НРКмания

Классная глава, спасибо автор. Жду покаяния Андрея и реакцию Катерины

Прода

Глава 6

Оба не знали, что говорить. Молча после собрались, молча вышли из здания Зималетто, и всю дорогу в машине их молчание было разбавлено лишь мелодиями местной фм-станции.
В Ресторан прибыли рано, на двадцать минут раньше. Катя заказала какой-то легкий салат и чашку кофе, но так ни к чему и не притронулась. Жданов с остервенением резал свой бефстроганов, поглощая куски мяса, словно голодный хищник. Смотрел на Катю, которая от нервов теребила салфетки.
— Ты так и будешь сверлить меня взглядом? — Не выдержала Катя и подняла на Жданова свой отравленный чернотой взор, Андрей был почти уверен, что это червоточина, этот надруб в изваянии ее сердца его рук дела. И он видел, словно сквозь нее проходят тысячи проводков, каждый из которых бьет током в двести двадцать вольт, и он был уверен, что стоит оказаться здесь всем троим сочинителям столь прелестного и неподвластного гнева не менее прелестной хозяйки, как стихия, на время сокрывшаяся в ней, вырвется наружу и обрушится на их прекрасный штиль. Он с ужасом ожидал теперь вечера, он не знал, что нужно сказать, чтобы этот чертенок, поселившийся в некогда светлой душе, погиб вместе с неуверенностью и болью, поднесенной этой душе, да еще и под видом искуснейшего дара — его любви, ни дать ни взять — троянский конь.
— Роман Дмитрич ожидается скоро? — Вяло спросила Екатерина, взглянув из-под модной оправы очков.
— Наверное, у Романа Дмитрича возникли какие-то дела? — Отозвался Жданов, попытавшись придать голосу легкости и непринужденности.
— Ну да. У него всегда много дел. И каждое имеет третий размер и ноги до луны. — Катя ухмыльнулась и отвернулась в сторону, оперев голову на руку.
— Катя… — Он потянулся за ее рукой через стол, но девушка прытко убрала ее, не дав и коснуться себя. — Ты обещала со мной поговорить. Договор еще в силе?
Катя вспыхнула, скривила губы, едва сдержав слезы.
— Я в отличие от вас, не пускаю слов на ветер. — Ее слова больно кололи, но он знал, что заслужил подобного обращения.
— Ты выслушаешь меня. Катерина, ты слышала? Ты выслушаешь меня и не убежишь, не скроешься, не будешь звонить Коле…
— Перестань. — Ее голос звучал сломлено. Она прикрыла веки и глубоко вздохнула, облокотившись на спинку стула. — Ничего не говори о Коле. Ты... Я не хочу, чтобы твой грязный язык даже произносил его имя. — Вот она истинная ненависть, проявившаяся во всей красе, слово тоже может жалить и ненависть отличный советчик в выборе самых острых слов. Ненависть великий оруженосец, единственным недостатком которого является отсутствие рассудка и присутствие хлыста, наносящего удары своему же главнокомандующему.
— Прости. — Жданов ссутулился и вжался в стул. Все было неправильно и странно. Она молчала, истощая непреодолимую тоску и боль, он внутренне поскуливал, как бродячий пес. Ничего не выходило с разговором, Катя все время повторяла холодное «потом», «после», но однажды, когда Жданов снова заговорил, пытаясь уже в сотый раз вымолить прощение, она заявила: «Жданов, я же сказала, что потом у тебя будет целая ночь на извинения, ты хочешь довести меня, чтобы сорвать переговоры?!» И он отстал, но каждый раз смотреть на ее раздутые от гнева ноздри и покрасневшее лицо было мучительно. Время тянулось мучительно долго. Малиновский пришел ровно в шесть, но Денис как-то не торопился.
— Мне, пожалуйста, стакан виски, кофе и яблочное парфе, будьте добры. — Запыхавшийся Малиновский буквально откомандовал заказ, затем обворожительно улыбнулся официантке и повернулся к друзьям, не скрывая хорошего настроения. Все сегодня казалось ему каким-то необычным.
— Роман, не рано ли ты начал свои водные процедуры? — как-то скривился Жданов, оглядев счастливую физиономию друга. — Что за повод?
— Какой повод? У меня разве не может быть хорошее настроение? Правда, Катенька? — Он устремил свой взгляд на девушку, но встретившись с ее нахмуренными, словно державшимися под навесом, бровями и с недоброй ухмылкой, в которой контуры ее губ приняли строгие грубые линии, осекся, и улыбка ползла с его лица.
— Сколько вас помню, у вас всегда такое настроение. Уж не в постоянном ли употребление алкоголя дело? — Роман тяжело сглотнул, от такой Кати ему становилось дурно.
— Жданов успокой свою помощницу, она меня сейчас проглотит. — Легкая насмешка в его глазах только усугубила ситуацию.
— Малиновский… — предостерегающе прошипел Жданов, нервно выдохнув.
— Отчего же? Ничего с вами не станет, я же не падальщик. — На щеке Екатерины не по-доброму дернулся мускул, Малиновский приоткрыл в негодовании рот, а Жданов только нервно рассмеялся.
— У Катеньки хорошее чувство юмора… хех, — Выдавил вымученную улыбку и пнул под столом друга.
— А вот это уже оскорбление! — Возмущенный тон Романа развеселил Катю, она качнула головой и отвернулась, говоря мол, здесь нет больше ничего интересного.
— Нет, ты видел? — Злостно шипел Роман другу на ухо. — Она просто жуткая стерва, как ты ее терпел все время.
Жданов шикнул и попытался утихомирить друга.
— Я все слышу, Роман Дмитрич. — Неприветливый тон Катерины раздался звоном в сложившейся между друзьями неловком молчании.
Рома завертелся и замолк, Жданов одарил Катю извиняющимся взглядом. Девушка негромко фыркнула и отправила Роману взгляд полный презрения.
Наконец к их столику подошел Денис, веселый, легкий и совершенно беззаботный.
— Здравствуйте, Андрей Палыч, Роман Дмитрич, — Мужчины пожали друг другу руки. — Катенька. — Денис наклонился и поцеловал руку девушки. Катя была холодна и никак не реагировала, только кивнула в знак приветствия.
— Так, что ж, приступим? — Спросил Жданов у присутствующих, после чего начались бурные обсуждения.
Все переговоры Катя сидела смирно, только изредка давая начальнику какие-то сметы и цифры.
— Таким образом, мы можем сделать скидку на товар, если вы приобретете три последние коллекции для своих магазинов. — Закончила изложение своих идей Катя. — Вы же в свою очередь обеспечите нам рекламу не только на отечественном, но и на зарубежном рынке.
— Что ж, заманчивое и прекрасное предложение. Хотя я не очень смыслю в цифрах, — Катя ухмыльнулась, это не скрылось от Дениса. — Я принимаю ваше предложение, завтра мои юристы придут подписать контракт.
— Выпьем за удачную сделку? — Сказал бодрым голосом Малиновский. Время было семь вечера. Пора было идти на вечеринку к Юлиане, еще нужно было сказать родителям, что не придет домой.
— Катя, вы не пьете? — Поинтересовался Денис, сделав глоток вина.
— Нет такой привычки, пить на работе.
— Прекрасно. Мало того, что это девушка умница, красавица, так еще и вредных привычек нет. Вы просто находка! — Веселость Дениса, запах алкоголя, хмельные нотки в его голосе вызвали у Кати неприятные воспоминания, отчего она скривилась и опустила голову.
— Денис Сергеевич, держите себя в руках. — Предостерегающе прошипел Жданов, скосив беспокойный взгляд на Катю.
— Да ладно, вам. Я просто выразил восхищение вашей помощницей, она ведь обворожительна. — Пьяные глаза Дениса блуждали по хрупкой фигурке Катерины, иногда цепляясь за особо интересные места.
— И все же, я бы попросил. — Заговорил Жданов, когда Катя вышла из-за стола и направилась в дамскую комнату. Не выдержала столько оценивающих взглядов сразу. — Катя ваш деловой партнер, не нужно проявлять излишнее внимание к ее персоне.
— Отчего же? Если девушка мне нравится, я всегда имею право обратить на нее внимание и пригласить на ужин, и даже завтрак. — Глаза мужчины недобро блеснули, на лице расцвела похотливая улыбка.
«Молокосос» — Пронеслось в голове у Жданова. — «Что она только нашла в нем тогда? Просто смазливый мальчишка, кретин»
— Ваше дело, но все равно она не согласилась бы. — Подключился Роман, быстро потеряв интерес к бутылке вина. — Катерина девушка высоких нравов, она бы не стала изменять своему возлюбленному.
— Возлюбленному? — Удивление отразилось на лице Дениса. — И кто же этот счастливец?
И прежде чем Жданов сообразил, что Малиновский имеет в виду, Роман довольно опьяневший, издал смешок, протянул руку над головой Жданова и вытянул указательный палец, ткнув им в макушку Жданова.
— Вот. — Жданов раскраснелся, запыхтел, а Роман рассмеялся и даже немного хрюкнул. — Стесняется. Не обращай внимания.
— О, так господин президент у нас молчун?! — рассмеялся Денис, похлопав по плечу Жданова. — А я ведь сразу понял, что между вами что-то есть, она так на вас смотрит! Знаете, не могу вспомнить, но где-то я видел такой взгляд. — Мужчина пьяно хлопал глазами и хмурил брови. — Вот прям что-то знакомое! О, Катенька! — он протянул к ней свои руки, но был остановлен Ждановым. — Ладно-ладно, не трогаю.
Катя странно посмотрела на мужчин, закатила глаза и села на свое место.
— Какая строгая. — Просюсюкал Денис, коснувшись руки девушки, которую та стремительно отдернула. — А мы вот тут вас обсуждали.
— Неужели? — Брови Кати метнулись вверх, на лице нарисовалось наигранное удивление. Жданов вжимался в стул, пытаясь не смотреть на девушку. — И что же?
— Да вот, не могу вспомнить, где я вас видел? Что-то вот знакомое стоит перед глазами.
— Да мало ли где, — Отшучивался Жданов, обеспокоенно глядя на бледное лицо девушки.
— Нам нужно идти. — Прошептала девушка.
— Да, мы пойдем. Рад был познакомиться. — Заплетающимся языком сказал Малиновский, пожал руку Денису, и на том распрощались. Правда, Денис еще успел поймать Катю, опьяневший и сонный он говорил что-то о том, что видит ее в воспоминаниях, но не помнит, кто она. Катя тогда лишь молчала, благо Андрей пришел на помощь, ревниво защищал свою территорию.
— Ром, ты как? Доедешь? — Спросил Жданов, открывая дверцу авто перед Катей. — Садись, Кать. — Обратился он к ней со всем трепетом, какой только мог сохранить при ее дурном настроении. А настроение ее было действительно плохо, особенно после слов Дениса. Она чуть в обморок не упала, когда тот заявил, что где-то ее видел и это точно. Так хотелось развернуться и бежать сломя голову, но профессионализм и чувство собственного достоинства не давали допустить такую опрометчивость с ее стороны.
— Да, ладно уж, езжайте! — Махнул рукой Малиновский и чуть не упал, вовремя облокотился на капот.
— Может, стоит его отвезти все же домой, он на ногах не стоит? — Спросила Катя, но едва ли ее тон можно было назвать обеспокоенным.
— Доберется, мы опаздываем. — Жданов захлопнул дверь машины, посмотрел на Катю. — Ты не устала еще?
— Нет. — Ее тон был сердит, немного напряжен голос, она просто не могла выносить его заботы, все казалось нестерпимой ложью. Жданов закусил губу.
— Почему Юлиана не позвала меня?
— Потому что я сказала, что позову тебя, значит, в этом не было необходимости, она и так торопилась. — Легко ответила Катя, устремив взгляд на мелькающий пейзаж за окном.
— То есть твое приглашение не от чистого сердца? — Усмехнулся Жданов и сильнее сжал руль, ожидая ответа.
— Отнюдь. — Пожала плечами Катерина и стрельнула глазами в его сторону. Обвиняющий взгляд говорил ему о многом.
— Не хмурься. — Улыбнулся он, посмотрев в зеркало заднего вида. — Я знаю, что ты ненавидишь меня, и поверь, я сделаю все, чтобы это исправить.
— Вот уж нет. Я слишком презираю тебя, чтобы опуститься до ненависти к тебе. Нечего себя растрачивать по пустякам. — «Снежная Королева» — мелькнула в его голове, он сильнее сжал пальцы на руле. Ранки на руках засаднили, он бросил взгляд на перебинтованную ладонь, поднял одну руку вверх:
— Не ври. Хотя бы себе, это доказательство того, что все не так, как ты утверждаешь.
— Это доказательство того, что я слишком добра к тебе.
— Ты любишь меня.
— Не отрицаю.
Андрей притормозил у какого-то отеля. Оглянулся на Катю, но та и не удостоила его своим вниманием, прикрыла веки, ее грудь приподнималась от резких вдохов.
— Тебе плохо? — Заботливо поинтересовался Жданов, а Кате стало как-то тошно и противно, она устало простонала и с остервенением начала отстегивать ремень безопасности.
— Мне коробит от твоего голоса, еще вопросы? — Зло выдохнула она, выходя из машины. Андрей надул ноздри, от досады ударил руль, снова зашипел от боли и, наконец, вышел из машины.
На входе их встретил приветливый охранник, попросил пригласительное, когда же получил его в руки, мило улыбнулся и пропустил гостей вперед.
В зале толпился народ, девушки в различного рода платьях с драпировками и без, осыпанные блестками, как елочные игрушки, украшенные шелками и жемчугом, мужчины в строгих фраках с галстуками-бантиками, в простых рубашках и даже офисных брюках, официанты, снующие туда-сюда и сверкающие золотыми подносами, не успевая ходить за добавкой. У Кати закружилась голова от такого многообразия сверкающих и блестящих деталей, все вокруг было так ярко и празднично, что казалось вот-вот из глаз полетят фейерверки и искры. Жданов взял Катерину под руку и повел в центр зала, где неторопливо покачивались в танце парочки.
— Потанцуем? — Предложил он, приложив немало усилий, чтобы вложить в свой голос как можно больше непринужденности, никак не мог отвязаться от вечной раздраженности при виде хмурой Кати.
— Не танцую. — Девушка аккуратно забрала свою руку и села за барную стойку. Там она встретила Юлиану, они о чем-то долго говорили, Жданов даже начал терять терпение, но потом Юлиана как всегда умчалась что-то улаживать, даже не поздоровалась с ним.
— Мне виски с колой. — Услышал он Катин голос, подходя ближе к барной стойке.
— Катя? — Он сел рядом, положив руку ей на колено.
— Андрей Палыч? — В тон ему удивилась Катя и залпом выпила содержимое стакана.
— Вы пьете? — Он окинул ее взглядом, приподнял брови в удивлении, а услышав заботливое официанта: «Это уже пятый, не считая бокала вина и рюмки водки», рывком вырвал стакан из рук.
— Жданов, верни стакан. — Хмель кружила голову, тело нещадно плавилось, словно мороженое на жаре, и ей так не хотелось отпускать это внезапно настигнувшее ее чувство легкости.
— Еще чего! Ты вон и так уже прилично пьяна. Ты хоть помнишь еще как тебя зовут?
Катя прыснула от смеха и упала головой на стойку бара. Затем поднялась, руками пощупала голову, будто проверяя на месте ли она, нервно рассмеялась и, пьяно улыбнувшись Жданову, сказала:
— Конечно. Я Екат… Екатерррина Валереена Пушкарева. — Опять рассмеялась, потом зажала рукой рот и повернулась к Андрею с широко распахнутыми глазами.
— А ты… Точно, Андрей Жданов. Президент компании Зималетто. — Снова прыснула в ладонь, губу закусила, посмотрела так серьезно на Жданова, после чего поманила его рукой. Андрей брови сдвинул в недоумении, но наклонился вперед. Девушка обняла его за шею и прошептала:
— И сейчас мы поедем заниматься секс-ооо-м. — Затем глупо рассмеялась, вскочила со стула, едва не уронив его.
— Я в дамскую комнату. — Заявила она серьезно и, пошатываясь, направилась в сторону туалета.
Жданов долго смотрел ей вслед немигающим взглядом. Нужно было что-то предпринимать и как-то отрезвить ее, иначе серьезный разговор может не состояться. В этой многолюдной толпе ярких вспышек фотокамер и не менее ярких представителей всего бомонда Москвы было трудно различить в какую сторону направилась Катерина, да и вряд ли она отыщет дамскую комнату так быстро. Андрей опрокинул стакан виски, заказанный Катериной, в себя, немного поморщился, поняв, что виски в этом содержимом больше чем колы и уже прикинул примерные масштабы катастрофы. Пока размышлял над тем, где сейчас искать Катю и что делать дальше, раздался звук мобильного, не его мобильного. Посмотрел на соседний стул, понял, что Катя оставила сумку. Бесцеремонно раскрыл сумочку и достал надрывающийся мобильника.
«Коля» — значилось на экране. Жданов устало выдохнул и с силой нажал на кнопку вызова, затем аккуратно поднес мобильник к уху.
— Алло, Пушкарева? Ну ты где? Тебя тут уже предки обыскались, дядя Валера мне голову оторвет, если я не привезу тебя, говори, где ты? — Раздался бодрый мужской голос на том конце провода.
— Катя отошла. — Пробасил Жданов в трубку, в ответ на это на том конце послышалось какое-то бормотание.
— А с кем я говорю? — Неуверенно спросил Зорькин.
— С ее шефом, скажи родителям, что она не придет сегодня, соври что-нибудь! — Закричал Жданов, не понимая и сам, откуда такая агрессия.
— А что с ней случилось? Что ты с ней сделал? — Неуверенный тон вдруг сменился на грозный, Жданов даже усмехнулся. Наверное, все доложила своему дружку.
— Ничего я не делал! Она сама… напилась.
— Кто? Пушкарева? Ну дает… Я все-таки приеду за ней, мало ли что…
— Я же сказал, она не приедет домой! Зорькин, сколько тебе объяснять! — От его крика в трубке на том конце послышался треск, Коля даже отодвинул динамик от уха.
— Так и что ты предлагаешь ее родителям сказать? Извините, но ваша дочь у своего шефа ночует? Вот если тебе жить надоело, сам и говори. — Жданов тихо выругался, об этом он и не подумал.
— Это Коля? — Раздался мягкий голос за спиной Жданова, и он тут же забыл про разговор с Зорькиным. — Дай сюда.
Катерина взяла телефон в руки и совершенно пьяным голосом сказала:
— Коля, скажи, что у нас показ, и я буду только завтра утром, переночую в отеле. Что? Нет, Коль, не у Жданова. У подруги останусь. Но скажи, что я в отеле.— Скосила глаза на шефа и игриво улыбнулась. — Да, конечно. Да, я пьяная, Зорькин! Ааа тебе то какое д-дело? — Совершенно не владея собственным языком, ругалась Катя. — Все ты меня утомил, ревнивец, — Дразнящая улыбка в сторону Жданова, и тот уже едва сдерживал себя. — Все пока, целую. — Чмокнула в трубку и, нажав на кнопку отбоя, бросила мобильник в сумочку. Жданов едва смирял свой пыл, а это нежное «целую» показалось ему настолько убедительным (что ни в коем случае таковым не было, так как Катя сказала это без особых эмоций), что даже зубами от злости скрипнул.
— Можешь не разыгрывать тут комедию, я давно понял, что Зорькин тебе дороже.
— Кто тут что разыгрывает, Жданов? Конечно, дороже, это даже не обсуждается. — Катя как-то медленно дышала и говорила, едва ворочая языком, что Жданов не удержался и прыснул от смеха, а после заприметил бокал шампанского в ее руке, осторожно перехватил ее, забрал бокал и, поддерживая за талию, усадил на стул.
— Что ж ты, собираешься ему изменить со мной, раз он тебе дороже?
— А кто говорит об измене? — Катя негромко и весело рассмеялась. — Изменяют же чем? Душой! А секс это… — Махнула она рукой как-то неопределенно и легко. — Секс это всего лишь животный интерес. — Взяла бокал из рук Жданова, пока тот прибывал в легком шоке, и осушила его. — Что так смотришь? Или тебе уже не хочется? Какая жалость… — Выкатила нижнюю губку так по-детски, волосами встряхнула, и глаза сделала такие грустные, но в таких глазах Жданов видел лишь хмель и ни намека на грусть.
— То есть я для тебя животный интерес?
— Да, — Девушка заерзала на стуле, все время теряла равновесие, наконец, устав соскальзывать с него, слезла, придерживаясь за Жданова.
— И что же ты ждешь от этого вечера? Ночи… — Хрипло прошептал он, наклонившись к ее уху. Катя прикрыла глаза от сладостного тянущего ощущения внизу живота, закусила губу и едва не застонала.
— Надеюсь, ты меня не подведешь. — В тон ему прошептала Катерина, положив ладошку на его колено, после чего медленно начала поднимать ее выше. Жданов остановил ее руку, весь покраснел и засмущался, господи, неужели она его клеит?
— Катя прекрати, тут кругом люди. — Предостерег ее Андрей и, ловко завернув ее ручку, повернул ее спиной к себе, прижался теснее, положил вторую руку ей на живот. — Но если хочешь, мы можем сделать это в отеле. Тут куча номеров. Или даже в туалете… как пожелаешь?
Катино опьянение было слишком сильным, иначе она бы едва выдержала такой дерзости, по крайней мере так предполагал Жданов, но, как оказалась, это сомнительное предложение пришлось ей по душе, чем она неимоверно шокировала Андрея.
— А пойдем. Надеюсь, ты взял с собой средство защиты, иначе могу я спросить, любишь ли ты деток? — Жданов отшатнулся от нее, слегка растерявшись. Это была вовсе не Катя, а кто-то очень на нее похожий, так ему казалось. Неужели возможно так измениться? Или это все алкоголь?
— Что ты такое говоришь? Ты вовсе не хочешь этого, что на тебя нашло? — Жданов тормошил ее за плечи и смотрел в глаза, боясь пропустить какие-либо малейшие изменения. Катя нисколько не реагировала.
— А что такого я сказала? Ты сам предложил.
— Это… я просто пошутил, это было даже несерьезно, я думал ты придешь в себя и, наконец, ударишь меня! Ведь тебе этого так хочется. Так ударь, хватит уже молча все терпеть! — Взорвался Жданов, заказал еще стакан виски, выпил до дна.
— Ну от чего же молча. Я тут столько уже говорю, ты меня не слушал что ли? — Катя совершенно не была серьезна, все время хихикала и подтрунивала над Ждановым, он только больше злился, не понимал он ее чувства юмора.
— Катя…
— Да ладно, Жданчик! Пойдем, тебе же хочется? Или нет? Ну если нет, я найду кого-нибудь другого, что мне теперь, терпеть что ли. — Развела руками и тут же развернулась в сторону зала, но Жданов ее перехватил и оттащил в более укромное место, пытаясь не привлекать особого внимания, этим местом оказался пустой холл, ведущий к кладовкам и самым дальним номерам, посредине которого стоял диванчик совершенно тугой и упругий.
— Оооо нет, Жданов, тут я не смогу, это не мой профиль. Вот у Киры бы наверное получилось или у Изотовой, или у этой… как-там ее… Шестакович… Шестинович…
— При чем тут Шестикова?
— А ну значит, не отрицаешь, что у Киры и Изотовой получилось бы? Ну Кира Юрьевна не ожидала такого… Ладно Изотова, она то знатная оболь… обольстит… ница. — Катя покачала головой и рухнула на диван, потянув за собой Жданова. — Хотя какая она обольстительница… шлюха она знатная…
— Катя! — Возмущенный тон Жданова и его нервно дергающийся взгляд рассмешил Катю, она вцепилась в лацканы его пиджака и, подавляя смех, уткнулась ему в грудь.
— А что? Это не мои слова… так Кира сказала.
— А ты не повторяй что не попадя. И чтобы я от тебя таких слов вообще не слышал. Иначе я твой милый ротик вымою с мылом. — Катя еще больше развеселилась, затем потянулась к его шее и приложила к ней свои холодные губы, Жданов дрогнул, затем по его теплой коже прошлись ее холодные пальчики, и он судорожно втянул воздух, поцеловал ее волосы и отодвинул девушку, схватив за запястья рук. Внутреннее напряжение, родившееся внутри мужчины, перелилось в сладкую истому, ее поцелуи буквально запеклись на его коже.
— Ой, Жданов, ты скучный до невозможности и за что тебя только девушки любят. — Простонала Екатерина, откинувшись на спинку дивана. — Мне так плохо… Черт, меня тошнит.
— Отвести тебя в туалет? — Спросил Андрей и тут же поймал в ее глазах озорной блеск. Немного затушевался, побледнел даже. — Нет, Катя. Даже не думай.
— Ой-ой, какие мы правильные! А кто-то сегодня хотел сделать это прямо в кабинете. Не вы ли это были, господин Жданов? — Игриво провела пальчиком по его подбородку, затем, забравшись на диван, подогнула под себя ноги, после чего встала на колени и наклонилась к его губам. Жданов почувствовал терпкий запах ее дыхания, отравленного алкоголем, губы оказались нестерпимо жесткими и каким-то сухими, да и привкус у такого поцелуя оказался горьковатым. Он не был в восторге от пьяных женщин, их поцелую и ласки всегда были грубыми, а развязное поведение отнюдь не вызывало желания продолжить начатое, но Катя вызывала у него лишь смущение и стыд за самого себя, он вдруг вспомнил как бывало пьяный приходил домой к Кире, как она морщилась от его губ, но охотно принимала его в свою постель, это все казалось ему неправильны, каким-то искаженным, будто он смотрится в кривое зеркало. Катя отстранилась и села рядом, он даже не сразу понял, что она остановилась и теперь молча рассматривает его.
— Катя, поедем домой? — наконец, изрек он, освободившись от ее пристального взгляда.
— Мне нужно еще с Юлианой кое-что обговорить. Пойдем, найдем ее. И тогда можно ехать. — Вдруг совершенно отрезвевшим голосом сказала Катерина и встала с дивана. Жданов удивленно приподнял брови, посмотрел на раскрасневшееся лицо Кати, на смятую одежду, он видел, как в каждой черточке ее лица рос гнев и негодование, она, видимо, рассчитывала на другое окончание прелюдии. Жданова отчего-то такие мысли вгоняли в краску.
— Что ж, идем. — И поддерживая Екатерину под локоток, повел ее в зал.

