НРКмания

По-прежнему не бечено, увы.

Исполнение 1. 7/?

— Я с дарами, — с порога объявила Юлиана, солнечно улыбаясь.

Поднявшая голову от бумаг Катя едва удержалась, чтобы не спросить, надо ей опасаться Юлиану после такого заявления.

Дарами оказался кофе в картонном стаканчике.

— Валентина Семеновна не верит в фастфуд и еду на ходу, к счастью, не во всех кафе города разделяют ее взгляды, — весело объяснила Юлиана. — Правда, кофе в них и вполовину не так хорош, как в "Пирожках", но все же приличнее, чем делает эта рухлядь, — Юлиана кивком показала на притулившуюся у окна кофеварку, которая дышала на ладан и сегодня категорически отказывалась варить кофе, только гневно плевалась во все стороны едва теплой водой.

Рабочий день уже близился к концу, но Катя твердо собиралась просидеть здесь столько, сколько необходимо, лишь бы увидеть смысл во всех тех документах, которые она изучила сегодня. Пока что она не могла сделать на их основании никаких выводов, потому что цифры у нее в голове путались, и она не смогла бы даже назвать выручку фармацевтической компании за предыдущий квартал. Компания, которая, к слову называлась "Асклепий", и Катя не в первый раз подивилась странному воображению тех, кто ее так назвал. Спросить, что ли, у Юлианы, что двигало ей и мэром, когда они выбирали название своей фирме?

— В детстве я обожала мифы, особенно древнеримские и древнегреческие, — словно прочитав ее мысли, задумчиво сказала Юлиана. — А еще я верила, что когда-нибудь спасу мир, например, изобрету лекарство от рака или вечный двигатель. Но удалось только открыть фармацевтическую компанию, которая делает уникальные лекарства. Правда-правда. Мы не шарлатаны, честное слово, наши лекарства действительно помогают людям. Я занимаюсь тем, что нахожу покупателей, преимущественно небольшие аптечные сети по эту сторону Урала и организую доставку. Поступление и распределение прибыли контролирует Регина, и я хочу убедиться, что она играет честно. Доверяй, но проверяй — мой главный жизненный принцип.

— Я понимаю, — пробормотала Катя.

Она и впрямь понимала. Она сама пошла дальше: с некоторых пор она старалась никому не доверять и все проверять.

— Я понимаю, что еще рано спрашивать, и я ни в коем случае тебя не тороплю, но все же: уже есть какие-нибудь результаты? — после недолгой паузы спросила Юлиана. — Я параноик и зря тебя сюда притащила или мои подозрения обоснованы?

— Пока мне нечего сказать, — покачала головой Катя. — Мне еще надо просмотреть еще как минимум два годовых отчета и сверить указанные там данные с показателями каждого квартала. Но чисто теоретически подделать цифры так, чтобы это не бросалось в глаза, можно всегда, вопрос только в том, кто и зачем это делает. Если это кто-то хорошо знакомый с финансами компании, и цель — скрыть присвоение средств от владельцев или акционеров, то такое вполне возможно. В маленьких компаниях это сложнее, потому что, как правило, все всё знают — сколько, чего и по чем производится и продается, — но, с другой стороны, там проще подделывать отчеты, поскольку в большой компании сложнее свести воедино все ложные цифры.

— Иными словами, тебе еще работать и работать, — заключила Юлиана, и Кате послышалась в ее голосе неподдельная радость.

— Да. Хочу сегодня "добить" хотя бы эту папку, — решительно ответила Катя.

— Отлично. Тогда не буду тебе мешать. Только не засиживайся допоздна: Сказийск, конечно, спокойный город, но всякое может случиться. Наша полиция в лице доблестного полковника Волкова, нас бережет, но иногда и он бессилен.

— И что, он часто… бессилен? — поежившись, спросила Катя.

Мысль о том, что даже в таком милом и уютном с виду городке, как Сказийск, убивали, насиловали и воровали, пугала. Это в темной подворотне Москвы подспудно ждешь нападения даже среди белого дня, а здесь… да здесь и подворотен-то не было. Впрочем, мысленно поправила себя Катя, зато здесь есть темные аллеи, где может твориться что угодно.

— Нет, к счастью. Правда, месяц назад кто-то разбил витрину антикварного магазина, и Волков признал, что понятия не имеет, кто это был. Но учитывая, что Аристарх, помимо антиквариата, подвизается на ниве ростовщичества, я ничуть не удивляюсь тому, что Волков не нашел злодеев. Аристарх Кузнецов — владелец магазина, торгующего антиквариатом и подержанными вещами, и его в Сказийске не очень любят, — лукаво добавила Юлиана.

Что-то подсказывало Кате, что пожилой мужчина, с которым она столкнулась накануне, и был этим самым Кузнецовым. Не жалели его родители: при таком-то имени — и такая фамилия. Почти как Изаура Перепечко ‒ Кате довелось когда-то работать с . Иногда поступки некоторых родителей ставили Катю в тупик: ее собственные были идеальными, и она не понимала, как другие могут мучить своих детей.

— Все, мне пора бежать, — сказала Юлиана. — Ты точно остаешься?

— Да.

— Тогда до завтра. Звони, если что.

И Юлиана упорхнула, еще более веселая и жизнерадостная, чем пришла. Катя стряхнула с себя странное чувство, будто бы что-то было не так, но она не понимала, что именно, и вернулась к бумагам. Только потом она вспомнила, что хотела спросить Юлиану об отношении Регины к Коле. "Не забудь спросить об этом завтра", — строго приказала она себе.



Из офиса Катя вышла раньше, чем вчера. Голова снова начинала болеть, но еще совсем слабо, и Катя решила, что свежий воздух ей поможет. Было свежо, и уже зажглись фонари, но людей на улице было не в пример больше, чем прошлым вечером. Правда, все они казались Кате слишком… благостными, что ли. Все шли, не торопясь, расслабленные и с легкими улыбками на губах, но при этом полностью погруженными в себя. Кате пришло в голову, что они похожи на членов какой-нибудь секты. Лишь некоторые из прохожих производили впечатление обычных людей: шумная стайка подростков со скейтами, молодая пара с ребенком, мужчина со рвущейся с поводка брехливой собачкой размером с крысу. Исподтишка разглядывая улицу — Катя не хотела, чтобы каждый встречный видел в ней приезжую, — она не заметила, как прошла нужный поворот. "Ничего, прогуляюсь", — подумала она. Сейчас-то она точно не заблудится.

Когда Катя дошла до конца улицы, сумерки как-то незаметно сменились темнотой, а прохожих значительно поубавилось. У Кати вдруг появилось неуютное чувство, словно за ней кто-то наблюдал, что было вполне возможно, ведь ни в одном из домов вокруг не горел свет, и она поспешила повернуть назад. Когда где-то совсем рядом внезапно раздалось громкое карканье, Катя непроизвольно дернулась и втянула голову в плечи. "Нервишки пора лечить", — мысленно сказала себе Катя, когда над ней, шумно хлопая крыльями, пролетел ворон. В ту же секунду у ее ног что-то упало сверху, звякнув. Катя отпрыгнула назад, потом сделала глубокий вдох-выдох, пытаясь успокоить бешено бьющееся сердце и нервно рассмеялась. Теперь она понимала, как прежде нормальные люди попадали в неврологические клиники. Осторожно подойдя к упавшему предмету, который, судя по всему, уронил ворон, прямо как в басне, Катя нагнулась и подняла его. Это была совсем маленькая прямоугольная шкатулочка под серебро. Внутри ничего не было, но от нее исходил едва уловимый знакомый запах. Табак, сообразила Катя. Знакомый отца, дядя Витя любил курить табак и сам делал самокрутки. Это была не шкатулка, а табакерка. Ничего себе городок, хмыкнула про себя Катя. Наверняка у выглядевшей старинной табакерки имелся законный владелец — не считать же таковым ворона. Но как его найти? Наверняка здесь должна быть местная газета. Надо будет завтра поинтересоваться и, возможно, дать объявление.

Сунув табакерку в сумку, Катя побрела к пансиону.



Кате пришлось признать: с года у нее развилась острая форма географического кретинизма. А иначе как она снова оказалась у антикварной лавки, хотя совершенно точно переходила на другую сторону дороги? Свет в магазине еще горел. Более того, через большую стеклянную витрину было видно, как тот самый пожилой мужчина, с которым она столкнулась вчера, разговаривал с молодой девушкой. Разговор явно шел на повышенных тонах, потому что не успела Катя дойти до двери в магазин, как девушка резко развернулась и буквально вылетела на улицу, где почти врезалась в Катю.

