кем: ни со мной, ни с Калерией. Но есть ты, который говоришь, что мы не можем быть вместе! Рома, как же так? – в отчаянье я все же не выдержала. Одинокие струйки слезинок покрыли мои щеки. – Рома, я же ведь тебя простила. Простила все, даже гибель мужа, лишь бы только ты был рядом, – я пыталась смотреть ему в глаза, но он, словно нашкодивший мальчишка, прятал их от меня. – Понимаешь? Рядом! Всегда!
Между нами повисла тишина. Я чувствовала, как щемит мое сердце, как бешено оно стучит, как чувствует что-то непоправимое. Как боль сжимает меня по рукам и ногам, словно тело змеи свою жертву. И этой жертвы любви, ее владычицы править мной, моим сознанием стала я.
– Такое не прощается, – наконец, он поднял на меня свои глаза, в которых можно было увидеть не меньшее отчаяние, боль, безысходность. – Если не ты сама будешь вспоминать о том дне, то тебе кто-нибудь даст повод о нем вспомнить, и тогда ты решишь, что совершила ошибку, доверясь мне. Катя, смерть Андрея и моя в этом вина будет всегда стоять между нами. Твои родители, твой друг, коллеги – они всегда будут против меня и рано или поздно ты можешь не выдержать их натиска, и тогда все наши чувства пойдут прахом. Тогда уже будет сложнее что-либо изменить. Я не хочу, чтобы ты мучилась и страдала снова, я не могу причинять тебе еще большей боли. Ты достойна иного.
– Полагаешь, что можешь распоряжаться моими чувствами? Ты решаешь за меня? – резко сорвалась я, переставая контролировать всю ситуацию, и выдернула свою ладонь из рук Малиновского. – И тебе все равно, чего чувствую я по отношению к тебе? И с кем хочу быть счастливой?
– Нет, Кать, нет. Не так! – поспешил Роман что-то сказать, но тщетно. Для меня он все уже сказал. Только что.
– А получается, что так. Ты все уже решил за нас! И считаешь, что это правильно так поступать? Со мной? За что? – с каждой новой фразой я начала чувствовать, что терпение на исходе, вернее, его уже нет, оно сменилось внезапно нахлынувшими эмоциями и желанием вернуть справедливость. – За что, Рома? За что ты играл со мной в... Любовь? Рома... Ты... Ты... Притворялся... Ты играл эту роль любящего для меня...
– Катя, нет!! Я действительно люблю тебя! – в отчаянии произнес Роман. Но было уже поздно.
– Не ври мне! – огрызнулась я, поднявшись с дивана. Рома сделал то же самое, желая приобнять меня, но я начала вырываться и брыкаться, не давая его рукам прикоснуться к моему телу. – Иначе сейчас бы ты мне всего этого не говорил! Для тебя выдался прекрасный повод рассказать мне правду? Что? Совесть замучила? А есть ли она у тебя, Малиновский, вообще?! Ты играл со мной, словно с куклой, при этом зная прекрасно, что я к тебе чувствую! Да как ты можешь вообще говорить о любви?! Ты никогда не испытывал этого чувства! Ты не знаешь, что такое любить! Даже и представлений не имеешь о ней! Ты не способен на нее! Ты думал только о себе! Тебе захотелось испробовать мои ощущения, что буду чувствовать я, когда ты будешь прикасаться ко мне, обнимать и целовать! Так вот, теперь ты все это получил! Ты использовал меня, зная, что я пережила, какую боль стерпела, когда собственный муж предал меня с другой. Ты знал все это и тем не менее продолжал использовать меня для своего удовольствия! Ты – бездушное существо, ты – ничтожество! Тебе наплевать на других, ты жил и живешь только ради своего удовольствия! Так поступают только последние эгоисты, как ты! Тебе наплевать на меня! Естественно! Ты выполнил свою программу, а теперь, когда наступил ответственный момент, ты, конечно, строишь из себя порядочного и думающего днями и ночами только о моем благе! О моей дальнейшей жизни и счастье! Господи, какая же я дура, что верила тебе, что думала, что ты изменился! А ты как был сволочью бездушной, так ею и остался!
– Катя, нет! Ты все не правильно поняла... – пытался что-то сказать Роман в свое оправдание, но тщетно. Женщина была непреклонна. Ведь Роман имел совершенно иные намерения, нежели истолковала Катерина, не давая ему никаких шансов вставить слово. – Успокойся, дай мне сказать...
Роман сделал шаг мне навстречу и прикоснулся к моим плечам, но словно электрический ток прошелся по мне, и я со всей силы ударила его по щеке.
– Не трогай меня! Не смей ко мне больше прикасаться! Не смей! Это же сколько трудов тебе стоило, чтобы затащить меня в постель! Да, нет, какие труды! Это все тобой уже давно проделано на твоих модельках, а я, слепая дура, тоже поддалась на твои жалкие приемчики. А у тебя и ни грамма сочувствия ко мне не было никогда! Могу только представить, как тебе было противно не то, что целовать, но даже прикасаться ко мне! Браво, Малиновский! Твоей выдержке можно только позавидовать и поучиться! Да что постель, для тебя одурить любую особу не составляет никаких проблем, но чтоб так играть в ресторане! Сможет не каждый! Даже Андрей и то не смог столь длительно изображать ко мне любовь, развлекаясь с Калерией, в отличие от тебя! Малиновский, ты при жизни заслуживаешь памятника за свои низкие, подлые и мерзкие деяния!
– Катя, я клянусь тебе, я люблю тебя! И в отличие от Андрея никогда тебя не предам, мне никто...
– Не смей! Не смей произносить его имени! – закричала я, выплескивая весь негатив, лишь бы только сделать ему больнее. Ровно так же, как мне было сейчас. Невыносимо! – Андрей любил меня! Только он любил меня по-настоящему! Только он знал и понимал, что я чувствую! И он ушел из-за тебя! Ты в этом виноват! Ты!! И теперь пользуешься моей слабостью и доверием! Ты был, наверное, в шоке, что я решила передать тебе свое президентское кресло! И, тем не менее, ты его получил! Все! Теперь все в твоих безжалостных руках! Вся моя ничтожная жизнь! Я ненавижу тебя, мразь! Ненавижу! Убирайся!
Выпалив все, что накипело, я остановилась, чтобы перевести дух. Видеть Романа стало больше не в моих силах. Слезы меня душили, сдавливая любящее сердце в черную мглу, железная рука обреченной муки и страданий сковывала меня всю, не давая лишний раз сделать вдох. Нестерпимая боль стояла выше всякого разума. Возможно, я уже плохо контролировала всю ситуацию, но теперь знала, что была права. Пусть Малиновский знает, что я не стала одной из тех на одну ночь, я смогу за себя постоять!
– Катя, Катенька, родная моя, ты не так все поняла, я совсем не то имел в виду, Кать... – это было последним словом Романа, прежде чем я распахнула входную дверь.
– Убирайся! Я видеть тебя не хочу! – холодно, но более сдержанно прошипела я, глотая слезы, отвернувшись от Романа.
Нет ничего хуже, чем видеть и осознавать, как мучается любимый тебе человек. Он пережил на себе немало мучений, но это было нестерпимым. Именно сейчас это понял сам Роман, покидая квартиру Катерины.
Он слышал, как звонко за ним захлопнулась дверь и как горькие рыдания Катерины гулом отзывались в его сердце. Захотелось единственного – обнять ее и прижать к себе так крепко, и никогда больше не отпускать, чтобы страдать вместе с ней, чтобы найти нужные слова, чтобы достучаться до ее сознания и сказать, насколько она ошибается. Но в чем он действительно был прав, так в том, что прошлое невозможно забыть, невозможно изменить, оно не прощается, оно ранит с каждым днем все сильнее, и шрамы страданий и разлук не лечатся временем.
С каждым Катиным словом он вспоминал свои былые грехи. Казалось, он старался не думать о них, старался жить настоящим, но видно прошлое сильнее его. И сегодня он еще раз в этом убедился.
Ромку испугали трудности? Трудности будущей семейной жизни, которую он так хотел прожить с его Катенькой. Наверное...
Неопытность в настоящих чувствах? Истиной любви? Может быть...
Он сегодня не сумел найти нужных слов, чтобы сказать, как ей будет тяжело, когда другие не принимают ею любимого? Да, скорее всего...
И обратить время вспять невозможно. Казалось бы, он сегодня сделал все, чтобы на этом закончилась их заветная и дорогая ими обеими история любви. Ведь он хотел только лучше, хотел предостеречь от возможных последствий, хотел подготовить к ним Катерину, но она истолковала это по-своему, вероятно, так, как хотела услышать.
И у него больше нет шансов на свое оправдание.
Да... После совершенного он не имеет права на счастье.

