Гость писал(а):
Решила поместить это сюда, потому как это написано по мотивам двух заявок. Итак,
по мотивам
заявки №4, где Андрей поступил на физмат и
заявки №24, про окошко в параллельный мирДубль 2, или "Очевидное-невероятное-1,5", где Андрей поступил не совсем на физмат, но близко к этому, а окошко в параллельный мир открывается наоборот
Название: Очевидное-невероятное-1,5
Автор: Бета: нет
Размер: мини (3325 слов)
Пейринг/персонажи: НМП, Александр, Роман, Вика, Шура, Маша
Категория: джен
Жанр: АУ, кроссовер, юмор
Рейтинг: G
Краткое содержание: кроссовер с "Понедельник начинается в субботу"
Примечание: Объяснение всех странностей с пространством, временем и несуразностями канона))
Представьте себе, что вы хирург. Вы много лет учились, не спали ночами, напивались вдрызг из-за первого умершего пациента, зарабатывали репутацию… а потом вас зовут работать в морг. А что? Резать людей вы умеете и зашиваете вон как красиво, чего бы и в морге не поработать?
Точно также чувствуют себя программисты и сисадмины, когда их просят поменять разбившийся экран в телефоне или установить на компьютере «Танчики» — а что, ты же с техникой работаешь, должен уметь. Я был не исключением — в гробу я видел замену картриджей в принтерах или установку «Косынки», но загвоздка состояла в том, что выбирать мне не приходилось: оставшись в чужом городе без жилья и денег — так уж вышло, долгая это история, — согласишься на любую работу. Поэтому, зайдя в Интернет-кафе, я просматривал все возможные вакансии, связанные с компьютерами, когда меня привлекло одно объявление: в компанию одновременно требовался сисадмин, программист и «специалист по компьютерам», что бы это ни значило. Убить одним выстрелом трех зайцев было заманчивой перспективой, и я отправил резюме. Ответ пришел через час: меня приглашали на собеседование на следующий день.
Контора называлась НИИ НИНИ, что расшифровывалось как «Научно-исследовательский институт Непрестанных изъяснений невероятных изысканий». Солидная, по виду чугунная, табличка странно смотрелась на стене современной стеклянной высотки. У двери стоял, загораживая проход, здоровый мужик в костюме и черных очках, — охранник, надо полагать.
— Можно пройти? — вежливо спросил я.
— Пароль, — гулким равнодушным голосом ответил охранник.
Шутить не хотелось, язвить — тоже, поэтому я сказал:
— Собеседование.
— Пароль, — повторил охранник.
— Я на собеседование, девятнадцатый этаж, пятый кабинет. Дайте пройти.
— Пароль, — повторил охранник.
Желание работать в этом НИИ у меня быстро исчезало: если у них охранники такие неадекватные, то чего ждать от остальных?
— Потапкин, опять все слетело? — раздался у меня за спиной мужской голос.
Оглянувшись, я увидел высокого шатена с широкой улыбкой.
— Пароль, — снова произнес охранник.
Шатен вздохнул.
— План по валу, — сказал он.
— Вал по плану, — ответил охранник и посторонился.
— Он со мной, — предупредил его шатен, кивая на меня. — Идите, не бойтесь, я его сейчас заговорю.
Я не понял, о чем он, но все равно прошмыгнул внутрь, опасливо покосившись на охранника, с грозным видом скрестившего руки на груди. На мгновение мне показалось, что за стеклами его темных очков мелькнул красный огонек, как у Терминатора. И у шатена - тоже. Какой только бред не померещится после ночевки в хостеле в одной комнате с семью незнакомцами.
Оглянувшись, я увидел, что шатен шепчет что-то на уху охраннику, делая странные пассы у него перед лицом. Ей богу, все они здесь какие-то больные на голову.
К счастью, охранники в самом здании были нормальными, и, посмотрев мой паспорт, выдали мне пропуск. А вот в лифте опять начались странности: не успел я нажать кнопку девятнадцатого этажа, как стоявшая за мной девушка с толстой папкой под мышкой протянула руку и нажала на эту же кнопку три раза подряд. Потом подумала и нажала еще раз. Вбежавший в лифт в последний момент молодой человек, растопырив пальцы, нажал одновременно кнопки первого и третьего этажа. Ни одна из них не загорелась, но лифт, неторопливо поползший вверх, остановился на тринадцатом этаже, кнопки которого на панели не было вообще.