_________________
— И почему же ты такой... человечный?
— Именно потому что сейчас я не человек.(с) Доктор

Ух, какие страсти! Лиссабон с графином водки просто компот с печенюшками! В какой-то момент мне показалось, что собрав всех своих обидчиков за одним столом, она там их и размажет... по этому столу...Но она оказалась сильнее - бизнес прежде всего, а потом мстя...Жданов по плану у нее первый на раздаче? Надеюсь, и Денису, и Малине достанется в свое время...
Ну, а потом она успокоится, подумает и примет правильное решение, как жить дальше...Как стать счастливой. И обязательно станет!
Спасибо, Автор! Очень здорово!

Вот и прода. Надеюсь, мои верные читатели, вы мной не будете разочарованы))

Глава 7
Юлиана стояла у центра стола с напитками и угощениями для гостей, о чем-то мило беседуя с неким молодым человеком в белом костюме. Молодой человек оказался начинающим ресторатором и по совместительству поваром, причем очень хорошим поваром, как отзывалась о нем Юлиана.
— Катя, наконец-то ты нашлась! — Защебетала Юлиана, лишь подметив приближавшихся Катю и Андрея. — Андрюш, и ты тоже пропал куда-то! Тебя тут один важный человек ищет, его зовут Борис Лужнев, он говорит, что готов сделать вам скидку на поставку тканей из Милана, если ты встретишься с ним на следующей неделе.
— Это, конечно, хорошо, но вряд ли нам придется по карману даже такое его предложение, пока у нас есть поставщик тканей и новый нам не нужен. — Широко улыбнувшись, ответил Жданов, не спуская глаз с молодого человека в белом.
— Кстати, это Михаил. Он открывает сеть ресторанов в Москве. Миш, это Андрей Жданов президент «Зималетто», а это Катя, его помощница.
— Приятно познакомиться. — Михаил пожал руку Андрею, затем наклонился и поцеловал тыльную сторону Катиной ладошки, девушка порозовела и смутилась, немного качнувшись на высоких каблуках, но заботливо придерживающая рука Андрея не дала ей упасть.
— Все в порядке? — Заботливо поинтересовался Миша, посмотрев на стремительно белеющее личико девушки.
— Ничего, все хорошо, голова просто кружится от шампанского. — Отмахнулась Катерина и улыбнулась, что не пришлось по вкусу Жданову.
— Вы случайно не пробовали тот вот зелененький коктейль? — Поинтересовался Михаил, в который раз улыбнувшись Кате.
— Кажется, да, его я тоже пробовала. — Тихо, почти смущенно пролепетала Катерина и теперь ее лицо стремительно начало краснеть.
Михаила рассмеялся, но едва ли этот смех можно было назвать злорадным, он звучал так тепло и естественно, словно Михаил являлся ее давнейшим другом, и эта ситуация была что ни на есть обычным подтруниванием доброго друга над несмышленым товарищем. Правильные и приятные черты лица, совсем простые и с первого взгляда ничем не примечательные показались Катерине поистине красивыми, и взгляд его кристально голубых глаз, в которых отражались вспышки света с разных уголков празднично украшенного зала, казался ей таким теплым, точно родственным, что Катя уже и забыла о недавнем смущении. Тут же вспомнились глаза Жданова при первой встрече —хитрые, насмешливые и совершенно глубокие до черноты они истощали пожар, в них хотелось окунуться и тут же вынырнуть, словно обжегшись о горячую лаву. С Михаилом она сразу нашла общий язык, с ним было просто и легко, не нужно было думать, как ты выглядишь в его глазах, не нужно было беспокоиться о том что и когда говорить, а потому, не обращая внимания на злостное сопение Жданова и его вечные недобрые ухмылки, она продолжала общение с Михаилом. Мужчина он был занимательный и веселый, ничем не уступавший в чувстве юмора Жданову или Малиновскому, он был таким интересны, говорил занимательные вещи и совершенно не стеснялся показывать своих эмоций, он был так открыт и всегда смотрел ей в глаза.
— Представляете, Кать, тот француз так и не понял, что от него хотела наша учительница! Это при том-то, что она сама была учительницей французского. — Его смех был похож на перезвон двух льдинок, он был так чист и звонок, что вызывал в Кате какие-то странные чувства, словно этот человек знаком ей уже много лет.
— Так вы знаете французский? — Спросила Катя, широко распахнув глаза.
— Да, вы тоже?
— Да, учила в университете. Красивый язык. — Девушка улыбнулась мужчине и немного замялась, встретив такую же улыбку и на его лице.
— Катя нам пора, вы же помните? — Настойчиво Жданов добивался ее внимания уже последние пятнадцать минут, но все безуспешно. Восторженный взгляд Михаила тут же потух, он дежурно улыбнулся Жданову и сказал:
— Ну, раз вы торопитесь, Кать, то не смею вас задерживать.
— Куда Катюш? — Расстроенно спросила Юлиана, остановив подругу. Затем ткнула зонтиком в грудь Жданову и весело рассмеялась. — Опять этот тИран эксплуатирует тебя? Что на этот раз? Ну, Жданов…
— Дела, Юлианочка. — Жданов приторно улыбнулся, чмокнул Виноградову в щеку и, наспех попрощавшись с ненавистным ему Михаилом, повел Катю в сторону выхода. Пушкарева даже не успела как следует попрощаться, а он уже волочил ее к машине. Бросив последний тоскливый взгляд на Мишу, она смиренно пошла за Ждановым.
— Вот нужно тебе все испортить. — Сказала она, сев на заднее сидение его дорогого авто.
— То же самое хотел сказать.
— Это ты меня оторвал от разговора, мне тебе нечего предъявить.
— Кроме того, что ты флиртовала с другим парнем при мужчине, с которым собираешься переспать.
Катя издала сдержанный смешок, затем отвернулась, закусив губу.
— Ты такой тщеславный. Назвал Мишу парнем, в то время как ты мужчина.
— А он уже Миша?
— А что? Мы с ним одного возраста, кажется.
— Ну, меня ты до сих пор называешь по имени отчеству, несмотря на наши теснейшие взаимоотношения. — Саркастично подметил Жданов, после чего плотно сжал челюсть.
— Ну, ты мой начальник. Это во-первых, а во-вторых, это мера необходимости.
— Что за мера?
— Чтобы ты не больно обольщался на свой счет.
— Ты знаешь, в последнее время я столько о себе от тебя узнал, что тут впору бороться с заниженной самооценкой.
Катя в который раз ухмыльнулась и зло поджала губы, Жданов тяжело сглотнул, продолжая смотреть на дорогу. Ничего-то они по-человечески сделать не могли, даже банальный разговор в машине сводился к какому-то балагану.
— Вы неисправимый лжец, Андрей Палыч. Вот чего вам не достает, так это мозгов.
— Мы опять на «вы»? — Пропустил он ее оскорбление мимо ушей.
— Хорошо, ты… — Тут она в задумчивости поднесла пальчик ко рту и хитро сощурила глазки. — Андрююююшенька, — протянула она сладко и почти беззвучно рассмеялась. — Ты, Андрюшенька, глупец.
— Как мило, Катенька. Никогда не слышал ничего более приятного. Ты мастерица делать комплименты мужчинам.
— Хах, мужчина… все, то мужское, что было в тебе, ты растерял под чужими юбками. — Не переставала сыпать оскорблениями Катя, внимательно наблюдая за Ждановым. А он и краснел и пыхтел, но всегда улыбался ей в зеркало заднего вида. — К тому же ты тщеславный, грубый и неотесанный неандерталец, что я в тебе только нашла?
— Знаешь, любят ведь не за что-то, а вопреки…
— Что? — Катя удивленно воззрилась на него, вцепившись пальцами в машинное сидение. Это же строчки из ее дневника…
— Говорят так. — Спокойно ответил он и вселил это же самое спокойствие в Катю.
— Ну да. Но все равно, знаешь… — Катя зажмурила глаза и, сотрясаясь всем телом, вдохнула воздуха. — Господи, как же тошнит.
— Может, остановить машину? — Обеспокоенно он оглядывал хрупкое Катино тело, вжимающееся в спинку заднего сиденья авто.
— Нет-нет, это пройдет. — Ее голос вновь стал обычным, совершенно тихим и нежным и без намека на раздраженные нотки.
— Ты сегодня что-то ела?
Катя мотнула головой, вцепилась пальцами в жесткую кожаную обивку и задрожала.
— Черт, Катя, ты как маленькая! — Разгорячился Жданов. Его не на шутку напугало Катино бледное лицо. — Ты отравиться хотела что ли?
— Замолчи и так тошно. — На вдохе попросила она сломленным голосом.
— Прямо каламбур получился.
До дома Жданова они ехали далее молча, Катя содрогалась от каждого поворота и встряски, а Жданов каждый раз при этом бросал на нее обеспокоенные взгляды. Но доехать до дома оказалось не так сложно, как подняться в квартиру. Катя еле переставляла ноги, выглядела ужасно, вся зеленая и измотанная, круги под глазами, опухшие веки и нездоровый румянец на лице. От стальной леди не осталось и следа. В квартире Андрей поспешил раздеть Катю и усадить на диван, все время встревоженно всматривался в ее лицо, чем нервировал ее.
— Перестань носиться со мной, сейчас пройдет.
— Это ты говорила полчаса назад.
— Еще полчаса подожди.
— Катя…
— Замолкни. — Он уловил командирские нотки в ее голосе, немного улыбнулся. Настоящая капитанская дочка.
Сидели молча, Андрей смотрел на играющие искры от огня в камине, ловил взглядом непослушные тени языков пламени, колыхающиеся на полу, попутно не уставая обращать внимания на состояние Катерины.
— Когда ты ела в последний раз?
— Ты снова? — Поморщившись словно от лимона, спросила Катерина и нервно отодвинулась от Жданова на самый край дивана.
— Нет, но ты хочешь есть? Когда ты ела в последний раз?
— Не помню…
— Что значит, не помню? — Тревога прокралась в его сознание.
— Вот так вот! Не помню! — Резко и довольно громко ответила Катя и тут же содрогнулась от собственного голоса.
— Катя, ты точно в порядке? Почему ты нервничаешь, я просто спросил тебя, когда ты ела в последний раз…
— Вчера утром! То есть… — она обессиленно простонала. — Сегодня, я хотела сказать. Сегодня утром.
— Ладно. Я принесу поесть. Не вздумай сбегать, ключи у меня.
Он ушел на кухню, а Катя расплакалась, так странно, беззвучно и совсем будто не по-настоящему. У нее вырывались рыдания, но она прикрыла рот рукой, до боли вцепившись зубами в ладонь. Когда он пришел обратно с подносом еды, то на ее лице не было и следа пролитых только что слез. Но едва ли на ее лице появился хоть проблеск улыбки. Жданову очень не нравилось почти болезненный вид девушки, его пугали ее черные глаза, ее щеки, некогда имевшие приятный розовый оттенок от мороза ли от смущения или наоборот довольства, приобрели желтизну и как-то впали.
— Давай, поешь, Кать, и ты станешь немного добрее, надеюсь. — Он подал ей тарелку какой-то ресторанной еды, разогретой в микроволновке, на что Катя лишь негромко фыркнула и отодвинула от себя блюдо.
— Не любишь курицу? Ну, хочешь, я могу подать десерт, или… ты любишь суши? — Снова этот заботливый тон, совершенно сбивающий с толку. Что он хочет доказать?
— Я не хочу есть. — Жестко воткнув вилку в кусок мяса, сказала Катерина и поставила блюдо с ужином еще дальше от себя.
— Ты сама сказала, что ела только утром!
— Но не сказала, что хочу есть. — Она обернулась, чтобы посмотреть ему в глаза, но встретившись с его изучающим взглядом, тут же одернула себя и склонила голову. — Можете не стараться, Андрей Палыч, прелюдии не нужны, можно и так приступить к делу. — Прохрипела Катя безжизненным голосом и, не дожидаясь пока шеф поймет, о чем она, припала к его губам. Жданов поймал ее в свои объятия, но не почувствовал никакого желания с ее стороны, все ее действия были расчетливыми, холодными, словно по плану. Она извивалась змеей в его руках, пробежалась рукой по его пояснице, после чего больно захватила его за волосы, но Андрей и не дернулся даже. Охватив бедра мужчины своими ногами, жестко припечатала его своим телом к спинке дивана, затем изогнулась в спине, жадно заглотила его губы и в один момент больно его укусила, Жданов дернулся, что-то заскулил, почувствовал, как ее ноготки впились в его бедро, завыл от боли и скинул тело девушки с себя. Открыв глаза, увидел на ее болезненно бледном лице черные разводы и слезы, внутренне содрогнулся, очнулся от легкого дурмана и понял, что Катерина на грани истерики.
— Ну, что же вы, Андрей Палыч, не хотите осчастливить девушку? — Издевательский тон ее голоса нисколько не тронул его, скорее лишь напугал. Он приблизился к ней, чтобы дотронуться до ее руки, будто проверить хотел — приведение ли она.
— Разве вы не в курсе? — Смаргивая слезы, продолжила Катя. — Что нет счастливее существа на свете, чем страшная женщина после занятия сексом? — Голос под конец ее сорвался, лицо ее было буквально омыто слезами. Жданов почувствовал, как внутри зарождается особенно нехорошее чувство, и еще более особенно нехорошим оно становилось при виде Кати, что сидела напротив, содрогаясь от беззвучных рыданий, постоянно держась за сердце.
— Что ты такое говоришь… Где ты понабралась этой гадости?
Катя приподняла в усмешке уголок губ, подняла на него чернеющие болезненные глаза, и он мог поклясться, что не видел более несчастного существа, чем она, и от этого все внутри него колыхнулось, в висках заныло, голова изнутри казалась обжигаема лавой.
— А есть добрые люди на свете. Рассказали мне, что к чему, показали, где мое счастье зарыто, ткнули носом так сказать!
— Тебе Денис, да, что-то плохое сказал? — Он вмиг оказался возле нее, обернул ее в объятия, начал гладить ее по голове, а она смиренно выносила это.
— Нет.
— Кто же тогда? Ты… Кать, если тебя кто-то обидел, ты расскажи, что ты все втихомолку… — Бешено кровь стучала у него в висках, пульс участился, он очень испугался за Катю. Она выглядела так, будто бьется в агонии, и так почти и было, но он не мог этого знать.
— Роман Дмитрич. — Прервала она резко его причитания. Его рука застыла в воздухе, он ошеломленно взглянул на нее.
— Что?
Она отодвинулась и села напротив, поставив трясущиеся руки перед собой и обратив все внимание на них.
— Почему же вы не спросите, откуда я узнала про ваш обман? Молчите…
Она потянулась за сумкой, начала судорожно рыться внутри, потом нашла какие-то измятые листы и бросила их на колени Жданова. В этих листах он узнал инструкцию Малиновского по соблазнению (по совращению, но он в тот момент не хотел произносить это слово даже в мыслях) Екатерины Пушкаревой.
