Разговор с родителями, как Андрей и предполагал, был сложным. Попробуй подай им информацию, что Кира совершила ужасную ошибку, которая может сломать всю её жизнь. Саша мялся и мямлил, будто школьник у директора в кабинете. Андрей не хотел всё это слушать, но и уйти не мог. Обещал Воропаеву, что будет рядом, тот совсем скис. Реакцию родителей он себе представлял заранее и почти не ошибся. Мама после недолгого ступора ударилась в слёзы, хваталась за голову и причитала «что же теперь делать». Папа долго молчал. Если Павел Олегович молчит, значит, он в высшей точке своего негодования. В этот раз он не произносил ни слова непозволительно долго. - Как ты мог, Андрей? Его первые слова были обращены именно к сыну. Он даже удивился: тут Сашка стоит, прямой виновник, который и взял с них с Ромой обещание никому не говорить о Кире, но отец всё равно не доволен Андреем. - Это я попросил их молчать, Павел Олегович, - вмешался Саша. - Их? Кого их? – он переводил взгляд поочередного с одного виноватого лица на другое. – Кто ещё посвящён в вашу тайну? - Рома нам помогал в поисках. Отец очень разозлился. В свойственной ему манере он преувеличивал – все кругом знают, что с Кирой творится, и только они с мамой не в курсе. И сколько бы Андрей с Сашкой ему не объясняли, что ситуация была под контролем, что они прилагали максимум своих усилий к поиску, Павел Олегович их не слушал. - Вы должны были в первую очередь обратиться к нам! Андрей, ты должен был! И почему он вечно всем должен? - Пап, толку-то? Ну знали бы вы, что Кира сбежала, и что с того? Вы бы только волновались попусту. - Что ты несёшь? Она нам как дочь! - Я знаю, - перебил его Андрей, пока он не пустился в долгие и гневные тирады. – А мне как сестра. И мы сделали всё, что бы её найти, всё возможное. И нашли. Сейчас не это важно – кто кому и почему что-то не рассказал, нужно решать, что теперь делать с Кирой. Саша смотрел на Андрея как на сумасшедшего. Он сам бы никогда не рискнул вот так заткнуть Жданова-старшего. Но его слова возымели эффект, отчитывать их отцу перехотелось и разговор, наконец, завязался по существу. Саша не хотел оставлять сестру в России, он хотел везти её в Британию, в Лондон, и в этом вопросе проявлял недюжую твёрдость. - Всё-таки советую начать с московских клиник. У нас есть очень хорошие специалисты, нужно знать, с чем мы имеем дело, насколько всё серьёзно… - Павел Олегович, я вам и так скажу - всё очень серьёзно. Я не хочу посвящать местную общественность в наши проблемы. Пойдут слухи, не нужные ни мне, ни вам, ни в первую очередь Кире. И уж простите, отечественной медицине я не доверяю. Сам Андрей согласен был с отцом – не обязательно Киру увозить, главное выбрать хорошего специалиста, а где именно её лечить не так уж и важно. Хоть на Марсе, хоть в Москве. Но Сашка на Лондоне зациклился. «Там лучше, там лучше». Лучше – враг хорошего, как известно. Но решать, конечно, не ему. Отец с мамой уехали проведать Киру, заодно отпустить Рому, который за ней сейчас присматривал. Хорошо, что Андрею не нужно было присутствовать при этой встрече – маме будет очень плохо. Она наплачет целый океан, это точно. На следующий же день родители и Сашка с Кирой улетели в Лондон. Его оставили в Зималетто, заниматься делами. Для Андрея эта новость стала ударом под дых – вот так с бухты-барахты в президентское кресло. Раньше он время от времени занимался делами отца, но один ещё никогда не оставался, тем более накануне показа. Как оказалось, управлять такой компанией, как Зималетто не так легко, как раньше Андрею казалось. Постоянно приходилось принимать какие-то решения, каждый день, и если ты ошибся, плохо будет не только тебе, но и всем людям, которые с тобой работают. Такая ответственность утомляла. К тому же слово президента, как оказалось – совсем даже не закон. Оспаривать его лезли все, начиная с рядовых секретарей и заканчивая истеричным гением Милко. Как отец со всем этим справляется? Андрей всего неделю исполнял обязанности президента и уже готов был лезть