К восемнадцатому этажу в лифте остались только я и девушка с папкой. На девятнадцатом я вышел один. Девушка осталась, прислонившись спиной к задней стенке. Бесшумно закрылись двери, и лифт поехал наверх, громко гудя.
— Я… — я открыл было рот, чтобы представиться, но сидевшая за стойкой ресепшена смуглая девушка с распущенными темными волосами сказала, махнув рукой:
— Вижу, Привалов Александр Иванович, семьдесят девятого года рождения, мужского пола, не состоял, не привлекался, не женат, ждет тебя интерес в казенном доме да будущее светлое, а позолоти ручку дорогой… Ой. — Она смущенно зарделась. — Простите, — тряхнув головой, сказала она. — Я только сегодня с конференции по невербальной коммуникации архетипических персонажей, очень интересной, там демонстрировались новые методики изучения предмета путем интертекстуального погружения, и я еще до конца не выгрузилась. Георгий Юрьевич вас ждет. Шестьсот шестьдесят седьмой кабинет.
Когда я зашел к начальнику отдела кадров («Урядов Георгий Юрьевич», гласила табличка на двери), тот ругался на компьютер: экран старого, даже древнего монитора рябил, и сквозь рябь время от времени пробивалось изображение Кремлевской башни.
— Починить сможете? — спросил сквозь зубы Урядов.
— Да, — уверенно сказал я.
— Приступайте.
Через час я справился с капризным компьютером, видевшим, судя по всему, еще рассвет эпохи Интернета, и получил должность специалиста по компьютерам, который должен был отвечать за все, что было связано с техникой. Это, прямо скажем, была не работа моей мечты, но меня подкупило то, что у института было общежитие. Урядов сам о нем заговорил, мол, ценным специалистам они предоставляют место в общежитии, где как раз сейчас есть свободные комнаты. В таком свете даже то, что кроме меня во всем институте не было ни одного компьютерщика, меня не смутило.
— Уволились, — сухо ответил Урядов, когда я все же удивился — в наш век без компьютерщика ни одна организация не обходилась. — Не сошлись с коллективом.
— Что, такой страшный коллектив, — пошутил я?
— Творческий, — кратко пояснил Урядов, и я не стал развивать эту тему.
После собеседования он передал меня с рук на руки своей подчиненной Танечке для оформления всех бумаг, чтобы я уже завтра мог приступить к работе. Да, времени они здесь зря явно не теряли. Я заполнил анкету, подписку о неразглашении служебной информации («Все, что у нас здесь происходит, — то и есть служебная информация»), подписку о том, что я ознакомлен с правилами посещения седьмого этажа и не буду иметь претензий в случае нанесения мне телесных повреждений или смерти («Там у нас бестиарий, всякое случается») и подписку о том, что я обязуюсь не посещать семьсот тринадцатый этаж («Он, правда, на реконструкции, но лифт об этом периодически забывает»).
Получив от меня кипу заполненных бумаг, Танечка повела меня к начальнику АХО. АХО, для тех, кто не в курсе, это Административно-хозяйственный отдел. Начальник его, Александр Юрьевич Воропаев, был худым типом в идеально сидящем черном костюме и красной рубашке. Вроде, мужик как мужик, но было в его взгляде что-то… короче, не понравился он мне. Мы битых три часа спорили, сверяясь с актами инвентаризации, какое оборудование мне надо закупить. По мнению Воропаева, НИИ был оснащен всем необходимым современным оборудованием. По моему мнению, всю эту рухлядь, которая гордо называлась техникой, давно пора было выбросить и купить новую. В запале спора я даже забыл, что поначалу побаивался Воропаева — тот как-то недобро смотрел на меня голодными глазами и то и дело дергал верхней губой, словно хотел оскалиться, но вовремя спохватывался. В конце концов мы пришли к консенсусу, если это можно было так назвать: я добился, что мне купят новый сервер, это было самым главным, а с остальным я планировал разобраться позже.
