Яна,
Luda-Mila!Спасибо!
Очередной кусик.
8.
Маргарита невидяще смотрела на сына, то гневно, то испуганно повторяя:
- Андрюша! Боже мой! Что вы с ним сделали? Мальчик мой…
Нелепые объяснения - оправдания, что Андрей сам начал драку, не укладывались в голове. Бессильно опустилась рядом с ним на диван. Её сердце стучало где-то в висках, она дрожащими пальцами касалась крошечных не израненных светлых островков кожи на лице сына. Казалось, кровь везде: запеклась в чёрных прядях, растеклась по лицу, впиталась в рубашку, сочилась из сбитых костяшек пальцев. Роман с усилием поднял ослабевшую женщину:
- Мы сейчас же отвезём Андрея в больницу. Найдите его машину и пусть её подгонят ко входу, - он говорил серьёзно, настойчиво отодвигая мать от сына. Надо увести её отсюда как можно быстрее. У самого от увиденного по позвоночнику прокатилась холодная лавина. Вложил в руку Марго брелок от автомобиля Андрея. В его компактное трёхдверное BMW Жданова точно не загрузят.
- Маргарита Рудольфовна, - повторил Малиновский, мягко поворачивая женщину к выходу,- мы теряем время.
- Да, конечно, - она резко вскинула голову и торопливо пошла к дверям.
Роман склонился над другом, размышляя, как привести его в сознание. Андрей вдруг открыл глаза и невнятно спросил:
- Ромка?
Пару раз моргнул, словно не доверяя увиденному, после чего болезненно сморщился и снова закрыл глаза.
- Ээ, нет! Палыч, приходи в себя! – громко отреагировал Малиновский, осторожно перекладывая его руку себе на плечо и пытаясь поднять Андрея. - Давай, вставай. Аккуратно!
Ноги Жданова разъезжались, тело не слушалось. На помощь Малиновскому пришли сотрудники бара. Маргарита точно выполнила все полученные указания. Андрея сгрузили на заднее сиденье «Порше». Роман сел за руль, обернулся к женщине:
- Адрес клиники Андрея знаешь? – уточнила она, садясь рядом с сыном. Малиновский согласно кивнул. У самого с этой клиникой договор. Только терапевты у них с Андреем разные. У друга хорошенькая длинноногая шатенка Анна Витальевна с третьим размером, а у него фигурная блондинка с потрясающе пухлыми губами Анастасия Николаевна.
- В какую клинику? – прервал его размышления полустон-полувозглас Андрея. - Я ни в какую клинику не поеду. Вы слышите меня? Нет? Я вообще никуда не поеду! Где Катя? Катя, забери меня отсюда, - отчаянно закончил он. Сын едва шевелил разбитыми опухшими губами. Маргарита безнадёжно покачала головой.
- Роман, в больницу! – скомандовала она, как будто тому могла прийти бредовая мысль послушать друга. – И никаких возражений, Андрей.
Жданов практически съехал с сиденья, голову безвольно откинул на спинку, хватал воздух короткими рваными вдохами. Боль расплылась по всему телу и тянула рассудок в приятные сети беспамятства. Окружающие звуки исчезли, только какие-то голоса доносились, словно через воду. Не хотелось прислушиваться и вникать в смысл. Изображение неприятно мерцало. Закрыл глаза. В голове вяло трепыхалась невнятная мысль: «Живой… Не успел. Так не вовремя. Как же больно… Всё равно больно. Значит, не сдох… ещё…» Мрачно хмыкнул про себя: «А должен был… хочу…» Оценил мутным взглядом обстановку: темно, он почему-то сидит в своём автомобиле на заднем сиденье, а впереди, на водительском месте, вроде бы Рома. Так это Малиновский его сюда притащил. Ромка появился очень не вовремя. Надо закончить начатое в баре, для этого сделать усилие и выйти из машины. Парковка недалеко от заведения. Быстро дойдёт. Он уверенно взялся за ручку дверцы. Непонятный сквозняк прошёлся по затылку Малиновского.
- Андрей! Роман! Стой!
