от автора: спасибо всем за комментарии, очень рада присоединившимся! Эта продка состоит из маленьких эпизодиков. Надеюсь, понравится)
Герман Полянский. Партнер и друг Андрея Жданова. Несколько лет назад он поставлял для Зималетто новое оборудование. Именно тогда они и познакомились, а потом деловые отношения переросли в хорошую необременительную для обоих дружбу. Собственно, к нему и Катя испытывала симпатию. Единственный, кому он не нравился – Малиновский, но в этом можно было усмотреть определенную степень ревности. Он не привык делить Андрея еще с кем-то. Но это было не Катиного ума дело. Герман был красивым мужчиной, на год или два младше Жданова. У него было светлое открытое лицо, приятные черты лица, выразительные голубые глаза. Образованный, воспитанный, харизматичный, он не мог не внушать доверия. Успешный бизнесмен, приятный собеседник, Герман очаровывал с первого взгляда. Собственно, своим появлением Герман спас Катю от крайне неприятного разговора. Да и вообще, поднял ей настроение. Пользуясь встречей, они увлеклись обсуждением рабочих моментов, поскольку в Зималетто планировали очередное расширение производства, а значит, вскоре предвиделись новые закупки. И хотя этот вечер носил исключительно деловой характер, да и в этом случае необходимо было присутствие как минимум еще и Андрея, Катя и Герман настолько были увлечены разговором о дальнейших перспективах сотрудничества, что Юлиана поспешила ретироваться, чувствуя себя совершенно лишней. Странно, но когда они обсуждали дела с Мишей, ощущения были совсем другие. Нет, в кулинарии Юлиана не разбиралась тоже. Но Миша был свой человек, рубаха-парень. А вот с этим красивым мужчиной, озадаченным совсем иного рода вопросами, Юлиана не находила ничего общего. Да и тема их беседы мало ее трогала, поскольку ни прямо, ни косвенно не касалась пиар-агентства. А технические подробности производства модной одежды ее не интересовали. Многозначительно посмотрев на Катю, словно намекая, что разговор еще не окончен, и попрощавшись с обоими, Юлиана выпорхнула из ресторана. Она посмотрела на часы. 23:00. Детское время. Юлиана вздохнула и пошла к машине. Этот вечер подтвердил ее догадки. Точнее, и подтвердил и подкорректировал. Ничего с Катей не происходит. Все нынешнее – следствие того, прошлого. В том-то и дело, что ничего не происходит… Она не живет, она перемещается в пространстве. Юлиана очень хорошо помнила тот день, когда нашла полубезумную Катю в ее коморке, помнила, как утешала ее в женском туалете. А утром Катя пришла совсем другая. Сдержанная, немного уставшая. А главное – пустая. Даже не так – опустошенная. Юлиана, человек от рекламы, мыслившая слоганами, в реальной жизни не любила таких громких слов, но другого просто не могла подобрать. И она отдавала себе отчет в том, что эту пустоту нужно, просто необходимо заполнять. Ей почему-то почти по-матерински стало жаль эту умненькую девочку, потерявшую нечто важное в своей жизни. Юлиане она напомнила себя саму после первого развода. Болезненные воспоминания уже не пугали ее. Юлиана научилась с ними жить, с тех пор прошло так много всего. И мир вокруг заполнил пустоту. Она выстояла. А теперь помогала выстоять Кате. Но глядя на нее, она была уверена, что что-то идет не так. И та терапия, которая в свое время помогла ей, Кате просто не подходит. Она не обращает внимания на мужчин, она не влюбляется. Она даже развлекаться не умеет, будто душа ее надела траур, будто что-то держит ее. И никакой Миша тут не поможет. Нет, Катя и шутила, и смеялась, как-то даже пела в караоке, когда они завалились туда, чтобы отметить открытие Мишиного ресторана. Только после той песни, она ушла в дамскую комнату, долго не выходила оттуда, а вернувшись, сидела странно притихшей. Все Катины реакции были вполне нормальными, как и у других людей. Но напоминали хорошо заученную роль, а Юлиана всегда очень тонко чувствовала в людях границу правды и фальши. И всегда могла отличить лицедейство от настоящих чувств. Юлиана никогда не осмеливалась спросить, не считала себя в праве… А сегодня этот вопрос вырвался сам. И она бы обязательно вытрясла его из Кати, ведь не зная диагноза, невозможно лечить. А в том, что Катя болеет затяжной хронической болезнью, она не сомневалась. И неизвестно, какие могли бы быть последствия. Да, Юлиана надеялась добиться все-таки ответа, но появление Полянского помешало. Впрочем, пусть так… Не особенно вникая в специфику их разговора, Юлиана вдруг заметила, что Катя внезапно расцвела. Она всегда расцветала, когда занималась любимым делом. А работа на благо Зималетто определенно относилась к любимым делам. И с Полянским, судя по всему, сегодня ей было гораздо интереснее, чем с Мишей или даже с подругой. Да, им было о чем поговорить. Общее дело, перспективы… И красивый, умный мужчина, который не мог оставить равнодушной даже старушку. В том, что Катя ему нравится, Юлиана не сомневалась с первой минуты. Она давно научилась определять степень заинтересованности мужчин. И потому решила не мешать им. Доброй фее пора спатки. А молодежь пусть развлекается. Тем более, что Полянский клятвенно пообещал отвезти Катю домой. Юлиана поежилась от ветра и поплотнее сжала края воротника лисьей шубки под подбородком. Она не хотела идти домой. Но по большому счету сегодня идти ей было некуда.