* * *
После ухода Ромы я еще плакала долго. Вернее сказать, рыдала в подушку от той боли и каторги, которая теперь для меня наступила.
Только вопреки желанию причинить мужчине как можно больнее, облегчения от этого не прибавилось. Внутри я чувствовала только пустоту, ощущение непоправимости. Потому что ничего уже невозможно было изменить.
Так же, как и повернуть время назад. Если бы я знала, что наши отношения с Малиновским закончатся таким плачевным исходом для обеих сторон, то никогда бы не подпустила его столь близко.
"Для обеих сторон... – как-то насторожилась в мыслях. – Нет, почему я считаю, что Роман чувствовал такую же боль, как и я? Ему теперь должно быть прекрасно, ведь теперь ему больше не придется притворяться, разыгрывать перед влюбленной женщиной такие искренние чувства. Все, сегодня я освободила его от этих обязанностей.
Только не могу я понять, зачем ему нужно было пользоваться мной? С кем он заключил это пари, и ради чего? Ради президентского места? Или на кону что-то большее?
Господи, и как я могла только поддаться на его ухаживания? Почему не смогла вовремя остановить себя и встать на планку только исключительных отношений по работе? Потому что захотела стать любимой, единственной и желанной для своего единственного мужчины? Да, наверное, так. Я устала от страданий, мучений, от изнуряющей работы и мне, как и любой женщине, захотелось внимания и ласки со стороны любящего мужчины.
Но только слишком поздно я поняла, кто этот "любящий мужчина". Малиновский! Я забыла это. Он смог мне вскружить голову своими "откровенными" рассказами, историями о тяжелом прошлом, за которыми ничего иного не стояло, как самовыгода, удовольствие от получаемой награды.
Насколько же я поверила бесчувственному существу! Бездушному и каменному! Как же я могла так оступиться и не понять его подлых намерений, когда все вокруг только и твердили о том, что мне нужно прекратить всякое общение с Романом, не касающееся работы. А я слушала только себя.
Я, взрослая женщина, а мозгов у меня, как у курицы, совсем Бог не отсыпал при рождении. Курица, наверное, и то выбирает, с каким петухом водиться, а я слепая овечка, теперь загнанная в угол для растерзания волкам. Моя жизнь отравлена до самых низин, и уж кого в этом винить, то только саму себя".
Плачь или нет, ничего уже не изменить. К тому же Малиновский не стоит такой участи, чтобы я оплакивала наши законченные отношения, которых и не было!
Довольно слез! Время не повернуть. Прошлое не исправить. Настоящее – невыносимо. А будущего – нет. Оно серо, словно половая тряпка, о которую вытерли мою душу, нагло и цинично.
И как бы там ни было, мне придется с этим смириться...

* * *
Ближе к обеду Роман все же заставил себя доехать до "Зималетто" и даже при выходе из лифта наклеить на себя жизнерадостную улыбку. Перед стеной женсовета, как обычно кучковавшимся на ресепшене, не желал он показывать своего внутреннего состояния.
– Добрый э-э-э день, Роман Дмитриевич! – любезно поприветствовала его Шурочка.
– Добрый, – сухо ответил он, проходя, нет, даже пролетая мимо секретарши прямиком в собственный кабинет, чтобы закрыться от черного мира всего.
– Что это с ним, а, Шур? – поинтересовалась Амура у подруги. – Странный какой-то.
– Не знаю, – Шурочка пожала лишь плечами. – Может быть, с Катей поссорились? Ее же нет еще в "Зималетто".
– Точно! Говорила же я, что Малиновский как пить дать обидел нашу Катюху! – оживилась Мария.
– Но почему сразу обидел? – Шуре, похоже, такая фраза подруги пришлась не по душе. – Может быть, они всего лишь не сошлись во мнении по работе. Бывают же разные ситуации.
– То-то он и выглядел сейчас мрачнее тучи! Я так и подумала, разногласия по работе. Шура, ты плохо знаешь своего шефа! – согласилась с подругой Амура. – Небось, ночь провел с очередной своей моделькой, а Катя их застукала. Вот, ужас то какой!
– Да с чего вы решили, что у Романа Дмитриевича есть кто-то, кроме Кати? Я не верю в это! – продолжала защищать шефа Шура.
– Потому что ты слишком любишь своего начальника, и не в упор не желаешь видеть его подлую натуру, – ответила ей Мария.
– Согласна, Маш! Малиновский еще тот гад, умеет вскружить голову кому угодно!
– Знаете что, девочки, вы можете болтать здесь все, что угодно, а я о Малиновском останусь лучшего мнения! И вообще я пошла работать! Вдруг Роману Дмитриевичу понадобятся мои услуги, а меня нет на месте по вашей милости!
– Услуги по чему? – усмехнулась Маша в ответ Шуры.
– По консультации, с какой моделькой переспать сегодня? – посмеялась Амура.
– Да, ну вас! – буркнула Шурочка и удалилась непосредственно к своему рабочему месту, оставив подруг сплетничать без нее.

* * *
Женсовет встретил меня с распростертыми объятиями возле ресепшена Амуры. Больше всего мне хотелось вырваться от их расспросов и закрыться в своем кабинете навечно, чтобы никого не видеть. Первым делом Малиновского!
Но при девочках пришлось натянуть радостную улыбку и сделать вид, что все в шоколаде.
– Кать, у тебя там все с Малиновским в порядке? – все же напомнила мне о Романе Амура.
"Хуже некуда!" – ответила я про себя, но девочкам, разумеется, произнесла совершенно иное:
– Да. Все замечательно!
– Просто мы подумали, что вы поругались... – тонко намекнула Мария. – Малиновский сам не свой, ты тоже какая-то загадочная.
– С чего вы решили? – сухо спросила я, кидая на подруг отрешенный взгляд. – Что мы поругались? И я совершенно нормальная. Вам показалось! И вообще, хватит бездельничать! Идите-ка поработайте лучше!
На этом я закончила свою скромную беседу и направилась в свой кабинет, плюнув на то, что женсовет обо мне подумает.
– Точно поссорились! – заверила Амура. – Как пить дать!
– Ага! И Катька наша вся бледная и глаза красные. Будто ночь не спала. Плакала, наверное, сильно. Бедненькая наша, – посочувствовала Маша. – Все из-за этого Малиновского! Свалился он ей на голову! Он всю ночь с другой небось был, а наша Катенька из-за отсутствия у него мозгов страдать должна.
– Вот именно! И нас она не слушает. Будто не понимает, что ничего хорошего ее с Малиновским не ждет. И как она только могла влюбиться в такого гада, а?
– Не знаю... Малиновский же ведь любую охмурить может. Не впервой.
– Ты права! Этот без проблем! Ладно, пойдем и правда поработаем, может, чего узнаем еще интересного.
– Точно! А я буду за Катей со своего места следить. Малиновский наверняка к ней сегодня обязательно зайдет. Буду первой знать, что у них произошло!
Маша, довольная выводами, и Амура, готовая к интересным новостям, по-дружески переглянулись и разошлись по своим рабочим местам разведывать обстановку.

_________________
"Женщины – удивительные существа... Чем больше они страдают, тем больше они любят". ©


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Понять, простить, принять
СообщениеДобавлено: 08 янв 2016, 00:04 
Не в сети

Зарегистрирован: 14 апр 2014, 01:18
Сообщения: 143
Не вовремя Ромка благородство решил показать. Катя с родителями разругалась, с Зорькиным, попала под бдительное внимание женсовета, и в это момент Ромочка решилоблегчить ей жизнь. Трусливый поступок, учитывая, что они оба понимали и знали реакцию окружающих. А Катерина опять оказалась обманутой. Надеюсь она не сразу простит Ромку. Спасибо, Кристина, очень жду продолжения и раскаяния Романа


Последний раз редактировалось farayla 08 янв 2016, 23:23, всего редактировалось 1 раз.

Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Понять, простить, принять
СообщениеДобавлено: 08 янв 2016, 17:31 
Не в сети
Ягодка
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 12 июн 2015, 18:50
Сообщения: 615
Откуда: Россия, г. Москва
farayla, спасибо за отзыв! :Rose: Эта ссора была как раз тем моментом, когда автору очень хотелось ее сделать, но не знала, каким образом разругать наших героев. Поэтому решила сделать мостик от Катиных родителей, ведь именно слова Валерия Сергеевича так повлияли так сказать на Ромино благородство.