Немая сцена. Ее глухие рыдания, ненавидящий взгляд, рука, постоянно взлетавшая к груди, частые выдохи и вдохи. Жданов очнулся от оцепенения, когда увидел, что Катя уже не сидит с ним рядом на диване, а медленно задыхаясь, шатается по комнате.
— Катя? Катя! — Он подскочил к ней, совсем забыв о том, что только что произошло и начал покрывать ее лицо поцелуями. Он что-то говорил ей, вроде прощения просил, кричал что-то, а она уже не слышала. Усталость навалилась совершенно внезапно, а в горле словно поставили заслонку, и воздуха стало мучительно мало, голова закружилась, перед глазами все поплыло.
— Алло, доктор? — Последнее, что она услышала, перед тем, как провалиться в бесконечный мрак.
Андрей поймал ее в тот момент, когда она готова была свалиться на пол, он был напуган, слишком сильно, чтобы сообразить, что нужно делать. Вызвал частного доктора, на государственных работников он и не надеялся, боялся, не доедут.
Доктор, молодой мужчина лет тридцати, осмотрел девушку, после чего приказал медсестре дать нашатырь.
Катя слабо заморгала глазами, очнувшись от неприятного запаха нашатыря. Оглядела незнакомое ей расплывшееся лицо и снова закрыла глаза. Доктор приказал ей вколоть витамины, ввиду ее странной бледности.
— У девушки нервное истощение, помимо этого она страдает паническими атаками. Плюс, она выглядит так, словно не ела два дня.
—Подождите, панические атаки? — Переспросил Андрей, покосившись на Катю. Ее неестественная мертвецкая бледность поселила в нем ужас.
— Да, расстройство, при котором человек может испытывать животный ужас причем, порой, беспричинный. У нее помимо прочего вегето-сосудистая дистония, которая, может быть, как унаследована, так и проявиться на фоне постоянных стрессов и панические атаки могут только усугубить это. Кстати, что насчет питания, ваша жена хорошо ест?
При слове «жена», как ни странно, Жданов не поморщился, не скривился, совершенно спокойно отнесся к тому факту, что Катя могла бы быть его женой.
— Она… я не знаю.
— Это как же? — Рассмеялся доктор, взглянув на Андрея. — Вы не видите, ест ли она по утрам или за ужином?
— Мы не женаты, это моя девушка. Мы не живем вместе.
— Ясно. — Усмехнулся доктор, затем снова обратил внимание на Катю. — Плохо вы следите за своей девушкой. Вы не знали, что у нее панические атаки, не знаете, ест ли она хорошо по утрам, а между тем, называете ее своей девушкой.
— Что здесь такого?
— А то, что, если вы ей дорожите, то должны быть внимательны. — Строгий взгляд доктора заставил Андрея нахмуриться и немного постыдиться себя. А действительно, до вчерашнего дня ему не было до нее никакого дела, и понял то он, что что-то не так, только когда Катя стало вести себя очень странно. А между тем, ее поведение было что ни на есть настоящим криком о помощи.
— Вот витамины, которые ей нужны. Накормите ее и уложите спать. Ей нужен покой. — Говорил доктор в прихожей, надевая ботинки.
— Постойте. — Жданов сглотнул и посмотрел в сторону гостиной. — Я спрашивал, когда она последний раз ела, сегодня за ужином в ресторане она не притронулась к еде, которую заказала, а когда я ее спросил, то ответила сначала, что ела вчера утром, потом осеклась странно как-то и добавила, что перепутала, что ела сегодня утром. Как вы думаете, она соврала? Но зачем? — Жданов выглядел встревоженным, и доктор внимательно приглядевшись к его лицу, закусил нижнюю губу.
— Может и соврала, но может и нет.
— Она много выпила сегодня, и я хотел ее заставить поесть, но она отказалась, она чуть тарелку не швырнула мне в лицо. Меня беспокоит, что она отказывается от еды, она не могла отравиться?
Доктор серьезно посмотрел на Андрея, придвинулся ближе к нему и в задумчивости потер подбородок.
— Нет, признаков отравления нет, даже алкогольного. Ваша Катя оказалась крепка для девушки ее лет. Много она выпила?
— Очень.
— Значит, отравлению есть место быть, но его не наблюдается. А она очень рьяно отказывалась от еды?
— Да, я же говорю, буквально тарелкой мне в лицо хотела зашвырнуть. — Перешел Жданов на возбужденный шепот.
— Тогда оправдались мои худшие опасения.
— Какие, доктор? Не томите! — Встрепенулся Жданов, зрачки его глаз в ужасе забегали. Что еще плохого должно произойти за этот день.
— У нее может быть расстройство пищевого поведения. — С полной серьезностью заявил доктор и одарил Жданова каким-то сочувствующим взглядом.
— Что это? Что-то связанное с желудком? Что-то вроде гастрита?
— Нет, это проблема чисто психологическая. Часто ли у нее отсутствует аппетит, не страдала ли депрессивными состояниями, не жаловалась ли на неудовлетворенность собственной внешностью? — Сыпал доктор вопросами, а Андрей не мог толком ответить ни на один из них. Отсутствие аппетита? Он никогда толком не спрашивал, голодна ли она. Впадала ли в депрессивные состояния? Он знал лишь один такой случай, после истории с Денисом, она описывала что-то похожее. Не выходила из комнаты неделями, плакала весь день… а может, заперлась в комнате и не плакала, а билась в беззвучных рыданиях? Жаловалась ли на неудовлетворённость собственной внешностью? Ему она говорила, что знает, что не красавица, говорила, что давно привыкла к насмешкам, но так ли это было? Она ни разу не сказала, что переживает по этому поводу, а может, ей было плохо, ведь, например, самоубийцами как правило оказываются самые улыбающиеся люди. Так, Жданов, куда тебя понесло…
— Аппетит, я не знаю. Понимаете, мы работаем вместе и на обед она уходит с подругами, а я обычно занят и не знаю, ест ли она… Насчет депрессий, знаю лишь один случай, когда она действительно плохо себя чувствовала, ну и ее внешность… мы не касались этой темы, но, думаю, в юности она была ею недовольна как и многие девчонки, но сейчас она взрослая женщина… (Жданов, конечно, немного исказил факты, сказав, что Катя находится сейчас в гармонии с собой и что ее заниженная самооценка осталась в ее детстве).
— А вы думаете, взрослая женщина не может быть не уверена в себе? — Вступила вдруг в разговор медсестра, при этом неодобрительно скривила губы, встретившись взглядом с Андреем. — Или думаете, что если с ней находится рядом такой благовидный мужчина как вы, то она должна чувствовать себя королевой?
— Не груби, Таня. — Доктор бросил хмурый взгляд на помощницу и снова повернулся к Жданову. — Но Танечка права. Это, конечно, развивается годы, но насколько я понял из вашего рассказа, в юности она не была довольна своей внешностью, что ж, возможно это расстройство сложилось именно в пубертатный период. У нее, возможно, полноценное расстройство личности, сопровождающееся резкими переменами в настроении, а также расстройством пищевого поведения. Хотя последнее, конечно, лишь симптомы. Болезнь могла прогрессировать годы, а проявиться лишь сейчас, но не факт, что болезнь отсутствовала, как правило, люди с расстройством личности и пограничным состоянием всегда уверены, что с ними все в порядке, а иногда скрывают проблемы из страха быть осужденными, так что если не показать ее специалисту, то закончится все печально.
— Что это значит? — Андрей уже не смел дышать, все, что говорил ему доктор было как-то размыто и неясно, но в общих чертах понятно, разговор принимал более чем серьезное русло.
— Знаете, сколько процентов людей с подобной проблемой заканчивают с собой? И сколько еще погибают от истощения организма? И знаете, не все из них действительно страдают расстройством пищевого поведения, многие просто иссыхают от тоски, апатия и отсутствие жизненного тонуса заставляет людей делать непоправимые вещи. Проследите за ней, если будет артачиться и отказываться от еды, то пихайте силой, и следите за тем, что она будет делать, после того, как поест.
— Зачем?
— Она может вызвать рвоту, ну, знаете, специально, чтобы очистить желудок. В Ваших силах сделать так, чтобы до этого не дошло. Кормите ее пока понемногу, фруктами и овощами. Похоже, она действительно не ела уже двое суток, так что силы ей нужны, но много она не съест. Если и это не поможет, то придется положить ее в больницу. Показать диетологу и психологу, возможно, даже психиатру.
— Спасибо, доктор. — У него в глазах стояли слезы, это было слишком непривычно для него. Что вообще только что ему сказали? Она может… Нет-нет, Жданов, не думай об этом.
Дверь за врачом закрылась, и Андрей тяжело выдохнул. Осознание того, что Катя знает об его обмане, долго не могло прийти к нему, но придя, наконец, оно убило в нем все надежды. А уж то, каким путем Кате досталась эта правда… Ему было нестерпимо плохо и тошно от самого себя. Там ведь, в этом гаденьком пасквиле написано такое! Он и представить не мог, что чувствовало это хрупкое существо, его Катя, совсем трогательная и милая, почти девочка еще, читавшая о том, как гадко ему было дотрагиваться до нее, как он напивался до тошноты, только бы стереть ее облик из сознания, да тут и уверенная в себе женщина растеряет всю свою прыть, а уж та, у кого и мизинца этой веры в себя не было, уйдет на минусовой этаж, далеко и так глубоко, откуда достать ее не так уж будет просто. И Катя ушла.
Он зашел в гостиную, она лежала неподвижно, свернувшись калачиком, и молча глотала слезы, он этого не видел и не слышал, но чувствовал. Так же молча она глотала боль раз за разом и, когда сил терпеть уже не осталась, начала вредить себе. Ведь, и он был в этом уверен, она винит во всем только себя, она думает, что она не должна была идти ему навстречу, она думает, что в том, что ее обманули, только ее вина. Она винит себя и делает надрезы на своей душе… нет, надрезы делают другие, она лишь делает раны больше, с силой раскрывает их, чтобы стало еще больнее, чтобы это было для нее уроком. Наивная дурочка, винит она себя, не смогла устоять, глупое создание.
— Катя, ты должна поесть. — Его голос дрогнул, и он испугался. Он должен быть осторожен, она не должна ничего заподозрить.
— Не трогай меня. Я не хочу есть. — Как он и ожидал, ее голос был украден ее собственными слезами.
— Катя… — он встал перед диваном на колени и дотронулся своей теплой рукой до ее холодного лица. — Ты должна поесть, ты не сможешь не есть все время, когда-нибудь, тебе придется. — Его ласковый голос, совсем теплый и, кажется, бархатный даже, заставил Катерину еще больше расплакаться. — Ну, Катя… перестань, пожалуйста, ты меня пугаешь…
— А ты не смотри на меня! — Раздался ее крик. — Раз тебе так противно…
— Я не это хотел сказать! Черт, Катя! — Он встал и нервно зашагал по комнате. — Ты… иди на кухню, сейчас же! — Скомандовал он, хватая ее за руку и стаскивая с дивана. Там он усадил ее на диванчик, поставил перед ней тарелку фруктового пюре и налил апельсиновый сок.
— Пока не съешь все это, я тебя не выпущу отсюда. Будешь тут сидеть до завтра, а потом я уйду на работу, а тебя запру здесь.
— И мой отец приедет на танке в Зималетто. — Съязвила Катерина, недобро взглянув на Жданова. Облизала иссохшие губы и отодвинула тарелку.
— Ничего, отобьем атаку. — Подвинул тарелку обратно к ней. — Ешь.
— Как же ты его остановишь? — Снова отодвинула тарелку.
— Скажу, что ты ничего не ела уже три дня и не желаешь этого делать, он посадит тебя на гауптвахту, но сначала заставит все съесть. — Он пытался шутить, но не видел на ее лице и намека на улыбку. Устало сел рядом, взял ложку и тарелку, посмотрел на Катю печально. — Хочешь, чтобы я тебя с ложечки, как маленькую кормил?
Катя отвернулась, тогда он раздраженно закатил глаза и подчерпнул ложкой пюре. Насильно повернул ее лицо к себе, сжал руками ее челюсть и приставил ложку к губам.
— Ешь. Ешь, или это все вывалится тебе на голову. — Катя сопротивлялась, как могла, мотала головой, отворачивалась, но потом сдалась и приоткрыла рот. Жданов положил ложку ей на язык, и Катя заглотила ее содержимое. — Умница, давай следующую.
Так он кормил ее, пока содержимое тарелки не исчезло до конца. Затем настал черед сока, но Катя выпила его без пререканий.
— Вот молодец какая. — Сюсюкал он, словно над младенцем. — Теперь иди в душ, там я приготовил халат, полотенце и даже зубную щетку, так что умывайся и спать.
Катя поморщилась, словно от отвращения, дотронувшись до халата, он казался ей таким чужим, и запах был его… Зашла в ванную, уставилась на стеклянный потолок с недоумением.
— Извращенец. — Бросила она ему из ванной, перед тем как захлопнуть дверь.
— Это просто дизайн! — Крикнул Жданов ей вслед, стиснув зубы. Когда она вышла из ванной, то она все же ответила на его реплику:
— Тогда тщеславная сволочь.
Жданов запыхтел, что-то пробормотал, но ничего не ответил. Катя только удовлетворенно ухмыльнулась.
— С какой стороны ты будешь спать? — Спросил спокойным голосом Жданов, когда привел девушку в спальню.
— На диване. — С отсутствующим выражением на лице ответила Катерина и развернулась в сторону гостиной, но уйти ей Андрей не дал, он перехватил ее у порога спальни и, сколько бы она не вырывалась и не возмущалась, ей пришлось лечь с ним.
— Ты сейчас можешь навредить себе самой, — Объяснял он, когда они лежали на кровати, а его рука мирно покоилась на ее животе. Катя лежала к нему спиной. — Здесь тебе будет удобнее и мне спокойнее. — Затем он наклонился и поцеловал ее в мокрые волосы, укрыл их вместе одеялом и задышал хрипло над ее ухом.
— Жарко, отодвинься. — Просипела Катя, заерзав от его щекочущего дыхания.
— Неа. Спи. — Поцеловал ее в щеку и прижал еще ближе. Катя недолго еще возмущалась, после усталость взяла свое и она, размякнув в его объятиях, растворилась в царстве сновидений.
— Я люблю тебя. — Прошептал он и прикрыл глаза. По его щеке скользнула слеза.