— Простите, — буркнула она после того, как Катя помогла ей удержаться на ногах.

У нее было смутно знакомое лицо, и, взглянув на ее внушительный живот, Катя поняла, что это была беременная кассирша из магазина. Она хотела было спросить у девушки, все ли с ней в порядке, но та уже быстро пошла прочь, заметно переваливаясь.

— Современная молодежь вечно куда-то спешит, — раздался над плечом у Кати мужской голос. Ей потребовалась вся ее выдержка, чтобы не вздрогнуть и не шарахнуться в сторону.

Разумеется, это был все тот же мужчина, предположительно владелец магазина Кузнецов, стоявший у запертой двери. Свет внутри уже был погашен. И когда он только успел выйти?

— Все впопыхах, торопясь, ‒‒ продолжил мужчина. — Совсем не думают о том, что делают со своей жизнью.

Когда Катя поняла, что он выжидающе смотрит на нее в надежде услышать ответ, то промямлила неуверенно:

— Не все, кто-то думает. А остальным некогда, жизнь такая.

— Жизнь, — назидательно произнес вроде бы Кузнецов, — у всех одна: начало, конец и годы между ними. У всех в году триста шестьдесят пять, а иногда триста шестьдесят шесть дней в году, двадцать четыре часа в сутки, шестьдесят минут в час. Однако кто-то распоряжается этим временем с умом, а кто-то — совершенно бездумно, за что и расплачивается. Печально, не правда ли?

— Угу, — невнятно промычала Катя.

Мужчина криво усмехнулся, учтиво кивнул Кате и пошел своей дорогой, опираясь на трость. "Мафиози", — неприязненно подумала Катя и поспешила в пансионат.

Нашаривая в сумке ключи от своей комнаты, Катя наткнулась вдруг на что-то теплое. Табакерка. "Она просто нагрелась об меня, потому что лежала у той стенки, которая соприкасалась бедром", — попыталась убедить себя Катя. О том, что табакерка была в самом углу сумки, она старалась не думать.



«Я клянусь вот этой вот луной — она не даст соврать. Знаешь, сколько она уже видела таких как я? Влюблённых…Катя…» Он тянется к ней, готовый поцеловать, гладит пальцами ее щеку, в его глазах — любовь, и она без оглядки верит ему… Но когда его губы касаются, наконец, ее, она неожиданно слышит голос, от которого у нее екает сердце. "Кто-то распоряжается этим временем с умом, а кто-то — совершенно бездумно, за что и расплачивается. Печально, не правда ли?" Она поворачивает голову и видит на заднем сидении неизвестного мужчину. Но тот, кто сидит сейчас на водительском кресле рядом с ней, ничего не замечает. "Что такое, Катя? Ты мне не веришь?" Он хмурится, и Катя сама целует его, не думая больше ни о чем, не обращая внимания на того, кто за ними с заднего сидения, укоризненно качая головой.

Катя проснулась в холодном поту и с готовым выскочить из груди сердцем. Сев на кровати, она посмотрела часы ‒ два ночи. Катя с силой потерла лицо руками и снова легла, свернувшись калачиком. Она так надеялась, что забыла обо всем, но подлое подсознание никак не давало ей такой возможности. "Ничего, — стиснув зубы, пообещала она самой себе, — когда-нибудь я все же выброшу его из головы раз и навсегда". Заснула она нескоро, но, к счастью, той ночью ей больше ничего не снилось.

Автору респект, очень интересно написано, не теряйте вдохновения, хочется узнать, что будет дальше)))

ALEPA,


Тут автор нервно засмеялся: не потеряет, оно, вдохновение, три года ждало своего часа, дождалось-таки, так что от него сложно избавиться Главное, чтобы время не подвело))

Неужели? Всё бывает... Жду проду... Автору -

_________________
Понять,значит простить.(с)

Да, иногда они возвращаются Даже спустя столько лет)))

И, поскольку гигантомания автора не исчезла, боюсь, сюжет будет развиться очень неторопливо))

Исполнение 1. 8/?


— Доброе утро!

У Кати было стойкое ощущение, что в Сказийске утро добрым не бывает. Дома она неторопливо проснулась бы, сходила в ближайшее кафе, может, прогулялась бы в сквере, сделала намеченную работу, пообщалась с заказчиками при необходимости. В общем, жила бы привычной комфортной жизнью. Да, скучной и тихой, но ее все устраивало. Здесь же Катя проснулась с уже ставшей привычной головной болью — вот что свежий незагазованый воздух с людьми делает, — и слегка дезориентированной. Едва она сообразила, где и почему находится, как у нее тут же окончательно испортилось настроение. Она была тупицей. Абсолютной и непроходимой дурой. Правда, как объяснить в таком случае ее красный диплом МГУ и успешную работу на фрилансе, Катя не знала, но она была уверена в том, что только полная идиотка не может за несколько дней запомнить несколько базовых показателей фирмы, которую ее наняли проверять. Что она скажет Юлиане: прости, но я понятия не имею, ворует мэр твои деньги или нет, потому что ничего не запомнила из отчетов? Бред какой-то. Оставалось лишь надеяться, что это на нее так акклиматизация действовала, и скоро она придет в норму.

По привычке выглянув из окна, чтобы определить, какой очередной сюрприз преподнесла погода, как она это делала в Москве, Катя вдруг поняла, что так не давало ей покоя с самого приезда в Сказийск: здесь была необычно, неестественно хорошая погода. Не слишком жарко, но и не холодно — приятное тепло, как в начале лета, и много, очень много зелени, причем самой разной, включая высокие дубы и кусты сирени, совсем как в Подмосковье. Конечно, так далеко на Север Катя еще никогда не забиралась и поэтому сказать с уверенностью, как должен был выглядеть Сказийск, но внутренний голос подсказывал ей, что такое великолепия в городка, расположенном совсем рядом с границей вечной мерзлоты, было на редкость странным. И дома, дома были слишком… легкомысленными, почти как подмосковные дачи. Чтобы жильцы не замерзли в них зимой, там везде должны были стоять очень-очень мощные батареи, однако, судя по тому, что построены дома были явно давно, такой роскоши от них ожидать не стоило. "Это все ерунда, — попыталась убедить себя Катя. — Тоже мне, эксперт нашлась. Тебе откуда знать, что для этих мест норма, а что нет? Все здесь в порядке, не глупи". Она почти поверила в этом, но подсознание упорно нашептывало ей, что стоит быть осторожнее и внимательнее приглядеться к тому, что происходит вокруг.

Пытаясь навести порядок в своей голове, Катя отправилась в "Бабушкины пирожки" и первым делом увидела там Марью, которая приветствовала ее чересчур звонким и радостным "добрым утром".

— Доброе, — натянуто улыбнулась Катя.

— Присоединишься ко мне? — спросила Марья. — Если, конечно, хочешь? До начала занятий еще минут сорок, а школа в двух шагах отсюда.

— Д-да, с удовольствием.

Не успела Катя сесть за столик, как все та же официантка с чересчур вызывающим для раннего утра макияжем молча поставила перед ней кружку кофе с корицей и тарелку с запеканкой.

— За то, чтобы утро всегда было добрым, — сказала Марья, чокнувшись собственной кружкой кофе с корицей с Катиной.

— Точно, — улыбнулась в ответ Катя.

Настроение у нее немного улучшилось, а уж когда она попробовала запеканку, которая буквально таяла во рту, жизнь и вовсе показалась Кате вполне сносной.

— Ну, и как тебе нравится Сказийск? — спросила Марья. — Наверное, кажется совсем скучным и серым по сравнению с Москвой?

— Да нет, — пожала плечами Катя, — наоборот: здесь тихо, спокойно, нет такой суеты, как в Москве — почти курорт.

— Доброе слово и кошке приятно, — рассмеялась Марья, — но, боюсь, многие здесь с тобой не согласились бы. Конечно, здесь действительно очень спокойно, но слишком уж далеко от больших городов. У нас никогда ничего не происходит, и молодежь старается здесь не задерживаться. Я их понимаю: до нашего кинотеатра фильмы доходят в лучшем случае через год после того, как их посмотрела вся страна, и развлечений здесь маловато. Я бы не отказалась побывать на настоящем курорте, — мечтательно добавила Марья, ‒ или в Москве. Я всегда мечтала посмотреть мир.

