|
от автора: чуточку позитива ведь не помешает, да?
Мария Короткова проснулась субботним утром в объятиях своего горячо любимого мужа и сладко потянулась. Если уж и говорят, что где-то в мире существуют счастливые люди, то это было именно о ней. В своей карьере она достигла невероятных высот – после работы на ресепшен, когда Катька Пушкарева перешла в бывший кабинет Ветрова, а Клочкова стала секретаршей Киры Юрьевны, Андрей Палыч назначил именно ее, Машу, своим секретарем. На ресепшен взяли другую девушку, а Амура возглавила новый диспетчерский отдел. Вот так Маша стала президентским секретарем. Работы стало в разы больше, но это была интересная работа. Она составляла расписания, отвечала на звонки, заказывала обеды в офис. Выполняла всю ту мелкую работу, которая не входила в обязанности, но часто выполнялась Катей, и от которой принципиально увиливала Клочкова.
Кроме перемен в карьере, были еще и перемены в личной жизни. Она наконец-то вышла замуж за своего Федьку. Эти два года они играли в кошки-мышки. То сходились, то расходились. Машка еще надеялась найти кого-то посолиднее, ведь она теперь не просто девочка с ресепшена, а секретарь президента, ежедневно общавшаяся со всеми партнерами Ждановых/Воропаевых. Она повидала людей из этого круга и размечталась. А что? Она ведь может кого-то подцепить? Машка всегда верила в силу своей выдающейся… хмм… обаятельности. Но однажды после очередного загула обнаружила Федьку рыдающим на этаже производства. Точнее, обнаружила не она, а новенькая с ресепшена. Она-то Машке и позвонила, донесла. Сердобольная! Машка психанула и помчалась разбираться со своим ненаглядным. А когда увидела его лицо, то поняла одну простую вещь – каждый раз она его убивает. Даже своим не особенно великим умишком (а Маша на этот счет иллюзий не строила, и вполне отдавала себе отчет, что есть женщины и поумнее ее). Но растерянный Федькин вид не оставлял места для других мыслей. Он сломался. Еще немного, и он осознает, какая она никчемная, и бросит все попытки перевоспитать ее. А Маше вдруг так захотелось поддаться этому перевоспитанию. В конце концов, роднее Федьки у нее никого не было. Да и не будет. А резать каждый раз вот так по живому и себя, и его – какое-то садомазо. Она села с ним рядом, обняла и заплакала. Эти рыдания сопровождались смешками женсоветами, обретавшегося рядом. В итоге Федька ее еще и успокаивал. На следующий день она перевезла к нему свои вещи и вместе с Егоркой поселилась у него. В крошечной квартирке на окраине города. И была счастлива. Как и обалдевший Федька. Теперь, когда они поженились, Машка действительно не знала, чего еще можно желать в жизни. Разве только появления на свет маленьких Коротковых.
Федька сопел ей в шею и просыпаться не желал. А между тем Машка слышала, как на кухне грохотал кастрюлями Егорка. Внезапный звонок телефона окончательно пробудил ее ото сна, и Короткова, отпихнув мужа, потянулась к тумбочке. Чуть не выпустив из рук телефон, она обнаружила, что звонит ей горячо обожаемый шеф, президент всея Зималетто, Андрей Павлович Жданов. Поскольку тот не имел привычки посягать на ее личное время ежедневно с 18:00 вечера и до 9:00 утра, равно как и в выходные дни, Машка, крайне удивленная, приняла звонок и поднесла телефон к уху.
- Алло, Андрей Палыч! – выпалила она.- Доброе утро!
//Егорка, услышав, что мама уже проснулась, вихрем влетел в спальню. //
- Доброе утро, Мария. Прошу прощения за столь ранний звонок, но мне необходима ваша помощь, - голос президента звучал бодро, что свидетельствовало о том, что он давно на ногах.