_________________
— И почему же ты такой... человечный?
— Именно потому что сейчас я не человек.(с) Доктор

Спасибо за такую замечательную главу. Понравилось высказывание Андрея о заниженной самооценки. И радует, что Андрей начал думать и переживать за Катю

Боже мой, бедная Катюха! Вот это поворотец. Такой нервный срыв, да еще с последствиями. Хорошо, что у Андрея хватило мозгов докумекать до случившегося и быстренько обратиться за помощью к врачу. Чувствуется, что он ее уже действительно любит, понимает, жалеет, заботится и оберегает. Трогательная забота и нежность и...скупая мужская слеза...Здорово! Спасибо!

Что ж, а проды все летят к вам в руки, дорогие читатели))

Глава 8

Катя спала плохо, ее мучили кошмары ее прошлого, и выглядело все так натурально в этих снах, что Катя перестала понимать, где сон, а где явь, говорила что-то, всхлипывала, дергалась, но не могла проснуться.

«Тяжелая рука мальчишки легла на ее мягкое девичье плечико.
— Ну что, Пушкарева, как нам тебя наказать? — Грубые, почти спартанские черты лица мальчугана пугали Катю, девочка в страхе вжалась в твердую каменную стену. Тупик, некуда идти.
— Давайте ей волосы подожжем? — Пискляво раздался голос Леночки, белокурой малышки с курносым носиком и розовыми щечками.
— Нее, лучше поколотим ее! Смотрите, какая она ужасная, ей это не навредит! — Рассмеялся другой мальчишка, совершенно рыжий и конопатый.
— Что это за ерунда?! — Крикнула другая девочка, высокая, черноволосая, она была старше остальных. — Кто, Пушкарева, купил тебе этот бант? — Большой, белоснежный бант, подаренный ей матерью, стремительно был сорван с ее головы, больно потянув за собой клок волос, и выброжен в ближайшую лужу.
— Какая же ты страшная! — Сказал Генка, мальчик с грубой наружностью. — Что ты делаешь в этом дворе?
— Я просто прогуливалась, ребята… — Но договорить ей не дали, кто-то больно ударил ее в живот. Девочка сжалась от накатывающей волнами боли и, захныкав, сползла по стенке.
— Кто дал тебе право выпускать моего кота?
— А зачем вы его привязали? Вы хотели его поджечь, ему бы было больно! — Закричала, что есть силы Катенька и снова зажмурилась, переждав еще один сильный удар в плечо.
— Ты такая дура! Это мой кот, я мог с ним сделать все что угодно!
Снова рыдания, боль в правом боку, чей-то голос, молодой парень разогнал шпану и присел напротив Кати, в то время как та, молча проливая слезы, сидела на коленях в грязной луже.
— Эй, ты как? — Спросил незнакомец, Катя подняла свои заплаканные глаза. Это был старший брат Генки, совершенно непохожий на него ни внешностью, ни характером. Ему было только шестнадцать, но он был высок, его волосы и лицо были светлыми, и сами черты лица были до того правильными, что молодой человек чем-то был похож на древне-римскую статую, какие Катя видела на картинках в книжках истории. Он был очень добр.
— Ну, Генка, ну я ему! Господи, вставай же скорей… идем, я отведу тебя домой.
Дома она сказала отцу, что споткнулась и упала в лужу, и бантик потеряла по дороге, синяков отец и мать не увидели, Кате было не впервой скрываться»

На этом воспоминание закончилось и тут же нахлынуло другое.

«Пушкарева! — Раздался бас Витьки. — Пушкарева, ты все равно не убежишь от нас!
Девушка таилась за деревом в ближайшей аллее. Витька со своей компанией уже в очередной раз решили позабавиться за ее счет, она наткнулась на них во дворе, они были подвыпившими, от каждого пахло дешевыми сигаретами, они начали приставать к ней, щипать за разные места, говорили ужасные вещи.
— Катюх, хватит ломаться, красотка ты наша! — Генка поймал ее и прошелся своими сальными руками по ее спине. — Витьк, как думаешь, сколько надо алкоголя, чтобы на нее встал? — Его неприятный гогот раздался над ухом, Катя ударила его, что есть силы и, пока он мешкался, вырвалась и побежала в аллею перед домом. Там она спряталась за деревом, чтобы перевести дыхание. Учащенный пульс, голова закружилась, дыхания катастрофически не хватало, девушка присела на корточки, страх сковал сознание — неужели это конец? Совсем потемнело в глазах.
— О, а вот и наша принцесса! — Раздался звонкий голос Витька, снова пахнуло перегаром, Катя вымученно села на корточки и тяжело задышала.
— Хах, Витька, она, кажется, готова, вон на коленях тебя просит! Осчастливишь девушку то? — Генка задорно рассмеялся и дернул Катю за волосы.
— Да замолчи ты… — Вдруг Витька присел перед ней на колени, поднял ее голову за подбородок. — Она, кажется, сейчас копытца откинет… — Друзья переглянулись и отступили на шаг. — Да нафиг ее, трупов мне еще не хватало.
Так Катя впервые испытала паническую атаку, не помнила потом, как домой добралась, коленки саднило, в висках стучала кровь, она надолго запомнила нестерпимое ледяное дыхание ужаса и смерти».

Следующее воспоминание было менее беспокойно, но, тем не менее, не было более приятно.

«Василис, сядем к Кате? — Шум голосов разорвал звонкий крик ее однокурсницы Сони. Она находилась в студенческой столовой, вокруг сновали люди, столовая ломилась от количества проголодавшихся, но Катя сидела одна. Зорькин заболел и уже неделю в институте не появлялся, и немногие люди готовы были разделить обеденный стол с «зубрилой».
Две яркие и довольно симпатичные девушки сели за стол к Кате, Пушкарева нахмурилась и немного отодвинулась к краю стола, эти закадычные подружки никогда не проявляли к ней особого внимания.
— Привет, Катюх! — Нарочито громко поздоровалась с ней Соня и обворожительно улыбнулась, обнажив белоснежные ровные зубки. — Что одна сидишь, где твой друг?
— Приболел. — Тихо ответила Катерина, уткнувшись глазами в книгу. Девочки между собой о чем-то перешепнулись и снова заговорили с Катей.
— Жалко, Колька забавный. — Сказала Василиса, свернув глазами. — Ой, Кать, а что ты ешь? Это же так калорийно! Неужели не следишь за фигурой? — Послышались ироничные нотки в ее голосе. Катя напряглась, почувствовав себя несколько нелепо, все разговоры, касающиеся ее внешности, она обычно пропускала мимо ушей.
— Да ладно, Василис, следить за фигурой не модно уже. Мужчины любят, когда есть за что подержаться. — Тут она мечтательно улыбнулась, а затем бросила насмешливый взгляд на Катю.
— Да, но не за сало же! — Рассмеялась Василиса и легонько дотронулась до Кати. — Поэтому, я думаю, тебе Катя с таким маленьким ростом не стоит поглощать пищу в таком количестве. А то вон, бока уже висят.
Катя хотела ответить что-то, но не успела, услышав за спиной дружный хохот ребят.
— Пушкарева, что, совсем тебя Колька не контролирует? Или он больше любит пышечек, вот ты и стараешься? — Рассмеялся Славик — красавец их курса.
— Кстати, а где Николай? Ты его часом не съела? — Группа молодых ребят еще бы долго оттачивала свое остроумие, если бы Кате это не надоело, и она не вышла из столовой. Она многие годы училась не реагировать на обидные слова людей, но все равно никак не могла привыкнуть к этому, да и можно ли к такому привыкнуть? Катерина тихо брела по полупустым коридорам университета, затем села на диванчик в углу, но заприметив зеркало около выхода, устремилась к нему. Встала и начала придирчиво себя осматривать. И правда, щеки стали полными, руки и бедра как-то распухли, даже ее мешковатая одежда не могла скрыть это, так казалось Кате. Она повернулась, обтянула мешковатую блузу вокруг талии и вздохнула, увидев несколько складок на животе. Она совсем не любила спорт, как бы отец ее не пытался в детстве натренировать, как бы много они не занимались подвижными играми, спорт Кате не давался, а еще мама со своими пирожками и сладким… Естественно, как ей тут фигуру сохранить! Но невдомек было Кате, что это все вовсе не полнота, просто она выросла, и ее тело приобретало постепенно женские формы. Но тогда она еще полгода не могла без отвращения смотреть на себя в витрины магазинов и зеркала во весь рост, а все пирожки и булочки отдавала Зорькину, оставаясь, порой, голодной на весь день, пока была в университете».