— Я тоже, — вздохнув, призналась Катя.

— Тогда еще и за то, чтобы наши мечты сбылись, — подмигнула ей Марья и отсалютовала кружкой.

"Это вряд ли", — мысленно огорчилась Катя, но также подняла свою кружку. Когда-то она верила в то, что ее мечты вот-вот превратятся в реальность, и ее жизнь превратится в одну сплошную сказку. Реальность продемонстрировала, какой наивной и глупой она была, и это было настолько больно, что Катя зареклась мечтать.

— Я верю, что в этой жизни возможно все, даже чудеса, — сказала Марья. — Не всегда и не для всех, но возможно. Даже в нашем Сказийске.

— Попробую в это поверить, — лишь наполовину шутливо пообещала Катя.

— Ловлю на слове, — улыбнулась Марья. — Мне пора идти, иначе мой четвертый "А" разнесет все школу. До завтра?

— До завтра.

И Марья убежала — забавно, но у Кати было ощущение, что он знает ее всю жизнь, и у ни разу не возникло искушения назвать ее "Машей". Катя неторопливо доела запеканку, расплатилась и нехотя вышла из кафе: настроения работать у нее сегодня не было никакого.



— Привет.

Катя вздрогнула от неожиданности, когда почувствовала, как кто-то на ходу взял ее за руку. Повернув голову, она увидела Колю, который вложил свою ладонь в ее с таким видом, словно он регулярно это делал.

— Привет, — настороженно сказала Катя. Как обращаться с ним она не знала: опыта общения с детьми у нее не было, и даже то, что они с Колей были уже в некотором роде знакомы, ей не помогало.

— Идем, — сказал Коля, поправив очки, и потащил ее вперед. — Только притворись, что все в порядке.

— Так, подожди, куда мы идем? Ты разве не должен быть в школе?

Коля посмотрел на нее так, словно она сморозила какую-то глупость. Собственно, дети чаще всего и смотрели на взрослых, но во взгляде Коли Кате почудилось разочарование.

— Наша миссия важнее школы, — отмахнулся Коля, продолжая тянуть ее за руку. Впрочем, Катя не особо сопротивлялась.

Наверное, можно было бы включить режим ответственного взрослого и отвести Колю в школу… только сперва надо было узнать, где она. Идти неизвестно куда с чужим ребенком, который был к тому же сыном мэра, — не лучшая идея. Но что, если с ним действительно плохо обращаются дома, и ему некому больше об этом рассказать, кроме как тому, кто только что появился в городе и не боится его мать? Катя решила, что поговорит немного с Колей, и там будет видно, куда его вести: в школу или в полицию с заявлением о жестоком обращении с ребенком. Правда, вряд ли от этого будет хоть какой-то толк, но не могла же Катя ничего не предпринять? Приказав себе притормозить и не гнать лошадей, Катя спросила:

— Какая миссия?

— Важная, — ответил Коля. — Расскажу, когда придем в штаб-квартиру.

— А где она находится? ‒ спросила Катя, у которой были смутные догадки насчет этого.

— Увидишь.

Катя оказалась права: штабом был маяк. При свете дня было хорошо видно, что он находился в превосходном состоянии ‒ его явно не так давно отреставрировали. Собственно, маяк представлял собой невысокую деревянную башенку с выдающейся вперед смотровой площадкой, огороженной перилами. Ступеньки, ведшие наверх, были крепкими и широкими. Короче говоря, это место было словно специально создано для того, чтобы там мог безопасно проводить время не в меру самостоятельный мальчишка. Что примечательно, маяк не был разрисован граффити или похабными надписями, а на площадке не валялись бычки, бутылки или использованные презервативы.

— Это наш штаб, — заявил Коля, ловко взбираясь наверх.

— Отлично, — без особого энтузиазма согласилась Катя, следуя за ним. ‒ Что мы будем тут делать?

— Я знаю, кто ты, — торжественно сказал Коля, когда уселся напротив Кати.

— Да, мы с тобой знакомились, я… — осторожно начала Катя.

— Да нет, — нетерпеливо перебил ее Коля, — я знаю, кто ты. Вот, смотри.

Он достал из рюкзака увесистую книгу в твердом переплете ‒ это была та самая книга "Сказки", которую Катя видела у него день назад.

— Это ты, — сказал Коля, открыв книгу на нужной странице, и показал ее Кате. На иллюстрации, занимавшей весь разворот, девушка в очках, крепко сжимая в руках меч, сражалась со Змеем-Горынычем. — Ты — Спасительница. Ты победишь Злую Ведьму, снимешь проклятье со Сказийска, и все жители вернутся туда, где они должны быть.

Это было слишком грандиозным откровением, чтобы осмыслить все и сразу, и поэтому Катя сосредоточилась на последнем факте.

— А где они должны быть?

— В своей стране, где сказки — реальность, — ответил Коля так, будто бы об этом знал каждый первоклашка.

И снова в его словах Катя не почувствовала лжи.

Класс!

Согласна!!!

_________________
Понять,значит простить.(с)

Гость, galina,

Аффтар сейчас слегка занят ничегонеделанием и поэтому пишет медленно, но никуда не делся))

Еще автор слегка поиграл со временем НРК и настоящим, приписав указанному в этой части году все достижения современности)) В конце концов, это АУ и кроссовер - одной странностью больше, одной меньше

Исполнение 1. 9/?

— Это… благородная миссия, — сказала Катя, не представляя, что еще ответить Коле. Подумав немного, она решила поддержать игру. В конце концов, было вполне возможно, что Коля хотел иносказательно рассказать ей о чем-то. Впрочем, с такой же вероятностью он мог быть обычным прогульщиком, которому были больше интересны сказки, нежели разбор сложных предложений и умножение дробей. — Но что именно сделала злая ведьма сказочным героям? От чего их надо спасать?

— Говорю же, от проклятья! — всплеснув руками, воскликнул Коля и покачал головой, словно поражаясь Катиной глупости. — Давным-давно Злая ведьма прокляла всех жителей волшебной страны и отправила их жить в Сказийск. Они не помнят, кто они, забыли свою прошлую жизнь, и только Спасительница может снять проклятие и отправить их обратно домой. Тогда к ним вернется память, и они снова станут самими собой.

— А почему же Злая ведьма, — Катя сделала акцент на этих словах: для Коли это явно был титулом, вроде «Его величества», — так поступила? И почему она тоже отправилась сюда, вместо того, чтобы остаться в волшебной стране и править ей, никого не опасаясь?

— Потому что так было устроено проклятье, — ответил Коля, но, как показалось Кате, немного неуверенно. — К тому же, кем ей было править, когда все жители здесь?

— Все-все? — не удержавшись, спросила Катя, которая невольно начала анализировать, сколько сказочной стране требовалось обычных людей, крестьян и ремесленников, для выживания. Ведь не сама же Белоснежка выращивала хлеб и собирала мед для утренних тостов.

По всему выходило, что не сказочных героев в сказочной стране должно было быть немало, и вряд ли все они поместились бы в Сказийске. На месте Злой ведьмы Катя осталась бы в сказочной стране, собирала налоги с крестьян и купцов и жила в свое удовольствие, не опасаясь, что ее свергнет какой-нибудь Прекрасный принц или Золушка.

— Все, кто был по-настоящему важным, — ответил Коля. — Ведьма была такой злой и коварной, что хотела видеть, как страдают ее враги, поэтому она отправилась с ними в Сказийск. Я уверен, что она все помнит и злорадствует.

Мельком отметив, что речь Коли, пожалуй, была более развитой и сложной, чем речь семилетнего ребенка, Катя спросила осторожно:

— И ты считаешь, что эта Злая ведьма?..

Она не хотела озвучивать ту версию, которую Коля выдал ей вчера, чтобы не давить на него. Что бы он ни ответил, он должен сказать это без намеков и постороннего влияния.

— Моя приемная мама, конечно, я же вчера говорил, — нетерпеливо сказал Коля. — Она только притворяется доброй, а на самом деле это она всех заколдовала. Смотри.

Он перевернул несколько страниц, и Катя увидела цветное изображение, по-видимому, Злой ведьмы, стоявшей на самом краю высокого утеса. Если присмотреться, то в женщине с развевавшимися по ветру темными волосами и в черном облегающем платье действительно можно было увидеть мэра Сказийска Регину Миллер. Впрочем, Катя сомневалась, что элегантная мэр Миллер опустилась бы до костюма, похожего на рабочую униформу работницы борделя с уклоном в садо-мазо.