_________________
"Женщины – удивительные существа... Чем больше они страдают, тем больше они любят". ©


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Понять, простить, принять
СообщениеДобавлено: 10 янв 2016, 21:43 
Не в сети
Ягодка
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 12 июн 2015, 18:50
Сообщения: 615
Откуда: Россия, г. Москва
* * *
При всем своем усилии заняться работой у Романа не получалось. Все мысли были только о Катерине. В сознании звучали ее последние слова в гостиной. Как страшный сон отзывалась в сердце только одна мысль о том, что между ними теперь все кончено. И Роман старался гнать ее подальше, постоянно пытаясь найти оправдание тому, что где-то должен быть выход из сложившейся ситуации. Где-то есть эта заветная тропинка, которая ведет к свету, теплу и понимаю.
А, может быть, это всего лишь его желания? Хотеть того, что несбыточно. Но ведь надо хотя бы попробовать. Хотя бы попытаться что-то изменить!
Кое-как дождавшись вечера, измученный своими раздумьями и планированием того, что можно было бы сказать Катерине, он все же нашел в себе силы и решимости пойти и поговорить с ней. Но этот раз чтоб так, чтобы она сумела его услышать.
Только каким-то чувством он заранее знал, что попытка его провальна. Катерина наверняка уже успела вбить себе в голову то, что сложно будет исправить.
Роман открыл двери приемной. Вошел. Остановился.
"Маша еще на месте. Не ушла. Не кстати совсем, – думал он про себя, изучая взглядом Тропинкину. – Не нужно, чтобы лишние уши слышали наш предстоящий разговор. Он слишком личный, откровенный. Нет, нет, не для болтливых особ!"
– Роман Дмитриевич, вы к Кате? – любопытство так и разбирало Марию. – Она занята. И просила никого к ней не впускать. Даже президента.
– Машенька, сделай доброе дело, сходи к Коле и принеси отчеты о продаже последней коллекции, если у него готовы, и положи мне на стол, – проигнорировав реплику, придумал Роман на ходу дело для Марии.
– А почему я? А не Шура? Она же ваша секретарша как-никак!
– Шура занята другим важным поручением.
– И каким же? Столь важным, что у нее нет времени, чтобы принести документы, которые, к тому же могут быть не готовы?
"И почему столько вопросов! Господи, неужели так трудно выполнить то, что просят!"
– Маша, делай то, что тебе говорят! – не выдержал Роман. Его нервы и так на исходе, а тут еще Тропинкина кривляется.
– Ладно, ладно, что вы сразу, – согласилась она. – Только я Катю предупрежу, что вы... – Маша потянулась к телефону, но Рома в два счета оказался напротив ее стола и руками пресек действо Марии.
– Не стоит. Маша, иди! – Рома жестом указал ей на выход.
Косо глядя на Романа, Мария поплелась к дверям. Естественно, ни к какому Зорькину идти она и не собиралась, а наоборот, только прикрыла за собой дверь приемной, создавая видимость, что выполняет указания президента.
Рома подошел к дверям Катиного кабинета и тупо на них уставился. Мысли как на зло стали расползаться, и нужные слова потерялись где-то в недрах его сознания. А банальные "Кать, прости, я виноват" по всем соображениям точно не подходили. Он и так знает, что виноват и нет ему прощения.
Тогда чего же он ждет от этого с ней разговора? Чего он хочет услышать? А, может быть, вовсе не нужно ничего слышать? Достаточно только увидеть ее, ведь они не виделись меньше суток, а он уже успел соскучиться так, будто прошла вечность. И, если Катерина не сумеет понять его, то эта вечность перерастет в самую тяжкую реальность, которую уже будет не исправить.
Вдруг дверь резко распахнулась, хорошо, что открывалась она во внутрь кабинета, и перед Романом предстала Катерина, желающая по каким-то делам выйти из кабинета.
– Катя, нам нужно поговорить! – вовремя среагировал Роман. – Пожалуйста, не отталкивай меня и выслушай.
– Нам не о чем с тобой разговаривать! – холодно ответила я, желая обойти Малиновского стороной. – Дай мне пройти.
– Нет, я уверен, что есть. Я же большего не прошу, только выслушать. Неужели так трудно?
– Я не собираюсь тратить на твои пустые разговоры свое время! – я ступила за порог кабинета, но Рома поймал меня за руку и развернул к себе лицом. Он не хотел, но его движения сами собой получились слишком резкими. Я не привыкла к подобным.
Он посмотрел в мои глаза, правда лучше бы этого не делал. В них читалось столько безразличия и одновременно невыносимой боли, которая поселилась в моем теле.
Будто бы в один миг он стал для Катерины совершенно посторонним человеком. Во всяком случае, она настроила себя так и теперь желала поскорее забыть все те драгоценные минуты, которые в свое время грели ее сердце.
– Отпусти! Мне больно! – сурово произнесла я.
– Извини, – Роман ослабил хватку и медленно опустил мою руку. – Давай зайдем в кабинет и поговорим.
– Я повторяю еще раз для особо непонятливых: мне не о чем с тобой разговаривать! Я не желаю ни слышать тебя, ни видеть! Избавь меня от этой возможности!
– Катя, нет! Я не уйду никуда, пока мы с тобой не поговорим!
Роману не нравился тот тон, в котором он был вынужден вот так пререкаться с Катериной. Уж выглядело это слишком не подобающе для человека, который любит эту женщину всем сердцем. Но она будто сама вынуждает его так поступать, будто испытывает его состояние.
– Убирайся!! – прошипела я, не чувствуя уже никакой боли внутри себя. Будто во мне все умерло до мельчайших частиц, осталась только пустая черная мгла, да и то вся истлела. – Убирайся с глаз моих долой! Предатель! Гад, самый что ни на есть подлец! И это забери с собой! – я с особой яростью в голосе сняла с пальца руки кольцо, подаренное Романом, и жестко всунула ему в руку. – Мне ничего от тебя не нужно!
Ромка, конечно, такого исхода от любимой не ожидал даже в своих предположениях. Сказать, что такой поступок его задел, ничего не сказать. Казалось бы, мои слова, сказанные в отчаянии, он не принял слишком близко к сердцу, хотя очевидно, как сильно они его задели.
Но о таком откровенном безразличии он явно и не мыслил, поэтому и стоял сейчас в полном одиночестве возле дверей Катиного кабинета, полностью отрешенный от мира всего, сжимая в руках это отданное Катериной кольцо. Его сердце обливалось кровью, а земля уходила из-под ног, вернее пол, насколько он ощутил на себе самом, что в его жизни наступил конец.
А меня уже не было возле него. Я уже давно скрылась за дверью приемной, не желая заострять свое внимание на отравленной жизни Малиновского. Он ее такую заслужил! Может быть, наконец, поймет, как это подло пользоваться другими людьми ради своего удовольствия, да я толком не знаю чего, но и знать не хочу. Любящий человек не станет так открыто заявлять, что между нами все кончено. Если бы я действительно что-то значила для Романа...
Мне не зачем попусту лить слезы. Он не стоит их!

* * *
Ромка плохо помнил, как вернулся домой. Вернее, он сделал это автоматически, не задумываясь над тем, в какую сторону повернуть руль и на каком притормозить повороте.
Весь мир вокруг него в один момент стал безликим и пустым, а он сам, словно выжженный после костра пепел, который волею судьбы теперь ни от кого не зависим.
Вероятно, он очень хотел бы подобного, но... Теперь это невозможно. Никогда! Потому что однажды он понял, что влюбился...
Он мерил шагами свою спальню, в которой еще совсем недавно была их последняя... Последняя ночь...
Рома опустился на край постели и зажал лицо с двух сторон ладонями, насколько противно и невыносимо больно вникать в этот смысл слова начальной формы "последний"... Это катастрофа! Это конец! Слово "последний" означает в любых значениях завершение без всяких повторов и веры в лучшее. Все самое прекрасное, что связывало его с Катей теперь останется лишь только в его воспоминаниях, потому что уже не в его власти влезть в ее душу и сказать ей, насколько она дорога для него.
Он влюбился не в простую девушку, не в одну из тех былых его моделей, а уже во взрослую женщину, опытную женщину, которая сумела достойно пережить все страдания и муки и нашла в себе силы довериться ему, ради самого светлого чувства, без которого, наверное, не существовало продолжения человечества – любви. Это чувство, родившееся из глубин его сердца, теперь обрекало его на невыносимые страдания, в которых виноват лишь только он сам.
Отрешенно глядя в какую-то выбранную для себя точку, в представлении Романа постоянно всплывало Катино личико. Ее глаза, в которых читался сначала дикий ужас, потом нестерпимая боль и даже полнейшее безразличие. Он с трудом мог представить, что в такие минуты чувствует ее сердечко. Ведь оно же живое, оно трепетно бьется, оно очень чуткое, и способное выдержать очень глубокие раны.
Роман полагал, что сможет сделать все от него зависящее, чтобы Катерина навсегда забыла, что такое испытывать на себе эту жестокость и бездушие, которое исходило ранее от любимого ею человека. Однако, сегодня пару сказанных им лишних слов, совершенно ненужных, просто нелепых и необдуманных, обернулись для нее адом.
Роман уже и смирился с тем, что его любовь обречена остаться безответной. Иначе было бы просто смешно, это из области фантастики, чтобы Екатерина Валерьевна смогла так же искренне его полюбить.
Но от этого отнюдь становилось мужчине еще тяжелее, словно тяжелый камень, висевший на шее, тянул его на дно, не давая глотнуть такого нужного для жизни воздуха.
Роман подошел к окну и раздвинул занавески. За окном дул сильный ветер, моросил противный дождь, отзываясь горькими слезами в его душе. Он понимал, что уже ничего невозможно исправить. Каждый раз, когда бы он не пытался поговорить с Катериной, она будет гнать его и даже не стараться заставить себя выслушать. К чему, раз он сам приложил руку к такому себе отношению. Он обречен на верное одиночество. Пустую и никому теперь ненужную жизнь, смысла в которой больше нет.
"Ты не сумела поверить мне, но ведь еще только вчера отвечала взаимностью, – думал Роман, глядя через окно на темное-темное небо. – Не смогла простить, не смогла! Конечно, сомнения! Они всегда будут жить в тебе и что бы я не делал, как бы ни поступал, ты всегда будешь ждать от меня подвоха. Всегда будешь считать, что все, что я делаю – исключительно ради себя, ради своего удовольствия, ради какой-то нелепой выгоды. Но это не так, Катюша! Господи, если бы ты знала, что это совершенно не так!
Ты хочешь сказать, что у нас нет будущего? Вернее, я сам натолкнул тебя на это. Какой же я идиот! Жизнь так и ничему меня не научила. Нет! Научила! Научила любить! Я всегда тебя, Катенька, буду любить, что бы не произошло, независимо от того, что ты теперь думаешь обо мне! Пускай твое сердце, твоя огромная и светлая душа будут всегда принадлежать, они до сих пор отданы только Андрею. Я не виню тебя за это, значит, я действительно не стою тебя, раз ты считаешь нужным упрекнуть меня в нечестности. Но скажи мне, любимая, как же мне доказать тебе, что ты значишь для меня? Но как? Скажи!
Ты молчишь... Потому что тебе больно. Я знаю, нет, я чувствую, как тебе больно, и нет ничего страшнее осознавать, что любимый человек так страдает. Поверь, я искренне не знаю, как вырвались с моих губ эти слова, которые столь ранили твое любящее сердце и чистую душу. Поверь, что я не играл, не притворялся перед тобой, я и в мыслях этого не держал! Разве я могу себе позволить так подло с тобой обращаться? Я сам себе этого бы не простил! Господи, Катенька, я же ведь люблю тебя. Люблю. Услышь меня! Прошу! Большего не нужно, только пойми!
Но за что ты так со мной? Знаю, у тебя есть причины. Но, понимаешь, мне сложно представить нашу совместную жизнь. Поэтому я, наверное, боюсь, что ты меня оттолкнешь через свои сомнения, впрочем, как сделала сейчас. Я знаю, я во многом виноват перед тобой: инструкция, гибель Андрея – такие вещи очень сложно простить, но ведь можно дать человеку шанс измениться. Катенька, солнышко мое, родная моя и любимая, неужели я совсем ничего для тебя не значу, что ты готова разбить мое сердце об твердый камень? Ты же не такая. Я знаю, что жизнь дала тебе силы и опыт, накопила в тебе мудрости. Неужели ты считаешь, что ради президентского кресла я использовал тебя? Господи, ну разве статус важнее человеческих чувств? Да... Ты считаешь, наверное, теперь иначе... Я оступился. Я виноват. И твои родители действительно правы – у нас нет будущего".