Таким образом, во сне Катя переводила множество лиц и событий из своего прошлого, оказывается, кошмары случаются не только во снах, но зато после долго снятся.
Катя беспокойно вертелась, как-то странно вздрагивала и морщила лоб. Андрей проснулся оттого, что девушка беспокойно всхлипывала, толкала его и пихалась, как потом оказалось, она просто вертелась во сне.
— Катя… — Катя не ответила, только что-то пробормотала.
— Оставь…Генка…
— Катя! — Он тормошил ее за руку, в груди кольнуло от страха.
— Отпусти! — Шептала он сквозь сон. — Пожалуйста…
— Катя! — Он сильнее толкнул ее, и девушка распахнула глаза, тяжело задышала и приподнялась.
— Ты чего? — Спросила она сонно. Зрачки у Андрея забегали, он беспокойно всматривался в ее лицо.
— Ты говорила во сне, ворочалась… — Тихо произнес он и прошелся большим пальцем руки по ее щеке, стерев слезу.
— Да? — Испуганные карие глаза отбросили некую тень смущения. — Со мной бывает… такое… — Отрывисто выдохнув и опустив взгляд, прошептала она.
— И как часто? — Обеспокоенный взгляд его теплых глаз прошелся по ее лицу, и брови резко взметнулись вверх, когда Жданов заметил снова неестественную бледность на ее щеках.
— Не очень часто… если только сплю на новом месте. — Катя попыталась улыбнуться, но ничего не вышло, некое остаточное оцепенение от ее снов не отпускало. — Спи. Скоро на работу. — Сказала она и попыталась встать, но была остановлена рукой Андрея.
— Куда, Кать?
— Я в туалет, Жданов, отпусти. — Простонала она вымученно, пытаясь оторвать его тяжелую руку со своего живота.
— У тебя пять минут. — Приподнялся, чмокнул ее в щеку и отпустил, снова улегшись на подушку.
Вернулась Катя скоро, немного взъерошенная, холодная, лицо было влажным, видимо ополоснула лицо. Легла на кровать и тут же повернулась Жданову спиной. Но Андрей не обратил на этот показательный жест внимания, придвинулся и снова прижал к себе одной рукой, другой же оперся на подушку и подпер голову, устремив внимательный взгляд на Катю. Его губы растянулись в какой-то лощенной и довольной улыбке, если бы Катя это видела, то непременно ударила бы его по его самодовольной физиономии, но она, на радость Жданова, лежала к нему спиной, хотя и чувствовала его чуткий взгляд.
— Перестань.
— Что перестать? — Жданов игриво провел рукой по ее голове и закусил губу, чтобы сдержать смешок.
— Перестань смотреть.
— А что тебе снилось такое? — Довольно серьезно спросил он после.
— Неважно, спи. — Катя зарылась носом под одеяло и засопела.
— Ты испугалась. — Сказал он вкрадчивым голосом и, медленно наклонившись, нежно коснулся губами ее лица.
— Тебе разве никогда не снились кошмары?
— Снились, но я не кричал как резанный! И не колотил соседа по кровати! — Рассмеялся Андрей и прошелся губами по ее шее. Катя задрожала и зажмурилась, его ласки были такими чуткими, а ей отчего-то хотелось сквозь землю провалиться. Она отодвинулась от него, показательно этим заявив, что не хочет его прикосновений, и Жданов повиновался, тяжело лишь вздохнув.
— Значит, твои кошмары не были реальны.
— В каком смысле? Ты у меня такая впечатлительная… — Улыбнулся он и снова помимо воли девушки прошелся губами по ее лицу. — Но ты называла чье-то имя, вроде… Генка, кто это?
Катя зашевелилась в его руках, снова под одеяло зарылась и после долгого молчания, выдохнув устало, ответила:
— Ты с ним дрался, помнишь тех ребят, на которых мы в… ну в аллее натолкнулись? Мы в машине еще были… — Под конец голос Кати был каким-то тугим и тихим, словно говорила она насилу.
— И что же он тебе снится в кошмарах, ты его боишься?
— Нет… ну, раньше боялась, когда мы в школу ходили, сейчас он стал поспокойнее, но все равно я стараюсь обходить его стороной.
Беспокойно глаза бегали по ее лицу, а после, когда она сказала это, его взгляд стал несколько суров, на лбу пролегла едва заметная складка.
— Что он сделал?
— Чего только не сделал. — Поспешно ответила Катя и тут же пожалела об этом, отвернулась от Андрея и закрыла глаза. — Я и так слишком много рассказала, спи.
— Кать. Расскажи, может, тебе станет легче, я же видел, как ты содрогалась во сне, просто так среди ночи не просыпаются с криками. — Жданов насильно развернул ее к себе лицом и, бесцеремонно схватив в свои объятия, положил к себе на грудь.
— Один раз я уже рассказала, ну как, хорошо с Малиновским посмеялись, или мне подкинуть еще одну тему для веселья? — Толкнула его жестко в грудь, отодвинулась и зло выдохнула.
— Катя, — он снова вернул ее к себе, несмотря на то, что Катя отталкивала его и отворачивалась. — Никто не смеялся, с чего ты взяла?
— Еще скажи, что ничего ему про Дениса не рассказал? А то я не видела его ухмылки.
— Я рассказал, не спорю. Но рассказал лишь потому, что чувствовал себя полным подонком, нужно же мне было с кем-то чувствами поделиться! — Горячо заявил Жданов, сжав талию Катерины еще сильнее. — Ты не представляешь, как мне было стыдно! Я вовсе не хотел быть таким же как он, мне от твоего рассказа так тошно стало, что я себя возненавидел!
— Конечно. — Скривилась Катя и прикрыла глаза руками. — Ты так складно врешь…
— Не вру!
— Замолчи…
— Кать…
— Хорошо, я расскажу! — Сдалась она и, поудобнее устроившись на его плече, поймала себя на мысли, что больше уже не потеряет. — Хотя, что тут рассказывать…
— А ты попробуй.
— Ладно. Но обещай… нет клянись, если слово «достоинство» для тебя не пустой звук, что Малиновский об этом никак не узнает.
— Клянусь. — Отрапортовал он и нежно улыбнулся.
— Хорошо. Я ходила с ним в один класс. Там главным заводилой был Витька, у них там с Генкой компания была своя, да и весь класс жил как-то отдельно от меня, ну и Кольки… правила, устои свои, понимаешь… — Катя печально улыбнулась на этом моменте и скользнула рукой по его плечу. — А я не вписывалась в эти устои… Впрочем, тебе понятно почему.
Жданов поджал губы и сильнее прижался к ней, стало ужасно стыдно. Просто банально стыдно от мыслей, которые возникли у него в голове при первой встрече с Катей. Сам себя сейчас не понимал.
— Ну, я вроде и не вмешивалась в их дружный коллектив. Коля единственный, пожалуй, кто меня понимал, сам был такой же… На этом мы как-то и сошлись, да и потом соседями были… Ну так вот, класс меня не принял. А ты же знаешь, какие дети жестокие бывают, им было мало проявить равнодушие ко мне, они решили, что я могу быть хорошим козлом отпущения. Начались смешки, задирания, издевки… ну все как обычно. Это вроде как нормально…
— Ничего не нормально, Катя! — Возмущенный тон Жданова отвлек ее от мыслей, она трепетно выдохнула ему на грудь. Жданов поежился и поцеловал ее в макушку. — Прости, продолжай.
— В общем, я чем-то им не угодила. Однажды девчонки запихнули меня в раздевалку к мальчишкам… стыдно то как было!
— А девочки то что хотели от тебя?
— Да просто, это было уже в старших классах, хотели, видимо, мальчикам понравиться. — Горько усмехнулась и сглотнула.
— Странный у них способ обольщения.
— Да… Ну а Генка… Один раз, я прогуливалась в его дворе, он тогда жил где-то в квартале от нас. Заметила, что они с компанией решили котенка поджечь… Он так мяукал жалобно! — Катя подняла на Жданова восторженно-печальные глаза, и Андрей не смог удержаться от улыбки. Какая она была трогательная сейчас. — Ну, я и отвязала его, а ребята это заметили…
— И? — Спросил Андрей, уже чувствуя, как болезненно сжимается сердце и трепещутся в безволии нервы.
— Ну и поймали меня, за гаражи затащили.
— А там? — Раскрыл рот Андрей и даже приподнялся слегка в нетерпении.
— Ну там… а что там могло произойти? Сам подумай.
— Они… они что избили тебя? — Прошептал Андрей, чувствуя как дрожит всем телом. Что-то такое ужасное было во всей этой ситуации, что даже ему дурно стало.
Катя поджала губы и ответила легко, будто ничего сверхъестественного не было в этой ситуации, между тем, как Жданову — умнице сыночку, который родился и жил в элитном районе Москвы и ходил в одну из престижных школ, такое в школьные годы и в голову не могло прийти. Он, конечно, как и все дрался с мальчишками, проказничал, подшучивал над девчонками, но никогда не думал, что с кем-то таким, как Катя, то бишь умными, тихими девочками, пусть и не красавицами, может происходить такое! Он никогда об этом не задумывался. Или просто не хотел думать.
— Да, — пожав плечами, ответила девушка. — Ну как избили, просто пару раз ударили в живот, ничего страшного… больно конечно.
— Больно? — Иронично подметил Жданов, пытаясь усмирить свой пыл. — Ты так просто об этом говоришь? Удар в живот это очень больно! Мне ли не знать… А ты папе рассказала? — Голос Жданова был такой взволнованный, что Катя немного даже позабыла про его обман. Неужели переживает?
— Нет, он тогда был работой занят, его отвлекать не хотелось… А мама все слишком бурно бы восприняла… А я, знаешь, не хотела ябедой прослыть.
— Ну, ты даешь! Не хотела… а если бы они убили тебя? Ты же такая хрупкая, тебе одного удара бы хватило!
— Ты-то что переживаешь? Не тебя же избили. Хватит уже играть героя-защитника, тошно. Я не жду от тебя жалости, ты сам попросил рассказать и будь добр сдерживаться. — Ее голос вдруг огрубел, стал холодным, стальным и подобно такому же стальному ножу резал Жданову слух. Кажется, доктор что-то говорил про перемену настроений, может, это вызвано плохими воспоминаниями?
— Не злись. Я переживаю.
— Замолчи.
— Не буду! Не буду молчать, Кать! И как долго это продолжалось? Сколько ты так терпела?
— Всегда, сколько помню себя. — Жданов вдруг выпрямился, отодвинул Катю от себя, положил руки на ее плечи и серьезно посмотрел на нее, сдвинув брови домиком.
— Ты вот скажи мне, Кать. Ты мазохистка, что ли? Мне, может, тебя к кровати привязывать, тебе нравится что ли?
— Замолчи, что ты несешь? — Отбросила от себя его руки и отвернулась.
— Так что же ты ни разу не сказала никому, что происходит? Это, Кать, вовсе не нормально, как ты выразилась.
— Я просто не хотела никого тревожить… И потом, мне было стыдно. — Катя нервно дернулась, мотнула головой и поджала губы. Ей было так неприятно говорить на эту тему, и как-то неудобно.
— Стыдно? За что?
— За себя. — Подняла на него глаза и встретилась с открытым непониманием, вся вытянулась в напряжении и внутренне поежилась. — Хотя ты все равно не поймешь. Что так смотришь? — Ощетинилась она, уловив на себе еще один его проницательный взгляд. — Ты просто не понимаешь, что значит… Что значит быть такой как я! Мне было сложно даже заикнуться при родителях о причине того, почему меня все избегают и травят… Это нельзя объяснить, это слишком сложно.
— Попробуй же.
Катя уставилась куда-то в пустоту.
— Мне было стыдно, понимаешь? Стыдно, что я такая… С родителями было бесполезно говорить на эту тему, а когда… Когда отец при всех называл меня красавицей, мне провалиться от стыда хотелось. — Под конец ее голос звучал чуть жутковато, Жданов тут же почувствовал, будто находится внутри ее мыслей, немного даже вздрогнул, ощутив внутри груди неприятное щекотание и легкое давление в горле. — Может, это и не вселенская трагедия, но все же жизнь мне это отягощало. Просто я не могла и не хотела говорить на эту тему, тем самым еще больше обращая внимание на себя, мне было до ужаса неприятны любые намеки. Просто все выглядело так, словно я не должна вообще находиться в этом мире, и когда я обращала внимание на себя, мне казалось, что… что я недостойна этого. Иногда я думала, что лучше бы мне вообще не родиться…
— Что за бред? Катя, ну это уж совсем маразм.
— Я же говорила, что не поймешь…
—- Конечно, не пойму. Не понимаю, как можно себя стыдиться и терпеть всю жизнь, пока об тебя ноги вытирают!
— Не тебе мне об этом говорить, Жданов.
— Постой, ты же не считаешь, что я такой же подонок, как и эти… даже язык не поворачивается их людьми назвать?
В ответ прозвучало красноречивое молчание, и Жданов не выдержал.
— Так, Катерина Валерьевна! Это вот уже наглость! — Он вскочил с кровати и нервно усмехнувшись, начал расхаживать по комнате из стороны в сторону. Катя лишь отводила взгляд при виде его голого торса.
— Ты же не думаешь, что я бы поднял руку на девушку? Тем более, на такую слабенькую как ты!?
Катя не смело подняла взгляд на него, и нерешительно привстала с кровати.
— Конечно, нет. Но и ты не ангел, разве нет? Просто… Да зачем вообще я тебе рассказываю все это? Все равно это не волнует тебя, да и меня тоже. Кто старое помянет, тому глаз вон. Ложись спать. — И Катерина рухнула на подушку.
— Ну как ты не понимаешь, ты всегда ставишь себя после всех остальных, а чем они лучше? — Спросил он, когда укладывался рядом.
— У тебя надо спросить. — Буркнула Катя в подушку и натянула на себя одеяло.
— Можешь считать меня самовлюбленным дураком, но я, по крайней мере, не терплю боль, только чтобы кому-то что-то доказать. Ты ведь хотела быть сильной? Терпела даже самые гнусные насмешки, испытывала и физическую боль от побоев, а что, разве сделало это тебя сильнее? Ты сломалась, как легкая тростинка, не заметила, как переступила через себя, как стала обычной подушкой для битья, как можно настолько себя не любить? — Закончил Жданов, уже совершенно не соображая ничего, злость на Катю, на ее глупое поведение перевесило весь здравый смысл, да и остановился он, только когда услышал ее сдавленные рыдания.
— Ну, Катя… Перестань плакать, прости, что нагрубил. — Снова его голос смягчился, да и пыл он как-то подрастерял. Придвинулся к девушке и не смел даже дышать в ее сторону, боялся сделать что-нибудь не то. Опять. — Тебе это снилось, выходит?
— Почти… — ответила она тихо. — Так, отрывками что-то.
— Бедная. — Поцеловал ее висок, убрал одеяло, приспустил край халата, обнажив плечико девушки, начал покрывать и его поцелуями.
— Андрей. — Катя до боли вцепилась пальцами в подушку, прикрыла потяжелевшие веки, останавливая град слез.
— Прости. — Проехался губами напоследок по ее нежной коже и отодвинулся. Заприметил маленький шрам на ее руке, склонил голову набок и прошелся подушечкой большого пальца по нему. — А это…?
— Тоже. Но ничего криминального, просто галькой запустили…
— Изверги. А Коля?
— Что, Коля? — Катя перестала плакать и повернулась к нему лицом.
— Он знает?
— Конечно.
— А что же ничего не сделал? — Недоумевал Жданов и даже разозлился на Зорькина в который раз.
— Он делал. — Катя улыбнулась одними уголками губ, и вышло как-то тепло и с трепетом. Жданова ревность вновь вырвалась на свободу. — Только ему не меньше доставалось. Даже больше… чем мне. Настоящий друг.
— Друг?
— Жданов, ты тугой? Я тебе это сто раз объясняла! Никакой Зорькин не жених и не любовник! Он мой друг! Он мне как брат…
— Друг. — Повторил Жданов задумчиво. — А вы с ним хоть раз…
— Что?
— Ну, целовались? — С лукавой улыбкой спросил Андрей, надеясь, конечно, на отрицательный ответ. Катерина голову склонила, посмотрела на него хмуро, а затем и вовсе глаза закатила, сложив руки на груди.
— А ты вот с Малиновским целовался? — И тут у Жданова челюсть вниз медленно поползла, в возмущении даже слова все позабыл.
— Ты… Катя… Ну, ты! Скажешь тоже! Чтоб не слышал такого больше… с Малиновским. Тьфу! — Его передернуло, он на Катю исподлобья посмотрел, и его рот принял непонятную форму. Катя впервые за вечер искренне рассмеялась, и это не могло не радовать.
— Гомофоб.
— Нет, я очень толерантен. — Наклонился к ней, к самому лицу и потянулся к губам, но Катя как-то дернулась, и он коснулся лишь ее щеки, расстроено выдохнул, но чмокнул два раза в щеку и отстранился.
— Мне нужно домой заехать… — Пролепетала девушка, выбираясь из-под одеяла.
— Давай сначала позавтракаем.
— Я не ем по утрам, не лезет. — Скромно подметила Катя, поправляя халат на груди, с ужасом ожидая новых пререканий, но есть в самом деле не хотелось.
— Катя. Я сказал, что ты поешь, нечего тут свой характер показывать, и так знаю не понаслышке… — Его взгляд стал суровым, а голос безукоризненно жёстким, Катя уже и забыла, что он бывает таким. Попятилась назад, и еще больше халат натянула, скрыв даже шею.
— Я просто действительно не хочу есть, по утрам это как-то…
— Катя! — Руки Жданова постепенно сжимались в кулак. Он встряхнул головой и, резко вскочив, за руку потащил Катю на кухню, усадил ее снова на злополучный диванчик, а сам пошел к плите.
— Может, я сама приготовлю… — Осторожно поинтересовалась Катя, поняв, что ее шеф не очень-то силен в готовке. И в этом она сильно убедилась, когда Жданов едва не поджег собственные штаны.
— Нет! Сиди там! — Жданов вертелся на кухне, гремел посудой и сильно нервничал. Готовить, он естественно не умел, обычно это делала Кира, а если ее не было, то он ел в ресторане или заказывал еду.
Наконец, спустя полчаса на тарелке перед Катей лежал подгоревший омлет с ветчиной и половинка яблока.
— Ешь.
— Ты уверен, что это съедобно? — Поковырявшись вилкой в так называемом завтраке, спросила Катерина, бросив на Андрея недоверчивый взгляд.
— Уверен. То есть… ну попробуй, не понравится, закажем что-нибудь в офис.
— Нет, пожалуй, это есть невозможно. — Отодвинула тарелку, принявшись медленно размешивать кофе в чашке.
Жданов устало посмотрел на нее, тарелку убрал, нервно выскреб приготовленное с тарелки в мусорное ведро и сел обратно за стол, принявшись наблюдать, как Катя молча выпивает кофе маленькими глотками.
— Нормальный был омлет. Яблоко ешь. Мне твои голодные обмороки на работе не нужны.
— Так уволь меня. — Этот яд в ее голосе был недобрым знаком, снова ее настигла это нервозность, и Андрей совершенно не знал, как можно справиться с ее внезапными вспышками гнева и раздражительности. Он словно крутился на карусели, которая сама решала, когда начать вертеться быстрее, а когда остановиться, и не было никакой большой красной кнопки, чтобы остановить ему ее самому.
— Ты же знаешь, что я не стану этого делать.
— Конечно, тебе ведь нужна твоя компания в целости и сохранности. — Фыркнула Катя, отрезав кусочек яблока и положив его в рот.
— Вовсе не поэтому. — Он подвинулся к ней и обнял одной рукой за плечи. — Во-первых, ты хороший работник. — Поцеловал в щеку. — Во-вторых, ты финансовый гений! — Снова поцеловал и сделал вид, что не заметил, как Катя скривилась. — А в третьих, очень удобно, когда любимая девушка всегда рядом, где-то за стенкой, куда ты можешь прийти и приласкать ее… — Промурлыкал Жданов, потерся носом о ее щеку и все-таки добрался до ее губ, но, почувствовав некоторое Катино сопротивление, без капли раздражения отступил. — Ух, дерзкая девчонка. — Улыбнулся он игриво, потрепал ее рукой по голове.
Далее Жданов отправил Катю в душ, там девушка привела себя в порядок и оделась. Сам он собирался не долго, только принял контрастный душ, побрился и, надев чистую рубашку и новый костюм, вышел к Кате.
— Я подвезу тебя домой. Затем отвезу тебя на работу.
— Что? Нет, это точно лишнее. Я на метро. И потом, мне нужно привести себя в порядок.
— Ты успеешь. Я тебя привезу, а сам подожду в машине. — Сказал Жданов, выключая свет в ванной и на кухне. Затем помог накинуть Кате пальто, и они оба вышли из квартиры.
— Но до начала рабочего дня еще полтора часа!
— Ну вот, как раз у тебя будет сорок минут, чтобы привести себя в порядок. Успеешь?
— Да. — Растерявшись, ответила Катерина.
— Вот и отлично.

_________________
— И почему же ты такой... человечный?
— Именно потому что сейчас я не человек.(с) Доктор

Заботливый лапочка! Жданов, не останавливайся! Пора приводить Катюшку в чуйства и избавлять ее от комплексов, и недугов! Спасибо, Автор, моя расплылася в блаженной улыбке!

Рада стараться)

_________________
— И почему же ты такой... человечный?
— Именно потому что сейчас я не человек.(с) Доктор

Ох, надеюсь вы ждали проды, а то я огорчусь Но да не будем о грустном, вот она! Та-дам!

