вера
Синара
ja_imaka
Яна
Спасибо внимательным читателям!
Синара писал(а):
Но... они по России совсем не скучают? Ностальгия - это ж не выдумки Sad Даже если это теперь другая Россия.
Ностальгия, конечно, не выдумки. Но мне захотелось загнать героев во Францию и я попробовала как-то их решение обосновать. Ведь Катя и Коля еще очень молоды, мне, кажется, что в молодости часто скучаешь по детству, по тем местам, где оно прошло. А у Кати получается, что эти места судьба у нее отобрала. Кроме того, Франция не будет совсем чужой для человека, который с детства знает французский (это я и по себе сужу) и мечтал поехать учиться за рубеж. Что же касается В.С., то он тоже вынужден начать жизнь сначала, из-за ранения. К тому же он, полагаю, принадлежит к людям, которые склонны не рефлексировать, а действовать и сами создают себе среду проживания. Что, конечно, не отменяет ностальгию.
Вот еще немного, я, кажется, размахнулась не по силам, но не бросать же теперь
Капитанская дочка, или Дамское счастье - 12
- А эти пастУшки ню были неплохи, очень неплохи! - так резюмировал Реми Мален только что завершившийся просмотр новой программы в кабаре с завлекательным названием «Фоли Бержер» (франц. «Пастушеские безумства»). Кабаре существовало и до войны, но его нынешние программы, где танцовщицы, именуемые новомодным словом «girls», утратили почти все признаки одежды, вознесли «Фоли Бержер» на пик популярности. Друзья, после посещения концерта, сидели в «Ротонде», модном кафе на Монпарнасе. Реми именно здесь чувствовал себя, как рыба в воде, в квартале Монпарнас, где от одного кафе к другому перемещалась пестрая, космополитичная толпа художников, писателей, актеров, фотографов, моделей. Он тут знал всех, и его все знали.
- Кому это ты рукой помахал? – спросил друга Андре. – Я его не знаю…
- Это американский журналист, я с ним еще на войне познакомился, хороший парень, Эрнст зовут, а вот фамилия… вспомнил! Эмингуэ! (во французском языке звука «Х» нет - автор). Теперь вроде писателем стал…
Двадцатые годы недаром нарекут позднее «Anneés folles» ‘Безумные годы’. После тягот и лишений войны Франция, а, особенно, Париж, столица победившей страны, жили в какой-то постоянной лихорадке развлечений, праздников и сумасшествий. Даже страшная эпидемия гриппа-испанки 1918-1919 гг. лишь обострила это стремление наслаждаться жизнью. Довоенный мир разлетелся вдребезги, пали режимы, считавшиеся непоколебимыми – русская монархия, кайзеровская Германия, императорская Австро-Венгрия; на мировой арене стала ощущаться мощная поступь доселе мало кому знакомой державы – Соединенных Штатов Америки; стремительно развивалась техника – автомобили, поезда, пароходы, аэропланы становились все быстрее, сближая народы; радио молниеносно распространяло новости и модную музыку; газеты стали доступны всем и каждому и пресса превращалась в могучую силу.
Андре и Реми дружили со школы. Реми родился в семье, где мужчины из поколенья в поколенье служили правосудию. Его отец был прокурором, и детство Реми прошло в просторной, но неуютной квартире на острове Сите, рядом с Дворцом Правосудия: высокие потолки, сияющий паркет и темная, массивная мебель. Под давлением отца Реми начал учиться на юридическом, но года через три учебу забросил.
- Отец махнул на меня рукой, - радостно возвестил он Андре. – Старший брат стал прокурором, сестра вышла замуж за адвоката. Юридическую династию Маленов есть, кому продолжать и без меня.
Суровый прокурор действительно признал свое поражение в борьбе за вступление младшего сына на стезю правосудия. Он выделил Реми достаточно скромное содержание (юридическое служение позволило семье Маленов обзавестись приличным состоянием) и предоставил в его распоряжение небольшую квартирку на улице Риволи, оставшуюся после смерти бабушки. Это содержание вряд ли обеспечило бы Малену-младшему достойный уровень жизни, если бы не его общительность и обаяние. Он редкий вечер проводил дома, его были рады видеть гостем в самых разных домах, на вернисажах (хотя художником он не был), на театральных премьерах (хотя к театру он не имел никакого отношения), на спортивных соревнованиях (хотя спортом он не занимался) и просто в компаниях, прожигающих жизнь в ресторанах, клубах, кафе.
Как-то, еще до войны, сидя в гостиной в особняке Жандро, Реми рассуждал, куда бы сегодня вечером пойти – и сюда приглашают, и туда зовут, и еще в одном месте его ждут. Свидетельницей этих рассуждений оказалась бабушка Андре, мадам Елизавета, которую очень рассмешил апломб юнца.