* * *
Соврав в очередной раз родителям, что со мной все в порядке, я залилась горькими слезами, рыдая, выплескивая всю накопившуюся за этот адский день боль в подушку. Не получилось сдерживать слезы вопреки данному себе обещанию. Уж слишком было невыносимо осознавать, как подло поступил с тобой, возможно, самый дорогой тебе человек после родителей.
В какой-то момент мне захотелось умереть. Чтобы больше никогда не чувствовать, как боль сжимает твое сердце, как рвет на части душу, как жизнь превращается в ад...
Чтобы никогда не осознавать и не говорить себе, какой надо было быть слепой, чтобы не разглядеть в замаскированных чувствах настоящего презрения.
Его слова о том, что мы не должны быть вместе, не выходили ни на секунду из моей головы, постоянно напоминая мне о той роковой ошибке, которую я совершила – я позволила себе влюбиться в Романа Малиновского, позволила впустить его в свое сердце, позволила себе проводить с ним дни и ночи и что ужаснее, если я еще к тому же действительно беременна.
Я резко развернулась на спину, прижалась к спинке дивана и согнула ноги в коленях, положив на них подбородок. Слезы по-прежнему катились из моих глаз, но уже не тем ручьем, что часами ранее.
"Почему и за что он так со мной?
Почему он посчитал, что я сгожусь для него в качестве мусорного пакета, который собрал в себе все отбросы и отправился на помойку?
Почему он так со мной поступил?
Почему за все хорошее, что я для него сделала, он плюнул мне в лицо?
Почему именно сейчас признался?
Почему нельзя это было сделать раньше?
Почему нельзя было рассказать правду до того, как я уже готова была на все ради этого человека?
Почему в нем столько жестокости и равнодушия?
Почему в нем играет жажда выгоды и самоублажнения?
Господи, одни сплошные "почему", – я судорожно обхватила голову ладонями, не в силах ответить на гору этих "почемучек". – И мне уже никогда не суждено дать ответов на эти вопросы.
Сегодня я сумела перейти через себя! Я показала ему, что могу быть сильной, но от этого легче не стало. Потому что я его люблю. И этим все сказано".
– Не-е-е-т!!! – закричала я на всю спальню. – Я прикажу себе забыть этого человека! Забыть навсегда! Я заставлю себя выбросить его навсегда из моей жизни! Я пересилю себя!
Нет, я не буду заставлять его ревновать, насилуя себя общением, к примеру, с Лукшиным, нет. Малиновский этого все равно не поймет. У него нет души, чтобы это почувствовать. Нет, потому что он всегда думал только о себе и о своем благе.
"Господи, за что мне такое наказание любить Романа? В чем я виновата, что такая кара постигла меня в него влюбиться?"
Я машинально взяла в обе ладони фоторамку с рядом стоящей тумбочки, в которой стояла фотография покойного мужа. Кончиками пальцев провела по ней, словно пытаясь до него прикоснуться.
– Андрей... Андрюшенька... Мне так плохо... – хриплым голосом и со сбившимся дыханием после стольких слез тихонько заговорила я. – Если бы ты только знал, как же мне плохо. У меня нет больше сил, я ведь доверилась твоему лучшему другу, а он прямо мне сказал, что между нами ничего не может быть. Скажи, зачем же тогда все это: цветы, подарки, это предложение руки и сердца? К чему весь этот спектакль? Ведь я же поверила, я же ведь не устояла, я полюбила по-настоящему, а он... – из моих глаз снова потекли крупинки слез.
"Я знаю, я вновь наступила на одни и те же грабли. И как я могла поверить в то, что у нас с Малиновским может что-то получиться? Как я поверила в эту сказку, когда изначально знала, насколько мы разные люди?
Да, он очень милый, очень добрый, ласковый, заботливый, замечал мое состояние до мельчайших тонкостей, понимал меня с полуслова, он ни разу и ни в чем не упрекнул меня, жалел, старался при любой возможности прийти на помощь, сделать всю работу максимально эффективно без каких-либо проколов. Только, знала бы еще я, что в это все ради того, чтобы получить должность президента.
"Ради этого ли?" – шепнул мерзкий внутренний голос.
Да какая теперь разница, имеет значение другое, что время назад не воротишь. Насильно изменить намерения человека невозможно. Можно только теперь констатировать факт – Коля прав. Такие, как Малиновский, не меняются.
Где же мне найти силы, чтобы выдержать и не сломаться окончательно?
Как суметь заставить себя больше не думать о том, что долгое время меня связывало с Ромой?
Как же теперь находиться в одной компании с ним и к тому же работать еще вместе?
А что же теперь будет со мной, если я действительно жду от него ребенка? Господи, как же страшно снова оказаться не нужной, брошенной, обманутой. Такой, какой я стала, но малыш, он не виноват в моей дурости! Господи, мне даже страшно узнавать правду. А, если я действительно беременна, что же тогда будет?"
Я погрузила лицо в ладони и заплакала еще сильнее. Я обречена на вечно несчастную жизнь, на этот ад, будто родилась для того, чтобы мной только пользовались и жили за мой счет, как насекомые-паразиты. Будто на роду лежит какое-то проклятье.
А я вечно буду страдать. За свою любовь, за которую так отплатили, я вынуждена мучиться до конца своих дней, потому что это еще одна почти неизлечимая рана в моей жизни.
И мне уже никто не сможет помочь... Даже время... Потому что одна боль от потери мужа переросла в другую – боль от лицемерия любимого тобою человека.