Глава 9

Ехали снова молча, только Жданов отчего-то был неспокоен, все время нервно косился на телефон, а затем на Катю и улыбался как-то по-дурацки при этом.
Дома Катю встретило мельтешение матери и недовольное ворчание отца.
— Явилась! — пробасил с порога Валерий, раскинув недовольно руками. — Ну, как спалось? Как гостиничные номера?
— Пап…
— Что «пап»? Ты где была? Что за работа?! Ты дома не ночуешь, на звонки не отвечаешь! Показ какой-то… А дома то тебе что не спалось?
— Просто я устала, и поздно было уже, метро закрыто, а деньги я с собой не взяла, чтобы такси вызвать, а Юлиана предложила в гостинице остаться… в общем, пап, не беспокойся. — Прошла на кухню, обняла отца за шею, и Валерий начал потихоньку оттаивать.
— Ишь, ластится, — Заворчал Валерий, все же обняв в ответ дочь. — Натворила что ли что-то?
— Нет, пап, нет. — Поцеловала отца в макушку седой головы и ушла в комнату. Наспех переоделась в джинсы и пиджак, в которых была на презентации Волочковой, накрасилась, уложила волосы, посмотрела в зеркало — вроде терпимо, надела очки и, взяв сумку, пошла на кухню.
— Я, мам, позавтракала.
— Как это? Где? Ну поешь хоть кашу. — Заворковала Елена Александровна, усаживая дочь за стол.
— Нет, не хочу. Зорькина покорми лучше. — И как раз в этот момент зазвонили в дверь.
Коля зашел в дом, поздоровалась с Валерием Сергеевичем и Еленой Александровой, захватил пару булочек со стола и потащил Катю в ее комнату.
— Ну, Пушкарева, колись. Где была? — Медленно жуя, спросил Николай, усаживая девушку на диван.
— У подруги, сказала же. — Хмуро посмотрела на друга и отвернулась.
— Ну да, сказки свои папе с мамой расскажи, а мне правду! У Жданова да?
Катя замялась и прикрыла глаза, Коля все понял. Встал резко, руками всплеснул и заходил по комнате нервно.
— Ну ты… Катя!
— Не кричи! Ничего не было! — Раздраженно прошипела Катерина, усаживая уже его на диван, а после спокойно добавила: — Не было ничего. — Погладила его по руке и прикорнула головой к его плечу.
— Пушкарева… Ну вот, что ты за дура.
— Коля?!
— Извини. — Поцеловал ее в макушку и погладил по плечу. — Просто Жданов твой подонок… А ты к нему домой едешь. Вот скажи еще он не приставал к тебе?
— Я рассказала ему все. Мне так плохо было, что он не посмел. Точнее пытался, но я, ты знаешь, стояла насмерть. Напилааась…Чуть в гроб его своими истериками не свела. — Усмехнулась и крепче прижалась головой к Колиному плечу, устало простонала и обняла друга. — Я так устала. Голова кружится все время.
— Пушкарева, вот не надо со мной нежничать. Я не Жданов, не растаю.
— Потому что ты не Жданов, потому и нежничаю. — Улыбнулась Катерина и поцеловала друга в щеку.
— Ой-ой, какие мы трогательные. — Проворчал Колька и улыбнулся одними уголками губ. — Ты вот как преобразилась, так все и кокетничаешь, мне когда бояться начинать?
— Злой ты. Ладно, побегу. У меня трудный день сегодня, нужно отбивать атаки Жданова.
— Как будто тебе не нравится, когда он пристает.
— Дурак. — Весело рассмеялась и бросила в него подушкой, затем вышла из комнаты и, попрощавшись с родителями, под ворчание Валерия Сергеевича вышла из дома.
Жданов, как и обещал, ждал ее как примерная собачка во дворе ее дома. Увидев только ее силуэт, вдруг встрепенулся, заулыбался и торопливо вышел из машины, чтобы открыть перед ней дверцу. Катя неодобрительно фыркнула и села в машину, даже не удостоив его взглядом. Андрею оставалось только терпеть ее упрямство и хмурые взгляды.
— Как ты объяснишь Кире, что мы приехали вместе? — Спросила она, когда Жданов подъезжал к зданию Зималетто.
— Никак. — Пожал плечами он. — Она заболела, смс прислала сегодня. Так что… — Припарковал машину и лукаво взглянул на нее через плечо. — Весь день наш.
— Как мило. — Сухо ответила она без капли энтузиазма и рывком открыла дверь автомобиля и, так и не подождав Андрея, пошла к лифтам, сделав вид, что не заметила удивленный взгляд Потапкина. Андрей раздраженно выдохнул, процедил сквозь зубы какое-то ругательство и так же как и Катерина быстро пронесся мимо охранника, не удостоив его даже ответом на приветствие. В офисе царила тишина, только лишь уборщицы гремели швабрами и шуршали пакетами с мусором. Но как ни странно, Мария Тропинкина, работница ресепшена была уже на месте, а заметив выходящую из лифта Катерину, сразу же радостно защебетала.
— О, Катька! — Улыбнулась Тропинкина возбужденно и обняла подругу. — Как чудно выглядишь! Ты просто нимфа! Так рада за тебя!
— Спасибо. — Катя дежурно улыбнулась и обняла подругу в ответ. — Ну а ты, что такая радостная?
— Да знаешь, просто настроение хорошее. — Замялась как-то Маша и вернулась на свое рабочее место.
— Вы с Федей помирились?
— Да… А как ты угадала? — Маша счастливо улыбнулась. Кажется, ее день удался.
— По улыбке. — По-доброму усмехнувшись, ответила Катя.
Подъехал лифт и оттуда вышел президент Зималетто, Катя бросила на него быстрый взгляд и поздоровалась кратко.
— Здравствуйте, Андрей Палыч.
— Здравствуйте, Катя. — Глубоким бархатным голосом сказал он и подошел к девушкам, остановившись возле своей помощницы и незаметно для Маши, положив Кате на спину свою горячую ладонь. Катя поежилась, на щеках вспыхнул румянец. — Здравствуйте, Мария. Уже на работе, не ожидал. Молодец.
— Спасибо, Андрей Палыч. — Мария растянула губы в широкой улыбке, в глазах сверкнул счастливый огонь. И вдруг Жданов поймал себя на мысли, что хотел бы, чтобы такой же огонь плескался в глазах Кати, но она была мрачной, даже тогда когда улыбалась, и в глазах ее была глубокая непрошибаемая тоска, и как же было ему плохо от мысли, что тому виной был именно он.
«Она больна» — Звучали в его голове ужасные слова, что шептала ему совесть, дикая птица, не подчиняющаяся никому, вольная в полете, властная над собственной судьбой, но в то же время привязанная лишь к одному. — «Она отравлена несчастьем, ей больно, она сгорает на глазах, и ты в этом виноват. Ты ее мучитель»
— Кать, идемте в кабинет. У нас много работы.
— Конечно.
Как только они зашли в кабинет, Катя тут же заперлась в своей каморке и сказала, что не хотела бы, чтобы ее беспокоили, сославшись на то, что нужно доделать отчет. Жданов слушался ее беспрекословно сегодня, параллельно примеряясь к ней, наблюдая со стороны. И было во всем, что он в ней видел, что-то ужасное, непонятное и совершенно необъяснимое. Каждый ее жест, каждое слово оставляло жгучие отпечатки у него внутри, потому что, что бы она ни сказала и ни сделала, сопровождалось обвиняющими взглядами и резкостью с ее стороны. Но он знал, что заслужил даже что-то похуже, а потому сносил любые ее колкости, любые ее выходки и претензии тоже.
— Андрей Палыч, — обратилась она к нему, не пытаясь скрыть своей раздраженности. — Вы опять забыли подписать эти договоры с моделями, Милко скоро начнет психовать и в первую очередь пойдет разбираться именно ко мне, а я не хочу выслушивать его истерики, он и так слишком много позволяет себе, не заставляйте меня выслуживаться перед этим доморощенным гением.
Жданов приоткрыл рот, захлопал часто глазами и уставился на Катерину. Что она сказала? Доморощенный гений? Она так действительно сказала? Его добрая и чуткая Катя? Что же с ней творится?
— Ну, так подпишете? Или мне еще год здесь постоять? — Грубо вторгся ее голос в его сознание и он, не отрывая от нее своего взгляда, на ощупь подтянул какие-то бумаги к себе и машинально расписался там, куда указала Катерина.
— Кать, присядьте. — Прохрипел Жданов не своим голосом, судорожно после вздохнув. Начал барабанить пальцами по столу, не зная, как и подступиться к такой Катерине. — Вас… нет-нет. (Тут он откашлялся и облизал пересохшие губы, очень волновался) тебя что-то беспокоит? Не болит ничего? Ты бледная…
— Все в порядке. Ничего не болит. Ничего не беспокоит. — Отрапортовала Катерина и быстро удалилась в свой кабинет. Жданов от досады ударил кулаком по столу, от боли поморщился и зашипел.
— Ох, Катя-Катя… — прошептал он в пустоту. — Что же с тобой творится?
Малиновский опоздал. Жданов злился на друга, а когда тот пришел то выплеснул на него все свое раздражение, что не мог выплеснуть на Катю. Кира еще позвонила, сказала, что придет завтра после обеда, жаловалась на температуру, хотела, чтобы он ее пожалел, а он… Он был в себе, на вопросы отвечал односложно и сухо, ее опять разозлил и она снова плакала. Ненавидел себя за это, но не мог по-другому. Кира хорошая девушка, но он ее не любил, он только мучил ее. Так к чему такие страдания? Она и не любит его, уверял он себя, просто зациклилась, он знает, что давно нет того Андрея, что нравился Кире — влюбленного, глупого, беззаботного и жизнерадостного. Ему на замену пришел не менее безответственный, не менее глупый, а еще и жестокий человек, да и далеко не беззаботный. Катя была его спасением, она сотворила из него еще одного персонажа — серьезного, уверенного в своих поступках, мудрого и любящего, сильного духом мужчину, но и она покинула его, закрылась, но в том была его вина. Он никак не мог все это разобрать по полкам, а потому испытывал такую чужеродную боль внутри себя. Болело не за него, болело за тех, кому он причинил боль, а главное болело за Катю. Она изменилась, стала нервной, грубой, жесткой и вялой, ничего больше не выдавало в ней смешную, жизнерадостную девочку… А была ли она? Может, это было лишь внешнее, напыление, так сказать, она просто боролась тогда, пыталась быть счастливой, а он так бездумно и бездарно ее растоптал, выпустил всех ее внутренних монстров наружу, она погибала. Нужно ее спасать.
— Малиновский, какие же мы кретины. — Говорил он, бросая в лицо другу листки с инструкцией.
— Откуда это у тебя? — Испуганно моргая глазами, спросил Роман и за голову схватился.
— Катя нашла твое творение.
— О, господи… Она же… Она уничтожит нас! — Вскрикнул в ужасе Малиновский и тут же прикрыл рот руками.
— А тебя только это беспокоит? — Несколько зло спросил Андрей, буквально выплюнув эту фразу.
— Ты что не понимаешь, Жданыч?! Она же просто растопчет нас!
— Нет, это ты не понимаешь! — Закричал Жданов, навис над Романом и отрывисто задышал у него над ухом. — Ей не нужна наша компания. Не нужна, понимаешь?! И Зорькин этот… Он тут даже не причем, они друзья! Я… знаешь, я столько о ней узнал, она говорила такое… И она не врала. Ей не нужна компания, она сейчас делает фальшивый отчет, так что получается, что мы с тобой полные кретины и подонки.
— Так ты уверен в ней?
— Да, черт возьми, я уверен! Единственное, в чем я не уверен, так это в том, что она доживет до этого показа и совета.
Далее Жданов рассказал о том, что поведал ему врач о состоянии Катерины, с каждым его словом лицо Романа стремительно бледнело, и в губах под конец появилась мелкая дрожь, а в глазах замелькало раскаяние.
— Она ничего не ест? Может, она на диете? — Предположил Роман, с болью наблюдая, как его друг впадает с каждым своим словом в глубокое отчаяние.
— Да, возможно. Я тоже думал над этим. Но она не ела последние двое суток, пока я ее не заставил. И тебе надо было видеть, как она нервничала, когда увидела тарелку с мясом, ее чуть не вырвало. Я сегодня проконсультировался с одним знакомым, пока она выходила, он подтвердил догадки доктора, но ничего, конечно, нельзя сказать без личного осмотра. — Обреченно склонил голову Андрей и тяжело выдохнул.
— Слушай, а может, это расстройство… Как там?
— Пищевого поведения.
— Вот. Может, это не так уж опасно?
Жданов поднял на него глаза и, тут же зажмурившись, отвернулся.
— Не опасно, по-твоему, не есть по несколько суток?
— Ну…
— Вот видишь. А главное, что это безумно страшно, наблюдать, как она угасает. Она стала нервной, раздражительной, но иногда это проходит… Словно кто-то тянет ее за невидимые ниточки. И тогда она становится снова нежной и ласковой, но потом снова что-то идет не так и она грубит, топает ногами, сходит с ума… — Он развернулся к Роману, положил на плечи ему свои руки и прошептал. — Она умирает. Тихо и безмолвно. Я боюсь, что она сделает… что-нибудь с собой.
— То, что ты рассказал, конечно, ужасно, но не настолько, чтобы опускать руки, Жданыч. — Рома тепло улыбнулся и возбужденно начал о чем-то щебетать. — Ты ведь Андрей Жданов! Ты должен спасти свою прекрасную Дульсинею. — Ромка улыбнулся и вскочил со стула.
— Ты слышал, что я сказал? Она больна! Помимо прочего, ее психика сейчас неустойчива, у нее, оказывается, панические атаки с пятнадцати лет! И знаешь, что, мой талантливый друг, она не испытывала этих панических атак уже три года! Три! Пока мы с тобой не появились в ее жизни. Это плохо сказывается на ее здоровье, она не дотянет и до тридцати, если ее не показать доктору, но как это сделать, если я даже заставить ее поесть не могу?! — Жданов разошелся не на шутку, в выражениях не стеснялся и грубостью не пренебрегал, он был на взводе, он боялся, жутко боялся своих слов, но был достаточно храбр, чтобы понять, что это правда. Катя держится на волоске от плохого шага. Роман ошарашенно осел и замолчал, неиссякаемый, как казалось до этого момента, оптимизм, вдруг иссяк. Он, человек самый легкомысленный и ветреный, какого только можно отыскать во всей столице, вдруг заглянув в страшные глазища реальности, упал духом и почувствовал тягостное смирение и вину. Вину за поступок, который был для него лишь поводом для веселья, но последствия оказались совершенно невеселыми.
— Ты говорил с ней об этом? — Глухим безжизненным голосом поинтересовался Роман.
— Нет. Она сама не понимает, что происходит с ней. Но может если и понимает, то будет отрицать и утверждать, что все в норме, а между тем, она истощена. За один день так изменилась… Видимо, мы с тобой запустили какой-то механизм саморазрушения, который так долго тикал внутри нее. Может, с ней такое уже было, просто тогда она нашла силы выйти из положения, а сейчас… Сейчас она не может. Ей нужна помощь.
—Ну, так помоги ей! — Уцепился Роман за эту мысль словно утопающий за соломинку. — Ты ведь любишь ее?
Жданов кивнул.
— А она тебя?
— Говорит, что тоже. Но это неважно. Она злится, ненавидит и терпит меня лишь из-за того, что хочет выполнить свой долг перед компанией, а потом уйти.
— Это она сказала?
— Нет. Но я это знаю. Видел бы ты, как она морщится от отвращения, когда я пытаюсь ее поцеловать. Словно я самый худший ее кошмар. Но так ведь и есть! Знаешь, она кричит во сне… — Сел на стол, шумно выдохнул и закрыл лицо руками. — Она даже во сне не может расслабиться. Постоянно ворочалась сегодня, говорила с кем-то, плакала. Это ведь не нормально?
— Подожди, вы спали вместе? Она что все-таки…
— Да. Но не было ничего, говорю же. Она напилась, ей было плохо, у нее истерика, паническая атака, в обморок от голода упала… Ты думаешь тут было к месту? — Все это время лицо Жданова выражало неиссякаемую тревогу, она поселилась в каждой черточке его лица, в каждом мускуле и мышце виделось напряжение и страх, голос постоянно срывался. Роман не мог смотреть, как медленно гаснет в нем жизненная сила.
— Так, Андрюх, ну-ка хватит сырость разводить. Ну да, мы накосячили… — Увидел хмурый взгляд друга и осекся. — То есть, мы жутко провинились, нам нет прощения, я знаю… То есть я виноват, конечно, больше.
— Конечно! Как ты мог написать такое?! Это слова чёрствого, глупого мальчишки, а никак не взрослого мужчины! Ты хотел потешить свое самолюбие? Доказать этим гадким пасквилем, что лучше ее? Что ты весь такой лощеный, искрящийся заслужил жизнь больше ее? Что ты имеешь право на то, чтобы быть гадким и глупым, а она должна безукоризненно выполнять наши пожелания, только потому что как-то не вписалась в наши представления о прекрасном? Ты даже не считал ее за человека, когда писал это… Ты просто думал о своем эго, для тебя женщины это что-то вроде портсигара, всегда блестят и всегда при тебе… — Роман застыл как истукан, он понимал, что его друг просто устал, что ему нужно высказаться, что он мучается чувством вины, что все навалилось на него сразу, и сейчас он просто не видит иного выхода, нежели выплеснуть свою злость. И на себя он злился прежде всего. Что ж, он покорно его выслушает.
— Ты не поймешь ее, и я тоже, как бы мы не захотели. Я понимаю, ты просто шутил, хотел позабавиться, когда писал это, но нам не пятнадцать уже, Ромка. Чем ты или я лучше ее? Тем, что нам повезло родиться в богатых семьях? Так это не наш выбор. Тем, что мы выглядим лучше? Так оказалось, что это вовсе не так. Но, тем не менее, мы поступили как животные, загнали бедное слабое существо в клетку, сотворенную им же. — Жданов выдохся, в голове тяжело ложились мысли, он качнулся и рухнул на стул, едва не промахнувшись и не упав на пол. — Она сидит там и наверняка обдумывает, как избавиться от нас. Как поскорее отделаться от Зималетто и сбежать… Только вот от себя не сбежишь, Ром. Она уничтожит себя.
Рома все это время молчал, со страхом наблюдая, как Андрей рвет себя изнутри, как погибает от собственного бессилия, он не должен допустить того, чтобы Андрей опустил руки, он должен ему помочь. Пусть в глазах Андрея Жданова снова горит свет жизни, он отдаст и свой, если понадобится.
— Андрюх, — Осторожно подступив, Рома положил руку на опущенное плечо друга. — Я все сделаю, чтобы она стала снова Катей Пушкаревой, жизнерадостной и ласковой девочкой, которую ты любишь. Но ты должен мне помочь. Ты должен помочь ей.
— Как? Она теряет постепенно рассудок, разве ты не понял? Ей нужна помощь специалиста, а не двух доморощенных самовлюбленных засранцев с внезапно проснувшимся чувством вины. Хотя, насчет тебя я не уверен.
— Ну я же не зверь, Андрей! Мне очень жаль! Хватит уже винить во всем меня, да я виноват, но перестань мне этим тыкать! Ну хочешь, я на коленях у нее прощения попрошу?
Андрей усмехнулся, достал откуда-то из пиджака фляжку, сделал глоток и мотнул головой под выжидательным взглядом Романа.
— Нет, она не простит. Да и ты не слишком-то раскаиваешься. Она гордая.
— И что тогда делать? Как я могу помочь?
Жданов внимательно посмотрел на друга и изрек:
— Будешь следить за ней, если я не смогу. Справишься?
Роман улыбнулся и обнял друга. Неужели не все потеряно?
— Конечно, Андрюх! Спасем мы твою Катерину! Я буду ее верным стражником. — Театрально приложил руку к сердцу, поклонился и расхохотался.
— Только не мельтеши перед глазами часто, иначе она заподозрит что-нибудь. И будь вежлив, понял? У нее могут истерики случиться… ты готов?
Роман выпрямился, грудь выпятил, приложил руку к голове и прогорланил, что есть мочи: «Всегда готов!»
— Клоун. — Усмехнулся Жданов, слез со стола и дал другу легкий подзатыльник.
— Эй, че дерешься?! — С притворной обидой воскликнул Ромка и снова легко рассмеялся. — Ну а вообще, — Принял он более серьезное выражение лица и, опершись на стену, откинул голову назад. — Почему она ничего не ест?
Только что появившийся румянец сошел тут же с лица Жданова, и он весьма побледнел.
— Ну а сам как думаешь?
— Так ведь она не страдает лишним весом. И с фигурой у нее все в порядке.
— У нее психологическая проблема, мы с тобой видим, что все в порядке, а она смотрит в зеркало и видит, наверное, там борца сумо. — Андрей так же как и друг на стену облокотился, голову откинул и в который раз судорожно вздохнул.
— А как ей вообще такое в голову то пришло? Я ничего такого не писал…
— Так и без тебя, видимо, добрые люди нашлись. Убил бы…
— Ага. Но пока что она убивает себя. Кстати, сейчас разве не время обеда? Иди пригласи ее в кафе или обед в офис, ну, чтобы проследить, что она поест. — Андрей вдруг встрепенулся, поблагодарил друга за своевременное напоминание крепким объятием и бросился в кабинет, молясь лишь о том, чтобы Катя была еще там. И он как раз успел, Катя уже выключала компьютер и одевалась.
— Катя! — Почти влетел он в ее каморку, успев затормозить лишь на пороге. Рукой оперся на косяк, переводя дыхание, и глупо улыбнулся, чем вызвал очередной приступ раздражительности у Кати.
— Я на обед с девочками. — Отрезала Катя, пошла к выходу, но Жданов вытянул вперед руку, не дав ей пройти.
— Стоять. Ты обедаешь со мной. — Встретились взглядами: Жданов смотрел непреклонно, строго, Катя холодно и отстраненно.
— С чего ты взял?
— Я так сказал, так и будет. — Развернулся, потянулся свободно и вдруг достал из кармана ключ, показательно повертев им перед носом Кати. — К тому же, двери заперты. Обед будет… — Посмотрел на часы. — Через пятнадцать минут, если Роман уже его заказал.
— Что и дружка своего подговорил?
— Конечно. На то он и друг.
— Ну да. Вместе и в радости и в горе… — Печально склонила голову, и ее безжизненный взгляд скользнул по поверхности стола.
— Раздевайся, присаживайся, обед скоро будет. — Растянул губы в дурацкой улыбке и принялся снимать с нее пальто. Катя резко дернулась, освободившись от верхней одежды, и подошла к столу Жданову. Взяла телефонную трубку, молча набрала чей-то номер.
— Алло, Маш, я не иду на обед. Да, Андрей Палыч задержал… Ты же знаешь, какой он тиран, да, не повезло с начальником, передавай привет девочкам. — Положила трубку, улыбнулась Жданову криво и холодно и уверенно прошагала к дивану, когда мимо прошла, Жданов даже дрожь почувствовал. И это вовсе не было похоже на любовную лихорадку.
— Что ж, Катя, за такую наглую ложь тебе придется съесть в два раза больше. — Он вальяжно прошелся перед ней, пряча руки в карманах брюк. Важности хотел напустить и ее позлить тем самым, потому что знал, как она ненавидит его проявление власти, она в своем состоянии могла натворить многое, и его шаг мог быть опрометчивым, но он должен быть рискнуть, хотя бы попытаться.
— Что? Жданов, мы так не договаривались! Я съем столько, сколько смогу… — Катя поняла вдруг, что говорит что-то не то. Что на нее нашло, это ведь странно, наверное, смотрится со стороны. Он что-то заподозрит. Разве он должен знать о ее проблеме? Нет, хоть это она должна оставить себе. — То есть все равно. Ладно, могу съесть хоть сколько. Ужасно голодна.
Андрей сощурил взгляд и подошел ближе к ней, присел возле нее на корточки и положил голову на колени, предварительно взяв ее руку и поцеловав ее в открытую ладонь.
— Катя, я люблю тебя.
— Замолчи. — Откинулась на спинку дивана и вперла твердый взгляд в стену. Все было неправильно в его «люблю» от волнующей ее дрожи в его голосе до его желания это доказать.
— Нет, я буду повторять это, пока ты не примешь это как данность. — Андрей провел рукой по ее коленке и посадил на ней маленький поцелуй, начиная постепенно опускаться все ниже к ее щиколотке, он так желал прикоснуться к ней, что едва смог оторваться от нее, когда услышал стук в дверь.
— Я сейчас.
Открыл дверь, официант услужливо разложил заказанную еду, столовые приборы, взял чек по оплате и, дежурно улыбнувшись, удалился.
— Ешь, Катя. — Сказал он, когда заметил, как девушка кривится при виде обилия пищи в ее тарелке. — Ты не ела с утра, ты бледная и усталая, тебе необходимо это.
— Я ем, Андрей. Видишь? — Положила кусочек мяса себе в рот и показательно его разжевала. — Вот.
— Молодец, ешь. — Ободряюще улыбнулся и кивнул в знак одобрения.
Катя ела с удовольствием и почти не могла остановиться, двухдневная голодовка взяла свое, а когда Жданов приказал съесть еще и десерт, с радостью согласилась. Андрей даже удивился той прыткости, с которой она покончила с обедом. Отодвинула пустые тарелки и выдохнула.
— Ничего себе, ты быстро справилась с таким количеством еды так быстро, а говорила, не хочу, не буду. — Подвинулся ближе и поцеловал в губы, положил руку на талию, наслаждаясь теплом ее тела, и всего мгновение спустя деликатно отстранился со словами: Вот и мой десерт.
— Жданов… — Устало простонала Катерина и прикрыла лицо руками. — Перестань вести себя так… Раздражает…
— Ну вот, а говорят, сытые люди становятся добрее. — Наиграно вздохнул Жданов и снова без всякого стеснения наклонился к Кате за поцелуем, но встречен был теплой ладошкой.
— Сказала же, раздражает.
— Ух, какие мы нервные. Ну ладно, раз так, то тогда помоги мне убрать со стола.
Катя ничего не ответила и принялась сгребать пластиковую посуду со стола под пристально рассматривающим взглядом Андрея, пыталась не смущаться и вести себя спокойно, но иногда все же издавала нервные вздохи. Андрею это категорически не нравилось, ее нервозность, раздражительность, растущие с каждой секундой, казались ему, отнюдь, не производными банальной усталости. Успев еще с утра проконсультироваться с одним врачом, хорошим специалистом, он знал, что Катина нервозность и резкий отказ от еды является лишь началом развития расстройства и, что еще хуже, у Кати наблюдаются все синдромы нервной булимии, но вообще это все поддается лечению, и в данной ситуации это единственная хорошая новость. Но надо приступать скорее, ведь болезнь имеет свойство прогрессировать, и тогда придется прибегнуть к медикаментозному лечению, что будет значить, что шансов на выздоровление мало. Надо сказать, Жданов очень испугался, прочитав в сети о симптомах этой болезни — отказ от пищи, контроль веса и периодическое переедание, после чего пациент испытывает к себе отвращение. Диссоциативное расстройство бродит рядом, а это значит изменение в психике, замкнутость, закрытость человека, нарушение в памяти и прочие неприятные последствия, ждущие ее в будущем. Кроме того, значительная потеря веса приведет к физиологическим проблемам, что отразится вновь на ее самооценке и вызовет не менее устрашающие последствия. Все было слишком запутано.
Жданов неустанно листал тысячи страниц информации на эту тему и все лучше стал понимать, что Кате нужны сеансы психотерапии, а также диетолог, который посоветует ей правильное питание и будет следить за этим, иначе Катя пострадает как в физическом, так и эмоциональном плане. Она вредит сама себе, не понимая этого. Поэтому первый шаг к ее выздоровлению — это принятие проблемы.
— Жданов, открой дверь. — Катин голос выдернул его из пучины плохих мыслей, и ему пришлось отреагировать и натянуть на лицо улыбку.
— Куда ты?
— Мне нужно выйти.
— Куда?
— Какая разница? Я, что, твоя узница? Выпусти.
Андрею ничего не оставалось, как выполнить ее просьбу. В конце концов, у нее законный перерыв, она имеет право делать все, что вздумается.
— Зачем тебе сумка?
Катя обернулась, стоя в дверях.
— Какая разница?
— Нет… просто. Ладно, иди. — Подошел ближе и снова улыбнулся, несколько тепло, нежно, словно боялся чего-то, говорил с ней как с сумасшедшей, и Катю это нервировало. Она жутко злилась на него, на его улыбки, на его взгляд и люто ненавидела его заботу. Сама не понимала, что на нее нашло, но, выходя, громко хлопнула дверью. Как все достало.