«Порше», подчиняясь скорее инстинктам водителя, чем его сознательным реакциям, резко свернул с полосы, съезжая на обочину. Рома услышал, как сухо щёлкнул затвор автомобильного замка, хлопнула дверца машины. Сквозняк исчез. Малиновский ударил по тормозам. Всех троих сильно качнуло в сторону, потом вперёд. Тревожно пищали сигналы, визжали покрышки объезжающих их машин. Панический женский крик, резкие звуки, боль от неожиданных рывков автомобиля, окончательно привёли в себя Андрея. Одновременно страшась того, что случилось и того, что увидит, медленно повернулся. «Мама?!» Он окончательно растерял остатки разума! «Машина двигалась! Они куда-то ехали!» Он едва не угробил себя и их заодно. Маргарита железной хваткой вцепилась в пальто сына и повторяла:
- Андрюша! Андрей!
Он осмелился поднять глаза и едва не задохнулся от собственного чувства вины и ужаса, плескавшегося в глазах матери.
- Ма-ам, прости, прости меня, - лихорадочно заговорил он. Превозмогая боль от разбитых костяшек, обхватил её дрожащие похолодевшие ладошки. Не в силах смотреть в родные глаза, упёрся лбом в их переплетённые пальцы и простонал. - Господи, мама, я не хотел! Прости!
Малиновский зло выдохнул и трясущимися руками вытащил из внутреннего кармана пальто пачку сигарет. Какого чёрта, Жданов?! Какого чёрта?! Жаль, что здесь Маргарита. Хотелось заорать, громко, матом, тряхнуть спятившего друга так, чтобы клацнули зубы, чтобы мозги встали на место. Рома буквально выпал из салона, ноги не держали, пришлось опуститься на корточки. Наплевав на пальто, оперся о грязную дверцу автомобиля. С усилием провёл ладонями по лицу, на миг вцепился пальцами в волосы. Сердито качнул головой, словно стряхивая кошмарное наваждение. Закурил. Огонёк сигареты нервно подрагивал в темноте. Сколько так просидел, не понял. Очнулся только, когда позвала Маргарита. Забрался в тёплый салон. Но двигатель заводить не торопился. Отсутствующим взглядом смотрел на приборную панель. Из хаоса мыслей чётко оформилась ещё одна. Когда и какого чёрта этот кретин отключил автоматическую блокировку замков в машине?! Романа трясло. Андрей затих, неловко уткнувшись в материнское плечо. Маргарита крепко сжимала зубы, боясь, что рыдания вырвутся и превратятся в истерику. Не сейчас. Сердце постепенно замедляло ритм, выравнивалось дыхание. Она осторожно, словно опасаясь, что сын исчезнет от лёгких прикосновений, поглаживала родную тёмную макушку. Только что единственный любимый сын, её баловень, её гордость, он едва… Страшно, непонятно, нереально. Как будто не с ними происходит.
- Андрюша, я всё понимаю, но так нельзя, - прошептала она, - что же ты творишь?
Маргарита судорожно набрала воздух, громко обращаясь к Малиновскому:
- Роман, мы можем ехать?
- Можем, - устало отозвался тот, - мы почти на месте, клиника за поворотом.
Он включил зажигание. Андрей дёрнулся, приподнимаясь, нервно сжал ладони матери, беспорядочно, точно в горячке, заговорил:
- Мамочка, прости, но я никуда не поеду. Я сам, я справлюсь. Всё хорошо. Мне надо домой.
Маргарита нахмурилась, и жёстко контролируя свой голос, чтобы не задрожал, спокойно ответила:
- Об этом не может быть и речи.
- Домой, прошу, - упирался Андрей. Невыносимо хотелось остаться одному. Отгородиться от мира, закрывшись в квартире, и только он и виски. До беспамятства, до потери чувствительности. Жутко болели рёбра, гудела голова, горело и ныло лицо. Мерзко подташнивало, а перед глазами, то и дело, вспыхивали искры.
- Маргарита Рудольфовна, - вдруг заговорил Роман, повернувшись к ней,- если он так пси…, - споткнулся, подбирая слово, - нервничает, вероятно, стоит отвезти его домой. Я останусь с ним.
