|
Глава 15. «О саде, в котором сходятся все пути»
«Вечер стоял задушевный, бескрайний. Дорога сбегала и ветвилась по уже затуманившимся лугам. Высокие, будто скандируемые ноты то вдруг наплывали, то вновь отдалялись с колыханием ветра, скраденные листвой и расстоянием. Я подумал,что врагами человека могут быть только люди, люди той или иной земли, но не сама земля с ее светляками, звуками ее языка, садами, водами, закатами».
Хорхе Луис Борхес. «Сад расходящихся тропок»
Выстрела Александр не слышал, он только почувствовал тупой удар в грудь, и удивился, увидев, как деревья вдруг резко взметнулись вверх, словно хотели дотянуться ветками до неба или вырваться с корнем из земли и улететь…
Андрей успел подхватить падающего навзничь Воропаева, но удержаться на ногах не смог и упал вместе с ним.
– Саша… Сашка! – отчаянно звал он. Воропаев лежал у него на руках, как-то неестественно запрокинув назад голову, и не подавал признаков жизни.
– Оставьте. С ним все кончено, – вывел его из транса голос убийцы, и Андрей почувствовал, как по телу скручиваясь где-то внутри узлом, прокатилась судорога ненависти и отвращения. Он осторожно положил Александра на землю, провел рукой от плеча вниз по его руке и крепко сжал еще теплую кисть. От невыносимости потери и собственного бессилия в груди закипали слезы, но он их сдержал и медленно, не отрывая взгляда от застывшего лица друга детства, поднялся.
Он не будет стоять перед врагами на коленях.
О том, что Жданова отправляют долечиваться в клинику «Agostino Gemelli» Джи узнала сразу и очень этому известию обрадовалась. Заразившись от итальянцев за тот год, что прожила в Риме суеверием, она посчитала это хорошим предзнаменованием. Но когда ей сообщили, что Быстрову тоже известно, где находится Андрей, и более того – он собирается вылететь во Флоренцию, Джи поняла, – теперь счет идет ни на дни, а на часы и минуты – или она успеет вывезти Андрея из страны или Быстров опередит ее и предпримет в отношении Жданова свои неконтролируемые ею шаги. То, что этот негодяй пойдет ва-банк Джи уже не сомневалась.
Пока удача была на ее стороне, – ей удалось на несколько шагов опередить Быстрова и подготовить все для выезда четы Ждановых из Италии, но жизнь давно научила Джи не доверять удаче, не загадывать наперед и не радоваться раньше времени. Все должно было решиться через несколько часов. Утром они с Андреем сядут в машину, по дороге захватят его жену, Жданов сам позвонит ей, и, предупредив об осторожности, расскажет, как незаметно покинуть гостиницу, потом аэродром…, самолет и…
Побыв еще какое-то время около Андрея, Джуди Джи поднялась к себе. Хотела лечь, но поняла, что не уснет и устроилась дожидаться утра в кресле у окна, переживая заново все, что с ней случилось.
Если бы она могла пересилить себя, думала Джи, и осуществить угрозу которую озвучила Андрею – опоить его наркотиками и увезти с собой, – все было бы намного проще. Но Андрей прав – «такой никакой» он ей не нужен, а по своей воле он никуда с ней не поедет. А ей была нужна именно его воля, его душа, та страстная неукротимая стихия, которую она однажды увидела в его глазах и о которой мечтала все эти годы.
Она ведь как думала – если предложить Жданову интересное многообещающее дело, большие деньги, – а значит и большие возможности, соблазнить его райской жизнью, то он не устоит и тогда ее мечта обязательно сбудется.
Сегодня, сейчас она поняла, что, распланировав свою будущую счастливую жизнь с Андреем, ошиблась в главном – она совершенно не знала Жданова как человека, и не понимала, что такого как он соблазнить материальными благами нельзя.
Вот так и случилось, с горечью должна была признать Джи, – хотела осчастливить, а вместо этого принесла любимому только страдание и боль.
…Ей не нужно было гадать, что за звук она услышала, – слишком часто Джи слышала его раньше. Ни секунды не размышляя, она схватила оружие и сбежала вниз по лестнице. Достаточно было одного взгляда на открытую дверь в кабинет, что бы понять – с Андреем случилась беда. Выстрел прозвучал позади дома где-то у самого забора, и Джи не разбирая дороги, бросилась туда.
