|
Автор: NikaS
Размер: Мини
Пейринг: Воропаев, Пушкарева, Кристина, Кира, Павел Олегович.
Статус: законченно.
Облака, или несколько слов об Александре Воропаеве.
Облака плывут, облака... (Александр Галич).
Он прекрасно помнил день, когда он стал таким--жестким, непробиваемым, холодным. Даже Кира признавала, что иногда она просто боится брата. Хотя уж ее-то он бы точно в обиду не дал.
--Саша, мой мальчик, я должен сказать тебе одну вещь...
Этого не может быть, это какой-то страшный сон. Нет. Н-Е-Т. Мамы и папы больше нет. Это какая-то ужасная игра, то, что он должен это сказать сестрам.
--Ты должен, Саша. Ты, сам. Ты единственный оставшийся в семье мужчина.
--Я не могу, Павел Олегович! И вобще, это все неправда! Скажите, что вы меня разыгрываете, все это сон, они вечером приедут домой! Папа не мог, он прекрасный водитель! Скажите, Павел Олегович!
--Саша, возьми себя в руки! Немедленно, слышишь! Или я приеду и надаю тебе по щекам, чтобы ты успокоился! Ты этого хочешь?
О, вот это уже слишком, пусть даже из лучших побуждений. Этого никогда не будет.
--Я понял, Павел Олегович.
--Ты успокоился? Вот и хорошо. Я всегда в тебя верил.
Как же, верил ты в меня, старый хрыч. Нехорошо так, конечно, даже думать, но если бы ты в меня верил, Андрюшино выдвижение в первый раз даже не обсуждалось бы. Но ведь сыночек же. Своя-то рубашка всегда ближе к телу. Был бы ты сам хладнокровней, Олегович, не пришлось бы сейчас разгребать то, что рубашка наворотила.
--Я не понимаю, дядька, то, что сделал Андрей—это хорошо или плохо?
--Кристина, это настолько плохо, что если ты не проголосуешь за меня, тебе придется продать свою квартиру в Москве и жить у Нехай-бабы. Типа, «Я к вам пришел навеки поселиться.».
--Дядька, ты загнул. Нехай-баба мне этого не предлагал.
--А ты, Кристиночка, обьясни, что у нас в Москве—феминизм, и у нас это все предлагают сами.
--Сашенька, ты иногда бываешь такой противный...
Я не противный. Я просто взял себя в руки. В тот самый день. Раз и навсегда.
...Самое ужасное—это что, сейчас ему придется тащить пугало в кафе. Он сейчас должен будет показаться с ней на людях. Цените мое благородство, дядьки и тетьки. Еще хорошо, что он успел до всего этого додуматься... Ведь это оказалось проще простого. Пункт первый—Пушкарева представила фальшивые цифры на первом отчете. До этого Воропаев додумался сам, но не хотелось расстраивать Павла, поэтому он позволил ему тоже думать, что все так и есть на самом деле. Вот почему Павел не кинулся все сам проверять, при его прозорливости, это действительно вопрос. Допустим, на старуху бывает проруха, доверился своему мальчику с ног до головы. Еще бы, вид у Андрюши весьма честный. У Пушкаревой—еще честней, герои Пантелеева отдыхают. Женщина в такой одежде (костюмом это можно было с трудом назвать, впрочем, женщиной тоже), а еще круче, в таких очках (где только она их взяла?!) просто не может врать. Не умеет.
--Саша, ну что ты к ней прицепился?—Александру вдруг отчетливо показалось, что он слышит голос матери.—Внешность не выбирают. Она ведь не виновата, что такой родилась.
--Не виновата, конечно. Но все остальное выбирают, и очень даже. Покажи мне еще хоть одну женщину на улицах Москвы, которая носит нечто подобное, и я умою руки. Как можно так себя не уважать, в конце концов!
--Тебе с ней не спать, Саша,--теперь уже послышался голос отца.
--Юра, что ты такое говоришь!
--Ничего, дорогая. Саша взрослый мальчик, пора к этому привыкнуть.
Спать!!! Вот оно!!! Вот где собака зарыта!!! Ну конечно! Она в него влюбилась по уши, это же и ежу понятно. А ему, чтобы получить все эти отчеты, достаточно было с ней одной ночи—ей этого хватит надолго. Ему даже на секунду стало жалко Андрея, но только на секунду. Ну, а потом, видимо, все разговоры о свадьбе доконали ее окончательно, на второй подвиг Андрюша уже оказался не способен. Да разве можно его в этом винить? Ему и за первый надо памятник поставить. Вот он на такое ни при каких обстоятельствах не решился бы, это точно.
--Спасибо, папа.
--Не за что. Мы с тобой всегда ведь друг друга понимали. Только обещай, что не будешь больше ее обижать.
--Папа, разве это можно еще как-то обидеть?
--Александр!
--Ладно, уговорил. Но мне достанется за это президентство?
--Этого я тебе не могу сказать...
Хм, а мисс секретарша изменилась. Во всяком случае, выглядит не так страшно, как в ее первые дни в «Зималетто». Во всяком случае, если он сейчас с ней зайдет в кафе, его не отправят в ближайший дурдом. Ее уже даже подкалывать не хочется, тем более, что она сделала правильный выбор. Ладно, хочет папу и Колю, будет тебе папа и Коля—в конце концов, за все нужно платить, а это не самый худший вариант. Неужели свершилось? Господи, да я же ей за это сам новые очки подарю. Интересно, Андрюша вначале хоть для приличия пробовал материальные ценности предлагать, или сразу к духовным, точнее, физическим перешел?
Вот он и президент. Был уже поздний вечер, когда он вышел на холодный, свежий воздух. У него было теперь все, однако чего-то недоставало. И тут он понял—ему не доставало мамы и папы, все это время. Некому им гордиться. Что за несправедливость, у всех, даже у Пушкаревой, есть, а у него нет. Но он же их слышал утром, явственно слышал, ему это не показалось. Или все-таки показалось? Ну конечно. Встреча с Пушкаревой для такого человека, как он—это все-таки нелегко, согласитесь.
--Я тебя не подведу, папа. Вот увидишь, я вытащу Зималетто из долгов. Обещаю тебе.
Если бы кто-то видел его сейчас, то просто не поверил бы, что Александр Воропаев может быть таким.
_________________
"Сбей ее с толку изящным парадоксом. Скажи, что лучше ты пойдешь на Катин день рождения, чем она пойдет на твой. Ну, и пока Кира будет всё это переваривать..."
|
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