Коля выжидающе смотрел на Катю, и та сказала, понимая, что надо хоть что-то ответить:

— Э-э-э… если она такая сильная колдунья, то разве она допустила бы, чтобы ты прочитал о ней в книге и все узнал?

— Это не простая книга, а волшебная! Когда мне ее… — он осекся и продолжил: — Когда я начал ее читать, в ней не было никаких картинок, но как только я стал отгадывать, кто из жителей Сказийска какой сказочный герой, начали появляться иллюстрации. Вот это — Берта Петровна, она учитель биологии в нашей школе и носит на шее подвеску в виде колокольчика. А на самом деле она малышка Бо Пип. У нее были особенные овца, от одной кружки их молока можно было исцелить много болезней, а из их шерсти получалась золотая пряжа, но Злая ведьма отняла их у Бо Пип. Вот только эти овцы всегда приходили на зов хозяйки, где бы они ни были, и поэтому они вернулись к ней даже из замка Злой ведьмы. Та очень разозлилась, и Бо Пип с ее овечками пришлось прятаться на далеком острове.

— А это, — Коля перевернул еще одну страницу, — Константин Леопольдович Кокорин, таксидермист. Я его знаю, потому что он подарил маме чучело медведя. Он все время ходит в шляпе и в плаще с поднятым воротником и постоянно оглядывается. А в сказочной стране Константин Леопольдович был Колобком. Он сбежал от Лисы и теперь боится, что она его найдет и съест, только он сам об этом не подозревает. Я еще много кого узнал, но до сих пор не вычислил Белоснежку, Золушку, Ивана-Царевича и других важных героев. Я ждал Спасительницу, но ее портрет все не появлялся и не появлялся. А потом вдруг раз — и появился! А на следующий день я встретил тебя, — уже будничным тоном закончил Коля. — Теперь ты должна сразиться со Злой ведьмой и всех расколдовать.

На это Катя уже не знала, что ответить.

— Разве сказочные герои не должны справиться с этим самостоятельно? — спросила, наконец, она. — Они ведь умеют постоять за себя и всегда побеждают зло. Зачем им я?

— Только не в этот раз, — вздохнул Коля. — Это очень сильное проклятье, без тебя они не обойдутся. Раз в книге сказано, что ты Спасительница, значит, тебе предначертано всех спасти.

— Хорошо. И как я должна справиться со Злой ведьмой? — взяла быка за рога Катя.

— Не знаю, — грустно отозвался Коля. — Об этом в книге ничего не написано. Только сказано, что ты появишься, сразишься со Змеем, и Ведьма падет. Больше ничего нет. Вот, сама почитай.

Он нашел ту страницу, на которой якобы была изображена Катя, и перевернул ее — следующие страницы были пусты.

Некоторое время оба молчали, а затем Катя, наплевав на осторожность, поинтересовалась:

— А тебе Злая ведьма делала когда-нибудь что-нибудь плохое?

Коля молча посмотрел на Катя, поправил очки, отвернулся и сказал глухо:

— Нет. Просто она меня не любит. Я знаю. Она меня усыновила, чтобы быть как все, хотя на самом деле я ей не нужен. Я вообще не из Сказийска, я видел документы. Она забрала меня из детдома в Нижневартовске. И знаешь, что? — Коля снова повернулся к Кате и сказал твердо: — Это было двадцать семь лет назад, а вовсе не семь.

— Это… должно быть, это просто ошибка, — сказала Катя. — Да, наверняка ошибка. Сейчас же у нас какой год? Две тысячи пятый. Значит, семь лет назад был девяносто восьмой. А двадцать семь лет назад — семьдесят восьмой. Легко ошибиться, верно? Перепутали одну цифру — и все.

Если бы Коля признался, что мать плохо с ним обращалась, реакция Кати была бы другой, а так она решила, что стала свидетелем классического конфликта отцов и детей. Приемных детей, если точнее, а это вдвойне сложнее. У нее были прекрасные родители, но она отлично помнила свою реакцию на новость о том, что ее удочерили.

— Угу, во всех документах — одна и та же ошибка, — кисло откликнулся Коля. — Ясно, ты мне не веришь.

— Я… — Что Катя могла сказать? Что верит? Но это же было абсурдом. — Этого просто не может быть, Коля. Ты это понимаешь? Тебе не может быть двадцать семь лет.

— Может! — с жаром сказал Коля. — Часы на городской ратуше на самом деле не стоят, они ходят. Только очень-очень медленно. Год назад мне на день рождения подарили фотоаппарат, и я фотографировал все, что видел, в том числе и часы. А в этом году я сделал еще одну фотографию ратуши, положил ее в папку к прошлогодней и увидел, что за это время секундная стрелка сдвинулась. Совсем-совсем капельку, но сдвинулась. Я это заметил, потому что в прошлом году секундную стрелку закрывала минутная. Тогда я нашел в библиотеке все старые газеты с фотографиями ратуши и сравнил их со своими: за двадцать семь лет секундная стрелка сдвинулась почти на семь секунд! Понимаешь? На семь! Это не совпадение. А потом… потом у меня появилась эта книга, и я все понял! Все встало на свои места.

Глаза у Коли горели, и Катя мысленно схватилась за голову. Она-то надеялась помочь бедному ребенку, а оказалось, что если ему и нужна помощь, то психолога.

— Ты мне не веришь, — повторил Коля, разочаровано и обреченно.

— Вот что, давай я отведу тебя в школу, — неловко сказала Катя, вставая на ноги.

Всю дорогу до школы они не проронили ни слова. Катя прикидывала, как объяснить Марье, как и прогульщик Коля оказался в ее компании, но этого не потребовалось.

— У вас есть ровно одна минута, чтобы объяснить, что происходит, прежде чем вас арестуют за похищение моего сына.

У ворот школы стояла явно злая Регина Миллер, за спиной которой маячил мрачный и серьезный полковник Волков, и Катя поняла, что влипла по-крупному.

И это замечательно! Солнышка Вам, Автор, ясного! И чтоб не обгореть

Первый раз, что ли Зималетто вон одно было, а тут целый город. Пора расширять горизонты

И это... Я в современных сказках-фентези совершенно не ориентируюсь, внукам свои старые и советские сказки читаю Коля у нас кто будет: Мальчик-с-пальчик или Петька из "Сказки о потерянном времени"? Раз часы у них в городе как-то не так идут

Спасибо большое!

Синара

Синара,


Не, не ходящие часы - это деталь из канона сериала, с которым я скрестила НРК, "Однажды в сказке", там были такие часики, только те совсем стояли. Мальчик Коля - тоже оттуда, только он не совсем такой, как в "Сказке", а совмещенный с персонажем НРК))

Но, к слову о старых сказках - я внесла в канон "Однажды в сказке" некоторые наши народные элементы


Исполнение 1. 10/?

«Ваш сын сказал, что вы — Злая ведьма, и теперь я ему верю», — так и подмывало сказать Катю. Взгляд Регины Миллер метал громы и молнии, и вполне верилось, что она могла бы проклясть целую страну, если бы была недовольна хотя бы одним ее жителем.

— Я… — надо было быстро решать, что говорить: правду или ложь, которая спасет Катю от гнева мэра Миллер. — Я встретила Колю на улице, — медленно начала Катя, так ничего и не решив и надеясь, что ей придет в голову что-нибудь умное. — Он был один…

— И она спросила, что я делаю один, без взрослых, и предложила отвести меня к родителям или в школу, но не знала, где она, и я показал ей в сторону реки, я так пошутил, а потом мы пошли назад, — на одном дыхании выпалил Коля и с явным вызовом посмотрел на маму.

— Я… я испугалась, что он заблудился, — сказала Катя, прекрасно понимая, как глупо это звучит, учитывая размер городка, — или что у него что-то случилось.

— Очень… заботливо с вашей стороны, — ядовито ответила мэр Миллер, притягивая к себе Колю. — Но в этом не было необходимости: с моим сыном все было бы в порядке, не считая прогулянных уроков, но это уже не ваша забота. Благодарю за отзывчивость. Однако в следующий раз советую вам обращаться в полицию, если видите безнадзорного ребенка. Во избежание всякого рода неприятностей, — многозначительно добавила мэр. — Идем, Коля. Марья Леопольдовна, — сказала она, обращаясь уже к Марье, застывшей по другую сторону забора, окружавшего школу, — сегодня Коля пропустит все уроки. По семейным обстоятельствам.