Для всех, кто в эту роковую ночь по своей воле или же невольно встретился в саду дома Джуди Хайт, время было несговорчивым и до издевательства скупым.
Самой Джи не хватило всего нескольких часов, чтобы осуществить свой план.
Александру и Андрею – нескольких минут, чтобы благополучно покинуть ее дом.
И даже Быстрову с его подручным не хватило времени для размышления. Будь у Быстрова его немного больше он, возможно, придумал бы что-нибудь более изящное и не нажал на спусковой крючок. Но решение нужно было принимать мгновенно, и он сделал то единственное, на что был способен такой негодяй и трус как он – выстрелил в Александра Воропаева, испугавшего его не столько своим мистическим воскрешением, сколько непримиримой ненавистью, сквозившей в его смелом прямом взгляде.
– У вас нет другого выхода, кроме как поехать с нами, – пытался Быстров убедить несговорчивого Жданова согласиться с их требованием.
– Нет, – твердо стоял на своем Андрей.
– К чему весь этот пафос, Андрей Палыч? Подумайте о семье, о детях…
– «О них я и думаю, – сжимал в бессильной злобе кулаки Жданов. – Пусть у моих детей не будет отца, но зато они будут знать, что он не был трусом и не пошел на сделку с убийцами».
– Я сказал нет!
– Жаль. Ну, нет, так нет, – зло отчеканил Быстров. – Кончай, – повернулся он к своему молчаливому спутнику. – Смотри только опять не промахнись.
Джи оказалась рядом с местом событий как раз в тот момент, когда для принятия решения ей оставались доли секунды. Одна против двух вооруженных бандитов, мишенью которых был безоружный Жданов.
Не раздумывая Джи, выбежала из тени и, закрыв собой Андрея, выстрелила, ранив одного из нападавших, но бандит тоже успел выстрелить и тоже не промахнулся, а на второй выстрел у Джи недоставало уже ни времени, ни сил. Выронив из ослабевших пальцев оружие, теряя равновесие, и ощущая, как земля стремительно уходит из-под ног, она, заметив, что рука Быстрова с зажатым в ней пистолетом неумолимо поднимается вверх, успела подумать: – «Я проиграла… Это конец», когда на еще стоявшего на ногах раненного ею громилу налетел сзади какой-то полуголый человек. Быстров, не ожидавший этого нападения, на секунду замешкался, и в это время прогремел еще один выстрел...
Говорят, что человек перед смертью видит всю свою жизнь. В черной мгле, в которую провалился его мгновенно померкший разум, не было ничего, но потом мгла рассеялась, и Александр увидел сон. Удивительный и странный сон.
Он был ребенком, и он был счастлив, как бывают, счастливы только дети… Куда-то бежал, размахивая руками, что-то кричал, смеялся…, а мама и отец смотрели на него и радовались вместе с ним…, их он не видел, но точно знал, что они где-то рядом.
Внезапно сон прервался. Откуда-то возник и стал, нарастая, усиливаться отвратительный скрежещущий звук… Цепенея от ужаса, Александр заметил, как прямо на него движется огромный ядовито-оранжевый автомобиль. Взрыв! Нестерпимо яркий всполох огня… и он отчетливо до мельчайших подробностей вспомнил все, что произошло с ним, когда он попал в аварию…
Александр как наяву увидел свое падение в реку, пережил вновь то, что почувствовал, когда неумолимая хищная сила потянула его в черную мглу на дно, а он, отчаянно сопротивляясь этой силе, пытался преодолеть ее и вынырнуть на поверхность. Вспомнил с каким сладостным наслаждением он вдохнул первый глоток воздуха и какую радость испытал, когда вырвавшись из обжигающе холодной водяной могилы, увидел всего в полуметре от себя мерно покачивающийся на волнах спасительный плавучий причал.
В нем с новой силой проснулось неукротимое желание жить, то желание, которое заставило его, обдирая в кровь руки и разрывая мышцы, вытащить себя из воды и выбраться на палубу…
…Почувствовав резкую боль, Александр открыл глаза и прямо над собой увидел черные силуэты ветвей, словно волны колышущихся на ветру, а еще выше над ними бездонное и бескрайнее небо…
Только сейчас, находясь на грани между жизнью и смертью, он понял, как милостив был к нему Бог, спасший его в той страшной автокатастрофе.
