НРКмания

Форум любителей сериала "Не родись красивой" и не только
Текущее время: 29 мар 2024, 13:25

Часовой пояс: UTC + 4 часа




Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 2 ] 
Автор Сообщение
СообщениеДобавлено: 19 янв 2014, 01:43 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 04 дек 2013, 20:01
Сообщения: 29
Откуда: Донецк
ВИКТОРИЯ
Одышка. Грудь сводило от бешеного бега. А остановиться не мог. Так всю жизнь, будто в калейдоскопе… Всю жизнь до прошедшей ночи. Как никогда прежде. Как никогда после. Наверное, это был последний шанс его просто так сорваться и бежать. Бежать навстречу своему собственному предощущению. Не уверенности и даже не чувству, а предощущению. Дуновению собственных мыслей. Собственных грез…
Она снилась ему много лет. Молчаливая, но улыбчивая. Смущенная, но распутная. Впервые, когда он был еще мальчиком, и многие годы после. Каждый раз. По кусочку мозаики он собирал Ее. А теперь, наконец, разгадал, собрал, нашел. И мчался к ней. Потому что знал, он один на земле сделает счастливой Ее. Она одна на земле сделает счастливым его.
______________________________________________

1
В пору юности и первой любви небо казалось бирюзовым. Солнце — светило только для нее. Виктория знала это. Как знала и то, что весь мир принадлежит только ей одной. Ей не было четырнадцати лет, когда впервые довелось испытать силу своей обольстительности.
Он был офицер. Старше ее на пятнадцать лет. Его звали Гаспар. Она школьница. Девочка. А он видел смерть на войне. Да и сам в любой момент мог потерять жизнь.
… Заливистый молодой смех оглашал старый сад. Скрип несмазанных шарниров действовал на нервы. Старуха недовольно смотрела в окно. Там, за стеклом, долговязый юноша раскачивал на качелях четырнадцатилетнюю девочку. Все было зелено. И небо. И деревья. И весна была зеленой. Русые распущенные по плечам волосы развевались на ветру.
— Перестаньте! Перестаньте, Клод! — кричала она удивительным глубоким голосом, который проникал в самое сердце. А долговязый нескладный мальчишка продолжал раскачивать качели.
Из глаз ее текли слезы. А рот восторженно улыбался. Накануне отец ей сказал, что Гаспар умер от чахотки. А она смеялась. И Клод был счастлив ее смехом.
Виктория родила Гаспару дочь… которую у нее отобрали родители и куда-то отдали. Она никогда не узнала, что сталось с этим ребенком. Она сама была ребенком. И жизнь кричащего куска мяса ее не слишком заботила.
Она вышла замуж за долговязого Клода, едва ей исполнилось шестнадцать.

2
Голубые прожилки у висков. Ярко накрашенные губы. Изящная линия шеи. Черная вуаль, прикрывающая глаза. Черное вечернее платье. А на шее фальшивые бриллианты. Клод поддерживал ее за локоть. Улыбался какому-то генералу. Взгляд ненастоящий. Улыбка будто приклеенная.
— Виктория, прошу тебя, будь приветливее, — шепнул ей на ухо муж, — генерал Ремо влиятельный человек. А нашему Жану необходима протекция.
Виктория нервно дернула плечиком и широко улыбнулась.
… В соседней комнате мерно тикали часы. Храп Ремо на соседней подушке действовал на нервы. Виктория брезгливо отодвинулась от него. Гадкий жирный извращенец… Но главное, теперь Жан получит место адъютанта при штабе генерала Ремо. О чем еще может мечтать любящая мать, готовая ради сына на все?
Виктория никогда не любила Клода. Она вышла за него замуж, потому что он единственный, зная о ней все, женился бы на ней. Она не была благодарна ему за такую любовь. Скорее презирала. Она вообще не была уверена в том, что умеет любить. И Гаспара она не любила… Это был детский интерес – не более… Они никого не любила в целом мире. До тех пор, пока не родился маленький Жан. Виктории было восемнадцать. Она уже не чувствовала себя четырнадцатилетней испуганной девочкой. Да и небо давно перестало быть зеленым. Теперь оно было каким-то неестественно фиолетовым. Тогда в ее жизни появился милый голубоглазый золотоволосый мальчик, который своими маленькими ручонками крепко держал ее ледяное сердце, постепенно отогревая его.
Сначала все, что касалось Жана, Виктория воспринимала болезненно. Она боялась даже заглянуть в его ясные глазки. А потом любопытство все-таки взяло вверх над страхом. Это случилось в ночь перед Рождеством. Она не могла уснуть. Услышала, как в комнате плачет ребенок. Кормилица, конечно, спала. Не в силах больше выносить этот писк, Виктория поднялась с постели и пошла в детскую. Взяла свечу и наклонилась над лицом плачущего ребенка. Он, увидев ее, вдруг смолк. Она долго смотрела на него. Тогда они заключили свой странный молчаливый союз.
— Я мать… — тихо сказала Виктория.
А он глазами ответил:
— Я сын.

