|
Продолжим..
5. Все пройдет, и это тоже. ( Часть 2)
"Все пройдет, и это тоже"-
Великий Соломон изрек.
Дай силы, милостивый Боже,
Последний сделать марш - бросок!
(Илья Давыдов)
Прошла неделя.
Жданов одетым лежал на кровати, смотрел в потолок, и разные мысли посещали его голову. Взбил подушку, чтобы повыше подняться; встреча с Катей через два часа, время ещё есть. – Для чего она позвонила? И встречу назначила в ресторане, не стала приглашать в квартиру Романа, ещё и добавила, что разговор будет очень важным. Совсем недавно это девушка была для него посторонним человеком, видел он её редко, только в гостях у Малиновских, а теперь она запросто может позвонить ему (хотя это был только второй звонок), но, все же, теперь они не чужие люди. Их связывает общая боль, общие дела, даже общие мысли.
- Андрюш, ты вставать собираешься? – В комнату заглянула Кира.
Его спасительница, только благодаря её поддержке и помощи он не сошел с ума и не спился. Кира приехала к нему на следующий день после его незабываемого посещения морга. Напившись до невменяемого состояния, крепко заснул, проснулся от настойчивых звонков в дверь; не совсем протрезвев, по пути к двери успел удариться. Открыл дверь - Кира, недовольно посмотрел на неё, всем своим видом показывая, что ей лучше уйти. Воропаева не стала обращать внимания на его недовольство, оттолкнула, прошла в квартиру, сморщила нос от запаха алкоголя. Молча открыла окно, чтобы проветрить помещение, отправила его в ванную - не сопротивлялся, жизнь, будто, покинула его тело, превратив в желе. Холодный душ смыл оставшийся хмель. Услышав звуки, прошел на кухню - Кира была там. Она успела снять с себя верхнюю одежду и копалась в холодильнике; хмыкнул, присел на стул. Перед ним появилась кружка чая с долькой лимона.
- Зачем ты здесь? – Он был раздражен её бесцеремонным вторжением в свое пространство. Было плохо и никого не хотелось видеть.
Кира присела на соседний стул.
- Мама твоя позвонила. Рассказала про Романа. – Она нервничала, судя по тому, как покусывала нижнюю губу.
- И ты приехала по просьбе мамочки, поддержать бедного мальчика?
- Нет, - Воропаева возмутилась. – Это моя инициатива. Я понимаю, как тебе плохо. – Он видел её жалость, и от этого было ещё тяжелее. Нужно прогнать её. Она положила свою ладонь на его плечо, невесомо, слегка прикасаясь. – Андрюш, в одиночку ты с этим не справишься.
- По собственному опыту знаешь? – В её глазах отразилась грусть пережитого.
- Прости. – Зачем она здесь! Получила, сама виновата. Уходи!
- Ничего, - усмехнулась, - нападение, это ведь тоже в каком-то смысле защита. – Андрей, не нужно держать все в себе, казаться сильным. Мы ведь все знаем, что Рома для тебя значил. И для всех нас.
- Серьезно? – изобразил непонимание. - Просвети тогда и меня?
Кира отодвинула от себя чашку с почти нетронутым чаем. Взяла его за руку, её ладонь была горячая, но не согревала. Повернула голову, безуспешно пытаясь поймать его взгляд.
- Я знаю, чего ты добиваешься! Думаешь, нахамишь мне, оскорбишь, и я уйду. – Покачала головой. – Нет. Этого не будет. Я не оставлю тебя одного. Можешь меня только силком выгнать, иначе ты от меня не избавишься.
Соскочил со стула, резко задвинул его под стол. Подошел к окну, на улице было хорошо, «мороз и солнце, день чудесный». Надо прояснить ситуацию. Развернулся, Кира продолжала настороженно следить за его действиями, словно он болен или помешан, и сейчас возьмет нож, воткнутый в специальную подставку, и начнет на её глазах себя резать!
- Я не понимаю. – Голова шла кругом, и не только из-за похмелья. Куча мыслей, куча вопросов, на которых нет ответа. Казалось, ещё немного, и голова просто лопнет. – Не понимаю. Зачем тебе все это? Ты переживаешь из-за матери? Так не надо, позвони ей и успокой, со мной все в порядке. Глупостей делать не буду. Фейс, – указал на своё лицо, – целый, руки - ноги на месте. – Одарила улыбкой, будто пыталась втолковать глупому «несмышленышу» такие простые вещи.
- Просто, я люблю тебя. – Приятно, что он ещё кому-то нужен. Даже такой: небритый, от него за версту несет перегаром, но она все равно его любит. - Пусть остается. – Тебе плохо, хотя ты и не хочешь в этом сознаться.
- Давно заделалась психологом? – За разрушенное одиночество все равно хотелось мстить. Поднял руки вверх. - Сдаюсь, хочешь остаться и любоваться на мою физиономию, оставайся. – Пойду переоденусь, я уезжаю. У меня дела.
- Какие?
- Надо договориться с похоронным агентством, поискать место для проведения поминок. Дел много. – Вышел с кухни. Как привязанная, женщина отправилась следом за ним.
- Хочешь, я поеду с тобой? – Она боялась его отпускать. Кира, которая заботится, не ревнует и верит, ему нравилась.
- Нет. Оставайся здесь.