//Сын, лукаво улыбаясь, и будучи не особенно разговорчивым ребенком, попросту принялся тащить за край одеяло, чтобы стащить его с родителей и обратить на себя их внимание. Кстати, ему очень нравился его новый папа, но еще в большем восторге он был от того, что теперь, получив этот статус, Федька мог катать его на мотоцикле в любой момент, когда того Егорушкина душа пожелает//
- Да, Андрей Палыч, конечно! – с энтузиазмом сказала Машка, пытаясь отбить одеяло у вцепившегося в него мертвой хваткой Егора.
//В это время Федор Коротков недовольно замычал и спрятал голову под подушку//
- Мария, пожалуйста, попросите Шуру Кривенцову отменить все встречи Романа Дмитриевича на понедельник. С остальными встречами на неделю пусть уже разберется на рабочем месте.
//Егорка задорно захихикал и принялся щекотать Федины пятки, тот забил ногами по кровати, пытаясь поскорее убрать ноги от пальцев ребенка//
- Конечно, Андрей Палыч. А что случилось?
//Машка по-прежнему цеплялась за остатки одеяла, но и Егор не сдавался, умудряясь каким-то образом одновременно хохотать, тащить это окаянное одеяло и доставать отца. Слава богу, Андрей Палыч этого не видит! Маша сдерживалась от смеха из последних сил//
- Роман Дмитриевич в больнице. И еще, Мария, не сочтите за труд, освободите, пожалуйста, в моем расписании четверг и пятницу. Видимо, мне придется лететь в командировку вместо Малиновского.
//Федька окончательно проснулся, и высунул голову, оценивая происходящее и прислушиваясь к Машкиному разговору по телефону//
- А что с Романом Дмитриевичем? – обеспокоенно спросила Маша и тут же прикусила язык. Хоть Федька уже и не ревновал ее к директору маркетингового отдела, но зачем лезть на рожон?
- Ногу сломал, Мария! Ногу! – возмущенно проговорил любимый президент. – Спасибо за помощь и удачных вам выходных. Еще раз простите, что побеспокоил.
- Да ничего, Андрей Палыч, - в замешательстве проговорила Маша.
В этот момент Егорка таки стащил с них одеяло, захохотал в голос и грохнулся вместе с одеялом на пол. Федька издал клич апачей и последовал за сыном, и они весело забарахтались в складках одеяла, щекоча друг друга.
Маша быстро сбросила звонок, надеясь, что Жданов не услышал этого шумного бенефиса семейства Коротковых.
Но Жданов услышал. Странная возня и финальные вопли в трубке вызывали в нем ненужные ассоциации, но он даже вникать во все это не хотел. «Все счастливые семьи счастливы одинаково» - вот только его семью счастливой не назовешь, да он вообще не чувствовал, что у него была семья. Но вновь задавать себе давешние вопросы он не хотел. Долго киснуть не было в его духе. Скорее наоборот. Он всегда гордился умением отвлекаться.
- Ну, с этим все, я тебя отмазал, - проговорил он и посмотрел на пристроившегося напротив него Малиновского. Его нога в гипсе возлегала на подушке, а он сам с видом мученика взирал на своего президента. Прошлой ночью Андрею пришлось мчаться в травматологию, чтобы вызволять оттуда своего нерадивого друга. Когда он увидел несчастного Малиновского в разорванном пальто и с гипсом, весь его пыл и желание настучать тому по голове прошли. Он забрал Ромку из больницы и отвез к себе домой. Пока здесь не было Киры, он вполне мог взять заботу о друге на себя. По крайней мере, его домработница согласилась помочь. А искать сейчас сиделку времени не было совершенно. Родители Малиновского отбыли в Италию в отпуск, и отзывать их оттуда Роман не захотел.
- Ромк, ты ж меня без ножа режешь, – вздохнул Андрей.