— Конечно, Регина Генриховна, — кивнула Марья, обеспокоенно глядя на Колю.

Тот, впрочем, не выглядел испуганным или пристыженным, скорее у него был вид человека, которому предстояли нудные нравоучения, и он об этом прекрасно знал.

Сопровождаемая полковником Волковым мэр Миллер пошла к машине, ведя за собой Колю. На секунду тот обернулся и посмотрел на Катю, но быстро снова отвернулся и как ни в чем ни бывало сел в машину.

— Я, правда, всего лишь пыталась помочь, — немного растерянно сказала Катя, взглянув на Марью.

— Конечно, я понимаю, — сказала Марья и, подойдя к Кате, погладила ее по плечу. — Регина Генриховна просто очень испугалась за Генри. Они должны были пойти к врачу вместо первого урока, но он сбежал из дома. Регина Генриховна подумала, что он пошел в школу, чтобы избежать зубного, а когда выяснилось, что в школе он не появлялся, начала волноваться. Не переживай ты все сделала правильно. Конечно, Регина Генриховна считает, что ему ничего не грозит, и в чем-то она права — Сказийск очень тихий город, дети здесь в полной безопасности, — но несчастные случаи все же не исключены, к сожалению. Просто… Коля всегда был таким хорошим мальчиком, послушным и тихим, но в последнее время его словно подменили. Он прогуливает уроки, зачитывается сказками вместо учебников, не слушается маму. Но это не твоя забота, — спохватилась Марья. — Уверена, что в конце концов все наладится. Мне пора бежать.

Она пошла было к школе, но обернулась и спросила нерешительно:

— Катя, а ты как относишься к средиземноморской кухне?

— Эм… хорошо, — ответила Катя, несколько сбитая с толку такой резкой сменой темы разговора.

— Отлично! — обрадовалась Марья. — Не хочешь поужинать сегодня у меня дома? У меня есть на примере новый рецепт пасты по-итальянски, с морепродуктами, но готовить для одной себя скучно и даже как-то грустно. К тому же, — тут она заговорщически понизила голос, — у нас в Сказийске ни в одном ресторане ничего подобного не подают, и я даже не смогу сказать, похоже ли это на настоящее средиземноморское блюдо или нет, а ты — сможешь.

— Эксперимент на кошках? — улыбнулась Катя.

— Да, — с ответной улыбкой сказала Марья.

— Хорошо, с удовольствием приду.

— Здорово, — просияла Марья. — В восемь удобно?

— Да.

Марья продиктовала Кате свой адрес, объяснила, как туда добраться, записала номер ее телефона и поспешила обратно в школу. Катя, которая никогда не умела не то что с легкостью находить друзей, а даже просто непринужденно общаться с незнакомыми людьми, была удивлена тому, как быстро они с Марьей нашли общий язык. Она лишь надеялась, что не отпугнет Марью тем, что опрокинет на себя тарелку спагетти или разольет кофе на ее ковер — с Катиной неуклюжестью это было вполне возможно. Надеясь на приятный вечер, Катя отправилась работать.



Сказийск Катю не любил. Определенно. Потому что несмотря на объяснения Марьи и карту, найденную в офисе Юлианы, Катя умудрилась заблудиться. Улицы, по которым она шла, были безлюдными, отчего Кате было не по себе. Где народ, спешащий домой с работы или из магазина, где играющие во дворах дети, где, в конце концов, пьющие на лавочках алкоголики? Эта часть города словно вымерла. К тому же небо затянули облака, и казалось, что уже поздний вечер. Поднявшийся ветер носил по улице сухие листья и редкий мусор, и чувствовалось, что быть грозе. Катя готова уже была сдаться и позвонить Марье, чтобы честно признаться, что она понятия не имеет, куда идти, как вдруг поняла, что стоит в переулке напротив антикварной лавки. А ведь дом Марьи был в противоположной стороне. Катя тяжело вздохнула и уже достала телефон, но от звонка ее удержал раздавшийся где-то неподалеку странный звук: нечто среднее между мяуканьем котенка и хрипом заядлого курильщика. Многочисленные фильмы ужасов научили Катю, что самое глупое, что можно сделать в такой ситуации — это спрашивать, кто там и выяснять, что происходит. Правильнее всего было бы бежать как можно быстрее в людное и хорошо освещенное место, но… Как и многие другие люди, Катя не верила, что с ней может случиться что-то плохое. С кем угодно, но только не с ней. И никакой жизненный опыт не переубедил ее в обратном. Поэтому она сделала пару осторожных шагов в сторону источника звука — темного угла здания, выходящего фасадом на улицу, — и сказала шепотом:

— Э-э-э… вам помочь?

Если подумать, вопрос был глупым, но в ответ Катя услышала сдавленный всхлип и подошла поближе. "Вот так погибают проходные персонажи на первых минутах ужастика", — отстраненно подумала Катя.

— Кто здесь? — спросила Катя. — Чем вам помочь?

В углу что-то зашевелилось, и Катя напряглась, готовая сорваться с места, но увидела, что на свет тусклого фонаря вышла девушка. Беременная девушка, как Катя поняла, присмотревшись. Глубоко беременная кассирша из магазина, которую Катя видела в антикварном магазине.

— Мне надо идти, пожалуйста, — пробормотала та, нетвердой походкой приближаясь к Кате. — Я… я должна идти, пустите, мне надо…

Она заметно дрожала, обхватив одной рукой живот, и Кате стало ясно, что с девушкой не все в порядке.

— Я хочу помочь, — мягко сказала она. — Я сделаю тебе ничего плохого, честно. Я просто хочу помочь.

Возможно, Катя еще долго уговаривала бы девушку довериться ей, и не факт, что у нее это получилось бы, но в этот момент прямо у них над головой раздался раскат грома и на землю упали первые капли дождя, крупные и холодные.

— Послушай, тебе нельзя оставаться на улице, — сказала Катя. — Давай я отведу тебя домой.

— Нет! — выкрикнула девушка, отчаянно мотая головой и отступая назад. — Я не могу идти домой, нельзя, меня поймают!

— Хорошо, — ежась от попавшего за шиворот дождя, примирительно ответила Катя. — Не домой. Я знаю место, где ты будешь в полной безопасности. Обещаю. Подумай о ребенке, что будет, если ты простудишься? Идем, все будет хорошо, — смалодушничав, пообещала Катя, понимая, что все может быть не так уж и хорошо. — Меня зовут Катя, а тебя?

— Алена.

— Пойдем, Алена.

Катя взяла Алену за руку, и та, хоть и нехотя, пошла вперед, вглубь переулка, напоследок оглянувшись на улицу. Катя почему-то не сомневалась, что Алена посмотрела на антикварную лавку.



— Хорошо, что я столько наготовила, — только и сказала Марья, увидев на пороге свою сильно задержавшуюся званую гостью в компании незваной.

— Это Алена, и ей нужна помощь, — представила свою спутницу Катя, ощущавшая себя жалкой мокрой крысой.

— Конечно, — кивнула Марья так, словно к ней каждый день приходили за помощью незнакомые люди. — Проходите быстрее, вы же насквозь мокрые.

Марья как-то невероятно быстро и ловко помогла Кате и Алене переодеться в сухую одежду, закутала их в пледы, выдала им по чашке какао и поставила перед ними по огромной тарелке со спагетти с морскими гадами. Все это время Алена держалась спокойно и отстраненно, но едва она сделала первый глоток какао, как лицо ее неожиданно исказилось, и она заплакала навзрыд.

— Я его убила, я его убила, — всхлипывая, повторяла она, покачиваясь из стороны в сторону и обхватив руками живот. — Что теперь со мной буде-е-ет…

Потребовалось немало времени, чтобы ее успокоить, и в итоге из нее зачастую нечленораздельных слов, перемежавшихся плачем, хлюпаньем и стенаниями, Кате и Марье удалось понять, что произошло.