3
Бормотанье рядом сидевшей старухи, как ни странно, успокаивало. А должно бы наоборот. Виктория надела перчатки и накинула на лицо вуаль. Последний раз взглянула на гроб.
— Прощай, Клод…
Жан стоял у гроба и в голос рыдал. Этот плач раздражал Викторию. С тех пор как Жан женился, он не впускал в свою жизнь собственную мать. Жена его бросила, а Виктория не захотела прощать. Слишком сильную боль причинил ей мальчик. Она просто вычеркнула его из жизни. Его не было для нее. А Жан все рыдал и рыдал над гробом Клода.
Она подошла к нему и тронула за плечо. Жан вздрогнул.
— Сын, посмотри на меня.
Он оглянулся.
— Твой отец не вернется. Учись жить без него.
Жан молчал. Смотрел на нее одним голубым глазом. Второй был искалечен на войне. Поэтому его бросила жена. Кто захочет жить с колченогим одноглазым уродом?
Виктории не было его жалко. Она никогда не жалела котят с перебитыми лапками. Жан не имел права быть искалеченным. Не физически — физические недуги можно уметь выносить с гордостью. Он был искалечен в душе. Его единственный глаз был больным не близорукостью, а страхом. А Виктория презирала страх и слабость. А еще она презирала себя…

________________________________________________
Она снилась ему много лет. Молчаливая, но улыбчивая. Смущенная, но распутная. Впервые, когда он был еще мальчиком, и многие годы после. Каждый раз. По кусочку мозаики он собирал Ее. А теперь, наконец, разгадал, собрал, нашел. И мчался к ней. Потому что знал, он один на земле сделает счастливой Ее. Она одна на земле сделает счастливым его.
На качелях раскачивалась четырнадцатилетняя девчушка, а рядом стоял долговязый Клод. Никогда не забыть ее рыдающих глаз. Ее смеющихся губ. Она умерла давно. Задолго до его рождения. А ему оставалось только смотреть на двух странных призраков под ночным беззвездным небом...

ЗОЛОЛОТЫЕ ЗВЕЗДЫ НА СЕРЕБРЯНОМ НЕБЕ

За окном было солнце. И небо, как ни странно, голубое. Всю ночь до того шел снег. Хорошо стоять под фонарем и смотреть, как снежинки под светом в чарующем танце ложатся на землю.
Доброе утро, Зима! Доброе утро! Я так рада тебя встретить. Странно, что ты не приходила раньше. Неделю назад, например. Знаешь, Зима, когда ночью шел снег, и не видно было луны, я рисовала звезды под свечами. Они получились золотыми. А небо – серебряным. Зима, не уходи, будь рядом. Послушай мою сказку. Я сочинила ее этой ночью под своими звездами. Если она тебе понравится – я ее тебе подарю. Потому что эта сказка о тебе. В ней нет ничего необычного. И нет ничего волшебного. Даже не жди. Просто слушай. Как слушаешь пение метели.