на стену. Наверное, это не для него. Раньше ему хотелось стать президентом, он об этом даже мечтал, но сейчас эта идея не казалось такой уж привлекательной. От Ромы не было ровно никакой помощи. В этой ветреной голове мысль была всего одна – кого же затащить в постель сегодня. Да и Андрея он вечно сбивал с рабочего настроя. Урядов тоже вёл себя странно, ценных замечаний от него не дождешься – чтобы ты не сказал, он со всем согласен. Даже если одно твоё утверждение абсолютно противоречит другому – всё равно ошеломиссимо. С Милко Андрей только ругался. У того настроение было уж очень неустойчивое, а подстраиваться Жданов не умел и не хотел. Секретарши дружным скопом уходили на обед в час и возвращались в три, после чего удалялись на перекур, пережор и перемыв костей. Всё это время на телефонные звонки он отвечал сам, распечатывать документы бегал в приёмную и даже кофе себе варил. Наверное, на них надо было просто крикнуть – работайте, а то уволю к чёртовой матери! Но так Андрей пока не умел. О Кире он знал немного со слов отца. Она прошла обследование и сейчас лежала в какой-то дорогой частной клинике. Лечиться она по-прежнему не хотела, чем доводила родителей до исступления. Именно поэтому папе приходилось говорить, что хотя бы в компании всё в порядке, и они всё успевают. На самом деле они ни черта не успевали. Показ был запланирован на понедельник, а работы ещё было столько, что ни конца, ни края не видно. Именно поэтому Андрей решился на крайние меры – он отменил законный выходной сотрудников и вытащил всех на работу в воскресенье. Ну и шуму же было. Правда, у него всё же появился союзник, человек, который хоть чем-то ему помогал. Юлиана Виноградова – добрый друг их семьи и неизменный пиар-директор каждой коллекции. Она в субботу вечером кинулась успокаивать всех недовольных отменой выходного сотрудников, пока Андрей курил четвёртую, за последние десять минут, сигарету в кабинете. Естественно во всей этой суматохе он не смог выкроить лишней пары часов, чтобы съездить к Пушкарёвым. Валерий Сергеевич звонил Андрею каждый день и с его слов он знал, что с Катей всё по-прежнему плохо. Хотя это «плохо» в понятии Пушкарёва было всё так же неполным, о зависимости дочери он не знал. Андрей так и не решился сказать, хотя должен был. Катю надо лечить, давно пора. Сам себе пообещал, что разберётся с этим чуть позже, когда собственный бардак разгребёт. В воскресенье он приехал на работу раньше всех. Даже Потапкин ещё не проснулся. Через часик явилась и секретарша отца – Люба. Девушка, насколько Андрей смог понять, к нему клеилась. Говорить «влюбилась» он не решался, всё-таки любовь дело серьёзное, но что-то наподобие влечения она к нему испытывала. Вот и сейчас, вошла в кабинет в откровенной кофточке и юбке непозволительной длины и мягоньким голосом сообщила, что Милко его ищет. - А кофе хотите? Я сварю. - Не надо, я уже выпил, - сообщил Жданов, протискиваясь в дверной проём мимо девушки. Она проводила его разочарованным взглядом. С Милко Андрей провозился всё утро. Он был невыносим настолько же, насколько и гениален. Наверное, потому отец его и терпит, что каждая коллекция лучше предыдущей выходит, но баланс человеческих качеств сохранился: великий талант – отвратительный характер. Рома скакал по мастерской, мимо полуодетых моделей, сыпал комплиментами и занимался вовсе не работой. Мозги у друга были, только использовать он их по назначению не спешил. А мог бы. Так что по большому счёту всё «грязную» работу Жданову приходилось выполнять в одиночестве. Это выматывало и раздражало. Всё на тебе. ВСЁ. В мастерской крутилась и Лерка. Они после последней ссоры не поговорили ни разу. То есть ссорой их последний разговор и не назовёшь, если бы Андрей позвонил ей в этот же день, Изотова бы остыла и забыла, но как-то всё навалилось и Леру из головы вытеснили другие проблемы. Так что сейчас она бросала на него гневные взгляды и обиженно отворачивалась. От Милко Андрей вышел эмоционально вымотанный, но на передышку времени не