Бог подарил ему время и возможность познать то настоящее, что было ему неведомо. По сути, Бог подарил ему вторую жизнь, чтобы он смог смыть с себя позор предательства, вернуть потерянных друзей, чтобы он нашел настоящую Любовь, и понял смысл своего земного существования. И разве может, имеет право он уйти, не завершив то, что ему предназначено?!
Андрей так и не понял, кто стрелял в Быстрова. Неожиданное появление Романа, набросившегося на быстровского опричника, отвлекло его внимание, а через мгновение, вздрогнув от хлесткого звука выстрела, он увидел, как его сраженный наповал враг падает.
Все произошло почти мгновенно, и все было кончено.
– Мери! – кинулся Андрей к раненной девушке. – Вы меня слышите? – позвал он, опустившись рядом и осторожно приподнимая ее голову.
– Джи, – одними губами произнесла она и попыталась улыбнуться – Простите… Андрей… Это я… виновата…
– Не разговаривайте, – пытаясь определить, куда и насколько серьезно она ранена, попросил Жданов. – Вам нельзя говорить, – заметил он расплывающееся у нее на боку алое пятно.
Почувствовав рядом какое-то движение, Андрей резко повернул голову и только сейчас увидел, что Александр жив, что он очнулся и даже пытается самостоятельно приподняться и сесть.
– Сашка! – не веря своим глазам, выдохнул Андрей. – Как ты? Тебе помочь?
– Нормально… Ей помоги, – указал Воропаев глазами на раненную девушку
Джи взяла его за руку, и Андрей вздрогнул, почувствовав какие ледяные у нее пальцы.
– Я хотела как лучше… Сегодня утром вы и ваша Катя… вы должны были… самолетом в Берн…
Андрей на секунду прикрыл глаза. Как же все глупо… Нелепо.
– Не говори ничего, я все понимаю…, Джи, – погладил он по голове с мольбой смотревшую на него девушку. – Побереги силы.
– Я люблю тебя… Прости…
– За что простить? Ты же мне жизнь спасла, храбрая моя девочка… Второй раз… А я так ничего и не понял… Это ты прости меня.
Андрей, стараясь поддержать Джи, придать ей силы, обнимал ее, согревал своим дыханием тонкие девичьи пальцы, и говорил, говорил ей нежные ласковые слова.
Понимая, по ее лихорадочно блестевшим глазам, по сбивающемуся хриплому дыханию, что все очень очень серьезно, он знал, чувствовал, что поступает правильно.
– Потерпи еще немного, сейчас придет помощь.
– Поцелуй меня, – попросила Джи.
Он наклонился и прижался губами к ее губам, они чуть вздрогнули в ответ, и в следующее мгновение Джи потеряла сознание…
Помощь действительно пришла. Встревоженные выстрелами жители квартала вызвали полицию, а сразу же за полицейскими приехали и кареты скорой помощи. Вой их сирен оглушил, наверное, весь Рим. Не вдаваясь в подробности и не разбираясь, кто и что, врачи загрузили всех раненных в машины, и на максимальной скорости повезли в госпиталь.
А полицейские только руками разводили недоумевая. Один убитый, четверо раненных и еще один – почти голый и сильно взволнованный и все иностранцы. Что у них тут произошло?
Под утро, когда следователь уже снял показания с легкораненых, а медики прооперировали тех, кто был ранен тяжело, в палату, куда после операции поместили Воропаева, вбежала растрепанная сильно встревоженная девушка.
– Саша! – кинулась она к лежавшему на кровати бледному мужчине, – Сашенька! – и расплакалась не в силах сказать больше ни слова.
– Александра Юрьевна, – стараясь казаться серьезным, улыбался одними глазами Воропаев. – Что с вами? С какой стати вы вздумали рыдать у меня на груди?
– С такой! – сглатывая слезы, совершенно по-детски воскликнула в ответ Александра.
Воропаев рассмеялся, и тут же задохнулся от взорвавшейся в боку и груди боли. Сильные эмоции ему пока были противопоказаны.
- Больно, да? – испугалась Саша.
Александр здоровой рукой дотянулся и осторожно погладил девушку, успокаивая, а потом забрал у нее очки, которые она машинально сжимала в руке.