Жили-были…. Так положено по традиции начинать сказки. Извини, я начну иначе. Не возражаешь?
Когда-то осень постарела. Глубокие морщины туч избороздили ее небо. Она скинула золото своих ветвей. Зачем старухе украшения? Она утопила их в слезах, захлебнулась во влажном воздухе одиночества. Она умирала. Она умерла. И тогда на свет родилась ты. Ты подарила осени свое сердце. Посеребрила ее небо. Ты дала ей новую жизнь. Она ушла, уступив тебе, молодой, свое место. И тогда ты вошла в каждый проспект, каждый двор, каждый тупичок города. Ты припушила его снегом, роняя с неба кристально белые звездочки. Ты сковала деревья льдом. Ты видела на улицах этих странных людей. Ты дарила им себя. Ты дарила им сказку, превращая взрослых в детей. Ты похищала у людей их годы – единственное, чего они боялись.
Зима, ты была в каждом взгляде, в птичьем крике, в каждом взмахе крыла. Год шел на спад, а ты все молодела. Солнечные лучи не согревали тебя. Ты была в сговоре с солнцем. Ты была в сговоре с небом. Они не согревали, они дарили свет, отражаемый зеркалами льдов, танцующий в серебре снегов. А ты, Зима, смотрела на это с радостным умилением.
Ты не была одинока в шумном людском улье. Ты помнишь тот день, когда ты встретила Девочку? Она сидела у окна и смотрела на тебя невидящими глазами. Ты почувствовала ее немую мольбу. Тебе стало жаль ее. Ты хотела, чтоб она ощутила то, чего никогда не сможет увидеть. Ты скользнула в окошко незаметным ветерком. Обняла ее, нежно-нежно. Шепнула на ухо тихо: прости. И унесла за собой.

Человек с седой бородой сидел на бордюре. Ему было душно. Он снял шапку. И тщетно пытался размотать шарф, но замерзшие музыкальные длинные пальцы отказывались слушаться. Из глаз его катились слезы. Мороз пощипывал лицо. Особенно больно в тех местах, где длинные дорожки проложили стекающие соленые капли.
Сегодня он похоронил дочь. Она ушла в вечно безмолвную зиму. Маленькая девочка с глазами цвета льда. Глаза были незрячими. Она родилась слепой и никогда не видела снега. И никогда не видела солнца. А теперь девочка умерла. И погребена под этим наполненным светом снегом. Человек остался один на всей земле. Из года в год ему предстоит переживать зиму, канун рождества. И помнить все. До последней капли. До последнего вздоха. Он ненавидел эту треклятую зиму. Треклятую. Равнодушную. С безликими, зловещими улыбками людей.
Солнца больше не было. И никогда не будет. Кому нужно солнце? Кому нужен этот грязно-серый снег у бордюра?

Зима, послушай, разве крик сорочий не исполнен страданием? Разве не чувствуешь, как снег обжигает лица холодом, как лед сковывает сердца? Зима, это все твое! Это все тебе!
Взгляни, под окнами кирпичных домов, в которых горит свет, в которых готовятся к главному празднику года, идет человек. Вот такой вот. Обезличенный. Ему уже не холодно. Ему все равно. Зима, ответь, почему? Ты не знаешь? Подожди немного – он сам тебе ответит. Давай просто проследим за ним. Загляни в его окошко. Оно знакомо тебе. Здесь ты бывала прежде. Помнишь? Ветром приоткрой форточку. Послушай. Ты слышишь музыку. Этот человек музыкант. Его мелодия – это мелодия, под которую снежинки кружатся в безлунную ночь под фонарями. Это музыка ветра и звезд. Это музыка одиночества.
Вздох. Молчание. Крик.
- Что же так испепелило, так покалечило его? – нарушаешь ты свое извечное молчание.
Ты, зима. Ты отняла его дочь, ты унесла ее за собой. Ты оставила его одного.
- Так будет лучше для нее. Лучше.
Не тебе решать, что для нее хорошо.
- Я забрала ее с собой и она теперь счастлива.
Она ли?
- Да. Она теперь солнечный блик на снегу. Она не видела игры цвета на солнце. Теперь она сама этот цвет. Это ее новая жизнь, которая будет вечной.
Пока не сойдут снега.
- А на следующий год снега вернутся. И так будет всегда. Она счастлива.
А что делать с ним?
Ты молчишь, Зима. Я не прошу ответа. Я жду от тебя решения.

Человек подошел к окну. Ночь была морозной. Разыгралась метель. Ныла, стонала, скрежетала зубами, ревела, как зверь, вопила. Человек опустил голову. Распахнул окно кирпичного дома. Он весь – эта метель. Они теперь друзья. У них есть своя тайна. Эта безлунная ночь. Их общая дочь. Весна не придет. Прощай.