* * *
Спасти рядового Малиновского, – читаю я интересную надпись на большом розовом пакете, держа его в руках, сгорая от любопытства. Мне не терпится узнать, что же такое там такое крупное и тяжелое лежит, хотя знаю, не мое это дело помощницы президента копаться в чужих вещах.
"Я только взгляну и положу на место!" – подумала я, прежде чем аккуратно, чтобы не дай Бог не повредить подарочный пакет, отклеить края и отцепить красный бантик.
Из него сразу посыпались плюшевые игрушки: вот выскочил довольно забавный серый котик, а за ним какой-то загадочный оранжевый конверт.
"Интересно, а это что такое? Конверт? Необычный. Явно не почтовый!"
С этими мыслями я взяла его в руки и пригляделась к обращению, написанному на нем зеленым маркером: "Роману Малиновскому. Инструкция по совращению Е.Ждановой. Часть II".
"Мой дорогой друг и президент!
– читаю я про себя. – Поскольку ты с детства страдаешь редкой формой склероза я снова решил прийти тебе на помощь, – усмехнулась я. Забавно, не правда ли? – Первую часть плана по укрощению нашей красотки ты уже выполнил, за что тебе от лица трудового коллектива огромное спасибо. В некотором смысле ты даже герой. Потому что спать с такой женщиной, как Жданова, нормальный мужчина может только под наркозом".
− Что?!
"Это что – шутка или?.. Так, что там дальше?.."
"Но, несмотря на все твои заслуги, расслабляться рано. Я подготовил таблицу. Что-то типа меню. Твои действия на завтрак, обед, ужин и... ночь. Ночь со Ждановой – это самое трудное, но ты уж постарайся – не оплошай!"
Я с ужасом кинула листок на стол.
− Не понимаю, это бред какой-то, – с этими словами я обошла стороной свой стол, пытаясь понять, что только сейчас прочитала. По сему выходило – какой-то розыгрыш, не иначе.
Я ринулась к столу, заглянула в пакет, достала первый попавшийся подарок, красиво завернутый в красную обертку, перевязанную крест-на-крест золотистой широкой лентой. И секунды не прошло, как с ужасом бросила его обратно в пакет, схватила листы с так называемой инструкцией вместе с пакетом в руки, села на рядом стоящий рядом стул и внимательно вчиталась в строки.
Мое лицо побагровело, и я приложила свою холодную ладонь ко лбу, продолжая вникать в непонятные мне строки. Они голосом Андрея отзывались в моем сознании.
"А писать про то, что ты жаждешь новых поцелуев с новоиспеченной мисс Железные зубы, я не могу, потому что могу себе представить, какое отвращение вызывают у тебя эти поцелуи, впрочем, как и все остальное".
Мои глаза в миг залились слезами. Прочитанное мной – было выше моих сил, открытая правда разом убила все мои чувства, которые я испытывала к этому человеку.
− Господи, – тихим шепотом произнесла я. – За что?..
Я собралась с силами и продолжила чтение, хотя хотелось совершенно иного – чтобы все это оказалось шуткой, розыгрышем, спектаклем, но, увы, это все было в жестокой реальности. Все происходило со мной, наяву.
"Почаще делай комплименты ее внешности. Начни с ушей, это единственная часть тела Ждановой, к которой у меня нет претензий. Но тебе придется создать у нее иллюзию, что она мисс Вселенная. Иначе все наши усилия пойдут прахом.
Сегодня отведешь ее на каток. Пусть нашибет себе пару шишек. Все равно хуже уже не будет. Ты уж постарайся быть с ней как можно обходительнее и вежливее, не раздражайся, когда тебе придется прикладываться к этому мокрому и твердому льду. Стисни зубки!
Потом не забудь устроить ей романтический ужин при свечах. Это ты умеешь делать по высшему классу! Описывать долго этот пункт не стану, сам понимаешь, что чем больше внимания ты будешь оказывать нашей красотке, тем лучше. Закончить можешь просмотром какой-нибудь незамысловатой кинушки. Только, умоляю тебя, не включай ей твоей любимой фантастики или ужастиков. Нет, наша Катенька из другого теста. Она любит всякие нежности, сопельки, одним словом – противные нам мелодрамы. Уж потерпи, милый мой, поплачься вместе с ней.
И тут то самое главное – она наверняка захочет после всего этого уехать домой. Тут то и не упусти шанс, хотя понимаю, насколько ты готов убить меня за это. Но ты должен помнить, чем больше ночей ты будешь с ней проводить, тем больше она будет верить тебе, а, следовательно, в скором времени наша цель будет достигнута.
Почаще крутись возле нее, особенно, когда она точит лясы с женсоветом. Ты должен быть в этих моментах убедителен, как никогда. Они должны знать, что твоя любовь бескрайна! Какой ужас, и я тебе, друг мой, сочувствую, потому что понимаю, как для тебя это нереально.
Приглашай ее на обеды, заказывай самые дорогие блюда, не жалей средств. Они потом окупятся в наши с тобой карманы, и мы сможем себе позволить в двое, а то и в трое раз больше заказанного тобой в этих забегаловках со Ждановой. Кстати, о забегаловках! "Ришелье" и "Лиссабон" в твоем распоряжении! Она должна быть уверенна, что достойна посещения таких мест!
Конечно, во все это время вокруг тебя будет крутиться коварный товарищ Зорькин, которого наша красотка безоговорочно слушается во всем. Помни, он не помеха тебе в твоих делах! У него и капли не должно возникнуть сомнения, чтобы заподозрить тебя в твоей неискренности. Ты уж, постарайся как следует его убедить, в случае чего, что ты от нашей Катеньки, без ума! Прости, Господи, за такую пошлость, но что поделать. Сам понимаешь.
Но не забывай, что каждый день ты должен появляться в ее кабинете, как луч света, с только положительными эмоциями и, разумеется, подарками! Как штык! Малина, делай их почаще, сколько я могу тебе это напоминать. Я понимаю, что тебе приходится наступать на горло. Дело того стоит.
Перед показом, если вдруг он состоится немного раньше наших с тобой планов, устроишь себе выходной – скажешь ей, что вечером тебе нужно отдохнуть, собраться с мыслями у себя дома. А уж на самой презентации ты должен выглядеть лучше всех! Даже лучше моделей Милко! Срази их своим талантом высоких речей. Ты это умеешь лапшу повесить, только давай без сарказма. Сделай так, чтобы все ахнули и гости, и наша Катюша в том числе.
Только не расслабляйся после. Наша красотка может заподозрить что-то неладное и тогда весь наш план пойдет прахом. Конечно, понимаю, что тебя будет тянуть на прелести ночных бабочек Милко, но эту порцию допинга придется отложить до определенного срока. Уж, потерпи, мой дорогой.
А после повезешь ее на сеанс любви. Прости, Господи. Конечно, не могу предполагать, как наша красотка будет себя вести, но посмотришь по ситуации. Малина, только не переборщи, ты же знаешь, такие как Жданова любят нежности.
Ну а теперь, крепись! Перехожу к самому важному пункту нашего с тобой плана. Только после того, как убедишься, что все прекрасно и бывшая мисс Железные зубы уже полностью в твоей власти, тогда то и пора время сделать ей предложение руки и сердца. Конечно, Ромио, не твоей, но пусть ей греет душу, что она слышит от твоего чистого сердца. Ох… Я уже заливаюсь смехом, строча все это. Извини. Я, конечно, понимаю, что это из области фантастики, чтобы сам Ромио Малиновский заговорил о семейной жизни, но друг мой, ты должен всегда помнить, что все ради нашей с тобой компании. Речь умную и главное – красивую ты толкать умеешь, порепетируй как-нибудь, напиши заранее на бумаге, только не заучивай, я тебя прошу. Наша красотка сразу это просечет, так что в этом плане не рискуй. Этот ответственный шаг должен быть выполнен тобой безукоризненно. Жданова должна поверить тебе и дать положительный, Малина, положительный ответ. Конечно, я полагаю, что она будет сомневаться, каждая женщина так делает, Катька не исключение, но все же ты постарайся, чтобы ответ был дан ею сразу. Все зависит только от тебя.
А уж дальше посмотришь по ситуации. Будь готов к тому, что она расскажет о твоем предложении родителям. А они, смею полагать, будут против. Хотя… Может быть, и нет. Тогда тебя пронесет. Верь и оно так и случится!
И когда, наконец, ты станешь президентом, твои мучения закончатся, и ты сможешь смело послать Жданову, куда eй больше нравится.
А пока придется страдать. Таков страшный оскал бизнеса. Прости за невольный каламбур! Помни, своими малыми действиями ты приближаешь тот сладостный миг, когда "Зималетто" снова будет нашим. Пусть эта мысль греет тебя каждый раз, когда ты идешь ложиться со Ждановой в постель. Жму твою мужественную руку.
Твой верный оруженосец.
Р. S. И еще, Ромочка. Не забывай дарить ей цветы. Сто раз тебе напоминал, да все как об стенку горох. Вот теперь точно все... Удачи!"

− Он меня никогда не любил… Никогда. Только смеялся надо мной. Господи, за что? – еле-еле произнесла я, смотря в эти несчастные листы. Сама собой перед глазами всплыла одна из ночей, когда он так ласково и нежно обнимал меня, целовал, и я думала, что растаю от его божественных прикосновений.
− Не может… – тихо-тихо сказала я себе. – Не может человек так притворяться. Не может. Нужно быть очень хорошим артистом, чтобы вот так вот… Смотреть… Это розыгрыш, глупый, жестокий розыгрыш.
Дверь в кабинет внезапно распахнулась. Листы из рук выпали сами собой, я автоматически повернула голову в сторону. В дверях стоял Роман. Он не шевелился, и шагу лишнего не сделал в мою сторону, потому как, кажется, все понял. А я продолжала надеется, что это всего лишь цирк, мы сейчас оба с ним посмеемся над этим и все будет как прежде.
Я тут же подбежала к мужчине, рыдая взахлеб:
− Скажи! Скажи, что это неправда! Скажи, что это розыгрыш, что это все спектакль, скажи! – требовала я, сквозь слезы. Они ручьем текли по моим щекам, не останавливаясь, откуда-то неведомая мне ранее боль, начала завладевать мной. Но Роман будто бы назло мне молчал, назло потешался, видя мою слабость. – Скажи! Ну почему ты молчишь? Скажи!
− Это правда… − вымолвил он, не спуская с меня глаз. В отличие от меня он был совершенно спокоен, будто бы это совершенно обычное дело и он даже рад, что я обо всем узнала.
− Нет… Нет…− произнесла я, чуть слыша себя, медленно отходя назад, оседая на пол. – Нет… Нет! Не-е-е-е-т!!! – уже кричала я на весь кабинет.

