Мурлыча писал(а):
Ну Викуся достала всех...
Так то ж Викуся! И этим все сказано!
Ага. у неё и диагноз имеется: "Дура клиническая"(с)
zritel писал(а):
Вроде и сказочка знакомая, а как по-новому написана хорошо.
Сью писал(а):
Вы так здорово вплели характеры наших любимых героев в сказочных царей, принцев и девиц!
Olika_Pragli писал(а):
спасибо за столь колоритных героев.
Спасибо, вам за внимание!
Автор думал, что, оставив от любимого НРК только рожки да ножки, отпугнёт читателей. Да и взрослые здесь все. Кто сказки читать станет? Но нет! А потому продолжаем!
3.
Слово царское гневное гвалт уняло. Даёт Павел второе задание:
- Вот что, девицы. Сыны мои без дела не сидят. Много обязанностей у них на службе государственной. Им помощницы дельные, сметливые не помешают. А посему понять хотим, кто из вас на что способен. Чем в делах мужу пособить сможете? Да и сможете ли?
Есть у меня в архиве свитки нечитанные от послов иноземных. Писем от приказчиков набралось. Грамоты разные. Ровнёхонько три сундука малых скопилось. Разберите их. Посчитайте, не воруют ли приказчики. Свитки послов поглядите, ежели сумеете - переведите. Грамоты отсортируйте, лентами кожаными перевяжите. А как разберёте, посчитаете, свитки по алфавиту сложите. Всё обратно в сундуки вернёте, и каждый на прежнее место поставите.
- Ромочка, - в рукав царевичу Викуся вцепилась, глазами большими смотрит, тянет плаксиво,- а я не умею по алфавиту считать и складывать. Я с циферками это делаю. И то, я только отнимаю хорошо. А слаживал завсегда батюшка...
Андрей рот рукой захлопнул, глянул на брата жалостливо и в покои к себе побежал, чтобы там всласть похохотать. Братца обижать совсем не хочется, но мочи нет сдерживаться. Да и от батюшки подзатыльника не схлопотать бы вместе с матушкиным грозным: «Где манеры, неслух!»
Не добежал. В коридоре от смеха зашёлся. Отдышался и в покои неслышно вошёл. Смотрит – над столом свиток раскрученный в воздухе завис. Рядом лягушка стоит, перо в лапках держит. И им в свиток тычет. Будто подчёркивает что-то. А на свитке том вязью затейливой надпись змеится «Торговый вестник Царства Кощеева». Хлопнуло громко. Андрей на полу очухался. Не помнит, как упал. Сел, спину потирает. Глядь на стол – нет ничего! Лягушка рядом сидит, сочувствует:
- Что-то побледнел ты, Андрей-царевич? Али завтрак мой не понравился?
- Понравился. Самый вкусный был, - глаза зажмурил, открыл. За вискИ ухватился. Не иначе привиделось всё! - Спасибо тебе.
- А с сорочкой что?
Поднялся царевич, шнуровку на груди развязывать начал. Лягушка за занавесочку поторопилась.
- Викуся облила, - бурчит тот.
Квакушка подождала немного, потом осторожненько так в щёлочку выглянула. Сидит царевич за столом, челом светлым в столешницу упёрся.
- Батюшка с матушкой второе задание дали? – выпрыгнула.
- Догадливая, - вздохнул. Головушку поднял, подбородком в кулаки уткнулся. Поведал решение родительское.
- Не горюй, Андрей-царевич. Только сундук этот с бумагами вели из архива забрать и в покои поднять. А утром обратно вернём.
Так и сделали. Повеселел царевич. Потёк день будний своим чередом. Андрею свитки из Думы принесли. Он изучает, лягушка рядом сидит. То шуткой перебросятся. То она совет какой дельный ненароком подаст. Андрею дивиться некогда. Работы много. Кивает согласно, где что исправит, где по-новому напишет, от чего вообще откажется, перечеркнёт пером жирно. Роман заходил, но ненадолго, тоже по делу. За заботами день быстро пролетает. Ближе к ночи царевич потянулся устало:
- Никуда идти не хочу.
А лягушке только того и надобно. Уложила спать царевича. Уснул терем царский. Сбросила кожу лягушачью и опять на красное крыльцо вышла:
-Эй, друг мой верный, братец сводный! Собирайся, снаряжайся! Будем грамоты читать-переводить да цифры сводить!