Он стал морозным ветром. В солнечные дни он дразнил лица людей, обжигая их своими дерзкими поцелуями. Проникал в окна домов. А иногда, когда уставал, забирался на кроны деревьев и оттуда смотрел на мигающие искорки снега. Он был счастлив.
Видишь, Зима, как ты, мудрая, все устроила. Забрала с собой дочь, а следом отца. Теперь они не вместе, но так близко.

Вот такую глупую сказку я написала, Зима. Унеси ее с ветром. Отдай метели на растерзание. Я не хочу больше ее читать. И давай забудем о ней, как будто ее и не было на свете. И это будет наш с тобой секрет. Мы никому ничего не расскажем, правда?
Можно просьбу напоследок? Сделай меня золотой звездой на серебряном небе. Одной из тех, что я нарисовала в безлунную ночь под свечами, когда на мир ложился первый снег, убаюкивая усопшую осень. Сделай меня звездой. Потом. Когда-нибудь. Когда захочешь забрать меня к себе.
_________________

КАКТУС

Уныло глядя в окно, кактус думал о прекрасном. О любви. Да, и кактусы тоже, такие колючие и простые, думают о любви!
- Пфф! – возмущенно сказал кактус, увидев, как со стороны за ним наблюдают, и пугающе расправил свои колючки.
Да, кактус думал о любви. И не абстрактно, о каком-то там чувстве, о котором в книжках пишут. Он думал о своей собственной любви. Кактусовой.
Во дворе рос куст сирени. Давно рос. Еще с той поры, которую кактус не застал. Но разница в возрасте никогда не смущала его в сердечных делах. Ведь у кактуса нежная чувственная душа. Он своими колючками подчас вовнутрь себя смотрит.
А еще кактус не любил декабрь. И январь не любил. А февраль так и вовсе, на дух не переносил! Вечера тянулись медленно. Ночи были холодные, от окна веяло чем-то незнакомым и непонятным. А там, за окном спала голая, одинокая сирень. «Холодно ей, наверное» - думал грустный кактус и печально поеживался.
Она спала, не замечая, как ему тут за окном одиноко без нее. Спала, а он смотрел и смотрел в черную морозную ночь.
Кактус впервые увидел ее, такую строгую, такую странную, четыре года назад. Была весна, и его, мальчишку, зеленого юнца, принесли в дом и поставили на подоконник. Сначала он, немного испуганный сменой обстановки, не решался смотреть по сторонам. Стоял-стоял, а потом его опрокинула кошка. И кактус, совсем разобидившись на весь мир, вывалился из горшка. Чьи-то горячие и неприятные руки быстро пересадили его в другой горшок и водворили на место.
Новый горшок был повыше. И у кактуса не было другого выхода, кроме как выглянуть в окно, которое оказалось прямо у его носа.
Первое, что увидел кактус, была высокая стройная береза. Молодые листочки кокетливо обнажали ее ствол, и кактус задохнулся от такого самоуверенного бесстыдства и собственного волнения от вида ее белой, как снег, коры. Только тогда он еще не знал, что она бела, как снег, ибо снега в своей жизни не видел. Он хотел сказать ей о том, что стыдно так вот себя оголять, но береза его слушать не стала. Он только прошелестела ему что-то вроде: «Ах, мой милый, глупый друг, неужели не видите вы, какое милое солнышко светит. Вам лишь бы поворчать. На то вы и кактус».
Тогда кактус решился на крайние меры. Он заговорил с ней о погоде. Но березе стало скучно, и она отмахнулась от него. Гордая строптивица! Кактус обиделся. Приуныл. Жизнь грядущая рисовалась в мрачных тонах. Он обречен терпеть кошачьи выходки и вожделеть березовой нежности.
И тут налетел шквал ветра. Береза поклонилась ему (вот еще - кактусу ветер предпочла), и он увидел ее. Нежную. Белую. Нарядную. Она кивнула ему несмело, приветствуя, и вновь потерялась за шумной березой.
Вот так они теперь и жили. Он ждал ветра, как верного друга, тот склонял гордую березу, обнажал ее ветви, уносил листву прочь. Не щадил, впрочем, и сирень. Облетели с нее цветы, позже - листья, но кактус не замечал того, как она дурнела. Он любил ее, отдавая всю нежность своей кактусовой души. А потом настала зима. Первая в жизни кактуса. И здесь его подстерегал первый тяжелый удар судьбы. Совершенно нагая, сирень взяла да и уснула. Он все ждал, когда же она проснется. Сирень же спала и спала. Кактусу начинало казаться, что она умерла, его душа была насквозь пронзена собственными страхами, а милая сирень все не просыпалась. И когда он уже отчаялся ждать, пришел март. Сошел снег. И сирень постепенно вышла из своего сна.
Потом были клятвы, обещания, что она никогда больше не оставит его одного. И он ей верил. Он не мог не поверить ей.
А когда все повторилось в точности в следующий раз, он уже не удивлялся. Он понял, что она подчиняется каким-то неведомым ему законам. И кактус смирился, радуясь возможности хоть несколько месяцев, из-за ствола березы, иногда перемолвиться с ней словом.
А еще через год березу срубили. Зимний ветер доконал ее, и душа ее оледенела. Береза попросту замерзла, а потом высохшее дерево срубили. И кактусу, и сирени жаль было березу, хоть теперь она и не мешала им наслаждаться друг другом. Впрочем, легкомысленный ветер, кажется, даже и не заметил пропажи несчастной строптивой березы, влюбленной в нее до самого… обморожения.
И вот теперь кактус стоял себе на месте и смотрел на спящую сирень и вспоминал ее последние перед сном слова: «Подожди меня, я совсем недолго!»
Он ждал. Он всегда ее ждал. И теперь, в этот бесконечный декабрьский вечер, когда черная кошка мирно сидела рядом на подоконнике, кактус уныло смотрел за окно, наблюдая за ней, спящей.
На следующий день его переставили в другую комнату. А она, проснувшись по весне и не увидев первым его, забыла надеть свой белый наряд. И в следующую зиму сирень замерзла.