- Господин Полянский, меня совсем не обязательно отвозить, я прекрасно доберусь на такси, - Катерина улыбнулась и снова поправила очки. Они стояли в холле ресторана, Катя надевала пальто, торопливо застегивая пуговицы. - Послушайте, мы так давно с вами знаем друг друга, что как-то странно так официально друг к другу обращаться. Если я еще хоть раз услышу это ваше «Господин Полянский», я подумаю, что вы плохо ко мне относитесь. Между прочим, меня Герман зовут. Для друзей – Гера. Катя засмеялась. Ей вдруг чудно стало, что вот этот красавец, почти аристократ, и вдруг «Гера». - Никакого Геры вы от меня не дождетесь, - сквозь смех проговорила она, - но я вполне могу дружить с Германом. - И на том спасибо, Екатерина Валерьевна, - в тон ей ответил он. Катя шутливо-возмущенно поджала губы. - Катя! В крайнем случае, Катерина! Раз уж мы с вами договорились. Сказала и удивилась. Неужели она флиртует? Флиртует. И это вдруг оказалось удивительно легко, естественно. Даже незаметно. И когда научилась-то? Ведь раньше даже пробовать боялась. Да и с кем? С Денисом? Когда только смущалась и пряталась в кокон собственной беспомощности? С Андреем? Да там хоть бы не забывать дышать… И как так вышло, что Герман, человек, которого она давно знала, сегодня вытащил из нее вот это… Незнакомое… Причем, особо не стараясь. Но Катя не испугалась, нет, скорее наоборот, ей понравилось это ощущение. Это было что-то новенькое в собственном поведении. - И все-таки я довезу вас, Кать, не спорьте, пожалуйста, - сказал он, чуть наклонившись, и глядя ей в глаза, - хотя бы на правах друга, раз уж мы договорились. Герман взял ее под руку, и Катя, уже не сопротивляясь, да и не особенно сомневаясь, подчинилась. В машине слушали музыку, перешучивались. Оказалось, что оба разлюбили попсу, предпочитая старый рок или джаз. Оба с удовольствием читали Дэна Брауна и любили фильмы Тима Бартона. Ну и конечно, оба не мыслили своей жизни без работы. Ежедневной, кропотливой, изнуряющей. На прощание он хотел поцеловать ее в щеку, и Катя не отстранилась. Это был такой естественный дружеский жест. Почти как рукопожатие. И в этом не было никакого подтекста… Наверное… Уже потом, сидя в своей комнате, греясь под пледом с чашкой горячего чая, с любовью приготовленного мамой, Катя поймала себя на мысли, что хочет ему понравиться. Странно, но за последние два года ей впервые пришло в голову, что она действительно этого хочет. Может быть, потому что Полянский так красив и умен? Она ведь всегда влюблялась в красивых… Нет, не потому… Ей было интересно с ним. А еще… Давай, Пушкарева, если уж признаваться, то до конца… Он – друг Андрея Жданова. И все.