Тишина. Слышно единственно, как конь вдали подковами перестукивает. Озарился двор широкий солнышком рассветным, зорькой алой. Спрыгнул с коня волшебного хмурый молодец худощавый. Хлопнул в ладоши: конь исчез, сияние погасло:
- Катька, совсем в болоте одичала?! Зачем так орёшь? – пошёл к девице. - Я спал. Тут как грохнуло над ухом! Не могла по блюдечку яблочко покатать?
- Чем? – возмутилась девушка, ручками белыми в нос ему тыча, - лапками лягушачьими?! А ночью блюдечко не работает. В темноте направления путает. Я тебе говорила, что хвостик яблочный – слабоватая антенна.
- Я помню, - хмуро огрызнулся тот, - у груши длиннее. Только груша не катается, а скатывается. А нам надо именно на вогнутой стеклянной поверхности волшебным потокам вращение придать.
- Коля, мне помощь твоя нужна, - потянула братца недовольного за собой. Тот в горницу вошёл, пирожок с тарелочки взял, прежде в рот совать, уточнил:
- Маменькин?
- Маменькин, ешь, - пальцами щёлкнула, тарелочку пустую на кухню отправляя. Спрашивает нетерпеливо,- Коль, поможешь?
- А фы фумаешь, фафем я сюфа пофреди нофи пёфся?
Катя нахмурилась, братцев бубнёж расшифровывая:
- Зачем, по-моему, ты сюда посреди ночи пёрся? – повторила медленно, угрожающе. Треснула братца первым, что под руку попалось. Оказались порты царевича. - По-моему, пирожки маменькины доедать!
Коля сестрице кулак показал, пирожок проглотил не спеша, пальцами щёлкнул, со стула платочек поднимая, тот из кармана Андреева выпал, когда Катя порты схватила. Руки тщательно вытер, платок на столе оставил.
- Показывай.
- Надо со свитками разобраться, - кивнула на сундук. Молодец взгляд пронзительный вперил, сквозь крышку смотрит:
- Вижу грамоты. Языком земноморским написаны. Да ещё куча свитков с балансами приказчицкими. Несколько бумажек из Думы, братцем Андреевым подписаны. Александром, кажись, - на девицу недоверчиво глянул. - Ты чего, Катька? Тут же работы не на одну ночь.
- Вот потому и позвала тебя. Царица не простые задания придумывает. Не смогу угодить – вылечу. А мне никак нельзя, сам понимаешь.
- Понимаю. А другие как?
- Ну, Кира сразу ко двору пришлась. Викуся – та беременная. А я – лягушка. Угадай, кто вылететь должен?
- Понял, - кивнул братец, - доставай свитки иноземные. Я сканер привёз.
- Что?
- Скатерть – неразумейка. Мы на ней свитки раскладываем, она светом волшебным светиться начинает. Всё на ней отпечатывается. Убираем документы. Дальше надо заклинание перетолмачивания читать. На скатерти чернила в одно пятно сливаются, а после нашим языком, как положено документ пишется. Мы пергаменты чистые кладём. Скатерть на них переведённый текст отпечатывает.
- Ух,ты! – раскрыла рот Катерина. - Сам придумал?
- Не. Это батюшка. Как маменька с ним рассорилась и к бабушке уехала, он закручинился. Виду не подаёт, но брови хмурит и в кабинете сидит безвылазно. Музыку старинную слушает, диковинки магические одну за другой ваяет.
- Вон оно как, - кивнула девица задумчиво, губку алую покусала. - А почему «неразумейка»?
- Так не сама ж переводит, заклинание читать надо, - пожал плечами братец. Головой покрутил. – А пергамента чистого нет?
- Есть, - вздохнула Катерина, - в архиве. Только туда идти надобно. Волшебством их взять не получится. Я почти не видела, где там и что.
Молодец кивнул согласно и к сундуку пошёл.
- Колька, - позвала сестрица негромко, - а давай вместе в архив сходим…
- Хе-хе, - ухмыльнулся тот, - а сама что? Опять мышей испугалась?
- Ну, Коо-оль…
- Ты ж колдовать умеешь!
- Я не успеваю. Пугаюсь быстрее, чем заклинание вспомню.
- Пошли уж.
А в архиве Коля на лестнице вдруг столбом встал.
- Ты чего? – шипит Катя ему в спину, ушибленный лоб потирая. Уж больно костлявый у неё братец, весь в папеньку.