ПОМНИШЬ ЛИ ТЫ?
Снег белыми горошинами ударялся о стекло и катился по подоконнику, задерживаясь лишь на секунду, чтобы заглянуть в теплую комнату, из которой спокойно лился желтый свет свечи. Впрочем, не заметив ничего примечательного, он слетал с подоконника и падал на землю.
В комнате было тепло и уютно. В камине едва тлели догоравшие угольки, все еще согревая воздух. У камина стояло старое, плетенное из ивовых веток кресло, накрытое коричневым пледом. Кресло слегка покачивалось так, словно несколько мгновений назад кто-то с него встал. Напротив кресла установили маленькую лысоватую елку, еще не наряженную, но уже наполнившую комнату сладким запахом хвои. На стене висели большие черные часы, тихо отстукивая секунды в такт снежинкам, бившимся о стекло. А под часами стоял большой дубовый стол, накрытый белой кружевной скатертью. Он занимал почти всю комнату, и едва-едва хватало места еще на пару стульев рядом с ним. На столе стояло два подсвечника. И только на одном из них, чуть дрожащая, горела свеча.
Казалось, что в этой комнате все и всегда было именно так, и не могло измениться ни через день, ни через неделю, ни через двадцать лет.
Неожиданно в комнате раздался топот детских ножек:
- Глупый, глупый! Я быстрее ветра! Ты не сможешь меня догнать! – закричала маленькая девочка, вбежавшая в комнату.
Она была прехорошенькая. Золотистые волосы ее крупными локонами спускались по спине до самых колен. Черные миндалевидные глаза были веселы, отражая неровный свет свечи. Маленький капризный рот сердечком живо улыбался. На ней было бело-голубое платьице до колен, шелковые белые панталончики с кружевом и голубыми ленточками и белые туфельки с небольшими каблуками. Она специально громко топала, чтобы было слышно, как стучат каблучки.
- Ну же? Ты где? – вновь воскликнула девочка.
- Здесь, - раздался голос в ответ.
В комнату неторопливо, скрючившись и опираясь на трость, вошел старый мужчина. Его седые волосы жидкими прядями прикрывали высокий лоб. Под серыми бесцветными глазами пролегли черные тени, как у мертвеца. Рот кривился в жалком подобии снисходительной улыбки.
- Марго, не торопись, - тихо сказал мужчина, внимательно глядя по сторонам, - они могли еще не уснуть, и мы всех разбудим.
- Чепуха! – воскликнула девочка и подбежала к старику, нежно взяв его за руку, - Это чушь, Клод. Пойдем же!
Он послушался ее. Она подвела его к креслу и повелительно сказала:
- Садись!
Он сел. Она накрыла его пледом и пробормотала:
- Так-то лучше.
А потом закружилась в легком вальсе по комнате в такт черным часам.
- Ты помнишь? – спросила она наконец, - помнишь? Это чудо…
Старик покачал головой и тихо сказал:
- Ты слишком быстро… Я не успеваю за тобой.
- Боже, Клод! Почему ты такой? Ведь мы были одного возраста, когда…
Она замолчала и остановилась. Подошла к окну. Положила руки на подоконник.
- … когда умерли… - продолжил за нее старик.
- Клод! Да мы не умирали! – вдруг воскликнула она, - Не умирали! Мы здесь. Сегодня. Как каждый год! Послушай, как же я люблю тебя…
Старик грустно посмотрел на свечи.
- Я догорел… - пробормотал он.
Девочка обратила к нему лицо. Темные глаза, казалось, потемнели еще больше.
- Ты старый! Почему?
Он не ответил. Она взмахнула руками и в краткий миг очутилась на подоконнике.
- Пойдем со мной… - попросила она.
Старик, изумленно вскинул брови.
- Куда же мы пойдем?
- Я не знаю. Я давно не видела звезд. Пойдем?
Девочка попыталась открыть окно, но оно было тяжелым и плохо поддавалось. Нетерпеливо хмыкнула.
- Я не могу, - ответил старик.
Под пледом он прятал дрожащие пальцы. Впервые она была такой. Впервые он боялся остаться в одиночестве. И впервые понял, что если она уйдет, то он никогда не сможет догнать ее.
- Почему?
- Я люблю эту комнату.
- Я знаю. Я тоже. Но тебя я люблю больше. Пойдем? Ты увидишь звезды…
Старик медленно поднялся с кресла. Подошел к ней. Она тихо взяла его за руку. Нежно провела рукой по щеке. Она поцеловал маленькую детскую ладошку. Потом дернул окно. Оно со скрипом открылось, впустив холодный воздух и крупицы снега.
- Иди.
Девочка долго смотрела на него. Странное они представляли зрелище. Улыбающийся старик с тяжелым сердцем. И грустная маленькая девочка с чистым взглядом.
- Помнишь? – вдруг вновь спросила она.
- Я все помню, - ответил он.
- Спасибо тебе.
Она шагнула в ночь. В безумный снежный звездопад.
Старик знал, что теперь-то точно никогда не догонит ее. Всю жизнь она заставляла его мчаться за ней. Но теперь она ушла. Он никогда ничего не видел в черноте ночи. А она рискнула что-то увидеть.
… А снежинки тихо бились о стекло… Все бились и бились…