_________________
— И почему же ты такой... человечный?
— Именно потому что сейчас я не человек.(с) Доктор

Конечно ждали проду. Спасибо. С каждым днем Андрей становится все взрослее и ответственнее. Очень нравится мне ваш Жданов. Надеюсь Андрюша сможет убедить Катю в своих чувствах и уберечь ее от себя самой. Жду с нетерпением продолжения.

Спасибо большое! Очень ждали и не разочарованы. Присоединяюсь к вышесказанному - Андрей взрослеет и, похоже, в Романе просыпается человеколюбие, совесть и сострадание. Надеюсь, они вытащат Катю из пропасти, в которую шутя и играя необдуманно столкнули.
Ждем продолжения этой непростой истории.

И вам спасибо за комментарии, радует)) Но вот насчет Романа... Думаю он у меня получился ООС-ный, не знаю... но мне все больше кажется, что сериальный персонаж, то бишь Роман, (особенно если сравнивать с оригиналом Марио Кальдерон кажется) не смог бы стать таким. Хотя, может, мне только кажется.

_________________
— И почему же ты такой... человечный?
— Именно потому что сейчас я не человек.(с) Доктор

Следующая прода не знаю, когда будет, поэтому дописала это главу и решила выложить. Вот.

Глава 10

В офисе было тихо, у всех обед, но откуда-то из коридоров еще доносился голос Клочковой. Катя отчего-то невольно прислушалась к ее быстрому щебету, даже незаметно для себя подошла ближе.
— Ты не представляешь, Кир! Эта швабра сегодня меня так достала! Ходила со своими бумажками туда-сюда, даже Жданову нахамила, я слышала! Да, кто-кто! Кир, Пушкарева! Представляешь, вроде чучело чучелом, а вырядилась как королева! Интересно, откуда у нее деньги на пластику? Как на какую? А как ты думаешь, она стала такой! Нет, но все равно она как была мымрой, так ей и осталась, только желчи понабралась! Да приедешь, сама убедишься, я тебе правду говорю…
Катя стояла напротив Клочковой, так мило беседующей со своей подругой в приемной у Урядова — кадровика. В груди как-то стало горячо, лицо раскраснелось, и по коже прошелся холодок, горло сдавило изнутри, а в голове звенело как от церковного колокола. Катя сжала свои маленькие ладошки, до боли закусила губу и подошла к Вике ближе.
— Ну-ну.
Брюнетка вздрогнула всем телом, с грохотом повалился телефон и в трубке послышались гудки.
— С ума сошла, Пушкарева! Что как приведение по Зималетто бродишь? — Заголосила Клочкова в привычном ей наглом тоне.
— Знаешь, Вик, может, я и чучело, но вот солома в голове из нас двоих точно не у меня.
Клочкова рот открыла и так и замерла на месте. Что-то в Кате казалось ей не так, она не была похожа ту прежнюю забитую девочку, и весь ее новый образ истощал некую агрессию.
Катя не стала смотреть, как Вика приходит в себя, не стала слушать, как она на ходу начала осыпать ее ругательствами, просто молча развернулась и отправилась в туалет, как и намеревалась изначально. Там он долго смотрела на себя в зеркало, глухо стучало сердце, в глазах плескалась обреченность. Что с ней происходит? Она погибает? Ее тело ломит, ее голова гудит, ее руки не хотят расстегивать удушающую горловину блузы, ее ноги не могут держать ее. Она пленница собственного тела, она его раб, она лишь небольшой сгусток, дух, застрявший в этом склепе, ее мысли так непонятны, она совершенным образом сходит с ума, медленно двигается к огромному кострищу — погребальному огню. Что значит трепетать от каждого взгляда? Внутренне сжиматься и не давать себе даже шанса на ошибку. Что чувствует твоя кожа, когда в памяти всплывают чужие удары совершенно тобою незаслуженные? Она горит заживо вместе с душой, после останется лишь пепелище. Что творится в твоей голове? Ты и сам не понимаешь, все ищешь утешение во внешнем, цепляешься за прохожих взглядом, только бы не остаться с собой наедине. Ты знаешь, что не сможешь встретиться с самим с собой и остаться прежним, а потому бежишь по кривой тропинке и застреваешь в собственноручно поставленных силках. Ты погибаешь.
Катя прочла это все в зеркале, в своем безумном взгляде. Судорожно начала шарить по своей сумке, резко потемнело в глазах, брызнули слезы, тряслись руки. Кинула сумку в дальний угол туалета. Зашла в кабинку на негнущихся ногах, опустилась над унитазом. Солоноватый вкус пальцев, затем бурлящее ощущение в желудке, неприятный привкус, жуткий звук. Катя отползла, чтобы продышаться, как вдруг новый приступ рвоты, еще чуть-чуть и упадет без сил, но рвота не прекращалась.