_________________
"Женщины – удивительные существа... Чем больше они страдают, тем больше они любят". ©


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Понять, простить, принять
СообщениеДобавлено: 12 янв 2016, 22:39 
Не в сети
Ягодка
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 12 июн 2015, 18:50
Сообщения: 615
Откуда: Россия, г. Москва
* * *
– Нет… Нет! Не-е-е-е-т!!! – закричала я на всю свою спальню, как только открыла глаза. Я судорожно хватала ртом воздух будто бы задыхалась уже не в этом жутком сне, который привиделся мне, а сейчас, наяву.
Я приподнялась с подушки и оглянулась по сторонам: темно. Нахожусь в своей квартире, в своей постели; нет никакой инструкции для "рядового Малиновского", никаких игрушек и открыток. Ничего нет, только мерно тикают часы.
− Господи, какой кошмар… − я закрыла лицо ладонями, чтобы скорее прогнать весь этот ужас, приснившийся мне. – Я схожу с ума… Сколько времени вообще?
На тумбочке я нащупала мобильный телефон, взглянула на дисплей.
− Три часа ночи… И такое приснилось…
Я медленно положила голову на подушку и прикрыла глаза, пытаясь осознать, что же теперь делать. Кажется, я уже действительно схожу с ума, раз мне снится инструкция от лица Андрея для Романа, который разыгрывал эту любовь ради того, чтобы стать президентом.
"Господи, такое точно может привидится только в страшном сне и никак иначе. А если это действительно правда? – стала размышлять я, потому что уж точно знаю, что мне не заснуть. – Если Малиновскому от меня нужно было только это продвижение по карьерной лестнице? Если все он делал ради того, чтобы только стать президентом? О, Боже, но зачем ему все это нужно? Он следовал тоже какой-то инструкции, как в свое время написал для Андрея? А кто ее в этот раз для него написал? Нет! Я больше не могу думать об этом! Мне больно и противно! Какая теперь разница, жить от этого не легче!"
Промаявшись кое-как в постели, естественно, я уже заснуть не могла. Все равно скоро вставать и плестись на работу, чтобы снова там увидеть свою боль в лице Романа и теперь мне притворяться перед женсоветом, что у нас все в шоколаде. Не хочу этого делать! Не хочу выгораживать этого подлеца! Он не щадил меня, почему я должна делать ему какие-то поблажки?
Около семи утра я окончательно встала с постели и приняла холодный душ, чтобы хоть как-то взбодрится. Но, к сожалению, ожидаемого результата он не принес. Наоборот, выйдя из ванной комнаты, я укуталась в теплый халат и еще накинула сверху пуховый платок, так как замерзла до жути.
Такие перепады температуры раньше никогда со мной не происходили, по сему выходило, что все это – признаки беременности. Хотя это в это утро меня не тошнило, наверное, потому что вчера за день я и крошки в рот не взяла. Как после того, что произошло можно еще и о какой-то еде думать.
А вот спать мне хотелось жутко, несмотря на то, что я прикладывала к этому все усилия еще ночью. Слабость по-прежнему сковывала мой организм, и я начала понимать, что долго так жить не смогу. И прежде, чем что-то решать, надо все же сходить к врачу, чем и стоит сегодня заняться в обеденный перерыв.
В холодильнике на мое удивление даже оказалась вполне съедобная еда. Ромка еще недавно ходил в магазин. Но ничего из лежавшего на полках меня не привлекало. Аппетита никакого не было, так что я решила, что, если и захочу поесть, то закажу что-нибудь в "Зималетто".
На улице пасмурно, но дождя нет. Это хорошо. Можно несколько остановок прогуляться, а затем и доехать на автобусе, если очень устану. Хотя и гулять даже не хочется, и сил на прогулку тоже нет. Ведь понимаю, что это то время, когда я опять стану думать о Романе, а я хочу выбросить этого человека из своей головы, зачеркнуть и навсегда забыть! Я же ведь сильная, я смогу это сделать! Я должна заставить себя это сделать, и ни в коем случае не показывать ему мои страдания. Пусть он знает, что я смогла легко распроститься со своими чувствами к этому ничтожному существу. Разве оно заслуживает моего сожаления?
Черный деловой костюм, белая блуза, лаковые сапожки – классику еще никто не отменял. Сойдет для очередного дня моих мучений. А вот синяки под глазами придется опять замазывать. В "Зималетто" все равно нельзя показываться в таком плачевном виде, даже, если я и не собираюсь ни от кого скрывать, что между нами с Романом все кончено.
Из лифтов я вышла около десяти, и слава Господу, что не встретила на своем пути Малиновского. Ох, совсем не кстати была бы наша встреча. Да и на ресепшене как обычно женсовет в полном составе разглядывают какой-то журнал. Все как обычно, ничего из ряда вон выходящего нет.
Ко мне закралось огромное желание пробежать мимо девочек незаметной, чтобы освободить себя от такой участи, как отвечать на их дурацкие вопросы касающиеся моей личной жизни. Ну не могу я на эту тему ни с кем разговаривать, даже с Колей, кроме самой себя, вернее своих мыслей. Слишком болит мое разбитое сердце. К сожалению, девочкам этого не объяснишь. Но попытаться пробежать незаметной все же стоит.
− Катя, привет!! Ты что крадешься? – внезапно обернулась Маша и увидела меня за своей спиной.
Не получилось… Не судьба.
− О, Катюха наша пришла! Привет! – подошла ко мне сбоку Амура, а с другого присоединилась Шура. – Смотри, какой я сегодня принесла новый каталог, – Амура дала мне в руки каталог из AVON. – Тут куча скидок. Мы с Шурой и Машей уже выбрали себе целый пакет. Теперь твоя очередь.
− Спасибо, Амур. У меня все есть, – постаралась я как можно увереннее и правдоподобнее ответить я, но, кажется, получилось плоховато. Думаю, вряд ли девочки мне поверят.
− Ничего! Косметика лишней не бывает! – воскликнула Мария. – Правда Шур?
− Конечно! Вот я, например, в прошлом месяце сразу четыре тональника заказала. Пока распродажа, почему бы и не взять сразу! – подтвердила Шура. – Так что, Кать, давай выбирай. Иначе мы тебя не отпустим!
− Ладно… Давайте, выберу что-нибудь, – нехотя согласилась я и стала при девочках автоматически, даже не вникая, листать глянцевые страницы журнала.
− Кать, а что ты сегодня одна? Где же твой Малиновский? – внезапно затронула больную тему Маша. – Вы в последнее время друг от друга не отходили, а тут… Он вчера сам не свой с работы ушел…
− Да, и мне даже "до свидания не сказал"! – подметила Шура. – Пронесся пулей к лифту и все.
− И ты тоже какая-то странная, унылая ходишь, – добавила Амура. – Вы поссорились, да?
− Он изменил тебе с моделькой Милко? – задала вопрос Мария.
− Маша! – толкнула ее в бок Шура. – Что ты несешь!
− А что я? Не права что ль? – вопросительно посмотрела она на подругу.
− Катя! – хором произнесли девочки и уставили на меня в жажде узнать интересующую их информацию.
"А я скажу! Скажу все как есть! Не буду ничего таить! Не буду никого прикрывать! Зачем лгать, когда правда рано или поздно откроется для них?"
− Да, родные вы мои… Вы правы… − начала я с небольшого вступления.
− Он правда тебе изменил? – вытаращила глаза Мария. – А я же говорила, что этот гад не способен изменится! Как был кобелем, так и кобелем помрет!
− Маша! – снова осекла ее Шура. – Дай Кате сказать! Кать, скажи, это правда?
− Да, Кать, скажи, ты нам можешь все говорить! Мы отомстим Малиновскому за твою честь! – заверила от лица всего женсовета Мария.
− Не нужно, Маш, никому мстить. Тем более Роману Дмитриевичу. Это нехорошо, – ответила я.
− Как это не нужно? – возмутилась она. – Если он считает, что имеет право с тобой так подло поступать, то он вообще не мужик!! Катя, ты не должна никому позволять так с тобой обращаться!
"Увы, знать бы, где упасть – соломинку бы постелила", – печально отозвался внутренний голос.
− Девочки, Роман Дмитриевич мне не изменял, – решила я развеять их предположения. – Он…
Тут на моих глазах распахнулись двери лифта и весь женсовет, да и я в том числе не могли не обратить внимания на выходящего из него нашего нового президента – виновника во всех моих бедах – Малиновского Романа Дмитриевича.
Ромка даже застыл на месте, когда на него одновременно посмотрели четыре пары глаз, в которых единогласно можно было прочитать осуждение и даже презрение со стороны его любимой Катюши.
Он еще не знал, что только что стал виновником разговора его любимой с женсоветом, но каким-то шестым чувством ощущал, что вот-вот может рухнуть все, что он с таким трудом создавал, собирал по крупицам – их будущее с Катериной.
Ромка быстро нашелся в столь щекотливой и неуютной для него ситуации, улыбнулся своей очаровательной улыбкой и тут же подошел ко мне, встав рядышком. Близко-близко.
Только он знал, скольких усилий ему стоило наклеить на себя эту вынужденную радость, как же это противно делать вид, что все прекрасно, в то время, когда его душа ноет и разрывается на части.
– Катенька, спасибо, что подождала! – все с той же улыбкой произнес он, повернув голову в мою сторону. Правда лучше бы он этого не делал. Взгляд Катерины был примерно таким же, когда она в первый раз после прочтения его инструкции встретилась с ним в кабинете Андрея. Такой же пронзительный, прожигающий, что Ромке стало даже дурно. – А-а-а... Я-я-я... Это... Э-э... – на Ромку внезапно напал паралич речевого аппарата, что он не смог ничего хотя бы мало приличного связать. – Телефон оставил... Старею видно... – придумал он оправдание перед лицом женсовета. – Ну что, Катюша, пойдем?
"Да как он смеет после всего того, что было еще устраивать здесь спектакль!" – язвенно отозвалось в моем сознании.
Хотелось при всех плюнуть ему в лицо, ударить изо всех своих последних сил, сделать ему настолько больно, насколько он сделал мне. Но я мужественно держалась. Нельзя устраивать скандал, мое гуманное отношение все же не позволяет это сделать. Хотя Малиновский этого заслуживает!
Видя мои колебания и явный протест, читавшийся в моих глазах, Роман решил взять инициативу на себя. Он аккуратно подтолкнул меня рукой за спину и умоляюще посмотрел в глаза. Ему просто повезло, что я не сорвалась!
– Кать, а?.. – опомнилась Амура.
– Извините, девочки. Дела не ждут. Вам бы советовала тоже ими заняться, – только и ответила я напоследок, удаляясь в сторону кабинета Ромы, оставляя женсовет в явном недоумении.

* * *
– Не смей прикасаться ко мне, гад! – прошипела я, вырвавшись из рук Романа, как только мы скрылись с глаз женсовета. – И запомни, это был первый и последний раз, когда я соврала своим подругам о твоих благих намерениях! – кинув укоризненный взгляд на Малиновского, я обошла его стороной с намерением удалиться в свой кабинет.
Но он поймал меня за руку. Развернул лицом к себе и тут же отпустил.
– Катя! Я люблю тебя! Поверь! – на одном дыхании выпалил он.
– Уйди! Ненавижу! – сквозь зубы холодно отозвалась я и быстро развернулась, и почти бегом направилась в сторону своего кабинета.
Ромка еще несколько минут смотрел ей вслед, а затем, опустив голову, побрел в свой, в последний момент озлобившись на себя самого, что даже прилично хлопнул дверью.
Шедшая на свое место Шурочка в это время, очень удивилась подобному поведению своего шефа, дав себе пометку, что что-то все же произошло. Но не решилась все же спросить у него напрямую. Зато будет хороший повод собрать экстренный сбор женсовета, не успев они еще добраться до своих рабочих мест.
Ромка закрылся на ключ. Катерина теперь к нему ни за какие миллионы не придет, а никого другого видеть он не желал. Бросил свое черное пальто на диванчик и сел за рабочий стол. Откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Все это машинально, даже неосознанно, с мыслями только о Катюше.
Он хотел их открыть только тогда, когда бы рядом с ним находилась его Катенька, которая все так же верила бы ему, и понимала бы, как еще пару дней назад. Кажется, за эту ночь она еще сильнее озлобилась на него, еще сильнее стала ненавидеть, а, возможно, даже презирать. Одним словом, дала ему окончательно понять, что между ними все кончено.
Навсегда.
А он так и не смог найти нужные слова, чтобы убедить ее в искренности своих чувств. Не смог доказать ей, что только ради нее он готов на все. Ему не нужны эти большие деньги, ему не нужно место президента, лишь бы только вернуть свою Катюшу. Ах... Она даже его и не стала.
Роман достал из внутреннего кармана пиджака это маленькое золотое колечко, так грубо отданное Катериной в одном из их несостоявшихся разговоров, и положил его на стол. Затем всмотрелся в эти сверкающие камушки на нем и вспомнил Ее карие глаза, Ее очаровательную улыбку, Ее светлое личико и нежные губы. Он больше никогда не увидит этого всего, что подарила ему Катерина.
Страшное слово "никогда". Он словно понял, что она хочет вычеркнуть его из своего сердца. А он только препятствует этому.
Но разве есть его вина в том, что любит? Разве это грех? Его любовь и так выстрадана этими многолетними муками и теперь, когда казалось, что вот оно счастье, совсем близко, только рукой дотянуться, ему придется снова их испытать на себе. Только эти страдания еще глубже, еще сильнее, потому что он знает, что мучается не только он один. И что в этом его вина.
"Катенька... Катюша моя...", – тоскливые мысли отозвались в его сознании.
Ромка пододвинулся ближе к столу, с угла взял чистый лист бумаги и ручку для того, чтобы написать... Письмо, послание... Он сам еще не знал, что из этого получится, так как писатель из него в нынешние времена еще тот, совершенно никакой. Тем более, когда здесь будут слишком сокровенные слова. Да и есть время, чтобы подумать.
Одним словом – это очень важные строки, которые требовала его душа и желало сердце.
На свое удивление, он даже и не задумывался, что будет, когда Катерина все это прочтет. Сейчас было выше его сил предугадать ее реакцию. Последнее время она слишком необычно ведет себя и это не могло укрыться от его глаз. Тем более еще это письмо... Таких откровенных он никогда и никому еще не писал. Это совсем не инструкция, где наперед знаешь каждый шаг и что должен делать твой друг. Здесь совершенно другое, тут очень личное, тут то, что желает сказать его сердце.
Он выразил свои чувства на двух листах А4. Даже еще после мелкого почерка осталось местечко. Если Катерина прочитает это обращение, то поймет, почему оно осталось. Но, пожалуй, самое главное, что он хотел сказать, выразил. Главное, чтобы Катерина нашла в себе силы узнать об этом.
Перечитав написанное, Роман положил листы в большой конверт, туда же им компанию составили пара очень важных документов, адресованных только Катерине, и в последнюю очередь вложил колечко. Как следует запечатал, чтобы никто посторонний не мог сунуть свой нос, типа любопытного женсовета, и, предварительно открыв дверь, вызвал к себе Шурочку.