– Я их помню, – улыбнулся Воропаев. – Ты в метро была в этих очках. А потом… я не видел. Ты их больше не одевала?
– У меня линзы, – все еще продолжала всхлипывать отстранилась от него Александра, достала платок и стала вытирать заплаканные глаза. – Я очками редко пользуюсь только когда тороплюсь куда-нибудь.
Воропаев, внимательно рассматривая, покрутил в руке тяжеловесные старомодные окуляры, улыбнулся и подумал, что их обязательно нужно будет сохранить, для истории, ведь если бы не эти очки…
Когда они вернулись в Рим, Саше, стало казаться, что все произошедшее во Флоренции ей только привиделось. Она и боялась и очень ждала от Воропаева каких-то слов, объяснений, но всю дорогу до Рима Александр молчал, да и когда они приехали в гостиницу, попыток заговорить с ней не делал. Сухо попрощавшись, они расстались, и каждый ушел в свой номер. Вернее Александр ушел к себе, а ей Роман дал задание в его отсутствие побыть с Екатериной Валерьевной. Она и пробыла весь день с Катей (как попросила называть ее Жданова) сначала до вечера, а потом задержалась у нее чуть ли ни до ночи, почувствовав к этой милой очень доброй и обаятельной женщине искреннее дружеское расположение и участие.
Когда раздался телефонный звонок, они как раз сидели у Кати в номере и разговаривали, стараясь спрятать, друг от друга, одна – безотчетную грусть, а другая, не покидавшую ее, ни днем, ни ночью тревогу.
– Саш, – взволнованно протянула ей трубку Катерина, – поговорите вы…, я ничего не понимаю… Это кажется из полиции.
Забрав из дрожащей руки Ждановой трубку вместе с передавшимся ей от нее волнением, Саша, разом позабыв все итальянские слова, с трудом пыталась вникнуть в то, что говорят на другом конце линии. Но когда услышала имена Александр, Андрей и Роман вперемешку со словами – перестрелка, ранение, госпиталь… чуть сознания не лишилась от ужаса.
Обе женщины, не помня себя от страха, бросились в полицейское управление, чтобы узнать, что произошло, и где сейчас находятся их мужчины. Измученные неизвестностью они целый час отвечали на вопросы дознавателей, и когда, наконец, стражи порядка сжалились и отвезли их в госпиталь, были в таком жутком состоянии, что никому бы и в голову не пришло запретить им встретиться с любимыми. Врачам, достаточно было только взглянуть на двух невменяемых иностранок, чтобы сразу понять – минута промедления и понадобится еще пара коек в отделении интенсивной терапии.
Катя, вбежав в палату, куда поместили Андрея и Романа, у одного обнаружив не до конца залеченную огнестрельную рану, а у другого, сильно сопротивлявшегося госпитализации господина, вывих плечевого сустава и несколько гематом, бросилась к мужу.
– Андрей! – со всей мукой пережитых дней безумной тревоги вскрикнула она и обхватила приподнявшегося ей навстречу супруга с такой неженской силой, словно хотела защитить его от всех бед и напастей, которые только возможны на земле.
– Катенька, – шептал счастливый Жданов и, не обращая внимания на соседа по палате, целовал жену.
Целомудренно отвернувшийся, чтобы не мешать воссоединившимся супругам, Малиновский, тихо ковырял ногтем какое-то пятнышко на стене, и дожидался, когда и на него хоть кто-то обратит внимание.
– Рома, – подошла и позвала его Катя, после того как они с Андреем вдоволь нашептались. – Спасибо тебе, – она нагнулась, и тепло искренне от всей души его поцеловала.
– Да ладно, чего там, обращайтесь, если что, Катерина Валерьевна, я всегда, пожалуйста, – по привычке пытался шутить Роман, правда голос у него срывался, и глаза подозрительно блестели.
– Я знаю Ром, ты самый лучший и самый настоящий наш друг.
– Кать, а как там Сашка? – поинтересовался вконец растроганный ее словами Малиновский.
– С ним все хорошо, – заверила Катя. – Опасности для жизни нет.
– А Мери? Катюш, – та девушка, которая с нами была, с ней что? – боясь услышать самое страшное, спросил Андрей.
– У нее все намного серьезнее. Ранение очень опасное, но врачи сказали – шанс есть.
