4/4
- Она-то и заставит его, наконец, сбросить кожу… Кстати, какое имя мы ей дадим? Нужно что-то простое, но сильное. - Катя. Лялька с восхищением взмахнула рукой: - Ну, дядя Рома! Именно! – она продолжила печатать, покачивая головой. - Катя! Это вам не Фрося Бурлакова и не Юнона и Авось… - Перестань! - Ты что? - Прости. Показалось… Просто просьба, - не надо прозвищ. - Каких прозвищ? Не поняла. - Да ничего, все в порядке. Прости, Лялька. Она шевельнула плечами и снова уткнулась в свое сочинение. Какие весной, все-таки, короткие ночи! Она боялась не успеть все записать, пока не наступило утро. В голове у нее сами собой складывались сцена за сценой (сцепляясь, как вагончики паровоза). «Ммм… Талант! Несомненный талант!» Дядя Рома ничего больше не говорил, но пока ей хватало уже сказанного. В соседнем доме, с другой стороны двора, в чьем-то окне зажегся слабый свет, наверно, включили ночник. Глядя через половину кухни на этот огонек, Роман заставил себя встать и пройтись по комнате – от стола к окну и обратно. Очертания предметов постепенно становились четче, - глаза привыкали к темноте. - Так, основное записала, разработка – потом. – Лялька откинулась на спинку стула, и, кажется, улыбнулась. – Спасибо, дядя Рома. Один вопрос, - все развивалось по классической схеме, то есть, друг и соратник героя увлекся нашей девушкой, так? - А как ты думаешь? - Думаю – да. Увлекся. Наша Катерина – сильная личность, не-ор-ди-нар-ная. Такой нельзя не заинтересоваться. Я думаю, ее шеф даже мог влюбиться. - Мог. Только какое отношение это имеет к твоему герою? Хочешь его оправдать? Лялька, дело не в том, чем все закончилось... да и не закончилось ничего! Мог, не мог… Дело в том, что началось все с его хреновой подачи… прости. Спасение фирмы, да… Нашему герою даже не пришло в голову, что он подлец. А потом уже ничего нельзя было исправить… – Роман собрал чашки. – Давай отнесу. – Он направился к посудомойке. – Черное не станет белым. Знаешь, существуют необратимые реакции. - Это какие? Наподобие крутого яйца? Роман едва не выронил чашки. - Какого яйца?? - Он пожалел, что разговорился. - Ну, если яйцо сварено, сырым его уже не сделаешь, белок свернулся - необратимая реакция. Это из химии. Органической. - Ляля… Ты… не поняла, о чем я. Причем здесь яйцо? - Ни при чем. И я о том же! Дядя Рома, наш герой – не вареный продукт! - Лялька отодвинула ноутбук. – Реакция какая-то… Вот скажи, герой сможет поступить так же плохо еще раз? Сможет? - Ей показалось, что Роман качнул головой. Не разобрать было, соглашался или нет. - Не сможет. Значит, нет твоей необратимой реакции. Я же говорю, – ему хватит силы и доброты. А ты - яйцо, яйцо! У него вырвался абсолютно нежданный, короткий, искренний, смешок. Лялька, глядя на него, тоже улыбнулась. Он засмеялся громче, подбираясь к стулу, упал на сиденье и, уже не сдерживаясь, захохотал, хватаясь за край стола. Лялька откликалась рядом звонким колокольчиком. Когда приступ смеха начал проходить, он, вытирая выступившие слезы, почувствовал, что просто зверски хочет есть. Лялька ни о чем не спрашивала, и это было хорошо. Меньше всего ему хотелось сейчас объясняться. Он дал себе пару секунд на то, чтоб окончательно успокоиться, и встал. - Лялька, есть будешь? - Буду! Роман подошел к холодильнику, открыл дверцу. - Та-ак, у нас есть сыр. - С плесенью? - Нет. Плесень – это уже избито! – Роман достал упакованную в пленку нарезку. – А у нас - классика. – Он переложил сыр на тарелку. – Прошу! Сыр Пошехонский! - Можно еще и хлеба. - Хорошая мысль! - Роман достал хлеб. Лялька закрыла и убрала ноутбук. Они принялись за еду. Темноты уже не было, скорее густые предутренние сумерки. Вчерашний день окончательно ушел в небытие, а новый только-только начинался. Сыр был в меру соленым, хлеб – свежим. Ничего вкуснее он, кажется, не ел.
- Как ты думаешь, героя пригласят на свадьбу? – как всегда, Лялькин вопрос прозвучал неожиданно. - Какую свадьбу? - Друга-шефа и Катерины. - А у них будет свадьба? Лялька кивнула. - Обязательно. Это, конечно, штамп, - она вздохнула, - но в нашем случае от нее никуда не деться. - Почему? - Ну-у…Дядя Рома, тебе все надо объяснять! Потому, что это самый лучший итог… Да! Героя обязательно пригласят. - Сомневаюсь. - А я – нет. Должны же они все увидеться, ну, после того, как поменяют шкурки… Ты понимаешь? Как можно узнать, простили тебя или нет, если не встретиться с человеком? Спасибо. – Лялька стряхнула крошки с рук. – Вот они и встретятся… Осталась одна загвоздка, - наш герой должен простить себя сам… - Ты неисправима. Она, не заметив его последней реплики, продолжила: - Может, однажды утром, он посмотрит на себя в зеркало? А, дядя Рома? …Нет! Лучше однажды ночью…Да! У него же бессонница, ведь так? …Так-так-так… Точно, я назову свой рассказ «Однажды ночью»… не то… «Городская ночь»… Нет! Лучше «Ночь в чужом городе»! Роман улыбнулся: - Тебя ждет успех. Лялька важно кивнула. Неожиданно кухня осветилась, - ненадолго, и лампочки снова погасли. - Я все-таки проверю! – Роман направился к выходу. Проблема была в пробках. Он вернулся через десять минут. Лялька успела заснуть на диванчике, подложив под щеку руку. Роман достал плед и укрыл ее. Через окно в комнату проникал совсем еще неяркий утренний свет. Стало свежо. Ему показалось, что вместе со светом с улицы в квартиру залетает легкий запах черемухи. Хотя, откуда она здесь? Роман подошел к окну, открыл створку «на полную» и посмотрел вниз – точно! Внизу он увидел светлое нежное пятно, - зацвела черемуха. Выпить еще кофе? Нет. Сначала – в душ. По пути в ванную он чуть не упал, задев ногой кожаное кресло. Что оно тут делает? Растирая ушибленное место, и шепотом чертыхаясь, Роман поднял его и отнес в гостиную. Достал из шкафа махровое полотенце. «Душ будет холодный», - он улыбнулся. Лучше начать новый день пораньше, ведь у него так много важных дел.
Конец
|
|