- Знаешь, я бы тоже предпочел романтичное путешествие в город белых ночей лежанию на диване с больной ногой! – Малиновский был не в духе, но оно и понятно, из-за перелома у него поднялась температура, безумно болела нога, причем под гипсом еще и нестерпимо чесалось. А бессонная ночь тоже оптимизма не прибавляла.
- Можно подумать, что я тебя туда развлекаться оправлял, - пробормотал Андрей, - ты же знаешь, какие проблемы в тамошнем филиале.
- Ну да, а ты и рад меня в гроб загнать работой. Еще и Пушкаревой в пасть меня закинуть! Ты издеваешься? Знаешь же, какие у нас отношения!
Андрей поморщился. Для всей их троицы те события стали своеобразным табу. Слишком трудно было вспоминать. Кате – потому что именно она пострадала. Андрею – потому что по сей день мучило чувство вины, пусть и спрятанное глубоко-глубоко. Малиновскому – просто потому, что не был дураком, и понимал, что это всех ставит в неловкое положение. А в работе это неуместно.
- Еще слово, и я подумаю, что ты это специально устроил.
Малиновский, невзирая на боль, приподнялся на кровати.
- С ума сошел?
- Как ты умудрился вообще? – спросил Андрей миролюбиво.
- Как-как! Да я же не виноват, что на выходе из этого чертова клуба дорогу не расчистили от снега и льда! Средневековье какое-то! Поскользнулся, упал, очнулся – гипс… Точнее не… Не так. Очнулся я от того, что моя нога будто в пламя угодила. Палыч, Палыч, да будут эти обезболивающие действовать или нет, а?
- Потерпи ты немного! В конце концов, ты так напичкан обезболивающем, и в тебя влито еще с вечера столько алкоголя, что ты по определению должен быть в отключке и ничего вообще не чувствовать! Как знать, может, если бы ты не напился до чертиков, то сейчас проводил бы приятно выходные в компании Милочки. Кстати, это она вызвала скорую.
Милочка работала у них второй год, ее взяли на респшен вместо Маши Коротковой. Милая, под стать своему имени, она сразу пришлась ко двору. Невысокая, с красивой улыбкой и заливистым смехом, она была из тех девушек, которые всегда будут «своим парнем» в любой компании. К тому же хорошенькая, кудрявая, невысокая, но длинноногая, она обладала столь заманчивым для Романа третьим размером груди. И Малиновский с первых дней принялся ее обхаживать, но она не поддавалась, что бы тот ни предпринимал. Она превратилась для него в своеобразный вызов собственной квалификации дамского угодника и соблазнителя. Как когда-то он придумывал план по совращению Кати Пушкаревой, так теперь он вел наступление по всем фронтам на Милу Стеклову. Только на этот раз не было инструкций, насмешек и обмана. Он искренно верил в то, что дело его правое, и враг будет повержен. Под врагом подразумевалась Милина неприступность. Шаг за шагом он приближался к своей цели, оттачивал собственные приемы. Нет, конечно, другие девушки его интересовали, но уже мимоходом. Мила стала целью, мишенью и трофеем одновременно. И надо же, что именно теперь, когда Роман впервые добился хоть каких-то результатов, и она впервые за долгое время согласилась в пятницу после работы сходить с ним в клуб, с ним произошло такое несчастье. Сперва он перебрал спиртного, набираясь храбрости, чем явно не обрадовал девушку, а потом еще и ногу сломал. Это было самое потрясающее свидание в его жизни. Причем в буквальном смысле.
- Черт! Черт! Черт! – взвыл Малиновский, дотрагиваясь до гипса.
- Да не трогай ты его! – рявкнул Жданов, - ты б лучше спать ложился. Все равно толку от тебя никакого теперь.
Малиновский откинулся на подушки и потер пальцами переносицу.
- Ну и что теперь делать будешь? – устало спросил он.
- А у меня есть варианты?
- Значит поедешь?
- Поеду.
- С Пушкаревой?