- Это кто? – тянет тот в ответ зачарованно. Катя свечу повыше приподняла и тут же погасила:
- Это Викуся! Уснула тут.
- А Киры случаем здесь нет? – напрягся Коля.
- Ты ж у нас сквозь стены видишь, вот и скажи, - напомнила Катя.
- А ты мысли угадываешь и информацию с предметов считываешь, - сердито шикнул братец.
- Ты мне предлагаешь Кирин сундук в темноте поискать и его пощупать?! – фыркнула, - Ты можешь по-человечески помочь?
- По-человечески не могу! Я - колдун с высшим образованием!
- Ты – болтун с огромным самомнением, - сердито буркнула Катя, пихая его, - ну, что тебе стоит?
- Ладно, - вздохнул тот, - только прекрати меня лупить. Сосредоточиться не даёшь!
Стояли вдвоём на лестнице. Темнотища. Коля сопел напряжённо, Катя жалась к нему испуганно: в архиве шуршало мерзко, копошилось и попискивало.
- Нет тут никого, акромя Викуси, - наконец, прошептал Коля. Катя побыстрей ручки вскинула, пальцами щёлкнула. Все свечи в архиве зажгла. Ну их, этих мышей! И рот открыла. Батюшки светы! Викуся косы распустила, сарафан скинула и на сундуке в одной сорочке отплясывает. Что-то навроде танца восточного: персями потряхивает, ножками мелко-мелко перебирает, так что и сзади и спереди дрожит всё, и подол сорочки медленно-медленно вверх по бедру тянет. Катя ахнула, к щекам пылающим ладошки прижала. Потом схватила с полки, не глядя, первый попавшийся свиток, да как огреет им братца по голове:
- Ты сдурел совсем! Эк чего удумал! Фантазии срамные девке внушать!
Коля скорёхонько с лестницы скатился подальше от сестрицы разъярённой:
- Да она утром и не вспомнит ничего!
- Она ребёночка ждёт! А, ну, как с сундука навернётся?! – бегом спустилась, свитком грозно потрясая, на него пошла.
-Не беременная она!
Сестрица остановилась:
- Как?
- Так. Сама говоришь, я сквозь стены вижу.
- И сквозь одежду?! - кошкой мартовской завизжала. Коля уши зажал, пригнулся от свитка запущенного уворачиваясь.
- Да нет! Ты же знаешь! Я просто нутро видеть умею.
- Точно, - вспомнила Катя, разом успокаиваясь. Вздохнула облегчённо. – Возвращай всё, как было, а я пока чистые пергаменты возьму. И пошли отсюда.
Потянулась к верхним полкам:
- Зачем ты, вообще, это устроил? - ворчала, собирая свитки. – Что на тебя нашло?
Не отвечает братец.
- Что молчишь, как зачарованный?
Застыла, догадку внезапную обдумывая. После обернулась стремительно. Не ошиблась. И не думал Коля всё назад возвращать. Стоит столбом, на Викусю пляшущую таращится. Катя головку наклонила, размышляя: то ли поворожить и Колю в чувство привести, то ли ручкой тонкой приложиться, чтоб так бесстыдно на прелести девичьи не пялился. Решила. Хлопнула братца по затылку, так что звон пошёл. Слово колдовское крепкое добавила, которое от батюшки слышала, когда ему зелье горячее из котла в лицо выплеснулось и тут же на нём соплями зелёными и обвисло. Батюшка остудить успел, а вот увернуться – нет. Хлопнула в ладоши ещё раз: спит Викуся одетая, на сундук облокотясь. Схватила Катерина одной рукой свитки, другой - братца за шиворот, буркнула сердито:
- Помощничек! – ногой топнула, они в горнице оказались. Дальше молча работали. Коля за оплеуху обижался, свитки зло на скатерть швырял, а Катя соображала. Она пока братца за воротник держала, увидеть успела, как того зачаровали. Колька-то руки вытер платочком Андреевым. А платочек и не матушки вовсе оказался. Да ещё и заговорённый. Любовные чары на нём. Да только странно всё это! Зачем Викусе Андрея привораживать?! Катерина со стола платочек взяла, в руках потеребила, зажмурилась, взгляду внутреннему доверяя. Ахнула. Сказать кому – не поверят! Но тогда второй должен быть! Наверняка Викуся его при себе носит, подходящего момента выжидая! Щёлкнула Катерина пальцами решительно! А вот и второй платочек! Снова глаза закрыла, крепко ткань в кулаке сжала. Нахмурилась. Да. Не ошиблась в предположениях! Открыла глаза. Оба платочка подальше спрятала и пошла сундук разбирать.
