|
Исполнение 1. 1/1.
Действующие лица и исполнители:
Маргарита Рудольфовна,
Роман Малиновский,
Темнота,
(???) Девушка,
(???) Кошка.
Рейтинг: R
Саммари: читайте, не бойтесь, извращений… много не бывает не будет!!!
Закрытие показа затянулось. Андрей в финальной речи поблагодарил собравшихся за внимание, вызвал Милко на очередные поклоны и объявил, что во время грядущего фуршета готов ответить на все вопросы журналистов и заинтересованных лиц. Публика устроила Президенту и Маэстро небольшую овацию и ломанулась к столам. Андрей Павлович, Павел Олегович и Милко стали легкой добычей пишущей братии. Им совали в лицо микрофоны и просили прокомментировать тенденции развития европейской моды, описать перспективы продаж весенней коллекции и поделиться подробностями личной жизни.
Маргарита Рудольфовна, уже давно не горевшая азартом от светских мероприятий такого формата, обменялась с мужем короткими понимающими взглядами и незаметно удалилась. Всего на два этажа выше не было слышно ни гомона голосов, ни всплесков музыки, ни звона фужеров. Марго медленно шла по ночному коридору «Зималетто» и чувствовала, как проходит накатившая от ярких софитов и громкой музыки головная боль. Как дают о себе знать утомленные высокими шпильками ноги. И как тянет забиться куда-нибудь в спокойный темный угол, скинуть туфли, обхватить себя за плечи и молча, тихо посидеть, отдыхая от суетливого дня. Полуоткрытая дверь конференц-зала подвернулась очень кстати. В безмолвном полумраке утомленная женщина пристроилась на стоявшем у дальней стены ряду стульев, с наслаждением разулась и вытянула гудящие ноги. Тусклый свет пробивался в неширокую щель приотворенной двери. Минут десять прошло в блаженной тишине. Маргарита, кажется, почти задремала, когда в коридоре раздались энергичные шаги. Она встрепенулась и начала нашаривать под стулом сброшенные туфли. Одна нашлась сразу, вторая – завалилась куда-то. И в тот момент, когда дверь резко распахнулась, а потом также резко захлопнулась, над столом не было видно даже головы склоненной к полу женщины.
У Марго заколотилось сердце. «Кто здесь? Что ему нужно? Что делать? Кричать? Позвонить Павлу? Кошмар!» Но вошедший человек не собирался, видимо, делать ничего плохого. Привычными шагами он подошел к огромному столу, коротко завозившись, пристроился на нем в вальяжной позе и защелкал кнопками телефона. Невольная его заложница осторожно выпрямилась, боясь издать хоть какой-нибудь звук, и в наступившей темноте напряженно вглядывалась, пытаясь по едва различимому силуэту понять, кто сюда пришел. «Незнакомец» нашел, наконец, в телефоне нужный ему номер, нажал кнопку вызова, приложил аппарат к уху… И от первого же произнесенного им слова вздох облегчения вырвался из уст Маргариты.
- Малыш? Привет, это – я!
Голос был знакомым, нестрашным, неопасным. Это был Роман Малиновский, вице-президент компании и близкий друг ее сына. Маргарита Рудольфовна совсем уж было собралась заговорить, попросить Романа включить свет и вместе с ним посмеяться своему испугу и их случайной встрече в «темном углу», но не успела, потому что телефонный разговор Малиновского принял неожиданное направление.
- Да, принцесса, я соскучился и сбежал ото всех, чтоб позвонить тебе! …На показе... Хорошенькие?... Были. Но с тобой, радость моя, не сравнятся! Да! Разве у них груди?! Что ты, малыш! Вот у тебя – ГРУДИ! Сладкие, упругие!... Нет, я не забыл! Не выдумывай, пожалуйста! Я твой верный, хороший пампусь! – Роман засмеялся, еще раз завозился на столе, закидывая на столешницу обе ноги, и продолжал игривым тоном: - А ты не скучала? Ух! Плохая девчонка. Будешь наказана! Как?... Познакомлю тебя со своим ремешком! Нет, не с серым. С серым я тебя уже знакомил. С новым, коричневым, ты его еще не видела. Нет, это не тот коричневый, который ты расстегивала зубами…
Маргарита смущенно повела плечом. Разговор в темном конференц-зале явно не предназначался для посторонних ушей. По-хорошему, надо было бы сейчас встать и уйти. Но как подать голос теперь, после того как она несколько минут сидела в темноте и слушала?… Пожалуй, выдавать себя сейчас было бы неловко! Оставалось сидеть и ждать, пока разговор закончится, и Роман уйдет вниз, к музыке, к накрытым столам и не таким уж плоскогрудым, как он клялся по телефону незнакомой девушке, моделям.
- Приготовила ужин? Хозяюшка моя! – заливался Малиновский по телефону. – И что у нас на ужин? Бутылочка бордо и ты? Отличное сочетание! Нет, пиццу не надо. Я здесь перекушу, чем Бог послал. И сразу – к тебе! Нет, малыш, прямо сейчас я уйти не могу. Сама понимаешь: работа! Да, должен отвечать на вопросы журналистам. Да, и партнерам тоже. Деловым партнерам! Нет, не «половым», а «деловым». Тебе не то послышалось! …Так, что это такое? – голос Романа сделался наигранно суровым. – Когда приду, поставлю тебя в угол. Голенькая будешь стоять. Голенькая, я сказал!