_________________
"Женщины – удивительные существа... Чем больше они страдают, тем больше они любят". ©


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Понять, простить, принять
СообщениеДобавлено: 14 янв 2016, 22:38 
Не в сети
Ягодка
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 12 июн 2015, 18:50
Сообщения: 615
Откуда: Россия, г. Москва
– Роман Дмитриевич, вызывали? – появилась она на пороге, прикрыв дверь.
– Да, Шура, у меня к тебе есть очень важное поручение, – Рома подошел к ней поближе с конвертом в руках. – Шурочка, ты знаешь, что за много лет нашей совместной работы я очень доверяю тебе и сейчас один из самых ответственных моментов, когда мне нужна твоя помощь.
– Конечно, Роман Дмитриевич! Я готова выполнить любое ваше поручение. Вы же знаете! – заверила Шура.
– Это будет особенным и... Полагаю, что последним. Хотя это уже не имеет никакого значения, – поспешно добавил он. – Вот этот конверт нужно передать Катерине, – Ромка показал перед секретаршей конверт поближе. – Сегодня.
– Прямо сейчас?
Ромка замялся. Прямо сейчас не очень подходило по его соображениям.
– Прямо сейчас... Нет, прямо сейчас не нужно...
– Так, может после обеда тогда?
– После обеда... – Повторил Рома сам себе. – Будет уже поздно, наверное, – сказал он чуть слышно.
– Что вы сказали? – переспросила Шура.
– Нет, нет, ничего. Шурочка, но вы же с Катей общаетесь тесно, ведь так же... Вот... К вам она хорошо относится... Не прогонит... – Ромка уже начал рассуждать вслух, забыв на минуту, кто перед ним находится.
Шурочка сдвинула брови от неизвестности того, что происходит с Романом.
– Да! Шура! Пожалуй, сейчас! – он передал конверт секретарше в руки. – Только вы там не очень торопитесь... Вот...
– Не очень торопиться? – переспросила Шура, несколько недоумевая ситуацией, но ничего, у нее еще будет время обсудить состояние шефа с подругами в туалете.
– Да! Не торопитесь! Передайте сегодня. Ну, когда сможете... Перед обедом, например...
– Хорошо, Роман Дмитриевич! Я все Кате лично передам. А это очень важное что-то, да?
– Важное? – улыбнулся Роман. – Да... Шура... Важное. Но смотря, наверное, для кого... – снова Рома ответил сам себе, уходя куда-то в свои мысли.
– Роман Дмитриевич, а с вами все в порядке? – Спросила Шура, пытаясь заглянуть ему в глаза.
– Да, да, все хорошо. Идите, – он указал рукой в сторону двери.
– Ну, я тогда пошла, да? Больше ничего не нужно, Роман Дмитриевич? – перед тем, как открыть дверь, спросила секретарша.
– Нет, ничего.
Шура кивнула головой и опустила вниз ручку двери, чтобы покинуть кабинет, но Ромка тут же окликнул ее, будто на ходу вспомнил что-то важное.
– Нет, Шурочка, подождите!
Она обернулась к нему, желая с удовольствием услышать продолжение речи шефа. Вдруг что-то прояснится на месте.
– Да, Роман Дмитриевич. Что-то еще?
– Шура, передай Кате, что... – он мгновенно осекся. Потер переносицу, затем нервно зашагал вдоль шкафов, лихорадочно думая, как лучше сформулировать. – Передай ей, что... Я... – но ничего так и не складывалось. – Что, в общем... – он остановился возле окна, смотря в какую-то точку напротив себя.
Шурочка все эти минуты внимательно следила за действиями шефа, но так ничего интересного и не смогла выяснить для себя, кроме каких-то подозрительных странностей.
– Передать Кате, что вы, что? – напомнила она ему через какие-то секунды, что не помешает бы закончить свою мысль.
– А ничего, хм, не надо передавать! – Рома подошел поближе к Шуре. – Вот, только конверт и все. Этого будет достаточно.
– А, ну ладно... – опечалилась Шурочка. Развернулась к двери. – Ну, вы, если надумаете, то зовите...
Ромка кивнул, а затем добавил:
– Шура, спасибо вам за все! – он аккуратно взял ее свободную ручку и поцеловал. Столь, надо заметить, неожиданно, пожалуй, слишком неожиданно для Шурочки. – А теперь идите.
Она как-то странно на него посмотрела, и, сильно смущаясь, быстро покинула кабинет. Но Рома уже не видел этого, хоть тоже смотрел на нее, но представлял на месте уже Катерину. А потом вернулся за свое рабочее место.
"Надеюсь, я все сделал правильно. Так хоть есть один шанс из многих, что Катенька прочтет мое письмо и, надеюсь, услышит и поймет. Только вряд ли это изменит ее отношение ко мне... Я слишком много зла ей причинил. Слишком много..."

* * *
Шура вернулась за свой рабочий стол. Положила конверт перед собой и тупо на него уставилась, пытаясь осознать, что только что произошло в кабинете. Казалось бы, совершенно обычное поручение, таких Роман ей сотни отдавал, но в то же время, оно было несколько странным, потому как она видела по поведению шефа, что что-то его волнует, тревожит, причем слишком сильно, что он, разговаривая с ней напрямую, находится далеко от темы их разговора где-то в своих мыслях, понятных только лишь ему.
Шура взяла конверт в руки и стала с интересом его разглядывать и щупать. Обычный белый конверт, ничего особенного, конверт с какими-то документами полагала она, но слишком все странным по-прежнему ей казалось.
– Нет! Что-то здесь не так! Только бы понять, что! – сделала Шура для себя вывод.
– Ой, а что это у тебя? – от вопроса Марии Шура даже вздрогнула. – Конверт? А что за конверт? Кому? От кого?
– Это Кате от Малиновского, – ответила та.
– А-а. А что там?
– Не знаю, – Шура пожала плечами. – Документы, наверное, какие-то.
– Но так отнеси ты ей и все! Пойдем, нас уже Амура ждет дальше рассматривать каталог.
– Маш, ты иди, а я подойду попозже.
– Что значит попозже? – удивилась Тропинкина, сделав недовольное лицо. – Никакого попозже! Возражения не принимаются! – Маша подскочила к подруге и стала стаскивать ее под локоть со стула.
– Ну, хорошо, хорошо, иду! – взяв с собой конверт, Шура с неохотой поплелась за Машей их заветное место сбора.

* * *
Спустя какое-то время Ромка выглянул из-за двери кабинета. Шурочки нет. Это и к лучшему. Никто не увидит, как он собирается покинуть компанию.
Очередная встреча, очередной выезд... Но все это не то. Он сердцем чувствует – назад дороги уже не будет.
На ресепшене тоже никого. Ромка невольно улыбнулся.
"Беззаботное детство, в котором до сих пор пребывает наш женсовет. Когда-то и я не знал стольких проблем, с которыми столкнулся бок о бок".
Лифт дружелюбно распахнул свои двери, в кабину вместе с Романом вошли еще несколько человек, машина начала свой путь на первый этаж, а для Ромки – на подземную стоянку.