- С ней, - в голосе его звучала обреченность, - ладно, ты отдыхай. Если что-то понадобится, позвонишь. Через час придет Анна Сергеевна, не стесняйся, если что обращайся к ней. А я в Зималетто.
- Палыч, ты псих все-таки, - мрачно ответил Малиновский, - работать по субботам – это уже через чур, тем более после бессонной ночи.
Андрей пожал плечами. Все, что угодно, лишь бы отвлечься. Он так не хотел ворошить прошлое, но эта поездка сама собой перечеркивала все его планы. И как они с Пушкаревой уживаться будут в этой чертовой командировке?
- Ну .с учетом того, что мне придется уехать на несколько дней, придется успевать все сделать быстрее, чем я планировал. А в офисе еще кипа документов, с которыми надо ознакомиться. Придется взвалить на себя еще и твою работу!
Кира лениво подошла к бассейну и расположилась на шезлонге возле Маргариты. Та обеспокоенно посмотрела на невестку.
- Андрюша звонил? – спросила она.
- Малиновский ногу сломал, - мрачно ответила Кира, - и ему придется ехать в Питер. Там проблемы… Спрашивал, смогу ли я вернуться из отпуска раньше.
- А ты?
- А что я? Я эту поездку планировала за полгода. Ничего, Урядов прекрасно справится с управлением. За три дня ничего не случится.
Марго задумалась. Несколько лет назад она считала, что не может быть большего счастья, чем свадьба этих детей. Но, как оказалось, оба «чада» были настолько эгоистами, что не желали иметь ничего общего, кроме фамилии и работы. Вплоть до общих детей. Но Марго никогда не осмеливалась спросить, когда они порадуют стариков внуками. Она не хотела давить на них. Но в то же время видела, что в отношениях Киры и Андрея есть какая-то безысходность, спрятавшаяся за внешним благополучием. Видела не только по Андрею, но и по Кире. Та даже ревновала будто бы по привычке.
- Он сам едет? – осторожно спросила Маргарита.
- С Пушкаревой, - в голосе Киры послышалось раздражение.
Маргарита покачала головой. Нелюбовь Киры к финансовому директору была необъяснимой, но факт оставался фактом – Кира Пушкареву на дух не переносит. Помолчав, она добавила:
- По крайней мере, я могу быть уверенной в том, что он там никого не подцепит, раз едет с ней.
Марго улыбнулась. Осознавала ли Кира то, что Екатерина Валерьевна все-таки тоже женщина. Причем с некоторых пор весьма эффектная. Своего Павлушу она бы с такой женщиной не отпустила. А Андрей гораздо любвеобильнее своего отца. Да и Кира прекрасно знает, что ее муж не однолюб.
- Почему? – невинно спросила Маргарита.
Кира захихикала:
- Если там будет Пушкарева, она его работой загоняет. У него просто не будет времени.
- А сама Катерина?
Кирины брови поползли вверх. Она недоуменно посмотрела на Маргариту.
- Кто? Пушкарева? Я скорее поверю в то, что Роман женится, чем в то, что между Андреем и ею что-то может быть. Вы ее видели?
Марго только покачала головой. Она очень любила Киру, но у той была одна неприятная черта - высокомерие. И она в упор не видела людей вокруг себя. Точнее видела, но лишь тогда, когда сама того хотела.
А еще Марго невольно задавалась вопросом – зачем они все так хотели этого брака? То, что их дети несчастливы, было видно невооруженным взглядом. Может быть, прав был Сашка, и им не следовало жениться?
_________________ Самые долгие из тех дорог, что мы выбираем, это дороги к самим себе(с) sanguisнайти меня можно здесь Йа и здесь Булавка... и еще немножечко здесь Twilight Russia. Форум
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
И где же это Роман подскользнулся?
спасибо 
город романтичный ,у Андрея безвыходная ситуация,а Катя сильная женщина,на первом месте работа,она знает что смешивать чувства не стоит думаю что Жданов отходит на второй план 