– Вот и закончилась ваша история, Александр Юрьевич, – с грустью подытожила Саша короткий рассказ Воропаева о том, что случилось с ним и его друзьями прошедшей ночью.
– Еще нет. – Александр замолчал, словно набираясь решимости, потом с силой провел ладонью по лицу – Я человека убил, – признался он. – Но я не раскаиваюсь и готов за это отвечать по закону.
– Кого вы убили? – непонимающе переспросила Александра.
– Быстрова.
– Но у полиции совсем другие сведения, – удивилась она. – Полицейские уверены, что Быстрова убила Джи.
– Как? Это ведь я в него стрелял…
– Джи сама это подтвердила, когда пришла в себя.
– Так она жива?! – обрадовался Александр.
– Жива. В полиции считают, что ее действия это оправданная самооборона и не собираются привлекать ее к суду. Они предполагают, что все вы пользовались ее защитой и покровительством, а Быстров пробрался к ней в дом и пытался вас убить…
– Как же так… Ничего не понимаю…, – недоумевал Воропаев.
– Кстати помощник Быстрова подтвердил эту информацию и полностью во всем сознался.
– Саш, но я же точно помню, как поднял лежавший на траве пистолет… и выстрелил…
– Боюсь, Александр Юрьевич, что убедить следователя в вашей версии произошедшего вам будет очень сложно.
Саша оказалась права. Так потом и произошло – когда Александр захотел взять ответственность за убийство Быстрова на себя, следствие пришло к выводу, что у раненного Воропаева было временное помутнение рассудка, галлюцинации, и он жалеемое выдал за действительное.
– Так что, – вздохнула Саша, – история действительно заканчивается. Вы живы и, слава, Богу, – не удержалась и добавила она.
– Нет, Сашенька, наша, – он подчеркнул это слово, – история не может закончиться. Она только только начинается.
Сделав усилие, Александр повернулся и приподнялся на локте. Конечно, не так все должно было быть, не в больнице и не лежа на больничной койке, собирался он сказать Саше эти слова, но… выбирать не приходилось.
- Я люблю тебя, Сашенька, и больше всего на свете хочу, чтобы ты всегда была со мной.
Счастливые глаза девушки были ответом на его признание.
Эпилог.
(Где-то полгода спустя)
– Жданов можешь ты хоть один раз изменить своим привычкам и посидеть с другом в ресторане?
– Меня вообще-то и дома хорошо кормят, – попробовал отшутиться Андрей, прежде чем придумать и озвучить очередную причину, по которой он не может сегодня выполнить просьбу Романа.
– Жданов! – не дав ему договорить, возмутился Малиновский.
– Хорошо, хорошо, зачем же так нервничать, – пошел на попятную Андрей. – Пойдем, посидим.
Роман уже несколько дней приставал к Жданову с предложением провести вечер вдвоем. А тому все некогда – то ему сына нужно на тренировку отвезти, то он Катеньке обещал сегодня не задерживаться, то у него то, то у него се, наконец, Малиновский не выдержал и устроил бунт на корабле.
– Мне домой позвонить надо, – достал Андрей телефон, как только они расположились за столиком, в давно ими облюбованном и в былые времена часто посещаемом французском ресторане «Ришелье».
– Жданов, тебя Катерина не на коротком поводке она тебя прямо за горло держит, – констатировал недовольный Роман.
– Малиновский, заткнись, – услышал он в ответ, глядя в спину выходившего в холл Андрея.
– Спасли товарища и опять потеряли, – буркнул себе под нос Роман.
Но когда он в очередной раз заметил вернувшемуся Жданову, что тот у жены под каблуком и под колпаком, Андрей вдруг взорвался.
– Да не держит она меня ни на каком поводке! Это я сам, понимаешь, я сам держусь.
– Вот сейчас я точно ничего не понял. Объясни популярно, – попросил Роман, – зачем тебе понадобилось добровольно истязать себя и докладывать жене о каждом своем шаге?
– А ты помнишь, Малина, что ей пришлось пережить здесь в Москве, когда меня подстрелили? А потом… весь этот ужас в Италии. Забыл? Катя до сих пор ни вспоминать, ни говорить спокойно об этом не может. Она меня не контролирует, она просто очень волнуется, боится за меня, и скрывает от меня свой страх, дуреха, хорохорится, но я-то все вижу, вот и стараюсь, чтобы ее лишний раз не тревожить, почаще быть с ней, по телефону разговаривать. Понял что ли, друг сердешный?