Воропаев хотел было распрощаться со мной, но тут я вспомнил об обещанном мне общежитии, и вопрос встал ребром. Оказалось, что в ближайшую неделю общежитие будет недоступно.
«Ну сломалась котельная сломалась, могли бы и потерпеть. Экспорт тропической жары, это ж надо было додуматься! Хорошо еще, хищные лианы наружу не успели прорасти. Экспериментаторам уже вынесли предупреждение с занесением, — сквозь зубы сказал Воропаев. — Посмертно». И добавил, заметив мою реакцию: «Шутка». На шутку это было не похоже, но вдаваться в подробности я не рискнул. Моей проблемы это, однако, не решало: денег на хостел у меня не было. Точнее, были, на пару дней проживания, но тогда их не осталось бы на еду.
Воропаев, похоже, прочитал написанные у меня на лице мысли, потому что вздохнул, скривился и кисло пообещал что-нибудь придумать, тем более что время уже плавно двигалось к ночи — ничего себе, я и не думал, что так долго здесь проторчал.
Впрочем, особо трудиться над этой задачей Воропаеву не пришлось, потому что едва мы вышли в коридор, как встретились с давешним шатеном. Теперь он был без очков, и, конечно же, глаза у него оказалась вовсе не красными, а обычными серо-зелеными.
— Только познакомились, и сразу резать? — спросил он, увидев меня и Воропаева. — Унесите пудинг.
Признаюсь, я понятия не имел, о чем он говорил. Воропаев же, судя по всему, прекрасно его понял.
— А вы все шутки шутить изволите, Роман Дмитриевич? Ну-ну. Кстати, хорошо, что мы встретились: я как раз собирался поставить вас в известность о том, что никакого аквариума для золотых рыбок вам не будет. Средств нет. Можете пока воспользоваться аквариумом Милко, если очень надо.
Воропаев мстительно ухмыльнулся, а на лице Романа Дмитриевича появилось страдальческое выражение.
— Это низко даже для вас, Александр Юрьевич, — сказал Роман Дмитриевич, театральным жестом прижав руки к груди.
— Я в курсе, — сообщил Воропаев. — Что-то еще?
— Да, отдайте мне этого отрока. Так сказать, в качестве платы за отсутствующий аквариум — мы с вами еще об этом поговорим. Я о нем позабочусь, даю честное пионерское.
— Если он что испортит — отвечать будете вы, — предупредил Воропаев и, круто развернувшись, пошел назад, оставив меня в компании Романа Дмитриевича.
— Да вы не переживайте, — сказал тот мне, — он больше не кусается.
Нет, точно ненормальные. Или какие-нибудь извращенцы. Куда меня занесло?
— Я так понимаю, вас на ночлег надо пристроить? Есть у меня одна идея. Там, правда, не слишком уютно, зато есть диван. Ночь переночуете, а там видно будет. Глядишь, и общежитие откроют.
Пока мы шли туда, где мне предстояло провести ночь, я узнал, что фамилия Романа Дмитриевича была Малиновский, что он заведовал "самым лучшим отделом нашего института", но так и не уточнил, каким именно, и мы договорились перейти на "ты".
В коридорах института, видимо, ввиду того, что рабочий день уже закорчился, были приглушены лампы, и притаившиеся в углах тени, признаться, меня нервировали, потому что казались живыми и зловещими. Бред, конечно, но мои нервы этого не понимали. К тому же мне то и дело чудился какой-то невнятный шепот и подозрительные шорохи за спиной.
— Та-дам! — торжественно сказал Роман, доведя меня до больших и с виду тяжелых деревянных дверей. — Это кабинет нашего директора, но тут скоро должен начаться ремонт, поэтому директор пока обретается в другом месте, и ты можешь переночевать здесь.
Он махнул рукой перед дверьми, что-то пробормотал и толкнул правую створку. Дверь нехотя открылась. Мы зашли внутрь. В кабинете было темно, но едва мы переступили порог, как Роман включил свет, и я увидел, что в просторном помещении не было ничего, кроме большого стеклянного стола и черного кожаного дивана, стоявшего почему-то прямо посредине помещения. На диване лежали подушка и аккуратно сложенный плед.