было, пришлось ехать в отель и лично проконтролировать свет и звук. Больше некому, Юлиана и так выполняла работы намного больше, чем положено, а все остальные только имитировали занятость. В половине третьего он вернулся в офис с единственной мыслью – руководитель из него никакой. Любочка снова пристала со своим кофе, хотя от неё Андрею сейчас нужен был только список звонков, полученных за время его отсутствия. - А я не записывала, - улыбнулась Любочка. – Надо было? Павел Олегович никогда не просил записывать. - Ну вы хотя бы запомнили? - Что? Андрей только улыбнулся. Тупей существо на планете ещё поискать надо. Он сел в кресло, то, что напротив президентского. Не любил занимать отцовское, оно ему не подходило. По привычке всегда садился в то, что для посетителей. Любочка что-то ворковала под ухом, время от времени обдавая его запахом приятных духов. Шанель шанс? Литл блэк дресс? - Вы устали, Андрей Палыч, вам отдохнуть бы. Она сначала просто положила ему руку на плечо, а потом стала делать массаж. Андрей не сопротивлялся, это было приятно. Он закрыл глаза и расслабился. Голос у Любочки был приятный, несмотря на то, что чаще всего она говорила ерунду. Момент, когда она наклонилась к нему и полезла целоваться, Андрей упустил. Как-то всё быстро произошло, но именно в этот же момент в президентский кабинет вошла Лера. Люба отпрянула от него, Андрей встал, хотя сам ещё не до конца сообразил, что произошло. Лера от возмущения потеряла дар речи. - Жданов… - только и смогла выговорить она. Секретарша Люба делала вид, что она ни при чём, накручивала локон на палец и смотрела в окно. Андрею же нужно было оправдываться. Это было так неприятно, и так не вовремя... - Я значит места себе не нахожу, чувствую себя виноватой, пришла извиняться! – начала закипать Изотова. - А ты с секретаршей развлекаешься? Ниже падать некуда! Любочка от возмущений ахнула. - Чего ты сейчас сказала? - А с тобой вообще никто не разговаривает! - Прекратите обе! – разозлился Андрей, но девушки его не слушали и самозабвенно оскорбляли друг друга. В кармане зазвонил мобильный, Андрей отошёл к окну, чтобы лучше слышать. - Андрей Павлович Жданов? – спросили его на том конце трубки. - Да, я слушаю. - Это вас из третьей городской больницы беспокоят. Вы знакомы с Валерием Сергеевичем Пушкарёвым? Люба с Лерой мешали сосредоточиться, он замахал на них руками, чтобы заткнулись, но девушки только оскорбились, и кричать стали ещё громче и теперь на него. Андрей отвернулся от них. - Да, я знаю его. Что-то случилось? - Мы звоним вам по его просьбе. Вы сможете приехать сейчас в больницу? - Что случилось? Девушка что-то стала объяснять, но за воплями Изотовой и Любочки он ничего не расслышал. - Заткнулись сейчас же обе! – громко крикнул он. Заткнулись все трое - и Лера с Любой, и девушка в телефоне. - Простите, это я не вам, - объяснил Андрей. – Скажите, куда приехать? Девушка назвала адрес больницы, Жданов положил трубку. - Значит так. Люба, вы остаётесь на телефоне, записывайте все звонки, я ясно объясняю? А сейчас позовите ко мне Урядова и Малиновского. Она смотрела на него, нахмурившись, Андрею снова пришлось прикрикнуть. Любочка убежала исполнять приказ. - Лера, ты тоже иди работай. - Я не тоже, Жданов! Я не тоже! Ты не имеешь права так со мной… - Мы поговорим потом! Ну почему никто не понимает, когда с ними разговаривают спокойно? Неужели обязательно орать? Лера обиделась и ушла, громко хлопнув дверью. Через пару минут в кабинет вошли Урядов с Ромой, Андрей быстро перепоручил им все дела и без объяснений уехал. По дороге в больницу он размышлял о том, что у Пушкарёвых произошло. Кто в больнице, Валерий Сергеевич или Катя? На душе было не спокойно. *** Катя спешила домой, буквально бежала, хотя прекрасно понимала, если Валерьевна решит позвонить отцу, то опередит её в любом случае. Что она могла ему сказать? Ничего конкретно она не выяснила, хотя могла что-нибудь заподозрить и поделиться своими размышлениями. Тогда Кате нужно придумать, как эту Инну