_________________
Самые долгие из тех дорог, что мы выбираем, это дороги к самим себе(с) sanguis
найти меня можно здесь Йа и здесь Булавка... и еще немножечко здесь Twilight Russia. Форум


Вернуться к началу
 Профиль  
 
СообщениеДобавлено: 23 янв 2014, 20:38 
Не в сети
Аватара пользователя

Зарегистрирован: 25 янв 2012, 16:46
Сообщения: 3737
Откуда: Москва
Сказочная страна.
Ассоциации, сравнения, жизнь и смерть, любовь, холод, равнодушие.
Путешествие в мир переменчивости, текущей жизни.

Красиво...

Jina_Klelia писал(а):
Когда-то осень постарела. Глубокие морщины туч избороздили ее небо. Она скинула золото своих ветвей. Зачем старухе украшения? Она утопила их в слезах, захлебнулась во влажном воздухе одиночества. Она умирала. Она умерла.

Jina_Klelia писал(а):
Первое, что увидел кактус, была высокая стройная береза. Молодые листочки кокетливо обнажали ее ствол, и кактус задохнулся от такого самоуверенного бесстыдства и собственного волнения от вида ее белой, как снег, коры.

_________________
Изображение . Иллюстрированные фики: Hamamelis, jedilady, ludakantl и другие...


Вернуться к началу
 Профиль  
 
Показать сообщения за:  Поле сортировки  
Начать новую тему Ответить на тему  [ Сообщений: 2 ] 

Часовой пояс: UTC + 4 часа


Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 0


Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения

Найти:
Перейти:  
Powered by Forumenko © 2006–2014
Русская поддержка phpBB