— Нравится? Вот и отлично, — не дожидаясь моего ответа, Роман хлопнул меня по спине и улыбнулся. — Тогда до завтра. Вон за той дверью — туалет… хм, — тут Роман смущенно почесал в голове. — Ты это, если он тебе нужен, лучше воспользуйся сейчас, потому что часа через два это будет… затруднительно, скажем так.
— Это как? — нахмурился я.
— У нас тут такое бывает, но ты не обращай внимания, — туманно ответил Роман. — Все, я пошел, завтра утром я тебя выпущу. Ну, спокойной ночи.
Так, стоп, что значит "выпущу"? Но Роман уже вышел из кабинета, закрыв за собой дверь. Я ринулся было следом, но дверь, как я и опасался, отказалась открываться.
Я был заперт в чужом кабинете, в странном институте, никто, кроме Романа, не знал, где я, и мне все это чертовски не нравилось. Деваться, однако, было некуда, и, посетив туалет, больше похожий на кладовку с унитазом и раковиной, я лег на диван, думая о том, что из всех моих приключений это было самым чудным и непонятным.
Я не заметил, как заснул.
Проснулся я от того, соседи за стенкой в очередной раз слишком громко занимались любовью. "Что б вам!", — буркнул я и, накрыв голову подушкой, приготовился спать дальше, но вдруг осознал, что под щекой у меня не мой привычный диван, пропахший табаком и котом, а какой-то совершенно чужой диван. Какое-то время мне понадобилось, чтобы вспомнить, где я нахожусь, а когда вспомнил, то удивился: откуда здесь мои любвеобильные соседи?
Я перевернулся на бок и в свете полной луны, светившей в высокие окна, увидел у противоположной стены девушку. Точнее, ее половину. Вторая ее половина, казалось, была погружена в стену, и девушка дергалась, пытаясь ее освободить. Тут я сообразил, что на самом деле все еще сплю, и под аккомпанемент соседей мне снится дурацкий сон.
Сначала я хотел было спросить у девушки, чем ей помочь, но потом решил, что нет, так неинтересно — пусть все идет так, как придумало мое подсознание.
Пыхтя, отдуваясь и время от времени постанывая, незнакомка все дергалась и дергалась, старясь вырваться из каменного плена, и в конце концов ей это удалось.
— Понастроили стен! — злобно фыркнула она, нервным движением обернув вокруг шеи конец шарфа, который она с силой выдернула из стены. — Так, и где его искать? И как он вообще выглядит, этот чертов умклайдет?
Я обиделся на свое подсознание: такой интересный сон, а что к чему — непонятно. Вот что такое умклайдет, спрашивается?
Девушка между тем тщательно осмотрела стол, подсвечивая его фонариком в телефоне. Хотя чего там искать, видно же, что ничего нет. Она даже под стол заглянула, но и там ничего не нашла. Потом наступила очередь дивана, и тут незнакомка, в полутьме казавшаяся прекрасной, увидела, наконец, меня.
От ее пронзительного крика я кубарем скатился с дивана, прижимая к себе одеяло. Несправедливо, что во сне подсознание заставило меня испытать такое.
Крик прекратился так же внезапно, как начался.
— Ты! — яростно выпалила девушка, наставив на меня палец. — Чертов дубль! Тебя как сюда занесло? Вот подожди, я все о тебе Воропаеву расскажу, — злобно добавила она. — Сказано было: никаких дублей после конца работы, и ты тут шляешься. Сгинь отсюда.
Я отошел на пару шагов и замер в нерешительности: даже во сне покидать уютный диван не хотелось. К счастью, этого незнакомке оказалось достаточно. Не обращая больше на меня внимания, она принялась ощупывать диван, бормоча себе под нос: "Умклайдет, умклайдет, где ты?". Да, давно мне не снилось столь сюрреалистичных снов.
Незнакомка была так увлечена обыском моего несостоявшегося спального места, что не услышала, как скрипнула дверь, и в кабинет, шикая друг на друга, вошли двое. Сначала я даже подумал, что, раз это мой сон, только я их вижу, но это заблуждение быстро развеялось, когда вошедшие направили фонарик на диван и заметили мою первую незваную гостью.