Минуты две он слушал ответ собеседницы. Слов ее Маргарите не было слышно, казалось, что в его трубке щебечет веселая птица, иногда разбавляя невнятное чириканье слов звонкими трелями смеха. Когда Малиновский снова заговорил, голос его был томным и расслабленным.
- Ну, верю, верю! Ты – хорошая! И после того, как постоишь в углу, сразу сделаешь то, что обещала. Сожму… Двумя ладошками. Ласково. Да, а потом – страстно. Да, зажму между пальцами. Потереблю, ага! И языком, я помню, как ты любишь!
Маргарита поежилась от неловкости ситуации. Роман замер, расслышав шорох у себя за спиной. Оглянулся:
- Кто здесь?
Марго застыла, затаив дыхание.
- Кошка, что ли? – сам у себя спросил Роман. Потом снова заговорил в трубку: - Нет, это я не тебе, моя кохана! Тут, вроде, кошка шмыгает в темноте. Кто-то из Бабсовета, видимо, завел, - тут в трубке прозвучали какие-то слова, которые заставили Малиновского забыть про кошку и про Бабсовет: - Как-как? В костюме кошки?... Нет, так еще не было! С ушками, да? И с хвостоооом? Полосатеньким?... Вот, ты фантазерка! И хвостиком повиляешь? Что? Ах, ну да – виляют только собаки. Тогда в костюме собачки! Ушки – длинные. А хвостик мы прикрепим… да… туда… Нет, не на ремешке. Отлично будет виляться!
Рома игриво, звонко, в голос засмеялся. Маргарита судорожно перевела дыхание, но увлеченный разговором Малиновский этого не расслышал.
- Да, будешь приносить мне палку. Я буду тебе бросать, а ты будешь,… - в голосе его звучали мягкие, соблазняющие нотки. – А ты о какой подумала? Моя маленькая извращеночка! …И лизнешь хозяина? Куда? Прямо в щеку? А еще куда? И в нос? А еще? А пониже? Куда же? – голос его звенел на высокой, задиристой ноте. Потом он разочарованно протянул: - Ну неееет, это – слишком низко! А повыше? И куда еще?
Видимо, в трубке, наконец, сказали то, что он хотел услышать. Он резко выпрямился на столе и проговорил:
- Ну ладно, малыш, давай прервемся с лирикой! Мне все-таки еще работать! Да, приеду. Жди! И не забудь, чего ты мне обещала. Да-да, прямо всё по пунктам: раз, два, три… Ну всё, целую! Позвоню, когда сяду в машину! Пока!
Он дал отбой и еще пару минут сидел, покачивая головой и улыбаясь в темноту. Потом легким движением соскочил со стола и выскользнул за дверь, оставив после себя запах дорогого парфюма, тонкую ноту молодых, энергичных мужских феромонов и невесомый прозрачный фантом сладострастия и порока.
Маргарита надела вторую туфлю, сделала несколько шагов по темному залу и щелкнула выключателем. Щеки ее горели. Пальцы судорожно сжимали золотой корпус дорого телефона. Она распахнула дверь, обведя неспокойным взглядом пустой коридор, а потом защелкала кнопками мобильника.
- Паша! Я устала, поехали домой! Что? Когда? – в голос ее прорвалась какая-то детская обида и огорчение: - У тебя никогда нет времени! На меня – нет времени! Только на свою работу! У меня такое впечатление, что вся жизнь прошла мимо меня! Я только жду всегда и жду: когда ты освободишься. Когда закончится показ. Когда закончится совещание. Когда закончатся авралы. И вот уже – пенсия. Я – старуха, молодости как не было. А у тебя всё работа, работа, работа!...
Голос в трубке зазвучал извинениями и теплотой. Выражение лица Маргариты Рудольфовны чуточку смягчилось.
- Ну хорошо, я буду ждать тебя в машине. Нет, в зал уже не пойду. Я от них от всех устала. Хочу только тебя. Да, и чаю. Да, с хорошим коньяком. И – камин. Ну и что, что тепло? Что, мы не можем зажечь камин? Ладно, через десять минут!... Не опаздывай, пожалуйста, а то я буду ругаться!
Она погасила свет в конференц-зале и пошла к лифтам. Она снова была гранд-дамой: на шпильках, в брильянтах, со слегка усталой мудростью на челе. Но со щек ее еще не сошел румянец, и в глазах плескался непростой коктейль досады, томного каприза, лукавого задора и еще чего-то неуловимого, что трудно было рассмотреть при тусклом свете коридорных ламп.
Конец.
|
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Очень удачный ход для такой заявки 
Вот так Ромкина молодая кровь и заиграла на щеках у Марго 
Задумались бы вы, Павел Олегович, правильно вам супруга-то говорит... 
и Марго в темном зрительном зале. Может быть, после того как она сама не смогла унять пылающие щеки, будет более снисходительна к избраннице своего сыне (увы 
не Кирочке), как под таким напором страсти устоять?!
Это вы ловко! 