А про себя мрачно добавил: « С неадекватными советуют соглашаться».
Марго нетерпеливо ответила:
- Ну что ты говоришь? Ты же видишь, в каком он состоянии. На нём живого места нет!
- Да, - согласился Малиновский. - Но…Мы, конечно, привезём его в клинику, однако вряд ли заставим выйти из машины. А если и это, каким-то чудом нам удастся, то я, больше, чем уверен, Андрей сбежит оттуда уже завтра утром.
- Он же нормальный человек, Рома! О чём ты говоришь? – возмутилась Маргарита, а через секунду чуть тише добавила, цитируя Малиновского. - Я останусь с ним.
Мужчина шумно выдохнул:
- Во-первых, Андрею уже далеко не семь лет. Во-вторых, вам тоже стоит отдохнуть и увидеть Павла Олеговича.
Женщина задумчиво склонила голову:
- Разумно, - согласилась она.
Рома мог только кивнуть. Они уже въезжали в ворота медицинского центра. Марго бросила взгляд на сына. Тот подозрительно спокойно реагировал на их диалог с Малиновским. Андрей дышал как-то неровно, поверхностно, чуть подрагивали ресницы плотно сомкнутых век. Ему явно становилось хуже. Она решительно потянулась к сумочке. Ей нужен мобильный. Говорила очень тихо, боясь растревожить сына. Выключила телефон и обратилась к Роману, назвала адрес, попросила ехать туда. Чёрный автомобиль Жданова, послушный воле Малиновского, развернулся и поехал в обратном направлении. Спустя двадцать минут они подъехали к высокому зданию. Широкий двор ярко освещён фонарями. На крыльце стояли трое.
- Роман, подожди меня в машине. Присмотри за Андреем, - попросила Маргарита. - Я быстро.
Она вышла. Рома устало откинулся на сиденье. Даже его фонтанирующий оптимизм поиссяк. Говорить не хотелось. Снова хотелось курить. Обернулся посмотреть на друга. Андрей почти лежал на заднем сиденье.
- Ромка, - апатично позвал он, - отвези домой, будь человеком…
- Иди ты к чёрту, Жданов, - беззлобно послал тот друга, отвернулся, открыл окно и с наслаждением затянулся. Ну вот, хотя бы руки дрожать перестали.
Совсем близко зазвенел напряжённый голос Маргариты:
- Я боюсь за него. Эта драка в баре! Он … - пресёкся разговор. Роман выглянул в окно и улыбнулся. Вот оно что. Держись, Жданов. Теперь ты не уйдёшь. Сам виноват. Они тебе под кожу залезут. В ход пущено высокотехнологичное, проверенное годами оружие, которое никогда не давало осечек.
- Я всё понял, Маргоша, - успокаивающе звучал мужской голос. – Подрался Андрей. Он у тебя отлично знает, что делает. Взрослый мужик!
- Всё гораздо серьёзней. Если он и послушает, то только тебя! – прервала она.
- Серьёзней, говоришь? – усомнился собеседник. - И что он должен от меня услышать? Сейчас посмотрим.
Мужчина кивнул Малиновскому в знак приветствия и по-хозяйски открыл дверцу «Порше».
- Здравствуй, боец!
Андрей медленно выпутывался из паутины болевых ощущений, соображал. У него слуховые галлюцинации или он уже там, откуда легко вернуться в детство? С усилием разлепил веки, чтобы соотнести услышанное с картинкой. Соотнёс. И, приподняв голову, вымученно ответил:
- Добрый вечер, Пётр Алексеевич.
Свет фонаря упал на лицо Андрея, точнее на то, что от него осталось. Из-за присутствия Марго, буквально, проглотив, смачное: «Твою…!», торопливо заменяя его на цензурное восклицание, врач изумлённо выдохнул:
- Это что такое? - потом взревел, повернувшись к санитарам, стоявшим на крыльце клиники. - Ребята, сюда! Немедленно в смотровую!