- Мой дорогой Реми, ты бы поосторожнее – а то проскачешь кузнечиком всю жизнь, - сказала она, а потом добавила по-русски:
- Там будет бал, там детский праздник. Куда ж поскачет мой проказник? С кого начнет он? Все равно: Везде поспеть немудрено.
Андре рассмеялся, а Реми, которому приятель перевел бессмертные строки из «Евгения Онегина», почему-то разобиделся.
Репутация у Реми была хуже некуда. Он сам, правда, утверждал, что принадлежит к числу людей, которые гораздо лучше, чем их репутация. Но именно это реноме «плохого парня» притягивало к нему умы и сердца. В их дружеском тандеме мотором выступал скорее Реми, что несколько беспокоило Маргерит, когда мальчишки были подростками, – что же Андре, как ослик, тянется за приятелем!
- Не волнуйся, Марго, - успокаивала ее мать. – Реми, конечно, горазд на дурацкие выдумки, но многое он придумывает для того, чтобы развлечь Андре. А мой внук волен принимать или не принимать идеи приятеля, думаю, когда время придет, Андре сам разберется, как ему поступать.
Перед самой войной Реми, кажется, нашел себе занятие по душе. У него было легкое перо, что, в какой-то мере, он унаследовал от отца, умевшего произносить блестящие обвинительные речи. Ознакомившись благодаря Андре с миром авиации, он написал несколько очерков об этой малоизвестной широкой публике среде. Очерки приняли в «Фигаро», и Реми стал считаться журналистом. Он действительно время от времени писал то в одну, то в другую газету, то отчет о спортивном состязании, то рассказ о театральной премьере. Но началась война, и Реми попал на фронт – воевал он достойно, вперед не рвался, но и за спины не прятался. За два года, как младший офицер, он хлебнул окопной жизни; подчиненные его обожали за неунывающий нрав. Потом он попался на глаза какой-то важной шишке из «Фигаро», выехавшей на позиции, и следующие два года Реми провел в должности военного корреспондента. Правда, боевые патриотические репортажи ему не очень удавались, но всякие байки с фронта он писал неплохо.
11 ноября 1918 г. закончилась война, заслуженно названная мировой. Поколенье, у которого война вычеркнула четыре года жизни, стало наверстывать упущенное, и Париж оказался для этого наилучшим местом на земле. Война, как ни странно, сблизила народы – по Парижу слонялись толпы американцев, испанцев, немцев, а потом хлынул поток русских эмигрантов. Парижане стали слушать джаз, танцевать чарльстон и танго. Война имела следствием и еще одно немаловажное обстоятельство – эмансипацию женщин. Оказалось, что удел женщин – не только дом и дети, что незамужние барышни вовсе не обязательно должны целыми днями вышивать под присмотром матушек в ожидании жениха. Короткие стрижки и короткие платья, вызывающий макияж и вызывающие речи становились все привычнее и привычнее. Даже женщины в брюках перестали восприниматься как революционерки, посягающие на устои общества. А ведь только в 1909 г. во Франции был принят закон, согласно которому появление в брюках перестало рассматриваться как преступление, но только при условии, что женщина на велосипеде или верхом! Вдруг обнаружилось, что (о ужас!) некоторые представительницы прекрасного пола, в том числе и из приличного общества, находят привлекательным не только любовь, но и секс! Далеко не все мужчины были готовы позволить женщинам наслаждаться тем, чем наслаждались сами. Реми подобные изменения только радовали: он легко менял подружек и идею брака отвергал как таковую. Вот и сейчас он орлиным взором обозревал «Ротонду», выбирая очередную жертву, впрочем, предполагаемые «жертвы» точно также выбирали, кому бы себя преподнести.
Что огорчало Реми, так это то, что никак не удавалось настроить на волну развлечений друга. Андре сидел насупившись и глотал виски, к которому англичане и американцы в последнее время активно приучали парижан.
- Ты опять о делах задумался? Не ладится? – спросил Реми.
- Ты же знаешь… Есть проблемы… я пытался поговорить с отцом, но он меня не слушает. Все ту историю двухлетней давности забыть не может, - вздохнул Андре.
- Да уж, нанес ты удар компании Жандро-Веррье. И из-за чего, спрашивается? - хмыкнул Реми.
Андре лишь вздохнул. Со времени нанесения этого самого удара прошло уже два года, а последствия приходится расхлебывать до сих пор. А все из-за семейки Веррье! А все Клер! Впрочем, нечего винить Веррье, сам виноват. А вот если бы все можно было вернуть? Если бы он поступил иначе?
Хемингуэй, опять-таки, рядом бродит. 
В интересное время, автор, вы 
поселили главных героев. Када вот только...уж, они встретятся 
)
