Девушка сняла со шкафа вазу и вышла из кабинета, чтобы набрать воды. По пути она перекинулась несколькими словами с Машей, Федей и даже (кто бы мог предположить, что такое когда-нибудь случится!) с барменом, которого в «Zimaletto» любили не столько за вкусный кофе, сколько за внеплановые перерывы, которым этот кофе способствовал. Как у травоядных мала вероятность быть съеденным хищником на водопое, так у сотрудников офиса, потягивающих кофе, больше надежда быть нетронутым руководством. Прямо-таки священный ритуал. Открыв воду тоненькой струйкой, Катя стала внимательно разглядывать вычурную раму, в которую было помещено зеркало, висевшее над раковиной. Всё, что угодно, только бы оттянуть момент чтения записки. Наконец, когда все способы «растягивания» времени были исчерпаны, девушка вернулась в каморку, снова, на свою радость, не обнаружив директора компании на его рабочем месте. Поставив цветы в вазу, Катя села на стул, откинулась на спинку, взяла записку, устало закрыла глаза и несколько минут держала небольшой клочок бумаги в руках. Потом резко облокотилась на стол, развернула листок и прочитала: «Спасибо тебе, Катюш. Прости меня, если сможешь. А.». Катя сжала записку в кулаке и тупо уставилась в одну точку. Горячие слёзы предательски закапали на холодную поверхность стола. Странно, но за прошедшую ночь она не проронила ни слезинки. Как глупо. Значит, какая-то часть неё, не подчиняющаяся здравому смыслу, ещё на что-то надеялась. Вчера она поставила точку. Но отношения обычно подразумевают наличие двух мнений. Сегодня точку поставил он.
Телефон зазвонил непривычно противно и настойчиво. Катя дёрнулась, смахнула слёзы, бросила записку в ящик стола и сняла трубку. – Катюша, доброе утро! – голос Малиновского звучал как всегда бодро. – Здравствуйте, Роман Дмитрич, – ответила Катя, с усилием придав голосу непринуждённости. – Скажите, а куда пропал наш с вами президент? Я всё утро пытаюсь ему дозвониться. – Я не знаю. Его нет на рабочем месте. Он был… – девушка покосилась на букет, стоящий на полу. – Но потом куда-то ушёл. Мне не сообщил куда. И когда будет, тоже не сообщил. Малиновский выругался и спешно добавил: – Как только он объявится, попросите, чтобы он мне обязательно перезвонил. Хорошо, Катенька? – Да, Роман Дмитрич. Всего доброго. Катя положила трубку и выдохнула: «Дожить до совета директоров».
Рабочий день подошёл к концу. Потапкин по телефону уведомил Екатерину Валерьевну, что её у входа ожидают «её верные крепкие руки, прыткие ноги и умная голова». Катя, улыбнувшись, сказала, что скоро спускается, доделала кое-какие дела и выключила компьютер. Погасив в каморке свет, она вышла в директорский кабинет и буквально налетела на Жданова. – Андрей Палыч? Я не слышала, как вы вошли. Я думала, вы сегодня уже не придёте. – Я сделал сегодня столько дел, Катенька… Столько важных встреч было. Вот заехал, чтобы оставить кое-какие документы. Вы уже уходите? Может, вас подвезти? – Н-нет, спасибо. Меня ждут. А вы… А вы позвоните Роман Дмитричу. Он очень просил. До свидания, Андрей Палыч. Катя выскочила из кабинета прежде, чем Жданов успел её спросить о том, кто её ждёт, или чего хотел от него Малиновский. Надо было уходить сразу после звонка Сергей Сергеича. Выдыхай, Пушкарёва, выдыхай. Тебе с ним ещё работать. Ты сама этого захотела.
Андрей в ступоре смотрел на дверь, которую секунду назад захлопнула Катерина. Кретин! Чем он думал? Запудрил мозги бедной девочке. Она всегда теперь будет бежать от него, как от огня? Как же ему хочется сделать для Кати что-то хорошее. Только обязательно искренне, а не потому, что надо. Но он теперь не может её даже до дома подвезти. Погружённый в свои мысли, он набрал номер гостиницы, в которой остановились Кира и Ромка, и попросил соединить его с номером Малиновского. – Палыч! Наконец-то! Весь день тебя вызваниваю! Ты где был? – Работал. У тебя что-то срочное? – после бегства Катерины Ромка был не самым желанным собеседником. – Чрезвычайно! Дело мировой важности, можно сказать. У меня в кабинете, на столе, я оставил для тебя некий пакетик. Забери его, открой, а дальше ты сам всё поймёшь. – Хорошо, – сухо ответил Жданов и повесил трубку. Андрей принёс из кабинета Малиновского пакет, на котором рукой Романа было выведено «Спасти рядового Жданова», открыл его и стал изучать содержимое. Открытки, игрушки, шоколадки… Казалось бы, вполне безобидные вещи. Если бы не цель, для которой они предназначались. «Мой дорогой друг и президент!..». Дочитав до конца опус Малиновского, Андрей поморщился. Неужели он ещё вчера был готов пойти на подобное? Неужели он был готов так поступить с девушкой? Так поступить с Катей? С Катенькой? С этим чистым, светлым, нежным, открытым созданием? С этой умной, проницательной девочкой? Жданов горько усмехнулся. Как жаль, что в случае с его «любовью» проницательность Кати дала осечку. Может, ему стоило поступать на актёрский факультет? Андрей смял «Инструкцию», бросил её в пакет, закрыл его и убрал в шкаф. Подальше от чьих бы то ни было глаз. Они с Ромкой точно сошли с ума. Они зашли слишком далеко. Он бы очень многое отдал, чтобы не было этих вечеров с Катей. Чтобы не было этих поцелуев. Чтобы он не знал, как любовь преображает девушку с любыми внешними данными. Чтобы Катерина не смотрела на него теперь с такой болью…
Катя вышла из «Zimaletto», увидела стоящего чуть поодаль от входа Кольку и направилась к нему. – Пушкарёва, а где же книги? – Нет никаких книг, Коль… – Я так и думал. Может, всё-таки расскажешь, что у тебя случилось? – Давай не будем об этом. Давай просто прогуляемся. Пожалуйста, – Катя посмотрела на друга глазами, полными слёз. – Да что ж такое, Катька… Коля приобнял девушку за талию, она положила голову ему на плечо, и они побрели прочь от «Zimaletto». Его молчаливое понимание. Это всё, что ей сейчас было нужно.
|