Затем врач обернулся к Маргарите:
- Жди меня в кабинете. Третий этаж. Скажи администратору внизу, тебя проводят, - после посмотрел на Жданова - младшего и скомандовал. - Андрей, руку мне дай! Быстро!
Рома вышел из машины:
- Я помогу.
Андрей неохотно подчинился. Сработала какая-то детская привычка или скорее рефлекс: если Пётр сказал, ослушаться невозможно. Хотя очень хотелось остаться в машине.
***
Пётр неожиданно прервал осмотр. Он хмурился и сердился:
- Надо снять рубашку. А лучше, вообще, переодеться. Где медсёстры? Эля!– раздражённо позвал врач, выходя в коридор, и уже там продолжил давать кому-то инструкции. Андрей тяжело поднялся и сел. Вошла Маргарита.
- Мама, не стоило, - недовольно поморщился Андрей и замолчал. Склонился, борясь с подступающей тошнотой. Маргарита, повелительно взглянув на сына, начала снимать с него пиджак. Послушно, как маленький, доставал руки из рукавов. Пётр вернулся, тут же заметил её:
- Я же просил подождать меня в кабинете, - строго повторил. Он не договорил, обернулся на звук шагов. Впорхнула миловидная медсестра. Кивнула присутствующим:
- Пётр Алексеевич, просили передать - палата готова, но нужно подписать документы, - сообщила она.
- Отлично, Эля. Начинай обрабатывать, - кивнул врач на Андрея. Сощурился, глядя на раны, сердито добавил, - думаю, шить придётся. Созвонись с хирургией. Я через минуту вернусь и продолжим.
- Рома, дождись меня, - тихо попросила Маргарита.
- Конечно.
Пётр и Марго вышли. Рома пошёл за ними, но в последний момент передумал и незаметно устроился в углу на стуле. Мало ли какая чертовщина посетит воспалённый мозг друга. Эля, не обратив на него внимания, готовила какие-то инструменты и лекарства. Малиновский поёжился: холодное позвякивание металла, запах медикаментов, хруст разрываемой бумаги. Все клиники навевали на него уныние. Медсестра подошла к Андрею. Тот прохрипел, потирая глаза:
- Свет яркий очень … - и схватился вдруг за шею, - душно…
Судорожно хватая открытым ртом воздух, он неловко рванул воротник рубашки. Резкие движения отдались острой болью в голове, резануло по шее, позвоночнику, рёбрам. Побледнел, потерял координацию. Если бы не подскочивший вовремя Роман, хрупкая медсестра не удержала бы падающего Жданова.
- Спокойно. Я помогу вам, - мягко ответила Эля. Отрицательно качнул головой, по-прежнему пытаясь непослушными пальцами справиться с прочной тканью. Кто-то властно пытался уложить его. Сил на сопротивление, увы, не оставалось: перед глазами уже привычно взметнулись зелёные искры. Девушка потребовала:
- Ложитесь! – быстро, но осторожно одевала ему маску, попутно объясняя. - Это кислород! Просто дышим!
Андрей медленно опустился на кушетку. Неожиданно стало легче. Свободно вздохнул, окружающий мир перестал раскачиваться перед глазами. Ощутил, как Эля, так, кажется, её зовут, аккуратно расстегнула плотную пуговицу его рубашки, потом вторую, третью.
- Вы бы поосторожней, барышня, - пришёл, наконец, в себя Ромка, рухнув на стул, - раздевать-то его. Он у нас хлопец горячий.
- Малиновский, - простонал Андрей. А медсестра с улыбкой обернулась к Роману и слишком ласково ответила:
- Я не боюсь. Для особо горячих и разговорчивых имеется эксклюзивный настой валерианы или пустырника …в клизме, - мило добавила она. И невозмутимо начала обрабатывать ссадины на лице Андрея. Окровавленные тампоны один за другим падали в лоток. Роман, глядя на это зрелище, нервно сглотнул, отвернулся и не удержался, указав на друга:
- Тогда ему, пожалуйста, курсовое лечение. Штук эдак семь - восемь, дабы бредовые поступки недосуг совершать было.
- Убью, - выдохнул Андрей.
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