— Клочкова! — воскликнула одна из вошедших — высокая девушка c короткой стрижкой. — Ты что здесь забыла, болезная?
Обретшая фамилию незнакомка взвизгнула и стремительно выпрямилась.
— Не твое дело, — фыркнула Клочкова. — Сами вламываются в директорские кабинеты, а туда же.
— Шур, она тоже за умклайдетом пришла, — сказала вторая из пришедших через дверь. Даже при скудном освещении невозможно было не заметить ее внушительный бюст.
— Чего? — удивилась Шура. — Скорбная на голову, тебе-то зачем умклайдет? Ты же не умеешь с ним обращаться. Да ты даже не знаешь, как он выглядит!
— Наука должна принадлежать народу и приносить пользу, — вздернув подбородок, сказала Клочкова.
Остальные девушки переглянулись, и та, которая была не Шурой, сказала после секундного замешательства:
— Это Жданов вчера на весь институт орал, когда ему наверху отказались второй ковер-самолет выписать из Самарканда. Коротков хотел проверить свою теорию об их органической природе и посмотреть, размножатся они или нет.
— Ясно. А то я уже испугалась, что это не Клочкова, а какой-то вражеский лазутчик, не учетший, что у нее ай-кью ниже плинтуса, — сказала Шура.
— Но-но, нечего меня оскорблять, — возмутилась Клочкова. — Я Жданову и Малиновскому доложу, что это вы умклайдет стащили.
— Давай, валяй, — агрессивно сказала Шура. — Мне умклайдет нужен как раз для пользы — у Роман Дмитрича эксперимент стоит. Пока он не сможет сравнить характеристики восприятия коллективного бессознательного сенсорных полей умклайдета и золотых рыбок, он не сможет дальше продвинуться, и полгода исследований — коту под хвост. А тебе умклайдет для чего понадобился? Ты имей в виду, он только с материальными неразумными предметами работает так что никакого тебе миллионера с яхтами не видать. А за круглый счет в банке будет расплачиваться из зарплаты, и, зная твои аппетиты, будешь ближайшие лет двести на воде и хлебе жить, — на одном дыхании выпалила Шура.
— Миллионер — не миллионер, а с лианами ваш умклайдет точно справится, — пробормотала Клочкова, тряхнув головой. Волосы у нее были распущены, и потому на секунду она стала похожа на Медузу Горгону.
Я поежился. У меня уже начали замерзать ноги, и по-прежнему хотелось спать.
— Какие лианы? — недоуменно спросила Шура, а ее спутница расхохоталась.
— Все расскажу, так и знайте! — нервно сказала Клочкова и, резко развернувшись, промаршировала к стене и скрылась в ней. Надо признать, что уход дался ей гораздо легче, чем приход сюда.
— Вот дурная, — пожала плечами Шура. — При чем здесь лианы?
— Так она ж в наше общежитии жила после того, как ее из квартиры за неуплату коммуналки выселили, — сказала вторая девушка. — А теперь всех оттуда временно переселили в общагу Рыбзавода. Кира третий день в командировке на Чертке, к ней не напросишься погостить, вот и пришлось нашей принцессе тоже на Рыбзавод перебираться. А условия там…
— Да уж. Но все равно, разбазаривать силу умклайдета на то, чтобы очистить общагу от лиан, я не дам. Еще чего не хватало!
— Шур, может, не надо?
— Не уж, наука превыше всего.
— Ага, и Роман Дмитрич.
— И он тоже, — с вызовом ответила Шура. — Не зря же он великий магистр и гениальный ученый. Он не должен страдать из-за какого-то тупоголового упыря, который, видите ли, не может передать ему умклайдет, потому что тот является неотъемлемой частью преобразователя сновидений Бен-Бецалеля. Собрали бы мы потом обратно этот преобразователь, подумаешь.
Тут она скользнула по мне взглядом, отвернулась, словно я был предметом обстановки, но снова повернулась и подошла поближе.
— Это еще чей? — нахмурилась она, светя мне в лицо фонариком.
Я зажмурился и пожелал поскорее проснуться.
— Ой, опять, небось, Ветрова — только у него они такие страшные получаются, — рассеяно сказала безымянная девушка.