дискредитировать. Конечно, можно просто сказать, что терапевт она никчемный, что Кате не понравилось у неё и что ей стало только хуже. Главное, чтобы папа ей поверил. У своего подъезда Катя встретила человека, которого совсем не ждала. - Привет, - поздоровался с ней Олег, парень Киры. – Поговорить надо. - В честь чего? Я вам с Воропаевой уже который день названиваю, вы меня игнорируете. - Вот о Кире я и хочу поговорить. Ты когда с ней разговаривала? Выглядел Давыдов прескверно. Ещё хуже, чем обычно и, несомненно, под дозой. - Давно я с ней разговаривала. Она на меня трубку не берёт. Олег стал рассказывать ей очень занимательную историю. Оказывается, Киру неделю назад поймал брат с дружками. Ворвались они прямо в квартиру, чуть не сломали дверь, нос Олегу, и выволокли Киру насильно. Теперь Давыдов просил у Кати домашний адрес Киры. Адрес она знала, раньше они время от времени тащили что-нибудь из её дома. - Я просто так тебе должна адрес дать? - А что ты хочешь? - А то ты не знаешь, чего я хочу. Давыдов сомневался, смотрел на Катю с недоверием. Расставаться с кокаином ему не хотелось. - А если ты меня обманешь? Адрес не тот дашь, например. - Не обману, - Катя протянула руку за своей платой. Олег с неохотой отдал ей маленький пакетик. У Кати даже ноги подкосились от такого блаженства. У неё в руках был кокаин. Наконец-то. Она наспех назвала ему адрес Воропаевой и побежала домой. В ногах появилась небывалая лёгкость, а в голове – ясность. Все проблемы с психотерапевтом теперь казались ей незначительными. Что сложного в том, чтобы сказать отцу: «Я к ней больше не пойду»? А потом она закроется в ванной и примет спасительную дозу. - Пап! – с порога позвала Катя. - Папочка, я дома! Скинула обувь и первым делом направилась в свою комнату. Сняла с плеч рюкзак, засунула в кармашек кокаин, а сам рюкзак далеко под диван запихала. - Пап, ты дома? Ни в спальне, ни в гостиной она его не нашла. Сначала решила, что он ещё с работы не вернулся, но потом вошла в кухню и обнаружила отца на полу. - Пап! Он тихо постанывал, но глаза не открывал. Катя растерялась и очень испугалась. Сначала стала трясти его, как ненормальная, просила открыть глаза, пыталась поднять. Не сразу сообразила, что делает только хуже. К телефону бросилась уже вся в слезах. Пока объясняла дежурному диспетчеру, что произошло и куда приехать, сорвала голос. Скорая не торопилась, а может Кате так казалось, но за то время, пока она их ждала, отец успел немного прийти в себя. Он открыл глаза и заговорил с ней, хотя, кажется, не понимал, что перед ним его дочь. - Ты проследи за Катей. За ней нужно следить. Спасать. Наркотики. У Кати всё внутри оборвалось. В дверь к ним позвонили, она бросилась открывать. Папу забрали в больницу. Ей удалось поехать на скорой вместе с ним. Всю дорогу в голове билась одна единственная мысль, причиняя физическую боль – чтобы не случилось, это она виновата. Папа узнал о наркотиках, и ему стало плохо. И чтобы сейчас не произошло – это всё её вина. Дальше приёмного покоя её не пустили, а папу забрали. Она не знала, что с ним, и не могла сориентироваться, у кого спросить. Металась по коридору и мысли были самые мрачные. Она останется одна, совсем одна и во всём виновата сама.Время, казалось, сошло с ума - почти час пролетел как одна минута, а о папе не было никаких новостей. Катя села на корточки и стала качаться из стороны в сторону. К ней кто-то подошёл, много людей, и все её о чём-то спрашивали, пытались поднять. Внезапно кто-то из толпы взял её за руку и потянул вверх. - Катя, ты меня слышишь? Посмотри-ка на меня. Этот мужской голос был ей знаком. Она смотрела вниз и видела черные лакированные туфли и джинсы. - Я успокоительное принесу, - сказала какая-то девушка и убежала. Обладатель знакомого голоса её обнял и стал успокаивающе гладить по голове. Катя плакала. - Тише, девочка. Всё будет хорошо. От его свитера пахло знакомым кондиционером для белья.
Последний раз редактировалось Skillet 18 янв 2014, 20:29, всего редактировалось 1 раз.
|