Оказалось, что Алене едва исполнилось восемнадцать, что отец — матери у нее не было — выгнал ее из дома, когда узнал, что она забеременела от одноклассника. Сам одноклассник и его обеспеченные родители не желали иметь ничего общего с Аленой и ее ребенком и предлагали ей сделать аборт, но она отказалась. Алена нашла работу кассиршей, перебралась в старое общежитие, в крошечную конуру с удобствами в конце коридора и не понимала, как ей теперь жить. Сейчас ей едва хватало денег на саму себя, но содержать ребенка было совсем не на что. Месяц назад она пошла в магазин Аристарха Кузнецова, чтобы заложить единственную ценную вещь, которая у нее еще оставалась – золотую цепочку с кулоном, оставшуюся от матери. Кузнецов, видя ее бедственное положение, предложил ей сделку: он выплачивает ей крупную сумму денег, которых ей хватит на нормальную жить как минимум на полгода, а взамен она отдает ему ребенка, когда тот родится.

— Он сказал, что я ничего не смогу ему дать, что мы оба будем прозябать в нищете, и в конце концов я начну его ненавидеть. А так у моей девочки будет любящая семья, а у меня – шанс на достойно будущее. Я не хотела отдавать ребенка, правда, — Алена посмотрела на Катю и Марью покрасневшими заплаканными глазами, взглядом умоляя ей поверить, — но тут в магазине на моей кассе нашли большую недостачу, и мне сказали, что если я не выплачу долг, на меня заявят в полицию. У меня нет таких денег, и я не знаю, откуда такая недостача, я не могла так часто ошибаться со сдачей и ничего не брала из кассы, честно. У меня не было выбора, понимаете? Не было! Я согласилась на предложение Кузнецова, — хриплым надтреснутым голосом призналась Алена. — Что я могла еще сделать? Он отдал мне часть денег, я сняла нормальную комнату, не в общаге, отдала долг и… Я поняла, что не смогу отдать ребенка. Просто не могу и все. Она же моя, я не вынесу, если она станет называть мамой какую-то другую женщину. Я сама хочу ее воспитывать. Я сказала об этом Кузнецову, пообещала, что со временем верну ему деньги, но он отказался. Сказал, что я подписала контракт, и если я его нарушу, то попаду в тюрьму!

— Он соврал, — не выдержала на этом месте Катя. — Такие контракты незаконны, никто не может заставить тебя отдать ребенка.

— Там ничего не было про ребенка, только то, что Кузнецов дал мне взаймы деньги, — нервно ответила Алена. — И вообще, он способен на все, ты его не знаешь. Он страшный человек и дружит с мэром. Им плевать на закон, если им надо будет, они сделают так, как захотят, и никто их не остановит. Я пыталась уговорить Кузнецова, но он меня не слушал. А сегодня он мне сказал, что уже договорился с врачом в больнице и нашел родителей для моей девочки, что все готово, и я… я… я его ударила. Лампой, кажется. Он упал, там была кровь… Я его убила, и теперь меня поса-а-адят…

Тут у Алены снова началась истерика, и Марья, успокаивая ее, переглянулась с Катей. Обе понимали, что, по-хорошему, надо бы вызвать полицию, но они не могли заставить себя это сделать. Бедной девочке нужна была помощь, а не тюрьма. Но ведь и оставлять все как есть было нельзя.

— Наверное, надо пойти и посмотреть, — неуверенно сказала Катя, когда Марья уложила Алену спать в свою кровать. — Если он и правда умер…

Что делать тогда, ни одна из них не знала.

— Я пойду, — скрепя сердце, вызвалась Катя. Не Марье же идти, она вообще не имела бы к этой истории никакого отношения, если бы Катя не привела к ней Алену.

— Я могу сходить с тобой, — предложила Марья, но Катя покачала головой.

— Кто-то должен остаться с Аленой. Я все проверю, и если что… там будет видно.

— Хорошо. Будь осторожна, ладно? Звони мне, как только что-то станет ясно.

— Конечно.

Глубоко вздохнув, Катя подошла к входной двери, чувствуя себя так, словно готовилась идти на войну.

— Подожди.

Марья крепко обняла ее и повторила:

— Будь осторожна.

— Буду.

Выйдя за дверь, Катя сделала еще один вдох-выдох и решительно направилась к антикварному магазину Кузнецова.

«Все будет в порядке, — твердила она себе. — Все будет хорошо».

Верилось с трудом.

Безумству храбрых...
Опять же повторюсь: Катьке не привыкать
Не зная броду, соваться в воду оно, конечно, стрёмно, но, коль назвали груздём Спасительницей, куда деваться Вот только интересно: спасать она всех страдальцев скопом будет, али индивидуально? Второе предпочтительнее - фанфик длиннее будет

Огромное спасибо!

Синара[/quote]

Жутковато в этом городке...Бррррр...

_________________
Уезжают таланты, творцы и умы,
едут люди отменно отборные.
И останутся там, как у всякой тюрьмы,
надзиратели и поднадзорные.

И. Губерман

Яна, Синара,


Не, если индивидуально, то автор быстро кончится - их, этих страдальцев, тьма-тьмущая Нескольких индивидуальных, остальных - чохом


Он и должОн таким быть, прОклятый же

Исполнение 1. 11/?

На первый взгляд казалось, что в антикварном магазине было темно, и Катя даже осторожно понадеялась на то, что Алена немного преувеличила, и с Аристархом Кузнецовым все было в порядке. Но когда она подошла поближе, то увидела, что в глубине магазина горит тусклый свет, как от ночника. Дверь оказалась приоткрыта, и Катя, немного потоптавшись снаружи, собрала в кулак всю свою храбрость и зашла внутрь.

— Здравствуйте? — неуверенно произнесла она.

Как и следовало ожидать, ей никто не ответил.

— Есть здесь кто? Просто дверь была открыта, и я решила проверить, все ли в порядке…

Прозвучало неубедительно.

— Здесь есть кто-нибудь? — снова спросила Катя, мелкими шажками продвигаясь вперед, к источнику света.

Тишина и полумрак магазина давили на нее, действовали на нервы. У противоположной от входа стены на прилавке стояла горевшая настольная лампа в стиле Тиффани, хотя Катя не удивилась бы, если бы это был оригинал. Она никогда не была в антикварных магазинах и не могла сравнивать, но почему-то ей казалось, что здесь все вещи были по-настоящему или старыми, или очень любопытными.

На полпути к прилавку Катя заметила, что на полу, наполовину в тени, лежало что-то темное и бесформенное, и резко остановилась. Судя по всему, Алена не преувеличила.

— Ой, — только и смогла выдохнуть Катя, приросшая к месту.

Иди к этому… нечто — Катя даже в мыслях не хотела произносить слово «труп» — было страшно. Но и разворачиваться и бежать было нельзя.

Наконец Катя отмерла и на несгибающихся ногах вновь пошла вперед.

— Могу я вам чем-то помочь?

Катя не вскрикнула лишь потому, что у нее отнялся язык. Она в буквальном смысле слова отпрыгнула назад, уверенная, что с ней разговаривает труп, и наткнулась на что-то… На кого-то, если быть точнее. Если бы не крепкая мужская рука, удержавшая ее, Катя наверняка шлепнулась бы на пол. А так она лишь ударилась коленом и слегка подвернула ногу.

— Осторожнее, дорогуша, — услышала Катя все тот же смутно знакомый голос. — Я бы не хотел, чтобы по городу пошли слухи, что в моем магазине ломают ноги и руки туристы. Это вредит репутации. Смею надеяться, с ней все будет в порядке?

— С кем? — спросила Катя, все еще слыша в ушах бешеный стук сердца.

— С репутаций, — с легким вздохом, словно сетуя на ее бестолковость, ответил Кузнецов.

Конечно же, это был он, кто еще. И, пожалуй, хорошо, что это был он. Будь это полицейский, Кате пришлось бы плохо.

Не услышав от Кати ответа, Кузнецов снова вздохнул, но уже тяжелее, и уточнил:

— Ничего не сломали?

Катя только помотала головой в ответ, но пару секунд спустя поняла, что вечно отмалчиваться ей не удастся, и придется объяснять, как она здесь оказалось.

— Я мимо шла, — бодро начала Катя, решив не ходить вокруг да около, — смотрю, дверь открыта, а никого нет. Дай, думаю, зайду, проверю, все ли в порядке, а то ведь всякое может быть, да.

— Похвальное неравнодушие, — бросил Кузнецов и, подойдя к тому непонятному на полу, что так испугало Катю, поднял… плащ. Обычный черный плащ.