— Может, его разматериализовать, чего он под ногами мешается?
— Да ну его, сам к утру растает. Давай уже, бери умклайдет и пошли отсюда.
Не успела она это произнести, как над столом стало вдруг светло, словно кто-то включил настольную лампу, которой там и в помине не было. Сам стол пошел рябью, и на нем появились оплавившиеся свечи, некоторые из которых еще горели, и лепестки роз. Послышалось раздавшийся откуда-то из пустоты приглушенный смех — мужской и женский.
— Когда они ремонт начнут, завтра? — уточнила Шура.
— Ага. А-Андрей говорил, что ему эта дыра в пространстве и времени совсем не мешает, даже наоборот, но Я-Андрей разворчался, что она его отвлекает от работы, и вообще он не вуайерист и не терпит чужих драм. Саваоф Баалович сказал, что его ребята за пару дней дыру заделают, но если Жданов опять будет экспериментировать с Несбывшимся на рабочем месте, то пространство-время здесь так истончится, что появится горизонт событий, а его просто так не ликвидируешь.
— Понятно, надо разрабатывать времяустойчивые скафандры, все равно ж Жданов не успокоится. — вздохнула Шура. — Так, умклайдет.
Но ей опять помешали.
— Что у нас тут? — неожиданно раздался низкий голос. — Кража с отягчающими — двумя и более лицами по предварительному сговору?
У двери стоял Воропаев.
Шура открыла было рот, чтобы что-то сказать, но тут же захлопнула его, не выдержав взгляда начальника АХО.
— Правильно, — кивнул Воропаев, глаза которого, казалось, отливали красным, и включил свет. — Выговор с занесением.
Он дернул бровью, и Шура с подругой растворились в воздухе. В буквальном смысле слова.
— Александр Иванович, рекомендую положить умклайдет на место. Во избежание.
— Что, простите? — глупо переспросил я и ущипнул себя.
Проснуться не получилось.
Воропаев вздохнул с видом великомученика, подошел ко мне — я инстинктивно отступил назад, но остановился под его взглядом, — и отобрал у меня одеяло. Аккуратно сложив его, Воропаев пошел к двери, бросив мне через плечо:
— Собирайте свои вещи, переночуете сегодня в комнате охраны, все равно Потапкину она без надобности.
Я, словно завороженный, засунул ноги в кроссовки, подхватил сумку, в которой были все мои вещи, и пошел за Воропаевым. От двери я оглянулся — сам не знаю, почему: ни подушки, ни одеяла на диване уже не было, а на том месте, где они лежали, был какой-то небольшой блестящий предмет.
— Вы поосторожнее с Романом Дмитриевичем, — предупредил Воропаев, когда мы вышли из кабинета. В коридоре было темно, а по углам лихорадочно метались какие-то тени. Откуда-то доносился шелест крыльев и цокот когтей. — У него своеобразное чувство юмора, а еще он верит в боевые крещения. Думаю, можно считать, что свое вы прошли.
Признаться, я тогда ровным счетом ничего не понял.
Воропаев привел меня в комнатушку, где полагалось отдыхать охране, и я тут же заснул, не успела моя голова коснуться подушки с причудливым концентрическим рисунком.
Проснувшись утром, я был уверен, что все привидевшееся мне ночью было сном. Ровно до той минуты, как мне представили Шуру, Клочкову и Машу — ту самую спутницу Шуры с выдающимся бюстом. Но уже через полчаса потом эксперимент в Отделе поиска смысла жизни снес три стены и две перегородки, и я весь день провел, восстанавливая сеть, так что мне было не до ночных приключений.
Вечером Урядов сухо сообщил мне, что стараниями волонтеров общежитие приведено в порядок, и в него можно заселяться.
Так началась моя работа в НИИ НИНИ.
А Жданов — У-Андрей, если точнее, — все же сотворил у себя в кабинете искажение пространства-времени, и времяустойчивые скафандры отдела Малиновского тогда ой как пригодились, но это уже совсем другая история.
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Проходящая сквозь стены Клочкова! А чё, очень ей подходит: "Цель вижу, преград не вижу" АК уж как верит в себя! 
. Я в предвкушении.