– Понял, не дурак. Ладно, Жданов, признаю – я погорячился. Прости.
– Проехали, – махнул рукой Андрей.
– Слушай, Андрюх, я все забываю спросить, а ты не выяснил тогда, как Быстров узнал, что мы с Сашкой пошли тебя освобождать?
– А он и не знал. По словам его подельника, они еще в Москве вышли на след Джуди Хайт, а когда им в клинике, где я лечился, сказали, что она с ними связывалась, задумали за ней понаблюдать. Сидели в машине, наблюдали, и вдруг увидели двух подозрительных мужиков крутившихся возле ее дома. Решили проследить, ну, а остальное ты знаешь…
– Да уж, – вздохнул Роман, – история похлеще джеймс-бондовской. Я когда выстрелы услышал – все думаю, крышка… подхватился и бегом к вам на выручку…
– Слушай, Малина, – перебил его, хмыкнув Андрей, – я как вспомню, выстрелы, кровь, и вдруг ты весь из себя такой брутально-сексуальный, как ты еще ухитрился трусы-то надеть?
– Но но, – возмутился Роман. – Попрошу без намеков… Сексуальный… надеть, – передразнил он Жданова. – Да если бы не я…
– Согласен, Малиновский, твоя помощь оказалась неоценимой и решающей.
– Вот это правильно, – горделиво кивнул удовлетворенный его ответом Роман, и тут же задал еще один волнующий его вопрос. – Андрюх, а как ты думаешь, кто стрелял в Быстрова – Джи или все-таки Воропаев?
– Думаю что Сашка, я даже почти уверен. У Джи в тот момент просто не было сил поднять пистолет и выстрелить.
– А почему же она взяла это убийство на себя?
– Кто его знает, может быть, ей действительно померещилось, что это сделала она, а может, она не хотела никого из нас подставлять… Ты же помнишь, какая шумиха поднялась тогда? А представь, что было бы, если бы выяснилось что это не Джи, а Сашка застрелил Быстрова? Подключилась бы наша прокуратура… Дошло бы до политики… Мы бы до сих пор из этой истории не выпутались.
– Да. Шуму было много, – согласился Роман. – СМИ словно с ума посходили. Помнишь, сколько публикаций было?
– Еще бы. Все газеты пестрели заголовками «Русская мафия в Риме!», «Выстрелы на via Portuense».
– Мне одна статья особенно понравилась, – оживился Роман. – Автор так здорово описал ваш с Джи побег от моджахедов и как вы шли пешком по пустыне – я зачитался. Там и про то, как Джи прятала тебя от мафиози у себя дома, было прописано, и про наши с Воропаевым подвиги, и еще что-то про русско-американскую дружбу… и не только дружбу…, – лукаво улыбнулся Роман.
– А ты верь всему, – урезонил его Жданов. – Журналисты они и не такое напишут. Твоя святая Ефимия, кстати, тоже постаралась.
– Какая еще Ефимия?
– Какая, какая. Молодая и красивая.
– Ааа, – понял о ком идет речь Роман. – Илэрия. Классная девчонка.
– Истории она сочиняет классно – это точно. Такую сказку придумала про то, как два русских богатыря Александр Неустрашимый и Роман Непобедимый вместе с благородной американской леди Джи решили защитить великомученика Андрея Тишайшего от коварных разбойников, я только диву давался, когда мне следователь ее рассказывал. И, кстати, про то как леди Джи прятала у себя в замке вышеупомянутых богатырей, вместе, с великомучеником, тоже рассказала, и даже про то как ее, леди Джи и спавшего богатырским сном Романа разбудили выстрелы, когда коварные злодеи пробрались в дом и, нейтрализовав охранника, выкрали Андрея и Александра, не забыла рассказать, забыла, правда, добавить, что богатырь Роман спал в ее постели, но это уже мелочи.
– Слушай, Андрюх, – спросил от души смеявшийся над его сочиненной экспромтом эпической балладой Роман, – я только одного не понял, зачем тебя Джи взаперти держала?
– Ну, скажем так, – мы с ней разошлись во взглядах на методы спасения. Такой ответ тебя устроит?
– Ты поэтому кабинет разгромил?
– А тебе и об этом известно?