Управились только к утру. Свистнул Коля коня своего волшебного алого, с гривой блестящей. Вскочил в седло, махнул сестрице на прощание и взмыл в небо. Осветились облака зорькой раннею, лучами рассветными. А Катерина в терем вернулась – шкурку надевать да жениха будить. Надобно сундук обратно в архив тащить.
***
Андрей-царевич вместе с лягушкой да со слугами в архив пошёл. Сам проследить хотел, чтобы сундук на нужное место поставили. Но лягушка вдруг запросилась не ходить в помещение пыльное и слишком сухое. Он мужикам объяснил доходчиво, куда сундук пристроить следует, а сам наверху остался. Не успел от дверей шагу ступить, как из архива слуги выскакивают и так ржут, что сказать толком ничего не могут. Царевич квакушку в платочек подхватил и сам вниз собрался. Та заканючила:
- Андрей-царевич, а спрячь платочек со мной за пазуху.
- Зачем? – не понял тот.
- Ты им так размахиваешь, что не ровён час я сквозь дырки вывалюсь.
- Так я покрепче перехвачу.
- Придушишь, - прохрипела та.
- Уговорила,- согласился тот. – Только чур, лапами холодными по груди не елозить.
- Больно надо, - обиделась вдруг лягушка.
Так и спустились. Андрей вдруг как захохочет, что квакушку бедную затрясло, заколотило под сорочкой-то.
- Да—а что—о та—ам та—аако—ое—е!? – мотает её, а молодец пуще прежнего хохочет. Лягушку доставать не собирается. Осерчала она, из платочка выпуталась и холодным тельцем к груди горячей мужской припала. Охнул царевич. Рванул шнуровку:
- Ты же обещала!
- Обещала! А ты так ржал, что платочек сбился! Так всё тряслось! Меня аж затошнило!
- ААА! – схватил её за лапку гадливо, двумя пальцами из за пазухи вытаскивая.
- Я пошутила! – пискнула та, в воздух взмывая. Шлёпнулась с высоты на Викусин сундук.
- Больно же, - всхлипнула.
- Извини, - склонился Андрей, - хочешь подую?
- Нет, - снова всхлипнула, лапку протянула, попросила жалобно, - лучше поцелуй…
У того лицо вытянулось, охнул, попятился, и вдруг споткнулся обо что-то. Руками взмахнул неловко, хорошенько мягким местом об пол приложился. А лягушка ехидная лапкой махнула небрежно:
- Да, пошутила я, экий ты впечатлительный.
Андрей поднялся, осмотрелся. Так и не понял обо что споткнулся. Словно, о пень невидимый. Глянул на лягушку, та сидит, на Викусю глазеет.
А Катя, пока царевич преграду невидимую искал, понять успела, отчего ж он так хохотал. «Нда-а, предупреждал батюшка в гневе не колдовать!» Ночью на Кольку осерчала! Викусю-то с сундука сняла, да вот одела так… что сарафан задом наперёд – это беда малая. А вот кокошник не ко лбу, а к подбородку приладила. А то, что в свете свечей за ленты приняла, оказалось Викусиными чулками кружевными, дырчатыми. Их-то на манер бантов по бокам головы на два хвоста повязала! Как матери дочкам-семилеткам в школу повязывают. Хорошо хоть спит сном зачарованным. Ох-хо-хо… Назад же не повернёшь! И слуги то видали, и Андрей. А ладно! Пока на сундуке сидела, да на чулки пялилась, ещё кое-что привиделось.
- Андрей-царевич, ты погоди сундук на место ставить. Возьми-ка вон тот, такой же, из угла, да подтащи его на место нужное. А наш за полки задвинь и на лавку пристрой.
Так и сделали, а лягушка дальше речь ведёт:
- Как придут все сюда работу принимать. Ничему не удивляйся. Пусть Кира и Викуся свои сундуки открывают. Начнётся переполох. Как успокоится, ты перед родителями повинись. Мол, лягушка моя, мышей боится, потому на лавке от них и пряталась, там же сундук пристроила, чтоб работать сподручней было. Вон он там, за полками, видать, и остался. А этот слуги по ошибке притянули. Не поняли, какой ставить надобно.
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
, надеюсь вы нас не надолго оставите без проды. У ж больно хитро сплетена сказочка, очень хочется еще почитать.