Встряхнув, Кузнецов повесил его на вешалку и включил еще одну лампу, но уже не Тиффани. При более ярком свете выглядел он гораздо хуже, чем когда Катя видела его в последний раз. Впрочем, учитывая, что тот же раз был еще и первым, Катя допускала, что могла тогда плохо его рассмотреть.

— Аристарх Петрович Кузнецов, — представился он, протягивая Кате руку.

Катя представилась в ответ и добавила, прочистив горло:

— Я… ну, я пойду.

Для верности, она показала на дверь, словно боялась, что ее не поймут.

— Действительно, — продолжил Кузнецов так, будто не слышал ее, — всякое может быть, это вы верно сказали. — Он в упор посмотрел на Катю глазами, казавшимися при этом освещении угольно-черными, и ей стало не по себе. — Вот, к примеру, несколько часов назад меня едва не убили, представляете? Вот прямо на этом самом месте.

— Ужас какой, — посочувствовала Катя.

— Именно. Впрочем, я знаю, кто это был, так что полиции не составит труда найти преступника.

— А-а-а… ‒ Катя хотела было ляпнуть: "А может, не надо?", — но поняла, что аргументов в пользу этого у нее не найдется, да и вообще это будет выглядеть подозрительно. Поэтому она отделалась: "Это хорошо", и поторопилась к выходу.

Алену нужно было как-то спасать, но как? Что можно было сделать в такой ситуации? И, главное, было ли это вообще ее, Катиным, делом? Но, конечно же, Катя понимала, что теперь просто не сможет бросить Алену на произвол судьбы.

Чего Катя не ожидала, так это того, что Марья встретит ее на пороге с виновато-встревоженным выражением лица и скажет:

— Она ушла.

— Как ушла? — не поняла Катя.

— Я вышла из комнаты буквально на минуту, а когда вернулась — ее уже не было, — расстроено пояснила Марья. — Я выбежала на улицу, но ее и след простыл. Бедная девочка, наверное, она испугалась, что мы выдадим ее полиции. Она почти не переставала плакать и все твердила, что у нее нет будущего, что она не хочет в тюрьму и что не отдаст ребенка. Подожди, а что с Кузнецовым?

— Все с ним в порядке, но, кажется, он догадался, что я не просто так к нему зашла. И что нам теперь делать? Как ее найти?

— Не знаю, — покачала головой Марья.

— Может, она пошла к отцу ребенка?

— Судя по тому, что она рассказала, вряд ли. Но я могу поспрашивать в школе, наверняка был скандал и многие в курсе этой истории. У нас в школе два изолированных крыла — когда-то там было раздельное обучение, а после того, как его отменили, одно крыло отвели младшим классы, с первого по пятый включительно. У нас свое маленькое царство, и мы почти не общаемся ни с учителями старших классов, ни тем более с учениками. К тому же я мало интересуюсь сплетнями, поэтому раньше ничего об Алене не слышала. Возможно, получится найти контакты отца.

— Если полиция не найдет ее раньше.

— Думаешь, Кузнецов заявит на нее?

— По-моему, он может, — мрачно сказала Катя, умолчав о том, что, по ее мнению, с него станется натравить на Алену каких-нибудь бандитов.

Ну вот, а ведь Сказийск поначалу производил впечатление такого милого и тихого города.

Поужинав разогретой пастой и не почувствовав ее вкуса, Катя отправилась к себе в пансион, отклонив предложение Марьи переночевать у нее.

Пока Катя шла по пустым темным улицам, то и дело нервно оглядываясь назад: разыгравшееся воображение заставляло ее видеть чудовищ в тени домов и в шелестящих кронах деревьев. Ей было очень жалко Алену, но Катя не могла дождаться, когда же вернется домой в Москву.



Утром Катю разбудил настойчивый стук в дверь. Почему-то она решила, что это пришла Марья с новостями, и поэтому, накинув халат, открыла дверь, даже не спросив, кто там. Вот только на пороге оказалась вовсе не Марья, а Коля, рядом с которым стояла незнакомая заплаканная девочка на пару-тройку лет старшего него.

— Это Лиля, — представил девочку Коля, не успела Катя и рта раскрыть, — у нее пропала сестра, и только ты можешь ей помочь.

В этот момент Катя в полной мере прочувствовала смысл выражения "немая сцена".

Разумеется, Катя впустила их в комнату — а что ей оставалось делать? По пути в ванную, где она спешно переоделась, Катя бросила взгляд на часы: почти десять. Ничего себе она разоспалась! Хотя неудивительно, ведь она полночи ворочалась без сна, пытаясь представить, что будет дальше и что ей делать.

— Опять прогуливаешь? — устало спросила Катя, выйдя из ванной.

— У меня важная причина, — заявил Коля.

Лиля всхлипнула, и Катя подала ей носовой платок, с тоской думая о еще одном неприятном разговоре с мэром Миллер.

— Алена пропала, и я знаю, чувствую, что она в беде, — сказала Лиля, высморкавшись.

Услышав имя "Алена" Катя сразу поняла: это не может быть совпадением. Но при чем тут Коля? Или это чей-то глупый розыгрыш?

— Она ждет ребеночка, и из-за этого папа выгнал ее из дома. Вообще-то он добрый, просто… — Лиля скривилась, помолчала немного и, опустив глаза, призналась: — Это его мама заставила, я слышала, как они ругались. Мама никогда не любила Алену, потому что она не ее родная дочь. Она только папина, а я ‒ и папина, и мамина. Я просила маму разрешить Алене вернуться, но она не согласилась и запретила мне с ней общаться. Вот еще! — фыркнула Лиля. — Она моя сестра, я ее люблю и у нее скоро будет ребеночек — как я могу с ней не общаться? Я с ней тайком разговаривала и переписывалась. И даже несколько раз ходила туда, где она сейчас живет, и в магазине у нее была. Мы с ней железно договорились каждый день созваниваться, ведь у нее сейчас кроме меня никого нет. Папа… — Лиля запнулась, тяжело вздохнула и продолжила: — Папа в последнее время много пьет, а подруги у Алены предательницы, злыдни и дуры, даже разговаривать с ней не хотят, так что Алене не на кого больше положиться, кроме меня! — Это было сказано с отчаянием, но и с заметной гордостью.

Учитывая, что Лиле было не больше десяти, положение Алены представлялось еще более отчаянным, чем накануне.

— Короче, вчера я ей звонила-звонила, но она не ответила. И утром тоже. Я вместо уроков пошла к ней магазин, но там мне сказали ей передать, что она уволена и что если она не отдаст долг, то у нее будут неприятности. Тогда я пошла к Алене в общежитие, но там сказали, что ее со вчерашнего утра не видели. Я даже в больницу позвонила, а то вдруг она уже родила, но ее и там нет. С ней что-то случилось, это же понятно, но я не знаю, где ее искать!

Лиля снова всхлипнула, и эстафету перехватил Коля:

— Я шел в школу к третьему уроку, встретил по дороге Лилю, спросил, что случилось, и когда она мне все рассказала, я сразу понял, что только ты можешь помочь.

Наверное, даже наверняка надо было сказать, что Катя тут бессильна. Ну, или на худой конец спросить, с чего Коля это взял. Но Катю не покидало ощущение, что происходило что-то очень важное, и она должна была в этом участвовать. Когда ее здравый смысл окончательно сдался под напором того странного, что творилось вокруг?

— Больше Алене точно некуда было пойти? Например, все же к какой-нибудь подруге или на дачу? У вас есть дача?

— Нет. А подруги с ней не разговаривают, говорю же.

— Лиля, а ты знаешь, кто отец ребенка Алены? Не могла она пойти к нему?

— Вот еще! — снова возмущенно фыркнула Лиля. — Он подлюга самый настоящий, вот он кто! Он Аленке говорил, что любит ее, что никогда не бросит, а когда о ребеночке узнал, сразу сбежал. Алена о нем даже слышать не хотела.

Как и у Коли, речь Лили была по-взрослому сложной, но сейчас она, конечно же, рассуждала как ребенок. К кому еще могла обратиться беременная девушка в безвыходном положении, кроме как к родителям и отцу своего ребенка? Родители отпадали, значит, оставался отец.

— И все он может что-то знать, — мягко, но настойчиво сказала Катя. — Как его зовут?

— Славка Краснов.

— Ты случайно не в курсе, где его можно найти?

— Где он живет, я не знаю, — подумав, сказала Лиля, — но Алена говорила, что он сейчас подрабатывает на автозаправке своего отца в центре. У его семьи их несколько, они зелененькие, а еще есть желтенькие, но это уже не Краснова.