Жданов сидел за собственным столом, перебирая в голове образ Кати по деталям. Вот ее недобрая ухмылка, мелкая дрожь в руках и вибрация в голосе, вот ее глаза бегают в беспокойстве, когда он тянется ее руке.
Прошло много времени, где она? Жданов встал, убрал руки в карманы брюк, нервно заходил по кабинету, и тут словно озарило, слова доктора: «Следите за тем, что она будет делать после того, как поест…»
— Катя?
Заметался как зверь в клетке, бросился к туалету, встал у самой двери и замер. Звуки такие неприятные, гортанные… Ее рвет… Ворвался в туалет, увидел полураскрытую кабинку и Катю на полу, она его не видела, отползла от унитаза, привстала, пошатнулась и встретилась с ним лицом к лицу. Округлила от страха глаза, после чего поспешно бросилась к раковине ополоснуть рот.
— Катя? Ты… Ты, что, вызывала рвоту?
Пушкарева сплюнула и посмотрела на себя в зеркало. Ее глаза почернели, щеки впали, мокрые волосы налипли на лицо. Обернувшись, девушка недобро фыркнула и, так ничего и не сказав Андрею, вышла из туалета.
Он нашел ее у себя в коморке, сидела с прямой спиной на стуле и смотрела в одну точку.
— Ну, говори, что я сумасшедшая. — Ее губы слабо шевелились, руки крепко сжимали в руках сумку.
Андрей ничего не ответил. Так странно было видеть ее такой разбитой, такой бледной и неживой, так страшно было смотреть на ее подрагивающие ресницы и катящиеся по щекам слезы. Он медленно обогнул, подошел со спины и положил руки ей на плечи, после чего успокаивающе начал поглаживать ее плечи.
— Катя… — Горько выдохнул он и почувствовал, как она напряглась в его руках. Развернул к себе, обнял голову и поцеловал в макушку. — Прости меня. И перестань вредить себе. Ты ведь не виновата, что я такая сволочь.
— С чего ты взял, что я врежу себе?
Жданов непонимающе воззрился на нее. Как она может думать о том, что она делает в положительном свете?
— Катя. Ты взрослый умный человек, разве ты не понимаешь, что морить себя голодом это не выход. Ты убиваешь свой организм, у тебя проблемы, Кать.
— Нет у меня никаких проблем. — Процедила она злостно. — Ты выдумываешь…
— Ах, выдумываю?! А то, что ты намеренно ничего не ешь, вызываешь рвоту, это ты как назовешь? — Катя не ответила, а он разозлился только больше. Дернул ее руку и медленно начал закатывать рукав, дотронулся до ее холодной кожи, пальцем прошелся вверх и вниз, вдруг остановился и посмотрел на девушку.
— А это что, Кать? — Он прошелся большим пальцем по небольшому надрезу, кажется, даже свежему. — Что это, почему ты молчишь?
Катя дернула руку и спрятала руку под стол.
— Ничего, просто царапина.
— От ножа? Катя… — Тут он присел перед ней на колени и зажал себе рукой рот, откуда вдруг чуть не вырвался вскрик. — Это чт-то… ты сама? Ты…
Катя не смотрела на него, только моргала глазами и тяжело дышала. Жданов был в ужасе. У него началась паника, в глазах замерцали блики, колени вдруг задрожали, он сел на пол и схватился за голову.
— Катя… Но почему? Зачем ты делаешь это с собой?
— Не твое дело. Во-первых, кто тебе сказал, что это я нарочно? А во-вторых, даже если и так, это мое тело, и если я захочу, то истерзаю его каждый миллиметр. — Ее слова так цинично прозвучали, что у Андрея похолодело внутри. Что она говорит? Как живое существо может делать себе больно? Как это возможно?
— Катя. Перестань так даже думать. Я не позволю, ясно? Не позволю тебе делать с собой такое. Ты …
— Схожу с ума? — Катя яростно отшвырнула его руки от своих ног и встала напротив. — А я в курсе, спасибо. Только вот не надо тут строить великое покаяние грешника. Я все равно не поверю. И буду продолжать делать то, что делаю. Мне становится лучше от этого.
— Лучше? Ты с ума сошла? Знаешь, как это называется? Членовредительство! Ты хочешь убить себя? Ты понимаешь, что делаешь, Кать?! — Он схватил ее и обернул в свои объятия. — Я не позволю тебе сотворить с собой что-то. Ты теперь принадлежишь не только себе, но и мне. Что я буду делать, если тебя не станет?
— Веселиться.
Жданов рассмеялся. Как-то нездорово, громко, нервно, с надрывом. Что это? Неужели в глазах помутнело?
Подвел ее к дивану, посадил ее и уложил ее голову к себе на колени.
— Кать. Я отвезу тебя домой. Сейчас же. Не возражай. Я расскажу отцу о реальном положении дел, как только он приедет. А завтра, я отвезу тебя к врачу.
— К психиатру? Что ж, отлично. Акционеры тебя разорвут, когда узнают, что Зималетто принадлежит сумасшедшей женщине.
— Ничего они об этом не узнают, не беспокойся. Я помогу тебе. Ты поправишься.
— Я не больна.
— Нет. Ты просто устала.
Так он и поступил. Закончив все свои дела, отложив все переговоры, накричав на Клочкову в приемной, которая начала жаловаться, что Катя нагрубила ей в обед и что она ждет от нее извинений, усадил почти силком Катерину в машину и повез домой. Дома у Пушкаревых было как-то шумно, оказывается, там был Николай, Катин друг. Андрей довел ее до квартиры, позвонил в дверь, открыл ему Зорькин. Какой-то весь потрепанный, нахохлившийся, а щеки так и лоснились от здорового румянца.
— О, Катя? Андрей Палыч? Вы-то что тут делаете? — Зорькин удивленно оглядел Катю, что не обратила на друга даже внимания. Стояла как статуя и не шевелилась. Зорькин быстро схватил подругу за руку и провел в прихожую, усадив на стул.
— Что ты с ней сделал? — Зорькин провел рукой перед глазами Кати, но не увидел никакой реакции.
— Ничего… То есть почти. — Андрей виновато потупил взгляд и присел перед Катей на колени. — Зорькин, отведи ее в комнату. И ничего ее родителям не говори про… ну вот это. Николай так и сделал, конечно, подождав, пока Андрей распрощается со своей возлюбленной. Жданов, и это было видно, не хотел ее отпускать, целовал ее, шептал что-то и постоянно прижимался головой к ее рукам. Когда же Катя оказалась в своей комнате, уложенная на диванчик и укрытая пледом, Жданов подозвал Зорькина к себе, следя за тем, чтобы родители Кати не вышли из кухни.
— Николай, прошу тебя, проследи за ней.
Коля обернулся в сторону кухни, громко оповестил родителей о приходе Кати, а сам вытолкал Жданов за дверь и закрыл ее за собой.
— Ну, что произошло?
Далее Жданов в подробностях объяснил состояние Кати и очень удивился, когда Коля сказала: «Опять у нее это… Я думал, обойдется».
— Так что следи, чтобы она ела и не… В общем, чтобы не вызывала рвоту. И руки… откуда у нее порезы? Ты в курсе?
— Нет… — Николай прикрыл в ужасе рот. — Боже, Катька… что ж ты делаешь то с собой? — Потом поднял глаза на Жданова и злостно зашипел: — Это ты виноват! Если бы не твоя гадкая инструкция… она бы была в порядке. Знаешь, что мне стоило вывести ее из такого состояния тогда? Она чуть ли не при смерти лежала в своей комнате!
— Я знаю, что виноват! И я хочу помочь, поэтому прошу тебя, следи за ней. Ты ее друг, и она тебе доверяет. А все остальное… ты на нее лучше влияешь, меня она не слушает. Так что ты следи за ней дома, а я буду на работе, завтра отведу ее к психологу, может, тот поможет.
Николай осторожничал. Присматривался к Жданову, бесстыдно разглядывал его и непрерывно косился на дверь — как бы Пушкаревы ничего не заподозрили. Но что делать со Ждановым? Пришел сам, кается вроде, да и в глазах что-то такое сумрачное, тяжелое, словно не Катя, а он находится в тяжелом состоянии. И тут вовсе не стоял вопрос верить или не верить этому господину в дорогом и модном пальто, здесь стояло что-то иное, совсем неопознанное для сознания Николая. Почему бы Жданову заботиться о ней? Она вроде никаких положительных эмоций у него не вызывала, не ему ли была противна даже мысль о прикосновениях к ней? Не он ли недавно так просто и совершенно спокойно отправил Катю собственноручно в логово кошмаров и настоящих, неживых до ныне монстров? Не он ли связал ей руки, не он ли нанес эти кровоточащие раны, и не он ли занес в эти раны инфекцию? Катя плыла в пылу бреда сотворенного собственной головой — его родной обителью, она уже не находилась на нужной ступени стремянки темного погреба, откуда еще можно было глотнуть воздуха. Она была погребена вместе со своими ужасами без единого шанса выбраться. Но вот он стоит здесь, этот господин в дорогом пальто, которому для полноты картины только трости с набалдашником в виде пуделя не хватает* и смотрит так пронзительно и в то же время мягко и обеспокоенно. Он переживает? Трясется в неведении? Не может уйти, не убедившись, что все будет в порядке… Да, и будет ли? Но вот и что это за шипение златоглазки-зеленого змея? Уж не ревность ли? Треклятая зверюга, пресмыкающиеся склизкое чудовище, не дающее ему на сей раз покоя.
Николай сдулся, поглазел еще на нового знакомого минут пять и, вдруг, ничего не ответив, зашел в квартиру и потянул Жданова за собой. Он же ее друг, он должен так поступить, да, неприятно, когда к тебе не прислушиваются, когда в миг давняя и лучшая подруга отдаляется и отдается во власть чужому мужчине, да еще и доверяет ему секреты и тайны, когда-то известные лишь тебе одному, задвигая тебя на дальний план, но она твоя подруга. Человек, чьей жизнью ты дорожишь и непременно пожертвуешь всем, что у тебя есть, только бы ее спасти. Всем, включая принципы и собственную жизнь.
— Так, Жданов, не говори, что я тебе это сказал… — Зорькин замолчал, осторожно, на цыпочках подошел к кухне, прислушался: Дядя Валера снова сетовал на игроков нынешнего футбола, а тетя Лена вроде что-то готовила, судя по грому посуды, затем снова взглянул на Жданова и знаком показал, чтобы тот прошел в комнату к Кате. Зашли туда оба тихо и молча, застав Катерину лежащей в позе эмбриона на диване. Андрей нахмурился и подошел к дивану, прошелся рукой по голове Кати, но та даже не шелохнулась, кажется, она крепко спала.
— Да, хватит уже на нее пялиться! — Зашипел Зорькин и оторопело перехватил руку Жданова, когда та готова была лечь снова на голову Катерины.
— Так что ты хотел сказать?
Зорькин замялся. И правда, что он хотел сказать? Хотел выдать тайну своей подруги этому проходимцу? Он должен? Да. Но сможет ли? Вряд ли…
— Так, что? — Повторил свой вопрос Жданов и уперся твердым взглядом в юношу. Ну, до чего же щуплый и хилый, а взгляд такой, словно знает тайну о мировом заговоре. Плохие твои дела, Жданов…
— Сначала я должен убедиться, что ты не представляешь для нее опасность…
Жданов приоткрыл рот в возмущении. Да, что этот щенок тут о себе возомнил? Не слыханная дерзость…
— Говори, не томи уже, финансист! — Язвительно пропел Жданов, состроив недовольную мину. — Я не был бы здесь, если бы мне было наплевать!
Зорькин в миг зашипел на него и даже ладонью рот прикрыл, позабыв вдруг о всех прелюдиях.
— Чего кричишь-то?! Катю разбудишь, еще и родителей сюда зазовешь! Посмотрю я на твое лицо, когда Валерий Сергеевич увидит в спальне своей дочери двух мужчин… Не знаю как тебя, а меня перспектива оказаться сброшенным с четвертого этажа как-то не привлекает.
И Жданов успокоился. Доводы Николая были непрошибаемы. Особенно пункт про четвертый этаж.
— Хорошо… Что хотел сказать?
Николай вздохнул и, наконец, выдал:
— С ней такое было… уже. Но она тогда не долго хандрила, недели две или три. Знаешь, вроде как модное слово сейчас к этому есть «депрессия». Но вовсе это не то, что описывают эти модные журнальчики, это не просто «плохое настроение». Это мучительная болезнь, где болит не только тело, но и душа. Она поначалу вела себя странно. Замкнулась, не разговаривала, все время в комнате сидела и как не зайду, все время лицо красное — плакала, значит. А губы белые, даже синеватые, словно от холода и взгляд такой пустой, потерянный. Но это лишь поначалу. Потом и вовсе отчудила — прошло время, она и смеется и веселится, но знаешь, так, будто нарочито все выходит… через силу. — Зорькин склонил голову и отвел взгляд в сторону Кати. Жданов поймал его взгляд, и сердце защемило. И вот идея их жениховства показалась ему полностью абсурдной. Коля ее друг, причем настоящий. Так переживает… — Ну иногда вроде действительно порхала как на крыльях, смеялась и по-настоящему вместо со мной и все такое… а потом в один миг раз — и как отрезали. Глаза снова опухшие, пустые, отвечает односложно, но при родителях беззаботна, словно ничего не происходит, словно и нет этой горечи во взгляде, словно все хорошо. Но это было не так. Каждый день молчала, раздражалась лишь от лишних вопросов, а если уж кто сильно доставал, и вовсе так могла вспылить… Ураган Катрин отдыхает. В общем эти перемены настроения у нее лет с шестнадцати, и еще… проблема с процессом поглощения пищи… По-моему на курсе третьем, после…
— Дениса?
Коля удивленно приподнял брови. И тут он уже не единственный хранитель тайны, но ладно Тетя Лена была не в счет, она ее мать. Но чтобы Жданов… Снова что-то неприятно зашипело и заклокотало внутри.
— Да. После этой истории ничего не ела, только злилась, когда кто-то вмешивался в это. Но я как-то нашел выход, приносил ей ее любимые булочки… в общем не помню как, но как-то я ее заставил съесть все, что попрошу. А руки… читал где-то, что таким образом человек снимает душевное напряжение, дискомфорт. — Зорькин замолчал и посмотрел на Катину ручку, выглянувшую из-под одеяла. Взял ее маленькие пальчики в руку и осторожно погладил. — Но это слишком опасно… нужно избавляться от такой привычки.
Жданов внимательно наблюдал за Колей. Говорил этот паренек так проникновенно, так тихо и грустно, что снова непонятное чувство накатило изнутри. И так некстати вспомнились слова Кати: «Колька святой…», даже зубы в раздражении заходили ходуном. Ну да, и правда ведь святой, посмотри только, как взглядом по ее личику елозит, так жадно прижимает ее руку к себе и с каким трепетом ловит ее дыхание… И снова что-то не то в груди, словно кипящее масло наружу рвется, в теле и так непонятное томление весь вечер, а тут еще его взгляд… Так, Жданов, где твои манеры? Этот мальчик переживает за подругу, нашел тоже время для ревности…
— А.. откуда ты знаешь об этом? — Нерешительно спросил Жданов, мысленно порадовавшись, что удалось отвлечь Кольку от Кати.
— Пришлось нарыть информации после ее первого срыва… Там было что-то такое, написанное вроде каким-то психологом… В общем, ничего хорошего. Хотя… — Коля взял осторожно руку Катерины и прошелся большим пальцем по шраму, на ней до сих пор остались капли запекшейся крови. — Нет, ничего страшного, это она не сама, точнее, наверное как-то случайно порезалась. Видишь, царапина не глубокая, да и выглядит так, будто случайно лезвием наотмашь прошлись. — Колька ободряюще улыбнулся Жданову и прижал руку девушки к груди.
— Но она сказала…
— Тебя позлить хотела. Ты ее просто не знаешь, она вообще если что-то решит, то берегись потом. — И снова этот взгляд и снова снисходительная улыбка на лице юноши. Андрей выдохнул. Ну, почему все в этом мальчике говорит вовсе не о том, что они «просто друзья». Он выглядит как влюбленный, смотрит на нее с упоением, ласково гладит ее руку и улыбается, словно клад нашел. Но, может, это всего лишь коварное воображение.
— Как будто ты ее знаешь… — Буркнул от досады Жданов и отвернулся, чтобы не видеть искаженное в удивлении лицо юноши. Колька рассмеялся.
— Что с тобой? Я сказал что-то смешное? — Раздраженно бросил Андрей, вглядываясь в смеющиеся глаза Николая. Нет, ну не нахал?
Колька покачал головой и прикрыл рот ладонью, все еще сотрясаясь в каком-то нервном смехе.
— Ну что? — Улыбка прокралась в уголки губ Жданова. — Что ты смеешься?
— Ты видел бы себя со стороны! Тебе уже больше тридцати, а ведешь себя, как мальчишка. Еще надуйся на меня и скажи, что больше никогда не придешь сюда играть. — Злорадство так и плескалось в голосе этого юнца, и этот его вечный ироничный тон в разговоре, его надменность. Точно нахал! — Так как я все еще зол на вас, господин Жданов, и то состояние, в котором находится сейчас Катя как раз именно ваша вина, то я не буду извиняться за столь грубое обращение с вами. — Жданов потупил взгляд. И правда, что он на него взъелся. Он сам сейчас вообще никаких прав на Катю не имеет. И вообще виноват кругом, а все еще пытаешься пустить в глаза пыль, ну и кретин, ты, Жданов. Этот парень твое спасение, так будь хоть чуточку скромнее. Вот о чем говорила Катя. — Ну-ну, обиделся, как мальчишка. Что, не любишь делиться игрушками? Так вот, у меня новость для тебя, плейбой, Катя вообще-то никогда игрушкой твоей не была, скорее наоборот. Это ты ее игрушка, да-да. Не удивляйся, но вот эта особа, — Коля покосился на Катю. — Сейчас не та милая и наивная девочка, которой тебе удалось запудрить мозги. Она все нервны тебе вымотает, прежде чем решит тебя простить.
— Как ты можешь так говорить? Она ведь твоя подруга!
— Я в курсе. Именно поэтому я могу с уверенностью заявить, что она сведет тебя в могилу. Как бы ты не раскаивался (во что я вообще верю с трудом), ты ничего не сможешь ей доказать. Она, может, и простит тебя, но никогда не забудет твоих ошибок. И представь, сделал ты что-то не то, и тут же сразу оказался пристыжен напоминанием о своих прежних грехах. Женщины они такие… Коварные и жестокие. Особенно обиженные женщины. И как я уже говорил, ты ее любимая игрушка. Игрушка для битья на этот период (нужно же ей свой гнев на кого-то срывать). Готов ли ты принять ее со всеми закидонами? Да? Ну тогда все дороги открыты. Нет? Тогда лучше уходи сразу и никогда не появляйся в ее жизни. Потому что все ее силы сейчас уйдут на то, чтобы выкарабкаться из этой ямы, в которую ты и твой дружок ее сбросили, она не осилит еще и папенькиного сыночка, у которого размер самомнения обратно пропорционален размеру мозга. То бишь, самомнение огромное… а вот ума-то…
— Так-так, я бы попросил. — И все-таки неприятный он какой-то, этот Зорькин. Тоже мне, святой! Так его даже Воропаев не унижал. Что он о себе возомнил вообще? — Это не твое дело. И вообще, размер, как говорится, не главное.
— Смотря, о чем идет речь. И о ком. Вот вряд ли ты удивишь Катю размером своего кошелька, да и пошлыми подарочками не отделаешься. — На этой фразе Жданов покраснел. — Что ты будешь делать, если в ее жизни появится мужчина, который будет любить и уважать ее независимо от такого, в чем она сегодня одета? Который будет в рот ей смотреть и уж точно не будет говорить за ее спиной всякие гнусности?
— Ты это не о себе ли? — Язвительно подметил Жданов и гадко рассмеялся. Николай ничуть не смутился и лишь отрицательно покачал головой.
— И чего это ты иронизируешь? Не веришь, что в нее можно влюбиться? Так-то ты оцениваешь свою возлюбленную? Или, может, думаешь ты один такой на свете? Смотрите на него! Великий и неподражаемый Андрей Жданов! Он смог влюбиться в свою страшную помощницу, давайте поаплодируем! — Андрей нахмурился, почувствовав, как ком подкатил к горлу. Неприятной жгучей волной по телу прокатился стыд, сам весь покрылся пятнами и дыхание на миг сперло. И правда, чего это он? Не уж-то не верит в нее? В свою Катю. Вот ты и сдулся, Жданчик.
— Ладно-ладно, не язви… Ядом сейчас захлебнешься.
— Не успею, на тебя выплесну.
— Конечно, я верю, что в нее можно влюбиться, но мне вообще-то неприятны эти разговоры, она пока все еще моя девушка… — Жданов погладил Катину руку и мягко улыбнулся.
— Эээ, нет. — Перебил его Зорькин. — Это уже не так. И потом, у тебя невеста. Пока есть невеста, нет другой девушки. А в любовницах Катю держать я не позволю, она заслуживает большего, чем жизнь с таким придурком как ты. — Зорькин отодвинул Жданову руку от Катиного лица.
— Я поговорю с Кирой завтра же. — С нажимом произнес Андрей, в упор глядя на Зорькина, после чего снова его рука оказалась на Катиной голове.
— Ну, хорошо. Но ты не ответил, что ты намерен делать в случае, если Катя выберет другого? Напьешься? Будешь снова просить своего друга помочь? Пойдешь бить морду этому нахалу?
— Тебя заносит, Зорькин. Не твое дело, что я делать буду. К тому же, вряд ли я позволю ей заглядываться на других.
С этими словами Жданов покинул обитель Пушкаревых и лишь в машине окончательно понял, что действительно проигрывает в этой борьбе за Катю ей же. Ну как он намерен добиваться ее расположения? Коля ведь прав, ну вымолит он ее прощение, а что потом? Она никогда не забудет этого кошмара, всегда будет припоминать, а если он оступится, то шанса все исправить уже не будет. Лимит его и так уже превышен. Обессиленно упал головой на руль и устало простонал. Где на этот раз искать выход? А ведь помимо Кати, есть другие дела. Как рассказать папе о реально обстоящих делах в компании? Как рассказать Кире о том, что он не хочет на ней жениться? И у всех этих вопросов одна причина — Катя. Раньше она была его поводырем, вела его по самым ухабистым дорогами сквозь самые густые туманы и всегда доставляла в нужное время и место, никогда не подводила его. Еще и прикрывала его от бурь в виде скандалов с Кирой, а чем он ей отплатил? Обманом и подлостью. Да, Жданов, ты замечательная кандидатура на роль ее возлюбленного. Если, конечно, конечным ожидаемым итогом таких отношений является ее смерть.
Жданов отпрянул от руля и встряхнул головой. Что за кошмарные мысли? Выбрось это из головы сейчас же, ты не должен даже думать об этом.

*Отсылка к Воланду из "Мастера и Маргариты".

_________________
— И почему же ты такой... человечный?
— Именно потому что сейчас я не человек.(с) Доктор

Ох, Автор. На таком сложном месте остановились. Очень интересно было бы почитать, как бы Андрей выкрутился из такой непростой ситуации, хватило бы ему сил справится со всеми навалившимися проблемами. Не надо замораживать! Пожалуйста!

_________________
"Человек на 90% состоит из воды. Без целей и стремлений он — просто вертикальная лужа" (с)

Ну, это не надолго, просто пока приостановлю фик. Когда найдется время, допечатаю еще одну главу, не беспокойтесь.

_________________
— И почему же ты такой... человечный?
— Именно потому что сейчас я не человек.(с) Доктор

Автор, вы отдыхайте, наслаждайтесь летом и теплом, посовещайтесь с музом, а мы подождем! Главное, чтобы вы вернулись и дорассказали нам эту историю.

когда будет продолжение?

когда появится продолжение?

Возможно через недели 2, может, раньше)

_________________
— И почему же ты такой... человечный?
— Именно потому что сейчас я не человек.(с) Доктор