* * *
Через каких-то несколько часов ранее привычное заведение "У Севы" с распростертыми объятиями встретило своего частого в былые времена посетителя – Романа Дмитриевича Малиновского.
Заехав домой и сменив свой деловой и уже надо сказать привычный костюм на первую попавшуюся футболку и джинсы, Роман расположился у столика в углу возле окна, чтобы никто не додумался тревожить его нынешнее отвратительное состояние.
У быстро подошедшего к нему официанта он заказал даже не любимый свой ранее виски, а водки... Графин...
Ему было уже все равно. Даже на самого себя. Плевать.
Плевать, что врачи запретили принимать любой алкоголь, так как его употребление слишком плачевно может закончиться для Романа.
Плевать, потому что ничего уже не изменить. Так проще залить эту проклятую надежду на счастье, чем мучиться от безответной любви до конца своих дней.
"Катенька... Зачем я встретил тебя тогда на дороге? Зачем только взглянул в твои темные очи? Зачем дал себе слабину и впустил в свое сердце?
Кать, почему я такой идиот? Почему я приношу тебе только одни проблемы? – думал Роман, заполняя водкой свой желудок одну стопку за другой. – Все из-за меня! Ты страдаешь из-за меня! Если бы можно было все исправить, если бы появился этот шанс... Я бы сумел! Я бы отошел в сторону сразу, как только бы понял, как мне без тебя уже не жить! – Ромка снова налил в стопку алкоголя, пытаясь заглушить им всю ту нестерпимую боль, которая разрасталась в его сердце. – Да, ты права, я ничтожество! Потому что все мои попытки начать семейную жизнь пошли прахом. Я не смог объяснить тебе этого, а, когда попробовал, оказалось слишком поздно".
– Если бы ты знала... Как я тебя... Люблю... – тихо, только самому себе проговорил Роман.
Его глаза впервые за много-много лет затуманили набухшие слезы. От прожигающей все тело боли он зажмурил глаза, чтобы не видеть эту жестокую окружающую себя реальность. Стиснул кулаки, чтобы хоть как-то суметь взять себя в руки.
Не получилось.
Хорошо, что Катерина не видит его в таком состоянии слабости и ненужности, словно использованной когда-то вещи, которая отслужила свое недолгое существование на одном из празднеств.
Только сегодня он осознал так же тонко все те же чувства, которые испытывала Катерина после прочтения инструкции, после того, как поняла, что она сгодилась в качестве деревянной куклы, после того, как увидела наглядно, что предал ее самый важный и дорогой человек. Он понял все. Во всех тонкостях.
Любовь открыла для него многочисленные и несчитанные грани, среди которых тоже есть две стороны, есть рай и ад, а за ними пустота, бескрайность, то, что можно назвать пропастью...
И нет ее ни начала, ни конца... Огромная, глубокая и все равно, что там, на ее дне.
Он познал бескрайнее счастье от самого светлого чувства на Земле, а за все хорошее положено платить.
Даже ценой собственной жизни.
Потому что он знал, она не смогла его понять. Не сумела простить. И принять его чувства.
Когда Ромка распахнул глаза, то уже не так ясны перед ним стали предметы окружающего мира, хотя на удивление, голова оставалось трезвой. Залить горе водкой не получилось, зато чувствовал он себя предельно гадко.
Его внезапно обдало жаром, на что Ромка решил, что в помещении слишком жарко, а горло не мешало бы охладить. Да и к тому же грех оставлять графин недопитым. Залпом он опустошил остатки водки и со стуком поставил графин обратно на стол.
Окружающий народ даже обернулся в его сторону, насколько резок оказался удар.
– Катя! – громко сказал он. Почти криком, но все же не ором. Однако рядом стоящий официант все же четко слышал его слова: – Я тебя люблю!.. Катя...

* * *
– Пушкарева, доброе утречко! – бодрый голос Николая осветил мой кабинет прямо с порога. – Разрешите поинтересоваться, где ходит твой ненаглядный и по совместительству наш новоиспеченный президент Малиновский Ро...
– Еще раз ты произнесешь его фамилию в моем присутствии... – не дав Зорькину договорить, холодно перебила его я. – Пеняй на себя! Ты понял?
Коля так и остался стоять посреди кабинета с открытым ртом, пребывая в явном шоке. Что случилось с его подругой за эти дни, что она так черство отзывается о том человеке, за которого еще вчера готова порвать любого в клочья и доказать каждому, что Малиновский стал совершенно другим человеком, у которого проснулась любовь?
– Кать... Ты это... С тобой все хорошо?.. – вкрадчиво поинтересовался Коля, медленно подходя к моему столу.
– Со мной все прекрасно! – отрывисто отозвалась я повышенным тоном и опустила голову в документы.
– Кать, ты, конечно, меня извини, но объясни мне, тупому, что произошло? – потребовал Зорькин, сев напротив меня на стул. – Только вчера с утра ты доказывала мне свою бескрайнюю любовь к Малиновскому, что я решил уж пора смириться, а тут нате вам. Я, конечно, знаю, Малиновский еще тот фрукт, но...
– Ничего, Коля, не произошло! Оставь меня в покое! – закричала я. – Оставьте все меня в покое!!!
– Катя, Катя, тише, тише, не кричи так. Сейчас весь женсовет сбежится, – попытался успокоить меня Зорькин, искренне не понимая, с чего вдруг я так сорвалась. Зато ясно одно – он был прав. Похоже, Малиновский решил вернуться к своему былому образу жизни. – Скажи мне, он бросил тебя, да? Что этот гад тебе сделал? Только скажи, я быстро с ним разберусь!
– Что тебе нужно? Ну, что тебе еще от меня нужно? – в отчаянии воскликнула я. – Что вы все от меня хотите? Ты желал мне счастья? Вот оно! Вот, видишь и наступило! Я счастлива! Боже, не представляешь как! Всю жизнь мечтала о таком счастье, что повеситься хочется!! – сорвалась опять я на крик, что мне стало все равно. Пускай знают, каков наш президент!
– Катя, ты успокойся, пожалуйста, не кричи. Давай ты спокойно мне все объяснишь, что у вас произошло с Малиновским, что сама не своя.
– Ничего, Коля! Ничего! Радуйся, какой твоя подруга оказалось дурой! Слепой дурой! – на глаза выступили слезы беспомощности, потому выплескивая весь негатив из себя, я понимала, что уже ничего невозможно изменить. А это значит придется снова и снова страдать и мучится. Это невыносимо. – Потому что я любить хотела! Я хотела быть счастливой с ним! А он... – я остановилась и закрыла лицо руками. – Он поиграл со мной и выбросил, как половую тряпку...
Я тут же встала из-за стола и сразу же прислонилась к ближайшей стенке. Внезапно перед глазами все поплыло, а окружающие предметы стали терять четкие очертания, в ногах ощущалась вата, а в висок ударило что-то колкое.
Я сделала резкий шаг вперед, пошатнулась, и, не помня дальнейших своих действий, ощутила только темный и приятный для меня мир без всех насущных проблем, в том числе и назойливых расспросов Зорькина в данный момент.
Коля в миг оказался напротив Кати, успев вовремя подхватить ее на руки и не упасть на каменный пол. Сильно перепугавшись, он сообразил, что подругу надо уложить в горизонтальном положении и этому может помочь стоящий в углу диванчик.
Уложив Катерину на него, Коля попытался достучаться до ее сознания, но тщетно. Она не подавала никаких заметных признаков здорового состояния. Это и так Коля понял, потому как в последние дни с ней творились какие-то непонятные странности. Случившийся обморок – результат всех ее волнений, переживаний, недомоганий и слабости. Крика, по приметам Зорькина, тоже.
Не теряя лишних минут, от Коли тут же поступил звонок в скорую помощь.

* * *
Если бы Катерина только знала, насколько плохо было сейчас ее Роману.
Да именно ее. Ведь где-то в очень далекой глубинке своего сердца она по-прежнему благодарила судьбу за то, что смогла полюбить этого человека, за то, что он тоже ей ответил взаимностью, за то, что они нужны и дороги друг другу.
А ссоры, даже если их причина столько невыносима для осознания, они только укрепляют отношения, ведь через разлуку начинаешь еще больше ценить человека.
Ромка не быстро ехал на своей "Волге" по довольно свободному шоссе и думал... Думал только о Катерине... Только о его Катюше...
"Господи, как же я перед тобой виноват... Мне не нужно было тогда уговаривать Андрея взять эту Калерию к нам в "Зималетто". Это я виноват, в том, что у Андрея с ней завязались отношения. И этот ребенок... Он же не виноват... Я знаю это! Андрей хотел уехать ведь ради него, чтобы Калерии было спокойно. Но он должен был вернуться! Должен! Если бы не это... Все... – предавался Рома своим тягостным мыслям, ощущая, как боль щемит где-то в области правого бока, а рот жжет горечь. – Я должен был это сделать, потому что не мог допустить, чтобы ее малыш еще до своего рождения так мучился. И она вместе с ним! Катя... У меня не было выбора... Я должен был так поступить... Это так было все быстро... Все внезапно... Да! Я опоздал! Не хватило этой минуты, чтобы хотя бы попытаться... Коля прав. Это я должен был быть на месте Андрея... Я... Тогда ему уже никто не помешал бы сделать выбор. Я уверен, он был бы в пользу тебя. А я... А я не достоин тебя... Катя... Прости меня... Я знал, что моя любовь к тебе провальна, но продолжал надеется... Прости меня... "
Острая боль стала медленно расползаться по всему телу, его глаза затуманились, мозг перестал отчетливо контролировать всю происходящую ситуацию.
Он даже не заметил, как яркий свет фар и громкий сигнал какого-то автомобиля, ехавшего по своей полосе, но ему навстречу, внезапно оглушил его и дал сигнал мгновенной реакции повернуть руль в сторону и нажать на тормоза. Скорость сбавилась. Но расстояние, чтобы остановить машину без всяких последствий как для автомобиля, так и для водителя до ближайшего бортика оказалось слишком мало. Последняя мысль Романа, перед тем как одинокий столб стал преградой для полной остановки машины, стала такой: "Бог любит троицу. И этот третий раз будет последним..."
А дальше только тьма.

_________________
"Женщины – удивительные существа... Чем больше они страдают, тем больше они любят". ©


Вернуться к началу
 Профиль  
 
 Заголовок сообщения: Re: Понять, простить, принять
СообщениеДобавлено: 14 янв 2016, 23:17 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 25 фев 2015, 12:32
Сообщения: 121
Откуда: Питер
Ох, Ромка, Ромка...Ну и дурень же ты...


Вернуться к началу
 Профиль  
 
Показать сообщения за:  Поле сортировки  
Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 353 ]  На страницу Пред.  1 ... 13, 14, 15, 16, 17, 18  След.

Часовой пояс: UTC + 4 часа


Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 0


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения

Найти:
Перейти:  
Powered by Forumenko © 2006–2014
Русская поддержка phpBB