– А як же, – проявил свою сметливость и проницательность Малиновский. – Андрей, я серьезно, ты уверен, что Джи действительно хотела тебе помочь? Других целей у нее не было? – допытывался Роман, сильно сомневавшийся в благородстве женщины, живущей под разными именами, мастерски владеющей оружием и имеющей столь влиятельного отца, которому без труда удалось замять такое громкое дело.
– Не знаю, – честно признался Андрей. – «Но я верю, что она сказала мне правду!» – задумался он, вспоминая печальный конец приключившейся с ними истории.
Врачи сумели спасти Джи жизнь, но ранение было очень серьезным и ей предстояли месяцы, а может быть и годы лечения и реабилитации. Из Америки за ней прилетел отец, и как только стало возможным, отвез дочь домой в Нью-Йорк. Больше Андрей с Джи не виделся, она сама не захотела с ним встречаться, но с ее отцом Редклифом Хайтом он имел долгую и обстоятельную беседу. О чем они говорили Жданов никому, даже своей Катеньке не рассказывал, но каждый раз, когда кто-то вспоминал при нем Джи, надолго задумывался и горестно вздыхал.
– Слушай, а как там наши молодожены поживают? – стараясь отвлечь Жданова от грустной темы, спросил Роман.
– Это ты о ком? – сделал вид, что не понимает, о ком идет речь, Андрей – о Воропаевых что ли?
– Ага, о них сердешных, о Сашах в квадрате. Представляешь, был у нас один Саша, – веселился Роман, – а теперь у нас целых два Саши и оба Воропаевы.
– Подожди, скоро будет три, вот тогда и порадуешься.
– Да ты что? – воскликнул Ромка. – Вот дает Александр Юрьевич. Не успел жениться – уже в папаши наметился.
– Они сейчас у моих в Лондоне гостят. Отец звонил – говорит Сашку не узнать, – счастлив, влюблен, даже помолодел.
Роман в ответ только вздохнул.
Наконец принесли заказанную еду, и друзья как настоящие гурмэ, разбирающиеся в тонкостях изысканной пищи, какое-то время молча наслаждались утонченными блюдами знаменитой французской кухни.
– Андрюх, – когда первый голод был утолен, поинтересовался Роман, – я чего спросить хотел, твоя Катерина с Воропаевской женой ведь дружат?
– Ну, в общем, у них хорошие отношения, – согласился Андрей.
– А ей Сашка не говорила, где они с Воропаевым познакомились? Интересно... просто…
– Говорила. – Промокнув губы и отложив в сторону салфетку, откинулся Андрей на спинку стула. – В метро, причем это была исключительно инициатива Воропаева.
У Малиновского в прямом смысле слова отвисла челюсть, и он даже вилку выронил, которая, упав на край тарелки, отозвалась неприличным звоном на весь ресторан.
– Ты шутишь?
– Нет. Серьезно.
Роман, поднял упавшую на стол вилку, лениво поковырял ею в тарелке, и надолго задумался. Есть, почему-то расхотелось.
– Слушай, Жданов, а может и мне тоже?
– Что тоже? – не понял Андрей.
– Ну в метро…
– Малиновский, – от души расхохотался Жданов, – для того чтобы жену найти не надо в метро спускаться, достаточно глаза протереть и посмотреть вокруг, а не только в мастерскую к Милко.
– Легко тебе говорить у тебя Катя, даже Воропаеву повезло, а я…, – обиженно отвернулся от него Роман.
– Ну не переживай Малина, будет и на твоей улице праздник и тебя кто-нибудь полюбит, – пообещал ему Жданов и весело усмехнувшись добавил, – и под колпак тебя посадит и будешь ты у нас Ромка домашний придомашний, в тапочках, в халате и с целой кучей детишек вокруг, – нарисовал ему заманчивую перспективу Андрей.
А Ромка улыбнулся… Мечты… Мечты…
Конец
Последний раз редактировалось Сплин 30 янв 2014, 19:20, всего редактировалось 1 раз.
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Не виноватая я. 
), должно окончательно их примирить. Момент критический, даже трудно понять, за кого волнуюсь больше – у всех наших героев такие заразительные эмоции, эта троица так друг друга дополняет...
читать Вас одно удовольствие 
), попеременно ломалась, а потом сама собой чинилась в доме техника. 
но я держалась. 