- Я буду тебя ждать. – Сколько может быть смысла в одном слове «ждать».
С того дня она осталась в его доме, рядом с ним. Конечно, он понимал, что использует её. Но остаться одному, наедине со всем, что гложет, было страшно. А Кира, она успокаивала, делилась с ним своими силами. Ночами, когда он лежал и не мог заснуть, она ложилась рядом с ним, не раздеваясь, обнимала и прижималась щекой там, где билось сердце. Большего и не хотелось. Своё отношение к ней он пересмотрел: как бы он её ни обижал, она единственная была рядом, остальные подружки, уверяющие в своей неземной любви, и не появлялись. Плюс ко всему, она следила за ним, нет, не как за неверным мужем, а как за человеком, способным совершить что-то непредвиденное. Правда, один раз не уберегла, после поминок он сильно напился, показалось мало, поехал в бар, пьяный, злой на проклятую жизнь, ввязался в драку. Кире позвонила её подруга, случайно находившаяся в том же баре. Воропаева приехала сразу, отвезла в больницу, лечила дома, винила себя. Она была не виновата, Жданов целенаправленно стремился себя наказать; ни Кире, ни матери он не сказал причину, по которой ему было тяжелее всех. Андрей считал себя виновным в произошедшем: если бы он не послал Ромку на фабрику, его друг и Юлиана могли бы жить. Именно это мучило больше всего; стоило заснуть, ему снился Малиновский, в крови, в порванной одежде, смотрящий с обидой, укором. Андрей просыпался в поту каждую ночь.
В ресторане появился с опозданием на пять минут. Катя сидела за столиком у окна. Времени было восемь вечера, наверное, поэтому официант зажег свечу. Макияж не смог скрыть её усталость, новую морщинку, появляющуюся, когда человек часто хмурится. Она сильно похудела. Повзрослела за неделю, пока её не видел, повзрослела. Взгляд другой, волосы заколоты наверх, ни одной легкомысленной кудряшки, черное платье – весь её облик напоминал о трауре. Она – другая, да и он тоже.
- Привет. – Отодвинул стул, сел.
- Здравствуй.
- Извини за опоздание. – Оглянулся по сторонам - Удачный выбор.
- Не поняла?
- Я про ресторан. – Оценил викторианский стиль, музыку, обстановку.
- Я почти постоянно здесь обедаю. От работы недалеко.
- Понятно. – О чем говорить с малознакомым человеком? О прошлом - нельзя. Будущего у них общего нет.
- Кать, зачем ты меня позвала? – Сразу к делу. Никаких душещипательных бесед.
- Сама не знаю, - честно ответила Пушкарева. Она была неспокойна, никак не могла пристроить руки, они то поправляли ворот одежды, то вертели маленькую ложечку из-под капучино. – Собралась с силами и выпалила, - у меня забрали Юляшку.
- Кто? - Он ничего не понял.
- Власти, Органы опеки. – Катя не смотрела на него, опустила голову.
- Давно? – Гнев поднимался из недр души. Не на неё, на жизнь.
- Два дня назад.
- Как ты могла это допустить? – Не сдержался, повысил голос, обвинил.
- Я?! – Взглянула, обожгла яростью, - Кто бы меня слушал? Я ей кто? Мама, родственница? Нет, я чужой человек, мне популярно объяснили, я - никто, тетя с улицы. Её просто отобрали, и я, слышишь меня, ничего не могла с этим поделать.
- Почему ты мне не позвонила?
- Тебе? А до тебя разве можно дозвониться? Я звонила, много раз звонила. Увы, - трагическая пауза, - твой мобильный был недоступен. – Да, включил он его только сегодня.
- Разрядился. – Не поверила, но предпочла оставить свою правоту без комментариев.
- Ладно, Андрей, давай успокоимся, эмоции сейчас излишни.
Подошедший официант протянул меню, улыбнулся заготовленной для посетителей улыбкой.
- Что ты предлагаешь? – Встретился взглядом с её глазами: необычные, цвета вишни, радужка вокруг - расплавленное золото. Красиво.
Андрей сидел в баре, смотрел на пустой бокал, крутившийся в его руках. Он напоминал ему сейчас любимую игрушку из детства - юлу, только юла разноцветная, запускаешь её, и она мелькает перед тобой разными цветами, от чего настроение резко поднимается. Катя предложила непростой выбор, ещё никогда ему не приходилось жертвовать своей свободой ради кого-либо, но… Вина на нем, а значит, и расплачиваться ему. Она права, девочке нужна семья: папа и мама, которые будут о ней заботиться.
- Я бы, не задумываясь, оформила опеку на себя, - слова Пушкаревой набатом звучали в голове, - но я одна.
Он все решил.
Кира не спала, ждала его. От еды Андрей отказался, взгляд безумный, наверное, он напугал её до ужаса. Взял за руку, настойчиво повел за собой в спальню, усадил на кровать, сам сел рядом. Решался…
- Давай поженимся. – Отметил, как на её лице появилась бледность. – У нас может быть семья.
Слова брошены в омут, назад повернуть – невозможно.
_________________
Если очень постараться, в работе можно добиться всего чего хочешь. Как жаль, что в личной жизни все по-другому... от наших усилий ничего не зависит..
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Спасибо, мне очень приятен ваш отзыв!
.
Замечательно написано!
Почему Кире предложил? 