- И все! – Андрей с раздражением разыскивал пульт по квартире, одновременно разговаривая по телефону. – Я уже дома. Кир, я тебя прошу, не начинай, я смертельно устал, это была сумасшедшая неделя… Да… Да… Давай, пока… Я тебя тоже. «Я тебя тоже» в ответ на признание в любви – так буднично. Обыкновенно. Он уже привык к этому, это был условный рефлекс. «Я люблю тебя» - «Я тебя тоже»/ «Я соскучилась» - «Я тоже»/ «Я хочу тебя» - «Я тебя тоже». Хотя с последним Андрей бы поспорил. Когда в действительности он испытывал желание, настоящее желание, с кровью разливающееся по венам, сжигающее их изнутри? Нет, не физическую потребность, для удовлетворения которой достаточно любой другой женщины, а не только той, которая по определению должна быть самой желанной. Именно вожделение? Именно к ней, к Кире? Или вообще хоть к какой-нибудь девушке? Где он, азарт завоевания, восторг обладания? Это давно уже ушло из его жизни, да он и не скучал по бесконечной погоне за наслаждениями. Но в действительности, хотел ли он Киру больше, чем любую другую? Хотел ли он вообще Киру? Нет. Не хотел. Она, конечно, была для него чем-то большим, чем Лерочки, Анечки, птички и рыбки. Он давно согласился и смирился с утверждением матери, да и самой Киры, что именно она – женщина всей его жизни. Сам себя убедил, что все равно лучшую не найдет. Но разве такое может быть, чтобы женщина, с которой живешь, не вызывала никаких, совсем никаких эмоций? Может ли такое быть, чтобы связав свою жизнь, свое будущее с Кирой, он даже не задумывался над тем, хочет ли он детей? Да и нормально ли то, что он коротает пятничный вечер у телевизора, а Кира упорхнула куда-то в другую страну? Но при этом он не испытывает ни тоски по ней, ни сожаления, что сидит в одиночестве. Странно, но он был даже доволен возможностью спокойно провести вечер без привычных уже упреков, нытья, истерик… Без необходимости оправдываться, подкрепляя слова поцелуями, без обязательной при примирении программы в постели. Секс с ней стал пресным? Да, нет... Не стал… Им было хорошо. Но так же хорошо ему могло быть с любой другой женщиной. Хотя Кира не была и вряд ли когда-то будет для него в одном ряду со всеми. Хотя бы потому, что она Жданова. Иногда ему казалось, что он что-то важное выпустил из виду. Что-то необходимое не заметил в этой жизни. Чего-то не учел. Что-то не сложилось. А казалось бы – что? Ведь у него было все, все, чтобы быть счастливым. Любимая работа, дело всей его жизни – проведение собственного показа в Лондоне, открытие магазинов, красивая женщина рядом, бурная молодость, чтобы было о чем мемуары писать. Деньги, положение в обществе. Все. Не было только одного – чувства удовлетворенности этой жизнью. Дни он наполнял работой. Полностью. От и до. Так, чтобы, приехав домой, валиться с ног от усталости и, влив в себя очередную порцию виски, засыпать крепким сном до утра. Но ведь все хорошо? Вот он, Андрей Жданов, смотрит какое-то идиотское ток-шоу по телевизору, курит в постели, зная, какую ярость это вызвало бы у Киры, потягивает виски и думает, что с его жизнью не так. Именно тогда, когда достиг всего, о чем только мог мечтать. В пустой квартире раздалась трель телефона. Андрей лениво взглянул на часы. 23:00. Детское время. - Палыч! Какого черта трубку не берешь! – вопль Малиновского в трубке чуть не оглушил его. Он автоматически немного отодвинул телефон от уха. - Малина, говори тише, у меня сейчас ухо отвалится! – рявкул Жданов, но Роман не унимался. - Андрюх, у нас ЧП! - Среди ночи? Я вообще-то спать ложился уже, - Андрей чувствовал раздражение, но старался его в себе подавить. Хотя Малиновский и был весьма беспардонным хамом и мог доставать в любое время дня и ночи, а если Киры не было рядом, так и подавно, но, судя по его голосу, действительно произошло нечто из ряда вон выходящее. - Палыч, я в больнице! Я ногу сломал!
_________________ Самые долгие из тех дорог, что мы выбираем, это дороги к самим себе(с) sanguisнайти меня можно здесь Йа и здесь Булавка... и еще немножечко здесь Twilight Russia. Форум
Последний раз редактировалось Jina_Klelia 20 дек 2013, 12:47, всего редактировалось 1 раз.
|