— Ясно. Вот что, Лиля, возвращайся в школу и постарайся успокоиться: уверена, с Аленой все будет в порядке.

— Вы ее найдете?

— Обязательно, — пообещала Катя, почему-то не сомневаясь, что у нее все получится.

Логика, которая этот момент должна была бы вопить, что Катя не имеет права обещать ничего подобного, что ее шансы на успех минимальны, предательски молчала.

— Спасибо. Ой, подождите, я же вам ее не показала! Вот, это Алена.

Лиля достала свой телефон и показала фотографию сестры. Да, это была вчерашняя несостоявшаяся убийца Аристарха Кузнецова.

После этого Лиля с Колей ушли, но не успела Катя перевести дух, как в дверь снова постучали. На этот раз Коля стоял на пороге один.

— Я тебе помогу, — сказал он, протиснувшись мимо Кати.

— Коля, ты тоже должен быть в школе.

— Нет, это важнее! Знаешь, кто такая Алена?

— Попавшая в беду девушка, о которой очень беспокоится ее сестра.

— Это да, но еще она — Золушка, — выдал Коля и положил на стол знакомую книгу. — Видишь?

На иллюстрации к сказке девушка, действительно чем-то похожая на Алену, только не такая истощенная и без живота, сбегала по лестнице вниз, оставив на верхней ступеньке туфельку.

— У Алены есть мачеха, а у той ‒ еще две дочери, кроме Лили, — сказал Коля. — Все как в сказке.

— В сказке Принц встретил Золушку на балу, потом нашел ее по хрустальной туфельке, и они жили долго и счастливо, — заметила Катя. — А у Алены совсем другая история.

— Это потому что мы живем не в сказочной стране, а в проклятом городе, — рассудительно ответил Коля. — Поэтому Алене нужна твоя помощь, ведь феи-крестной здесь нет или она не помнит, кто она. Все и так пошло неправильно, и неизвестно, что будет дальше. Между прочим, знаешь, как Алена влюбилась в этого Краснова? Мне Лиля по дороге по дороге рассказала: они учились в параллельных классах, но не обращали друг на друга внимания, пока Алена не потеряла сменку, а Краснов ее нашел и вернул. Вот так-то, — с торжеством в голосе закончил Коля.

Катя на мгновение прикрыла глаза: совпадение, конечно, но на редкость удачное. И настораживающее.

— Коля, я очень-очень постараюсь найти Алену, но ты мне должен пообещать, что тоже вернешься в школу и будешь ждать новостей.

— Но…

— Никаких "но", — отрезала Катя. Не хватало ей еще сесть в тюрьму за похищение сына мэра. Попробуй потом докажи, что они вместе просто спасали Золушку. К тому же, если вспомнить Кузнецова, это могло быть просто опасно. — Договорились?

Она посмотрела Коле в глаза и не отводила взгляда, пока тот не кивнул неохотно.

— Хорошо, — со вздохом ответил он. — Только ты мне обязательно позвони, ладно? Давай свой номер телефона.

Катя продиктовала номер, Коля забил его себе в телефон — далеко не навороченный смартфон, как можно было бы ожидать от сына мэра, а старый кнопочный, — тут же набрал Катю.

— Вот, теперь у тебя есть мой номер. В классе нам запрещают пользоваться телефонами, но ты пиши смс, если я не отвечу, ладно?

— Да… — рассеянно ответила Катя, которую осенила неожиданная мысль: — Коля, сейчас же август, какая школа?

И почему она не подумала об этом раньше?

— Мы всегда в августе учимся, — пожал плечами Коля. — Зато в мае у нас уже каникулы. А что, в Москве не так?

— Нет.

Хотя, после всех этих реформ образования, Катя не могла уже за то поручиться. И все же эта деталь цепляла ее, раздражала, как мелкая песчинка в ботинке — вроде, ерунда, почти не чувствуется, но все равно что-то не то.

— Все, возвращайся в школу. И, пожалуйста, не говори никому, где ты был, хорошо?

— Я же не маленький, понимаю, — проворчал Коля, и Катя едва удержалась от улыбки.

Уже у двери Коля обернулся и довольно сказал:

— Вот видишь, а говорила, что ты не Спасительница.

Он вышел, а Катя плюхнулась на кровать и спрятала лицо в руках. Во что она опять ввязалась? Как объяснить Юлиане прогул? Как найти Алену? И как ей помочь? Ответа ни на один вопрос у нее не было.

"Прорвемся, Катюха", — услышала она в голове папин голос, и ей стало чуточку легче.

— Прорвемся, — повторила она вслух и пошла одеваться.



"Зелененькая" заправка в центре города оказалась не совсем в центре, а паре километров от него, но Катя все равно нашла ее довольно быстро благодаря дорожным указателям, заботливо подсказывающим водителям, где они могут заправиться. Впрочем, ни одной машины на заправке не наблюдалось.

Как разговаривать со Славой Красновым, если он окажется на работе, она не знала. Если б к ней приставал чужой человек с расспросами о личном, она бы точно ничего не рассказала.

— Славка, тут опять к тебе, — заорал рабочий у колонки, которого Катя спросила о Краснове.

Современная заправка казалась неуместной в окружении деревянных домов Сказийска, словно ее принесло из другого времени.

К Кате неторопливо подошел молодой и, надо признать, очень симпатичный молодой человек — высокий, широкоплечий, со светлыми волосами, лежавшими в художественном беспорядке.

— Здравствуй, Слава, — сказала Катя, намеренно обращаясь к нему на "ты". — Мне надо поговорить с тобой об Алене…

Чего Катя точно не ожидала, так это что ее пошлют матом еще до того, как она успеет закончить предложение.

— Я же сказал, не куплюсь на это, — зло добавил Краснов, выругавшись. — Так ей и передайте.

— Я не понимаю, о чем ты, — сказала Катя. — Алена пропала…

— Ой, вот не надо этого, — взорвался Краснов. — А то я и правда пойду в полицию и расскажу, как вы мне угрожали и шантажировали. Как же, похитили ее! Я не такой идиот, чтобы в это поверить. Она от меня ни копейки не получит, несмотря на весь свой театр. А еще раз кто-то от вас придет, я точно ментов вызову, предупреждаю.

Катя окончательно запуталась. Краснов уже развернулся, чтобы уйти, и надо было найти подходящие аргументы, чтобы заставить его задержаться.

— Аристарх Кузенцов будет очень недоволен, что ты отказался со мной поговорить, ‒ выпалила Катя прежде, чем как следует обдумала эту идею.

Краснов снова повернулся к ней и настороженно спросил:

— Он-то тут при чем?

Да, кажется, Кузнецов и впрямь был очень известной личностью в Сказийске.

— Он очень хочет поговорить с Аленой, но нигде не может ее найти. И никто не знает, где она, даже ее семья. Кузнецов надеялся, что ты сможешь быть ему полезен, но, увы, мне не повезло.

Теперь уже сама Катя сделала вид, что уходит.

— Подождите! Я не знаю, где она, но сегодня утром ко мне приходил какой-то тип с бандитской физиономией и сказал, что Алена у них. Требовал деньги за то, чтобы они, как он выразился, вернули ее в целости и сохранности и все еще с довеском. А если я не заплачу им завтра, то Алене конец. Ясно же, что она сама это придумала, чтобы стрясти с меня деньги, — возмущенно сказал Краснов. — Я ответил, что не верю в этот балаган, и тип ушел. Сказал, что завтра вернется за деньгами, но он ничего не получит.

— Ясно. Я передам все Кузнецову, — изо всех сил стараясь сохранить невозмутимое выражение лица, сказала Катя. Было ясно, что из Краснова больше ничего не вытянешь, пока, по крайней мере. — Пожалуй, — не удержалась все же Катя, — хорошо, что ты отказываешься признать своего ребенка. Лучше ему не знать такого отца. Если у Аристарха Петровича появятся к тебе вопросы, я вернусь, — пообещала она на прощание и пошла прочь.

"И что теперь делать?" — мысленно спросила себя Катя. Ответа снова не было.

Да уж, все сказки наперекосяк, особенно в Колином представлении

вековечный символ чистоты и добродетели - беременна от какого-то левого мужика (хотя, прЫнцы тут тоже чего-то пока не просматриваются)

Как что? Бороться и искать...
Спасибо, дорогой Автор!

Синара